oktavija,
Umka -
oktavija писал(а):
У ынтрыганка!
Ага, вот такая я редиска
oktavija писал(а):
Я в детстве всегда мечтала уметь летать
Я тоже, но в другом контексте - на космических кораблях
Я вернулась к вам и нормальному интернету (не знаю, правда, насколько), так что вот то самое
Izlu писал(а):
Бати, спасибо!
Буду ждать очередное
Bathilda писал(а):
небеченое маленькое продолжение
не слишком богатое событиями, но закручивающее интригу
(
вы и сами поймете, но на всякий случай: здесь и далее куски текста курсивом - воспоминания).
* * *
Выйдя из дома Камышовой, Богдан сделал несколько глубоких и медленных вдохов-выдохов, чтобы успокоиться и привести в порядок мысли. Он был слишком взвинчен и зол, а это никуда не годилось, потому что ему требовалось ясная голова для решения возникшей проблемы. Будь Богдан менее честным с самим собой, он оправдал бы себя тем, что это у него работа такая – думать об убитой любовнице босса, как о досадной проблеме. Но, не имея привычки лгать себе, Богдан признавался в том, что да, для него теперь уже покойная Камышова – лишняя головная боль и дополнительная работа. Где-то в глубине души его самого коробило от такого отношения, но он не собирался ничего менять – поздновато это делать, разменяв четвертый десяток. К тому же высокие моральные качества при его должности были лишь помехой.
Сев в машину, Богдан надел на ухо блютуз-гарнитуру и, набрав телефон Белозерцева, выехал из двора на улицу. Магом Белозерцев не был, но это ничего не значило: Богдан знал, что и не маг в состоянии убить магическим способом – артефактом, к примеру, или зельем. Мало ли, что произошло между Белозерцевым и Камышовой, Богдан мог придумать десятки сценариев, каждый из которых был вполне реальным: Белозерцев узнал, что любовница ему изменяет и убил ее каким-нибудь артефактом; у Белозерцева появились проблемы с потенцией, он обратился к подпольно работающему магу-знахарю, и в итоге «левая» магическая «Виагра» убила Нелли; Белозерцев по-крупному перешел кому-то дорогу, и Камышову убили в назидание (но это вряд ли, об любых угрозах Белозерцев сказал бы Богдану)… Возможных вариантов – масса, но что толку гадать, когда можно спросить самого Белозерцева? Не факт, что тот расскажет правду, но попытка – не пытка, а до правды Богдан и сам в состоянии докопаться, если очень понадобиться.
Белозерцев долго не подходил к телефону, и Богдан собирался уже звонить ему на городской, когда на том конце провода раздалось хриплое:
– Алло, я слушаю. Богдан, ты?
– Я. Надо встретиться, срочно. Это важно.
– Какого… Ночь на дворе, до утра подождать не можешь?
– Нет, – отрезал Богдан. – Кое-что случилось, серьезное, надо обсудить.
Белозерцеву было отлично известно, что Богдан не склонен к панике и преувеличениям, и если он звонит посреди ночи и говорит, что стряслось что-то серьезное, значит, необходимо бросить все и бежать к нему. А не хотелось, ой как не хотелось Белозерцеву вылезать из теплой кровати и тащиться непонятно куда.
– Да что произошло-то? – недовольно спросил в надежде что, быть может, на этот раз Стрельников просто перестраховывается, и все можно решить по телефону.
– Это не телефонный разговор, – ответил Богдан, разбив надежды Белозерцева.
– Ладно, давай, приезжай, – вздохнул Белозерцев. – Сам я никуда, сам понимаешь.
Богдан понимал. Жена Белозерцева, Лида, улетела отдыхать в Италию с младшей дочерью, оставив старшую, Анну, в Москве. Формально – чтобы та спокойно сдала сессию, фактически же, учитывая, что сессии Анна сдавала, проплачивая их в деканате, – чтобы шпионить за отцом и докладывать о его возможных шашнях, маскируемых под «много работы, пришлось задержаться» и «срочные переговоры, партнеры только поздно вечером прилетели». Анна, которая не первый раз получала от матери такое задание, унаследовала от отца деловую хватку и докладывала весьма избирательно: она ничего не сообщала матери о подслушанных телефонных звонках отца любовнице и его задержках на работе в обмен на дополнительные карманные деньги от Белозерцева, но закладывала отца, если он не ночевал дома, за что мать поощряла ее деньгами и подарками. Уйди сейчас Белозерцев на встречу с Богданом, Анька наверняка сдаст его потом матери, попробуй потом докажи, что он не к любовнице сбежал. Семейных скандалов Белозерцев не терпел и криков и слез жены не выносил, а уж слез младшей девятилетней дочери, которая обычно начинала рыдать из-за ссоры родителей, он вообще не выдерживал, и готов был достать обеим хоть луну с неба, лишь бы они успокоились. Луну не луну, но, как правило, подобные перебранки дороги ему обходились, так что лучше обойтись без них.
– Позвони, когда к подъезду подойдешь, я тебе дверь открою, – буркнул Белозерцев перед тем, как положить трубку.
Семья Белозерцева жила в одном из Арбатских переулках, в новом элитном доме, построенном на месте старинного флигеля. Припарковавшись в переулке, Богдан взял из бардачка фонарик, поскольку идти ему надо было через неосвещенную арку, а жить ему еще хотелось, и пошел к дому шефа.
– Ну, что там произошло? – спросил Белозерцев, едва Богдан переступил порог квартиры. – Конец света?
– Вполне может быть, – сухо отозвался Богдан.
Пристально посмотрев на него, Белозерцев убедился, что он не шутит – не то, чтобы Стрельникову было это свойственно, но вдруг? – и с силой потер лицо.
– Идем, в кабинете поговорим. Кофе будешь? Или чего покрепче?
– Не отказался бы от кофе.
Как только они оба уселись в мягкие кожаные кресла, стоявшие в кабинете Белозерцева, Богдан сказал в лоб, не тратя время на хождение вокруг да около:
– Нелли убили.
Белозерцев несколько мгновений непонимающе смотрел на Богдана, словно был не в состоянии уяснить смысл его слов, а затем неуверенно улыбнулся, как человек, подозревающий, что его разыгрывают.
– Хреновая шутка.
– Это не шутка.
Богдану говорили, что раньше он курил. Может, и курил. Богдан, очнувшийся два года назад в больнице с почти полной амнезией, этого не помнил и после выписки не выкурил ни одной сигареты. Однако сейчас у него непроизвольно дернулись пальцы, как будто пытаясь нащупать пачку сигарет – впервые за два года Богдану страшно захотелось затянуться.
– Это… это точно? Ты уверен?
– Да, когда я приехал к ней, она уже была мертва. Я первым обнаружил тело.
Белозерцев нетвердо поставил кружку на стол и, встав, налил себе виски и залпом его выпил. Он никогда не был хорошим актером, и Богдан видел, что сейчас он не притворяется, что эта новость потрясла его и стала полной неожиданностью. Нет, Белозерцев и впрямь не имел никакого отношения к смерти любовницы, или же Богдан совершенно не разбирается в людях.
– Будешь? – Белозерцев предложил Богдану виски и, когда тот отказался, спросил: – Что случилось, как ее?..
– Когда ты от нее ушел? – вопросом на вопрос ответил Богдан.
– Часов в семь, наверное, матч же в девять должен был начаться, а я еще собирался… Подожди, ты что, ты думаешь, это я ее?
– Не думаю, я знаю, что это не ты, – покачал головой Богдан. – Это магическое убийство, Василий, я не успел в квартиру зайти, как меня маг-участковый скрутил, а потом следователь из Башни час допрашивала. Ни на тебя, ни на меня убийство это повесить нельзя, но нас в Башню все равно еще затаскают, так что надо подготовиться.
– Ты что, про меня им рассказал? – вскинулся Белозерцев.
– Нет, конечно, – отозвался Богдан, надеясь, что в его взгляде не слишком явно читается возмущенное: «За кого ты меня принимаешь?!». – Но квартира записана на тебя, следов там твоих полно, и консьерж тебя легко опознает, ты же там часто бывал. На тебя следствие быстро выйдет, в этом можно даже не сомневаться.
Белозерцев выругался и налил себе еще виски, сжав стакан так, что побелели костяшки пальцев.
– Если об этом узнают…
– Вот именно. Если нам повезет, и убийцу быстро найдут, возможно, тобой никто особо интересоваться не будет, и эта история никогда не всплывет. Однако рассчитывать на это глупо, поэтому я предлагаю тебе добровольно пойти в Башню и все рассказать.
– Что? Ты соображаешь, что говоришь? Чтобы я сам к ним отправился? И что я им, по-твоему, должен рассказать? Я ничего не знаю, я этого не делал!
– Василий, вы ведь с Нелькой не в шахматы играли, и судмедэкспертиза это с легкостью докажет. Разумнее всего сейчас играть на опережение – лучше ты к ним пойдешь и дашь показания, чем они нагрянут в офис или к тебе домой, тебе так не кажется? Было бы это обычное убийство, я бы такого не предлагал, мы задействовали бы нашего адвоката и ушли к глухую оборону, а я попробовал бы решить этот вопрос лично со следователем. Но маги Особого магического взяток не берут, и если они захотят испортить тебе жизнь, они это сделают, не помогут ни деньги, ни связи. Вспомни Радина.
Михаил Радин, миллионер и владелец сети супермаркетов, газеты и телеканала, был обвинен в нескольких изнасилованиях с использованием амулета, подавляющего волю жертвы, а также зелья-афродизиака, и даже его миллионы не спасли его от суда и тюремного заключения.
Белозерцеву не нравилась идея Стрельникова. При мысли о том, что придется идти в Ведьмину Башню, Белозерцева бросало в дрожь, а когда он представлял, что будет, если обо всем узнает его жена, акционеры и партнеры, его охватывала паника. Он с радостью отсиделся бы за широкой спиной адвоката, но Богдан был прав – магическим преступлениям всегда уделялось больше внимания, чем обычным, их, насколько было известно общественности, никогда не спускали на тормозах, особенно после нападения на Ведьмину Башню два года назад. Белозерцев был уверен в том, что его не посадят, но вся эта шумиха, огласка…
– Я… мне надо подумать, – сказал после долгого молчания Белозерцев.
– Ну, до утра у тебя точно есть время, – хмыкнул Богдан, – а что вот что будет завтра – неизвестно.
– Да ладно, хватит меня пугать, хватит, я и так уже… – Белозерцев махнул рукой и допил остававшееся в стакане виски.
– У нее были враги? Может, она рассказывала о знакомых магах?
– Богдан, что ты как маленький, в самом деле: я же не разговаривать к ней приходил, – ухмыльнулся Белозерцев. – Ну, болтала она там что-то о своих подружках, но я ее не слушал.
– Понятно. Ладно, тогда я пошел, когда надумаешь – звони.
– Обязательно.
Белозерцев отлично справлялся с кризисными ситуациями в бизнесе: быстро, эффективно, при необходимости – жестко, но при неприятностях в личной жизни он как-то сразу терялся и до последнего надеялся, что проблема решится сама собой. Богдан был осведомлен об этой особенности характера шефа, и потому и не ждал от Белозерцева немедленного ответа.
Обычно Богдан, как начальник службы безопасности «ИнтерТрейд Групп», делал все возможное, чтобы имена его «подопечных» не светились в милиции и прочих правоохранительных органах, всеми доступными способами, включая незаконные, улаживая все вопросы, но сейчас был не тот случай. В сложившихся обстоятельствах оптимальнее всего было сотрудничать с магической милицией, а не противостоять ей.
Спустившись на первый этаж, Богдан разбудил сладко спящего охранника и предупредил, чтобы записи камер наблюдения за воскресенье ни в коем случае не стирали, после чего, морщась от внезапной головной боли – не следовало все же ему пить кофе – отправился домой. Он еще успеет немного поспать перед завтрашним адом.
* * *
«Ну и видок у тебя!», – явно хотел сказать Горячев. Хотел, но не сказал, лишь наградил сонную Полину тяжелым неодобрительным взглядом. Полина его понимала, она бы тоже не пришла в восторг от следователя с красными мутными глазами, похожего на завзятого наркомана.
– Их по нашей ориентировке тут же опознали, ну, таможня их и задержала, под благовидным предлогом, само собой: мол, небольшое недоразумение, не извольте беспокоиться, посидите пока у нас, пока мы не разберемся, – рассказывал Полине Горячев, пока они вместе с Костей и следователем из отдела Горячева Александром Зарайским шли туда, где держали жену, сына и невестку покойного Амеличева.
Полина с Горячевым понятия не имели, насколько родные убитого антиквара увязли в торговле запрещенными артефактами, и не представляли, каким будет следующий ход «Квартета», но следователи понадеялись на то, что никто из группировки не встречает Амеличевых в аэропорту, что существенно облегчило бы расследование. Если Амеличевым известно что-то действительно важное, их прямо из аэропорта увезут в безопасное место, включив в программу защиты свидетелей, а Горячев немедленно займется «Квартетом». Если же нет, то целесообразно будет попытаться использовать их в качестве приманки для «Квартета» – существовала вероятность, что члены группировки обратятся к Амеличевам, и, если это случится, их можно будет взять с поличным. Так или иначе, разговор с Амеличевыми непосредственно в аэропорту показался и Полине, и Горячеву наилучшим вариантом.
– Я вот думаю, – сказала Полина, из-за всех сил сдерживаясь, чтобы не зевнуть, – может, их развести? Я имею в виду, у нас нет ни единого свидетельства того, что вдова Амеличева имела отношение к незаконным делам мужа, в отличие от Амеличева-младшего и его жены. Возможно, имеет смысл поговорить с ней отдельно.
– Да, пожалуй, ты права. Саш, вы с Костей договоритесь с местными еще об одной комнате и отведите туда вдову Амеличева, а мы с Полиной Викторовной займемся молодыми.
Зарайский состроил страдальческую гримасу, но согласно кивнул. Сообщать о смерти родных и близких всегда было самым сложным в их профессии, а в отделе Горячева к тому же нечасто приходилось это делать, но сейчас Зарайскому деваться было некуда.
Ирину Амеличеву быстро и вежливо препроводили в другую комнату, не дав ее сыну и невестке возможности возразить или потребовать объяснений. На первый взгляд Ирина Амеличева казалась на редкость невозмутимой, даже апатичной, женщиной, и Зарайский малодушно понадеялся, что, может, она не будет особо переживать и убиваться.
– Доброе утро, – попыталась изобразить приветливую улыбку Полина. – Я – следователь Полина Викторовна Краснова, это – мой коллега Сергей Матвеевич Горячев. Вы можете уделить нам время? Нам нужно с нами поговорить.
– А у нас есть выбор? Что вообще это все значит? Что происходит? – громко возмутился Амеличев-младший.
Его жена – невысока худенькая шатенка – слегка вздрогнула и прижалась к мужу.
– У вас есть выбор, вы можете встать и уйти, но после мы все равно обязательно побеседуем, только в более официальной обстановке, и тогда у вас точно выбора не будет.
Полина сказала Амеличеву чистую правду: его задерживать было не за что, а вот для задержания его жены основания имелись. Но этого Полина уточнять не стала, рано пока. И она намеренно не сказала, где именно они с Горячевым работали – незачем открывать карты раньше времени.
Амеличев недовольно надулся, но остался сидеть.
– Скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз разговаривали с вашим отцом, Сергеем Владиленовичем Амеличевым?
– В среду… да, в среду вечером, – нахмурившись, ответил Амеличев. – А что? С отцом что-то случилось?
– Это мы и пытаемся выяснить. – И снова Полина не солгала: в конце концов, без экспертизы ДНК они не могли со стопроцентной уверенностью утверждать, что Амеличев-старший мертв. – Для вас было в порядке вещей на отдыхе так долго не созваниваться с отцом?
– Н-нет, все зависит от обстоятельств: в этот раз отец собирался в пятницу на все выходные уехать на рыбалку – он обожает рыбачить, и когда у него выдается свободное время, он едет на прикормленное место, – и мы подумали, что он просто уехал пораньше, а там не ловит телефон. Да что случилось-то? – терпение Амеличева определенно готово было лопнуть. – Сначала нас непонятно почему задерживают, теперь вы со своими расспросами? Что с отцом?
Горячев, державшийся пока как бесстрастный наблюдатель – он вмешается потом, когда речь зайдет непосредственно о «Квартете», – искоса посмотрел на Полину: давай, говори, все равно ж придется. Полина мысленно вздохнула.
– Илья Сергеевич, Елена Владимировна, мне жаль, но в антикварном салоне, принадлежавшем вашей семье, произошел пожар. После того, как его потушили, в салоне обнаружили труп мужчины, предположительно, Сергея Владиленовича Амеличева.
Несколько мгновений Амеличев-младший осмысливал услышанное, затем растерянно посмотрел на Полину и спросил, тщательно подбирая слова, словно боясь озвучить свои худшие опасения:
– То есть вы хотите сказать, что отец… что отец умер?
– С полной уверенностью это можно будет утверждать лишь после экспертизы ДНК, но у нас почти нет сомнений в том, что ваш отец погиб. Мне очень жаль.
Неверие, шок, боль, гнев – все эти эмоции за несколько секунд промелькнули в глазах Ильи Амеличева, сменяя друг друга.
– Я… Вы! Почему вы сразу не сказали, вместо того, чтобы задавать нам дурацкие вопросы? – зло выкрикнул Амеличев. – Мама, надо сказать маме, – уже тише и с отчаянием сказал он.
Елена Амеличева, глядя на Полину огромными голубыми глазами, в которых с легкостью можно было различить страх и волнение, успокаивающе погладила мужа по руке и по спине.
– Хотите воды?
– Я хочу, чтобы вы оставили нас в покое! – взорвался Амеличев. В подобных ситуациях гнев был вполне нормальной реакций, Полина знала это по опыту. – Я хочу, чтобы вы нормально делали свои работу и выяснили, действительно ли это мой отец. Что вам для этого нужно?
– Волоса вашего отца будет достаточно, если не найдется – мы возьмем у вас, как у родственника, кровь.
– Отлично, – сказал Амеличев, вставая. – Я должен поговорить с мамой, потом мы поедем домой, и я позвоню вам и скажу, когда вы можете подъехать, давайте свой телефон.
– Илья Сергеевич, я понимаю ваши чувства, – мягко произнесла Полина, – но попробуйте, пожалуйста, успокоиться: мы с вами еще не договорили.
– Я отказываюсь верить в то, что отец умер, пока не будет железных доказательств, – отрезал Амеличев. – И я сейчас не в том состоянии, чтобы с вами разговаривать, извините. Лена, идем.
– Вас, Илья Сергеевич, мы не держим, – вступил в беседу Горячев, нарочно выбрав слегка насмешливый тон, – но вот супруга ваша останется в нашей теплой компании, мы ее задерживаем.
– Что?! Да вы в своем уме? За что?
– Считаете, не за что? – хмыкнул Горячев. – Как насчет пособничества в хранении и распространении незаконных артефактов? А, может, и в их изготовлении?
Елена Амеличева нервно схватилась за горло, а Илья разом побагровел и сказал, безуспешно изображая негодование и непонимание:
– Что за чушь, о чем вы? Лена, идем!
Елена начала подниматься из-за стола, но как-то неохотно, словно не желая уходить.
– Сидеть, – рявкнул Горяев, входя в роль «плохого полицейского».
Амеличева плюхнулась обратно на стул, ее муж, уже стоявший у двери, поколебался, но также снова сел.
– Не понимаете, говорите? Как насчет дюжины темномагических артефактов, обнаруженных в сейфе салона, где единственным работником-магом были вы, Елена Павловна?
– Мы не знаем ни о каких артефактах, – быстро сказал Амеличев.
– Мы, Александр Второй? Вы, допустим, не знаете, а жена ваша, а, Елена Павловна? Вам что-нибудь об этих артефактах известно.
– Я…
– Молчи, Лена! – перебил ее муж. – В чем бы вы ни обвиняли Лену, мы больше не скажем ни слова без адвоката.
– Это ваше законное право, – невозмутимо сообщила Полина. – Вы можете позвонить ему прямо сейчас. А пока мы будем его ждать, я расскажу вам, как убили вашего отца. Простите, предположительно вашего отца.
– Убили? Вы же сказали, что был пожар. Салон что, подожгли?
– Подожгли, – подтвердила Полина. – А перед этим злоумышленники застрелили владельца салона, господина Амеличева. Как вы думаете, кто и почему это сделал?
– Понятия не имею, – мотнул головой Амеличев-младший.
– Не знаю, – прошептала его жена.
– Ну да, ну да, точно так же, как вы ничего не знаете о темномагических артефактах. А мне вот что-то подсказывает, что убийство и артефакты связаны.
– Елена Павловна, Илья Сергеевич, вы, конечно, можете и дальше молчать и связаться с вашим адвокатом, – как можно более доброжелательно сказала Полина, – но вам следует иметь в виду, это может оказаться для вас гораздо опаснее, чем сотрудничество со следствием. Вы уверены, что убийцы вашего отца не планируют расправиться и с вами? Что дома вы будете в безопасности?
– Илья, пожалуйста, – умоляюще произнесла Елена, крепко сжимая руку мужа.
– Молчи, – сквозь зубы вновь приказал ей Амеличев.
– Чистосердечное признание облегчает участь, – заметил Горячев. – Вы в курсе, сколько дают за продажу нелегальных артефактов? В вашем случае это будет не меньше пятнашки.
– Я…
– Молчи! Они просто пытаются нас запугать.
– Не могу! – истерически выкрикнула вдруг Елена и разрыдалась. – Не могу, молчать больше не могу, и выносить все это. Сил моих больше нет! Расскажу, все расскажу, устала я это терпеть.
– Лен, Лен, ну успокойся, ну что ты, – растерянно бормотал Амеличев, стараясь успокоить всхлипывающую и что-то нечленораздельно бормочущую супругу.
Горячев принес ей воды, Полина дала пачку бумажных салфеток, и когда Елена почти перестала плакать, Илья сказал обреченно:
– Хорошо, я все расскажу, но только если пообещаете нам защиту.
– Считайте, что она уже у вас есть. Рассказывайте.
– Да, собственно, и рассказывать-то особо нечего, вам и так, наверняка, все известно. Где-то полгода назад у нас с отцом возникли финансовые трудности, которые мы никак не могли решить, и тогда нам поступило заманчивое предложение: наши проблемы улаживают в обмен на наше посредничество в торговле кое-каким товаром. Артефактами. Мы отказались, побоялись связываться, но потом наши неприятности стали расти как снежный ком, и с этим предложением к нам пришли во второй раз. Пришлось его принять. От нас требовалось принимать у курьера чемодан с товаром, убирать артефакты в сейф, а потом отдавать их тем, кто за ними придет. Деньги мы за них не брали, а нам ежемесячно переводили на счет определенную сумму за услуги. Перед каждым приходом очередного покупателя нам звонили, сообщали о дате и называли пароль, который этот покупатель должен был сказать. Я поначалу работал с отцом в салоне, но, поскольку для приема и выдачи артефактов требовался маг, мое место заняла Лена. Она вообще тут не при чем, это я ее уговорил. Вот и все. Мы никогда не нарушали договоренностей, за что они убили отца? – В глазах Амеличева появились слезы, которые он поспешно сморгнул.
– Мы сделаем все возможное, чтобы все выяснить, – твердо сказала Полина.
– Кто предложил вам это посредничество? – спросил Горячев.
– Мужчина, ни я, ни отец раньше его не видели. Невысокий, такой… на крысу похожий, просил называть его Дудочником.
– Вы хорошо его помните, фоторобот составить сможете?
– Д-да, да смогу, наверное.
– Курьер был всегда один или всегда разные?
– Курьеров было три, – тихо ответила Елена Амеличева. – Все серьезные, молчаливые, и десятка слов не сказали.
– Фотороботы их составить сможете?
– Да, – уверенно отозвалась Амеличева.
– А артефакты? Описать все артефакты, которые через вас прошли, сумеете?
– Все – вряд ли, но большинство – скорее всего да. Они… я ведь раньше, до всего этого, простой учительницей магии была, и никогда к таким артефактам и близко не подходила, а тут… Они были такие мощные, что каждый – как ожог. Я же их лично в сейф перекладывала и покупателем отдавала, потом каждый раз отмыться хотелось. Их отпечатки даже специально читать не надо было, прямо сразу видны были.
– Сколько всего было артефактов?
– Пять партий, в первой – три, во второй и третьей – по шесть, в четвертой – четыре, а в последней больше всего – дюжина.
Ничего себе! Полина, которая мужественно старалась не заснуть, мысленно присвистнула – масштабы торговли «Квартета» ошеломляли. Даже если предположить, что салон Амеличева был единственной точкой сбыта за полгода (а это вряд ли), через него прошел тридцать один нелегальный артефакт – огромное количество для черного рынка, учитывая, что кроме «Квартета» в Москве был и другие продавцы.
– Последнюю партию доставили в позапрошлое воскресенье, а на следующий день мы улетели отдыхать. Когда в салоне второй сейф, магический, ставили, его зачаровали на меня и на амулет-ключ, который отдали курьеру, который первую партию доставил. Это было условие той стороны, чтобы у них всегда был доступ к артефактам, поэтому я и смогла взять отпуск.
– Ясно. А…
Горячев продолжил расспрашивать Амеличевых о «Квартете», а Полина, слушая их вполуха, напряженно размышляла о том, что показалось ей странным в словах Елены Амеличевой. Точнее, не столько странным, сколько не укладывающимся в картину преступления.
– Скажите, у Сергея Владиленовича были враги? – поинтересовалась Полина, когда у Горячева кончились вопросы. – Ему никто не угрожал? Ему лично или же салону?
– Нет, никогда, насколько я знаю.
– А конкуренты, у него были конкуренты, способные на убийство? Салон никто не пытался ограбить или же изуродовать: выбить окна, разрисовать граффити и все в том же духе?
– Нет, не было такого. А что?
– Мы должны отработать все версии, – пояснила Полина.
Из аэропорта Амеличевых повезли в Башню – давать показания и составлять фотороботы. Вдова Амеличева восприняла известие о предполагаемой смерти супруга довольно стойко и даже успокаивала мрачного подавленного сына и тихонько плакавшую невестку. После Башни их должны были доставить в надежное охраняемое место. По дороге в Управление Полина не переставала думать о том, что рассказ Елены Амеличевой окончательно опроверг версию о том, что Амеличева убил «Квартет» – раз у них был ключ-амулет от сейфа, они не ушли бы без артефактов. Возможно, это сделали конкуренты «Квартета» или же и впрямь неумелые грабители, но, так или иначе, смерть Амеличева уже не подпадала под юрисдикцию Управления, и дело придется отдать. Не первый раз и не последний, такое временами случалось, но все равно обидно. В принципе, у Полины была неделя до передачи, и можно будет еще попытаться найти убийцу, а потом отдать его Свирину на блюдечке, но это если у Полины останется на это время. Потому что приоритетом для нее была проблема лишенного магии Саши.
В Башню Амеличевых провели через служебный вход. Полина препоручила их заботам Горячева и его людям, а сама зашла в Управление через главный вход – оттуда было ближе к оперативному отделу, где Полина рассчитывала поговорить с Антиповым. Он, правда, сказал, что сам позвонит, когда будут какие-нибудь результаты, но Полине не терпелось побыстрее узнать, что он выяснил. Однако Андрея и его команды на месте не оказалось: уже под утро поступил вызов о серьезной заварушке с применением магии в Московской области, и ОМОН Управления вызвали туда. Вот ведь как не вовремя!
С Аленой Полина договорилась созвониться после двенадцати, чтобы дать сестре и Саше поспать, но ее так и подмывало позвонить прямо сейчас и спросить, не вернулась ли к Саше магия. Запретив себе даже смотреть на телефон, Полина поднялась к себе в кабинет выпить чаю и поговорить с Максом, если у того есть время. Впрочем, даже если нет, Максу придется его найти. Однако уже выйдя из лифта, Полина вдруг поняла, что ужасно хочет есть, но резко разворачиваться, опять спускаться вниз и идти в кафе показалось ей глупым. После недолгих размышлений Полина решила найти Макса и позавтракать в его компании, попутно поведав ему о своих ночных приключениях, но и тут ей не повезло: к Максу только-только пришел свидетель, и допрос, судя по всему, грозил затянуться надолго. «Что такое не везет, и как с ним бороться», – пробормотала себе под нос Полина, рассудившая, что раз так, то она поможет Горячеву с протоколированием показаний и составлением фотороботов, а заодно с определением дальнейшей судьбы Амеличевых. В конце концов, следователем по делу Амеличева была еще Полина, а не Горячев.
Возня с документами и снятием показаний, теперь уже официальным, заняли несколько часов, и за это время, после долгих и упорных переговоров и уговоров, было приято решение о том, что Амеличевы продолжат жить в своей квартире, но под охраной. Заполнив все необходимые бумаги, Полина отправила Амеличевых к специалистам по составлению фотороботов, а сама пошла, наконец, завтракать – в животе у нее уже неприлично урчало. Может, и Макс уже освободился, и Андрей вернулся.
К немалому разочарованию Полины, Антипов еще был на вызове, и, поднимаясь на этаж, который занимал Особый магический отдел, Полина держала пальцы скрещенными – на удачу, чтобы у Макса получилось уделить ей время.
Выйдя из лифта и повернув за угол, Полина притормозила у кабинета Кати Беспаловой, которая должна была сегодня выйти из отпуска. Пока Полина раздумывала, стоит ли ей зайти поздороваться с Катей или же отложить это до того момента, как она вернется с завтрака, дверь кабинета открылась, и когда Полина увидела мужчину, вышедшего в коридор, она едва не упала в обморок. Ее сердце, презрев все законы физиологии, с силой ударилось о ребра, как будто пытаясь вырваться из груди, и, не преуспев в этом, рухнуло в желудок, вызвав волну тошноты, а ноги, казалось, превратились в желе. Полина видела этого мужчину первый и последний раз два года назад, но она сразу же узнала его. Меньше всего на свете она ожидала когда-либо снова встретить его, особенно здесь, в Башне, и сейчас, вновь столкнувшись с ним, Полина была поражена и шокирована. Воспоминания двухлетней давности обрушились на нее, подобно цунами, лишив возможности нормально дышать и почти ввергнув в панику.
– Не сходи с ума! Что ты творишь?!
– Ему уже все равно, а Лешу еще можно спасти!
– Это опасно и непредсказуемо!
– Макс, оглянись: что может быть опаснее этого? Я должна попробовать спасти его, или помоги, или не мешай!
– Хорошо, давай, я страхую…
Мужчина бросил на нее слегка недоуменный – еще бы, Полина представляла, как странно она выглядит со стороны, – но по большей части равнодушный взгляд, и в компании другого мужчины, вышедшего из кабинета вслед за ним, направился к лифту и вскоре скрылся за углом. А Полина осталась стоять у стены, как пришпиленная к картонке бабочка, не в состоянии пошевелиться. Она осознавала, что надо найти в себе силы и отлепиться от стены, пока ее не застал в таком виде кто-нибудь из коллег, но не могла этого сделать. Не могла – и все.
На помощь пришел Макс. Он всегда умудрялся приходить ей на помощь, даже когда не знал, что она в беде.
– Я как раз тебя искал… – Макс осекся и повнимательнее присмотрелся к Полине. – До кабинета сама дойдешь или тебя донести?
– Дойду, – стиснув зубы и шагнув навстречу Максу, ответила Полина и мертвой хваткой вцепилась ему в руку. – Теперь – дойду.
Макс с сомнением покачал головой, но спорить не стал. Он вообще считал, что каждый кузнец своего счастья, то есть, не мешал никому мучиться, если у него «внятно и четко» не просили помощи.
В кабинете Полина тяжело опустилась на стул и сказала, не веря самой себе:
– Макс, я видела Стрельникова.
– Я догадался, – кивнул Мещерский.
– Ты знал, что он в Башне?
– Да, видел его, когда он пришел к Беспаловой.
– Зачем? – нахмурилась Полина, с трудом удерживаясь от того, чтобы, по детской забытой привычки не начать ломать пальцы. – В смысле, что он у Кати забыл? Ты не в курсе?
Макс помедлил с ответом – всего долю секунду, но этого хватило Полине, чтобы понять, что ответ этот ей не понравится.
– Он проходит фигурантом по новому делу Беспаловой, – пояснил Макс. – Я утром узнал об этом: вчера вечером убили молодую женщину, предположительно, это дело рук очередной «красавицы». Стрельников первым обнаружил тело и был задержан на месте преступления. Но он не маг, так что…
– Макс, он…
– Он не маг, – безапелляционным тоном заявил Макс. – Беспалова его проверяла.
– Макс, это ничего не значит, он мог закрыться!
– Не накручивай себя. – Макс налил в кружку воду из чайника, теплую и противную, и подал ее Полине. – Мы с тобой вдвоем его тогда проверяли, и потом я за ним приглядывал: он не был магом два года назад, не стал им сейчас. То, что он оказался связанным с убийством, – всего лишь совпадение.
– Ты правда в это веришь? Таких совпадений не бывает.
– Бывает. Тебе ли не знать, что в жизни еще и не такое бывает. Поль, успокойся, пожалуйста. – Макс присел на корточки возле Полины и положил руку ей на колено. Если в кабинет в этот момент кто-то зашел, решил бы, что стал свидетелем пикантной сцены, но ничего интимного или романтического в жесте Макса не было, только свидетельство дружбы. – Богдан Стрельников – это Богдан Стрельников, не больше и не меньше. Все, конец истории, пора уже забыть о нем.
– Не могу. Рада бы, но не могу. – Полина накрыла руку Макса своей и крепко, почти до боли сжала ее. – А теперь, наверное, уже никогда не смогу.
Некоторое время они молчали, а затем Полина сказала притворно бодрым голосом:
– Давай оставим пока эту тему, я не о том собиралась с тобой поговорить. Кое о чем даже более серьезном.
– Более серьезном? – переспросил Макс, поднимаясь на ноги. – Я уже весь трепещу. Что стряслось?
– Не здесь. У тебя есть время? Я умру, если не поем, и предлагаю совместить приятное с полезным: ты составишь мне компанию, пока я буду завтракать, я тебе все расскажу.
Макс с сомнением посмотрел на часы.
– Ладно, но у меня не больше сорока минут.
– Постараюсь успеть.
В нескольких автобусных остановках от Управления был небольшой скверик с множеством лавочек, и именно там Полина и собиралась перекусить и поговорить с Максом. В сквер поехали на троллейбусе, это было быстрее и проще, чем несколько раз разворачиваться на машине. Не доезжая остановки до сквера, Полина с Максом вышли, чтобы заглянуть в кафе и купить сэндвичей, американских пончиков и кофе со льдом, благо в последние годы в Москве появилось множество кафе, где можно было взять еду и кофе с собой: в юности им пришлось бы довольствоваться чебуреками или шаурмой.
Рассказ Полины занял на удивление мало времени и ненадолго лишил Макса дара речи.
– Что делать, ты и сама понимаешь, – сказал в итоге Макс. – Вопрос в том, как это осуществить.
– В том-то и проблема, – фыркнула Полина. – Не представляю, как это провернуть.
Полина и впрямь знала, что необходимо было предпринять, чтобы разрешить проблему с лишающим магии наркотиком: найти тех, кто его производил, уничтожить его формулу и все запасы, и каким-то образом устроить все так, чтобы информация об этом наркотике никогда и нигде не всплыла, причем как можно быстрее. Почти нереальная задача. Точнее говоря, реальная, но требующая огромных затрат сил и времени и нарушения закона.
– Я тоже, – признался Макс. – Это надо хорошенько обдумать. Возможно, Антипов подскажет что-нибудь дельное.
– Угу, или выяснит что-нибудь важное и полезное.
– В любом случае, нормально пообщаться с ним получится лишь ближе к вечеру, а ты пока позвони этому Саше, узнай, как он. В идеале, конечно, надо было бы его под наблюдением постоянным держать, но придется довольствоваться тем, что есть.
– Разбужу, – вздохнула Полина, набирая номер Алены.
– Переживут, – отрезал Макс.
Полина ошиблась, Алена с Сашей уже не спали, и на вопрос «Как дела?», Саша ответил печально:
– Без изменений. Как будто муравьи ползают.
– Это как? – удивилась Полина.
– Ну… когда она есть, о ней даже не вспоминаешь, – отозвался Саша, из конспирации называя магию «она», – а когда ее лишаешься, сразу чувствуешь себя так чуднó… словно муравьи где-то в голове ползают и копошатся.
Полину передернуло от такой ассоциации, и она, пообещав приехать вечером и наказав не выходить из дома, закончила разговор.
– Что, спасать мир все-таки придется? – криво усмехнувшись, спросил Макс.
– А ты надеялся отвертеться? – в тон ему отозвалась Полина.
Оба понимали, что отвертеться не получится в любом случае. Потому что это была их работа – защищать общество от любых угроз, связанных с магией, и потому что их, как магов, сложившаяся ситуация касалась напрямую. Полина не хотела испытать на себе, каково это – лишиться магии и ощущать в голове копошащихся муравьев, и не хотела жить в мире, где «чистюли» или правительство насильно пичкают магов наркотиками, чтобы искоренить магию.
– Ну что ты, и мечтать об этом не смел. – Макс точным броском попал пустым стаканом из-под кофе в стоявшую на противоположной стороне дорожки урну и встал со скамейки. – Идем, у меня полно работы, да и тебе, думаю, есть чем заняться. Вечером вместе с Андреем все еще раз обсудим, а пока выбрось это из головы. И Стрельникова тоже. Нервы целее будут.
Полина неопределенно махнула рукой, не уверенная в том, что у нее получится последовать его совету.
– Кстати, что там с делом Амеличева? – спросил Макс, когда они шли к остановке.
– Я им занимаюсь, – уклончиво ответила Полина.
– А подробнее?
И Полина, подумав о том, что за сегодня она точно заработает мозоль на языке, начала описывать свою сегодняшнюю встречу с Амеличевыми.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
: я последний месяц очень загружена и почти безинтернетна, полноценно вернусь в сеть не раньше начала сентября. Но ноут всегда со мной, продолжение потихоньку кропаю, так что постараюсь к возвращению написать как можно больше (и запутаннее 
, значит можно со спокойной душой в отпуск до сентября ехать