|
*
- Я здесь. Как хорошо, что ты пришёл, вернулся. - Мужчина зажёг лампу. – Где же ты? - Здесь, - донеслось из тёмной комнаты. Не подумав, что делает, он щёлкнул выключателем – Огромная, прекрасная хрустальная люстра, наверняка гордость бывшей хозяйки квартиры, вспыхнула, умудрившись даже из запылённых, грязных подвесок высечь разноцветный волшебный огонь радуги. Тут же опомнившись (это на работе, где у них автономный источник энергии, они могут позволить себе пользоваться электрическим светом), мгновенно потушил люстру, успев лишь заметить чёрное пятно её маленькой фигурки. – Я не знала, что в домах тоже есть солнце, - голос не скрывал восхищённого изумления. Мужчина принёс из коридора лампу. – Это не солнце. – Зачем ты «его» выключил? – она сомневалась, правильно ли выбрала слово – «выключил». Но мужчина понял её - это люстра. Когда – то так освещали дома, а сейчас очень мало электричества. Я не могу тебе объяснить, что это такое. - В комнате рядом с лампой, к которой подошла девушка, было достаточно светло, и удивление, смешанное с любопытством, легко читалось на её лице. – Сейчас электричества очень мало и могут обратить внимание, что кто-то им пользовался. – Как он мог передать своё беспокойство, свой страх, что по внезапной вспышке потребления дежурный на центральном пульте засечёт его квартиру? И что может быть потом? Совсем не хотелось становиться «единицей проверки». Тем более – сейчас. Но девушка, казалось, поняла, почувствовала его состояние: «У тебя могут быть неприятности?» – в голосе явно было сочувствие, беспокойство. – Надеюсь, всё обойдётся, - мужчина не хотел сейчас обсуждать именно это – были вещи, на его взгляд, более важные и неотложные. – Вот, посмотри, что я принёс. - Он выкладывал на стол продукты. – Ты ела? Голодна? - Нет, - девушка внимательно рассматривала содержание свёртков, кое к чему осторожно прикасаясь пальцем. – Тогда давай поужинаем. – Мужчина быстро разложил скромную еду. - Пожалуйста, - подвинул тарелку к девушке. – А ты? – Я? – я не голоден. Поел на работе. - Девушка спокойно приняла его странную для него самого отговорку. – Папа тоже всегда ел наверху, на работе. – Она не очень голодна, во всяком случае, ест не жадно и немного. Он может её кое о чём пораспрашивать. Чрезвычайно любопытно, где это работал её папа, что его даже там кормили. – Папа приносил для нас еду. Их хорошо кормили на работе. Он работал на Колесе - спокойно, как о самых обычных вещах, говорила девушка, отвечая на осторожные вопросы мужчины. Хорошо, что лампа давала не очень яркое освещение – многое, очень многое могло отразиться на его лице. Перед внутренним взором возникли картины из далёкого прошлого. Он – молодой здоровый парень – первый раз в городе. По всей глубинке, из непонятно как сохранившихся, незатронутых войной медвежьих углов, собирали юношей. Власти, как таковой, у комиссаров не было, но они завлекали молодёжь рассказами о необыкновенных возможностях, о неизвестных, а потому таких желанных вещах. Кто бы мог удержаться? Из маленького, провинциального городка, скорее, посёлка, попасть в большую жизнь?!?. Этой возможностью необходимо было воспользоваться!! Не помогли увещевания родителей, уговоры любимой девушки. Да любил ли он её? Дальше поцелуев дело у них не заходило. Она берегла себя до свадьбы... – Да. Да, ты можешь взять и это - своим вопросом девушка вернула его в действительность. – Спасибо. Совсем немного. Я уже наелась. - Он не может позволить себе воспоминания. По крайней мере, сейчас. – Мужчина улыбнулся девушке – На здоровье. Расскажи, как ты провела день? – Ей хотелось спросить его о чём-то важном. Но он старше и накормил её. – Я немного посмотрела в окно. А потом – спала. Я очень устала. – Не могла же она рассказать ему о своих сомнениях и переживаниях. - Мужчина удивился - И это всё? За целый день ничего больше не произошло? - Нет, - она удивлённо посмотрела не него: «А что должно было произойти?» - Ну, не знаю. А что ты делала, когда жила дома? – Такой простой вопрос озадачил девушку, заставил её задуматься: что рассказать? Как? О чём? - Ну, я искала еду, пряталась от людей фэмили, от Косого. – Целый день? – День – это когда светло? – она хотела что-то уточнить для себя. – Да, - теперь удивился мужчина. Но тут же отругал себя – конечно, в Подземном ужасе должно быть темно! – Так откуда ты знаешь про свет? И к тому же умеешь читать?! – Он вдруг вспомнил ее заинтересованный, устремлённый на книгу взгляд – спросил по наитию, наугад. Она чуть смешалась: Что, что рассказать? Про Пици и историю? Нет! Ни за что! Она ещё не настолько уверена в нём. – Дедушка – она должна была объясниться, - мужчина не понял, или не захотел принять её краткий ответ, - мы с Дедушкой поднимались наверх. Он говорил, что я обязательно буду жить при свете. На верхнем ярусе были всякие бумаги с буквами, - девушка посмотрела ему прямо в глаза – верит ли, принимает ли её объяснения, и, убедившись, что всё нормально, продолжала: «И он учил меня складывать буквы – читать». - А, так дедушка учил тебя и мыться? - высказал своё предположение мужчина. – Ну да. Он и мыл меня поначалу – ведь я совсем не умела. – Поэтому она и не стеснялась, - с облегчением понял он. – Но ты обещал рассказать, почему помогаешь мне - воспользовавшись небольшой паузой, перехватила инициативу девушка. – Почему... – у него не было времени продумать это. На работе – не мог, а по дороге – голова была занята другими важными размышлениями. – Видишь ли (приходилось придумывать на ходу), у меня была сестричка. Да, младшая сестричка, очень похожая на тебя. Я уже говорил тебе, помнишь? Поэтому! – Да, я помню. А дальше? Ты нашёл мою маму? - Конечно – нет! – Нет??!! – Возмущение и изумление – она и не пыталась скрыть свои чувства!! – Почему??- Ты не понимаешь! – Теперь возмутился мужчина, но быстро взял себя в руки, - Успокойся. Я постараюсь всё тебе объяснить. – Девушка смотрела на него затравленным зверьком. – Когда ты целый день на работе, ты не можешь ни на минуту уйти, куда тебе захочется. - Она кивнула головой, соглашаясь. – Да, папа работал на Колесе, он рассказывал. – Эти люди, призраки людей в оборванной грязной одежде (они – ещё не до конца верящие в свою удачу – попали в Отряды Порядка! - смотрели на них с брезгливым презрением), впрягшись в огромное колесо, вращали тяжёлый вал и день и ночь, не давая тому остановиться. «Они обеспечивают воздухом свои семьи внизу, - объясняли удивленным новобранцам инструктора. – Управление не может взять на себя и эту обязанность – слишком накладно. Они уже так давно внизу, что не смогут жить на поверхности. Наша задача – охранять тех, кто работает. Но никаких контактов! Могут быть провокации и инфекции! Так её отец – один из тех людей-призраков, что, случалось, умирали прямо на ходу в своих лямках! А он – он нарушил основной, главный приказ – не общаться с обитателями Подземного ужаса! Мужчина крепко потёр лицо и шею, изумляясь самому себе, своим, давно забытым, упрятанным в глубины памяти, воспоминаниям. – Вот видишь, ты понимаешь, что во время работы невозможно отлучиться. А после, вечером – я должен был позаботиться о еде. Ты же знаешь, что это непросто, - слукавил он. – Да, - неохотно, но девушка должна была согласиться с ним, - тогда я сама пойду искать маму. – И как же ты предполагаешь это сделать? - Мужчина уже понял, что девушка достаточно разумна, и лучший способ убедить её в чём-то - подвести к правильному решению, заставить принять это решение самостоятельно. – Ну, так как – выжидающе, без тени насмешки смотрел он на озабоченную девушку. – Я ещё не совсем хорошо всё продумала, - она всё равно не хотела отступать. – Я помогу тебе: вспомни, ты видела днём улицу? – Хорошо, - Много ли там было прохожих? А детей? - То-то... – Конечно, ты обратила внимание, что в рабочее время улицы почти пусты. И как ты будешь выглядеть в своей не по росту одежде? Не зная наших порядков, не зная, куда и зачем идти?? – Во что бы то ни стало надо заставить ее поверить, довериться ему. – Он прав. К сожалению, прав. Я ничего здесь не знаю. Очень отличаюсь от тех, кто здесь живёт. Придётся пока послушаться его. – Девушка тяжело вздохнула: - Да, только ты можешь помочь мне. Ты так любил свою сестричку. Из-за неё ты будешь продолжать помогать мне? - Чем вызвана её недоверчивость? Это результат жизни в Подземном ужасе? Он был недостаточно убедителен или что-то ещё? Не может же он сказать правду – рассказать, что его всегда интересовали жители Подземного ужаса, что она прекрасный объект для исследований?! - Конечно! Ты можешь доверять мне! Я очень хочу помочь! - Что же мы будем делать? – Как ей хотелось верить, что слова мужчины - именно то, что он думает, что намерен делать!! Но его запах – она хорошо усвоила уроки Пици – не был запахом правдивого человека. Она уже знала, как он пахнет, когда не волнуется, когда спокоен. Но... пока, ей придётся остаться здесь. – Так-то лучше - мужчина был доволен - она сама всё решила правильно. – Я думаю,- он размышлял вслух (это всегда вызывает доверие) – завтра я принесу тебе подходящую одежду. Конечно, после работы. – Соглашаясь, девушка кивнула головой. – Значит, ещё один вечер я не смогу посвятить поискам. Я лучше тебя понимаю, насколько важно поторопиться, найти их как можно быстрее. - Надо чуть припугнуть её. Пусть почувствует, что он на самом деле понимает всю опасность ситуации. – Обещаю, что приложу все усилия, чтобы найти твою маму. - И братика, - девушка благодарно улыбнулась, - Я тебе помогу. Я во всём, во всём помогу тебе. - Надеюсь, что я справлюсь сам – Мужчина почувствовал огромное облегчение – он сможет удержать её в этом укрытии ещё некоторое время, - А теперь – пора спать. Мне рано вставать. Сегодня я пришёл на работу поздно, а это – нехорошо. Идём. - Вслед за мужчиной, девушка прошла в небольшую комнату, которую успела обследовать днём в его отсутствие. В пустой комнате единственный предмет, привлекший тогда её внимание – большое, запылённое стекло. Девушка думала, что это окно, и удивилась его странной форме. Но мужчина, мимоходом стерев пыль с овальной поверхности – «это зеркало» - объяснил изумлённой девушке. Из чуть мутноватого, кое-где в прожилках, стекла на неё смотрело два человека. Мужчина – она узнала его, и совершенно незнакомое, испуганное лицо. – Это – я? – Её палец соприкоснулся с пальцем отражения. – Ты никогда не видела зеркала? Не знаешь, что это такое? – Девушка не могла отвести взгляд от отрицательно качающего головой подростка в зеркале. Всё притягивало её на этом лице, вызывало удивление. Теперь, она воочию убедилась, насколько прав был мужчина, когда не хотел, чтобы она выходила на улицу. Кожа её лица – ярко-белая - так отличалась от серо-тусклого цвета его лица; синие, широко распахнутые, почти круглые глаза являли разительный контраст с почти невидимыми в прищуре, глазами мужчины. Она даже не могла определить их цвет. Запаниковав, девушка отвернулась от зеркала – Неужели, я так отличаюсь? Так безобразна? – Всё, что угодно, но такой реакции мужчина не ожидал. Женщина, даже из Подземного ужаса, остаётся женщиной! – Почему ты решила, что некрасива? Только потому, что мы непохожи? Так может быть, это я – некрасив. - Белые зубы сверкнули в улыбке, делая лицо мужчины необыкновенно привлекательным. Девушка не совсем поняла его – Ты не считаешь меня уродиной?! - Конечно, нет. Ты, - ему не хотелось говорить ей о том, как она красива, выглядишь вполне обычно. Только надо немного подождать, что - бы цвет лица стал более обычным. – Ну, это просто. Дедушка всегда говорил мне пачкать лицо. - Вот как. Он был умным человеком, твой дедушка. - Да, он говорил, что это как в театре. – Я должна играть такую девочку, как все. - Наверное, он был похож на того «интеллигента» - мужчина вспомнил старика, который тестировал новобранцев из Стражи Порядка. – И у тебя получалось? – Не очень. Они всё время хотели меня поймать. Но, - глаза девушки вернулись из прошлого, - мне удавалось убегать. – Что ж, пусть тебе продолжает везти, - от всего сердца пожелал мужчина – это важно и для него. – Спокойной ночи, Дарья! - Девушка вздрогнула – внезапно, первый раз за весь вечер, произнесённое имя, застало её врасплох. – И тебе, спокойной ночи, Кузен!
Неужели это не её имя? Какие ещё сюрпризы меня ждут?! Заснуть сразу он не мог, да и не хотел. О многом надо было подумать, многое уточнить, решить для себя. То, что он не будет искать мать Дарьи – пусть пока будет это имя, есть вещи и поважнее, - и ей не позволит это сделать – даже не вызывало сомнений. Я – не самоубийца. Ему хорошо известны места, где содержатся подобные... После знакомства с Дарьей он не мог употребить общепринятого названия существ из Подземного ужаса. Он знает Отдел, который этим занимается. Но, упаси его бог, проявить хоть намёк на какой - нибудь интерес к подобным вещам. Нет, он не самоубийца! Так что же ему делать с Дарьей? Для чего она ему? Почти тот же вопрос, почти то же самое, что сама девушка спрашивала весь вечер. Он недолго служил в Отрядах Порядка – выполнял грязную работу. Их постоянно проверяли, тасовали, переводили из одного отряда в другой. Те чокнутые - только так они называли между собой людей, каким-то образом переживших то, что здесь произошло, и вопреки всему выживших - хорошо знали своё дело. Скрупулезно, шаг за шагом, они выбирали из массы собранных отовсюду, разных по образованию, воспитанию, принципам молодых людей наиболее интеллектуально развитых, способных к дальнейшему обучению и желающих учиться, получать, усваивать знания. Среди немногих оказался и он. Ему было интересно всё. Он учился, впитывал и научные знания, и науку жизни, взаимодействия, взаимосуществования людей. Такая его открытость, любознательность, гибкость, можно даже сказать – изворотливость ума, абсолютное отсутствие принципов – да и откуда они у него могли быть? – делали его желанным, востребованным материалом во всех отделах Управления. Так он оказался там, где оказался. Прекрасное место в одном из самых важных отделов – стратегического планирования. Как же так получилось, что он, такой аккуратный и осторожный во всём – не завёл семьи, выбрал для жилья совершенно обычную, брошенную квартиру в самом обычном районе города, - очутился, загнал себя в эту патовую ситуацию?!! Мешочки с её прекрасными волосами в ванной комнате – почище бомб замедленного действия!! Почему он это сделал?? С самого начала его интересовали люди, оставшиеся в Подземном ужасе. Постоянно (косвенно, конечно, у него было слишком высокое положение, чтобы работать с ними), до него доходила информация о различных странных способностях, которые выработались у обитателей подземелий. Он часто и подолгу размышлял об этом. Он думал, что изучив из ряда вон выходящие способности жителей Подземного ужаса и причины, их вызвавшие, можно будет использовать их для других целей. Его удивляло, что целый Отдел (он знал, что там работают хорошо подготовленные сотрудники) так ничего и не добился за долгие годы существования. Он выстроил целую программу – систему тестов, классификационную таблицу, порядок упражнений для развития и укрепления определённых способностей – он не знал точно, каких, но кое-какие намётки у него были. По его чёткому и ясному плану он должен был каким – то образом завладеть экземпляром прежде, чем им займётся Отдел В, и, поставив в известность только своего непосредственного начальника, начать работу по своей программе. Он столько времени вынашивал, пестовал, улучшал все свои задумки, что встреча с Дарьей совсем не удивила его. Это должно было случиться!! Но вот дальше! То, что произошло потом?! Уже сутки, как девушка в его квартире, в его власти, а он не только не сообщил, как он собирался, как это и положено, своему начальнику, нет! – он думает, как скрыть ото всех её существование, как оградить от случайного враждебного внимания?! Как он выберется из этой очень непростой, опасной ситуации, в которую сам себя загнал?! О том, почему же всё - таки он это сделал, мужчина старался не думать. Его пугало то, что он мог открыть для самого себя.
- Он заметил, понял, что это не моё имя? Да, конечно, я должна была отозваться сразу...Но всё вокруг так необычно... Девушка подошла к зеркалу. Провела ладонью по своей стриженой голове. Ёжик топорщащихся то тут, то там волос поднимался за её рукой. Вспомнилась гладкая нежная, не смотря на с каждым годом становящуюся всё грубее щетинку, шкурка Пици. И сразу же её умные глаза-бусинки, любопытный нос, длинные усы. – У тебя никогда не будет таких усов, - дразнила её маленькая Пици, когда они ссорились. Ох, Пици! Может быть, ты успела умереть, прежде чем огонь добрался до тебя? Или твои быстрые ножки увели тебя в глубину – глубин ярусов, где ты сумела укрыться от всепожирающего пламени, и теперь бродишь там одна, продолжая свою жизнь – ежесекундную борьбу за существование?!! Конечно, как ни тяжела для меня потеря истории – ведь это всё, что осталось от моей семьи, моего рода – написанная когда – то пра – пра - бабкой для своих детей и внуков и чудом уцелевшая рукопись, но ты, мой дорогой выкормыш, которую я подобрала маленьким, слепым крысёнком, дороже для меня всех историй на свете. Где бы ты ни была, где бы ни была твоя чистая, любящая душа – прими мой привет, я тебя никогда не забуду! Девушка отошла от зеркала. Воспоминания о единственной подруге, о единственной понимавшей и беззаветно любившей её сущности были так чисты и сильны... Они не несли печаль или горечь, разочарование. Напротив – радость, что это было, уверенность, что это останется навсегда, будет сопровождать её всю жизнь, вселяло силы и желание, надежду, что она сумеет устоять, преодолеет все препятствия. Помывшись, она забралась под одеяло. Ощущение чистой, ничем не скованной кожи будили никогда не испытанные ранее ощущения, чувства, неожиданные воспоминания. В который раз с благодарностью она вспомнила Дедушку. Как много он ей рассказывал, многому научил. Как, сам не подозревая об этом, помог, помогает ей в её сегодняшней странной жизни. Она была готова к этому прекрасному испытанию – празднику – мытью! Даже сегодня, когда она, поливая сама себя из ковшика, быстренько сполоснулась, она испытала огромное удовольствие! С чем же можно сравнить то, что она испытала вчера под щедрым потоком свободной воды! Это было самое прекрасное, что случилось с ней в жизни!! Да, это состояние можно сравнить только с тем, что она испытывала, читая свою историю – восторг и изумление! Щенячью радость! Её просто не существовало – вся она была там – в этих потоках! Не увлекайся, - одёрнула себя девушка. – Вчера там были и другие, чужие чувства, чувства, которых не было, когда она читала, погружаясь в свою историю. Конечно, ведь вчера там был ещё один человек – посторонний мужчина – Кузен. Его чувства, его состояние так резко диссонировали с тем, что испытывала она. Они были тяжёлыми и тёмными – сродни тем, что, как она всегда чувствовала, исходили от Косого и членов его фэмили. Каким-то образом мужчине (Кузену, - поправила она себя, - надо привыкать) удалось справиться с собой. Она не чувствует, нет той тёмной, тяжёлой угрозы. Но нет - нет, да и промелькнёт что-то лёгким намёком – запахом ли, чуть уловимым движением рук, блеском глаз. – Не доверяй ему. Будь осторожна, - Голоса Дедушки и Пици сплетались в тихое, настойчивое предостережение. Я знаю. Я буду. Я постараюсь быть очень осторожной. Но, как же мне найти маму и братика? Кто, кроме него, может помочь мне? И почему он говорит, что поможет? Я совсем не уверена, что он сделает то, о чём так много и упорно говорит. Я всё больше и больше не доверяю ему. Уснуть на такой удобной постели было просто невозможно. Девушка встала, подошла к пыльному, но всё равно прозрачному окну. В него, как и в кухонное, заглядывал бледный круг луны. Как это может быть, что я вижу одни и те же вещи из разных окон? Кузен, я уверена, мне это объяснит. А пока в переливающемся свете – он был более приятен для глаз девушки, чем резкий свет солнца – правильно говорил Дедушка, что я должна привыкать к свету постепенно, - она ещё раз внимательно рассмотрела те вещи, которые дал ей Кузен, те, что она носила уже целый день. Я верно определила временное понятие – это обрадовало её. Теперь она лучше понимала, о чём он говорил тогда. Конечно, это одежда для мужчин. А ей надо что-то другое, что-то…. Она задумалась – интересно, какую одежду принесёт ей Кузен? И чем она будет пахнуть? Девушка вдруг спохватилась – вчера она одела чужие вещи – вещи Кузена. Она их одела, когда была очень возбуждена и не совсем контролировала свои действия. Кроме того, и это было главным для неё, вещи Кузена почти совсем не пахли. Ну, а сейчас она медленно, вдумчиво обнюхала каждый предмет своей одежды. Нет, здесь присутствовал теперь только её запах. – Твой запах – это ты! Береги себя! - наставления Пици навсегда запечатлелись в мозгу девушки. – Я помню, - кивнула она кому-то в пространство. Как ни трудно было заснуть, девушка заставила себя отдохнуть. Кузен сказал, что рано уйдёт на работу. А ей не хотелось остаться одной, предварительно не поговорив с ним, не задав каких-то вопросов, не испрося разрешений.
Призрачный свет луны сменился мерцающим светом звёзд, а потом наступил и хмурый рассвет, когда в дверь комнаты постучали. Девушка сразу не поняла, в чём дело, и сжалась в комочек, чувствуя свою незащищённость под мягким, лёгким одеялом. Голос Кузена – «Дарья! Дарья? Ты спишь? Можно войти?» всё объяснил и поставил на свои места. – Да, Нет, то есть – Да, можно. Я не сплю. – Мужчина вошёл в комнату: «Доброе утро, Дарья! Ты хорошо спала? Отдохнула?» – он быстро отвёл странно закосившие глаза от её обнажённого торса. – Доброе утро и тебе. Я спала хорошо. А ты? – Девушка быстро натянула одеяло до подбородка, впервые подумав о том, что ему может быть неприятен вид её обнажённого тела. Ведь его-то она никогда не видела обнажённым. Скорее всего, это неправильно, непринято. А было так приятно, впервые в жизни спать без одежды. - Благодарю. Всё в порядке. – Кузен улыбнулся. – Ты позавтракаешь со мной? – Да, конечно. Вот только оденусь. Я быстро. - Хорошо. Я жду тебя в кухне. Теперь и застегнуть пуговицы и правильно одеть брюки было для неё не проблемой – оделась она быстро. Умывшись и сияя в улыбке глазами, девушка влетела на кухню. – Ах, как вкусно пахнет! – Кушай. Мне уже пора. – А ты не ел?- Нет, как же, конечно уже поел. Пока ты приводила себя в порядок, - легко и просто соврал мужчина. Он поест на работе. А эта еда – для неё. Ему доставило огромное удовольствие смотреть, как ловко и аккуратно она отрезает, жуёт, глотает. Наблюдаю, как за зверёнком, внезапно смутился мужчина. Но девушка, казалось, не обращала внимания на его взгляды, поглощённая изобилием вкусной еды. Перед ней стояла тяжёлая задача - попробовать от всего, но понемногу!
*
Снова захлопнулась дверь, в нескольких замках провернулся ключ. Девушка отошла от двери. По примеру вчерашнего дня она знала, что впереди её ждёт долгое – долгое время одиночества. И не то, чтобы её это смущало или пугало. Нет, она привыкла быть одна. Угнетало её, раздражало, мешало то, что она находилась в закрытом помещении. Эта квартира, из которой она не знала, как выбраться, была не убежищем, как представлял её для девушки Кузен, а являлась для неё западнёй. В представлении девушки убежище – место, из которого она легко, и, что не менее важно, незаметно может исчезнуть. Чтобы почувствовать себя здесь в безопасности, она должна понять, найти возможность уйти отсюда, когда сочтёт это нужным. И сегодняшний день девушка решила посвятить поискам выхода. Что бы ни говорил, как бы ни вёл себя Кузен, она, хоть и не проявляла это внешне, хоть и пыталась убедить себя в обратном, не доверяла этому мужчине. Было в нём что-то неясное, противоречивое. Не хватало цельности. Чего-то, что позволило бы безоглядно довериться ему, как она доверяла Дедушке, а затем и Пици. Отбросив все терзающие её мысли и, прежде всего, ни на миг не покидающее её волнение за судьбу мамы и братика, девушка вплотную подошла к двери. Рассеянного света из раскрытой двери комнаты было вполне достаточно, чтобы рассмотреть вещи, находящиеся в прихожей. Несколько минут внимательно изучала замки, потрогала звенья безвольно свисающей цепочки, даже несколько раз провела ею в железной ложбинке туда-сюда, - она видела, как это делал Кузен, закрывая за собой вечером дверь. Совершенно бесполезная вещь, - с удивлением отметила про себя. Так она ничего не найдёт. Зрение, очертания предметов – и это совсем не странно, ведь она привыкла находиться в относительной темноте, мешали ей. Вот так – гораздо лучше – девушка закрыла глаза. Чуткие пальцы ощупали один за другим замки - она различила и отметила запах каждого из них, потом на секунду замерла – лёгкая, с трудом уловимая цепочка запахов вела от двери, от замков. Пици её прекрасно выучила – девушка ясно различала и множество других запахов, связанных с дверью, но сейчас её интересовали именно эти запахи – ведущие куда-то в сторону. Потянувшись за этой цепочкой, «прислушиваясь» и медленно двигаясь, девушка наткнулась на стену – вернее, на вещи, висящие на вбитых в неё гвоздях. Где-то здесь, среди брюк, рубашек, большого плаща заканчивалась цепочка замковых запахов. Не зная, что она ищет, девушка протянула руку и осторожно, одну за другой начала перебирать, ощупывать вещи. Всё, что ей попадалось, что бы это ни было, никак не отзывалось на её внутренний призыв – поиск. Но терпения и умения довести до конца начатое ей было не занимать. И девушка продолжала методично, ничего не пропуская ощупывать одежду в поисках чего – то очень для неё важного. И вот в кармане тяжёлого, прорезиненного плаща она нащупала это. Не боязливо, но осторожно, как будто это сокровище, которое каждую секунду может исчезнуть, она вытащила из глубокого кармана кольцо с нанизанными на него ключами. Очень похожую связку девушка видела в руках у Кузена, когда он уходил утром и возвращался вечером домой. Их было больше, чем замков на двери. Но это уже не так важно. Главное – понять, разобраться, какой ключ подходит к какому замку и сможет ли она воспользоваться ими – открыть дверь. Воодушевлённая этой находкой, она вернулась к двери – осталось самое лёгкое! Но… как воспользоваться ключами? Когда Кузен уходил, своим телом он закрывал дверь, и из-за его спины она не видела, что и как он делал, чтобы её открыть! Сколько девушка ни рассматривала ключи и замки, замки и ключи, она никак не могла сообразить, как совместить их друг с другом, как с помощью ключей открыть замки, а, значит, и дверь – как получить возможность выбраться на свободу. Чувствуя, что начинает нервничать, а это совсем не помогает правильно думать, девушка решила пока забыть об этой головоломке. Она положила ключи в карман какой-то одежды, не сомневаясь, что Кузен не обращал внимания и не помнит, где именно они лежали - лишь бы подальше, и, приказав себе выбросить из головы мысли о ключах и двери, прошла на кухню. За завтраком девушка успела расспросить Кузена о заинтересовавшем её явлении – почему из двух разных окон она одинаково видела одно и то же – висящую в небе сияющую луну. Но за мутным грязным стеклом кухонного окна её ждало разочарование - мелкий серый дождик сыпался с такого - же серого невыразительного неба. И ничего особо интересного, кроме пустого колодца внутреннего двора с неожиданно чахлым деревом посредине, девушка не увидела. То же дерево, только немного под другим углом было видно из окна комнаты, в которой она ночевала. Вчера вечером Кузен сказал ей, что ему кажется, ей будет удобней спать не на диване, а в такой же, как у него отдельной комнате: «Ты сможешь закрыть дверь. Это будет только твоя комната». - Как он понял, что я нуждаюсь в своём уголке - иногда Кузен поражал её своим внутренним чутьём и вниманием по отношению к ней. И, конечно, плотно закрыв дверь, она провела более спокойную ночь. - Но, почему здесь всё видится так странно? Одни и те же вещи и так по -разному выглядят, когда смотришь на них из разных мест? - Да, мне предстоит многое узнать об особенностях зрения, многому научиться. – В закрытых пространствах, погружённых во мрак ярусов, вырабатывались совсем другие навыки. А здесь? – Вот стена дома напротив – далеко она или близко?! Как понять, оценить на глаз расстояние? Как и в прежние разы, когда она долго смотрела в окно, у девушки чуть закружилась голова. Хоть второй этаж – это не высоко, как объяснил ей Кузен, для неё это было непривычно и довольно страшно. Хорошо, что она отошла от окна, неожиданно для себя подумала девушка, - Вдруг за окнами напротив есть люди? Ведь кто-то может жить в том доме, и они, кто-то из них, увидел её? И что? Почему ты боишься? Только потому, что Кузен предупредил тебя об опасности быть замеченной кем-то? Почему он сам боится? А он боится – она чувствовала, а, значит, и знала это, - что каким-то образом узнают об её существовании, о том, что он приютил её у себя. «Это важно. Это очень важно. Не менее важно, чем истинная причина его желания помочь тебе» - как будто Дедушка разговаривал с ней, размышлял вслух. – Да, когда я это выясню, мне будет легче понять, что делать дальше, как себя вести. А пока девушка снова подошла к зеркалу. Нет, ей определённо не нравилось то, что она там видела. Никак не подходила ей эта одежда! Интересно всё - таки, что принесёт ей сегодня вечером Кузен? Какие вещи? Что бы ей хотелось носить? Какие странные мысли, никогда она о таком не думала. Неужели это потому, что сейчас она живёт в месте, где много света? Странные мысли и совершенно ненужные! – Она рассердилась на себя – О чём это она думает! Девушка прошла мимо плотно закрытых дверей. Вчера в этой комнате она не обнаружила ничего особенного, кроме пыли и паутины по углам. А сегодня ночью, она знала, там спал Кузен. Она взялась было за ручку, чтобы открыть дверь, но удержалась. Это его убежище. И без приглашения она не имеет права туда войти. Дверь в комнату, где она ночевала в свою первую ночь, была открыта. Даже в такой серый дождливый день было достаточно света, чтобы как следует рассмотреть и пыльную люстру под потолком - она вчера вечером на миг вспыхнула волшебным, преобразившим всё огнём, (эта, даже неухоженная, прекрасная люстра создавала такой диссонанс в совершенно пустой комнате, что, не понимая почему, девушка почувствовала укол острой жалости и недоумения); и диван; и несколько в беспорядке лежащих в углу книг. Не очень раздумывая – какая разница – она всё равно никогда ничего подобного не видела, девушка взяла наугад один томик. Небольшая книжка, в светлом теснённом переплёте. Что же это может быть? Осторожно, как будто прикасаясь к драгоценности, девушка открыла книгу. Всё было так, как рассказывал Дедушка: плотная бумага, красивый, с завитушками на заглавных буквах шрифт, картинки. Но строчки не шли ровно, от края до края страницы, как она ожидала; они выстроились в столбики по три-четыре – пять слов в каждой строке. Она знает – это стихи. О чём же рассказывает эта история?
Сегодня он взял два последних мешочка с её одеждой. Избавившись от них, он будет чувствовать себя гораздо спокойнее. Мужчина шёл дальней, кружной дорогой на работу. В это дождливое утро он вышел рано и у него был порядочный запас времени. В разных проходных дворах он дважды симулировал малую нужду, и, всецело уверенный, что не вызвал ничьих подозрений, шёл на работу. Теперь осталось выбросить мешочки с волосами. Для этого надо придумать что-то более надёжное. Если вонючие обноски, в конце концов, могут попасть в мусорные баки – по разным причинам (в этот раз он даже умудрился высыпать вещи из мешков, а мешки выбросить в другом месте),то волосы, к тому же такие необыкновенно прекрасные… Да, ему придётся хорошенько об этом подумать. Ноги уже привели его к Отделу – стандартному обшарпанному зданию на привычно грязной пустынной улице. Рутинная процедура входа – проверки, давшая ему дополнительное время, чтобы отвлечься от несвоевременных мыслей, переключиться, вернуться в обычное рабочее состояние, и мужчина уселся на своё привычное место в кафе. – Приятного аппетита! – Фигура начальника возникла перед ним, как будто из воздуха, - Неужели я так был поглощён едой? – Доброе утро! – Мужчина не преминул подняться, приветствуя начальство безукоризненно чётким наклоном головы. – Я вижу, тебе по вкусу здешняя еда? – Начальник не собирался менять тему, - Да, готовят у нас вкусно, - мужчина не отводил глаз от благодушного, источающего улыбки лица, пытаясь вспомнить, что было у него на тарелке, сообразить, что он ел. – Так ты советуешь? – Не унимался доброжелательный голос. – Конечно, для такого холостяка, как я, - теперь он мог опустить глаза и широким жестом обвести стол, - всё вкусно. – Я рад, - уже серьёзно, без намёка на улыбку или недоверие сказал начальник. Мужчина вновь выпрямился по стойке смирно. Утренний разговор был окончен, а он знал, как ценит начальство его военную выправку. – Мне не жалко – улыбнулся мужчина про себя вслед удаляющемуся начальнику. Или ему показалось, или тот и вправду, собирался оглянуться?! - Стой! Так дело не пойдёт! Возвращайся в свой кабинет и займись делом! Есть работа, и много. Никаких домашних забот! У тебя их нет! И не было! И не будет! Не жди, не доводи до того, что придётся это доказывать! – Мужчина с головой ушёл в работу, и совершенно не заметил, как прошёл этот долгий, заполненный всевозможными событиями рабочий день. Зуммер звонка, возвещающий работникам, что пора закругляться и идти домой, застал его на середине фразы, которую он писал своим крупным, ровным почерком. – «Очень уравновешенный, спокойный, преданный человек» - так охарактеризовал его графолог, что тоже было немаловажно для получения соответствующей должности и дальнейшего продвижения по служебной лестнице. Допишу предложение до конца, но больше задерживаться не буду, - решил мужчина. Он должен быть пунктуальным во всём. Стремление точно следовать правилам внутреннего распорядка – одно из проявлений такой рабочей дисциплины. На самом деле он очень торопился. Надо было успеть в вещевой распределитель до того, как тот закроется. А поскольку пойдёт он в распределитель, находящийся в другом районе, надо поспешить. Мужчина, как обычно, размеренно и спокойно вышел из здания. Мелкий противный дождь, начавшийся где-то ранним утром, как видно, и не собирался прекращаться. Что ж, это к лучшему – в такую погоду немного найдётся желающих посетить вещевой распределитель. Одежда - это не еда, можно и подождать. Засунув руки глубоко в карманы и подняв воротник пиджака, мужчина пошёл, вернее, побрёл, ничем не отличаясь от редких прохожих, в сторону дома. По дороге он свернул в проходной двор и так из двора во двор, стараясь как можно меньше пересекать широкие улицы, он добрался до вещевого распределителя. Как и предполагал, здесь не было посетителей. – Мы закрываемся, - донёсся до него недовольный голос из глубины стеллажей и полок. – Я на минуточку. Спасибо большое, - Трудно было узнать мужчину в этом приземистом, заискивающем человечке, - мне бы только брючки и рубашечку для мальчика. Да ещё ботиночки бы. – Работница, не очень вслушиваясь, протянула руку – Талоны! – Бумажки, оказавшиеся в её быстро сжавшейся ладони, заставили женщину вскинуть глаза на посетителя. Я... здесь проблема. Я потерял талоны, - Ишь, врёт, гад. Небось, пропил где-то, - а жена, сами понимаете.. Мальчику не в чем идти в школу... Посетитель нёс какую-то ерунду, пряча глаза и потея. Женщина с презрением смотрела на это ничтожество – Вот и мой, тоже где - то... Ах! - Что нужно - то? – С каким удовольствием она бы кинула ему в физиономию эти бумажки! Но она знала, что никогда этого не сделает. Ей нужны эти деньги! И ещё, если камера зафиксирует это, то никто ей не поверит, что она это делает первый раз. И... прости - прощай, работа. Хорошо, если только работа. А он, видать, не совсем дурак, ни разу не сказал ничего этакого. Так что нужно-то? – Сколько мальчишке? – Лет пятнадцать, шестнадцать. Он такой худенький – Работница принесла пару брюк и две рубашки, шлёпнула на прилавок башмаки - большие для неё. Но обменять их придётся в другом месте. Мужчина продолжал умильно смотреть, выжидая. Нехотя – он, зараза, знает, что почём, - она принесла пару белья и носки. Теперь всё – комплект! – Выражение лица подтверждало сказанное спокойным, чуть озлобленным голосом. Ничего, голубушка, ты получила достаточно - подумал мужчина, а вслух, вздохнув, сказал: «Спасибо. Надеюсь, жена не будет меня ругать...» - Не будет, не будет. Всё, как положено, - выпроваживала нудного посетителя работница. Прекрасно, отойдя на достаточное расстояние от вещевого распределителя, мужчина расправил плечи, привычно вскинул голову. Он знал, что главное – внешнее впечатление. И встреть его сейчас на улице та же работница (он вспомнил мельком, исподлобья равнодушный взгляд усталой женщины), она не узнает его. Что ж, можно сказать, что поставленные на сегодня задачи он выполнил. Завтра в другом вещевом пункте он обменяет обувь. В болтаю-щемся у него в руке мешке именно ботинки занимали основное место. А вот куда девать волосы? Он совсем недалеко от дома, а решения так и нет. Дома ему будет некогда об этом думать. Интересно, а чем целый день была занята Дарья?
А Дарья – читала. Сначала устроившись на диване – никогда и нигде она так удобно не сидела, девушка буквально глотала страницу за страницей странного текста. Прочитав, пролистав книжку почти до половины, вдруг осознала, что, собственно, ничего не поняла из того, что прочла, что написано здесь, о чём между собой говорили и спорили разные люди. Единственное, что она отметила с удовлетворением – Кузен её не обманул – у каждого человека было своё имя, и оно вовсе не обозначало его положение в семье. В остальном же… Может быть, дочитать до конца? Или взять другую книгу?! А если и с другой случится то же самое?! Нет. Нет, надо попытаться понять не слова, нет – почувствовать, что там происходит между этими людьми. А происходит что-то очень непростое и нехорошее. Это ей уже удалось понять. Но почему, как? И, главное, зачем?! Когда на ярусах одна фэмили стремилась выжить другую, когда Косой и его приспешники отбирали все у более слабых, она понимала, почему это происходит – ни у кого ничего не было, а все хотели выжить. Здесь же, это было ясно из случайных, то там, то здесь разбросанных слов – было всё: и вода, и свет, и еда. А люди всё равно враждовали. Это очень некрасивая, страшная история, совсем непохожая на ту, что написала её пра-пра-бабушка. Но надо дочитать до конца. Возможно, всё еще изменится, исправится, - уговаривала себя девушка, в глубине души понимая, что оттуда, куда зашли герои этой истории, выбраться невозможно. Стемнело. Даже она, привыкшая к темноте, с трудом разбирала буквы и строки. Но дочитать было необходимо. Девушка подошла к одному из окон, устроилась так, чтобы свет из него падал на страницы книги. Хоть солнце ни на миг не появилось сегодня на сыплющем мелкий дождик небе – сколько воды пропадает – здесь, у окна было ещё достаточно светло. И торопясь, и боясь прочесть предугадываемую развязку, она продолжила чтение. … Непривычный для слуха шум бури... Странные на вид, но такие знакомые своей сущностью женщины… Запахи тревоги, страха, сомнений, боли и снова – страха, страха... Снедающие людей сомнения и разочарования... Высокие, долженствующие быть светлыми помещения, погружённые во мрак людских поступков… Через непрерывные разговоры людей она не смогла запомнить их имена, но различала каждого из них и не только по одежде – её было здесь достаточно – люди переодевались, меняли её – она вошла в этот незнакомый мир. Чем же он так незнаком? Вот эта красивая женщина – девушка и не подозревала, что существуют такие наряды – платья. Хотелось потрогать, вдохнуть запах этих прекрасных материй. Она уже почти коснулась так притягивающей её мягко – матовой, расшитой удивительными цветами ткани, но запах! Струящийся от женщины, так не соответствующий её улыбкам запах ненависти, страха, предательства!! О! девушка отпрянула, отдёрнула чуть было не обожжённую руку. Как это ужасно! Эти люди – они убивают! Убивают друг друга!! Обманывают друзей!? Неужели есть что-то сильнее дружбы?!! Забившись в самый тёмный уголок и без того мрачных зал, спрятавшись за завесом висящего в воздухе напряжения и страха серых, безрадостных, лишённых надежды дней, девушка, с трудом заставив себя не закричать и не вмешаться в происходящее, наблюдала за тем, как друг предаёт друга, как плетётся сеть подлого обмана, как убивают невинного ребёнка. На её глазах свершилось злодейство! И это было не только физическое злодейство. Здесь разбивались, попирались душевные, моральные устои, предавались самые изначальные человеческие принципы. Слабые, неустойчивые души получали пример того, что можно... Можно в угоду себе, своим сиюминутным желаниям вершить зло. А расплата? Возмездие? Они тоже были. Но какими же незначительными, неважными оказались смерти этих двух несчастных, затеявших всё это людей, на фоне того зла, которое они причинили, тех чёрных мыслей и желаний, которым они открыли путь, содеянным... Слёзы текли из широко раскрытых невидящих, устремлённых в трагические события, глаз девушки. Душа корчилась от невыносимых, неожиданно свалившихся на неё сомнений. – Что же это такое? Как могло это случиться? – Ей трудно было понять. Да и не могла она сейчас спокойно анализировать, что там происходило, о чём ей рассказали, свидетелем чего она была. Просто тихо плакала, чувствуя зло, свою беспомощность, свою слабость и неумение противостоять этому.
В слякоти и зябкости вечера мужчина подходил к дому. Привычно вскинул глаза – его окна, как обычно, как, впрочем, и почти все окна в этом притаившемся городе, темны. А чего он ожидал? Конечно, она не такая дурочка, чтобы до его прихода зажигать свет. Она! – Так долго сдерживаемое, бешено застучало сердце. Мужчина на одном дыхании взлетел по лестнице, стараясь сдержать неожиданную дрожь рук, справился с замками… Дарья! – Плотно прикрыв входную дверь, позвал, ожидая услышать привычное – только вчера в первый раз это прозвучало! – Я здесь! Но тёмная квартира молчала. Зажёг свет, шагнул в мрачно освещенную двумя слепыми от непрерывного дождя окнами, комнату. Не сразу заметил, разглядел скорчившуюся у стены фигуру. – Дарья! – Дотронулся, нет, только осторожно приблизил руку к топорщащемуся ёжику волос. В своём холоде - о, каком жутком холоде безнадёжности! - она почувствовала его тепло, уловила зовущую её нежность и тревогу. – Ты вернулся, - не открывая глаз, протянула холодную руку, как за неожиданную помощь ухватилась за его крепкое плечо, поднялась, всё ещё далёкая, но возвращающаяся - возвращающаяся из ужаса чужой истории. - Она возвращается ко мне, - по-своему понял зарождающуюся улыбку на незрячем лице девушки мужчина. Глухой стук – книжка упала на пол – поставил точку – отделил сиюминутную реальность от реальности вымысла. Девушка окончательно вернулась, открыла глаза – Ты вернулся, - отпустила плечо мужчины, отступила на удобное для себя расстояние. Теперь её голос звучал привычно спокойно, приветливо. – Да, добрый вечер. – Облегчение, любовь, жалость – как определить, назвать, захлестнувшую мужчину волну нежности? - Чего бы он не отдал, чтобы всегда чувствовать её руку на своём плече, - Как ты? – Мужчина поставил лампу, только сейчас сообразив, что так и не выпустил её из рук, обратил внимание на случайно раскрывшуюся книжку, - Ты это читала?! – ему не удалось скрыть смешанное с изумлением удивление. – Да, - девушка хорошо чувствовала все оттенки его интонаций, - ты не говорил, что я не могу этого делать. – Нет, конечно, что ты! - ??? - Просто… ты прочла это?? - Он поднял, оказавшийся совсем небольшим в его ладонях, томик. – И... ты всё поняла?? – мужчина постарался, чтобы доза удивления в его голосе не задела, не оскорбила девушку. – Нет, - он готов был вздохнуть с облегчением, - Нет, я не понимаю, зачем это написали!! - ??? - Там люди ещё хуже Косого и фэмили. Они делают ужасные вещи просто так!! ??? – У них есть еда и одежда, есть место, где спать... есть много чего... – Девушка смотрела на него, ожидая ответа, не скрывая своего недоумения и боли. Как и что мог он ей объяснить? Прежде всего, ему самому надо было чуть прийти в себя. Мужчина смотрел на стоящее перед ним хрупкое существо. Эту девушку он считал отсталой и неразвитой?! Хотел её изучать? Как объяснить ей, что он сам с трудом заставил себя когда-то прочесть эту пьесу, что у него не поднялась рука использовать для обогрева – сжечь эти чудом уцелевшие, случайно доставшиеся ему, как и все, что были в бесхозной квартире (он не пытался узнать, что сталось с её хозяевами) вещи. И, не найдя в этой фабуле, в действиях героев ничего для себя полезного, ничего из ряда вон выходящего, ничего нового – ему случалось и не такое видеть - он просто вернул эту книжку на её место – в тёмный угол. Как может он признаться этим широко распахнутым, верящим ему, надеющимся на него глазам, что никогда не думал о том, о чём она спрашивает, и не только словами?? Но, нельзя тянуть с ответом, Иначе она может бог знает что подумать... Видишь ли, - мужчина захлопнул книгу, - ты голодна? Может быть, с начала поужинаем? – Ему нужно было время – сообразить, что и как ответить. – Нет, я не голодна. Я не могу даже думать о еде. – Хорошо, - Мужчина вздохнул, - Это всё – неправда. - ??? – Это пьеса – то, что играли в театре. Дедушка ведь рассказывал тебе о театре? – Как вовремя он вспомнил о её Дедушке! Может быть, ему удастся сменить тему – отвлечь её? – Да, я знаю, что такое театр. Но зачем придумывать такие ужасные, такие невсамоделешные истории? – Ему не удалось отвлечь её. – Автор хотел показать, что злодейство – это нехорошо, - он и сам не был уверен в том, что пытался ей объяснить.- Не понимаю! – Люди приходили в театр, смотрели, слушали и начинали думать о том, что хорошо, что – плохо.
– Да? Так было? – Примерно так, я думаю. - ?? – Ведь при мне театров уже не было. Девушка задумалась. – Но всё равно, как ты думаешь, я не понимаю, ведь это неправильно! - ??? – Эта чёрная история – она только загрязняет нас. Мне плохо, как будто никогда и не мылась. - Мужчина вздрогнул – сияющая белизна её изгибающегося в восторге под потоком воды тела... Погружённая в свои невесёлые размышления, такая чуткая ко всем его мыслям и чувствам, в этот раз она ничего не заметила. – Нет, люди не становились лучше, добрей от таких историй. Мне было очень больно, когда я была там – Он постарался не обратить внимания на это «когда я была там». - Я чувствовала себя такой… бессильной - Мужчина с ужасом начинал невольно – он очень не хотел, сопротивлялся этому – понимать, о чём она говорит. – А это меня унижает. - Дольше отмалчиваться было невозможно. – Я должен подумать о том, что ты сказала. - ?? Не удивляйся, у меня никогда не было времени, чтобы спокойно подумать о прочитанном. - ?? – Теперь ты начинаешь понимать, что жизнь здесь отличается от той жизни, которая была у тебя раньше. У человека меньше возможностей побыть одному, делать то, что ему хочется. Вот и сегодня вечером, вместо того, чтобы сразу идти домой, я должен был найти для тебя новую одежду. - Все - таки она ещё ребёнок! Ребёнок и женщина! Ему удалось отвлечь её от грустных размышлений! - Светлые глаза вспыхнули любопытством. Затаив дыхание, (будто я фокусник – подумал мужчина), она следила, как он достаёт из мешка вещи. Вместо ожидаемой им радости на её лице отразилось разочарование. – Это хорошая одежда. Она новая, подойдёт тебе по размеру. – Он не понял, почему Дарья недовольна. – Да, да, спасибо! Это очень хорошо. Можно, я переоденусь? - Девушка быстро справилась с разочарованием. – Надо быть благодарной. Наверное, не так просто было принести такие хорошие вещи. – Она начала расстёгивать пуговки рубашки.. – Переоденься, лучше в комнате, где зеркало. - Голос Кузена напомнил ей о его странной реакции на её обнажённое тело, - А я пока приготовлю нам ужин. - Застыдившись сама не понимая чего, девушка поспешила в комнату, где провела ночь. Из тусклого, в пятнах зеркала на неё смотрел щуплый подросток. Всё хорошо, - вздохнула она. Не объяснишь же, что подспудно она мечтала, ждала другую одежду. Ту, в которую, она смутно помнит, была одета мама, или те прекрасные платья, которые были у той несчастной женщины из ужасной истории – пьесы. На миг захотелось поверить Кузену, что это просто выдумка – пьеса. Но как принять то, что люди выдумывали такие вещи просто, чтобы развлечься, занять время других людей?! Он наверняка не хочет ей рассказать всего, жалеет... Какой, несмотря на... она не знала, как разобраться в интуитивном недоверии – он хороший человек – Кузен! Ей повезло. Надо поблагодарить его! - Девушка ещё раз оглядела себя в зеркале. – Мало ли чего ей хотелось! Конечно, всё прекрасно! – Несколько раз, репетируя, улыбнулась. Вот так – эта улыбка! Она выбрала правильно – навстречу её сияющему личику и хмурое лицо мужчины посветлело в улыбке. – Тебе нравится? Трудно выбирать за глаза. – Да, очень! Спасибо большое! У меня никогда не было такой одежды! – И девушка не кривила душой – никогда, может быть, кроме раннего детства, не было у неё своей, новой одежды. Всегда надо было что-то искать, приспосабливать чужие, неудобные вещи. А тут! – Посмотри! – она несколько раз прошлась пред ним, плавно поводя плечами и важно поворачиваясь, поднимая то одну, то другую руку. – Прекрасно! - Она была довольна произведённым эффектом. – Только вот ботинки – мужчина, совсем по – другому оценивая её внешний вид, постарался сосредоточиться на чём – то конкретном: «Дай посмотреть твою ногу. Завтра я хочу поменять эту пару. Найти для тебя подходящий размер». Девушка, ловко удерживая равновесие, подтянув штанину, вытянула свою узкую ступню. Опустившись перед ней на колено, мужчина приложил ботинок к изящной ножке. - Как Золушка! – внезапная мысль смутила обоих. И, потеряв равновесие, девушка упала, задев мужчину и увлекая его вслед за собой на пол. Это неожиданное происшествие развеселило их и разрядило ставшую вдруг напряжённой ситуацию. Отсмеявшись, они поднялись. – Что ж, я теперь знаю, какой размер обуви искать для тебя. Завтра займусь. А теперь – ужинать! Не верю, что ты не голодна! - Она и вправду не хотела есть. То, что было съедено ею за завтраком, она никогда не съедала и за несколько дней. Но Кузена так радовало, когда она ела и хвалила принесённую им еду... Может быть, здесь, наверху, и легче добывать пропитание, но она должна относиться с уважением ко всему, что он для неё делает. – Очень, очень вкусно. Спасибо! А ты? – Она заметила, что Кузен ничего не ест. – Ты же знаешь, что меня кормят на работе – это была почти стопроцентная правда. Я знаю, что ты не любишь кушать одна, и сижу с тобой – просто за компанию. – Раз так, то я уже наелась. Честно, я не голодна. Спасибо. Что завтра? – Девушка не хотела первая спрашивать, но чувствовала, что он не начнёт разговор об этом. Мужчина складывал почти нетронутую еду и в этот момент стоял к ней спиной. – Завтра ты начнёшь искать мою маму? - Хорошо, что можно не думать о выражении лица – Завтра я должен - мы же договорились - найти тебе подходящую обувь. – Как объяснить ей, что есть дела гораздо более важные – куда, например, девать её волосы, чем поиск её мамы... Девушка подошла к нему, обошла, встала прямо перед ним, заглянула в лицо – Ты НЕ хочешь их искать? - Да нет, пойми же, один день ничего не решает. А вот одеть тебя – важно. Ты же не сможешь ходить по улицам босая?! Сама подумай. Как ты сможешь помочь своей маме, как я смогу помочь ей, если тебя остановят Следящие за порядком? – Приходилось согласиться. Из окна были хорошо видны регулярно появляющиеся фигуры в тяжёлой тёмной одежде. Они шли размеренно, не очень медленно, но и не быстро – всем своим видом внушая что-то совершенно неприятное, унизительное. Они вызывали беспокойство, страх и, да, да – чувство беззащитности и унижения. Не зря же Кузен так старался не попадаться им на глаза, когда вёл её к себе домой! – Да, ты прав. Спокойной ночи. – Спокойной ночи, Дарья. Постарайся не думать ни о чём плохом. Пусть тебе приснятся только хорошие сны.
*
Мужчина долго не мог заснуть. И дело было не в том, что ворочался с боку на бок, практически на голом полу – свой единственный матрас, подушку и одеяло - больше постельных принадлежностей неженатым не полагалось - он ещё вчера отдал Дарье. Было не привыкать засыпать и спать в любом месте, в любых условиях – невольно вспомнилась казарменная молодость в Отрядах порядка. Нет, заснуть ему не давали мысли о Дарье! Его переполняло восхищение, изумление и... боязнь! Эта юная девушка! Неопытная, чистая, прозрачно – хрустально честная! Как она всё понимает, чувствует. Как искренне реагирует! И он мог подумать, что она ниже его?! Что её интеллект не развит?! Как он мог предполагать, что сможет изучать, направлять её?? Как же такой человек сможет жить здесь, в этом мире?! Что же ему делать с ней?! Если по какой-то случайности, по нелепой, непредсказуемой случайности о ней узнают? Ведь он не сможет её прятать вечно! Что сделают с ним? Это не важно! Что сделают с ней!! Никогда не испытанное чувство страха (за кого-то другого – не за себя! и от этого ещё более сильное и мучительное) сжало сердце, холодным, противным потом покрыло всё тело. Мужчина встал, прошёлся по комнате, вышел в коридор, прислушался у затворенной двери её комнаты – за ней стояла спокойная тишина, прошёл на кухню, выпил воды, вылил остатки себе на голову. Он – бессилен, беспомощен защитить её!! Надо быть честным с самим собой. Иначе он, ОНИ проиграют! Не для того он спасал её, чтобы своей бездеятельностью, безынициативностью отдать в руки… Нет! Он не может этого допустить! И не допустит! – Вернулся в комнату, заметался из угла в угол – Что же придумать? Свет полной луны притянул к окну. Что спросила вчера Дарья? – «Почему из разных окон видно одно и то же?» - Да, именно это! Луне всё равно, откуда мы смотрим на неё – отсюда или из другого места. Но нам это не всё равно! Конечно! Они не должны здесь оставаться! Это самый правильный, самый верный вариант. Вот то, что он искал! Им надо скрыться. «Им»? Почему «им»? Кто сказал, что он должен бросить свою прекрасно налаженную, спокойную, обеспеченную жизнь? Ведь ему одному никакая опасность не грозит. Надо найти только способ убрать Дарью отсюда, найти ей надёжное пристанище. Нет – нет... Отпустить её одну? Снова обречь на одиночество!? Как она выживет? Как приживётся в этом враждёбном ей мире?! Нет, надо признаться себе - ОН не сможет, просто не сможет жить без неё. Не зная, где она, что с ней, не охраняя, не защищая её. Как, когда это случилось? Можно ли это проанализировать? Какая разница?! Решено – завтра он попросит об отпуске. Начальство давно предлагало отдохнуть – он несколько (сколько?) лет не был в отпуске. Сейчас нет ничего неотложного. Значит, если завтра поговорить с начальством, то через день-два можно вполне официально не выйти на работу. Но куда и как они отправятся? Если он не вернётся из отпуска, то искать его, прежде всего, вроде бы должны на его родине. Стоп!! Здесь, главное, не перемудрить! Завтра – во - первых – договориться об отпуске и поменять башмаки для Дарьи. Воспоминание о прикосновении её лёгкой ступни к его ладони вновь пронзило его сладкой болью. Всё, успокоиться и спать, - приказал он себе.
Не переставая размышлять одновременно о разных вещах, девушка сняла с себя одежду. Первый раз в жизни у неё была своя одежда. Своя! Никаких чужих запахов, никаких чужих воспоминаний! «Твой запах – это ты, твоя сущность, твоя индивидуальность, твоя территория, - учила Пици. Не позволяй чужим запахам властвовать над тобой. Сохраняй свой запах – свою независимость». И теперь – эти брюки, рубашка, штанишки, маечка - они её, только её! Лёгкий отпечаток сделавших их рук, да чуть заметный намёк на тех, через кого они прошли по дороге к ней. И всё! Девушка внимательно, чтобы ещё лучше сосредоточиться – закрыла глаза, обнюхала каждую часть одежды. Никогда ещё она не чувствовала свой чистый запах, без примеси вторжения посторонних. - Да, этот мужчина – Кузен очень добр ко мне. Но всё равно, что-то мешает ей до конца поверить ему. Не чувствует она искренности, полной правдивости в его отношении к ней. Не может понять, что скрывается за его вниманием и заботой. А раз не может понять, то и не может всецело довериться. Его уклончивое нежелание начать поиски мамы и братика очень не нравится ей. Его объяснения ничего не объясняют. Она подождёт ещё день. Если завтра вечером она окончательно поймёт, что он не хочет ей помочь, то что бы он ни говорил, как бы ни уговаривал, что необходимо подождать, послезавтра утром она сама отправится на их поиски. Немного успокоив себя этим решением, девушка уснула.
– Это место – спокойно раскинувшаяся водная гладь, искорёженная бурей сосна над крутым обрывом, прекрасно знакомо ей. Там, внизу, у самой кромки моря (сейчас на этих камнях расположились три уродливые, чем-то похожие на Чувырлу, подобия женщин) встречались Мег и Крисс. Но кто это? Там – около сосны? Мег … и та женщина – Леди из пьесы! Интересно, что они тут делают, о чём говорят? Что может быть между ними общего? - Картинка приблизилась, стала объёмнее, яснее. Она, как будто невидимая, стоит рядом, совсем близко к этим женщинам. Теперь прекрасно видно, какое, в обрамлении задорных кудряшек, у Мег милое, усыпанное веснушками, открытое лицо. Да и Леди выглядит совсем по – другому – не так, как в тёмных, закопчённых покоях своего замка. Она гораздо моложе, чем казалась – ровесница Мег, а, может быть, даже и младше. Но её красивое, очень красивое лицо, портит надменное выражение прекрасных глаз и презрительная складка в уголке как будто требующего поцелуев рта. Мег, не скрывая обескураженного недоумения, смотрит на Леди и даже не пытается вставить словечко в беспорядочную, горячечную речь последней. – Как перед богом клянусь, что раскаиваюсь в содеянном! Неужели ты мне не веришь! Это получилось не по злому умыслу! Он - мой супруг должен был стать королём! Всё, всё было за это! Он самый достойный и самый лучший! Мы только исполнили волю богов. О! Почему никто не хочет поверить мне? И ты, в моём имени содержится твоё, а в твоём – часть моего! – ты тоже не веришь мне?? – Леди простёрла к Мег прекрасные руки, в одной из которых был крепко зажат кинжал со следами засохшей крови. Девушка внутренне ахнула, удивляясь мужеству и выдержке Мег – та даже и не пошевельнулась, как будто не заметив направ-ленного в её сторону заржавленного, изъеденного временем лезвия. – Почему же, я знаю Вашу историю, миледи - голос звучал мягко, успокаивающе. – Ну, ну – устремилась к хрупкой фигурке одетая в пышный наряд женщина, - откуда? Кто рассказал тебе? - Многие знают об этой трагедии. Так вышло. И, мне придётся это сказать, все осуждают Вас. - Да, я знаю. Но прощение... Неужели за столько лет я не заслужила прощения?? - «не заслужила, не заслужила» - Насмешливым эхом отозвались из-под скалы подобия женщин. Леди отмахнулась от них: «Замолчите, вы – виновницы нашего несчастья. Всё из-за вас! Ненавижу!!» – Леди, - Мег на минуту удалось привлечь внимание женщины, - не знаю, зачем Вы призвали меня. Мы по-разному смотрим на случившееся, по – разному оцениваем его. Чем, в чём я могу быть Вам полезной? Мне бы хотелось уйти. - Нет, нет, подожди, останься, заклинаю. – Лихорадочный блеск глаз осветил возбуждённое лицо. Куда делись надменность и презрительная гримаса? – Если хотя бы один человек – ты, например, сумеет поверить в моё раскаяние, мне будет даровано успокоение. О, поверь в мою искренность! Милосердие! Я взываю к милосердию! – Сколько мольбы, боли в её словах, в этих руках, глазах, губах! Девушка вся напряглась – Что же ответит Мег? – Я не могу! Не знаю! Я не могу это решить... А-а-а!! – чей это голос, похожий на стон или плач? - Это плачет она сама, разбитая, опустошённая предчувствием предстоящего выбора, предстоящей борьбы. Девушка проснулась, боясь пошевелиться, пытаясь понять, где она, что с ней, где кончаются границы этого странного сна. Огромная луна серебрила воздух в пустой комнате. Где-то в глубине квартиры тоже не спали – она слышала шаги и лёгкое поскрипывание пола – это Кузен бессонно ходил по своей комнате. Ей было холодно. Будто она и впрямь была там, стояла на крутом утёсе, вздрагивая под порывами злого, хлещущего ветра. В её прошлой жизни, там внизу, ей никогда не снились сны. И теперь – она не знала, как понимать то, что она видела, как реагировать. Тот первый сон, в котором она, невидимая для самой себя, разговаривала с Макаром, был странным, не очень понятным. Но он и не был страшным! Всё, что угодно – забота, любопытство, поддержка, надежда, удивление – но не страх, не леденящие душу одиночество и отчаяние навеял тот сон. Сейчас же она снова почувствовала себя несчастным, бессильным созданием – что, как делать с собой, со своей жизнью? Для чего всё это?! – Девушка укуталась в одеяло, крепко обняла себя за плечи. – Так нельзя! Что сказал бы Дедушка, как отреагировала бы Пици, увидев её такой, услышав её жалобы? - Да, ужас! Вспыхнувшее при упоминании о близких чувство стыда было так сильно, что ей мгновенно стало жарко. Прочь, одеяло! Прочь, дурные мысли! Прочь, чувства, мешающие прочно стоять на ногах, уносящие силы и уверенность, мешающие жить и бороться! - Она встала, несколько раз быстро, энергично, почти бегом прошлась по комнате. И чуть не расхохоталась – там ходит, не в состоянии заснуть, решая что-то важное, Кузен, здесь она – прогуливается в ускользающем перламутровом свете – луна уже не заглядывала в комнату. Девушка попыталась набрать в пригоршню тускнеющий воздух – интересно, чем отличается светлый воздух от затаившегося в тёмном углу комнаты? Чтобы это лучше почувствовать, она даже крепко зажмурилась. – Нет, ничего она не поняла, никакой разницы не ощутила. Почему же она думала, что должна быть разница? - Вот видишь, - сказала она себе, уже почти совсем успокоясь, - Ты не знаешь и не понимаешь многих вещей – и от этого ты не становишься ни хуже, ни лучше. Ты остаёшься сама собой. И то, что ты должна, то, что решила для себя, что ты должна сделать – ты обязательно сделаешь. – Я правильно думаю. Они были бы довольны мной. – На пороге спокойного сна, несущего отдых, восстанавливающего силы, ей улыбались Дедушка и Пици.
- Дарья! – Он только подошёл к двери, только – только осторожно прикоснулся к ней костяшками пальцев, а девушка, даже из глубины сна – так была силён приобретённый под угрозой непреходящей опасности рефлекс - уже почувствовала его приближение и поняла, что это Кузен. – Доброе утро! – мужчину встретило улыбающееся, открытое лицо. – Ещё очень рано. Если хочешь – поспи! - Нет, - её улыбка осветила пасмурное, не предвещающее ничего хорошего, радостного, утро. – Я встаю! – Он быстро ретировался – Не хватало, чтобы Дарья снова попросила его выйти! Мужчина усмехнулся, удивляясь самому себе – незнакомые, совершенно новые для него чувства заставляли бешено стучать сердце, переживать неожиданную - в этот мутный рассвет - радость, а, главное, и это было очень опасно – отвлекали, мешали думать о насущных, важных вещах. Он заварил чай, приготовил несколько бутербродов, не уставая, не прекращая прислушиваться к тому, что делала девушка. Вот упали последние капли воды, летящие, почти бесшумные шаги – мужчина уже научился их слышать, и, излучая сияющую энергию молодости, в кухню вошла Дарья. Резкий взмах головы – так делают, отряхиваясь, собаки, и капли воды полетели с невысушенного ёжика волос, образуя в свете зажжённой лампы сверкающий радужный нимб. Мрачное, тяжёлое настроение – результат такого же мрачного, тяжёлого утра, какого – то еле уловимого предчувствия беды и опасности мгновенно исчезло, растворившись в этом искрящемся, переливающемся мгновении. Девушка быстрым, внимательным взглядом оглядела стол - Только не говори, что ты уже позавтракал. – Мужчина молча развёл руками – мол, почему ты не хочешь мне поверить? – В то, что я поверила вчера – сегодня я не поверю! - О чём она говорит? О завтраке? – Он поспешно отвёл глаза: «Я не обманывал тебя ни вчера, не собираюсь обманывать и сегодня. Вот твоя чашка. Тебе ведь она нравится? А вот – моя кружка. Ну, что?» Она всё ещё сомневалась – Бери же. Я уже заканчиваю – Мужчина демонстративно надкусил бутерброд. – Приятного аппетита. Осторожно, чай горячий. – Девушка чуть смутилась, вспомнив своё первое чаепитие. – Сегодня я должен поменять твои ботинки, - он заговорил первым, пока она жуёт, наслаждаясь вкусом влажного, клейкого хлеба и дрянной колбасы, - это очень, чрезвычайно важно, ты и сама это понимаешь, - мужчина кивнул в сторону серого, враждебного окна – направить её мысли в нужную ему сторону. – Есть ещё несколько неотложных дел. А завтра, я, очень надеюсь, нет, я уверен, мы начнём поиски. Начнём вместе. Хорошо? Он заглянул в глаза девушки, ища в них понимание, ответную улыбку. Она не ела – внимательно слушала, нет, вслушивалась в то, что он говорил, глядя на него спокойными глазами. И если мужчина искал в них хотя бы искру понимания, то не нашёл абсолютно ничего в завораживающе прямом взгляде этих бесконечных глаз. – Да, конечно, - её голос, улыбка совершенно не совп
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
