НРКмания
http://nrkmania.ru/

Господа акционеры
http://nrkmania.ru/topic4031.html
Страница 4 из 6

Автор:  pink_jacket [ 20 фев 2012, 19:38 ]
Заголовок сообщения: 

угу.. я бы тоже так писать хотела - раз и всё))

Автор:  Саша [ 20 фев 2012, 22:52 ]
Заголовок сообщения: 

pink_jacket, спасибо :Rose: интересно, Очень хочется продолжения :Rose:
:bravo: :bravo: :bravo:

Автор:  Lisa Abrile [ 21 фев 2012, 12:56 ]
Заголовок сообщения: 

pink_jacket, только сейчас обнаружила вашу историю, прочитала все, что есть одним махом. Понравилось. :Rose: Спасибо. :Rose: Хочу продолжения. :Rose:

Автор:  rosa [ 28 фев 2012, 16:57 ]
Заголовок сообщения: 

Очень понравилось, спасибо. Другой взгляд на этот момент в НРК и очень логичный, как мне кажется. Всегда хотелось, чтобы Катя уехала со Ждановым. Ждем продолжения этой поездки...

Автор:  pink_jacket [ 21 мар 2012, 21:17 ]
Заголовок сообщения: 

боюсь, я не до конца оправдаю ваших ожиданий на счет разговора... но уж не обессудьте :oops:

Воздух вокруг какой-то широкий и объемный. Когда его вдыхаешь, заполненными получаются все клеточки кожи, до упора расширяются легкие, растет сердце. Ей хорошо — горят щеки, плотная ткань пальто не выпускает горячий воздух наружу, только легкий ветерок иногда попадает за воротник. Она чувствует Ждановскую машину всей спиной, как будто там находится не безжизненная груда металла, а что-то, излучающее живое тепло. Машина Толика уже скрылась, лишь напоследок, словно подбадривая, несколько раз подмигнув ей фарами. Наверху уже черным черно, жалко только, что звезд не видно.
А Андрею вот, напротив, холодно. Но приятно холодно, потому что то, что твориться сейчас в его организме, можно сравнить разве что со взрывом атомного реактора — горячо и страшно. От этого контраста затвердевает тело, как будто все разом пораженное смертельной инфекцией, а смотреть получается только туда, на её напряженную спину и намертво скрещенные руки. Он скользит взглядом по контурам, очерчивающим её фигуру на фоне уличных фонарей, темных машин и ещё чего-то не важного. Даже один раз заметил, как она глубоко вздохнула, при этом немножко выпрямив спину.
Машка чертит что-то каблуком на асфальте. Федор, высоко задрав голову, глядит на небо. Оба пыжатся.
Расселись все в сухом напряженном молчании. Только Машка раз споткнувшись, чуть-чуть — совсем немножко, разрядила обстановку. И вот машина уже стоит у выезда со стоянки. Бесконечный, несмотря на позднее время, поток машин не позволяет тронуться с места. Задерживает время, не пускает. В салоне сохранялось пустое молчание, хочется сказать, как про темноту — хоть глаз выколи. Машка уснула почти сразу, как села в автомобиль и, съехав головой по покатой спинке сидения, иногда тыкалась носом в собственное плечо.
-Андрей Палыч, - шёпотом спросил Фёдор, немного наклонившись к экс-начальнику.
Тот сделал характерный жест бровями, как бы спрашивая, в чем дело, не отрывая взгляда от дороги.
-Андрей Палыч, а куда мы едем?
-Не знаю..., - ответил тот, развеселившись, - Фёдор, а почему шёпотом?
-Так Машка уснула...
Через зеркало заднего вида он глянул за свою спину, на сидение. Пробежался взглядом по Тропинкиной... проплелся по Кате. Она кажется какой-то неживой, вся в себе, и наверняка даже не замечает, что за окном сменяются пейзажи.
-Ну, может это... отвезём тогда сначала её, потом Катьку, ну а потом вы и меня подбросите...
-Да-да, давай, конечно... - переводя дух и взгляд, согласился Жданов.
Путь до Машиного дома занял двадцать три минуты. Кое-кто считал. Андрей остановил машину у подъезда и заглушил мотор, а тихий Катин голос заставил его навострить уши:
-Маш... Машка, просыпайся.
-Мм..? Что? Приехали уже?
Катя кивнула. Чувствовала, что Андрей пристально смотрит на неё и старалась не поворачивать голову. Тропинкина несколько раз лениво поморгала, разлепляя ресницы, и полезла в сумочку. В зеркальце начала поправлять макияж:
-Господи, - сиплым со сна голосом, проговорила она, - как же я в таком виде домой-то...?
-Как, как... - начал ворчать Федя, - раньше надо было думать, как...
Маша только исподлобья взглянула на Короткова и, надув губы, начала вылазить из машины.
Уже открыла дверь, спустила ноги на асфальт, с размаху стукнув по нему каблуками, как едва не подскользнулась, в последний момент ухватившись за обивку сидения. Обернулась к Кате, показав зажатыми в кулачки руками, что «все нормально» и, бросив последний осуждающий взгляд на суженого, гордо вздернула подбородок и зашагала к подъездной двери. Все трое провожали Тропинкину взглядом. Шаг, ещё один... подскользнулась.. и ещё раз.. и снова.. да что ж ты, Маша?... Федя с беспокойством и какой-то обреченностью смотрел в её сторону, нервно подергивая ногой, и наконец решился:
-Знаете, Андрей Палыч, - несмело начал он, – я наверное пойду с ней. У неё там родители, Егор... боюсь, влетит Машке, а она и так на ногах не стоит... вы уж езжайте, а я потом как-нибудь сам...
-Ладно, - кивнул Андрей, пытаясь скрыть непонятное волнение, - до завтра, Федор... Удачи.
-Спасибо, - они пожали друг другу руки и Федя вышел из машины.
Он догнал Машу у самой двери, когда та уже собиралась войти в подъезд. Довольно улыбнулась, исподтишка глянув на него исподлобья и, обернувшись к Кате, помахала рукой. Ещё несколько секунд и пара скрылась где-то в густой темноте.
Катя все смотрела и смотрела на дверь. Так не хотелось отрывать глаз, портить такой удобный во всех отношениях момент, когда вроде бы они уже одни, но все равно связаны чужим присутствием. Она не видела что делал Андрей. Как вел себя, волновался или безразлично поправлял сбившийся пиджак. Наверное, даже наверняка, Жданову и до лампочки, но её почему-то не покидает ощущение, как что-то жжет щеку. И ниже. Нет, не настолько ниже! Разве что скулы или натянувшуюся на шее жилку.
Андрей отвернулся. Катя это очень четко услышала, когда под ним заскрипела кожаная обивка сидения. Значит, все-таки смотрел? Наблюдал за её реакцией или ждал, когда она повернется. Как же, повернется она... она не такая дура. У неё ещё есть чувство самосохранения. Заскрежетал ключ. Машина задрожала и мягко тронулась с места. А у Кати голова закружилась, будто под ней шелохнулась земля. Вздрогнула от испуга и даже почувствовала, как серая масса в черепной коробке покачнулась — влево и вправо.
Итак... вот они одни. В той самой машине. Вроде бы не о чем волноваться, он не пристает, не требует объяснений, не упрекает, не обвиняет, не клянется в безумной любви... он вообще с ней не разговаривает.
А сердце бьется все глуше и глуше. Господи, какая же она трусиха... Кажется, что сейчас, ещё немножечко, и тишина, застоявшаяся, натянутая до предела, как струна, крякнет некрасивым звуком и онемеют пальцы, оглохнут уши. А по телу мурашки, мурашки...


Ночь была длинной. Сначала летела, летела, изобилуя душевными переживаниями и событиями, а потом тянулась медленно, как старая улитка. Она не спала, даже глаз не закрывала. Веки просто отталкивались друг от друга, как будто на каждом закреплены маленькие спиралевидные пружинки. А Катя, как конфетка в мягкой хлопковой обертке, сидела на постели, поджав под себя ноги, навалившись всем телом на стенку, и целых пять с половиной часов таращилась пустым взглядом в окно. А ещё эти запахи...Такие приторно-сладкие, от рук пахло нежным клубничным мылом, от постельного белья - лимонным порошком. Да и изжога ещё...
Сейчас уже восемь двадцать восемь по московскому времени. Отец с матерью встали аж целый час назад, на кухне стоит вкусный запах блинов, пыхтит чайник и доносится говор телевизора откуда-то из гостиной. Скоро должен явиться Зорькин. Она уже готова к выходу, причесана, одета, осталось только дождаться, когда же придет время. А оно все тянется и тянется, как сладкое повидло с ложки.
Звонок.
-О, вот и Коленька... - сказала Елена Александровна, собираясь выходить из кухни.
Катя тут же поднялась со стула, опередив её:
-Я открою, мам.
-Мать, - послышалось из зала, когда девушка была уже у двери,- иди открой, это Колян, наверно... - и тише, со смехом, - блины унюхал, гад...
Катя быстро и громко крутила замки и наконец дернула на себя дверь. Коля тут же прошел внутрь.
-Привет, Пушкарева, - и остановился, подозрительно поведя носом, - Блинчики?
-Блинчики, блинчики..., - тихо пробормотала Катя, но тут же, в контраст, громко воскликнула, -Зорькин, куда в ботинках!
Тот лениво развернулся к ней, подбежал к вешалке, переобулся так, что туфли чуть ли не разлетелись в разные стороны, и, пытаясь находу надеть тапочки, направился на кухню.
Катя выразительно прокашлялась... громко так...
Зорькин, недовольно вздохнув, вернулся и аккуратненько сложил ботиночки носочек к носочку.
-О, Колян, - Валерий Сергеич, шаркая тапочками, вышел из зала и крепко обнял того за плечи, медленно, с издевщиной проговорил, - что ты как сегодня поздно? Мать уже напекла целое блюдце, для тебя любименького старалась, а ты все где-то шляешься! Нет, это же не дело, скажи, Катюх?
-Пап, оставь его в покое, - сказала Катя, тягуче вздохнув. Надавила им ладонями на спины, подталкивая к кухне.
-Вам бы все, дядь Валер, шутки шутить, - ответил Зорькин, важно расправив плечи, - а я между прочим теперь солидное лицо, финансовый директор!...
-Садись уже... директор, - усмехнулся Валерий Сергеич, - ты смотри, Катюх, приглядывай за ним, а то уже и оглянуться не успеешь, как он разорит всю твою Зималетту.
Все было как всегда. Семейное утро. Но все эти легкие слова, перебранки ложились странно тяжелым покрывалом на сознание и напрягали, раздражали. Папа перешучивался с Колькой, подкалывал его, задирал, хотя иногда хватался за голову, когда похмелье давало о себе знать. Даже рассол с утречка не до конца помог... И все равно неприятно сдавливало грудь, как будто там, внутри, невидимая воронка, жадно высасывающая остатки кислорода. Хочется так сильно сгорбиться, чтобы хрустнул позвоночник, исчезнуть, стать незаметным серым пятном, и, наконец, выспаться. А они все пусть хотя бы ненадолго забудут о её существовании.
-Ну что, Катюш, ты как вчера с девочками отдохнула? - спросила мама.
-Хорошо.
Всё, наконец, успокоилось. Зорькин — справа, в белой рубашке, с закатанными по локоть рукавами, наедается теплыми воздушными круглешочками, с упоением макая краешки в белоснежную сметану, и самозабвенно шевелит выросшими, как у хомяка, щеками. За столом сохраняется молчание... трапеза - чуть ли не единственное время, когда на законных основаниях можно заткнуть даже Николя. Ведь когда я ем — я глух и нем. Еда — это реликвия, святые мощи... ммм... не очень сравнение, да.
Пушкарёв что-то промычал и, проглотив порцию, поинтересовался:
-Ты хоть не поздно домой-то вернулась?
Елена Санна «незаметно» стрельнула на девушку глазами и начала нервно тереть друг о дружку ладони. Было даже визуально видно, как Катя слегка напряглась, и, прокашлявшись, ответила:
-Да нет, не очень...
И снова тиш да гладь, да божья...
-А как доехала?
-Ну, пап.
-Что — пап? - и, сконфуженно рассмеявшись, признался, - я вчера малясь переборщил.. с выпивкой. Ну, обрадовался. Даже мать вон меня не мочалила. Но я же беспокоюсь, все- таки!...
-Пап, - глубоко вздохнула, словно набирая сил для какого-то очень важного или длинного предложения, но неожиданно резко выдохнула, видимо передумав, - нормально я доехала... - и снова прилипла к чашке.
Звук глотка, шершавых маминых рук. Чмокание, звон поставленной на стол чашки. Вдруг, за окном птичка запела длинную витиеватую симфонию.
-На такси?
-Ну, папа!
-Что?!
-Нет, не на такси, приехал танин муж, довез девчонок, а меня... - но тут сбилась и затихла. В горле напряженным сжавшимся комком стояло «Андрей Палыч», но по какой-то причине Катя побоялась его произносить. А Колька жевать перестал и, с забитыми по самое основание щеками, уставился на неё колким настороженным взглядом. Поняв, что молчать так и дальше будет слишком подозрительным и даже больше - бесполезным, постаралась бросить как можно небрежнее, - Андрей Палыч...
Зорькин закашлялся. Елена Александровна и Валерий Сергеич посмотрели на него несколько непонимающе, хотя, если Пушкарев и вправду удивился Колиной реакции, то Елена Санна, по большей части, подавала Зорькину стоп-сигналы. Однако, пораженный Николай, так и не свел с подруги напряженного взгляда.
-А, - Валерий Сергеич не стал долго удивляться его такому откровенному недоумению и быстро переключился на еду, - ну тогда ладно.
До здания суда доехали быстро. У папы военная выправка — максимум пятнадцать минут и он уже готов к труду и обороне, даже не смотря на то, что мучился с утра похмельем. Нет, свою роль конечно же сыграл огуречный рассол и стопка самогонки, которую он опрокинул едва проснувшись, но они и не всем помогают так - почти мгновенно. Она ни о чем не думала, не переживала из-за скорой встречи с Андреем и вообще была, словно в вакууме, за непроницаемым стеклом. Что-то разбилось внутри с их вчерашнего... вернее, сегодняшнего странного разговора, которого по идее вообще не должно было состояться. Разбилось стеклом, с звенящим треском, оставляя за собой пустоту, за которой не слышно ничего извне. Или слышно, но как-будто откуда-то оттуда... издалека. Шумело вокруг... машины, звук мотора, Зорькин что-то напевал... и все эти звуки казались такими же естественными, как тишина, безликим однотонным фоном. Девушка смотрела замороженным взглядом на кнопочку блокировки дверей и даже навязчивые солнечные лучики не сбивали её, не возвращали к реальности. Порой, очень уж резвые, отражаясь от стекла, светили прямо на лицо, ложись по всей его поверхности теплой ярко-желтой маской. Воздух в такие моменты алел и румянился и она видела боковым зрением как торчат реснички, окрашенные в лимонный цвет. Отпечаток от солнца сильно-сильно грел щеку, так сильно, что жарко становилось всему телу и Катя поневоле удивлялась, как это снег на улице ещё не растаял.
Только машина остановилась, как сердце затрепетало и заволновалось в груди. Странно, несколько безнадежно коротких секунд назад ей было почти все равно... А они вон даже не опоздали. Приехали минута к минуте.
Катя подошла, сопровождаемая «свитой», протянула руку адвокатам и ему. Никому не смотрела в глаза, потому что все, что выше асфальта слишком ярко светило и слепило, резало, больно отдавая пульсации в мозг. Девушка хмурилась, упершись взглядом в воротник — сначала одному, потом второму, третьему, Андрею... Со стороны она, наверное, выглядела очень озабоченной.
-Привет, - произнес он. Он с ней поздоровался.
Девушка почувствовала всей спиной и, в частности, затылком, как недоверчиво и ощутимо Зорькин уперся в неё взглядом. Ах, ну да, он же ещё ничего не знает... Катя кивнула Жданову, не желая извлекать из горла какие-то слова. Но потом передумала:
-Привет.
-Как родители, не очень ругались?
-Да... - начала она и запнулась.
Нет, ей не хватит воздуха на долгие объяснения...
-Не очень, - и улыбнулась ему, поведя уголком губ. Вышло устало, с долей безразличия и снисходительности, так, будто ей все равно на его участие.
Разговаривали они тихо, по крайней мере, адвокатам и её отцу не мешали. А Зорькин.. ну, он всегда был ушастым. Вдруг, Андрей, чуть возвысив голос, показывая, что теперь обращается ко всем присутствующим, заявил:
-Я понял со слов господина Филина, что судья настроен не конструктивно..?
Господин Филин слегка сконфузился и принялся оправдываться:
-Честно говоря я не это имел ввиду, я хотел сказать, что судье это дело кажется слишком простым и он думает, что за этой простотой что-то скрывается. Он сам лично хочет во всем разобраться, а потом решать — удовлетворять просьбу об отсрочке или нет...
-Да, да, да, - вмешался Рулин, - мы с судьей большие друзья — шанс, я думаю, все же есть.
-Так идемте, - нетерпеливо произнесла Катя, разрезай стремительным стуком каблучков образовавшуюся толпу мужчин.
В здании суда перед дверью в зал заседаний они простояли минуты две-три, адвокаты о чем-то переговаривались, шептались, а Катя, низко опустив голову, разглядывала свои туфли. И руки под грудью сложила. Повторяла про себя речь, все аргументы, продумывала возможные вопросы и ответы на них, и ещё уговаривала себя не трястись так крупно и истерично.
-Катька, ты все мне расскажешь! - едва дождавшись подходящего момента, шепнул Зорькин, как только их впустили в зал судебных заседаний.

Автор:  lenushka [ 21 мар 2012, 21:42 ]
Заголовок сообщения: 

pink_jacket писал(а):
Катька, ты все мне расскажешь!

И нам. :grin:

Автор:  vicher [ 22 мар 2012, 13:14 ]
Заголовок сообщения: 

pink_jacket писал(а):
Катька, ты все мне расскажешь!

lenushka писал(а):
И нам.

+1

Автор:  pink_jacket [ 22 мар 2012, 15:40 ]
Заголовок сообщения: 

и вам))

Автор:  Саша [ 22 мар 2012, 18:16 ]
Заголовок сообщения: 

vicher писал(а):
pink_jacket писал(а):
Катька, ты все мне расскажешь!

lenushka писал(а):
И нам.

И нам, уже ждём :Rose: :thank_you:

Автор:  Киноварь [ 01 апр 2012, 19:27 ]
Заголовок сообщения: 

pink_jacket,ты большая молодец,очень хорошо тобой пишется и с удовольствием мной читается,мне нравится. :friends: :thank_you: :Rose:

Автор:  pink_jacket [ 09 апр 2012, 22:48 ]
Заголовок сообщения: 

вот пишу я, пишу, и уже сама не понимаю, причем тут Господа акционеры :unknown:
но уж что есть :oops:

Коля стоял у окна, возле шнурочка, регулирующего жалюзи, и основательно ковырял на нём маленькие пластмассовые бусины. Молчание — оба чрезвычайно заняты. Одна катина рука разъехалась чуть ли не на две трети стола, подпирая тяжелую от недосыпа голову, когда вторая тихо и бесшумно листала страницы красной толстой папки, с большим шаровидным пузиком.
-Зорькин, хватит ломать мне жалюзи. У тебя для этого теперь есть свой собственный кабинет. - на мгновение скосив взгляд в его сторону, отозвалась Катя.
Неприятный щелкающий звук тут же прекратился. Теперь перед её глазами вместо слов, предложений, экономических терминов и многозначных чисел только значки, бессмысленные символы, иероглифы. По какой-то загадочной причине сознание переключило основное внимание на слух, конструктор в ушной раковине улавливал шорохи, шуршание его костюма, шаги. Услышала, как он присел на краешек стола, заметила, как тень его фигуры легла на документы. Тут же выпрямилась.
-Что?
Коля выглядел очень серьезным. Очень.
Её брови дрожали из-за напрягшихся внутри мышц, отчего лицо делалось жалобным и измученным.
-Что ты смотришь на меня? - обреченно выдохнула Катя.

-Ничего, мы просто поговорили. И все выяснили.
-Поговорили?
-Да. - потерянно кивнула она, сорвав голос на высокую ноту.
Девушка сидела, откинувшись в кресле и, как завороженная, смотрела на свои руки, покусывала губу. Зорькин восседал в vip-зоне, навалившись локтями на колени. Он несколько секунд помолчал, глядя перед собой, недоверчиво хмурился и думал там о чем-то про себя, но в конце концов ответил:
-Не понимаю.
Катя чуть усмехнулась, а тот продолжил:
-А... что конкретно вы выяснили?
-Зорькин, тебе чего надо? - набрав в горло побольше воздуха, огрызнулась её вскинувшаяся головка, из-за чего вопрос прозвучал довольно громко и немного басом.
-Правду.
-Зачем тебе правда?
-А почему ты уходишь от ответа?
-Не ухожу... не ухожу. - снова опустила она голову. - Просто я не хочу о нем разговаривать, понимаешь? Главное что все точки мы расставили... и вообще, все знаки препинания.
-То есть ты на него больше не злишься?
-Злюсь? - усмехнулась, искренне удивляясь вопросу, - Коля, как ты себе это представляешь? Злюсь...
-Кхм... ну, а конкретнее? - встретил её взгляд и объявил. - Я имею право знать.
-Тебе прямо все пересказать?
-Ту часть, в которой он клялся тебе в любви бескрайней и забвенной, можешь опустить. - закатив глаза к потолку, произнес он.
Катя горько усмехнулась, поморщившись от его тона. Взяла в руки шариковую ручку и начала ковырять колпачок.
-Ты так уверен, что он об этом говорил?
Тот пожал плечами. Она немного помолчала и кивнула, подтверждая:
-Говорил. - вмиг севшим голосом произнесла девушка и, медленно набрав через нос воздуха, подняла голову вверх, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-нибудь... вот, ручка двери напротив. - Говорил, но, если честно, я его почти не слушала... - и тут, будто стыдясь его поступка, в который раз уткнулась взглядом в свои руки, - пытался что-то объяснить, оправдывался даже...
Она замолчала, как бы собираясь с мыслями, но прошло несколько секунд, затем ещё и ещё. Щелкал и щелкал колпачок.
-А дальше?
Глубоко вдохнула и выдохнула.
-Я не знаю... - она с силой почесала затылок, собирая в порядок мысли или, может, пытаясь что-то вспомнить. Рука снова легла на колени, девушка поморщилась и покачала головой, решив прекратить это бессмысленное дело. - Так много всего.
Она встала на ноги и прошла к окну, со стуком бросив ручку на звонкую прозрачную поверхность, и присела на ребро президентского стола.
-Я даже не помню, как все началось и в какой момент. Он что-то спросил, я не ответила — побоялась, что скажу что-нибудь не то, и только в окно смотрела. Он поорал на меня... ну, дальше, в общем, слово за слово... - зажмурилась, потерла ладошкой лоб. Говорила и делала остановки через каждое предложение, словно из лёгких что-то стремительно высасывало воздух, отчего каждое давалось ей с большим трудом. - Помню только, как мы ругались.
Вновь возродилась тишина. Кате даже показалось, что всё - весь этаж, ореол её обитания замер, все звуки растворились в воздухе. Что за глупое чувство?
-И, - начал Зорькин, дав ей передохнуть, - до чего же вы договорились?
Его голос был на удивление суровым, жестким. Таким Колю она слышала в тот самый день, когда рассказала ему об инструкции, когда он уговаривал её отобрать у Жданова компанию и всё твердил, что «...подлецов надо наказывать..."
-Мы решили... - голос снова сошел на нет, истощился, прозвучав напоследок с едва заметной хрипотцой, - решили, что раз уж между нами все так сложно, то... попробуем освободиться от этого вместе, помочь друг другу.
Зорькин только хмыкнул, встав наконец с красного кресла, подошел к ней, сел рядом:
-Чего Жданову-то помогать? Зализывать раны побитой самооценки?
-Коль, ну не надо... Я тоже раньше думала, что он... что ему все-равно, что он даже не понял, где ошибся, что ему только досадно из-за Зималетто. Что это все для него ничего не значит. - проговорила последнюю мысль через себя, и осторожно, тихо продолжила. - Но он на самом деле мучается и...
-Ой, Кать, вот... - в досадой выдохнул он, и с какой-то издевательской обреченностью заметил, - Уж не он ли тебе, случайно, этой лапши на уши навешал? Про мучается?...
-Нет, я сама... Но это видно, правда! И я говорю это не потому что... - слегка запнулась, задохнулась, - просто это неправильно думать о нем настолько плохо.
Услышала, как Коля судорожно втянул в себя воздух и попытался что-то возразить, но опередила его:
-Нет, правда, он... ему совестно, он переживает. - с решительной убежденностью в голосе продолжила она. - Он не подонок, он просто запутался, ему нелегко... тоже. А тут ещё я расхаживаю, как напоминание о собственной подлости... и что опустился до такого...
-Да-да, давай пожалеем его! Что ты, растревожили его совесть! - воскликнул он, возмущенно растягивая слова. Тут же вскочил со стола, круто развернувшись лицом к подруге. Подошва неприятно скрипнула и, Зорькин, мотая перед ней ладонями, медленно и убежденно продолжил, невзирая на Катину попытку его перебить, - Кать, ты пойми, что, по сути, в проблемах Жданова никто не виноват, кроме него самого!... Он же был взрослый мужик, а не пятилетний...
-Коль, я не об этом... я не хочу говорить... то есть, оправдывать его, искать там какие-то мотивы его поступков... Но он раскаивается и это... в общем, о многом говорит.
Зорькин только обречённо покачал головой, нисколько ей не поверив. Они снова замолчали. Коля не понимал её, не хотел понимать. И это от части понятно, ведь простить и в какой-то степени понять Андрея может только она... Она знает свою боль и знает, что такое — даже такое, - можно перетерпеть, затопить новыми эмоциями или новой болью... Но Колька... он волнуется за неё, он думает, что этот рубец уже никогда-никогда не затянется. Что каждый раз она будто ходит по битому стеклу или задыхается от кровоточащих воспоминаний, глядя на гладко выбритую физиономию местного Базилио, но ведь на самом деле... какие обиды? Боль умеет рвать внутренности, пережёвывать человеческую энергию и делать сердце злым, слабым, да... но умеет ещё и притупляться. Иногда к ней привыкаешь, а человека, причинившего её тебе, вполне получается понять или, даже, отстранённо ему посочувствовать.
-Хорошо... будем считать, что я тебе поверил...
Она коротко хмыкнула и с любовью посмотрела на лучшего друга.
-... и? Что ты имеешь ввиду под словосочетанием «помочь друг другу»?
Катя поджала губы, даже как-то безразлично пожав плечами. Но опустила голову.
-Не прятаться друг от друга, не выбегать из коридора, когда услышим знакомый голос, не делать вид, что все давно прошло и забыто, раз уж это не так. Я могу обращаться к нему за помощью, говорить «ты» и просить о чем-то... - и вдруг резко повернулась к Зорькину, с каким-о отчаянным блеском в глазах, - он сам так сказал, представляешь? Может, вину заглаживает? Или задабривает? Не знаю...

«Я ненавидел тебя тогда!» - выкрикнул он в порыве бешенства. Фраза, которая до сих пор стучит в ушах. Она помнит его взгляд, его раздувающиеся ноздри, громкий ужасный голос. Нет, конечно, на самом деле все было не так страшно и яростно, но воспоминания, почему-то, сделали из Андрея сумасшедшего монстра, взбесившегося, с клыками и грозным львиным рыком, с ненавидящими глазами — горящими и жёсткими, в которых столько боли... столько боли... Откуда столько боли? Когда он рассказывал, вернее, пытался донести до неё своё состояние в те дни после её столь спешного отъезда, он кричал ещё много слов и словосочетаний... «Что я должен был думать?». «Я не знал, где тебя искать, как до тебя достучаться, ты не отвечала на звонки!». «Я испугался, да, Катя!»... Нет. Эти слова просто ничто, капля не в море, а даже в океан, по сравнению с его «Ненавижу...». Пусть даже его «Ненавижу...» было и в прошедшем времени.
Когда он кричал... она прямо чувствовала его боль, страх, его стыд — такой холодный, колючий, с ознобом. Его омерзение к самому себе. Да, он не подонок. Он все про себя знает, все понимает, и говорить ему, тыкать пальцем в грудь, в грязь с подошв его же собственных ботинок, будет не больше, чем прихотью, жаждой мести, попыткой что-то доказать — ему доказать! Быть может, он и не имел право на эту слабость, на эту безответственность и легкомыслие... но, вдруг, если бы её не было в его жизни... В нем бы никогда не проснулась совесть. Ладно, не прямо уж никогда, но — навряд ли. Не было бы этого болезненного ощущения, которое она увидела в его глазах несколько жалких часов назад, которое жрет изнутри, выедает всю его грязь — больно, вместе с мясом, очищает организм. Можно вообразить, что без неё он бы и не научился разделять, что такое хорошо, а что такое плохо. Можно вообразить, будто бы на этой сцене она выступила в роли странной престарелой тетушки, которая, в отличие от родителей и учителей, не читает книжки про Мойдодыра и не заставляет заучивать какие-то непонятные истины, моральные нормы, из которых его такому по-детски легкомысленному мозгу невозможно выловить что-то конкретное и существенное, а показывает наглядно, заставляет принимать решения. Ведь это было для Андрея важно, да? очнуться... Можно тешить себя этой хлипкой надеждой, цепляться за эту роль в его судьбе. Ведь не могла же вся эта история быть лишь грязной нелепой сказкой... нет, не могла.

-Что?! Вы слышали? Вы слышали — она сомневается в Милко! Да одежда от Милко, даже корову сделает королевой! Милко оденет даже целый зоопарк.
-А не надо зоопарк, у меня к вам другой предложение. Для начала оденьте... женсовет.
-Милко — великий маэстро. И он не обращает внимание на всякую ерунду. Я сделаю коллекцию для ужасных женщин, но я тут же уволюсь — слышите? Тут же.
-Ну, что ж. Если вы, вдруг, почувствуете, что больше не в состоянии творить, то... мы вас не будем задерживать.
-Ну это шантаж... Но и Милко тоже умеет шантажировать. Если вам так необходимо, чтобы я сделал эту коллекцию, то, для начала, вы должны вернуть мне модель для примерок. Без Марьяны я работать не стану. Понятно?
-Хорошо.
-Боже мой, какое одолжение, - мужественно хмыкнул тот, - но это ещё не все...
-Слушаю вас... - и обратилась к Коле, - записывай.
Андрей смотрел на неё, она чувствовала его взгляд. Нет, конечно, не пялился бесстыдным образом, так, что прожигало затылок или сводило судорогой плечи - просто иногда поглядывал в её сторону, когда становилось интересно. Всё совещание она старалась как можно прямее держать спину и не прятать руки. Немного болела голова, но вести спор это совсем не мешало, даже помогало... в какой-то степени. Не было сил анализировать его взгляды, поведение, слова, все усилия сводились к переработке информации, убеждению и разговорам. Это держало в тонусе.
Когда он встал, начал говорить о франчайзинге, спорить с Милко, с такими знакомыми бархатными интонациями в голосе... она ничего не почувствовала. Этот знакомый звук приятно щекотал слух, но ни одно слово не пролетело мимо её ушей, всё достигало мозга, перерабатывалось, выливалось в информацию в самом что ни на есть чистом её виде.
Это было так странно — чувствовать себя его начальником. Нет, никаких четкий ощущений не было, просто... странно.
А потом она посмотрела на него. И подумала, что полгода — это все-таки через чур.

Автор:  YouWillBeHappy [ 09 апр 2012, 23:13 ]
Заголовок сообщения: 

А когда продолжение? :o
Спасибо! :bravo: Очень здорово написано! :Rose:

Автор:  Саша [ 10 апр 2012, 12:27 ]
Заголовок сообщения: 

Спасибо, интересно! :Rose: :thank_you:

Автор:  ja_imaka [ 10 апр 2012, 13:15 ]
Заголовок сообщения: 

Спасибо за интересный рассказ! :thank_you: :Rose:

Автор:  Fellana [ 10 апр 2012, 16:36 ]
Заголовок сообщения: 

Ещё один интересный увлекательный рассказ :oops:

Автор:  pink_jacket [ 13 апр 2012, 23:45 ]
Заголовок сообщения: 

Спасибо за отзывы и за то, что не бросаете, рада, что хоть кому-то нравится :-)

Автор:  pink_jacket [ 23 апр 2012, 19:36 ]
Заголовок сообщения: 

-Ой... - глухо вскрикнула девушка, оказавшись в чьи-то объятьях.
Господи, как неловко. Наверное, будь она хоть трижды президентом, никогда не избавится от своей неуклюжести.
-Кать...
Кажется, поднялась температура. Ощутила себя словно в самом сердце горячего небесного светила, огнём заполыхали руки, щёки и даже воздух, облепивший её со всех сторон. Сердце сильно и громко загрохотало в ушах, заглушая все посторонние звуки, дыхание остановилось на вдохе. Она была сейчас очень похожа на ребёнка - для полноты картины не хватало только слёз и жалобного «Маама...». И глаза просто невероятно огромные, удивлённые и безумно красивые.
Не сразу получилось заговорить. Смотрели друг на друга, она — дико и даже испуганно, он — со смехом и непонятной нежностью. Наконец разжал горячие браслеты, обхватившие её руки чуть повыше локтя, и тихо проговорил:
-Извини...
Резко и поспешно кивнула.
-Нн... ничего.
-Ты хорошо себя чувствуешь?
-Да, а что? - тихо, едва расслышав собственные слова, ответила Катя.
Он как-то странно взглянул на неё, губы изогнулись в полуулыбке и, задумчиво покачав головой, тихо ответил.
-Ничего...
-Всё в порядке.
-Ну ладно... а я как раз хотел, - начал было Жданов, но сбился, заметив, как Катя постоянно кидает осторожные нетерпеливые взгляды за его спину. Слегка нахмурился, оглянулся за свое плечо, но не нашёл там ничего интересного и снова обернулся, - Ты спешишь куда-то?
-Я? Да, я...
Я люблю тебя.
-Я... я шла... - что ему сказать? Ведь надо же что-то... Может просто кивнуть и уйти, ответить, что нужно срочно... очень... в туалет... в смысле, в дамскую комнату, - руки помыть...
-Руки? - неуверенно переспросил он.
-Ну да... - пролепетала девушка, жалобно приподняв бровки.
-Ясно. - кивнул.
Снова наступила тишина. Катя всё беспокойно мяла рукава, от чего сильно побелели костяшки, и старалась совсем не дышать. Глаза упёрлись в воротничок его сорочки, не решаясь ни спуститься, ни подняться выше.
-А ты что хотел? - неожиданно смело воскликнула Катя, отчего он даже вздрогнул.
-В смысле? - нахмурился Андрей.
-Ты сказал, что хотел... что-то.
Жданов непонимающе уставился на девушку, и смотрел так долго, что ей показалось, будто он всерьёз над чем-то задумался. Мокрые руки с большей силой затеребили рукава, слюна никак не могла пролезть в горло. Вдруг он так же неожиданно, как Катя секунду назад, вскинул голову и с воодушевлением начал тараторить, то жестикулируя ладонью, то как бы задумчиво потирая ей подбородок:
-Да, я хотел... обсудить... поговорить, на счет франшизы... - брови были высоко подняты, рука летала где-то справа, бросая на Катину щёку беспокойную тень, и у неё слегка закружилась голова от его серьёзного гипнотического взгляда. Она всё кивала, кивала на каждое его слово и почти ничего не понимала из того, что он говорил. Волной накрыла ностальгия... мимика, интонации в голосе и его лицо так близко... - ведь первоначально это была твоя идея и я хотел спросить... в смысле, посоветоваться, - выдохнул, - вот...
Он уже закончил говорить, а Катя почему-то всё молчала и молчала, смотрела на него.
-Ты не против? - решился, наконец, он.
-Нет... - встрепенулась девушка, - нет. Конечно, я не против, только... немного позже, я... мне идти нужно.
-Да, разумеется, - спохватился он и протянул руку к двери, - я зайду.
Открыл дверь, пролетел мимо и легко захлопнул её за собой, встревожив воздух и подпрыгнувшие на её плече кудряшки. Привалилась спиной к стене, сняла очки и закрыла лицо руками. А в голове почему только одно слово.
«Дура, дура, дура...».

Дверь открылась с громким щёлкающим скрипом, так неожиданно, что коротко закружилась голова. Из-за недосыпа как-то резко заострился слух и с самого утра каждый звук сопровождается странной вспышкой слабости в мякоти виска.
-Привет, - сказал Коля.
Она кивнула ослабшей шеей и отвернулась, ощущая как волны удовлетворения раскатываются по глазным яблокам, когда она снова видит перед собой это зелёное прямоугольное чудовище. Непроизвольно, даже не обращая внимания, что выворачивает собственные пальцы, начала суетливо мять руки и щёлкать хрящиками в запястьях.
-Кать, ты чего?
-Ничего.
Коля нахмурился.
-Мм, - недовольно промычал тот, - понятно.
Немного постоял, помялся, и наконец сел в кресло напротив, положив на стол худенькую чёрную папку.
-Я тебе тут отчёт принёс...
Её голова еле заметно дернулась... кивнула? Молчит, не шевелится, кажется и не дышит, только смотрит своими коричневыми рентгенами куда-то в пол. Вдохнула в легкие побольше воздуха, отчего её ноздри широко растопырились, вжала руки в лицо, поднимаясь ими снизу вверх, медленно. Смыла наваждение, повернулась к Зорькину и открыла папку.
Смотрел на неё, смотрел, как она неправдоподобно хмурит брови, стараясь придать лицу занятое выражение.
-Кать, послушай... может ты зря согласилась?
Подняла голову от документов, разгладив лобик.
-Ну, на счет Зималетто...
Её глаза медленно стали выползать из орбит, лицо вытянулось и подбородок слегка подался вперёд. Как выдох, вырвалось её не верящее:
-Что?
-Что? - тонким жалким голосом произнес Зорькин. Досадливо морщился и смотрел на неё, приподняв брови.
Сегодняшняя ситуация чем-то напоминала позавчерашний день. Он нашел её за президентским столом, как сегодня развёрнутую на своем большом высоком стуле к двери каморки и остервенело потирающую пальцами холодную белую ладонь - смотрела мокрыми глазами на изрезанную линиями руку и беспокойно мяла губы. Нос и глаза были уже красными от подступающих слёз, а ото рта осталась лишь скупая тоненькая полоска, сливающаяся с кожей. Решил сделать вид, что ничего не заметил и с порога начал говорить что-то про документы, счета, платёжки, упорно игнорируя проступившие на её глазах красные жилки. Она тут же взяла себя в руки, видимо искренне веря, что он её состояния не заметил, и с таким же фальшивым энтузиазмом поддержала беседу. Старательно хмурила брови, шмыгала носом, кивала на каждое его слово, пряча глаза в столе или документах, то и дело как бы невзначай поправляла ресницы или чесала брови, вообще была... беспокойной. А потом затянула работа, срочные дела, и она успокоилась. Уже, конечно, понимала, что он ей просто подыграл, и сильно была ему за это признательна. Ничего не говорила, просто смотрела с благодарностью.
А сегодня он не выдержал, спросил.
-Зорькин, ты в своём уме?
Прокашлялся.
-Да... уж от кого - от кого, Коль... - пристально глядя ему в глаза, проговорила Катя, - Сам же мне говорил, что дурой буду, если откажусь... - снова уткнулась в бумаги и ответила, засуетившись. - Я всё правильно сделала. Мы расплатимся с долгами, погасим все кредиты, разберёмся со всеми проблемами... чтобы вернуть Зималетто прежнюю репутацию нужно будет, конечно, сильно постараться, но...
-Я не об этом.
Замолчала, несмело, влажными глазами взглянула на него. И снова опустила их, вздохнула, продолжив тише прежнего:
-Пока я не закончу с этим... эта история меня не отпустит. Нужно всё сделать самой, чтобы быть уже в полной уверенности, что это не растянется на несколько лет, что меня не смогут неожиданно выдернуть из моей жизни, что я уже буду свободна от Зималетто.
-И от кого-то ещё...
Смело встретила его взгляд.
-Да, и от него. Коль, всё правильно. Всё закончится... - голос стал глуше, взгляд зарылся глубже в документы, - все будут счастливы... нужно просто поставить некоторые вещи на свои места.
-Ну да, - Коля нервно заприседал на стуле, стараясь сдержать эмоции, - ...а пока ты так и будешь страдать по своему Жданову. Терпеть акционеров, их намёки, мучиться, конечно! Это же твоё любимое занятие!... Пушкарёва, послушай меня, пожалуйста!
-Я слушаю, - после некоторого молчания, ответила девушка.
-И что ты мне на это скажешь?
Она снова уткнулась взглядом в пол — таким пустым и отрешённым, что он испугался, когда она не сразу ответила. После его вопроса, Катя несколько секунд все теми же тёмными расширенными зрачками смотрела куда-то вниз, и хоть и моргала, но как-то слишком медленно, просто соединяла и разъединяла веки. Повернулась, взглянула ему в глаза, все такая же далёкая.
-Скажу, - хрипло ответила и встряхнулась, - да, извини. Коль, пожалуйста, давай не будем... У меня всё хорошо, - грустным, улыбающимся голосом ответила она, - прошло уже целых полторы недели и я прекрасно себя чувствую... И ни о чем таком не думаю. А ты, кстати, переживаешь из-за всего этого намного больше, чем я. Давай закроем эту тему, - замотала головой, стараясь как можно твёрже продолжить, - не надо об этом говорить больше. Хватит.
Помолчали. За дверью послышалось, как Тропинкина со всего размаху плюхнулась в кресло.
-Явилась твоя подружка. - почесал бровь. - Хорошо... ты отчёт-то смотреть будешь?
Кивнула.
Он как-то по особому вздохнул, даже мечтательно что-ли.
-Хорошо.
-Только потом, ладно? Я что-то ничего не соображаю... - потёрла лоб влажной рукой.
Коля понимающе покачал головой.
-Как хочешь. Ну... я пошёл.
Когда за Зорькиным закрылась дверь, она не смогла сдержать вздох... облегчения. Хоть бы он больше не поднимал эту тему.
Откинула голову на спинку кресла, закрыла глаза. Выдохнула. В голове зияла пустота — никаких мыслей и даже переживаний, ни о Жданове, ни о Кольке, ни о Зималетто... Не нужно искать никаких выходов и лазеек, их попросту нет. Единственный ключик к свободе — вывести из кризиса Зималетто, так что пусть лучше всё идёт как идёт. Нужно просто немножко постараться... чтобы компания встала на ноги, чтобы всё вновь оказалось на своих местах. Как же хочется, чтобы это, наконец, закончилось. Лишь немножко постараться... немножко. Нужно всё сделать правильно, иначе она никогда не разрубит этот узел и так и останется всем должна. Даже, возможно, всю жизнь.
Горячий тяжелый воздух скользнул ей по губам, когда она выдохнула. Подняла голову, которая немного покачнулась из стороны в сторону из-за накрывшего внезапно головокружения, и открыла глаза. Развернулась на стуле к двери каморки, опёрлась локтем о колено, прижав раскрытую ладонь к щеке и посмотрела на помятый зелёный пакет, всё это время лежавший справа от её руки. Улыбнулась чему-то. Убрала чудовище в ящик стола.

-Катя, мне нужно с вами поговорить.
Она несколько долгих секунд всматривалась в вошедшую в кабинет гостью и никак не могла придти в себя.
-Кира Юрьевна?
-Да... я пришла к вам по двум вопросам: один на счет Зималетто, другой касается лично вас. С чего предпочитаете начать?
Странное ощущение, когда она видит Киру. Осознание собственной глупости перед ней. Опять это слово в голове вертится... «Дура.»
-Давайте разберёмся с личным.


Понимаю, понимаю, нужно было назваться черепашкой. :suicide:

Автор:  ja_imaka [ 23 апр 2012, 20:42 ]
Заголовок сообщения: 

Так, что же скажет ей Кира?..
Спасибо, pink_jacket! Какое напряжение между нашими героями! :good:
:thank_you: :Rose: :Rose: :Rose:

Автор:  pink_jacket [ 20 май 2012, 23:26 ]
Заголовок сообщения: 

New


-Если честно, Катя, я не думала, что вы... - вдохнула воздуха, подбирая слова, хмыкнула, - на это решитесь.
Катя с сомнением посмотрела на девушку:
-Я не понимаю вас, Кира Юрьевна.
Та только кивнула - «...да, я знала, что ты будешь отнекиваться»:
-Хорошо. Я скажу прямо, Катя, - как у неё всё-таки получается выговаривать это имя, просто неподражаемо — со снисходительной брезгливостью, - Женсовет знает об истории с инструкцией.
Катины брови недоверчиво нахмурились, осознавая масштабность катастрофы... или ещё не всё потеряно?
-И мне кажется, я знаю кто приложил к этому руку.
Та только нервно усмехнулась:
-Я?
-Катя, давайте не будем. Я не думаю, что это Андрей рассказал им по большому секрету, и уж точно — этого не делала я.
-Ну да... - сдерживая эмоции, глядя застывшими в глазах блестками куда-то в стол, она в раздумье качнула головой, - ведь не Малиновский же.
-Катя, я не понимаю... вашего сарказма, - слегка задыхаясь, продолжила строгая Кира Юрьевна, чуть наклонившись над столом, - признайтесь честно. Это вы сделали?
-Мне нет резона.
-Катя, ну ради Бога! Вы можете хотя бы сейчас не врать?
-Ну если только ради Бога... - и девушка тоже наклонилась к собеседнице, обозначая ответ красноречивыми паузами - я ничего... никому... не говорила.
Воропаева выпрямилась, по-хозяйски откинувшись на спинку кресла, спокойнее взглянула на девушку. Катя вполне могла врать... могла не врать. А ещё Катя могла бы расцарапать ей порядком физиономию, если бы захотела, но то ли гордость распирала, то ли сдерживало воспитание. Впрочем о чем ты, Кир, это был бы не пушкарёвский метод - конечно нет... И всё таки...
-Тогда как?
-Вы меня спрашиваете?
-Катя, это ваши подруги. Кого же мне ещё спрашивать?
Девушка напротив неё сглотнула, выпрямилась. Видимо собирала свою железную волю в свой свинцовый кулак. Закусила с изнанки нижнюю губу, сложила восьмеркой руки.
-Кира Юрьевна, поверье, я уже не раз пожалела о случившемся. И тысячу раз прокляла саму себя, так что можете не тратить на это свои силы. Мне стоило очень больших усилий принять предложение Пал Олегыча, чтобы каждый день приходить сюда и... - встретилась взглядом с Воропаевой, - и по самое «не хочу» окунаться в свои собственные ошибки. Неужели вы думаете, что мне доставило бы удовольствие посвящать в свои промахи близких людей? Это не в моих интересах, Кира Юрьевна.
Последняя фраза у неё получилась самой убедительной. Через чур убедительной — это как-то неприятно, да, Кир, ощущать себя не единственной жертвой?
Катя много выдохнула, взявшись за документы:
-Я поговорю с девочками, обещаю. И я не имею к этому никакого отношения.
Кира кивнула. Нет, вполне искренне — она ей верит, почему бы и нет? Зачем Кате это...? действительно. Даже гадкая пушкарёвская натура стыдится и живьем разлагается, умирая в глазах разочарованных близких.
-Хорошо... - Воропаева поднялась. Так посмотрела на неё, что той тоже захотелось привстать, как перед учителем... или судьей, но сдержалась, - Я вам верю. На счет Зималетто я, пожалуй, зайду попозже... может быть, мы с вами ещё поговорим.
Обернулась у самой двери, глядя на неё неестественно сочувственно:
-И Катя... , - опустила и тут же подняла взгляд, - на счет того, что вы сказали... вы сами во всем виноваты. Вам некого винить, кроме самой себя.

Нет, понимать — это конечно одно. Осознавать свои ошибки и даже громко кричать о них в своём единственном последнем слове, следуя ползком за палачом к окровавленному пню. Биться головой о стену. Грызть ногти. Грызть локти. Ставить себя в угол или на горох... но когда к тебе приходят и говорят напрямую, высказывая всё вслух, посылая сигналы в космос — придавая вечному суду, это совсем другое. Так хочется встать, надавать им всем, вскинуть подрезанную голову, еле держащуюся на какой-то жалкой жилке, самой мясистой и напористой, и говорить «а вы, а вы...»... но не сметь этого сделать. Потому что понимаешь их правоту, потому что глупо затыкать уши на чужую критику. Потому что их грехи не оправдываю твоих грехов — о, к какому же сожалению!
Хотелось все высказать этой Кире Юрьевне. Сквозь пульсирующую надпись «ВИНОВАТА», говорить «а вы, а вы...»...

-Катерина Валерьевна.
Гадкий Воропаев. То ли ворон, то ли коршун, то ли гриф. То жалкий, то опасный.
Стояла возле гостевого кресла, спиной к двери, с большой красно-сине-черной кипой папок.
Медленно, сморщив губы, втянула в себя пахнущий сталью и кабинетной пылью воздух. Положила ношу на стол, развернулась, улыбнулась.
-Александр Юрьич.
Тот только щедро развел руками:
-Я смотрю, вы уже устроились, госпожа Пушкарёва.
-Да, Александр Юрьич, я в этом вопросе не привередлива.
-Хох, - хмыкнул он, - ещё бы, я тоже в своё время не побрезговал такими апартаментами. Хотя... - он медленно подошел ближе, встав с другой стороны кресла, провел пальцем по припорошенной лёгкой пылью поверхности стола, - если сравнивать с вашим прежним кабинетом...
-Александр Юрьич, вы что-то хотели? - неожиданно резво, сдерживая раздражение, заговорила президент, взяла папки, перенесла их на журнальных столик, повернулась к нему, поправляя пиджак.
Тот высоко — даже как-то неестественно высоко, поднял бровь, развернулся вокруг своей оси и элегантно упал в кресло:
-Не скучаете по старой должности, Катенька?
-Нет.
-И вас навряд ли можно в этом попрекнуть, - заметил Александр, выпрямляя длинный костлявый указательный палец.
-Давайте к делу. - всё так же плотно прижимая руки к животу, поторопила его Пушкарёва.
-Бросьте, Катя, нам незачем враждовать. Вы зря так категорично настроены на мой счёт.
-Давайте к де-луу... - пропела она, собрав из каких-то неведомых источников всю свою смелость, пытаясь казаться незаинтересованной и безразличной... нет. Уверенной. Скользила взглядом по жалюзи.
-Есть предложение.
-Надеюсь, не руки?
-Хм, - заинтересованно хмыкнул Воропаев, сложив ногу на ногу, и начал задумчиво потирать подбородок, - неужели оказались бы?
-Неужели предложили бы?
-Ладно-ладно, Катя, - замахал он руками, - ваша взяла. Я хотел пригласить вас на ужин.
-На ужин? - удивилась девушка, даже неконтролируемо хмыкнув.
-Я же говорил, вы зря так насторожились. Просто ужин.
Девушка только опустила руки и, взглянув на него то ли жалостно, то ли недоверчиво, нагнулась обратно за документами:
-Как-нибудь в другой раз.
-Я занятой человек, Катя. - вдруг неожиданно чётко ответил он, глядя на неё колким взглядом. - У меня не бывает другого раза. Завтра.
-Я не согласна.
-За вами заедет мой водитель.
-Я не поеду.
-Катенька, вы зря сопротивляетесь, - пропел он искусственно благодушно, - завтра. Чао.. - и махнул ей рукой.
А девушка так и осталась стоять за президентским столом — за не своим столом, в чужом кабинете, с ненужными мыслями и кипой красно-сине-черных папок.
Пол года, Катя... только пол года...

Автор:  Саша [ 21 май 2012, 13:15 ]
Заголовок сообщения: 

pink_jacket, спасибо!
Как же тяжело далось Кате это возвращение в З\Л - мука да и только....

:thank_you: :bravo: :bravo: :bravo: :good: :Rose: :Rose: :Rose:

Страница 4 из 6 Часовой пояс: UTC + 4 часа
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
http://www.phpbb.com/