мыслительный процесс вильнул хвостиком и свернул совсем в другое русло
____________________________
-
Я немного руку сломала, - пролепетала она виновато, - совсем чуть-чуть, но наложили гипс.
________________________________
- Кира пришла - лицо, как у памятника. Дзержинскому. Такое же безжалостное.
_______________________________
- А еще Изотова услышала про то, что ты снова холост. Уже дважды от Милко сбегала и по директорату шастала. Еле отловили.
_____________________________________
была рыженькая - то ли Настенька, а может быть Санечка, очень даже ничего, и
выглядела даже слегка умненькой, и Андрей с удовольствием флиртовал с ней.
_____________________________
она казалась с этим гипсом такой ранимой, что Андрей вдруг за неё испугался - зачем Пушкарева бегает туда-сюда со сломанной рукой? Сидела бы на месте, а то еще споткнется или ударится обо что-нибудь, неловкая же до крайности!
_____________________________
- Екатерина Валерьевна! - снова завопил Жданов, падая в кресло. Малиновский был с ним же, и издавал какие-то шипящие звуки. Наверное, пытался таким образом намекнуть начальнику, чтоб тот говорил потише.
_________________________________
- Скажи мне, чего ты боишься?
...
- Я боюсь, - сказала она и шепот сорвался. - Они все будут на тебя давить, Андрей. И ты уйдешь в сторону.
...
- когда начинаются сложности, ты начинаешь искать простые пути. Я - не простой путь. Ты бросишь меня.
Жданов подышал немного открытым ртом. Воздуха стало так критично мало.
___________________________________
Он укачивал её в своих руках, и было так больно, так невыносимо больно.
На что ты готов, Жданов, чтобы Катерина перестала сомневаться в тебе?
И на что ты способен в реальности?
_______________________________________
- Викуля! Как я рад тебя слышать!
Как семья, дети, скотина и огород?
- Кто? - переспросила она.
- Ну что-то же мешает тебе появляться на рабочем месте!
____________________________________________
Они гуляли, и Жданов осторожно поддерживал Катю -
скользко, а она ворона!
__________________________________
Катя уютным котенком сворачивалась у него в руках, и ему казалось невероятным, как можно было так с ней обращаться, и кричать, и вообще.
Катя была нежной девочкой, восторженной, смешливой, чудесной девочкой, и не было в ней той пугающей Жданова жесткости, которая временами проступала в Москве. И рядом с такой Катей что-то подрагивало в груди Андрея, неуловимое, но очень важное, и было страшно и здорово, как во время катания на американских горках.
____________________________
Попытался даже одеяло стянуть, но она
запищала.
______________________________
Ему казались странными, невозможными её откровенность и неумелая страстность, с которыми она объяснялась в своих чувствах, и даже слегка неуместными - ну взрослые люди не говорят так, как чувствуют! Ну откуда она такая вообще взялась на его голову?
Такое поведение не было принято в тех кругах, где вращался Андрей. Все его предыдущие пассии считали, что должны быть загадочными и капризными, и что-то там из себя пытались изображать, но он все равно видел их насквозь, и это было нормально. Приторно и скучно, но нормально.
А Катя...
Иногда ему хотелось зажмуриться от её открытости, потому что она ослепляла, била в упор, и женщины так вообще себя со Ждановым не вели, как это делала Катя - жизнерадостный щенок, лапами вверх, открытым пузиком наружу.
________________________________________
После его признания в Энске она закрылась. Была рядом, целовала его, занималась с ним любовью, но была закрыта. Глубоко переживала, снова и снова соединяла причины и следствия, относилась к Жданову с некоторой настороженностью -
кто его знает, в какой именно момент он планирует разбить ей сердце. Такая закрытость не была свойственна Кате, она царапала её изнутри, мешала, как осколок кривого зеркала.
И вот теперь, где-то между длинными прогулками по территории санатория, и его поцелуями, и тихим, бессмысленным шепотом, срывающимся на стоны,
где-то между сном - в обнимку и явью - в обнимку, где-то между его “я люблю” и её “честно-честно”, и его бережным отношением к ней - рука, рука, он все время помнил о руке! - этот кусочек кривого зеркала выскользнул из крохотного и горячего Катиного сердечка, и
она вздохнула с облегчением, полной грудью, радуясь чуть ли не больше самого Жданова тому, что заново можно стать жизнерадостным щенком.
Ни одного слова нельзя убрать!
___________________________________
- Что вы от меня хотите, Андрей Палыч? -
переспросил Пушкарев, и вилка с насаженным на неё огурцом застыла в воздухе. - Разрешения встречаться с вашей дочерью. Я люблю Катю.
...
- Нашу Катю? Вы? -
Валерий Сергеевич неодобрительно прищурился, раздумывая, достаточно ли президент «Zimaletto» хорош для его умницы и красавицы. - У вас же невеста!
- Расстался.
- Катерина!
- Он хороший, - глупо пробормотала она и разозлилась на себя за эту глупость.
_________________________________________
- У нас, в «Zimaletto», все такое срочное, такое срочное, кладовок не напасешься!
- Малиновский!
- Понял! Пошел!
___________________________________________
- Кира, как ты думаешь, твоя подружка Клочкова умеет писать? Или она только счет освоила?
___________________________________________
- Ааандрей, Ааандрей, что ты вцепился в свою Пушкареву, как в красное знамя, - возмутился Милко.
______________________________________________
- Подождите! - воскликнул Милко. - Вы хотите сказать, что Ааандрей и Пуушкарева....у них рОман? Как это может быть?
Это же все равно, что носить Гуччи и сапоги фабрики “Зааря”. Это не укладывается ни в чьей голове.
________________________________________________
Её едва выносили как секретаршу шефа, как любовницу - возненавидели. Любовницы Жданова - это своего рода вопрос престижа. Как дорогие костюмы или автомобили. Пушкарева в этом качестве была так же неприемлема, как если бы Андрей вырядился в турецкий фальшивый адидас.
____________________________________________________
Жданов бегал отрывать Малиновскому голову, набитую вместо опилок дурными советами
_______________________________
Жданов маялся Катиным отсутствием дома, а
Малиновский маялся необходимостью контролировать своего президента и не позволять ему звонить Пушкаревым чаще, чем один раз в полчаса.
- Где твоя гордость, Палыч? Где несгибаемый мужской дух? - вопрошал он.
- Слушай, а поехали подождем её у подъезда?
-
Сидеть! Пить! Не трогать телефон! - орал Ромка.
___________________________________
- Вот что, Екатерина Валерьевна Пушкарева, - сказал он, - мне кажется, что хватит уже нервировать ваших родителей.
- Вы меня бросаете, Андрей Павлович?
- Катька. Я делаю тебе предложение.
- Но у меня рука сломана... - растеряно пробормотала она. - Я сейчас не могу.
Он засмеялся.
- Кать. Ну три неделю я подожду.