Восстанавливаю проду, утерянную при зависании форума.
- 6 -
Первый месяц дался им нелегко. Мальчик был наредкость беспокойным и громогласным, и растерянность первых дней очень скоро сменилась непрекращающимся цейтнотом.
Детская комната так и осталась пустующей, ребенок не провел в ней ни одной ночи. Спал он мало, урывками, а когда бодрствовал, то настойчиво требовал к себе внимания. Катя не смогла расстаться с сыном ни в первую, ни во вторую ночь, ни после. В результате кроватку перенесли из детской, придвинув к краю родительской постели. По утрам просыпающегося крикуна спешили переложить к маме под бок, что гарантировало еще минут тридцать или сорок если не полноценного сна, то относительного спокойствия.
Катя плакала от бессилия, когда не удавалось успокоить ребенка. Тогда Андрей забирал его, уходил в детскую, укачивая, мерил шагами комнату и долго о чем-то разговаривал с сыном, периодически вопрошая: "В кого ж ты такой горластый, Темыч?"
Постепенно жизнь вошла в свою колею. Они оба уставали, хронически недосыпая, и раздражались по мелочам. Андрей уходил рано, не завтракая, стараясь никого не разбудить, возвращался уже затемно, зато звонил по несколько раз в день. Но сегодня, вопреки обыкновению, Катя поднялась первой. Он смотрел ей в спину, пока она заправляла кофе-машину, думал о чем-то своем, а потом вдруг сказал:
- Нам нужна няня.
Она обернулась.
- Мы это уже обсуждали.
- Давай обсудим еще раз.
Она нехотя села за стол напротив него, сложив руки в замок.
- Андрей, Артем еще слишком мал, чтобы оставлять его с чужим человеком.
Он покачал головой.
- Ты и с матерью своей его не оставляешь, но дело не в этом. Ты не справляешься, Кать. МЫ не справляемся. Это очевидно. Нам нужна помощь.
- Что ты хочешь этим сказать?
- У тебя круги под глазами. Ты почти не спишь. Нам нужен кто-то, кто хоть немного тебя разгрузит.
- Не надо меня разгружать, я прекрасно себя чувствую.
- Кать, я разговаривал с твоим врачом... Так и до нервного срыва не далеко.
Она нахмурилась.
- Андрей, это нормально. Все через это проходят...
- Да плевать мне на всех! Меня интересуешь только ты, - он встал из-за стола, сунул руки в карманы, впрочем, сразу же вынул их обратно и отошел к окну. - Мне неважно, кто и как с этим справлялся, как это было у твоих родителей и т.д. У них не было выбора, а у нас есть. И я не понимаю, почему нам не воспользоваться помощью, которую мы можем себе позволить! Я же не прошу тебя совсем устраниться. Пусть это будет приходящая няня... Мы выберем самую лучшую. Пусть хоть на три часа в день, в твоем присутствии, но ты сможешь отдохнуть...
- Я не хочу присутствия в доме чужого человека, тем более доверять ему ребенка...
- Будь твоя воля, ты бы и меня к нему не подпустила.
Повисла пауза.
- Это неправда, - голос ее звучал глухо и упрямо.
- Кать...
Из спальни послышался плач, она дернулась, вставая, но Андрей удержал ее за руку, развернув лицом к себе.
- Посмотри на меня. Мы почти не видимся. Я ухожу - ты спишь, а когда возвращаюсь, ты еле держишься на ногах и вряд ли отличаешь меня от мебели. А мне, черт возьми, хотелось бы, чтобы моя жена хоть изредка... - он сделал глубокий вдох, - вспоминала обо мне.
Шумно выдохнул, разжал пальцы на ее запястье и вышел из кухни, но тут же вернулся, бросив на стол тонкую папку с бумагами.
- Здесь несколько кандидатур с хорошими рекомендациями.
***
За весь день он ни разу не позвонил. Вернувшись, открыл дверь своим ключом. В квартире было темно и тихо. Из-под двери в спальню пробивалась слабая полоска света от ночника. Он постоял немного, раздумывая, повернуть ручку или уйти сразу в гостиную, но дверь сама отворилась, выпустив в открытый проем размытый Катин силуэт. И оба замерли.
- Не спишь... - то ли спрашивая, то ли утверждая, прошептал он.
- А ты не заходишь... - также шепотом отозвалась она.
- Не хотел вас будить.
- Я тебя ждала.
Он стоял, не шевелясь, тщетно пытаясь найти в полумраке ее взгляд, а потом потянулся к ней, обнял, прижался щекой к макушке.
- Прости меня.
Она уткнулась носом ему в грудь и прерывисто задышала. Он знал, что это слезы, уже успел привыкнуть к их внезапным атакам. Нашел губами ее лицо, осыпая короткими, частыми поцелуями.
- Прости-прости-прости...
- Нет-нет, это не ты... Это все гормоны. Сейчас пройдет... Сейчас, - она глухо говорила в его намокшую сорочку, мешая торопливый свистящий шепот с всхлипами. - Я все понимаю... головой. Но это больше меня... Настолько сильнее, что я не могу это контролировать... Это... Это просто не умещается во мне... Я не знала, что будет так трудно. То есть, предполагала, конечно, но когда это наваливается вот так... Все равно получилось неожиданно и... как-то неподъемно... совсем. И слезы эти глупые... Я сама на себя злюсь, а они все равно...
- Я знаю.
- Я... Я спать не могу, если нет возможности дотянуться до него рукой, прислушаться к его дыханию, проверить, как он укрыт... Я боюсь, что усну и не услышу, когда он заплачет...
- Все хорошо, не надо...
- Нет, ты не понимаешь... Это... Я не могу это объяснить... Я боюсь, что так будет всегда...
Он взял ее лицо в ладони.
- Все будет хорошо, слышишь? Все будет хорошо. Ты просто устала. Я с тобой. Просто помни, что я с тобой.
Он уложил ее в постель, побросал свою одежду на пол и устроился рядом, тесно прижавшись к ней. Глаза уже привыкли к темноте, и он понял, что она неотрывно смотрит на него.
- Только тихо, - прошептала она.
- Что?
Она коснулась пальцами его губ.
- Артема не разбуди.
Он приподнялся на локте и навис над ней в легком замешательстве.
- Можно?
- Давно.
- Уверена?
Она молча кивнула и потянула его на себя.
Он вошел в нее медленно, с опаской, как бывает в первый раз, и вдруг застыл, навалился всей тяжестью своего тела и сдавленно просипел ей в висок:
- Не получится.
Она тоже замерла.
- Что?
- Тихо не получится.
|