И все-таки, Трав, твой пинок помог  Я принесла проду.
3.
Как я и предполагала, место Виктории нужно было совсем не для того, чтобы работать. Она с самого утра позвонила, чтобы предупредить о визите к врачу. Но что-то совсем не была похожа на нуждающуюся в медицинской помощи - ни вчера, ни сегодня. Видимо, главной ее задачей должна была стать шпионская деятельность против Андрея Павловича в пользу Киры Юрьевны. Тогда ее негодование по поводу передачи мне всех контактов Жданова вполне объяснимо. В моей голове не укладывается, как можно собираться связать свою жизнь с человеком, которому совсем не доверяешь? А он? Разве допустимо обсуждать свою любимую с кем бы то ни было, даже если этот «кто бы то ни было» твой лучший друг? Мне кажется, Андрей Павлович совсем не любит свою невесту. Неужели все дело только в бизнесе? Хотя… в их среде такие браки, наверно, считаются обычными. Я бы, наверно, никогда не смогла выйти замуж по расчету. Пушкарева, очнись! Можно подумать, за дверью твоей квартиры стоят толпы желающих предложить тебе свою руку (пусть даже и без сердца).
Пока я трудилась на благо «Zimaletto», Колька, оказывается, отстаивал мою честь перед дворовой шпаной. Герой просто. Хороший у меня друг все-таки. Из-за меня еще никто никогда не дрался. Правда, причин для драки я и на этот раз не видела (разве можно было ожидать, чтобы Витька и его компания серьезно пригласили меня в клуб?), но Колино заступничество мне все же было приятно.
Я чувствую себя почти преступницей — утром увидела на столе у Андрея Павловича его фотографию и взяла в руки, чтобы посмотреть, а тут и он сам с Романом Дмитриевичем пришел. Я от растерянности не успела вернуть фотографию на место. Теперь не знаю, как ее обратно положить. А может, себе на память оставить? Он такой красивый. Я никогда не встречала таких красивых мужчин. И прекрасно понимаю, почему у него нет отбоя от девушек. У него даже есть отдельный телефон, который только с женщинами соединяет, по его же собственным словам. Мне было так неловко, когда он попросил меня помочь рассортировать номера в этом телефоне по разным спискам: черному, серому и белому, как он их назвал. Богатая у моего начальника, скрытая от глаз невесты, жизнь. Но несмотря на его кажущуюся легкость и поверхностное отношение к жизни, на мой взгляд, он искренне болеет за дело, которым занимается, и мне кажется, что он был бы хорошим руководителем. Сегодня пришлось задержаться, чтобы подготовить отчет к Совету Директоров, так Андрей Павлович ушел с работы даже позже меня.
Для составления детального доклада о состоянии фирмы к Совету Директоров Кате нужны были отчеты каждого подразделения фирмы. К обеду в ее каморке успели побывать все топ-менеджеры компании, каждый, как умел, выразив ей свое пренебрежение и презрительное к ней отношение. Кира и Милко задержались в кабинете Андрея. Теперь, выполнив часть своей работы и сдав отчеты Катерине, они могли позволить себе расслабиться и обсудить то, что с некоторых пор Воропаева считала важнее всего (важнее даже процветания горячо любимой фирмы, пожалуй) — их с Андреем свадьбу. А точнее, свой наряд. Ведь вот он — модельер ее платья — стало быть, самое время поговорить с ним об этом, придумать фасон будущего свадебного облачения. Только разве можно что-то советовать гению, особенно если он сам загорается идеей сотворить НЕЧТО.
- Я думаю, это должно быть что-то легкое, воздушное. Что-то вроде… безе.
- Милко, но я хотела бежевое. Мне кажется, в белом я как-то потеряюсь, - Кира попыталась капризно надуть губки.
- Ну, во-первых, безе тоже иногда бывает бежевым… - в успокаивающем жесте склонился Милко к сидящей на стуле Воропаевой, - и белым. А во-вторых, ты только представь, как красиво звучит: платье-безе от Милко. И никаких рукавов, - продолжал он фантазировать и, взяв Киру за руку, как в танце, заставил ее подняться и повернуться вокруг своей оси. - Такая пена-пена безе и тонкие длинные руки в черных перчатках, - разливался он соловьем, почувствовав вдохновение.
- Или рукавицы… ежовые. Так, чтоб без иллюзий, - решил пошутить Андрей, вклиниваясь в их разговор. И мгновенно осыпалось только что витавшее в помещении предчувствие волшебства, погасив и искру вдохновения гения-модельера, и радужное настроение невесты. Кира резко обернулась, метнув на Жданова укоризненный взгляд.
Последовавшее за тем молчание ясно показало, что выходка Андрея сильно обидела ее. Невдомек было от всего сердца радующейся предстоящему событию девушке, что жениху их свадьба не видится самым счастливым событием в его жизни. И в тот момент это стало для нее неприятным откровением.
- Такой красивый мужчина… и такой мужлан, - упрекнул Андрея Милко. - Кира, девочка моя, зачем ты выходишь за него замуж? Он такой черствый. - посочувствовал он девушке и укоризненно покачал головой, посмотрев на Жданова.
У красавицы, самой первой встречающей всех работников и гостей «Zimaletto», Марии Тропинкиной, был траур: ее оставил очередной ветреный поклонник. Мужчин не интересовали проблемы хоть и яркой, веселой, но довольно взбалмошной и легкомысленной матери-одиночки. Всех ее любовников-однодневок привлекали лишь сумасшедший темперамент да некоторые очень уж выдающиеся части тела Марии. Вот именно в эти части тела и уперлись глаза Романа Дмитриевича Малиновского, чтобы затем утонуть в глубоком декольте, когда он, задумавшись о чем-то, зашел в широко распахнутые дверцы лифта. Конечно, он знал, как зовут девушку, и даже частенько бросал взгляды на ее прелести, проходя мимо рабочего места знойной красавицы (если случалось ее там застать), но… Заводить романы на рабочем месте Роман Дмитриевич считал невозможным в силу своей неспособности к долгим отношениям и дабы не видеть впоследствии перед собой смотрящие на него с вечным немым укором глаза оставленной возлюбленной. И уж тем более, чтобы не выслушивать потом (когда для него возврата к былому уже не будет) ее безосновательные претензии и истерики. Перед глазами Романа был наглядный пример безрассудного пренебрежения этим золотым правилом: безвременно уходящий в стан женатиков лучший друг, Андрей Жданов. Вот кого пожалеть... Но, поскольку был Роман человеком отзывчивым, то не мог обойти стороной убитую горем девушку.
- Кто обидел такую славную девочку? - приблизив свои губы к ее ушку, спросил Роман. - Может, тебе помощь нужна?
- Какая? - неуверенно, даже как-то нервно, улыбнулась Тропинкина, оторопев от неожиданности. Даже слезы моментально высохли.
Внимание к ней Малиновского озадачило Марию. С одной стороны, мужчиной он был, бесспорно, видным (да что уж там - одним из самых интересных, кого ей приходилось встречать за всю свою жизнь) и невероятно популярным у женщин. Но с другой стороны, о его непостоянстве она могла судить не понаслышке — многочисленные похождения Романа наблюдала, можно сказать, не сходя со своего рабочего места. Кроме того, с какой стати ему было всерьез заинтересоваться какой-то секретаршей с ресепшена?
- Ну, я не знаю. Ты обдумай. Я могу защитить от чего угодно и от кого угодно, - взгляд ангельских глаз сулил забвение всех тревог и забот, когда-либо пережитых девушкой.
- Вы… Вы что, - Маша даже начала заикаться. - Вы, наверно, всем так говорите? Я-то знаю.
- Знаешь? А я думал, ты на меня внимания не обращаешь, - видимо, любимчик фортуны и слабого пола решил, что скромность украшает не только женщин.
- Вы что, Вы издеваетесь сейчас надо мной? Вы на меня даже не смотрите никогда, - продолжала глупо улыбаться королева ресепшена.
- Я не смотрю? Ну, меня еще никто никогда не обвинял в том, что я не смотрю. Маша! - добавив своему взгляду чуть больше чувственности, а голосу — больше интимности, произнес искуситель. - Я никогда не мог пропустить такую красавицу. Я просто не решался, - и столько искренности в глазах... что просто невозможно не поверить.
- Вы что, шутите, что ли? - глаза Маши от потрясения грозили вот-вот расстаться с тесными глазницами.
Роман покачал головой, пристально глядя на ошалевшую от неожиданно свалившегося на нее внимания девушку.
- Машенька, ты мне только намекни. Ты сразу узнаешь, какой я серьезный человек, - не отрывал он от нее своего гипнотического взгляда и кивал головой, отчего и она стала повторять его движения. - Буду ждать намека, - добавил, уже выходя из прибывшего на нужный этаж лифта.
Мария же так и осталась стоять на месте — ей потребовалось некоторое время, чтобы осознать, «а что это сейчас было-то, а?»
На город, укрыв его непроницаемым черным крылом, опустилась ночь. Офисы громадного здания, шумные и оживленные днем, опустели; одно за другим темнели большие окна, словно здание закрывало свои глаза, погружаясь в сон. Продолжали сиять только пару окон на административном этаже да еще (если бы кому-то пришло в голову обойти здание бизнес-центра и посмотреть на него со стороны производственного двора) слабо светились окна одного из швейных цехов. Андрей спустился сюда и бродил в тишине огромного помещения среди замолчавших до утра станков, хмуро сдвинув брови, видимо, о чем-то размышляя. Хотя почему «о чем-то»? Он думал о том, как же здесь все закрутится и завертится, когда он станет во главе фирмы. В своей победе он, как бы самонадеянно это ни звучало, почти не сомневался. Лучшего претендента на место в президентском кресле, хотя это и нескромно, Андрей не видел: Александр рвался к власти только из глупого принципа всегда идти наперекор Андрею, но на самом деле его вполне устраивал пост в министерстве. Оставалось надеяться, что другие акционеры думают так же.
Вид неработающих машин действовал на Андрея удручающе. Да и сама техника, уже устаревшая и требующая притока новых мощностей, более современных и продуктивных, выглядела не столь величественно, как хотелось. И теперь, когда до исполнения мечты — сменить отца на посту главы Совета Директоров — осталось совсем немного времени, Жданов младший снова и снова прокручивал в голове свои грандиозные замыслы в становлении любимого детища его родителя на новые, более прогрессивные рельсы. Ему не терпелось приступить к обновлению и модернизации производства, не терпелось доказать отцу, что его идеи принесут реальную пользу и немалые прибыли акционерам. Андрей знал, что старший Жданов хотел бы видеть продукцию «Zimaletto» на европейском рынке, но самому ему не хватило смелости начать почти революционные, по его понятиям, изменения в компании. Это давало Андрею дополнительную надежду на поддержку Павла в его благих намерениях, а значит, и на выборах.
Появлению в цехе Малиновского Андрей явно не обрадовался. Тем более, что у друга в голове, в данный момент, были совсем другие цели и прожекты. У него не было амбиций, присущих Жданову, и вопросы производства волновали Романа исключительно с точки зрения работающих в цехах «Zimaletto» прелестных нимф, коих там насчитывалось немало. Их отсутствие не могло заставить вечного балагура отвлечься на более серьезные вопросы, занимавшие сейчас голову Андрея. А по сему, со свойственной ему легкостью и беззаботностью, Роман попытался зажечь друга идеей весело провести время в компании виски и девочек. Так сказать, отметить последний день не президентской жизни друга. Но нет… Жданова эта идея не вдохновила.
- Прости, не могу. Мне завтра надо быть в очень хорошей форме.
- Жданов! В это время можно найти местечко, поприятнее, чем пустой цех.
- Ты прекрасно понимаешь, что мне сейчас есть о чем подумать. Сколько тут всего нужно переделывать: производство нужно расширить, машины новые закупить, людей переучить.
- Боже мой, я присутствую при перерождении. Только я не знаю, как работают и эти-то машины…
- А я тебе сейчас покажу, - охотно, с воодушевлением отозвался Жданов.
Андрей, со школьной скамьи обитающий в стенах компании, пятнадцать лет назад основанной Павлом Ждановым и его другом, Юрием Воропаевым, прекрасно ориентировался не только в новых веяниях в мире моды, но и отлично разбирался в оборудовании, изготовляющем модную одежду. В то время, когда другие подростки, сбиваясь в шумные компании, распугивали жителей своих дворов громкими песнями под гитару, оголтело учились «взрослой жизни», покуривая и распивая пиво за углом, Андрей, шутки ради, осваивал работу многообразных станков швейного производства. И теперь мог бы, при желании, выполнить любую операцию в процессе изготовления платья (что тут же и доказал), чем несказанно удивил своего верного товарища, не спешащего, однако, «принимать его веру». Ничто не могло сбить Романа Малиновского с намеченного пути, который пролегал в сторону увеселительных заведений и прекрасного пола.
- Андрюха, да ты и в клубе сможешь продолжить свои размышления над столь волнительным вопросом как реорганизация производства.
- Нет, Малиновский. Не могу. Оставим все это… до лучших времен.
- Дружище, не пугай меня, - высказал явную озабоченность Малиновский, вдруг перестав понимать единственного друга.
- Даже не думал. Но, кроме моего собственного нежелания идти куда-то… не хочу дразнить собак.
- Поясните Вашу мысль, больной, - фразы Жданова становились все менее и менее доступными пониманию Романа.
- Что-то Сашка в последнее время активизировался.
- В каком смысле?
- Такое ощущение, что он в самом деле взялся проследить за мной. А он может изрядно попортить мне жизнь, если ему удастся нарыть против меня компромат для Киры. Ну, ты же знаешь.
- А с чего ты взял, что он пытается это сделать?
- Вчера, когда я увел Ларину из «Zimaletto», подальше от глаз любимой невестушки, я встретил Александра.
- Да ты что? Вот это ты попал! Что же ты мне не рассказал об этом утром?
- Нечего рассказывать. Слава Богу, все обошлось. Ларина, дура редкостная, конечно, пыталась изобразить большое светлое чувство, но я… я кремень. Не поддался.
- Ну, да. Кира бы тебя сегодня развеяла по ветру. Причем, с удовольствием.
- Точно. А завтра, с ее легкой руки, в кресле президента оказался бы ее братец.
- Да, взялся за тебя Воропаев. И что теперь думаешь делать? Неужели станешь примерным семьянином?
Андрей усмехнулся.
- И сойду с ума. Нет уж, - но увидев оживший блеск в глазах Романа, добавил. - Но до выборов я пас, Малина. Гуляй без меня.
- Ну, вот. Просто на лету крылья подрезал, - с досадой хлопнул Малиновский рукой по ноге. - Ладно, оставляю тебя этим бездушным машинам, - обвел он взглядом стоящие рядами станки, - а мне пора, друг, пора. Труба зовет. Меня ведь не подстерегает за углом особо опасный Воропаев и его неукротимая сестричка, - и он почти бегом кинулся из цеха, еле увернувшись от тяжелой руки Жданова.
А Андрей решил еще задержаться и поработать. Стоило систематизировать появившиеся в голове мысли, придать им если уж не завершенность, то хотя бы некоторую четкость. Он вернулся в кабинет и удобно расположился за своим столом, но как только принялся переносить свои мысли на бумагу, в кабинете появилась Кира. Под видом заботы о любимом, девушка решила, во что бы то ни стало, пресечь его трудовое рвение.
- Устал? - спросила она Андрея, низко наклоняясь к нему.
- Очень, - полушутя, полусерьезно ответил ей Андрей.
- Поехали ко мне, а? - попыталась уговорить его Кира, погладив мужчину по щеке и решительно снимая с него очки.
- Кира, я не могу, - мягко попытался отстраниться от нее Жданов. - Ты же знаешь, что мне завтра предстоит.
- Ну, это же только завтра, - уже мурлыкала она, оставляя на его лице легкие поцелуи-прикосновения.
- Кира, пожалуйста. Ты же знаешь, как будет счастлив твой братец, если я буду не в форме, - не желая с ней ссориться, увещевал Андрей ластившуюся к нему женщину. Но его призывы оставались без ответа, и Кира продолжала соблазнять жениха. - Кира, остановись. Чё ты делаешь? Кира, ну я не могу делать ему такие подарки.
- Я все понимаю. Но ехать домой ужасно не хочется одной.
Она прошла к стене и, щелкнув выключателем, погрузила комнату во мрак. Как же не хватало ей сейчас какой-нибудь приятной, расслабляющей мелодии, способной сломить сопротивление Андрея. Но, оказавшись в темноте, он уже и не думал противиться нежным рукам и губам невесты. Казалось, вот оно — счастье. И пусть это произойдет не на шелковых простынях. Ведь так даже романтичнее… Расслабившись и забыв обо всем, они не сразу поняли, что случилось, когда в дверях каморки неожиданно возникла Катерина и застыла, широко распахнутыми глазами глядя на их сплетенные в объятии полуобнаженные тела.
- Что Вы тут делаете? - резко спросила Кира, выныривая из облака любовной прелюдии и прижимая к груди уже спущенную до талии руками Андрея блузку.
- Извините, - Катя никак не ожидала увидеть кого-либо в кабинете в этот час. Она рывком закрыла за собой дверь своего, так называемого, кабинета, заскакивая обратно.
- Дурдом, - взвилась Кира, потерпев фиаско в самый последний момент. - Домой ты ехать не хочешь. Здесь эта чуланная мышь обитает, - бросила она гневный взгляд в сторону закрывшейся двери.
- Кира, Катя работает — готовится к завтрашнему Совету, - вступился за свою секретаршу Андрей, отворачиваясь от невесты, будто бы в поисках снятой рубашки, чтобы спрятать невольную улыбку.
- Если тебе приятнее ее общество, то я вас, пожалуй, оставлю наедине.
Поспешно приведя себя в порядок, Кира выскочила из кабинета. Нельзя сказать, чтобы ее уход очень огорчил Андрея: у него наконец-то появилась возможность сосредоточиться. Вскоре ушла домой и Катя. В установившейся тишине можно было спокойно поработать, чем он и занялся.
|
),будем ждать Андрюшиных "подвигов"! 
Пора бы уж, не находишь? 
А я думала, что Андрей еще для чего-нить припашет Катерину, и начнутся беседы по душам.