|
Он улыбался ей через зал. Катя с трудом заставила себя отвести взгляд. Так хотелось гордо вскинуть голову, выглядеть задорной, уверенной в себе, не чувствовать смущения и предательского волнения. Так хотелось подойти к нему, поздороваться и завести легкий разговор, а не терзаться воспоминаниями и не сжимать руку в кулак, чувствуя, как ногти впиваются в кожу. Впиваются не больно, а наоборот, приятно, потому что мучительны были мысли, разве физическая боль с ними сравнится? А уж улыбка Жданова казалась издевательством. Ему доставляет удовольствие наблюдать за её смятением?
Пушкарёва осторожно развернулась вслед за собеседником, кивнула, давая понять, что внимательно слушает, а сама кинула быстрый взгляд в сторону. Андрей давал интервью, и на неё больше не смотрел. Знакомый, понятный, улыбался и, кажется, шутил, судя по довольным лицам журналистов. Всё как раньше. Словно не было двух последних лет, не было позорного президентства Воропаева, не было добровольной ссылки Андрея в Екатеринбург. Жданов-младший вернулся, предстал перед светом и прессой, и вновь был уверен в себе и готов к борьбе. Точнее, к победе. Он приехал, чтобы встать во главе «Зималетто», Катя была об этом наслышана. Да вся Москва об этом говорила! Последний показ «Зималетто» произвёл фурор, и Андрей приехал в столицу, пожинать лавры. Ему больше не нужны были помощники.
Катя тайком наблюдала за ним, сжимала в руке бокал с шампанским, и чувствовала, что пальцы сжимаются всё сильнее, но ничего не могла с этим сделать. Было невероятно горько. Так горько, как не было уже два года. Столько месяцев прошло, казалось, что ветер поутих, пересуды смолкли, Катя даже шепот перестала за спиной слышать, да и оглядываться перестала, боясь столкнуться со Ждановым. Давно привыкла, что его нет в ее жизни, места ему нет, да и не нужен он ей. Андрей был далеко, сам уехал, после того, как они окончательно расстались. Обиделся, видно, что она понять его отказалась. А может, не обиделся, а просто решил начать всё сначала. Он никому не объяснил свой отъезд. А уж с ней тем более откровенничать не стал бы. Они расстались далеко не друзьями, расстроенные обоюдным непониманием.
Он уехал, оставив всё позади, а Кате потребовалось много времени, чтобы осознать, что же всё-таки случилось. Что кончились и горести, и радости, связанные с его именем. Перевернулась ещё одна страница, и надо начинать что-то новое. Так как Андрей поступил. А она ревела, жалела себя, и боялась, понимая, что её обида ничего, по сути, не стоит. Наверное, не стоит. В то время она не понимала, за что именно нужно бороться. За него, за свою любовь или обиду. Где правда? Мама успокаивала, говорила, что всё пройдёт, забудется. На самом деле стало забываться, но далеко не сразу. Появилась новая работа, новые знакомства, даже друзья. О «Зималетто» старалась не вспоминать, и только когда накатывала тоска, как маленькая, бежала к маме, чтобы та дала силы продержаться ещё немного. Ещё немного, до новой жизни, до новой полосы.
Иногда ещё встречала упоминание имени Андрея на страницах жёлтой прессы, но всё это было отголосками прошлых историй, Жданов исчез из светской жизни столицы. Но когда на глаза попадался логотип «Зималетто» или любое упоминание о прошлом, Катя замирала, чувствуя, как нехорошо колотится сердце. Она ещё помнила шёпот за спиной, как над ней посмеивались, стоило ей показаться на людях. Из-за этого пришлось уйти от Юлианы, хотя той не хотелось отпускать её, и Виноградова уговаривала, как могла, советовала потерпеть, переждать. Но Катя не могла больше терпеть. Андрея не было, все говорили, что он сбежал именно от неё, и сносить чужое любопытство в одиночку было тяжело. Устроилась в банк, и чтобы найти точку опоры, окунулась с головой в работу. Из маленького кабинетика, заваленного документацией, её вытащила та же Юлиана. Пришла и «навела» порядок, сообщив руководству банка, кого те «похоронили» под ворохом бумаг. Катя только головой качала, не понимая, чего Виноградова добивается. Та же развернула её лицом к зеркалу, приподняла пальцем Катин подбородок, и негромко проговорила ей на ухо:
- Твоё имя на слуху, дорогая, а этим дядям в новом банке нужна реклама.
- Хочешь, чтобы меня снова выставили на всеобщее обозрение?
- Да. И ты пойдёшь, куда тебе скажут. И будешь улыбаться. И плюнёшь под ноги любому, кто посмеет посмеяться над тобой. – Юлиана разглядывала её пару секунд, а потом совсем другим тоном сказала: - Не позволяй загнать себя в угол.
Катя совету вняла, и из угла, точнее, из маленького кабинетика в конце коридора, выбралась. И карьера стремительно пошла в гору. Родители ею гордились, Юлиана радовалась, коллеги сдержанно поздравляли с очередным успехом. А Катя репетировала перед зеркалом речи и обращения, и придирчиво разглядывала своё отражение, не до конца понимая, радоваться ли ей тому, что жизнь идёт вперёд, меняя её, в угоду чужим желаниям. Зачастую это были не Катины желания, а требования времени и круга общения.
Всё в её жизни было ровно, спокойно и предсказуемо. Она так долго к этому шла. Даже предсказуемость не пугала. После того, как сильно обожглась, связавшись с непредсказуемым Андреем Ждановым. Но иногда всё-таки задавала себе простой вопрос: почему она не может забыть его? Выбросить из головы и не вспоминать, оставив мысли о нём в воспоминаниях о первой и сильной влюбленности? На слове «влюбленность» каждый раз спотыкалась. Помнилось, как замирала при виде него, прислушивалась к его шагам и голосу, как смотрела в его глаза. Она не была влюблена в Андрея Жданова, она любила его, каждый день любила, как в последний. А потом… потом случилось нечто невероятное, и сейчас уже непонятно, как такое вообще могло произойти с ними. Кто всё это придумал, как додуматься смог, и как они с Андреем вследствие этого оказались так рядом и так близки. Недоразумение, случайность, чужая злая шутка. Она не смогла его понять. Простить простила, а вот понять не смогла.
Но почему же она не может его забыть?
О них столько говорили, столько смеялись, столько советов давали, в душу влезть пытались. Но кто поймёт? Кто сможет понять чужую душу? Что, зачем, почему… для кого и для чего. Особенно, когда всё бесполезно, и все вокруг это понимают, а ты ещё страдаешь, пытаешься бороться, вызывая своим поведением лишь кривые усмешки – то ли жалостливые, то ли злорадные, тебе не досуг разбираться, тебе бы как-то выжить среди всего этого.
Но когда он уехал, ей показалось, что жизни больше нет. Это было настолько сильно, настолько остро, настолько больно и безысходно… Наверное, поэтому и забыть не может. Жизнь продолжается, но от воспоминаний ещё порой больно и волнительно.
А вот сейчас он приехал. Стоит в паре десятков метров, улыбается, и вроде бы всё в порядке. Да, наверное, всё в порядке, и ей нужно продолжать общаться, и делать вид, что не замечает любопытных взглядов и вновь невыносимого шёпота за спиной. Всем интересно, чем закончится их встреча, лицом к лицу. Конечно, откуда Жданову знать, что это такое? Он уехал, а она привыкала ко всему этому – к беспардонным изучающим взглядам и проникновенным улыбкам.
Катя автоматически подала руку своему собеседнику. Мужчина, лет сорока, полный и улыбчивый, пожал ее ладонь, даже встряхнул несильно.
- Катя, надеюсь, мы с вами встретимся и обговорим всё в более подходящей обстановке. Не посреди забитого людьми зала.
- Конечно. – Поспешила согласиться, боясь, что мужчина начнёт задавать ей вопросы, пытаясь выяснить подробности по интересующей его теме, а Катя, если честно, больше половины прослушала, и к обстоятельному разговору была не готова, хотя и появилась на этой презентации именно для того, чтобы встретиться с ним и получить предварительные договорённости. А сейчас тряслась и путалась в мыслях. И постоянно посматривала в ту сторону, где был Андрей.
Столкнулись у бара. Катя подошла, чтобы взять ещё бокал шампанского, чувствовалась настоятельная потребность выпить, тогда, по крайней мере, можно будет списать лихорадочный румянец на воздействие алкоголя. Подошла, улыбнулась бармену, руку за бокалом протянула, и столкнулась с рукой Жданова. Увидела знакомые часы на запястье, и сердце ухнуло вниз. Катя едва на ногах устояла. А взгляд машинально метнулся к лицу Андрея, поняла, что он разглядывает ее, и каким-то чудом выдавила из себя улыбку. Пусть кривую, пусть не радостную, но это была улыбка, а не выражение ужаса, уже что-то. А Жданов руку поспешил убрать.
- Извини.
Она головой качнула и взяла бокал, за которым они вместе потянулись.
- Я видел тебя в зале. – Бармен поставил на стойку ещё два бокала, и Жданов их забрал. Оба. – А ты отвернулась. – Он усмехнулся, а Катя напряглась.
- Я не видела тебя.
- Да? – Плечами пожала, а Андрей покивал. После чего сказал: - Тогда здравствуй, Катя.
Она уставилась на шампанское в его руках. Затем заглянула в свой бокал. Вспомнила, что она уже не та, что раньше, и её такое явное смятение, наверняка, выглядит глупо, и тогда коснулась своим бокалом одного из его бокалов, якобы в приветственном жесте.
- Здравствуй, Андрей. Говорят, ты вернулся.
- Да, думаю, пора.
Она кивнула, не зная, что сказать. В голосе Жданова слышалась подозрительная лёгкость, и это раздражало.
- Поздравляю.
Он разглядывал её, Катя чувствовала его изучающий взгляд, но тон по-прежнему был ровный и спокойный.
- Пока рано. Поздравишь после выборов.
- Пользуюсь возможностью. Вдруг больше не представится случая.
Андрей взглянул с неким укором.
- Не думаю, что всё так плохо.
Катя не совсем поняла, что он имел в виду, была занята тем, что пыталась набраться смелости, чтобы в глаза ему посмотреть. Ведь так поступают люди, которым нечего скрывать, правда? Смотрят собеседнику в глаза.
- Твоё шампанское.
Катя всё же подняла глаза, услышав слова Андрея, обращённые не к ней, и посмотрела на девушку, что подошла и спокойно положила руку на его локоть. Милая, симпатичная, взгляд немного растерянный. По сторонам посматривала с некоторым удивлением, словно всё ей было в новинку. А вот на Андрея, как на героя, на своё спасение, и за локоть его держалась крепко. Катя не сразу поймала себя на мысли, что чересчур пристально разглядывает спутницу Жданова. И дело не в ревности, дело в беспокойстве… А потом заметила тонкое колечко на безымянном пальце, и чтобы как-то спастись, сделала большой глоток шампанского, и приказала себе не зажмуриваться, когда Андрей произнёс:
- Катя, это моя жена. Вероника. – И пауза.
Захотелось рассмеяться. Посмотреть ему в лицо и захохотать. Сколько раз она представляла себе их встречу? В мыслях были слёзы, слова прощения, попытки объясниться, даже что-то киношное и трагичное. А вышло всё… дико. И снова взгляды в спину, жадные и беспардонные. Неужели он не чувствует? И ей снова нужно держать лицо. Именно ей. Потому что у Жданова жена, и, кажется, она узнала об этом последней. Он привёз девочку из провинции, и теперь у него жена. И почему она не предусмотрела подобный поворот событий?! Она была бы готова!
Вероника улыбалась ей, потом недоумённо глянула на мужа, который замолчал, не торопясь знакомить её. Жданов, кажется, опомнился и представил её.
- Ника, это Катя… Мы работали вместе. Давно.
Усмехнулась. Просто не удержалась. Ещё мгновение, ещё глоток шампанского, чтобы проглотить тугой комок в горле – и вот она вскинула голову, и улыбнулась, как полагается. Назло всем. Подавитесь!
- Очень давно, - подтвердила Пушкарёва. – Уже и не вспомнить. – Чувствовала пристальный взгляд Жданова, но глаз не подняла. Вместо этого протянула его жене руку для рукопожатия. – Надо же, а в Москве и не слышно было… что ты женился. Поздравляю.
Вероника с облегчением рассмеялась, и мужа под руку подхватила поудобнее.
- Четыре месяца уже.
- Замечательно.
- Да, хотели в Москву мужем и женой приехать.
Катя удивлённо вздёрнула брови, но смотрела по-прежнему лишь на Веронику.
- Почему? Лишили стольких людей такого удовольствия – погулять на свадьбе Андрея. Ника, вы бы знали, сколько людей ждали его возвращения.
- Правда?
- Не сосчитать.
- Катя… Я думаю, Нике не стоит думать о таких мелочах.
- Да какие же это мелочи? Когда стольким людям вокруг интересно!..
- Катя, - в голосе Жданова послышалось предостережение. Чтобы заставить себя заткнуться, Катя залпом допила шампанское, после чего сделала знак бармену.
Но не молчалось. Внутри просто круговорот чувств из горечи, обиды, обманутых ожиданий.
- Как родители? – поинтересовалась она светским тоном. – Давно их не видела. Рады?
- Да, - довольно сдержанно ответил Андрей, сверля её взглядом. – И у них всё в порядке.
- Замечательно. А у Киры?
Жданов осторожно втянул в себя воздух, затем раздвинул губы в улыбке, пытаясь за ней раздражение скрыть. Катя же только плечами пожала. Не желает отвечать – его право. Но на жену его ещё раз взглянула. Так, напоследок. Взяла бокал с шампанским, извинилась, сославшись на важный разговор, и отошла от них. Шла через зал и улыбалась, чувствуя, что её провожают взглядами. За что она ненавидела Андрея Жданова? Она знает об этом уже два года. За то, что выставил её на всеобщее обозрение, за то, что благодаря ему, её имя склоняли на каждом углу, а он сам сбежал, оставив её разбираться и привыкать к далеко не лестному вниманию общества. Сколько раз за последние два года она мечтала снова превратиться в невидимку, в ту Катю Пушкарёву, какой она была когда-то? Андрей Жданов изменил её, перевернул её жизнь с ног на голову, и уехал в Екатеринбург. И привёз оттуда жену. Осталось только дождаться возвращения Киры, чтобы та устроила ей настоящее испытание. Одно время они постоянно сталкивались, но общаться так и не научились. Даже Катя в какой-то момент бросила все попытки сгладить острые углы. Она была бессовестной разлучницей, и все с нетерпением ждали развязки той давней истории, и вот всё закончилось. Катя Пушкарёва не только разлучница, но и дура. Ещё бы! За последний год молва с кем её только не сватала, а когда выяснялось, что выводы поспешны, вновь припоминали Жданова, а вот теперь она осталась в дураках. У всех на виду.
Нужно как-то держаться.
Начальник заупрямился и домой её не отпустил. Катя томилась рядом с ним, даже не стараясь поддерживать беседу. Ей хотелось поскорее остаться одной, чтобы порыдать вволю. А может, чтобы выпустить злость. Разбить что-нибудь, выйти на балкон, благо у неё восемнадцатый этаж, и крикнуть в ночь, как она ненавидит свою глупость и слабость. А ещё Жданова. Больше всех на свете она ненавидит Жданова!
Следующий час к ней подходили знакомые, так называемые приятельницы, хватали её за руку, и заговорщическим шёпотом говорили:
- Кать, ты видела? Кто бы мог подумать…
- Вот ведь бабник, всегда таким был.
- Господи, Жданов не меняется.
- Бедная девочка, она понятия не имеет, во что ввязалась. Сейчас пойдут модельки хороводом. Соскучился, наверняка.
А ей нужно было выглядеть спокойной, кивать, отстранённо улыбаться и пить, пить, пить шампанское мелкими глотками. Допилась до того, что голова всерьез закружилась. И плюнув на деловитое начальство, выбралась из зала окольными путями, вышла в холл и присела на пуфик за раскидистым фикусом, чтобы никто ее не видел. Прислонилась затылком к прохладной стене и закрыла глаза. Всё ещё сжимала руку в кулак, будто бокал держала, а где-то внутри клокотали рыдания. И гнев. Конечно, гнев. Она ведь злится на него. И ненавидит.
- Не стоило столько пить.
Она рассмеялась, не открывая глаз.
- И почему я с тобой так согласна?
- Я скажу, чтобы тебе вызвали такси.
Голову от стены Катя оторвала, секунду помедлила, пытаясь обрести равновесие, потом глаза открыла. Глянула на Жданова. Тут же отвернулась и прижала ладони к горящим щекам.
- Меня отвезут.
Он молчал, размышляя. После чего кивнул.
- Хорошо.
- Отлично просто, - пробормотала она еле слышно. Жданов продолжал стоять, нависая над ней, и Катя в раздражении отмахнулась от него. – Иди уже. Со мной всё в порядке.
- Правда?
- Поклясться? Я посижу еще немного и вернусь в зал.
- Не думаю, что это хорошая идея.
- Ты не думаешь? А я не думаю, что будет хорошей идеей уйти по-тихому. Мне не нужны лишние проблемы. – Она поднялась, аккуратно Андрея обошла, и остановилась перед зеркалом. Видела, что Андрей повернулся, продолжая наблюдать за ней, но старательно не обращала на него внимания. Вгляделась в своё отражение, прическу поправила, губы облизала.
- Как ты живёшь?
Её губы тронула слабая улыбка.
- Лучше всех. Не видно?
Он привычно сунул руки в карманы брюк. Кивнул, но в сторону.
- Видно. Молодец.
- Да уж… Я с некоторых пор известная личность. Тебе спасибо за это огромное. Никак с благодарностью справиться не могу, прямо переполняет она меня…
- Ты ещё злишься на меня? – он вроде бы не поверил.
- Ну что ты. Я тебя благодарю. Столько времени ждала, когда возможность представится, вот так, глаза в глаза…
- Кать, ты пьяна.
- Может быть.
- Точно.
- Шёл бы ты к жене. А я за тобой, минут через пять.
Жданов непонимающе нахмурился, потом ухмыльнулся.
- Что это ты, стесняешься меня?
Катя медленно повернулась.
- А тебе нужно, чтобы все узнали, что мы тут с тобой секретничаем? Твоя жена ещё не в курсе московских сплетен? Ну, так ее быстро просветят.
- Что ты выдумываешь?
- Я выдумываю? – Она даже смеяться не могла, только по плечу его хлопнула, когда мимо проходила. – Андрей, ты совсем от реальной жизни отстал. Здесь Москва… Помнишь, ты мне это говорил? Ты что, серьёзно, ничего не видишь? За нами с начала вечера следят. Как мы встретимся, как посмотрим, что скажем друг другу. Плюну ли я тебе в лицо.
Жданов всё больше хмурился, но ни удивления, ни тревоги в его взгляде не было. Он только поинтересовался:
- А ты плюнешь?
Катя повернулась к нему спиной и на секунду прикусила губу, до боли. Затем выдала смешок.
- Ни при всех. Радовать публику не буду.
- Мы сейчас одни.
Она обернулась на него. Помедлила мгновение, после чего сказала:
- Пока не хочется. Но может, это шок? А вот справлюсь я с ним и тогда… - Рассмеялась, пользуясь тем, что пьяна. – Иди к жене, Андрюш. Я сейчас, ещё пару минут…
Жданов медлил, чего-то ждал, а может, обдумывал, что ещё сказать, а потом молча развернулся и пошёл прочь. Катя смотрела ему вслед, снова присела на пуфик и приказала себе не плакать. Сделала глубокий вдох, и замерла так, закинув голову назад и глядя на высокий потолок. Потом зажмурилась и прошептала:
- Держись.
Продолжение следует…
_________________  - Расскажите о себе в двух словах.
- Всякое бывало 
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Просто полет фантазии, без обдумываний и вычиток. 
