Режиссер Андрей > <ЖИТИНКИН>
— Все ваши спектакли о любви в различных ее проявлениях. Вы считаете, что зритель именно за этим идет в театр?
— Я думаю, зритель идет в театр, чтобы испытать те ощущения, которых у него нет в обыденной жизни. Дефицит любви и секса очень многими восполняется в театре. Отсюда и поклонницы, и дежурства у служебного входа.
Сексуальность — некая эманация, излучение, притяжение, которому научить нельзя. На этом я построил спектакль "Милый друг" по Мопассану. Александр Домогаров — самый сексуальный актер российского театра — появляется на сцене весь такой брутальный: в кожаных штанах, в черной майке а-ля Брандо, в офицерских подтяжках, и по залу пробегает волна эротической дрожи. Его герой порхает по всему Парижу из постели в постель. И это для него единственная возможность подняться по карьерной лестнице. Ничего, кроме секса, он не умеет.
Мопассан очень жесткий автор, который собственной жизнью оплатил знание предмета — умер от сифилиса. Его Жорж Дюруа — наемный убийца из Алжира, вернулся с колониальной войны, где привык мародерствовать и насильничать. Женщина для него — добыча. Он каждую берет как крепость, не дает ей возможности маневра. И что вы думаете? Для меня было шоком, когда я уловил по реакции зала: множеству женщин именно это и нужно. Они и идут-то в театр, чтобы испытывать доселе неведомые им ощущения, может быть, какие-то фантазии из эротических снов. Все это приветы из Фрейда и психоанализ в действии.
Если у женщины некрасивый, но умный муж, она с удовольствием смотрит на смазливого сексапильного актера. Кстати, я очень часто наблюдаю, как очевидно крутые и очень занятые мужики подвозят свои половины до театра, высаживают, а после спектакля забирают. И ясно как божий день, что эти зрелые женщины смотрят "Милого друга" уже не первый раз. Возможно, чтобы испытать ощущения, недополученные от своего супруга.
"Я ПРОСЛАВИЛСЯ ТЕМ, ЧТО СОЗДАЛ АКТЕРСКУЮ СЕМЬЮ ВО ВРЕМЯ РЕПЕТИЦИЙ"
— Как относитесь к бесконечным актерским романам и увлечениям внутри театра?
— Актеры должны влюбляться, я в этом уверен. Секс помогает творчеству. К тому же у актера очень мало других возможностей сбросить психологический стресс. В принципе, это не счастливые люди, только обывателю кажется, будто у них сплошные букеты-банкеты. Поэтому, если завязывается гастрольный роман, в труппе это не обсуждается. Все понимают, что по возвращении влюбленные могут разъехаться в свои семьи. Но актеры — люди увлекающиеся, эмоциональные, в результате возникают любовные драмы.
— Но бывают ведь и счастливые истории с хеппи-эндом?
— Да. Я даже прославился тем, что создал актерскую семью во время репетиций спектакля "Внезапно прошлым летом" по Уильямсу. Молодые актеры играли психиатра и его пациентку. По сюжету пьесы героиня под гипнозом ведет очень откровенную эротическую сцену с доктором, отождествляя его со своим погибшим возлюбленным. Мы репетировали в гримерках, там все и произошло. Я несколько раз останавливал репетицию, так как видел, что у актера происходит откровенная эрекция. Все закончилось замечательно: они обвенчались, у них ребенок. Но ведь эта сцена заставила их другими глазами друг на друга посмотреть. До того они в театре работали вместе лет 10 и проходили мимо друг друга.
— Вы работали со многими звездными актерами. Есть ли у них свои талисманы и суеверия?
— Все звезды страшно нервничают перед премьерой, и у каждого свой прибабах: кто занавес теребит, кто плюет в туфлю. У некоторых проявляются какие-то неадекватные реакции. Например, Людмила Гурченко развивает необыкновенную активность, пытается перед самым выходом на сцену что-то доделать, изменить. А Ширвиндт, наоборот, впадает в спячку. Внешне он кажется абсолютно заторможенным, сонным, но под этой флегматичной маской скрывается человек на грани нервного срыва: у него рубашка становится мокрой.
За Сашу Домогарова я просто боюсь — он перед премьерой перестает спать вообще. Очень опасное состояние, кстати, ведь актер может хлопнуться в обморок. Дробышева перед премьерой неимоверно много курит, просто дым стоит, и угрозы пожарников не помогают.
Маргарита Терехова совершает ритуальное действо, на нее кричат осветители, а она никого не видит и продолжает свои пассы. Так она перед спектаклем вспоминает свои мизансцены, проговаривает текст. И только за пять минут до выхода бежит переодеваться. Из гримерки выходит только на сцену, никогда не курит и не треплется в коридоре.
Есть актеры, которые любят все делать заранее. Например, Тараторкин и Жженов уже на первую репетицию приходят с выученным текстом. А Юрий Яковлев может импровизировать прямо на премьере, и никогда не знаешь, какой текст от него услышишь.
Сергей Безруков приезжает раньше всех, проверяет все на сцене до последнего гвоздя. И способен довести людей до истерики: почему что-то торчит из пола и тому подобное...
"С БОКАЛОМ ХОРОШЕГО ВИСКИ И СИГАРОЙ Я ВСЮ НОЧЬ ДУМАЮ"
— Вы ставите по три-четыре спектакля за год. Всегда ли остаетесь довольны собой?
— Я к самому себе предъявляю счет, безусловно, более строгий, чем все критики, вместе взятые. Потому что они часто за эротикой, сексом, постельными сценами в моих спектаклях не видят главного. После премьеры я, как правило, стараюсь остаться один и все проанализировать. С бокалом хорошего виски, с сигарой я всю ночь думаю, делаю заметки на бумаге. Препарирую себя очень жестко. И если я понял, что никуда не продвинулся и самого себя ничем не удивил, это страшно.
— Тем не менее вдохновение нужно откуда-то черпать.
— Да. Но я не люблю ни машины, ни природу, у меня нет дачи. Я отправляюсь в другие путешествия — у меня очень много замечательных книг: люблю Музиля, Пруста, Джойса. Много хорошей музыки — люблю джаз, Стравинского. Часто я сам что-то пишу, потому что иначе это начинает разъедать. И уже вышла моя вторая книга "Плейбой московской сцены".
— Вы написали о себе книгу, потому что это тоже сейчас модно?
— Я это сделал в надежде, что мой поток сознания кому-то может быть интересен. Это моя творческая лаборатория. Тут важно, как все во мне перебродило, трансформировалось, чтобы превратиться в нечто такое, что уже несет лейбл "Житин-кин". Кстати, однажды в Союз театральных деятелей пришла очень смешная телеграмма: "Пришлите режиссера типа <Житинкина>. Оплата по таксе". Я долго хохотал. Интересно, что директор провинциального театра вкладывает в понятие "режиссер типа < Житинкина "?
— Несмотря на вашу популярность, вас обвиняют во всех смертных грехах. Не обидно?
— Меня обвиняют в том, что я быстро работаю, что я конъюнктурщик, что злоупотребляю бенефисами... Ну и пусть! Мое оправдание — мои аншлаги. Пусть я сумасшедший, пусть со мной тяжело... Но я предлагаю актерам стать нужными.
© 2005-2010, "Бульвар Гордона"
http://xbase.ru/index.php?antipenko
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
