Группа 1 Kонфликт
Отрывок 1
Пустота. Бездонная. Всепоглощающая. Подавляющая. Апатия.
Бесконечная усталость. И не осталось сил даже отстраниться.
Словно механическая игрушка, у которой внезапно кончился заряд.
Холод в сердце, холод в душе.
Ну, вот, добилась, чего хотела.
Он все понял и даже извинился.
И ему плохо сейчас. Это и слепому видно.
Вот только облегчения его боль не принесла, только безмерную усталость.
Все кончено. Вся ясно.
Сделала несколько шагов, подсознательно прислушиваясь к тому, как скрипит снег под ногами. Прочь от него.
И каждый шаг отдавался болью в сердце, словно отрывала себя от него.
Спиной чувствовал его взгляд и знала, что не остановит, не посмеет.
Голова кружилась. Тошнота подступала к горлу.
Выпитое на голодный желудок спиртное, давало о себе знать.
Остановилась, мучительно пережидая, пока перестанут мельтешить перед глазами черные точки. Чуть повернувшись, скользнула взглядом по его неподвижной фигуре.
На лице горечь. Сжимает очки в руке.
Смотрит в след. Надеется? Боится?
Жданов – Жданов.
- Андрей Павлович… - голос совсем охрип. Осталось только заболеть. А ещё лучше впасть в беспамятство.
Встрепенулся. В глазах мелькнула надежда. Ох уж эта надежда, как бы человек смог существовать без этой крошечной иллюзии, что когда-нибудь все будет хорошо.
А вот у неё неё даже её не осталось. Но так даже лучше.
- Вы не переживайте так, я не собираюсь… - Споткнулась на казалось бы простой фразе, старательно перевела дыхание, тщательно изгоняя из голоса все неуверенные и дрожащие нотки. – Не собираюсь мстить или … устраивать скандалы. Хватит с нас и этого, - Грустно усмехнулась. Покачнулась, но в то же мгновение резко выпрямилась, увидев, как он неосознанно дернулся в её сторону, готовый поддержать. Вытянула руку вперед, безмолвно удерживая его на расстоянии. - Я все понимаю и вас в какой-то степени понимаю. И если надо, даже увольняться не буду… официально. Уверяю вас, все ваше имущество вы получите назад в целости и сохранности, чтобы ни случилось и тогда, когда пожелаете, по первому вашему слову, только скажите. Если вам потребуется моя помощь или совет, я всегда готова помочь. «Никамода», как и «Зималетто» целиком и полностью ваши..
- Кать.. - сделал шаг. На лице проступило отчаяние.
Резко покачала головой, отметая любые слова и поступки.
- Не надо, … ничего говорить. Пожалуйста. Все в порядке. Я все понимаю, и не считайте себя виноватым, не стоит...
Остановился. Послушался. Сник весь как-то. Так непохоже на привычного Жданова.
Посмотрела на него, и ужаснулась собственной реакции. Не в силах видеть его таким. Сломленным. Одиноким, потерянным, неприкаянным, словно потерявшим в жизни все привычные ориентиры.
Заставила себя вернуться. Для собственного же будущего спокойствия. Главное, не смотреть в глаза. Подошла почти вплотную, стараясь не выдать бушевавшее внутри смятение. Привстав на цыпочки, аккуратно замотала вокруг его шеи теплый шарф. Поспешно убрала руки, чтоб не успел заметить, насколько сильно они дрожат. В последний момент, не удержавшись, легко скользнула ладонями по его груди, на секунду ощутив под грубоватой тканью стремительное биение сердца.
Выдохнула. Отстранилась. Улыбнулась.
- Ну, вот… Без обид… До свидания, Андрей Палыч.
Шла, вернее, брела, периодически спотыкаясь и поскальзываясь, с трудом удерживая равновесие на скользком, покрытом ледяной коркой, снегу. Шла, чувствуя его неотрывный взгляд, и мысленно заклинала отпустить, не удерживать, не преследовать.
Вздохнула с облегчением, оказавшись на обочине дороги. Такси. Ещё совсем немного и этот страшный день, наконец-то, закончится, превратившись всего лишь в воспоминание, а может даже сотрется из памяти под влиянием выпитого алкоголя, хотя нет, она не хотела забывать ни минутки, даже самой горькой, пусть будоражат, пусть тревожат и не дают спать.
По крайней мере, их уже никто не сможет отнять.
Садясь в такси, оглянулась. Андрей, по-прежнему, стоял на том же месте. Только его взгляд неотрывно следовал за ней.
Спасибо тебе. Что не стал говорить о своей любви, кричать, доказывать мне и в первую очередь себе, что все не так, что все исправишь. Спасибо тебе и прощай.
Захлопнув за собой дверь, словно отгородилась от внешнего мира. Окинув равнодушным взглядом салон, назвала водителю адрес. Едва машина тронулась с места, поспешно прикрыла глаза, стараясь, не думать, что с каждой секундой удаляется от него, по-прежнему, любимого.
Позади выжженная пустыня. А впереди пустота.
Взвизгнули тормоза. Машина резко остановилась.
…
Окаменела на мгновение, парализованная ужасным подозрением, и тут же изо всех сил дернула на себя ручку автомобильной дверцы. Не помня себя от страха, выбралась, наконец-то из салона, и поспешно ухватилась за дверцу, стараясь удержать равновесие. Свет фар, выхватил из темноты покачивающуюся фигуру в некогда темном пальто, теперь заляпанном снегом. Андрей стоял, опираясь одной рукой о бампер машины, и что разглядывал на снегу.
Подлетела к нему, охваченная единственной мыслью, что не пострадал. Ухватившись за лацканы пальто, с непонятно откуда взявшимися силами развернула к себе, дрожащими руками ощупала черноволосую голову в поисках ран или шишек. До сих пор не придя в себя от испуга, не замечала, что с губ срывается его имя, что повторяет его, как заклинание, ощупывая лицо, дотрагиваясь до заледеневших на морозе рук, как совсем уже ничего не соображая, пытается согреть их дыханием. Не замечала, что из глаз хлынули слёзы, которые он, высвободив руки, осторожно вытирал, шепча в ответ, что-то успокаивающе.
И только когда Андрей, наконец, перехватил её руки и крепко прижал их к своей груди, в которой стремительно билось сердце, поняла, что только что натворила, и что могло произойти.
А в следующее мгновение, совершенно неожиданно для него и для стоявшего неподалеку водителя, вырвав руки, изо всех сил ударила ими чудом спасшегося в грудь.
- Ты, что с ума сошел?! Ненормальный, ты же мог пострадать! Тебе, что мало того, что мне пришлось вынести по твоей милости, теперь ты решил ещё и в своей смерти меня виновной сделать. Ненавижу тебя, ты слышишь?
Она кричала в полный голос, молотя кулаками по его груди, а он только шептал: «Кать.. Катюш, успокойся. Прости, я не хотел, …. Кать, … не надо, я в порядке», не двигаясь, не делая никакой попытки удержать её руки.
- Ненавижу тебя, - выдохнула из последних сил, чувствуя, что даже сдвинуться с места не может, то ли от шока, то ли от накатившей усталости и безысходности.
Отрывок 2
- Что выпало, Андрей Палыч? Орел или решка?
«Катенька, это не то, что вы подумали».
…Именно эта пошлая, избитая фраза возникла в голове Жданова, когда до него дошло, что Катя пронаблюдала полет в воздухе монетки и – вот ужас! – наверняка услышала что-то из его разговора с Малиновским.
…Не счесть, сколько он пользовался в жизни этими словами! Как правило, они спасали его в самых безнадежных ситуациях – когда, казалось бы, приперт к стенке намертво. Данная фраза молниеносно стимулировала мыслительный процесс. Живя уже так долго с Кирой, ревности которой позавидовала бы свирепая и прозорливая жена Зевса Гера, однажды, будучи в ярости, превратившая одну из соперниц в корову, Андрей виртуозно научился находить лазейки из самых что ни на есть патовых положений. Помада на воротнике рубашки? Да элементарно – вязалась на светском приеме докучливая подвыпившая дама постбальзаковского возраста, страшная как смертный грех... Все норовила облобызать – еле от нее отбрыкался. Найденная в кармане пиджака записка с исчерпывающим сообщением: «Я хочу тебя»?.. Да безобразие – господин Синицкий опять нажрался как поросенок и поспорил с друганами, что подсунет Жданову сию писульку незаметно. Даже найденный Кирой в его портфеле кружевной черный бюстгальтер (запихала идиотка Ларина с целью отомстить и доставить неприятности, разозлившись на невнимание любовника) он «отработал» по-актерски профессионально – провозгласил с хохотом: «Кир, прихватил сей шедевр в мастерской у Милко! Завтра у меня этот гений схлопочет по полной – за бардак в его апартаментах! Там уважаемые люди бывают, знаменитости, а модельки господина Вукановича разбрасывают свое нижнее белье направо и налево, как будто они у себя в опочивальне!»
…Всё сходило с рук, абсолютно всё. И сейчас первый порыв – пуститься по проторенной дорожке. Подбрасывал в воздух монетку? Да это Ромка-кретин девушке, к которой уж больно неровно дышит, свидание назначил и трясется как осиновый лист – придет она, не придет. Слезно просил друга сыграть в орлянку – суеверным стал от обрушившегося чувства… И «линять – не линять», услышанные Катей, - это ж не про него, Андрея, речь, а обратно – про Малиновского! Это он, трус, сомневается, дожидаться ли ему своей нимфы, - по слухам, стерва редчайшая, всех прокатывает и на деньги разводит…
…Да объяснить всё – раз плюнуть. Главное – улыбаться при этом беспечно, подхихикивать, призывать Катерину присоединиться к веселью – ну не умора ли? Взрослый человек (в смысле – Ромка), а ведет себя как дитя…
«Катенька, это не то, что вы подумали».
Спасительная фраза уже готова сорваться с языка, и даже губы начали разъезжаться в подчеркнуто безмятежной улыбке…
…Остановил Катин взгляд. Ее огромные, в пол-лица, глаза, темные, пугающе спокойные и внимательные. Боже, что за глаза. Почему он никогда не замечал?.. Даже очков дурацких словно не видно – как в воздухе растаяли от пламени вишневого цвета и запредельно высокой температуры. Резко обозначились острые скулы, кожа бедная, мраморная, ЛУННАЯ поверхность с черными кратерами глазниц (почему именно такая ассоциация?)…
…Становится невозможным – лгать. Не от неверия в свои силы и лицедейские способности. От невесть откуда взявшегося холодящего осознания – она не просто увидела монетку и услышала обрывок разговора по телефону. Непостижимо, невозможно, нереально, но… ОНА ЗНАЕТ ВСЁ.
…От мало на чем основанного, кроме внезапно проснувшейся интуиции, открытия, Жданова парализует во всех смыслах этого слова. Буквально – ни пошевелиться, ни какую-то мимику изобразить, ни, и подавно, произнести хоть звук. Еще недавно пахнувшие земляничным мылом ладони стали ледяными. «Антарктическими».
Катя оторвалась от стены, приблизилась к нему, подняла монетку. Держала ее на вытянутой ладони – так, чтобы Андрею было видно. И он видел прекрасно – решка. Цифра 1, ниже слово «рубль». Сбоку – тонкий изогнутый стебелек с листьями и цветком. Надо же. Тысячи раз горстями кидал подобные монеты на прилавки и никогда не приглядывался, не обращал внимания на этот стебелек, цветок и листья. Теперь видит – ужасающе отчетливо. Пригвожден взором к маленькому серебристому кружочку, к изящному рисунку на нем, и не в состоянии поднять ресницы и встретиться с Катиным взглядом. А уж о том, чтобы что-то произнести, и речи быть не может. Немота.
…Немота разрывает изнутри. Немота давит снаружи. Адский пресс, из которого непонятно как выбираться. Молчит и Катя – долго молчит. Не щадит. Наверное, ждет, что он заговорит первым. Пустится в объяснения – как он дошел до жизни такой. Начнет оправдываться. Каяться. Бросится на колени… Разумеется, она ждет этого, она оскорблена. Смертельно обижена. А он… он у нее в руках… вместе со всем состоянием семьи Ждановых.
…Именно так – сквозь стыд от содеянного прорывается мысль о заложенной компании. О том, что их затея с Малиновским – план соблазнения - так бездарно и с таким оглушительным треском провалилась. О том, что слово «крах» перестало быть тенью, нависшей угрозой – оно обрело плоть и кровь.
…И снова стыд – теперь уже оттого, что подумал об этом СЕЙЧАС. Когда Катя держит перед ним на маленькой ладони монету решкой вверх – его приговор... И ее приговор – тоже.
…Сдернул очки со своего лица – невыносимо больно стало глазам, прикованным к монете несколько секунд длиной в три столетия. Потер ледяными пальцами веки. Надо заговорить. Как-то. О чем-то. Найти хоть слово – хотя бы одно, первое слово, дальше должно быть легче. Надо запустить скрученный параличом речевой механизм. Катя ждет…
...Катя ничего не ждала. Ее агония была молчаливой, вялотекущей – без буханья сердца, без лихорадки в крови, без судорог. Она видела, что Андрей раздавлен, что ему тяжело, что все его тело тянет гирей даже не к полу – к земле. Он не пытался оправдываться, не изображал фальшиво-удивленную улыбку, не сочинял небылиц – просто стоял неподвижно соляным столбом. Только этот факт заставил ее не броситься немедленно прочь из сияющих «райских» апартаментов в холодный, сырой, ветреный декабрь. Поразительно – Катя была почти благодарна Жданову за это правдивое, хоть и тягостное, молчание. Это ведь и есть – самое правдивое, что существует между ними. Их первая, такая горькая, правда.
Отрывок 3
Её глаза источали такую решительность, холод и …равнодушие?, что Жданова буквально выбросило из кабинета ударной волной Катиной нелюбви. С разбегу он врезался в узнавшую о его прибытии Киру и заорал плохо поддающимся управлению, но, главное, громким голосом: «Кирюша! Родная! Я так соскучился! (Чмок-Чмок. Да как можно так громко целоваться!) Кир, я подумал, мы с этими командировками и не поженимся так никогда, это что твориться-то, а? А давай прямо сейчас в ЗАГС и махнём, хоть заявление подать успеем. У тебя паспорт с собой?» Глаза Жданова лихорадочно блестели, и Кира ошалело переводила взгляд с Андрея на дверь президентского кабинета. Она, конечно, понимала, что весь этот спектакль был устроен специально для Пушкарёвой, но паспорт-таки быстро принесла, взяла Андрея под руку и не менее громко сказала: «Конечно, любимый. Поехали».
Катя закрыла лицо руками и сидела так минут пять. Потом достала мобильник и набрала номер: «Миша, я согласна. На что? А, ну да…» Катя вспомнила, что официального предложения от Михаила она так и не получила, и ей стало стыдно. Докатилась, Пушкарёва! Звонить и саму себя предлагать мужчине… Позор! Что бы подумал папа… Она вздрогнула. Папа был бы рад за них… Рад… А ей всё равно. Почему нет, в конце концов. Клин клином… «Алло! Катя! Ты меня слушаешь? Ты согласна? Ты выйдешь за меня замуж?» - Миша оказался догадливым парнем, видишь, Пушкарёва, тебе везёт. «Да, Миша. Да. Бери паспорт и заезжай за мной на работу. Заявление подадим прямо сегодня, ты не против?»
Разве Миша мог быть против? Поздней осенью желающих забраковаться находилось не очень много, и парам Жданов-Воропаева и Борщов-Пушкарёва даты свадеб назначили, как и положено, ровно через месяц. На одно и то же число. Поэтому Андрей так плохо помнил события своей свадьбы. Потому что мысленно пребывал на другой. И Катя…
Катя была красивой невестой. Папина болезнь и нарастающее подавленное настроение не располагали к выбору откровенного наряда с претензиями. Катя выбрала платье в лучших традициях доегипетского периода – благо, в свадебных салонах не водилось платьев в крупный горошек и с наглухо застёгнутой шеей. Бежево-розовый цвет, скромное декольте, прямой покрой, на голове только лёгкая укладка, и глаза – огромные, блестящие и напряжённые. В ночь перед свадьбой Катерина порвала на мелкие кусочки свой дневник (А вдруг Миша найдёт? И вообще к чему?), испытывая при этом не понятую ею до конца смесь лихорадочного отчаяния, истерического веселья и всё-таки облегчения. Самой свадьбы она не боялась, даже внутренне торопила её, но свадебная ночь… Это будет их первая ночь, как и положено. Это просто надо пе-ре-жить. Дальше будет легче. У неё вся жизнь впереди, и кто, как не Миша… Это же не Генка с их дома и не дворник дядя Вася, это вполне привлекательный интересный мужчина, и кто как не он… Не он… Не он…
…Всё прошло в целом неплохо и, главное, быстро. Миша был уже порядком захмелевшим, и вскоре после близости спал сном младенца, взяв Катю за руку. Он не слышал, как она тихо встала, пошла в ванную и провела там целый час, вглядываясь в своё зеркальное отражение. Ей казалось, что после всего, что случилось, она увидит в зеркале не себя, а какую-то другую, чужую и непонятную ей женщину. Однако это была она, Екатерина Пушкарёва, ставшая женой Михаила Борщова, вздрагивающая от спазмов где-то в груди и тщетно пытающаяся превратить их в слёзы. Но слёз не было. Наконец ею овладело дремотное отупление, и Катя, свернувшись калачиком на краешке кровати, забылась долгим сном.
….
Собственная жизнь представлялась Жданов у широкой дорогой, на которой однажды встретилась тонкая тропинка. Он мог свернуть туда, но зашагал дальше. Или всё-таки свернул, и пошёл таким образом не своей дорогой? Чёрт его знает. Как будто был выбор. Да нет, выбор есть всегда. Он мог бы жениться на другой женщине. Он мог вообще не жениться. Он мог бы быть с Катей… Вот этого не надо, этих мыслей про Катю. Когда это кончится?... Он долго ждал, пока не понял, что это не кончится никогда. НЕ КОНЧИТСЯ НИКОГДА. Это открытие поразило его, и одновременно успокоило. Надо учиться с этим жить. И Катя стала его тайным вдохновением. В неприятные, трудные моменты своей жизни он мысленно вызывал её образ, и сердце переполняло таким сладким, счастливым ощущением, что все проблемы казались несущественным бредом. Когда Андрей заключал важную сделку, он думал, что бы сказала Катя. Она бы его похвалила…
Отрывок 4
Малиновский подозрительно взглянул на Клочкову, которая с нарочито беззаботным видом слегка покручивалась в комфортном кресле с высокой спинкой, и с тоской подумал о своем кресле, с которым, весьма вероятно, ему скоро придется распрощаться.
- Вика, милая, рабочий день давно закончился, шла бы ты домой, дорогая, а?
- Не могу, - она перестала крутиться и зачем-то полезла в ящик стола, - у меня работы невпроворот.
- С каких это пор, Викуся?
- А вот хамить мне не надо, - выпрямилась Вика. - Я, между прочим, свою зарплату не просто так получаю. Не в пример некоторым. К тому же президент меня еще не отпускал.
Роман подошел к ее столу.
- А разрешение вице-президента тебя устроит? Я тебя отпускаю.
- Ну, я так не могу, а вдруг Андрею что-нибудь понадобится? Нет, я останусь, - и послала Малиновскому вызывающую улыбку.
Роман нахмурился: «Вот ведь зараза!». Очаровательно улыбнулся в ответ и склонился над ней, заглядывая в глаза.
- Вика, так ведь поздно уже, устала, наверное. Пойди хоть кофейку выпей, - и, не снимая с лица улыбки, протянул ей купюру.
Клочкова, задумалась лишь на секунду, вскинула холеную ручку и с ловкостью иллюзиониста погрузила добычу в недра своей огромной модной сумки.
- Спасибо, дорогой, - пропела она, - обязательно выпью, только немного позже.
- Ой, Викуся, не доводи до греха… - натужно улыбаясь, процедил Роман.
Внезапно ему очень захотелось, вот так же улыбаясь, положить руки на изысканно длинную шею Виктории и сомкнуть пальцы. Он даже живо представил себе, как яростно она извивается, со свистом втягивая в себя воздух, и улыбнулся еще шире, но вдруг опомнился и отпрянул от нее. Вот черт, так и до психушки недалеко.
Не успело кровожадное наваждение покинуть его, как он почуял неладное, буквально кожей почувствовал.
- Ну наконец-то, Кира! – с облегчением выпалила Клочкова, выглядывая из-за его плеча. – Ну, где ты ходишь?! Я уже две SMSки тебе отправила, даже ноготь сломала… Ты сама должна это увидеть! И пусть теперь он попробует отвертеться!
….
Посреди разгромленного кабинета спиной к ней стоял Андрей. Как-то странно стоял, сгорбившись и слегка покачиваясь, будто пьяный.
- Андрей? – неуверенно позвала Кира. И только в этот момент увидела, как что-то дернулось, скрытое от глаз за его фигурой. Что-то, что он удерживал, от чего его поза была такой неестественной и даже нелепой.
И тут ее прострелило: он обнимал Пушкареву. Он действительно обнимал Пушкареву! Снизу, за его силуэтом, выглядывала ее бесформенная юбка мышиного цвета.
Странно, она ворвалась в кабинет с четким намерением застать, наконец, жениха с другой, но, найдя то, что искала, оказалась совершенно не готовой принять это. Андрей... Ее блистательный Андрей и ЭТО…
Андрей, не сдвинулся с места, но Кира заметила, как напряглась его спина. Не столько даже увидела, сколько почувствовала по едва уловимому изменению в воздухе, вмиг наполнившимся его неприятием. Уж она-то это знала, слишком часто приходилось ей разговаривать с его спиной. А от этой… от Пушкаревой он не отворачивался и продолжал обнимать ее, даже не взглянув на нее, Киру!
- Андрей, что ты делаешь? – ошеломленно произнесла она, искренне надеясь на то, что, как обычно, он виртуозно соврет, предоставив ей исчерпывающие объяснения, которые все расставят по своим местам, и это недоразумение таковым и останется. Но голос уже дрогнул и по венам растеклось безотчетное беспокойство.
Кирин голос вернул его в реальность. Вернее, даже не голос, а то, как снова дернулась в его объятиях, казалось, совсем затихшая Катя. Он вцепился в нее еще сильнее, почувствовав, как вся она подобралась в ожидании очередного унижения, причиной которого опять явился он. И с новой силой в голове возродился хаос.
Он не может отпустить Катю. Не может. Он знает, что это будет настоящей катастрофой. И Кире не ответить он не может. И по отношению к ним обеим чувствовал себя распоследней скотиной.
А Кира все стояла и продолжала задавать вопросы один глупее другого.
- Андрей, я… с тобой разговариваю? Посмотри на меня.
Он не двинулся с места, но повернул голову, зацепив ее боковым зрением.
- Андрей! – повысила голос Кира. И в ушах зазвенели знакомые истерические нотки. - Отпусти Екатерину Валерьевну… ее ждут.
Он только зубы стиснул. Господи, хоть бы уже хлопнула дверью и ушла.
- Андрей, да объясни же мне, что здесь происходит!
- Кира… - подал голос Андрей, - мы потом поговорим… завтра. А сейчас уйди, пожалуйста… Я прошу тебя…
- Я не понимаю…
- Что именно тебе не понятно? – разозлился Андрей. Было очень странно стоять вот так, спиной к женщине, на которой еще вчера собирался жениться, прижимая к сердцу ту, что каждую секунду пыталась оттолкнуть его, и при этом выяснять отношения. – Что тебе не понятно, Кира?! Ты перестала доверять своим глазам?!
Какое-то время Воропаева ничего не говорила, просто стояла в нерешительности, отказываясь верить в происходящее. А потом вдруг губы ее дрогнули, и Андрей почувствовал на себе ее обжигающий взгляд.
- И это за три недели до свадьбы?.. – с горечью в голосе упрекнула Кира. - И с кем?.. Я бы еще поняла, если бы с какой-нибудь моделькой… Но с этой…
- Кира, уйди.
- Андрей, не сходи с ума!..
- Уйди! - заорал он.
- Сволочь! – отрезала Кира.
Он был согласен.
Отрывок 5
Неправда, всё ложь! Она не обманула, не бросила, не предала! Просто… просто ей надо успокоиться и всё обдумать. А потом она вернётся к нему, потому-что любит, потому-что по-другому быть не может! И вот когда она появится, он прижмёт её к себе и больше не отпустит. И устроит взбучку, чтобы больше никогда не смела его бросать, никогда…
Но это будет потом. Сначала поцелует, потому-что жутко соскучился.
Когда понял, что не вернётся? Не сразу. Понимание этого приходило долго и мучительно, день за днём. А потом появились её адвокаты в компании с Зорькиным, и Жданов чуть не сошёл с ума.
Не вернётся.
Он чуть душу из Зорькина не вытряс, пытаясь узнать у него, где Катя прячется, но тот молчал, как партизан. Только подтвердил его самые ужасные подозрения.
Не вернётся. Так и сказал.
Андрей тогда совсем потерял голову. Под горячую руку разгромил свой кабинет, особенно, досталось каморке, а потом выдохся, забился в какой-то угол и оттуда равнодушным взглядом наблюдал за взволнованными метаниями родственников и сотрудников. Кира что-то кричала о том, что Пушкарёва мошенница и аферистка, которая украла у них компанию. Отец и Малиновский хмурились, Воропаев пренебрежительно усмехался, а Андрей никого не слышал и не видел, полностью погрузившись в себя, и только как заклинание повторял – не вернётся.
Бросила, ушла, уехала.
Не вернётся.
Не любит?
Каждый следующий день превращался в мучение. Он её ждал несмотря ни на что. Надеялся, что одумается, вернётся, позвонит. Письмо напишет, чёрт возьми!
Но ничего.
Потом опять появился Зорьки с адвокатами, которые принесли доверенность, в которой Катя передавала все свои права на «Зималетто» Павлу Олеговичу Жданову.
Конец.
Если раньше у Андрея была надежда, что рано или поздно ей придётся появиться, то теперь всё было потеряно. Такое решение проблемы устроило совет директоров. Всех кроме него, но кто его слушал? Он пытался объяснить, что теперь у компании будут колоссальные проблемы, но все готовы были справляться с любыми трудностями, лишь бы вернуть компанию в семью и избавиться от неугодного сотрудника. То есть, его Кати.
И Андрей как-то очень быстро отошёл от дел, просто перестал интересоваться тем, что происходит. Стало скучно, да и ненужно всё. Вся жизнь превратилась в сплошное мучительное ожидание. Катины родители с ним откровенничать отказывались, его это злило, но он не мог с ними спорить, и прав никаких на это не имел. И, в конце концов, перестал им звонить. Только часами просиживал в машине перед домом Пушкарёвых, в надежде увидеть Катю.
Ведь когда-то она должна вернуться!
Но прошёл месяц, а точнее, мучительно протянулся, потом другой, а её так и не было. Он просто не знал, что делать. Такой беспомощности и такого бессилия, он кажется, никогда не испытывал. И это сводило с ума. Казалось, что стоит ей сейчас вернуться и он убьёт её за то, что посмела так его мучить! Встряхнул бы, что есть силы, а потом бы раздавил. В своих объятиях.
К её дому он теперь ездил, как на работу. А точнее, вместо. Сидел, навалившись на руль, и думал обо всём, что случилось. О том, как жить дальше, думать не получалось. Ждал, когда она вернётся, и вот тогда они вместе и подумают.
Но всё сложилось по-другому.
В один из таких дней, когда он уже привычно сидел в машине и поглядывал на окна её квартиры, кто-то осторожно постучал по стеклу и Андрей дёрнулся, повернул голову, надеясь всё-таки увидеть Катю, но у машины стоял Зорькин. Жданов нехотя опустил стекло и без особого интереса посмотрел на этого защитничка и конспиратора. И в тот момент ему было совершенно наплевать, что его застукали здесь, за совершенно нелепым и глупым занятием – когда он караулил, боясь пропустить появление своей сбежавшей от него же секретарши.
Холодно посмотрел на Колю и даже не поздоровался, только кивнул едва заметно. А тот выразительно вздохнул, и неловко переминаясь с ноги на ногу, заговорил:
- Андрей Палыч, вы не ждите её. Катя не вернётся.
Жданов лишь неприятно усмехнулся.
- Правда, не вернётся. Она замуж вышла и не приедет в Москву.
Сердце остановилось. Сделало последний болезненный скачок и замерло окончательно. Андрей посмотрел на него, и Коля с тревогой отметил, как в момент посерело и осунулось его лицо.
- Что?
Коля пожал плечами и едва заметно поморщился.
- Неделю назад. И в Москву она не вернётся.
Жданов помотал головой, пытаясь сбросить с себя оцепенение.
- Как… замуж? За кого? Почему?!
Зорькин опасливо отступил на пару шагов.
- Я не знаю, Андрей Палыч. Она так решила.
Пробормотал какие-то слова извинения, которые Андрей даже и не слышал, превратившись в каменную глыбу, и поспешил к подъезду.
А Жданов закрыл глаза и, кажется, закричал. Сам этого не слышал, но от его машины испуганно шарахнулась бродячая собака и залаяла.
Вышла замуж. Его Катя вышла замуж.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
И давайте вместе игру, если что, к следующему разу улучшим. Я буду очень рада вашему участию и вашим советам. 
А я один фик никак вспомнить не могу. Ну, время пока есть. Подумаю еще.
А один-то у всех разный! 
