Меня огрело
Название:
КанунГерои: зималеттовцы (преканон)
Рейтинг: G
Краткое содержание: Традиционный хэллоуиновский драббл посвящается нашему админу Батильде и ее фразе, сказанной по поводу сложных отношений гетников и дженовиков.
– Фирме нужны перемены, – солидно сказал Павел Олегович. Немного помолчал и не менее солидно добавил: – Но не такие. И не сейчас.
Жданов-младший вздохнул, плотнее прижался плечом к плечу друга и соратника, помолчал, снял очки, надел очки. Снова снял и ответил так, как должен был:
– Я понял, па.
Объяснять – что именно он понял, не стал. Только чиркнул взглядом по довольной улыбке отцовского любимчика и шутовски с ним раскланялся, желая про себя послать Зималетто к чертям, а самого Воропаева еще подальше. Тем осенний Совет акционеров и закончился.
– Что думаешь делать? – спросил Роман и медленно, со вкусом глотнул коньяка, мысленно выбирая из списка своих знакомых блондинку или брюнетку для нескучной ночи.
Самолет со Ждановым-старшим в это время уже был в воздухе, унося его в благословенную Европу на неделю отпуска. Точнее, в холодную Нормандию, чтобы заодно обговорить закупку новой партии лекал.
– А что я могу? Мне ничего не разрешено. Ни одно мое предложение отцу не нравится. – Андрей посмотрел в окно, но не увидел там ничего, кроме пасмурного дня, собиравшего темные облака для того, чтобы вылить на гордячку-Москву холодный ушат октябрьского дождя.
Роман посмотрел на друга, на его поникшие плечи и сжатые пальцы. Поделать и в самом деле ничего было нельзя. Павел Олегович боялся рисковать, в штыки воспринимал любое новшество, а уж сына слушать и вовсе не собирался, ведя себя так, будто перед ним всё еще несмышленыш без опыта и практики.
Отставив коньяк в сторону, Роман решительно крутанулся в кресле и хлопнул Андрея по плечу.
– Тогда нам остается только одно!
– Напиться?
– Банально, Хоботов! Ты знаешь, какое завтра число? – по мере того, как идея оформлялась в его мозгу, Роман всё больше оживлялся, чем несколько раздражал Андрея, нацеленного на пессимизм и меланхолию.
– Если сегодня тридцатое, то завтра, можно ожидать, будет тридцать первое.
– Вот именно! Отличный повод для праздника, который внесет разнообразие в трудовые будни. Коллектив надо временами подбадривать.
– Ты мне еще про человеческий фактор расскажи, – проворчал Андрей, тем не менее невольно проникаясь идеей, как бы смутно он ее себе не представлял. – Но нашим дамам могут не понравиться летучие мыши и пауки.
– Да к черту твоих пауков, Андрюш, – не слишком вежливо, зато достаточно честно сказал Роман и задумчиво вперился в угол кабинета, где на низеньком столике цеплялся за жизнь представитель заморской флоры, для простоты прозванный фикусом.
Немедленно вызванная им секретарша, долговязая и легко переходящая от застенчивости к агрессивности Шурочка, полила растение, согласилась помочь с организацией и, более того, дала слово сохранить всё в тайне от своих подруг из женсовета. Роман надеялся, что слово она сдержит, хотя ставок делать бы не стал.
В супермаркете, где взволнованная троица металась по разным отделам, регулярно перегораживая своими тележками узкие проходы между стеллажами, Роман успевал не только выбирать нужные, с его точки зрения, товары, но еще и просвещать спутников насчет того, зачем ему нужны воздушные шарики, простыни и зеленая краска.
И уже в сидя в Порше с тыквой на коленях, он наконец прояснил самый темный момент:
– Всю ахинею с конфетами, фонариками и ведьмами придумали американцы. И я как специалист должен признать, что это был гениальный маркетинговый ход. Но древние кельты всего-навсего отмечали конец плодородного сезона.
Андрей, напряженно следивший за дорогой, уже мокрой от начинающегося дождя, только едва заметно кивнул, но Шурочка могла позволить себе задавать вопросы.
– Так поздно же, давно весь урожай убран. Чего они так тянули?
Попытавшись повернуться к ней, Роман едва не уронил тыкву на рукоятку переключения передач, чем заслужил возмущенный возглас Андрея.
– Они были простые дети природы и не заморачивались с осенью и весной. Признавали только два сезона: зиму и лето. Поняли теперь? Символично!!! У них 31 октября начиналась зима, завершалось лето. А у нас – Зималетто! Так что нет ничего логичнее Хэллоуина в стенах нашей фирмы.
Хотя Андрею и показалось, что Хэллоуин все-таки отмечали христиане, а не кельты с их друидами, спорить он не стал. Потому что его отвлекал дождь. Потому что спорить с заведшимся Романом было бесполезно. И потому, что вечеринка, которая пройдет у них, явно не будет иметь отношения ни к Ирландии с Англией, ни к Соединенным Штатам. Раз уж Шурочка займется плетением паутины из веревок, а Кира готова станцевать летучую мышь.
Вечер начался с появления на подиуме высокого вампира, строгий черный плащ которого украшала темно-красная кайма. Привычным жестом тронув очки, вампир повернул бледное лицо в сторону примерочной, убедился, что Милко, нервно теребящий свой шейный платок, дает условный знак готовности, поднял микрофон ко рту и громко произнес:
– Дамы и господа! Мода изменчива, непостоянна и капризна. Но есть и вечные ценности, которые радуют нас так же, как пугали наших предков.
Под гром аплодисментов на подиум, с которого вампир поспешил спрыгнуть, вышли ведьмы, демоны, привидения, страшные клоуны и симпатичные вурдалаки. Чуть приотставших туго запеленутых мумий встретили дополнительной порцией оваций.
– Я же говорил, нас ждет успех! – оживленно произнес знакомый голос слева, но Андрей едва не подпрыгнул, обнаружив, что рядом пристроился зеленый зомбак с окровавленными рукавами истертой рубахи.
– Тьфу ты! Хоть бы предупреждал. От такого ждешь хриплого вопля "Мозззги!", а не рапорта о достижениях.
Роман услужливо прохрипел: "Мне нужна твоя одежда, мозги и мотоцикл!" После чего махнул рукой и Шура выключила весь боковой свет. И пока публика была занята показом, а затем не могла оторваться от завораживающего танца Киры, троица распределила по углам привидений, изготовленных из воздушных шариков и марли, развесила саваны из простыней и украсила двери лифтов паутиной.
"Раз уж нельзя нормально работать, так хоть отдохнем в стиле люкс", – сказал Андрей. И когда снова включили свет, поджег пару дымовых шашек, резонно сочтя их удачным дополнением к голосу Мэнсона с его "This Is Halloween".
Вечер обещал быть долгим и запоминающимся.
А когда все наужасались, нахихикались, натанцевались и наизгоняли нечисть отовсюду, включая самые закоулистые закоулки, в центр холла вкатили большую тележку с густым супом, чайником и горой оранжевого мармелада. Следом подъехала и одноразовая посуда.
– Дорогие все! – прочувствованно сказал вампир, снова встав на подиум, чтобы его было видно с любой точки холла. – За плодородным летом должна следовать сытная зима. Раньше ради будущего богатого урожая устраивали оргии (дамы непонятно взвизгнули) , но мы люди цивилизованные, поэтому обеспечим себе стопроцентную прибыль, не теряя моральных ориентиров. Ешьте, пейте, пусть тыква входит в вашу плоть и кровь.
За его спиной презрительно фыркнул Милко:
– Куда там входит тыква?
Андрей положил микрофон и пожал плечами.
– Не знаю точно. В суп, печенье, мармелад, чай и, по-моему, даже в водочную настойку.
– И в каком ресторане это тебе всё приготовили?
– Это не ресторан, эксклюзив от Малиновского. Он где-то откопал старинные рецепты, охмурив библиотекаршу чуть ли не в Ленинке.
Милко достал сигарету, в табак которой точно не была добавлена тыква. Обвел философским взглядом веселящуюся толпу, закурил и наконец произнес:
– Старинные рецепты – это отлично. Кто выживет, тот выживет.
С этими словами он приподнял голову, улыбнулся и растворился в тонкой струйке дыма. Чем немного удивил вампира, не привыкшего к такой наглости в своем присутствии. По крайней мере последние триста лет... или триста пятьдесят? Надо спросить Романа, может тот помнит...