Синара,
...- Мы можем вызвать такси, - предложил мужчина, видя ее замешательство.
Такси – это хорошо. Только куда она его повезет. Домой? Адреса нет. К себе?
Глянула на Жданова, потом на администратора, опять на Жданова.
Нет! Она их всё-таки убьет! Обоих! И Ленку, и Юрочку ее, чтоб ему пусто было, заразе!
- Так что? – подал голос администратор.
- Вызывайте, только пусть его кто-нибудь до машины…
- Конечно-конечно.
***
Тропинкина машинально водила салфеткой по гладкой поверхности, огорченно рассматривая свое отражение в большом, во всю стену, зеркале в ванной – почти бессонная ночь явно давала о себе знать. – Да, Мария Александровна, сейчас точно никто не даст вам двадцати восьми, все ваши законные тридцать восемь просто прописались на усталом лице, и никакой макияж не спасает. – И ведь чувствовала, что ничего хорошего из нежданной встречи с прошлым не выйдет, а куда деваться было? Да и какая это встреча, так, купилась на собственную сердобольность, подобрала, так сказать, пожалела… Вот-вот, ничего, кроме жалости, бывший начальник у нее не вызвал, даже удивительно – ни любопытства, ни интереса. Конечно, за прошедшие десять лет какие-то слухи до нее доходили, фотографии в соответствующих журналах на глаза попадались, но там ведь все преувеличено и приукрашено, а вот когда вблизи посмотришь… И дело было вовсе не в том, что время не щадит никого. Со Ждановым оно как раз решило не связываться, видимо. Не иначе! Сколько ему уже? Сорок, сорок один? А он всё тот же жгучий брюнет с обложки. Немудрено, что девчонки с ума сходят. У нее самой сколько тех поклонников было, а всё-таки дыханье сперло, когда вчера с него, спящего, рубашку снимала. Хорош, гад, даже в таком, невменяемом, состоянии - хорош! Сколько раз раньше с Женсоветом обсуждали, понять пытались - чем берёт... Даже не берёт - пленяет! Во, как ты, Тропинкина, красиво выражаться стала, поменьше бы на ночь читала женских романов, а то потом спишь плохо, вот как сегодня. А раньше-то, когда работали рядом, когда все пьянки-гулянки прямо на ее глазах происходили - ну, не было в президентский кабинет другого пути, кроме как мимо рецепшена, -ехидничала над подружками его, которые сначала с победным видом мимо вышагивали, а потом рыдали в мастерской у Милко. Или совсем исчезали. И даже жалела их временами. Жалела и удивлялась - это ж надо так вляпаться! И совершенно не хотела на их месте оказаться.
И на тебе. Прямо комедия какая-то! Не виноватая я – он сам пришел! Хотя, нет. Пришла всё-таки она, но не знала же, к кому! Долго ей теперь придется Ленке объяснять, почему от такого шикарного во всех отношениях шанса отказывается.
Что именно ее так напрягает в Жданове и отталкивает, определила не сразу, а, когда поняла, невольно поежилась. Глаза. По-юношески задорное – я всё могу! – сменилось едким и агрессивным – мне всё можно! В общем-то в этом не было ничего удивительного и из ряда вон выходящего. Она ушла из компании в 2006. Обстановка там после гибели Малиновского была просто невыносимая. Всех как будто придавило. Женсовет, и тот затих. Вот и ушла. С тех пор прошло уже больше десяти лет. Зималето вышло на мировой уровень, было одной из ведущих компаний в стране. А светская хроника регулярно описывала подробности бурной личной жизни ее президента.
Но, одно дело наблюдать со стороны, и совсем другое быть на этом празднике жизни экзотическим десертом, который предложил приятель, игрушкой, с которой Жданов убьет вечер - другой.
Она больше в эти игры не играет. Помогла по старой памяти, и хватит.
Жданов вышел из душа как раз в тот момент, когда она, стоя в коридоре перед зеркальной дверью шкафа, рассматривала свое отражение.
- Вам идет, Маш.
Обернулась, оглядела его с головы до пяток. Накачанный, покрытый каплями воды торс, обернутое вокруг бедер полотенце и диссонирующая с ними помятая, небритая физиономия. Усмехнулась:
- А вам не очень, Андрей Палыч, - достала из шкафа пиджак, посмотрела на Жданова через зеркало. – Мне пора, - улыбнулась, глядя на его растерянное лицо. Взяла с телефонного столика связку ключей и протянула ему.
- Будете уходить, оставьте соседке напротив. Рубашку я вам выстирала, в комнате висит. А бритвы в шкафчике в ванной. Только не доламывайте его, пожалуйста.
- Хорошо… Маш, извините, я…
- Бывает, - взяла сумочку и повернула ключ в замке, собираясь уходить. - И, Андрей Палыч, давайте на этом остановимся.
Ключи он оставил, а вот предложение остановиться не принял.
Этим же вечером ждал на проходной с букетом. Чтобы не привлекать внимания, серьезное госучреждение всё-таки, пришлось подойти. От предложения поужинать отказалась, но подвезти домой разрешила, в качестве компенсации за учиненный им ночью разгром. А у подъезда снова решительно попрощалась.
Две недели спустя
– Мааам! Где моя зеленая ветровка? – возмущенный вопль Егора перекрыл гул работающей на отжим стиральной машины и шум льющейся из крана воды. Мария выглянула из ванной: сын рылся в большом стенном шкафу, нырнув туда с головой и беспрестанно чертыхаясь. Конечно, теперь еще все по местам развешивать-раскладывать придется, наверняка все вверх дном перевернул! Один-единственный выходной – воскресенье, заканчивался, в отличие от домашних дел, которые кончаться никак не желали. Вот, пожалуйста, еще и в шкафу порядок наводить, и обед на завтра не готов… Потянула сына за пояс джинсов:
– Зеленая – в стирке, тебе почему-то именно в ней понадобилось помогать деду машину ремонтировать. Бабушка что говорила? Лень было переодеться? Еще неизвестно, мазут отстирается ли. И куда это ты на ночь глядя собрался?
– Ну маам…
– Не «мам»! Покурить захотелось?
Егор открыл было рот, чтобы снова возмутиться, но его прервало пиликанье домофона.
Удивленно переглянулась с сыном, тот пожал плечами: «Не знаю!», устало вздохнула и сняла трубку.
- Маша… Извините, что так поздно. Я могу подняться?
- Даа… Конечно, - нажала кнопку и только потом осознала, что натворила. Мало того, что это Жданов, которому она отказала наотрез, а он, видимо, этого не понял или, что вероятнее, не захотел понять, раз появился снова. Так у нее еще и ворох шмоток прямо на полу посреди прихожей, а сама она в мыле, причем, в буквальном смысле. Шикнула на Егора, чтобы ушел в комнату, одним махом закинула вещи в шкаф, закрыла дверцы и выдохнула, пытаясь выровнять сбившееся от волнения дыхание.
Жданов возник на пороге, одной рукой прижимая к уху сотовый, а другой - удерживая за капюшон курточки мальчишку, судя по сходству, сына. Вид у ребенка при этом был далеко не самый счастливый. Андрей, не прекращая разговор по телефону, кивнул ей в знак приветствия и вошел в квартиру, слегка подтолкнув своего маленького спутника. Тот, перешагнув порог, тут же сердито вывернулся из его рук, молча скинул сначала рюкзак, а потом куртку прямо на пол, стряхнул с ног незашнурованные кроссовки, разлетевшиеся при этом в разные стороны, и ушел вглубь квартиры. Хлопанье двери и удивленный возглас Егора: «Эй! Шкет! Ты чего?!» - прозвучали практически одновременно. Жаднов при этом поморщился и раздосадовано качнул головой, а когда она попыталась задать вопрос: что же, собственно, происходит, поднял руку, призывая подождать. Пришлось подчиниться.
Наконец, через пару минут телефонный разговор был закончен, и нежданный гость, потоптавшись, принялся объяснять цель своего визита, рванув при этом с места в карьер, что называется:
- Его совершенно не с кем оставить, а я уже на самолет опаздываю.
И, прежде чем она успела осмыслить услышанное, сунул ей в руку кредитку:
- Тратьте, сколько нужно, - и вышел из квартиры.
Она всё еще ошалело смотрела на закрывшуюся за ним дверь, когда появился Егор и недовольно поинтересовался:
- А с этим что? – и указал на дверь своей комнаты.
Младший Жданов сидел с ногами на Егоркиной кровати, обхватив согнутые колени руками и уткнувшись в них лбом так, что была видна только его темная макушка.
- Псих просто! – хмыкнул сын за ее спиной.
- Привет, как тебя зовут? – присела рядом с мальчиком на кровать.
- Алексей, - буркнул тот, подняв голову. Вытер мокрые щеки ладошкой и посмотрел на нее. – А тебя Маша, я знаю. Ты его девушка?
Да, похоже сюрпризы на сегодня еще не закончились!
- Нет, просто знакомая, - постаралась сказать как можно нейтральнее.
- Жаль. Ты красивая, - улыбнулся мальчик.
От такой обезоруживающей откровенности Мария замялась на секунду, не зная как реагировать, а потом спросила, меняя тему:
- Есть хочешь?
- Угу, - подвинулся к краю кровати, собираясь встать. – Это он меня прячет.
- Зачем? – удивилась Мария.
- Мама приехала, - пояснил ребенок, тихо вздохнув.
- Я с этой мелюзгой сидеть не буду, - предупредил Егор, как только они остались на кухне одни. – Мне на сборы в среду.
Мария на мгновение замерла, только сейчас осознав, что завтра понедельник, работу никто не отменял, а она даже не знает, когда Жданов думает вернуться за сыном. Но Егору своей растерянности показывать не стала.
- Ну, завтра еще не среда, - поставила последнюю тарелку в посудомойку, задвинула сетку.
- Начинается! – скривился парень. – Только не говори, что ты замуж за его папочку собираешься!
- А ты против? – усмехнулась Тропинкина, подумав про себя, что ее почти уже совсем взрослый сын от маленького Алеши ушел недалеко.
- Да ну их! Странные какие-то! – допил чай и отдал матери пустую кружку. – Это он полку в ванной грохнул?
- Какая разница! Пойди лучше диван в гостиной разбери.
Жданов позвонил утром на Лешкин сотовый, принес тысячу извинений, сообщил, что со всеми проблемами она может обращаться к Николаю Зорькину, который вернется в Москву через несколько дней, что Алешка занимается музыкой три раза в неделю, а он сам приедет самое большее через месяц.
Когда ей наконец удалось вклиниться в поток ценных указаний и сказать, что ей некогда сидеть с его ребенком, усмехнулся:
- Он сам с собой посидит. Вы ему только ключи от двери не оставляйте, - и еще раз попросил мальчика никому не отдавать и одного никуда не отпускать.
- Ну, я же говорю: психи, - подвел итог Егор, услышав, что Жданов-младший остается у них до середины лета в лучшем случае.