Дуся писал(а):
Ну, уж нетушки - помучайся!!!
Мучаюсь.Постараюсь дописать завтра.
Голос тетушки из медстатистики, которую всучил нам Шеф в нагрузку, забивал даже тихие переливы «радиорокс». Казалось, она знает обо всем на свете, разговор, точнее монолог то и дело сносило от формирования цен на бензин до качества адаптированных молочных детских смесей, представленных на рынке. Я ошалела от потока информации, свалившегося на голову, и с облегчением выдохнула, когда она вышла около областного управления, и мы покатились дальше к выезду из города. Тишина была пронзительной. Наслаждаясь ею, мы, молча, доехали почти до первого поста гаишников, гордо красовавшегося около массивной эмблемы въезда в город. Тогда Антон спросил:
- Ты знаешь, куда нам ехать?
- Приблизительно. Это больница Темыча.
-Темыча? – он усмехнулся. – Это что ли Сашки Сидоренко?
- Угу, - во мне вдруг проснулось лукавство, прибитое теткой-всезнайкой. – И его можно попросить…вроде как встать вместо нас на лекции.
Антон припарковался у обочины и испытывающее на меня посмотрел.
-Вместо обоих?
- А что? Вы разве так не делали? – у нас перекличку на лекции обычно делали, поднимая группу и пересчитывая студентов, как цыплят по осени.
Он посмотрел вперед, на уносящееся вдаль полотно дороги. И уточнил:
- Ты не боишься?
-Темыча? – я фыркнула и достала из сумки телефон.
- У? – отозвался знакомый голос почти сразу. – А я тебя уже жду.
- Не дождешься! – ухмыльнулась я.
-Чего это?
- Отмаж нашу делегацию. И можешь требовать от меня пожизненного рабства.
- Дашка заболела? – напрягся Темыч.
- Нет, с ней все хорошо.
- Ехать лень?
-Темыч! – взмолилась я.
- Ты меня разлюбила?
-Никогда в жизни. Темыч, ну я прошу!
- Пока не скажешь, почему, не сдвинусь с места.
- Темыч…
- Давай, давай, умоляй меня, детка,- сыронизировал он, сдаваясь.
- Чудовище! – пропела я. – Представь, что это не я тебя прошу, чтобы ты подумал?
- А вас там много прогульщиков? – прорезалось любопытство в его голосе после секундной паузы
- Двое.
Темыч грязно ругнулся и присвиснул.
- Не клади трубку, - с восторженной интонацией промырлыкал он. И заорал: « Паровоз! Я на пару часов слиняю. Нет! Бутылка с меня! Виски пить будем! Сам ты пойло олигархов! Моя сестренка его любит, а пить мы будем за нее!» И заговорил скороговоркой: - Только одно условие. Я тебе позвоню, вечером, нет, завтра, ладно в субботу и ты мне все расскажешь, хорошо?
- Ни за что!
- Блин, как все серьезно! Я тебя люблю.
- И я тебя, чудовище.
Я захлопнула телефон. Антон продолжал смотреть на дорогу.
- Все, мы свободны, - он молчал и престранно улыбался. Я уточнила: – Что?
Он помотал головой, словно отмахиваясь от призраков.
- Черт, я тебя ревную. Меня ты никогда чудовищем не называла. Это так нежно выходит…
Я облегченно рассмеялась.
- Он просто и есть чудовище.
Он погладил меня по щеке, и я прильнула к ладони.
- Тебя не смутит гостиница? Боюсь, вернуться в город будет выше моих сил.
- И моих.
Гостиница с пафосным названием «Надежда» нашлась совсем близко от места, где мы стояли. В насмешку, свободным оказался всего один номер, видимо, новобрачных по средам не бывает, все остальные оккупировали дальнобойщики. Он был в светло- яблочных тонах, с круглой кроватью и ярко-красными подушками, свечами, халатами и полотенцами в ванной. Пока Антон ставил на охраняемую стоянку машину, даром, что в юбке, я влезла с ногами на широкий подоконник окна в эркере и обхватила себя руками. Город виднелся, словно на ладони. По трассе неслись машины, набирая скорость, выдохнув с облегчением после поста. Не помню, о чем я тогда думала. С неба неслись редкие снежинки, подхваченные ветром, они сталкивались с асфальтом и отскакивали, словно ледяные шарики. В прочем, на самом деле пейзаж был довольно заурядным, как и все остальное. Но мне в очередной раз было плевать.
- Алька, - он испуганно озирался по сторонам, даже заглянул в ванну, не заметив меня за шторами. – Ты что ушла?
- В астрал, - подала я голос.
Он шумно выдохнул.
- Ты – чудовище.
Подошел к окну и раздвинул настежь полотнища тюля и портьер.
- У тебя тоже очень нежно выходит.
Он подхватил меня под колени, приподнимая, и пошел спиной к кровати. Усевшись, легко поцеловал в нос и хрипло шепнул на ухо:
- Кажется, в прошлый раз на этом месте ты уснула…
Потом я тоже уснула. В ложбинке его руки, насытившаяся и заласканная до мнимого бесчувствия. Сон длился совсем недолго, как показалось, но вот он уже целует мои глаза, и шепчет:
- Темнеет уже, нам пора, наверное.
Я вздохнула и послушно отодвинулась. Он вернул меня назад.
- Давай договоримся, а? – счастливый и веселый, он вглядывался в мое напрягшееся лицо. - В следующий раз мы встретимся… в парке или кафе и просто поговорим. Мне очень многое тебе нужно рассказать, и еще больше узнать о тебе.
Я хихикнула от его слов.
- Что ты хочешь знать?
- Все. Чтоб ты рассказывала о том, что тебя тревожит, когда ты хмуришься. Чтоб ты рассказала, на каком боку ты спишь, какие книжки ты читаешь под хурму и сникерсы,- я рассмеялась, а он продолжал, - кого ты больше любишь собак или кошек, чем ты болела в детстве и как переносишь бич всех женщин по имени ПМС…И когда ты меня познакомишься с Дашкой…
Он что-то говорил еще, слова лились, как песня, но у меня зашумело в ушах, через пару секунд я все-таки отодвинулась и встала одеваться.
- Нам, правда, уже пора.
Казалось, что он был так счастлив, что не заметил моей молчанки. То же радио, городские вечерние пробки, уже ставшее привычным прощание. Не знаю, сколько я бы прожила в неведении, если б он не сказал, но он сказал, и, ни о чем другом я уже не могла думать.
Не знаю, как я дожила до утра. Мои каблуки выстучали все нарушения ритма из возможных, пока дождались Валентину Васильевну, которая уже лет тридцать работала на нашем участке и приходила всегда раньше всех на работу. Осмотрев меня, она восхищенно выдохнула:
- Детка, да у тебя недель десять!
- Быть не может, - сжалось у меня все внутри. После тяжелых родов вердикт был однозначным, кровотечения сохранялись больше двух месяцев, мне уже хотели матку удалять, а потом менструации приходили и уходили сами по себе, игнорируя календарь, гормональные таблетки и выскабливания. Я почти смирилась, хотя бы Дашка была, но сейчас…
- Пошли на узи, если мне не веришь, но, ты же знаешь, я редко в этом ошибаюсь.
Пошатываясь, я слезла с кресла, она сгребла меня в охапку и смачно поцеловала в щеку.
- Ты меня так порадовала! Ох, сколько я пережила за тебя, сколько я … Что?
Я ревела.
- Аллочка, деточка, ты что?
Она притащила мне стакан воды, зубы стучали по стеклу, пока я пыталась глотнуть и успокоиться, она гладила меня по спине. Когда я немного пришла в себя и стала одеваться, Валентина строго отрезала.
- Направление на аборт я тебе не дам.
- Валентина…
- Прекрати выть! Дурра! – проорала она и тут же очень ласково меня погладила. – Это что не от мужа?
- От мужа! – пуще прежнего, разревелась я.
- Вдвойне дура! Деточка, да это же счастье!
Я согласно кивнула и схватила полупустой стакан, словно спасительный круг.
- Деточка, после всего того, что с тобой было, - она покачала головой и снова погладила меня по спине. – Я б никогда не поверила, что это может быть. Так что от мужа, не от мужа, не важно, ты должна эту беременность сохранить. Тем более, что пока с малышом все хорошо, а что будет дальше, ты же сама врач, понимаешь, никто гарантий, что ты его выносишь до конца не даст. Кесарить однозначно…Да что я говорю, - она махнула рукой, и видя, что я успокаиваюсь, села за стол, выписывая горку анализов.
Не помню, как я добралась на работу. Вадька, устало бредущий на остановку, обнял меня за плечи:
- Я – твой должник, дорогая…
Я сбросила его руку и рявкнула.
- Оставь меня в покое!
Я как-то переоделась, нашла в сумке тушь для ресниц, неловко накрасилась. Сходила на обход с Розой. Долго смотрела в окно, а потом все-таки достала чистый лист бумаги и написала заявление на отпуск. Работать я не могла. У меня было такое чувство, будто я вешу над пропастью, еще одно движение и я сорвусь.Внутри меня застыл большой знак вопроса. Почему? Почему сейчас?
Роза проплыла мимо, предложив выпить чаю, но я отказалась. Минут через пять в кабинет влетел счастливый Антон и мигом занял собой все пространство.
- Алька, я тебе принес – начал он и осекся, увидев мое лицо. – Что?
- Ничего.
Он помолчал, потом подошел и резко развернул мое лицо к себе, сжав до боли подбородок. Его лицо побелело от напряжения.
- Отвечай. Быстро. Он что тебя ударил?
Я усмехнулась. Я про Марата и забыла.
- Нет.
-Тогда что?
Я собрала с духом и взглянула ему в глаза. И вдруг поняла, что это в последний раз, но от этого почему-то не было больно. Ощущение полета, без надежды уцепиться за что-то и притормозить. У него были красивые глаза.
-Я беременна.
- Уже? – усмехнулся он, отпуская мой подбородок и обхватывая плечи.
- Уже давно, - отрезала я. И добавила, словно оправдываясь. – Я не знала.
Его руки медленно опустились, по лицу вихрем пронеслось море эмоций от изумления до отрешенности. Он опустился на стул для посетителей, взъерошил волосы. Я отвернулась к окну.
-Алька, - через несколько минут он меня окликнул, и по моему лицу побежали слезы. Не то запоздалые страхи вернулись, не то нахлынувшее облегчение от того, что он меня так назвал. В его кармане загудел телефон. – Черт, я сегодня дежурю. Обещай мне, слышишь?
Ты не уйдешь, сегодня домой, пока мы не встретимся и не поговорим. Пожалуйста.
Я кивнула, не найдя в себе сил обернуться и посмотреть на него.
Я дописала все свои бумажки за вчерашний и сегодняшний день. Сложила в любимую папку заявление, чтоб подписать у Шефа, и впервые за день, улыбнувшись, обнаружила в ней два пакета с фотографиями. Антону его часть я так и не отдала.
Приблизительно через час Шеф сам меня вызвал. Захватив папку, я пошла в главный корпус. В приемной нашелся Антон, когда я вошла, он спокойно стоял у стойки, которая огораживала столы наших секретарей, и выпрашивал у них быстрее пропечатать бланки. Едва ли не впервые мне было неприятно его видеть.
- Алька? Что ты здесь делаешь?
- Шеф вызвал.
На его лице застыла странное выражение лица, словно он испугался чего-то, но из кабинета высунулся Дмитрий Львович и пригласил «ребяток» зайти. Мы зашли, сели по разные стороны за стол для посетителей.
- У меня с вами будет конфиденциальный разговор, - начал он. Так как Алла Владимировна еще не в курсе, рассказываю все по порядку. Грядут перемены. На базе каждого отделения мы будет организовывать отдельные… почти клиники, с отдельными руководителями, которые должны будут подчиняться мне, как генеральному директору, но тем не менее, и иметь некоторые вольности, в частности касающиеся платных услуг и проведения исследований...Это потом.
Мне сложно было уследить за мыслями Шефа, и он, наверное, заметил это, обращаясь дальше лично ко мне.
- Ал, для кардиологов кандидатуры две, поэтому я вас двоих и собрал. Но ты, же сама понимаешь, у тебя маленький ребенок, да и мать была против, чтобы ты в этом участвовала. Тем не менее, завтра будет …ну что-то вроде тестов. Там будет много кардиологии, и вопросов организации управления. Ты справишься, я знаю. Поэтому я дал Антону чуть больше времени на подготовку.
У меня закружилась голова, и комок тошноты поднялся почти в горло. С трудом, я глотнула. Не знаю, откуда у меня вылетел следующий вопрос.
- И сколько вы дали ему времени?
- Пару месяцев, - ничуть не смутившись, ответил Шеф.
- Алька, - перебил его Антон.
-Сколько, - скривилась в улыбке я, испытывающее смотря на Шефа..
- Ну, считай, с начала ноября.
- Аля, - у меня поднялась вверх бровь, когда я услышала необычное обращение. Все остальные эмоции спрятались глубоко-глубоко, мне стало спокойно и даже как-то умиротворенно. У него загудел телефон в кармане и, взглянув на номер и Шефа, Антон быстро вылетел из кабинета.
Я на миг опустила глаза, а когда подняла их вверх на Шефа, он уже сидел рядом со мной, и попытался взять меня за руку.
- Аллочка, солнышко, но ты не сердись, ваши работы уйдут в столицу и все равно решать там будут, вот деду Шацкому, больше ты понравилась, но он всегда предпочитал работать с женщинами, видишь, у нас все кардиологи – в основном дамы, а я…
- А вы не волнуйтесь, Дмитрий Львович, - я улыбнулась, выдернула свою ладонь из его руки и достала из папки заявление. – Подпишите, пожалуйста.
Он быстро пробежал глазами и нахмурился.
- В честь чего это?
Я улыбнулась еще шире и поаплодировала, когда закалившаяся броня не выдала того, что пропасть закончилась и глубже падать уже некуда.
- Я беременна, Дмитрий Львович. Думаете, муж позволит мне работать? Так, что извините, но тесты писать я не буду, и в реорганизации участвовать тем более. После отпуска будет больничный, а потом декрет.
Внутри я корежилась со смеху, вглядываясь в его перекошенное лицо.
- Поздравите меня? – я встала со стула и пошла к двери. Потом вдруг замерла, когда ответа не последовало, решив его окончательно добить.- Да, кстати, тот спор, помните? Вы – выиграли. Можете, забрать у Вадьки причитающееся.
До конца дня я терпеливо просидела в кабинете, прислушиваясь к шагам в коридоре и так и не услышав желаемых. Когда сидеть дальше стало смешным, я собрала свои вещи, скинула на флешку все личные файлы, очистив компьютер, прощалась с девчонками на посту, спустилась вниз. Повинуясь странному порыву, я заглянула в санпропускник, но там было пусто. В ординаторской первого отделения - тоже. Решив, что терять уже нечего, я оставила у Антона на столе свою сиреневую папку, в которой так и лежали два пакета фотографий.
По дороге домой, я зашла в парикмахерскую. Там работала моя одноклассница Олька, и сегодня как раз была ее смена.
- Олюшка, мне вот так, - и я чиркнула ладонью по шее, потом подумала и подняла руку еще выше, к подбородку. – Вот так.
- Алка, ты спятила? Ты же без хвоста жить не можешь, помнишь, сколько вою было, когда я тебя по плечи подстригла?- пробасила сильно прокуренным хриплым голосом толстенькая Олька.
- Режь, солнышко, воя не будет. Я взрослею, - усмехнулась я. – Ты уже покупала крем от морщин?
- Еще в прошлом году, - фыркнула Олька, подкатывая ко мне столик с инструментами.
Я закрыла глаза. Ножницы монотонно щелкали, голова становилась все легче и легче, наконец, Ольга выключила фен и сняла с меня накидку.
- Знаешь, Алка, а тебе идет, - удивленно пробасила она. По шее пронесся холодок, и вдруг вспомнила, как Антон поднимал мои волосы вверх и целовал шею. Зажмурившись еще сильнее, чтоб слезы стекли в нос, я вздохнула. – И вообще, женщина должна раз в пять лет менять прическу.
Я открыла глаза. Миленько. Потрясла головой и добавила:
-А еще работу и любовника.
Ольга облегченно рассмеялась, увидев, что мне понравилось.
У калитки топтался Марат, явно накормленный и уже побывавший у тещи, с букетом белых тюльпанов и ирисов. Мои любимые цветы в его руках смотрелись почти как депутатский мандат. Я тряхнула головой, наслаждаясь рассыпающимися в разные стороны волосами.
- Аллочка, солнышко, - взвыл он. – Ну, прости меня пожалуйста, ну не было ничего, я тебя люблю, ну не сердись, а ? Хочешь на колени стану? Ну, ради Дашки..
Я фыркнула.
- Марик, … не ради Дашки, - это еще кто прощения просить должен?Осталось только усмехаться про себя. - А ради того,…. кто родится осенью.
Он схватил меня на руки и закружил.
На следующий день мы уехали с ним в столицу. Его – перевели официально туда работать, а мы с Дашкой оказались прицепом в новом почти незнакомом городе. Подспудная мысль, что сейчас модно иметь семью, а не любовницу не покидала меня много месяцев, пока я не убедилась в своей правоте. Дашке не нравился новый сад, и мне – новые магазины и само расположение нашего нового жилья, но я не жаловалась.
Бедняга Темыч так меня и не понял.
_________________