НРКмания http://nrkmania.ru/ |
|
Остров мой солнечный http://nrkmania.ru/topic3387.html |
Страница 4 из 48 |
Автор: | mila1011 [ 12 фев 2010, 23:37 ] |
Заголовок сообщения: | |
Вечная дилемма- долг и чувство.Что важнее, ответить трудно, хоть на шоколадках гадай ( как Катя когда - то ...): в одной стопке -муж , семья ,спокойствие, в другой - только одно...Да и совершенно не понятно ,как поведет себя в этой ситуации очень законный муж,его образ пока только вырисовывается (мне стыдно ,но я его уже не люблю,кажется ,не только я...)Сложные задачи ставит Natally и нас озадачивает ,за то и любим... А ,может , автору помогут вечные строки: Есть ли кто - нибудь в мире, кому удалось Утолить свою страсть без мучений и слез ? Дал себя распилить черепаховый гребень, Чтобы только коснуться любимых волос! ............ Любовь - костер .Пылающий ,бессонный Влюбленный ранен , он неисцелим. Омар Хайям "Рубаи " Вот такая позиция у нас с поэтом...Повествование только начинается, но я надеюсь на Natally и на нее , на любовь .На что же же еще можно надеяться в этом неправильном мире ? |
Автор: | natally [ 14 фев 2010, 17:12 ] |
Заголовок сообщения: | |
varen писал(а): От Жданчика может даже негритенок родиться, ну..., а вдруг Анрюшик - потомок Пушкина.
varen, рада, что Вы с нами. mila1011, спасибо ха Хайяма, красота. Я вчера ещё у Фицджеральда кое-что вычитала, обязательно поделюсь позже. Глава написана, но перепечатать надо и вычитать. Если успею сегодня, выложу. Постараюсь. Ещё раз всем спасибо! |
Автор: | natally [ 14 фев 2010, 22:57 ] |
Заголовок сообщения: | |
3 В долго пустовавшем доме было темно и сыро. Бросив в спальне чемоданы, Андрей прошёл по комнатам, раздвигая жалюзи и открывая окна. И чувствуя неизбежный укор совести за то, что ни разу не заехал сюда, пока матери не было. Дом быстро прогревался, наполнялся запахом нагретой хвои – большие ели подступали почти к самому дому. Услышав голос матери, зовущей его, он направился в гостиную. Мама выглядела уставшей, даже больной. Надо уговорить её лечь, но она же терпеть не может, когда с ней обращаются как с немощной или ребёнком. - Может, отдохнёшь? Уголки её губ опустились вниз, то ли от обиды, то ли от негодования. - Тебе не терпится уйти… А я так обрадовалась, что ты меня встретил… - Ну, мама… Расстёгивая пуговицы жакета, она со смирением перечисляла свои горести: - Поездка была ужасной. Дарья совершенно утратила чувство реальности. Георгий обкрадывает их, а они делают вид, что всё в порядке… - Что ты имеешь в виду? - Он теперь держит в руках весь бизнес Эдуарда. «Мамочка», «папочка»… А сам только и мечтает поскорей избавиться от них. И Ирину себе подчинил, она даже говорит его словами. И совершенно перестала уважать родителей, я попыталась открыть Дарье глаза, её реакция была более чем странной. Мне показалось, что она хочет указать мне на дверь. Андрей вздохнул. - Ну, зачем ты вмешиваешься, мам? Это их жизнь, их проблемы, пусть сами в них разбираются… Маргарита перебросила через руку жакет, резким движением взяла со стула свою сумку и, направляясь к лестнице в спальню, раздражённо заметила: - Если бы у меня была МОЯ жизнь и МОИ проблемы, может, мне и не было бы дела до других… Андрей постоял, глядя ей вслед, и пошёл на кухню. Поставил чайник, достал чашки. Из соскучившегося крана злорадно-весело хлынула вода, забрызгала футболку, он отскочил непроизвольно, чертыхнулся и, с силой закрутив кран, уселся у стола. Знакомое глухое раздражение, как эта вода в чайнике, закипало и в нём. В конце концов, он не виноват, он сделал всё, что мог. После смерти отца наступил на свои предпочтения и предложил матери продать этот дом и купить новый, для них двоих, чтобы не оставлять её одну. Но услышал в ответ, что она пока в состоянии справляться сама и сиделка ей не нужна. И сын в виде сиделки тем более. Приходилось тревожиться за неё, не показывая этого, впрочем, и это не совсем её не устраивало. Но, в общем, удалось им как-то обустроить своё осиротевшее пространство, не без потерь, конечно, но сохранив главное, что их связывало. Она мягче, внимательней стали друг к другу, хоть внешне и не всегда это выражалось. Но после истории с Наташей Андрей окончательно понял, кто единственный близкий для него человек… и довольно об этом. Чайник закипает. Маргарита приняла ванну, переоделась, посвежела. Они сидели и пили чай, и это было лучшим временем для них двоих. - А тебе сегодня никуда не надо? – небрежно спросила мать. Чувствовалось, что она довольна тем, что он не спешит уехать. – Я не была уверена, что ты приедешь на вокзал. - Я сам не был уверен, потому и сказал тебе, что не знаю. Коллекцию должны были грузить сегодня, но всё переиграли, из терминала позвонили: завтра погрузка, и послезавтра коллекция улетит в Париж. До выставки больше недели, всё успеем. Мать одобрительно смотрела на него. Она всегда знала, что он будет достоин отца. Только она в него верила. Только… - И я решил встретить тебя, - чуть побледнев, добавил он. – И правильно сделал, как выяснилось. Тоневы нагрузили тебя подарками… - Он улыбнулся. - Подарками, - отозвалась мать с лёгким презрением. – Сувениры, безделушечки… - Но, спохватившись, стала самой собой и добавила: - Впрочем, я благодарна им, они хорошие люди. Мне даже жаль было расставаться. Скучала в поезде, так тихо стало… Знаешь, я думаю, я не поеду в следующий раз в отдельном купе. Ну, ездят же люди… Хоть словом переброситься с кем-нибудь. Сердце сжалось, и за все свои циничные мысли он опять укорил себя. - Попыталась разговориться с девочкой-проводницей, такая милая девчушка, - продолжала Маргарита. – Но она на работе, и этим всё сказано. Натянутая, как струна, и маска на лице, улыбки, улыбки… А соседка и вовсе почти нахамила. Я её расспрашиваю, а она сбежала… И больше из купе не выходила. Как будто я монстр какой-то! Андрей поднялся, собрал чашки со стола, сполоснул, не обращая уже внимания на напор в кране. Стоя к матери спиной, спросил: - Она тебе не представилась? - Кто?! Эта леди?! Да я не успела и двух слов сказать… «Извините, меня сын ждёт»… Можно подумать, сын – младенец… Ему и мать было жалко, и… Он поставил чашки в подставку, вытер салфеткой столешницу. Руки были и тверды, и слабы. Понятно было, что что-то случилось. От той минуты в узком проходе вагона не осталось ничего – ничего, кроме смутного гула, как морской прибой, однообразно и ровно гудящего в ушах: вы ош-шиблись… - и того, что он стал другим. Неутолённое, но сумевшее забыться перетряхнуло его, как набор стёклышек в калейдоскопе. Каким-то он оказался нецелым, способным рассыпаться. А думалось ведь – монолит… Он дождался, когда мать уйдёт в спальню, созвонился с домработницей, убедился, что всё будет в порядке, и, выходя из дома, безотчётно повторял про себя: «чёрт», «чёрт»... Что делать с собой? Что делают, когда рассыпаются? Надо сказать себе то, что очевидно: Катя другая. Не та, которая творила с ним неизвестно что, из-за которой он рассыпался. Ведь так было тогда: он успевал собрать себя, но тут же случалось что-нибудь, что разваливало его. На кусочки, и каждому имя было Катя, Катя… Но потом-то окончательно собрал, а что оставалось? До сих пор горьковато-кислый комок перекрывает горло – при воспоминании о том, как корчился над унитазом в фешенебельном гостиничном номере. А за окном – Исаакий. Он ненавидит этот город, он его… Ну, город-то не проблемой было для себя уничтожить. Да и Катю… Внутри оказалось много ящичков и подъящичков. Положил куда-то ниже дна и ключ выбросил. Работал! Когда Воропаев ушёл с дороги, даже жалел. За те два года так привык к особому подхлёстывающему чувству, что в первое время даже слегка растерялся. А потом как-то стало всё расти, в гору, в гору, и отец сказал: «Я недооценил твою искреннюю увлечённость. Может быть, скажу банальность, но любовь творит чудеса». С чудесами он перегнул, конечно, работать приходилось без выходных. Да, он любил работу, особенно когда она осталась у него одна, без второй, рассыпающей одним движением, страсти. А сегодня утром он впервые за семь-шесть лет забыл о «Зималетто». Даже когда он узнал о том, что ребёнка, которого захотел и уже ждал, - не будет, каким-то углом сознания думал о новом оборудовании. А сейчас забыл - о выставке, о коллекции, о Милко и звонках из аэропорта. Всё куда-то ухнуло, ударилось и поднялось снова уже в другом виде. И как вернуть обратно – на это всего себя направить надо… Для начала попробовал своими силами. Приехал в офис и загрузил себя несуществующей работой. Пустой день, пустые хлопоты. До завтрашнего утра – всё готово, всё в ожидании. Только Милко бегает в бесплодной суете да он со своими стёклышками. Вечером позвонил Дине и весь вечер и всю ночь удивлял внимательностью. Когда он дарил ей в последний раз цветы? Дарил ли вообще? Неважно, в эту ночь в высокой и узкой, как церковная свеча, вазе – куст, терпкий, благоухающий. Дина унесла вазу от кровати, запах цветов перебивал всё остальное. Утром, не дождавшись будильника, вскочил, радостный, возбуждённый. Дина прильнула к нему, стоя на коленях в постели, а он застёгивал часы и рассеянно обещал позвонить. Ну, она знала, что утро, да и день, - не её время. Наблюдал за отгрузкой коллекции в офисе, потом поехал в аэропорт. Кира навязалась ехать вместе, и всю дорогу пришлось слушать о тонкостях её общения с французскими партнёрами. В какой-то момент прислушался, невольно втянулся и, как всегда бывало, стал объяснять ей то, что и так очевидно. - Давай подождём. Начнётся выставка, найдутся заинтересованные… Может, договор с «Тэфье» покажется тебе смешным. У них два с половиной магазина в Лионе и один в Париже. Я бы не спешил… - Да ты не понимаешь, - с досадой и запальчивостью перебила Кира, - этот Леруа абсолютно невменяем, совсем не умеет вести дела… Андрей отвернулся и больше уже не слушал. Он давно перестал быть деликатным, и жёсткость его никого не удивляла. Кира уже просто не обращала на неё внимания, правда, иногда он вёл себя так, что даже она понимала: надо отойти в сторону. Но сейчас опасности не чувствовала, да её и не было. Он был спокоен, видно, эта ночь всё же размягчила его. - Ты меня не слушаешь, - обиженно произнесла Кира. – Тебе на всё наплевать. С Диночкой своей поссорился? - Кира, давай спокойно доедем до аэропорта и не будем друг другу портить день, - миролюбиво сказал он. В общем-то, он тоже не обращал на неё внимания. В течение дня мысль о Кате лучом прорезала пространство перед ним, и он просто улыбался, даже не отдавая себе отчёта, что вызвало улыбку, а потому и не боясь этого. А потом, когда всё закончилось, они проводили Сашу Санкевича (экспедитора коллекции), и собирались уже в Москву, он увидел на какой-то женщине туфли с переплетёнными вокруг щиколотки ремешками. И внутри снова стало падать, с тихим хрустом ломаться, перемешиваться… Значит, в его сознании Катя и та, какой она стала, переплелись, как эти ремешки, и это было хуже всего. И оставалось только одно: убедиться, что это не так. Что эта, вчерашняя, в таких же туфлях, Катя не имеет к нему отношения. И он сказал Дине, что вечером будет занят, и поехал домой. Дома ходил по комнатам, стоял на балконе и понял, что помнит телефон, что никаких старых блокнотов искать не надо, тем более – привлекать Локтеву. Это и облегчением было, и досадой – почему он помнит?.. И, может, если б были препятствия хотя бы в виде телефона, и выхода бы не осталось. Но тогда он так и будет оглядываться вслед женским щиколоткам. Разговор не дал ничего нового, всё было предсказуемо (даже её согласие, он почему-то не сомневался!) и, в общем-то, только средством. Только голос её звучал так, как будто она была совсем близко и на ухо шепнула ему это своё «зачем?». И он вдруг ожесточился, потому что и сам задавал себе тот же вопрос, но, похоже, никто так и не сможет на него ответить. Назавтра он вышел из дома за два часа до назначенного и долго сидел у ресторана в машине. Наконец схожесть диспозиции с самым страшным днём в его жизни вызвала неприятие, и он всё-таки направился в ресторан. Ну же, Жданов, чего сейчас-то бояться. Теперь ведь она не ждёт ребёнка, по крайней мере – видимо. И, при этой естественной и жуткой мысли подавив услужливо подкативший к горлу комок, он вошёл в зал ресторана и, сопровождаемый метрдотелем, сел за столик лицом ко входу. Только бы она без этих ремешков пришла, в ремешки он опять умудрился влюбиться. «Переспать с нею», - мелькнуло в голове. Взять её, как Дину, как любую другую. Он так думал и тут же отбрасывал эту мысль, потому что это был слишком сложный путь для того, чтобы прийти к одной-единственной правде. Он не знал, что ожидало его. Первым, что он увидел на Кате, были очки. И, вспомнив свою недавнюю парикмахерскую и светлый пиджак, он понял, что они оба вернулись куда-то – куда-то, где никого ещё не было, кроме них двоих. ** Она не знала, что ожидало её. Первым, что она увидела на нём, был светлый пиджак, и, вспомнив о своих очках, она поняла, что они вернулись куда-то – туда, где никого ещё не было, кроме них двоих. Но, подойдя ближе, увидев напротив его глаза, плечи, с облегчением поняла, что это иллюзия. Даже его плечи, чуть-чуть покатые, опущенные вниз, чтобы ничто не мешало ему стремиться ввысь (как костюмы спортсменов – ветро- и водообтекаемые, направленные на одну только цель) теперь стали как будто шире, основательнее, словно он пришёл наконец к тому, чего хотел, остановился, разбил лагерь. Она не хотела на него смотреть, не хотела долго на него смотреть, но запуталась в его взгляде и, попытавшись выбраться, оставила попытки. А он и не думал ослаблять силки, медлил, чего-то искал, высматривал. - Спасибо, что пришла, Катюш. - Всё-таки было бы лучше, если бы я знала – зачем. Она не боялась, не краснела, не трепетала, в общем, так всё и должно было быть. Он дождался официанта, сделал заказ на свой вкус, Катя сидела отрешённо, и вообще она стала какой-то рассеянной. Во взгляде – всё ровно, гладко, ничего не горело, не вспыхивало, не распахивалось, вот так она и живёт, и можно даже ни о чём не спрашивать. А он, наверное, ожидал тоски и муки и немой мольбы «спаси меня». Если б он хотел её спасти, может, так оно и было бы. Но он же потому и не чувствовал этого, что спасать было не от чего. Отвечая на вопрос, заключённый в её словах, он откинулся на спинку стула и сказал: - Знаешь, иногда хочется выпасть из жизни. У тебя так не бывает? - Если я правильно понимаю, что это означает, то нет… Он кивнул, чуть прищурившись. - А у меня бывает. Я узнал об этом вчера. - Вчера? - Да. Позавчера я ещё вгрыз-за-ался в жизнь, - с лёгкой иронией произнёс он. – И тоже из-за тебя. Катя усмехнулась как-то криво, отвернулась. Не верит. И опять вернулось то давнее ощущение, когда чувствуешь себя клоуном, не очень-то удачно разыгрывающим свой номер. Но даже тогда ей не удалось его обмануть. То, с каким пылом её мать и повар ограждали её от него, а потом, во время их единственного последнего разговора, было в ощущениях что-то такое, что согревало надеждой – с ней легче было жить, не чувствовать себя ничтожеством. - Но это так, для себя… не обращай внимания. Я хотел узнать, как ты, и ещё… но это потом. Так как ты живёшь? - У меня всё хорошо, - ровно ответила Катя. Похоже на заученность, но ладно… - Ну, расскажи… Работаешь? Всё там же? Она снова усмехнулась. - Всё там же. У нас три ресторана в Питере и один в Москве, работы достаточно. – Она помолчала, словно решаясь. – С «Ника-модой» помогает Коля. Это теперь крупная фирма. – И она чуть насмешливо улыбнулась, открыто глядя на него. - Тебе так и принадлежит «Ника-мода»? - А ты не знаешь? – вырвалось у неё, и столько всего открылось ему: и то, что ей хотелось говорить «ты», и следы прошлого… Но не думает же она, что ему что-то нужно от неё. - Нет, - спокойно ответил он. – Откуда? Официант принёс вино, разлил по бокалам. Их лица мелькали друг для друга в быстрых отточенных движениях его рук, взмахах больших салфеток. Наконец он отошёл, и обоим захотелось провести рукою по лицу, возвращая ту невольную сокровенность, которая всегда возникала между ними – как и теперь. - Давай выпьем. За встречу. Вино было словно сок, он специально заказал полегче и, утоляя жажду, выпил весь бокал. Катя отпила немного и поставила бокал на стол. Он проследил взглядом за её движением. - Ты не торопишься? - Нет. А ты? - Нет, - он улыбнулся и хотел что-то добавить, но Катя спросила: - Я слышала, вас можно поздравить? Чувствуя, как необъяснимая радость начинает покалывать подобно крохотным разрядам тока (она знает!), он ответил: - Пока нет, ещё немного. До выставки чуть больше недели, а там посмотрим. - Вы стали осторожнее, Андрей Палыч, - улыбнулась она своей новой улыбкой, и, несмотря на то, что взгляд оставался рассеянным, почувствовалась в ней какая-то раскованность. И это насторожило его. Раньше бы она никогда так не сказала. - Да. Это правда. Иначе я не был бы президентом. Глаза их встретились, и, независимо ни от чего, возникло волнение. Оно выросло и, словно тёплый прозрачный морок, повисло между ними, дрожа и мерцая. И тогда Катя сделала то, что потом Андрей раз за разом вызывал в памяти, и каждый раз испытывал то же волнение, как впервые: медленно и томительно, как будто виновато, она отклонила голову к плечу. Это было похоже на то движение, которым она спряталась от него в то утро в поезде, но тогда «ветер», заставивший её отклониться, был порывистым, теперь же дул медленно, непреодолимо. Она словно обнажилась перед ним, перед его взглядом, и нежность объяла его всего, он стал и невесомым, и тяжёлым от этой нежности. Она жалела о своём поступке, она просила прощения… Невозможно. Невозможно любить человека, который растоптал, унизил, использовал, которого не видела восемь лет. Но она любит… Невозможно. Невозможно любить женщину, которая не верит, живёт с другим, родила чужого ребёнка, которую не видел семь лет. Но он любит… Зачем?.. - Я люблю тебя, Катя. Это то второе, зачем я позвал тебя, - сказал он, и ему уже казалось, что так оно и было. – Ты должна знать… И она вмиг стала такой, какой была: простой, рассеянной, словно сонной, упал флёр любви, появились тарелки, бутылки, официант на якобы почтительном расстоянии… И, уже не зная зачем, он договорил: - Ты тоже любишь меня. Я знаю… Просто скажи… Это был обязательный ритуал, слова эти почти ничего не значили, и ответ её «нет» тоже ничего бы не значил, но она сказала вдруг отрешённо: - Не знаю… Наверное, нет, - и ему захотелось её ударить. Никогда, ни разу в жизни не хотелось ему ударить женщину, даже в тот страшный миг, когда он узнал, что его ребёнка не будет, - а сейчас захотелось, и он испугался этого. Он сжал руки в кулаки, чтобы всё, что он испытывал, передалось рукам, чтобы она ничего не могла прочесть на его лице. - Наверное, нет… Ты долго над этим раздумывала? Катя вздохнула, как будто переводя дыхание, поправила манжету блузки (или смотрела на часы?), спокойно посмотрела на него: - Андрей, я замужем. Я люблю своего мужа и своего сына, я люблю свою семью. То, что случилось, осталось в прошлом. Всё забывается, и это забылось. И я по-прежнему не понимаю, зачем весь этот разговор… - Ты не веришь мне? – резко спросил он. - Даже если бы верила, я бы не ответила по-другому. …Но всё-таки было, было ощущение, что она ждала, когда он приступит к «главному», так и не поверив, что главное было сказано. Она цеплялась за это ожидание, она спасалась им, вот же ловушка, куда там до неё взглядам его почти сорокалетних глаз!.. Ей действительно было душно. Душно в своей глупой, бессмысленной любви, в этом странном неистребимом ощущении его искренности – из-за проникновенности слов, лица, рук, всего, что он говорил и как выглядел. А потом она подумала о том, что он действительно мог быть искренним, и ресторан поплыл перед глазами. Тем более всё это ни к чему. Тем более её приход сюда был непростительным и преступным. Внезапно слёзы подступили к глазам, так стало жалко себя. Они «выпали из жизни», но какой ценой? Вот он сидит перед ней, бесконечно родной и любимый – незнакомый, чужой, что она знает о нём, о том, как прожил он все эти годы. Как будет больно теперь, долго, долго, ведь она так ничего и не узнает, ведь он не живой, воспоминание… зачем, зачем?.. Она научилась хитрить, и её оказавшаяся не маленькой хитрость (она видела его побелевшие кулаки) причинила ему боль, и ему будет больно теперь, долго, долго… зачем?.. Она резко, неловко встала, чуть не опрокинув сумкой бокал, в котором всё ещё переливалось тёмное вино. - Андрей, прости меня… Мне не надо было приходить, это было ошибкой… Надо идти. Меня ждёт Алёша. – Уже без следа игры, умоляюще она посмотрела на него. – Всё, всё… мне было радостно увидеть тебя. Всего тебе… самого, самого лучшего. Он приподнялся и напряжённо вслушивался в её слова, а когда она повернулась, встал, но она не оглянулась, не помедлила, а быстро-быстро пошла к выходу. Она шла и представляла себе его лицо, фигуру, то, как он останется здесь, будет ужинать, или звонить по телефону, или просто сидеть и смотреть в одну точку. Он был одинок, но она не могла ему помочь, потому что сама сейчас убегала в одиночество. Она заехала к родителям, сказала им и Алёше (все трое захлебнулись от радости), что он останется сегодня у них, и уехала домой. Тёплый майский воздух, напоенный самыми разными ароматами, призывал быть счастливой, но она даже с Мишей не смогла разговаривать. К Мише она должна была вернуться прежней, а сейчас словно замерла. И, поняв, что громкий удесятерённый ход часов вдруг стал невыносим, потому что больше не нужен, Катя вынесла все часы из спальни в гостиную и плотно закрыла дверь. Воплотившуюся частичку её души, которая всегда останется с нею, следовало дематериализовать. Один раз она уже решила эту задачу, что ж, предстояло сделать это снова. Где-то там, под луной, оставался он. И она чувствовала его дыхание у самого своего лица. Он говорил ей о своих чувствах, о прошлом, и она отвечала ему тем же. В открытое окно его машины, стоящей сейчас у дома её родителей, как лёгкий ветер, вливался её голос. Быть может, такой разговор, хотя бы в мыслях, помог бы им… |
Автор: | НэЛа [ 14 фев 2010, 23:34 ] |
Заголовок сообщения: | |
С Днем Святого Валентина |
Автор: | Дуся [ 14 фев 2010, 23:35 ] |
Заголовок сообщения: | |
Спасибо, Наташа! |
Автор: | natally [ 14 фев 2010, 23:40 ] |
Заголовок сообщения: | |
НэЛа, спасибо, и Вас!!! Дуся, и тебе спасибо! |
Автор: | ТРАВКА [ 15 фев 2010, 00:23 ] |
Заголовок сообщения: | |
Н-да.... Жизня у Андрея не сахар была, прямо скажем Наташа - это та, которая ребёнка решила не рожать видать? Жена, или должна была ею стать? что ж такое у них произошло? Понятно, что Дина - для здоровья, но видать неплохая дамочка... Павел умер... Марго другая и в то же время ТА же... Жалко их всех. natally писал(а): - Ну, расскажи… Работаешь? Всё там же? Виделись значит тогда... Или нет? Мне показалось, что разговор о прошлом(случившемся) состоялся и прощение получено. Зажили каждый СВОЕЙ замечательной жизнью. Но....Она снова усмехнулась. - Всё там же. У нас три ресторана в Питере и один в Москве, работы достаточно. – Она помолчала, словно решаясь. – С «Ника-модой» помогает Коля. Это теперь крупная фирма. natally писал(а): Невозможно. Невозможно любить человека, который растоптал, унизил, использовал, которого не видела восемь лет. Но она любит… Невозможно. Невозможно любить женщину, которая не верит, живёт с другим, родила чужого ребёнка, которую не видел семь лет. Но он любит… Зачем?.. ОН нашёл. Не смог скорее всего без неё, а она уже недосягаема стала. Как всё сложно... natally писал(а): А за окном – Исаакий. Он ненавидит этот город, он его… natally писал(а): долго сидел у ресторана в машине. Наконец схожесть диспозиции с самым страшным днём в его жизни вызвала неприятие, и он всё-таки направился в ресторан. Ну же, Жданов, чего сейчас-то бояться. Теперь ведь она не ждёт ребёнка, по крайней мере – видимо.
И всё равно сейчас всё от Андрея зависит. Чувствуют друг друга они, но пока сблизиться возвожности не вижу. Посмотрим что предпримет Андрей. На Катьку надежды нет. Она скорее всего снова в Питер рванёт, только бы спрятать по глубже то что чувствует. Грустная главка. Но про Ждановскую жизнь маловато всёж нам рассказали. Ещё надо. А как там Малина? СПАСИБО! ... А продолжение когда? |
Автор: | natally [ 15 фев 2010, 00:31 ] |
Заголовок сообщения: | |
ТРАВКА писал(а): ОН нашёл. Не смог скорее всего без неё, а она уже недосягаема стала. ТРАВКА, Люда, большое спасибо, набросилась на отзыв с такой жадностью, очень интересен был первый отклик! Продолжение: завтра приступлю, но несколько отрывков из следующей главы давно написаны и продолжали пополняться, так что во вторник, скорей всего, уже будет. ТРАВКА писал(а): Но про Ждановскую жизнь маловато всёж нам рассказали. Ещё надо.
Так вот же они сейчас друг другу и расскажут... "хотя бы в мыслях"... |
Автор: | ТРАВКА [ 15 фев 2010, 00:39 ] |
Заголовок сообщения: | |
natally писал(а): Так вот же они сейчас друг другу и расскажут... "хотя бы в мыслях"...
А мы слезами зальёмся, чувствую... Эх, Катька... Не уж то так щаслива была, что дитё быстренько родить решила? Блин, и года не прошло. Вот уж привязана так ПРИВЯЗАНА к семье своей замечательной. Хоть Миша и хороший, судя по всему, но..... |
Автор: | natally [ 15 фев 2010, 01:20 ] |
Заголовок сообщения: | |
ТРАВКА писал(а): А мы слезами зальёмся, чувствую...
Только не завтра/сегодня! С Днём рождения, Люда!!! |
Автор: | ТРАВКА [ 15 фев 2010, 01:22 ] |
Заголовок сообщения: | |
Автор: | Margarita [ 15 фев 2010, 01:34 ] |
Заголовок сообщения: | |
Наташ, что же ты делаешь! Так ведь и задохнуться можно,читала, а вот как дышать забыла! Спасибо!!! И стихотворение Ольга Моисеева Два летящих Дракона Он позвал её в небо. И она поднялась, Стала мигом почти невесомой… Он почувствовал с ней Неразрывную связь – Из ведущего Стал вдруг ведомый Этим странным созданьем Из мира теней Грациозно кружившим при взлёте. Он поверил в неё. Он доверился ей Целиком В этом странном полёте. И казалось, Предчувствовал каждый виток, Каждый взлёт её Или паденье. Он впервые забыл, Что был так одинок Под Луной До её появленья. А она возносилась Стрелой в небеса За собой его чувствуя силу. И так ярко азартом горели глаза… А его Упирались ей в спину. Он держал её взглядом, Над бездной держал И боялся, Что вдруг потеряет. Он так много побед на Земле одержал Но не знал, Что любовь покоряет В одночасье… Не зная запретов живёт Две души вместе слив воедино. Что вот этот, Быть может, последний полёт Станет песней для них Лебединой. Ведь стремительный взлёт Превращался в пике И над самой землёй прерывался. И опять в небеса Он за ней налегке, Как за солнцем с утра Поднимался. Просто верил в неё. И доверился ей Целиком… Не хотите не верьте!. Два летящих дракона С тех пор у людей Стали символом …………………..ЖИЗНИ ……………………………..и СМЕРТИ. |
Автор: | natally [ 15 фев 2010, 01:44 ] |
Заголовок сообщения: | |
Margarita писал(а): Ольга Моисеева
Два летящих Дракона Почти умерла... Да, это о них. Спасибо, Рита! |
Автор: | Nurit [ 15 фев 2010, 02:29 ] |
Заголовок сообщения: | |
natally писал(а): ]И, может, если б были препятствия хотя бы в виде телефона, и выхода бы не осталось. Я еще читая предыдущую главу подумала, что если бы Андрею что-то помешало позвонить в тот вечер, или Кати не оказалось дома - его порыв бы угас. Он бы больше не позвонил. Даже зная, что потом пожалеет о несделанном. ИМХО, конечно. natally писал(а): Он не знал, что ожидало его. Первым, что он увидел на Кате, были очки. И, вспомнив свою недавнюю парикмахерскую и светлый пиджак, он понял, что они оба вернулись куда-то – куда-то, где никого ещё не было, кроме них двоих. natally писал(а): Она не знала, что ожидало её. Первым, что она увидела на нём, был светлый пиджак, и, вспомнив о своих очках, она поняла, что они вернулись куда-то – туда, где никого ещё не было, кроме них двоих. Мне кажется, что именно это первое ощущение навсегда останется с ними. Ведь первые минуты после долгой разлуки с близким человеком, видишь не глазами а сердцем. Еще не всплыли взаимные обиды и неприятные воспоминания - все это пока только на перефирии сознания. И эта первая мысль идет только от души. natally писал(а): И, поняв, что громкий удесятерённый ход часов вдруг стал невыносим, потому что больше не нужен, Катя вынесла все часы из спальни в гостиную и плотно закрыла дверь. Похоже, что часы создавали иллюзию жизни и течения времени в том мире, в котором она жила. А сейчас как-будто время изменилось, сдвинулось с мертвой точки и продолжает двигаться и без тиканья часов. Спасибо, Наташа! natally писал(а): так что во вторник, скорей всего, уже будет.
Очень хочется знать что дальше. |
Автор: | Margarita [ 15 фев 2010, 02:32 ] |
Заголовок сообщения: | |
Наташ, это тебе спасибо за то, что ты заставляешь плакать и смеяться, забывать дышать и с нетерпением ждать продолжения! natally писал(а): Почти умерла... Да, это о них.
А представь меня! Когда у меня еще сердце колотилось от прочитанного,мысли еще не сложились и вдруг... перед глазами это стихотворение и опять дыхание остановилось , перечитала несколько раз,потому как не поверила, что такое возможно! |
Автор: | Helium [ 15 фев 2010, 10:20 ] |
Заголовок сообщения: | |
Хорошо, что я только сегодня увидела главу. Плакаю просто! Вчера мне биатлонистов наших хватило! Наташа, это просто восхитительно!!!! Когда ты заканчиваешь очередную историю - всегда думаю, что она будет самая-самая любимая. Но ты начинаешь новую - и бац! теперь уже новую читаю - не оторвать ) Эта глава очень зацепила. Особенно про ремешки, в которые он влюбился. И вся глава - разные виды одиночества. У Марго - без Павла, у Андрея без Кати, а у Кати в кругу семьи и все равно одиночество... Жаль, что Андрей не знает, что Катя не у родителей - им бы сейчас поговорить. Совсем-совсем без свидетелей. И прикоснуться чтоль друг к другу... А то разговоры у них плохо получаются. Но такая НЕжизнь... Это страшно. Эх, Катя, ведь ребёнок совсем не спасает от нелюбимого мужчины. |
Автор: | asharevich [ 15 фев 2010, 10:52 ] |
Заголовок сообщения: | |
Долго отходила от Бабочки , потому здесь с опозданием , вот новая история от Натали и опять не оторваться . Какие-то все герои в себе , чтоли и даже Катя по-другому в себя уходит , Андрей совешенно новый и тож в себе , ну очень интересно Спасибо , Натали |
Автор: | Maksima [ 15 фев 2010, 12:20 ] |
Заголовок сообщения: | |
natally |
Автор: | mila1011 [ 15 фев 2010, 13:52 ] |
Заголовок сообщения: | |
Невозможно несколько лет смотреть один и тот же фильм ,прочитать о его героях десятки рассказов и каждый раз находить что - то новое,потрясающее воображение и чувства ,но мы находим... Пронзительно,ни на что не похоже...Так и хочется сказать как Катя когда - то :"Мой Андрей ..." ,так и вижу,как Катя " медленно и томительно ,как будто виновато, отклонила голову к плечу"... Страсть и нежность...И все вроде понятно, сомнений нет,не надо никаких эротических деталей ( ну ,разве что "переплетенные вокруг щиколотки ремешки") ,вот она - страсть и нежность,откликнись и живи! Но между ними несбывшиеся мечты, ожесточившее его одиночество и ее , озвученная монотонным тиканьем ,жизнь... Попечалилась вместе с героями, а потом подумала: есть любовь- значит есть надежда ! Я точно знаю ,что она всегда права... |
Автор: | Olgina [ 15 фев 2010, 14:04 ] |
Заголовок сообщения: | |
Ооохх, как волнительно! Забываю дышать! Спасибо, Наташа! |
Страница 4 из 48 | Часовой пояс: UTC + 4 часа |
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group http://www.phpbb.com/ |