Мужа в отпуске.....Простите за задержку....
27.
Это была уже третья сигарета, Ольга говорила монотонно и тихо, он постоянно выключался, думал о своем. О том, что подозрительно долго ноет сердце, наверное, все-таки придется найти однокурсницу Машу и провериться. О том, что старая грымза, конечно же, добьется, чтоб впихнуть ему и начмеду штрафы. О том, что матери пора тоже где-то отдохнуть. Что в третьем родзале нужно менять лампы. Да и что Ольга могла рассказать ему нового? Из обрывков долетающих до него фраз, из воспоминаний и скупых ответов Ильи у Гены как-то разом сложилась единая картинка, ни изменить, ни дополнить Ольга ее не могла бы. Только последние ее слова его вывели из оцепенения и заставили ее слушать.
- Он колет себе какую-то дрянь, «крокодила», как он говорит, от нее все тело в гнойниках, и его постоянно лихорадит, я уже даже просила покупать что-то дороже, но говорит, что не то, не берет…
- Кто колит, Оль? – недоуменно поднял бровь Гена. – Илья?
- Денис, Хан, он говорит, что уже больше года.
Гена встал, походил по кабинету, парусник на полке, книжный шкаф, и на тумбочке тоже свалены книги, никак не наведет он тут порядок. Значит, так. Опустился перед стулом Ольги на корточки, взял ее лицо в руки, посмотрел ласково, словно думая, что она сошла с ума.
- Оль, причем тут Хан?
Ольга разозлилась. Поза осталось той же, а лицо в его руках застыло как маска. Разом выставив на показ все морщинки, складочки, красноту около носа.
- При том, что мне нужно знать – это правда или нет, - почти по военному выделяя слова ,ответила она. - А он не говорит. Только смеется. От его смеха даже у Арчи шерсть дыбом становится…
Гена поднялся, снова закурил. С ума, видимо, сошел он сам. Часть ее злость передалась ему , застыла внутри острым стержнем.
- Какую правду, Оль? И что тебе от меня, в конце концов, нужно?
- Он мне сказал, что из всех вас троих, он- игрок, ты-рудокоп, а Илья-…И если я не сделаю того, что он хочет, он всем это расскажет…
- Что Илья?
Она тоже встала, подошла к нему близко- близко. На лице появилось что-то безумное. Она проговорила ему, как считалочку.
- Он- игрок, ты- рудокоп, Илья- душегуб. Убийца. Он говорит, что у него руки по плечи в ледяной крови. Это правда, а? – она схватила его за плечи и принялась трясти. - Ты же должен знать! Должен! Скажи мне правду.
28.
Денис Ханыев лежал на проваленном диване, рассматривал потолок и улыбался. Улыбка его была почти плотоядной, оскал хищника. Хорошая получилась игра. Это глупая девчонка до сих пор трясется от страха и никому ничего не говорит. Деньги из нее можно тянуть до бесконечности, и их хватит и на кодеиновые таблетки, и на хатку, и Инке передать, а много ли ему нужно. К лихорадке он почти привык, к боли он с детства был почти бесчувственен. Та бурда, что он вводил себе под кожу, имитируя наркотики, действительно нагнаивалась, но он и к этому привык. Он слишком долго ждал, а теперь почти нюхом ощущал запах своей победы. Запах смерти. Единственное, чего ему хотелось сейчас - так это секса. Грязного, дикого секса. Жена далеко, приводить сюда шлюх – слишком многое, что здесь играет роль простых декораций ввело мало- мальски знающего о наркотиках в истерику. Девка постоянно тягает за собой собаку, а псина, обученная полнейшей преданности, чувствует опасность и постоянно рычит. Жаль. Ладная девка. Рано они тогда ее отпустили. Сейчас, в минуту расслабленности, грез, он был почти красив. Смуглое лицо татарина, темные маслянистые глаза, красиво очерченные губы. Его почти не портила грязная, несвежая одежда. Он погрузнел, отяжелел, но это была тяжесть хищника, а не кабинетного червя. Хищника заматеревшего, а не поджарого, хищника, который уже возьмет умом, а не быстротой. Как они все изменились. Хотя, все в рамках его прогнозов. Рудокоп Генка перерыл не мало руды, и добился своего – доказал, что хотел доказать, бабы его за Господа Бога считают, он узнавал, это правда. Расскажи некоторым из них, с чего начинались его исследования – смеху будет. Илюшка тоже молодец- удалец. Многое перебрал, ирод, – и работку, и баб. И тоже божок для той, что сейчас имеет. Но ничего. Они еще просто не знают, кто для них окажется настоящий Господом. Ставки сделаны много лет назад. До ледяной расплаты осталось совсем недолго…
29.
- Оль, мы, конечно, много накуролесили в детстве с Ханом и Ильей. Но такое обвинение – это слишком, - практически отмахнулся от нее Ничиков.
Она рассмеялась. Так громко, истерично, что он испугался. Из кабинета ее точно пора уводить.
- Слишком? А что, что тогда не слишком?
Она почти выкрикнула последние слова, а потом разом успокоилась, села назад в кресло для посетителей, спина – как натянутая струна, руки чопорно сложены на коленях, в потухших глазах все та же горечь. Жаль, но его это больше не волновало. Сколько лет он казнил себя за давний детский проступок, но ее саму, как женщину, девушку, мать, ему сейчас было совсем не жаль. Такая - кого хочешь сама перекусит, и выплюнет.
- Что ты от меня хочешь? – устало потер ноющую слева грудь Гена.
- Ты должен поехать со мной к нему, Хану. Пока меня не будет – возить ему еду, таблетки, а еще лучше отправить его в лечебницу, ты же врач, у тебя должны быть связи. Я хочу хоть пару месяцев отдохнуть от этой нервотрепки, побыть с ребенком, наконец.
- Наша последняя беседа окончилась весьма плачевно для меня, Оля, и видится с ним, больше не намерен. И тем более сопли ему вытирать.
Ольга встала и прошепела ему:
- Ты меня не понял, наверное, милый мой любовничек. Ты ДОЛЖЕН со мной поехать. Иначе ты потеряешь все. Поверь мне, я смогу это устроить. Ради своего будущего и будущего своего ребенка, я должна знать правду и ты обязан мне помочь. Я жду тебя в машине у выезда из больницы. И не вздумай сбежать.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Но надеяться на продолжение можно? 
