|
Группа 2
Отрывок 1
Проводить его вышли в прихожую все. И Катя. Но в глаза ему так больше и не посмотрела. Он ждал этого до последней секунды и перестал надеяться, только когда дверь за ним закрылась.
Машинально начал спускаться, прошел один пролет, несколько ступенек следующего. И остановился, сел на ступеньку, сгреб с лица нос вместе со всем, что к нему прилагалось, дурацкий колпак. Положил лицо в ладони – и замер. Не было сил. Их не было на то, чтобы уйти. Или хотя бы осмыслить то, что случилось. Хотел мучиться? Страдать, чтобы почувствовать себя живым? Ты живой. До последней жилочки.
Он не слышал, как пролетом выше тихонько стукнула дверь. Не слышал шагов по лестнице. Только застучало в висках и руки, сжимавшие лицо, стали горячими. Он поднял голову и увидел Катю. Она стояла чуть выше него, на следующем пролете лестницы, и смотрела ему в глаза. Как он хотел, как ждал. И тогда, не отрывая взгляда, он поднялся и пошел к ней. Остановился ступенькой ниже, с неподвижно висящими руками, ничего не думая, не загадывая, не рассчитывая. Ее качнуло к нему, и он обхватил ее и прижал к себе. Их сердца стучали так сильно, как будто пробивались друг к другу сквозь преграду тел. Катины губы шевельнулись на его коже, что-то шепнули. Он отстранился, чтобы услышать, и она повторила, не открывая глаз:
-Это ты. . . Это ты. . .
И тогда он нашел губами эти шепчущие губы. Мгновение остановилось, но где-то там, впереди, уже скользила лавина, порожденная им. И безмолвное эхо этой лавины сжимало глупые сердца великим страхом. И верой. И надеждой. И любовью.
Отрывок 2
Маленькое окошко с красными цифрами под потолком кабинки бодро отсчитало нужное число… и лифт послушно затормозил на нужном этаже… Бежать… Лететь… Туда, к нему… Ее торопливые шаги по мраморному полу гулко отдавались в просторном коридоре… Направо… Еще раз направо… Знакомая дверь… Рука уже тянется к кнопке звонка…
Тишина…
- Андрей… Это я… Пусти меня… Пожалуйста…
Еще звонок…
Тишина…
- Родной мой… Пожалуйста…
Мокрое от дождя платье противно прилипало к телу, сжимаясь вокруг него леденящим панцирем. Ее начинала бить мелкая дрожь… то ли от озноба, то ли от подступающих слез…
- Андрей… Открой… Мне холодно…
Еще звонок…
- Пожалуйста…
Давящая тишина медленно отступала под неспешными шорохами открывающегося замка.
Мгновение? Вечность…
Темнота? Свет!
Его глаза…
……
Секунда… Одна лишь секунда…
Микроскопическая пылинка вселенной…
Бесконечность, помноженная на вечность…
Тишина…
- Андрей…
- …
- Родной мой… - Катя протянула мокрую ладошку и еле слышно дотронулась до двери.
- …
- Андрей… Но что же ты молчишь…
- …
Тишина… И где-то там… за гранью реальности… его глаза… Но Катя их не видела… Как ни старалась… Девушка вздрогнула от нахлынувшего отчаяния. Устало смахнула капельки воды с растрепавшейся челки… машинально поправила съехавшую с плеча сумочку… тихо выдохнула:
- Пожалуйста…
- Зачем… ты пришла? – ледяной шепот…
- Можно войти?
- Зачем? – обжигающий шепот…
- Давай поговорим… Мне нужно все тебе объяснить…
- ЗАЧЕМ? Я и так все знаю… - убивающий шепот…
- Пожалуйста…
- …
- Прошу тебя…
Тяжелый выдох… Недовольно зашуршала петлями входная дверь, лениво пропуская внутрь широкую полоску света из холла… Катя на секундочку замерла на пороге, но, собравшись с духом, решительно шагнула по этой импровизированной дорожке в темноту…
…Глаза не сразу привыкли к плотному мраку в квартире. Катя осторожно прошелестела вглубь и замерла где-то посреди… неизвестности. Короткая вспышка далекой молнии на миг выхватила черный силуэт на фоне окна.
- Андрей…
Молчание…
- Зачем ты так со мной? Давай поговорим… Мне надо тебе все объяснить…
- Зачем? Какое это имеет теперь значение? – его холодные слова застывали в сердце крошечными льдинками страха.
- Родной мой… послушай… - девушка осторожно обхватила Жданова за плечи; он резко передернулся от этого прикосновения и напряженно вдохнул:
- Что ты можешь мне еще сказать? Я и так все знаю…
- Это не то… что ты… подумал… - эхо ее собственного голоса отскочило от пугающей тишины и больно кольнуло где-то внутри… там, где сердце…
- …
- Между нами ничего не было… Ты неправильно понял… Ведь Рома…
- Рома? С каких это пор ты его стала так называть?
- Ты ничего не понимаешь… Мы с ним не…
- Хватит врать? – горячий шепот.
- Андрей… Я не…
- Я все видел сам! САМ, понимаешь?!
- Послушай меня…
- К чему этот разговор? А, Кать? Что ты от меня хочешь? Что тебе еще нужно? Мести? Ты мне мстила, да? Боже, за что? Ведь я любил тебя? ЛЮБИЛ, понимаешь? Как никого и никогда не любил? Слышишь? Ты все для меня! Я обожал тебя! До чертиков! – непрекращающийся поток вымученных, обреченных слов намертво припечатал Катю к полу. Она попыталась пошевелить хотя бы рукой, но тело уже не слушалось… «Любил? Была? Обожал?» - его сдавленные выпады вдруг отдались тупой болью внизу живота… Катя в испуге отпряла назад… и с облегчением упала на чудом подвернувшийся диван.
:::::::::
- Андрей…
- Кать… давай отложим этот разговор… Не сейчас… Уйди… Пожалуйста… - разбитый голос любимого не оставлял ей никаких шансов выговориться.
- Но…
- Пожалуйста!
- Хорошо! Раз ты так решил… - она осторожно, на ощупь поплелась к выходу.
Нежданные слезинки предательски застилали глаза. Боясь оступиться в темноте, Катя махнула по ним рукой… и еле слышно всхлипнула…
«Держись… Еще немного… Только дыши… Дыши… Вот так… Так… Да, мы поговорим потом… Не сейчас… Потом… Завтра… Когда захочешь…»
Боль в запястье… Резкий рывок… и она прижата к стене… Жестко… Необъяснимо… Вырваться… Вздохнуть… Мне нельзя… Нельзя волноваться… Но нет! Бесполезно!
Сильные руки по-хозяйски мнут ее тело… плечи… саднящую грудь… Горячие губы обжигают шею… ее щеки… взмокший лоб… И снова его руки терзают ее… И так, что трудно дышать… Это безумие! Не-е-е-ет! Андрей! Что ты делаешь?! Отпусти! Что с тобой?! Андрей!
- Он тоже… так делал?! Скажи… тоже, да? Ну, и кто из нас двоих лучше? Кто?
- Отпусти… Мне больно… Андрей…
- Вы так… развлекались… за моей спиной?! Да?! Скажи! ТАК?!
- АНДРЕ-Е-Е-Е-Й!
Что это с нами?
Ведь еще утром все было настолько замечательно…
Звонкая пощечина отрезвила его… Даже в кромешной темноте Катя почувствовала, как Андрей сжался в комок… и растеряно приник к стене…
- Нам, правда, лучше поговорить завтра… Я пойду…
Тишина…
Три шага… до двери…
Неслышный щелчок замка…
И яркий, почти слепящий свет в холле…
А может, это слезы?
Что же я наделала?
Бежать… Скорее… Пока не поздно… Бежать…
Отрывок 3
- Андрей Палыч, тут это… Николай Антонович Зорькин просит принять. – Даже по искажённому помехами разговорного устройства голосу Маши было слышно, что она вся полна радостного предвкушения новостей. – Виктории нет на месте…
- Да-да, я знаю, Мария, пусть он пройдёт. – Андрей откинулся на спинку стула и посмотрел на Катю. Она стояла, всё так же прислонившись к двери каморки. – Тебе необязательно оставаться, Катюнь. Иди к себе.
Она молча покачала головой.
Войдя в кабинет, Коля подошёл к столу, положил на него папку. Плечи распрямлены, подбородок вздёрнут вверх. Храбрится… Они незаметно переглянулись.
- На чём приехал? – вдруг спросил Андрей, поднимая голову и пристально глядя на него.
- В смысле? – растерялся Зорькин.
- В прямом. На чём ты приехал в «Зималетто»?
- На машине. – Коля оглянулся на Катю и снова перевёл глаза на Андрея.
- Ключи. – Андрей протянул к нему руку ладонью вверх.
После секундного замешательства Коля полез в карман, достал ключи и положил их на ладонь Андрея. Тот бросил ключи на стол и удовлетворённо кивнул.
- Документы на машину здесь? – И он кивнул на папку.
- Нет, у меня… - Теперь рука скользнула в нагрудный карман. Документы легли на папку. Катя прикрыла глаза.
- Если что-то не в порядке с отчётностью, лучше сказать сейчас, - спокойно проговорил Андрей. – Потом будет поздно…
- А что происходит? – не выдержал Зорькин. – Ты в чём-то меня подозреваешь?
На лицо Андрея легла тень, уголки губ еле заметно задрожали. Он словно только и ждал этого.
- А тебя и подозревать не надо, - медленно сказал он. – Твои девицы всё в подробностях рассказывают…
- Что-о-о? Какие девицы? – презрительно протянул Зорькин. – И вообще – моя личная жизнь тебя не касается!
- Личная жизнь? – Андрей мрачно усмехнулся, и в тёмной глубине его глаз полыхнуло что-то. – Ладно, допустим, что не касается… Зато моя компания меня касается…
- Какая «твоя компания»? Если ты про «Зималетто», так при чём здесь я? А если про «Ника-моду», то, прости, она не твоя и твоей никогда не была!..
- Коля! – прикрикнула Катя, умоляюще глядя на него.
- Нет, а я не понимаю, чего он распоряжается! – вызывающе сказал Зорькин, оборачиваясь к ней. – Командует, увольняет направо-налево! А ты стоишь и слушаешь!
- Коля, уходи… - произнесла она.
- Нет, подожди, давай разберёмся! – И он снова повернулся к Андрею, который всё с той же застывшей мрачной улыбкой смотрел на него. – А если ты опять будешь говорить про свои деньги, то ты вспомни, чтО это были за деньги! Это были деньги Пушкарёвой, которые она своим умом заработала, пока ты тупо в ресторане рядом с ней жевал! Конечно, Краевич тут же просёк всё про тебя – и про неё!
Андрей медленно поднялся и стал выходить из-за стола.
- Коля, уходи сейчас же! – Катя быстро подошла к Зорькину и стала толкать его в грудь. И почти сразу же почувствовала на своих плечах руки Андрея. Он медленно притянул её к себе. Она попыталась увернуться, но он мягко удерживал её, постепенно отводя в сторону.
Почти дойдя до стены, осторожно развернул её к себе, ласково улыбнулся… и странно выглядела эта улыбка на его напряжённом и жёстком лице.
- Кать, подожди минутку, а? Не бойся, я его не трону…
- Да, да, ты его не бойся, Кать! – с вызовом выкрикнул Зорькин. – Он тебе ничего не сделает, и на том спасибо…
Андрей повернулся к нему.
- Заткнись, идиот…
- А что, неправда? Хорошо, что хоть её не бьёшь… Тоже мне, паша нашёлся! Хочу казню, хочу милую… Ты думаешь, я не вижу, что ты её стыдишься? Ну, конечно, ты ж у нас плейбой, мачо – и тут вдруг какая-то Пушкарёва!
Лицо Андрея как-то странно дёрнулось, он прищурил глаза и стал медленно подходить к Зорькину.
- А тебе-то какое дело до этого? – процедил он сквозь зубы. – Ты чего это разорался, а, Зорькин? – И, подойдя к Коле вплотную, Андрей легонько дотронулся до борта его пиджака. – Это чей костюмчик на тебе, финансист? Скажешь, не на мои деньги куплен? А машину – может, тебе Катя по дружбе подарила? Сколько ты ей мозги пудрил, пока она эту машину тебе не купила? – И вдруг он резко дёрнул за борт пиджака, так, что Зорькин подскочил и чуть ли не повис в воздухе. И в ту же секунду Андрей отпустил его, легонько толкнув в грудь, и Коля, потеряв равновесие, пошатнулся и упал, ударившись спиной об пол. Андрей сделал шаг вперёд, но громкий хрипловатый голос Кати остановил его.
- Андрей, и костюм, и машина – это всё я придумала! Отпусти его. Он здесь ни при чём.
Он повернулся к ней с недоверчивой улыбкой. Катя неподвижно стояла у стены, лицо её было белым, и только глаза с болью были устремлены на него.
- Как это – ты придумала? – наморщив лоб, спросил он. И вдруг лицо его разгладилось, глаза сверкнули весёлой яростью, и он медленно проговорил: - Защищаешь его…
Она качнула головой.
- Это правда. Я знала о том, что ты обманываешь меня… про ваш план с Малиновским. И решила отомстить тебе, хотела, чтобы ты ревновал меня и боялся за «Ника-моду»… А Коля не виноват. И никогда не был виноват… – И вдруг плечи её поникли, и вся она как-то осунулась и, подавшись назад, оперлась спиной о стену.
Он побледнел и шагнул к ней, но она сжалась ещё больше и отвернула голову.
Зорькин поднимался, отряхивался, поправлял очки…
- Ну что, доволен? Доигрался? – Но, увидев, что Жданов не слышит его и застывшим взглядом смотрит на Катю, тяжело вздохнул и поплёлся к двери.
Наконец Андрей растерянно протянул руку к её лицу, чтобы повернуть его к себе.
- Кать…
- Не надо… - Она выскользнула из-под его руки и медленно, держась за стену, пошла к двери каморки. Но, словно притягиваемый магнитом, он пошёл за ней и снова обнял её сзади за плечи. Он ни о чём не мог думать сейчас, ему было всё равно, что говорить или делать, он только хотел, чтобы она не уходила, он только знал, что она не должна уйти. Он наклонился, прижался лицом к её шее под волосами, вдохнул… Она покорно и безучастно ждала, когда он отпустит её. Когда он распрямился, она шагнула вперёд и так же, как до этого, пошла к каморке.
Он моргнул несколько раз и оглянулся по сторонам.
В голове что-то разрывалось на части, вспыхивало, разлеталось искрами – и затихало, чтобы через минуту с новой силой разбухнуть для нового взрыва. Хотелось зажмурить глаза, до боли вдавить их веками в лицо и никогда больше не открывать.
Стыдно.
Больно.
Страшно.
Отрывок 4
Огромный серый кот, с малой толикой сибирской, крови дремал на подоконнике, приобняв лапой горшок с фиалкой.
Уже почти год это было его неизменное место дневного сна. С завидным постоянством он пытался втискивать свое хорошо откормленное пушистое тельце между горшками с фиалками, стоящими на подоконнике. Хозяйка цветы переставляла, даже уносила в другую комнату, но Кот был упрям. Он хотел дремать в цветнике, неизменно между розовой и лиловой. А Хозяйка предпочитала, чтобы ее вечно цветущие фиалки стояли на кухне. И все оставалось, как было.
Кот появился в этой квартире чуть меньше года назад, когда он был совсем еще Котенком. В морозный зимний день, который Кот назовет потом «Самым Важным Днем в своей жизни», ему не везло. Было очень холодно, и он хотел юркнуть в подъезд, но тяжелая дверь, закрывшаяся некстати, больно ударила его по лапе. От обиды он попытался уйти подальше от этого злополучного подъезда, но лапка так болела…И он вернулся назад. До самого вечера он проплакал от боли, скрутившись маленьким незаметным клубочком, а когда почти замерз, то на него едва не наступил его будущий обожаемый Хозяин.
Он потом узнал, что Хозяин совсем не любит гулять по вечерам. Просто тогда Хозяйке очень захотелось мороженого, а Хозяин не мог ни в чем ей отказать. Так что, Котенку просто повезло. Его малюсенькое тельце вполне уместилось на широкой хозяйской руке, и Котенок попал домой.
Хозяйка сразу забыла о мороженом. Тут же вспомнила о знакомом кошачьем докторе по имени Захар, звонила какой-то Свете, просила, чтоб он приехал. Пока Котенок отогревался в черном хозяйском шарфе, явился этот Захар, и тут же туго перевязал лапку, и она почти перестала болеть, а потом сделал еще что-то неприятное, назвав это прививкой. А пока Хозяйка провожала этого Захара и Свету, Котенок успел слизать растаявшее мороженное, забытое на полу на кухне, и его волочащееся по полу пузико настолько умилило Хозяйку, что Котенок остался тут жить.
Первую ночь он еще вздрагивал, жалобно мяукал, но Хозяйка опускала свою руку и гладила его по объевшемуся пузику, и Котенок, устроив лапку поудобнее на хозяйском шарфе, сквозь дрему, прислушивался к шепоту Хозяев. И думал, что вот это – счастье. Он потом и называл себя Хранителем счастья или просто Котом.
Обязанностей у него было не много, а привилегий масса.
Первой обязанностью было наблюдать из-под прикрытых глаз, как по утрам Хозяин, уплетающий Хозяйкины вкусности, недовольно ворчит, что не может влить в себя ничего, кроме кофе. Тогда следовало неожиданно распахнуть глаза и скомандовать «Мяу!», чтоб не забывался. Впрочем, Хозяин редко забывался. Это была обязанность профилактическая.
Вторая обязанность была вечерней. Прыгнуть на стол перед включенным монитором компьютера и мешать Хозяйке работать. Хозяйка при этом ворчала, что из-за Хозяина она сегодня опять ничего не успела, но стоило Коту разлечься на ее бумажках, поиграть с штуковиной, которую Хозяйка почему-то называла Мышкой, она начинала смеяться… А Коту доставалось искреннее мужское «лапопожатие» от Хозяина и он, довольный, утопывал спать. Это была обязанность приятная.
А привилегии… Их была масса. Котенка никто не воспитывал, не приучал к порядку, ему объяснили, где его лоток и миски, а потом уже он приучал Хозяев к порядку и нервничал, если что-то лежало не на своих местах. Кот просто любил постоянство, а его Хозяева были еще сами почти Котята.
Еще он любил поиграть. С Хозяйкой можно было сбегать наперегонки на кухню, спеть ей песенки, позволить себя расчесать и завязать огромный бант, а потом с удовольствием его сорвать и носиться с ним по всей квартире. На Хозяина - налететь с разгону боком, пободаться с его широкой рукой, и даже пару раз огреть лапой. На всякий случай.
Еще были гости. Особо нежно Кот любил Хозяйкину маму. У нее всегда были с собой вкусности, по сравнению с которыми и Хозяйкины, и «Вискас» рядом не стояли. Он даже жил у нее в гостях, когда Хозяева уезжали на недельку на Солнышке греться. И если бы, не громогласный голос Хозяйкиного отца, от которого болели ушки, то Кот был бы не прочь ездить к ней чаще. Но дома было лучше.
Правда, обожаемый Хозяин тоже мог покричать. Особенно, если Хозяйке один Тип дарил цветы или чего-то еще. Тогда вечером была Буря. Однажды Хозяину даже досталось подушкой по уху, а потом Хозяйка ушла плакать в ванную. Тут Кот ему все сказал, что думал по данному поводу… Укоризненное «Мяу!» - «Дурак ты, хоть и большой!». Дверь совместными усилиями и жалобными стенаниями «Мяу, мяу!» и «Прости, я идиот!» открыли. Хозяйка уткнулась в плечо Хозяина, а Кот деликатно утопал на кухню. Он-то знал, чем это все закончится… «Прости меня… Я ревнивый идиот!» - «Я тебя люблю» - «Прости, пожалуйста…» Плавали, знаем… К любимой Хозяйке можно будет вернуться уже ночью, и по праву устроиться на широкой кровати у нее в ногах…С тех пор Кот мнил себя Дипломатом.
Еще был один гость. Веселый такой. В бытность свою Котенком, они так шалили…Но к этому у Кота с недавних пор были свои счеты. Однажды, он рассказал Хозяйке, что в журнале вычитал о страшной болезни, передающейся от котов, особо опасной для Хозяек "в положении". Кот сначала обдумал, что значит "в положении"…А Котят ждет…Классно…Будет с кем еще бегать…А потом обиделся. Неужели «этот» считает, что он, Кот, может быть опасным для Хозяйки? Может, сгонять в прихожую, отомстить традиционным кошачьим способом? Кот и не помышлял раньше о подобном, но ему было так обидно… А потом передумал…Спрыгнул со стеклянной столешницы и прямиком на колени к обидчику…Потерся ласково, прыгнул на колени, завел песенку… Устыдил. Веселый взял свои слова о том, где Коту место, обратно. Кот с тех пор мнил себя Психологом. Просто гость - перестраховщик. Видит все в худшем свете, чтоб не разочаровываться…
Услышав знакомые шаги, Кот проворно спрыгнул с подоконника, зацепив лапой фиалку. Та покачалась, но уже мгновение спустя привычно стояла на месте. Это была тоже разрешенная игра. А Кот уже бежал встречать Хозяина. Он получил скупое мужское почесывание между ушками и начал докладывать обстановку…
«Мяу!» - Хозяйка утром уходила в больницу, но вернулась довольная…
«Мур…» - Рыбка ей особо удалась, и ему досталась солидная порция…
«Мяу!» - она совсем не хотела засыпать днем, и Кот спел ей на три песенки больше обычного…
«Мур-мяу» - Как он рад, что Хозяин пытается доказать Хозяйке, что розы - тоже красивые цветы и принес ей красных, а то белые, позавчерашние наклонили головки, а вот розовые, вчерашние, пахнут просто ошеломиссимо!
Только Хозяин его уже не слышал…Он спешил навстречу своей Хозяйке….И Кот побежал с ним наперегонки….
Отрывок 5
--Кать! –Жданов с силой распахнул тоненькую, почти невесомую и полупрозрачную дверь в каморку.—Ты здесь?
--Стой, не приближайся!
Катя резко выставила вперёд ладонь, запрещая Жданову шагнуть навстречу. Андрей послушно замер у открытой двери, не понимая, что происходит.
--Кать, всё позади и я вернулся! Всё закончилось уже.
Он сделал ещё одну попытку войти в каморку.
--Стой, не подходи! Ничего не закончилось! Всё продолжается без конца и без края!
И её неудержимые рыдания в то же мгновение наполнили маленькое пространство помещения, сотрясая так долго сопротивляющееся им тело.
--Кать, ну перестань! Не надо плакать.
Жданов аккуратно и еле слышно подошёл к её столу, опустился на колени, оставляя только голову на сложенных руках поверх гладкой и пустой поверхности стола. Катя продолжала плакать, уже не реагируя на Андрея, как будто бы его не замечая. Тогда он быстро обогнул разделяющий их стол и прижал её к себе. Катерина забилась в его руках, как раненная птица, беспомощно попавшая в силки и жалобно просящаяся на волю. Она собрала остатки сил и стала колотить сжатыми кулаками по Андрею, попадая, куда придётся.
--Ненавижу! Отпусти меня! Уйди!
Он уклонялся от её ударов, пытаясь обхватить её покрепче, не давая той желаемой свободы, которая Андрею сейчас была непонятна.
--Никуда я тебя не отпущу! Хватит вырываться! Успокойся! Всё позади.
--Вот именно! Всё позади! И я, и ты, и эта чёртова каморка!
--Кать! Что ты говоришь! Нет её и слава Богу! Мы есть, понимаешь? Мы.
На секундочку она затихла, перестала вырываться, но оставаясь в жутком напряжении. Не поднимая заплаканных глаз на Андрея, уверенно произнесла:
--Так не бывает.
Жданов был рад и не рад одновременно её затишью.
--Откуда тебе знать, как оно бывает? Главное не это.
--Я ничего не вижу. Нет этого главного. И не было никогда.
--Не верю. Я тебе сейчас не верю. Кать, давай поговорим об этом позже. Тебе нужно успокоиться. Хочешь, я принесу воды? Я быстро.
И эти слова были главными ошибочными его словами. Хотел как лучше. Получилось, как всегда.
--Уходи. И больше никогда не возвращайся. Мне от тебя ничего не нужно. Ты, Жданов, опоздал. Как тогда. На пять минут. Так бывает.
--Катя! Я не уйду. Я просто хотел….
Он терялся. Он не знал теперь, что говорить, что думать, как себя вести с ней. Разговор зашёл в тупик, так и не начавшись. Одно он только понимал, что она переволновалась. За него. Была причина. Но даже в этом случае Андрей ничего не мог решить ни силой, ни уговорами. Он попытался ещё раз, в последний.
--…Поехали отсюда. Прошу тебя! Нам не нужно больше здесь оставаться. Заколдованное место…
И он услышал приговор.
--Уходите, Андрей Палыч. Я Вам когда-то всё сказала.
Андрей мгновенно ослабил свои руки, отпуская Катерину.
--Но ты ведь только что недавно говорила совсем другое! Как тебя понять?
Она не посмотрела на него. Сидела тихо, замерла, притаилась, напряглась. Каждое слово рождалось в муках, вытаскивалось с силой. Она не понимала значения этих слов, но чувствовала, что так надо. Точно так же, как Андрей сегодня выполнял свой долг. Перед собой.
--А только что и было всё иначе. Ты жив. … Всё встало на свои места.
-Катя!
Она в последний раз выставила перед ним свою ладонь, запрещая, не впуская его в собственную жизнь.
Он медленно попятился назад. Растерянно моргал глазами. Невозможно уходить, но оставаться невозможно ещё больше.
--Извини, что выжил.
Несколькими огромными полушагами, полупрыжками измерил свой бывший кабинет. Хлопнул дверью так, что со стены слетела рамка, несколько раз ударяясь и отскакивая от пола, словно мячик. В такт Катиному сердцу. В такт его неконтролируемым прыжкам, сжимающим в полёте сдавленное от рыданий горло. Жданов этих ударов уже не слышал.
Катерина выбежала из кабинета.
--Андрей!
Громкое и гулкое эхо собственного имени в опустевшем здании Зималетто остановило Жданова у лифта, загораживая дорогу и заставляя обернуться и броситься назад. Катерина бежала ему навстречу. Он поймал её почти в полёте.
--Ты не имеешь права, Жданов!—рыдала Катерина, прижимаясь к Андрею всем телом, обхватывая его за пояс крепким, почти стальным кольцом из рук. – Ты не имеешь права вот так сейчас уйти…Это жестоко!
--Милая моя, любимая девочка! Ну куда бы я ушёл? Что ты говоришь! Не плачь, пожалуйста!
…
Медленно, неспешно ей открывалась истина под тёплым дыханием Андрея у её щеки: она зачем-то выстроила стены, прочные, каменные, глухие, вместо того, чтоб возводить мосты.
--Прости меня, пожалуйста… Я больше не знаю, как жить без тебя.
--Больше не надо, не надо… Люблю тебя…- шептал он ей так тихо, словно пряча от посторонних глаз слова, принадлежащие только ей, единственной женщине на свете.
--Люблю тебя…
Он целовал её глаза, волосы и губы, запрещая плакать, вдыхая в её уже обессиленный от блаженства и одновременно от только что пережитого кошмара организм всю свою накопленную и нерастраченную нежность, страсть, желание. Успел подхватить на руки, когда она почти сползала на пол.
--Прости меня, ты слышишь? Прости за глупость.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
)
У нас же турнир, не выбывайте!
Девочки, я не буду сегодня подводить итоги, думайте себе спокойно до выходных. Не бросайте только!
Запишите мне "не зачОт" и дайте шанс 
В полном пролете. 
