|
Группа 2
Отрывок 1
…Руки так и стиснули руль. Это ведь для Кати он произнес последнюю оптимистично-шутливую фразу, чтобы избавить ее от потенциального комплекса вины. Всё хорошо, всё замечательно. Дружба так дружба. А желание-то свое стенающее, буквально взвывающее куда деть?
Черт побери, она же женщина. Ей нужен мужчина. Реальный, а не дневниково-бумажный, не тень, не фантом! Какой пламенный соблазн – пойти проторенным путем опытного самца. Воспламенить нарастающими ласками ее кровь, вскружить голову жарким шепотом, зацеловать – она откликнется, она не может не откликнуться, она живая и измотанная одиночеством! Изгнать, вытравить ее чувство к Жданову вихрем настоящих, земных восторгов. Вон на Семочку с какой тоской смотрела. Так будет ей Семочка, хоть пять таких Семочек – надо только полноценно впустить его, Романа, в свою жизнь…
Надо же. Ему страшно, как робкому школьнику на первой дискотеке, мечтающему поцеловать во время медленного танца гордую одноклассницу-отличницу. Страшно – что опять оттолкнет, как там, в номере отеля.
Малиновский довез Катю до ее подъезда, скупо поблагодарил за вечер, едва коснувшись губами руки, и поехал в ночной клуб, листая на ходу список номеров девушек в телефоне. Звериное физическое возбуждение зашкаливало.
…
И снова огни клуба, цветовые переливы, быстрые музыкальные ритмы сменялись медленными и чувственными. Роман вел Катю в танце и в который раз поражался этому новому сокрушительному ощущению трепета. Всегда с женщинами он шел и брал требуемое, ничего не боясь, а тут – шалел от одного только предвкушения. Смаковал это самое предвкушение, и только чуть-чуть, осторожно губами – в краешек щеки около уха… в висок… в прядь волос… На каждое его прикосновение Катя слабо вздрагивала, но не отстранялась, а как бы прислушивалась к себе, сомкнув ресницы и задержав дыхание… Когда приблизился к ее губам, она открыла глаза. В ее взгляде было что-то такое… необъяснимое… что опять не позволило Малиновскому поцеловать ее по-настоящему. Но трепетного восторга это не уменьшило.
- Голова кружится… - прошептала Катя.
- Хочешь, сядем?
- Нет, нет… хочу танцевать…
Отрывок 2
Волна воспоминаний накрыла ее с головой, и то, о чем она запрещала себе думать… Эмоций захлестнули, будоража радостью и опутывая цепями страха. Понимала ли она?..
В ту ночь она проснулась отдохнувшей. Впервые за последнее время ее не мучили кошмары. Она открыла глаза и встретилась со взглядом Малиновского. Что таилось за его маской циника и наглеца? В том, что это была всего лишь маска, теперь она была почти уверена.
Он дотронулся до ее щеки, коснулся губ, провел рукой по волосам. Столько в нем было нежности…
…А потом Рома вдруг резко вскочил с постели и пересел на диван. Щелкнул кремень зажигалки, и комната наполнилась едким табачным дымом.
… Она не знала, что сейчас произойдет или… уже произошло, а потому не решалась начать разговор.
Его начал Рома и, вероятно, с середины. С середины собственных мыслей:
- Нет, здесь я жить не буду, однозначно…
Фигурка на смятой постели превратилась в айсберг.
Еще затяжка. А у нee понемногу выгорала надежда. Она не мигая смотрела на тлеющий огонек, и ей до боли хотелось расколотить что-нибудь в повисшей тишине. И чтоб погромче!
- У тебя и ножей-то нормальных нет. Я не собираюсь голодать, только потому, что ты не удосужилась закупить посуду.
О чем это он?
А монолог тем временем продолжался:
- Я думаю, все твои вещи перетаскивать нереально, но пару чемоданов мы как-нибудь разместим. Да, можно еще один шкаф поставить в спальне…
Она рискнула подать голос:
- Ром, ты о чем?
Он недоумевающее посмотрел на нее:
- Как, а я разве не сказал?
Она отрицательно покачала головой.
- Ты переезжаешь ко мне.
Глаза на бледном лице округлились в немом изумлении.
Он потер затылок, вскочил и зашагал по комнате.
- Я что-то не так сказал? Ну да, наверно… Я просто никогда еще ничего подобного… никому… - нервический смешок. – Что я забыл? – он вопросительно взглянул на нее.
- Ты забыл спросить меня, - она старалась, чтобы голос не дрожал, но не была уверена, что ей это удалось.
- Разве? – он рассеянно обвел взглядом комнату. – Да, возможно, - Малиновский сцепил руки на затылке, но вопроса так и не последовало.
- Ты хочешь, чтобы мы жили вместе? – она никак не могла поверить в то, что сейчас происходило прямо посреди ее спальни.
- А ты?
- Я задала вопрос.
- По-моему, это самый логичный выход…
- Логичный?..
… Oн присел на краешек кровати, - ну подумай сама, мы же не можем каждое утро мотаться через весь город переодеваться.
- Каждое утро? – словно эхо отозвалась она.
- C тобой все в порядке?
В порядке? В порядке?! Еще пару часов назад она не знала, что делать со своей одинокой разбитой жизнью, а сейчас…
- Рома, ты понимаешь, что ты мне предлагаешь? То есть ты уверен…
И тут он поцеловал ее. Поцеловал так, что она забыла, на каком она свете. Малиновский не умел разговаривать с женщинами, но вот целовать он умел.
Пару минут спустя, прижавшись лбом к ее лбу и закрыв глаза, он тихо проговорил:
- Я понимаю, что я последний человек, кому ты склонна верить. Но я правда этого хочу. Очень.
Отрывок 3
Роман полулежал в кресле, откинув голову на высокую спинку и тихонько покачиваясь в такт музыке, лившейся из компьютера. Несмотря на довольно неприятные события, произошедшие утром, настроение было сносным. Легкая усталость и лень растеклись по всему телу после сытного обеда, делать ничего не хотелось, двигаться тоже. Сегодня он много общался с Катей. Удивительный она человек… Как в ней умещается твердость, даже несгибаемость, и хрупкость и беззащитность одновременно… Несмотря на свою неказистую пока внешность, она, оказывается, умеет пользоваться своими достоинствами… Это сегодня он в полной мере прочувствовал на своей шкуре, и сейчас совершенно определенно осознал, проделав небольшой анализ их общения. Подумать только, он входил в ее кабинет откровенным непримиримым врагом, а вышел оттуда, если не другом, то союзником, это точно! Что его повернуло к ней на 180 градусов? Неужели женские слезы? Но этого-то добра он повидал немало и у него, Романа Дмитриевича Малиновского, на такие женские уловки своего рода иммунитет. Она плакала дважды, и оба раза для него ее слезы были полной неожиданностью и откровением. Первый раз… Боже мой! Как он не понял, она же… еще любит Жданова! Или ненавидит? Одно ясно точно: его имя выбивает ее из привычной колеи… Да и второй раз она плакала, говоря о нем… Вот оно, ее слабое место! Хотя, нет ничего удивительного, если учесть, что она любила его… А может, до сих пор любит? Так или иначе, в свете происходящих событий и обстоятельств, необходимо быть осторожным при упоминании его имени. Решено: он не будет беспокоить ее Ждановым. Она должна остыть, забыть его…
Отрывок 4
Андрей вынул из кармана пиджака Викино заявление и протянул сложенную вдвое бумагу Малиновскому, инстинктивно воздержавшись от сопутствующих комментариев. Тот взял, взвесил тонкий лист на ладони и развернул. И оттуда будто пахнуло ему в лицо изморозью: разгладилась кожа, заострились черты. Воздух в кабинете остыл до состояния льда.
А он ведь даже не читает - поразился Андрей. Но оказалось, что Роман разглядел все, вплоть до отсутствующей завитушки под стандартным набором фраз.
- Что ж не завизировал? - спросил он лишенным выражения голосом.
- Э-ээ,.. я хотел, чтоб ты сам подписал, - не сразу нашелся Андрей. Еще бы, и без того много чести этой филькиной грамотке.
- Поистине президентское доверие, - тускло "заценил" Малина.
…
Андрей не сразу учуял запах гари, ведь не проветриваемый кабинет и без того был прокурен, плюс к этому восставшие призраки прошлого вплотную приблизились к чему-то действительно важному и неуловимому, тому что засело внутри на корке подсознания с давних времен, будя тревогу. Даже показалось, что в висок лизнул острый язычок догадки, а на самом деле самый настоящий язычок пламени ярко пылал на столе. Это он него несло гарью. Видимо, Ромка успел чиркнуть зажигалкой и поджог Викино заявление, и оно огненно корчилось теперь, грозя сделать уход своей заявительницы действительно веховым событием в жизни компании "Зималето", спалив после себя все дотла. И в большей степени Викина воображаемая, истекающая самодовольством мина, подтолкнула Андрея к гашению занимающегося пожара. Он схватил чашку с кофе и плеснул на очаг возгорания. Пусть жидкости в ней почти не осталось, зато гущи было хоть отбавляй. Коричневая кашица грузно шлепнулась, попав прямо в цель.
- Кретин! - заорал Андрей Роману в лицо и хотел взять того за грудки, но безучастный до этого Малиновский вдруг воспротивился.
- Сам кретин! - ничуть не уступая проорал он ему в ответ. - Зачем ты мне подсунул эту фигню?! И так тошно!
- Да в чем проблема?
- Не понимаешь?
- Нет!
Он и вправду не понимал. Малина переживает из-за Викиного увольнения? Быть такого не может! Скорее, Андрей поверил бы в версию неслучайного интереса итальянцев к персоне Клочковой, которую загнанный в угол Ромка по сто раз на дню мысленно отправлял и подальше: в любимое Гонолулу, на Мадагаскар, к черту на кулички.
Они стояли друг против друга. Один растерянный, другой прихваченный морозом.
- Она уезжает, - наконец-то выдушил объяснение Роман.
- Кто, Вика? - все же уточнил очевидное Андрей. Ромка болезненно поморщился, ясно что Вика. - Разве ты не этого хотел?
- Хотел, - равнодушно подтвердил Малиновский. - И сейчас хочу.
- Так в чем проблема? - с нажимом повторил уже звучавший вопрос Андрей, мечтая во всем разобраться и тронул его за плечо. - Ром?..
- На Клочкову мне плевать, ты знаешь, - устало откликнулся друг. - Но сын...
- Сын?
- Сын.
- Какой сын? - отстранено вторил эхом в унисон Андрей и удивлялся: Ромка и его сын. ЧуднО!
- Который родится, - также отстранено вздыхал Роман.
Нет, все как в плохом кино с ними, дилетантами, в главных ролях. Этого не может быть, потому что не может быть по определению. Роман настолько далек от деторождения, как земля от неба. Такие понятия несовместимы, потому что диаметрально противоположны. Интересно, сколько раз за последние пять минут он произнес про себя: несовместимо, не может быть? Еще как, оказывается, может!
- Ром, а она часом не блефует? - попытался связать воедино скачущие мысли Андрей.
- Насчет беременности глупо отрицать. - Роман задумался. - А вот отъезд в Италию, пожалуй, очень похож на шантаж. Прозондировала почву, поняла, что я этого не допущу, теперь начнет мотать нервы.
Роман на глазах воодушевился, как это получалось только у него.
- Точно, первым делом надо удостовериться существует ли приглашение на работу, - нетерпеливо прикинул он вслух.
И Андрей реально испугался, моментально преградив путь Роману, который засобирался на выход.
- Первым делом тебе надо к психиатру, чтоб вправил мозги. А потом заставить Клочкову пройти тест на определение отцовства или ты всерьез вознамерился признавать этого ребенка?!
- Жданов, по-хорошему. Уйди! - набычился Малиновский, глядя на Андрея, как на мелкого паразита, терроризирующего тело, к которому присосался.
Но Андрей не позволил сбить с себя с толку. Смотри, какой благородный рыцарь выискался, прям пышет негодованием.
- Никогда не подозревал, что вас, Роман Дмитриевич, волнуют дети, разумеется, кроме непосредственно процесса их зачатия, - процедил он сквозь зубы.
Невозмутимость стерлась с Ромкиного лица совершенно:
- Что ты можешь знать о жизни, Андрюша? Ты, которого по сей день ведут за ручку родители. Или скажешь, я не прав? Или это кто-то другой облажался по всем фронтам, как только мамка с папкой укатили за океан?..
Это был вызов. Такие плюхи не прощают даже самым близким.
Они вцепились друг в друга. Андрей напирал на отточенность ударов, Роман был маневреннее. От их гарцующий тел отлетала мебель: кресло, стулья. Скрипел стол, на который они то наваливались, то пинали ногами.
…
- Андрюх, прости. Не бери в голову мой треп. Ты же знаешь, мне редко изменяет чувство юмора, но если это случается,.. - Малина развел руками, одна из которых так и оставалась измазанной. И выглядел при этом и комично, и искренне.
- Проехали.
"Пободаться" и пойти на мировую было так по-мужски, однако с небольшой оговоркой:
- Можно вопрос. Только без нервов.
- Валяй, - кивнул Роман.
- Тебя и вправду заботит судьба ребенка или бесит Клочкова?
- Заботит, - сухо отрезал Ромка.
Потом посмотрел на него: не подкалывает? Андрей молчал, напряженно ждал, уже понимая, что разговор предстоит серьезный. И тогда Ромка спустил на тормозах.
- Я не могу доверить ребенка той, которой нельзя доверить даже спичечный коробок и при этом гулять спокойно.
- Ты можешь обеспечивать их финансово.
Малиновский хмыкнул:
- Мне такую модель участия в жизни малыша прочила и Юлиана. Но знаешь, я не хочу, чтобы мой сын, как и я когда-то, завидовал самому сопливому мальчишке в детском саду из-за того, что тому мама утирает нос, а ему нет. Надеюсь, тебе не надо доказывать, что Вика не снизойдет ни до чьего сопливого носа и не поменяет свой стиль жизни. Мои, например, так и сделали. Материнство не гарантия материнского инстинкта.
Андрей возвращался в свой кабинет, а внутри у него все клокотало. Он был слеп. Он был глух. Он, как выяснилось, ничего не знал о единственном друге. А почему? Тот не рассказывал, а ему недосуг было поинтересоваться.
Отрывок 5
Рома с головой окунулся в привычный ритм жизни «на полную громкость»: смеющиеся лица, музыка танцполов, неон, что горел ярче дневного света, спрятанного за зашторенными окнами спальни, виски и коктейли с экзотическими названиями... Женщин много, очень много... Поражал их воображение прытью и ненасытностью, скорее приличествующими юноше в пубертационный период, чем 35-летнему мужчине. Секс - откровенный, без правил и границ дозволенного.
И все же кое-что начало меняться… Каждый раз, отваливаясь от очередной любовницы, ощущал себя все более утомленным и все менее удовлетворенным. Рома по инерции продолжал гонку за удовольствием, но когда долго этого самого удовольствия не испытываешь, начинает казаться, что бежишь не ЗА ним, а ОТ чего-то. А вот отчего он бежал, Рома не задумывался...
Как-то ранним утром в его квартире раздался телефонный звонок. Рома переполз через девушку, и, не открывая глаз, ответил:
- Да?
- Рома, что происходит? Я звоню на работу, тебя там нет! Домой не дозвониться, ты, где пропадаешь?!
- Мама, все в порядке, я в отпуске.
- А нам почему не сказал? Наконец, впервые за два года у тебя выдались выходные, а мы не в курсе! Я скоро забуду, как ты выглядишь! Вообщем, я жду тебя дома! Завтра! И невесту привози - познакомимся. Хватит уже прятать ее от нас. Ты меня слышишь? Договорились? - женщина повысила голос.
Рома, заснувший во время разговора, очнулся, ответил: «ага», - и положил трубку.
О разговоре он забыл напрочь, поэтому, когда на следующий день перезвонил отец и поинтересовался в пути ли он, Рома долго пытался вникнуть в тему разговора. Папа, сообразив, что жена разговаривала с сыном, когда тот был в невменяемом состоянии, повторил суть договоренности.
- Папа, но я не могу так сразу приехать. И Света не может!
На что папа строго заметил, что не надо было обещать. Мама, мол, уже всем рассказала, что едет сын и везет знакомить с семьей свою невесту. Неужели Рома может всех подставить и так опозорить родную мать?
Рома родителей любил, и расстраивать не хотел. Все же, сколько бы нам ни было лет, какое бы положение в обществе мы не занимали, и даже если глянцевый журнал в декабрьском номере поместил наше фото, присвоив звание «Кобель года!», мы всего лишь дети наших родителей.
Он ответил, что пошел собирать чемоданы и звонить невесте...
Никакой Светы, конечно же, у него не было, хотя нет, Свет как раз было много, но невесты ни одной.
Два года назад, устав от маминых упреков о непутевом образе жизни единственного сына, Малиновский придумал легенду для родителей о себе порядочном и о своей девушке, учительнице младших классов, идеальной и верной подруге. С тех пор он уже тысячу раз пожалел об этой выдумке, ведь в итоге ему пришлось избегать собственных родителей, оказалось, знать о невесте маме было мало, она хотела с ней познакомиться.
Рома нервно ходил по квартире не зная, что ему предпринять. Для себя определил только одно: он едет домой и везет с собой Свету, которую прямо сейчас должен найти. Варианты вроде Клочковой или девушек, с которыми он проводил свободное время, отмел сразу. Во-первых, у мамы слабое сердце, а во-вторых, это чревато оглаской, шантажом и прочими нехорошими вещами опасными лично для него. Была лишь одна девушка на свете, которой он мог доверить свою честь в таком тонком деле, зная, что та на нее не покусится.
Он схватил телефон, нашел сохраненный с прошлого раза номер и нажал на соединение...
_________________
Делай, что должен и будь, что будет
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
