Известия Казахстан
03 ноя 2010
Ольга Ломоносова: Рассмешить мне труднее, чем заставить сострадать...
Галина ЛЕОНОВА
«Дети Арбата», «Не родись красивой», «Богиня прайм-тайма», «9 месяцев», «Зверобой»... Это лишь часть сериалов, где известная сегодня актриса сыграла заметные, а то и главные роли. Последние семь лет она работает в режиме «нон-стоп». Вот и на кинофестиваль «Евразия-2010», который проходил нынешней осенью в Алматы, она вырвалась буквально на сутки. Но зато приехала вместе со своим мужем - актером и театральным режиссером Павлом Сафоновым. Нашему корреспонденту Галине ЛЕОНОВОЙ удалось взять у Ольги эксклюзивное интервью. На следующее утро она снова улетала на съемки...
Известия-Казахстан: Чем вы так покорили комиссию Шукинского училища, когда вас, минуя второй тур, взяли сразу на третий?
Ольга Ломоносова: Больше того: меня с прослушивания отправили сразу на конкурс. Правда, это была не комиссия, а худрук - Родион Юрьевич Овчинников. Не знаю, чем я покорила, но мне повезло, что на прослушивание я попала прямо к нему: из толпы абитуриентов он выбрал нас - троих девушек. Мы пошли, а потом он мне сказал: «Я тебя отправляю сразу на конкурс, но знай - он у нас сильный, и девочки уже очень «крепкие». Тебе нужно подтянуть программу. Походи «пообкатывай» ее».
И-К: А с какой же программой вы поступали?
Ломоносова: Сначала я читала что-то очень лирическое: Лизу из «Барышни-крестьянки» Пушкина. А педагог сказал: «Давай-ка свой темперамент показывай! Сделай так, чтобы я увидел его в тебе».
И-К: И что вы ему продемонстрировали, Оля, в следующий раз?
Ломоносова: Во-первых, поменяла басню и взяла новые стихи Цветаевой, а самое главное - читала Зарему.
И-К: Из пушкинского «Бахчисарайского фонтана»?
Ломоносова: Да, ее монолог перед убийством. Короче говоря, демонстрировала свой темперамент, насколько это было возможно. Наверное, очень плохо! Потому что когда балетного человека заставляют говорить, так и происходит. Просто, видимо, какие-то внешние данные, голос, что-то такое ему все же во мне понравилось...
И-К: Вы занимались художественной гимнастикой под руководством известного тренера Альбины Дерюгиной, которая воспитала чемпионку мира - свою дочь Ирину. Потом и к балету имели отношение... И вдруг решили пойти в театральный! Вам актерства не доставало, вы не сполна себя в нем проявляли? Или травма помешала расти дальше в том направлении?
Ломоносова: Нет, я спину не ломала, как сообщает пресса. У меня действительно была травма, но это не повлияло на мой выбор. Мне как-то стало тесно в рамках музыкального театра. А какие у меня были возможности - у девочки, приехавшей в Москву из Киева? Примой можно стать, только имея такие феноменальные данные, как у Светы Захаровой, с которой мы учились у одного педагога. Сейчас могу говорить, поскольку уже ушла из балета: я была способная хорошая балерина. Но мне чего-то не хватало: наверное, каких-то форм.
И-К: Ваши балетные и спортивные навыки пригодились вам в какой-то из ролей?
Ломоносова: Я снималась у Бориса Бланка в фильме «Смерть Таирова», играя актрису Миклашескую. Как известно, в Камерном театре у Таирова всё было построено на пластике, вот я в фильме немножко и подвигалась. Еще и Эшпай в сериале «Дети Арбата» воспользовался ситуацией, сказав: «Давай покажем твои ноги!» Поэтому в балетных туфлях я там тоже что-то делаю. Всё, больше кино меня никак не использовало! Я ни разу не пробовалась на роль какой-нибудь балерины или танцовщицы.
И-К: А хотелось бы?
Ломоносова: Ну конечно! У меня все равно есть амбиции по этому поводу, потому что, как мне кажется, я недурно танцую. Очень жаль, что в этом качестве меня не используют. А вот в театре я практически во всех спектаклях так или иначе двигаюсь.
И-К: Вы упомянули фильм «Дети Арбата». Можете ли сказать, что встреча с Андреем Эшпаем была для вас в определенном смысле судьбоносной?
Ломоносова: Насчет судьбоносности - не знаю. Но то, что это был один из самых радостных моих киношных периодов, - уж точно! Такое счастье работать с ним, в его команде, в той атмосфере, которую он создает на съемочной площадке! Пожалуй, в этом смысле я бы еще отметила и Алексея Козлова, он тоже очень замечательный режиссер, у которого, думаю, хорошее будущее.
И-К: О нем так же восторженно говорил Сергей Чонишвили, работая в картине «Демон полдня», где дебютировала Лиза Боярская. Но я лично вас открыла для себя в телефильме по детективу Устиновой «Одна тень на двоих», где вашим партнером был Бойко.
Ломоносова: Так его как раз и снимал Алексей Козлов! Обычно мне предлагают роли красивых, высоких. А тут я прихожу, и Леша говорит: «Знаешь, а мне нужна молодая Неёлова...». Я вдруг поняла, что здесь ставка на нечто другое. В принципе-то, твой потенциал уже известен, и мало кто пытается вытащить из тебя еще что-то. А вот Алексей сделал это прямо на пробах, открыв во мне совершенно иные вещи. Первая работа с ним и была кусочком счастья, потому что я играла как раз женщину, которую не любили, и она не то чтобы страдала...
И-К: ...Просто уже привыкла к этому состоянию: быть верным другом для возлюбленного. Читая роман Устиновой, я понимала, что это - практически готовый сценарий, и уже представляла экранных героев. А увидев вас в главной роли, произнесла: «Стопроцентное попадание!».
Ломоносова: Но вот Устинова, когда ей первый раз сказали, что буду играть я, осталась недовольной. Но позже она меня полюбила. И потом я уже снималась еще в сериале по ее произведению «Богиня прайм-тайма».
И-К: Я успела спросить вашего мужа о том, проявляет ли ваша трехлетняя дочь интерес к искусству. Оказывается, она любит ходить в театр.
Ломоносова: К сожалению, проявляет.
И-К: Почему же - к сожалению?!
Ломоносова: Лично я, в отличие от Паши, наверное, не хотела бы, чтобы она была артисткой. Вернее, у меня нет какого-то табу на этот счет. Главное, чтобы она не была балериной.
И-К: То есть вы, побывавшая на спортивном помосте, съемочной площадке, балетной и театральной сценах, считаете, что труд балерины - самый тяжкий. Помню, как Андрей Миронов на творческой встрече здесь в Алматы говорил: «К сожалению, драматический актер может позволить себе немножечко и схалтурить в театре, в отличие от балетного или циркового артиста. Если балерина не сделает свои 32 фуэте, так зрители тут же заметят ее непрофессионализм. И воздушный гимнаст, шагающий по проволоке, не имеет права на ошибку: он рискует жизнью. А вот мы порой можем расслабиться...»
Ломоносова: Я позволю себе не согласиться с таким мнением, потому что Миронов никогда не был артистом балета. Всё зависит от уровня артиста. И даже 32 фуэте - это техника! Ты научился и делаешь это на раз, а в другом можешь и схалтурить. Мало того, если ты выступаешь в главной партии, то и танцуешь 32 фуэте, а если стоишь в кордебалете, можно чуть и расслабиться, понятное дело. Это зависит исключительно от человека, от того, как он относится к своей профессии и чего от него требуют. Наверное, когда артист достигает определенного уровня, он может где-то что-то такое позволить, и балерины - тоже. Но 32 фуэте для примы сделать ничего не стоит. Этому ее научили еще в танцклассе. Есть очень много других вещей, которые для нее гораздо сложнее. А вот плакать, грубо говоря, меня научили в институте!
И-К: Да, актерской технике. И вы спокойно можете использовать те же пресловутые штампы: вспомнив какую-то особо печальную ситуацию, тут же расплачетесь перед камерой на раз?
Ломоносова: Могу, конечно. Но опять же - кто-то это сделает сразу, а кто-то и нет.
И-К: Что конкретно для вас трудно в профессии?
Ломоносова: (После паузы) Мне кажется, что рассмешить мне труднее, чем заставить сострадать.
И-К: То есть играть Элизу Дулиттл в пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион» вам гораздо сложнее, чем шекспировскую Корделию в «Лире»?
Ломоносова: Во-первых, в «Пигмалионе» есть два акта, и во втором моя героиня сильно меняется. Знаете, на самом деле я, наверное, не права. Поскольку многие говорят, что первый акт мне иногда удается даже лучше, чем второй. Благодаря Паше (а Павел Сафонов - режиссер этого спектакля. - Прим. «И-К») мы нашли что-то такое, что «ударяет», и зрители смеются. Не знаю... Сложнее то, что «не я», понимаете? Если играю роль какой-то современной девушки, то все равно это я в предлагаемых обстоятельствах. Если же исполняю нечто острохарактерное, например, в фильме про деревню, не всё получается с первого дубля. И Козлов меня прямо мучил, говоря: «Я не верю! Посмотри на себя!». Потому что я приезжала - такая девушка из Москвы, а играла сельскую жительницу, которая доит корову, носит ведра... Моя героиня не занималась балетом, у нее иная осанка, да все другое! Я «ломалась», и это самое интересное, что может быть в актерской профессии. Понятно, что легче идти по штампам: вперед - и галопом по Европам!
И-К: С Алексеем Козловым вы работали не раз. Для вас важно, когда режиссер снова приглашает к сотрудничеству?
Ломоносова: Очень!
И-К: Вам уже не надо «притираться», что называется, вы знаете его творческий почерк, и он знает вас, что в определенной степени помогает...
Ломоносова: Больше вам скажу. Буквально несколько дней назад я вернулась из Петербурга. Мне как-то позвонил Алексей Викторович: «Написал для тебя смешной эпизод. Приедешь?». У меня даже не возникло вопроса: какой эпизод вы снимаете? Я коротко сказала: «Приеду». И вот только что отснялась, всего один день! Это был мой первый опыт: я никогда в жизни не играла в эпизодах. Всегда у меня какие-то ролищи были! Просто Козлов позвал, и мне опять захотелось окунуться в эту компанию, в прекрасную творческую атмосферу.
И-К: А у кого из режиссеров, вы могли бы сняться, не читая сценария?
Ломоносова: Понятно, что это, конечно же, Паша. Естественно, и Михалков.
И-К: Который позвонил Толстогановой: «Сыграешь у меня в «Утомленных солнцем-2»?». И та сразу же воскликнула: «Да!!!». А ведь к тому времени она уже ждала ребенка...
Ломоносова: Думаю, что я, как и Вика, сказала бы «да», несмотря на какие-то «но» этого фильма, хотя его и не видела, только слышала разные мнения. Я бы очень сильно обрадовалась, если бы мне что-то предложил и Андрей Звягинцев. Просто потому, что эти режиссеры снимают КИНО. Меня в кино зовут редко. Правда, несколько картин все же есть: «Смерть Таирова», «Ночные сестры», «Чизкейк», «Непрощенные»... А за последние три-четыре года я даже не пробовалась в кино, что очень сильно удручает.
И-К: Для вас, Ольга, обидным звучит определение «сериальная актриса»?
Ломоносова: Обидно. (Улыбается.) Обидно!
И-К: Но ведь его можно и со знаком «плюс» расценивать?
Ломоносова: Вы-то как раз назвали это не с таким знаком. И большинство людей так же к этому относятся: «Да-а, она сериальная артистка...». И всё! Хотя, конечно же, сериал сериалу рознь: есть «Ликвидация», а есть... - что есть? Какой-нибудь другой, страшно сказать даже. Или вот Ира Гринева снималась у Наны Джорджадзе в замечательном сериале «Только ты», куда пробовалась и я. Нана - необыкновенная! День, который я провела с ней, был для меня очень полезным. Это были удивительные пробы! Никому не дали сценария, никому не дали текста, нагнали какого-то народу. В общем была полная съемочная группа, некоторых артистов я первый раз видела в глаза. Но нам сказали: «А теперь сымпровизируем! Вы - подруги». (Смеется.) Что касается Наны, то у нее может быть только любовь с первого взгляда. Мне кажется, ее надо понять как режиссера. Я не всё поняла за тот единственный день, но это была такая - грузинская - феерия! Вж-ж-жи-их - тебя куда-то завернуло, закрутило, и ты уже : «А-а-а, подождите!!! А что надо было сыграть-то?..». Но уже поздно, тебе говорят: «Спасибо большое, Ольга! До встречи в следующий раз...».
И-К: А какие встречи вам еще запомнились?
Ломоносова: Опять же - Андрей Эшпай, потому что это невероятно интеллигентный, любящий артистов человек. Были неплохие ребята, у которых я снималась: Сережа Попов, Паша Игнатов, в его 16-серийном мистическом фильме только что закончила съемки. Забыла Резо Гигинеишвили, с ним я работала в картине «9 месяцев». Когда человек грузин, он уже вызывает у меня массу эмоций. Резо отличался своим напором, даже какой-то творческой наглостью. В его картине кто только не снимался: и Бондарчук, и Михалкова, и Розанова... Только в родильной палате лежали все - прямо монстры такие! Резо очень быстро справлялся с ними, но мог и на два часа опоздать на съемочную площадку, при этом прийти и обаятельно произнести: «Извините меня!». И тут же ему всё прощалось. Он мне очень помог, как-то у нас с ним связался дуэт «режиссер-актер». Но почему-то пока он меня больше никуда не зовет. Странно... А в театре - Паша и Мирзоев. Больше, собственно, ни с кем я и не работала...
И-К: Что вас радует в сегодняшней жизни больше всего, Оля?
Ломоносова: Моя семья.
И-К: А что огорчает?
Ломоносова: Мир вокруг. Москва меня огорчает.
И-К: Есть у вас в профессии какие-то табу? Чего вы не сделаете никогда ни под каким предлогом?
Ломоносова: Не знаю. Не задумывалась над этим... Я очень не люблю раздеваться перед камерой! Да! Есть такой момент. Но я вам скажу: если режиссер меня убедит, что это нужно, соглашусь. Вот Муратов меня убедил! И несмотря на приличный срок моей беременности, я разделась, правда, не до конца. Это была игровая сцена, и сопротивляться просьбе было достаточно глупо. Главное - я не чувствовала смущения. И Паша был на съемочной площадке! Мало того, он подходил ко мне, шепча: «Оль, ты там слово неправильно говоришь. Надо чуть поточнее. По интонации - слышишь?». (Смеется.) Неважно, что подо мной актер Макаров и у нас интимная сцена. Но у меня не было неловкости. Знаете, когда режиссер не может поставить точно задачу (это касается любой сцены, а постельной - тем более), вот тогда - катастрофа! Сразу же возникает масса вопросов.
И-К: А вас легко в чем-либо убедить?
Ломоносова: Мне кажется, да! Хотя, думаю, с возрастом это делать всё труднее. Я, наверное, накапливаю какой-то опыт, размышляя над своими ошибками. Поэтому чем дальше, тем сложнее меня убеждать. Но можно...
http://www.izvestia.kz/news.php?date=03-11-10&number=7
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
