6. Встречи.
Кира что-то недоговаривает. Интересно насколько велико это «что-то». Она так подробно и без особенных вопросов со стороны Вари, с удовольствием (прав Никита – мазохистка чистой воды!) расписывает все, что было до отъезда вместе с родителями Андрея в Лондон, а потом вдруг словно спотыкается и начинает говорить, слишком тщательно взвешивая каждое слово.
– Никто не знает, что произошло в ту неделю. Никто. Когда я вернулась из Лондона, Андрей уже был в больнице. Мало того… – Она достает из сумки пачку сигарет. Варю это немного удивляет – почему-то ей не представить Воропаеву с сигаретой. – Так вот. – Кира не затягивается, набирая в рот дым, тут же выпускает его. Курить она не умеет и не понятно, зачем вообще берет в руки сигарету, разве только для заполнения пауз, возникающих слишком часто.
– Так вот, – начинает Кира снова, – меня к нему не пустили. Сказали, слишком сильный стресс, нельзя беспокоить, нужен покой… Слабым утешением было, что не пустили не только меня. Того же Малиновского точно так же оставили за дверью…
Из предыдущего рассказа и со слов Никиты Варя знает, кто такой Малиновский и какую роль он играл в этом захватывающем действе: верный друг Андрея, единственный друг, идейный вдохновитель по соблазнению Пушкаревой, автор того самого письма, найденного сначала Катей, а потом Кирой.
– Даже Малиновского? – переспрашивает Варя, мысленно делая себе пометку найти Романа… Романа…
– Роман Дмитриевич, – с сарказмом говорит Кира, - очень сильно был удивлен. Правда… как я сейчас понимаю, не только меня Андрей избегал, пока… бегал за этой. Друг ему тоже стал не нужен. Я до сих пор не понимаю – что на Андрея нашло? Что за помешательство?
– Он вам в больнице тогда так и сказал, что он не любит Катю?
– Он сказал, что… то, что он чувствует – страшнее любви. А потом у меня не было случая уточнить, что он имел виду. А потом… потом у меня не было возможности с ним поговорить вообще. Катя передала мне записку от него. Катя! Такого унижения я не ожидала. Даже если бы он захотел, то не смог бы обидеть меня сильнее. Несколько строчек всего, даже почерк можно было узнать с трудом. Там было, что-то вроде: Кира! Ты сама понимаешь, наша свадьба невозможна. Не мучь себя. Найди себе хорошего… – Кира сглатывает и давит в пепельнице окурок, – человека. Будь счастлива! Глупость и… дешевка, а не записка! «Найди себе»! Будто жених это гриб, который можно найти под листьями… Все, я не могу больше об этом говорить, у меня масса других дел. – Кира вскакивает, Варя смотрит на часы: все же нагоняй она получит, и если час назад можно было рассчитывать на дежурную выволочку, то теперь шефиня оторвется на своей нерадивой сотруднице по полной.
– Вы мне не все рассказали…
– Я вам и так сказала больше, чем нужно, – холодно замечает Кира. – Больше я ничего не знаю.
– Так от меня вы хотите…
– Я хочу знать, что произошло тогда, в ту неделю, пока мы были в Лондоне. Я хочу знать, – она сжимает полупустую сигаретную пачку, – счастливо ли живут Ждановы...
Вопрос «Зачем вам это?» Варя задает пустому месту, так стремительно уходит Кира. На столе остается лежать ее визитка: серебристая, с золотыми вензелями букв: Кира Юрьевна Воропаева, коммерческий директор, «Макротекстиль»…
***
Пока Варя шагает к барной стойке, Никита смотрит на нее чуть насмешливо, словно говоря, «Ну что, обломилась тебе информация?» Варя возвращает ему не менее ехидную улыбку. Никита в ответ делает изумленное лицо, Варя начинает смеяться. Все же он милый, этот Минаев, и красивый, а уж любовник какой… Видимо, все эти мысли написаны у нее на лице. Никита начинает улыбаться как-то по-другому, и от его взгляда, от его улыбки приятно покалывает кожу…
– Вижу, все у тебя получилось? Не терпится узнать подробности. Подожди меня две минуты, котеночек, – он целует ее уголок рта, – сейчас подпишу кое-какие документы, и я полностью к твоим услугам. Хочешь, пойдем вместе ко мне в кабинет?
– О, нет, тогда твои минуточки превратятся в часы, а я сегодня и так выпала из графика, из всех графиков, просто катастрофа!
– На работе влетело?
– Не без этого.
– Ну подожди, хорошо? Вить, сделай за счет заведения девушке… Ты что будешь?
– Мохито, – отвечает Варя и смотрит за реакцией Никиты.
– Мохито. Все, две минутки, – он целует ее, прикусывая нижнюю губу.
Варя остается наедине с коктейлем. На самом деле – она терпеть не может это сладковато-горькое пойло, и этот заказ – чистой воды ребячество. Зачем ей надо было проверять таким смешным образом Никиту? Знал ли он вкусы бывшей жены? Они могли измениться. Да даже если знал и помнит до сих пор… Глупо ревновать его в любом случае, хотя бы потому, что помимо Вари и Киры в Москве огромное количество молодых, красивых, успешных и относительно свободных девиц, и ничто не помешает Никите обратить свое внимание на одну из них. Вон, хоть на ту блондинку за столиком у окна…
Никита возвращается быстро – лед в стакане еще не начал таять.
– А вот и я. Пойдем, зайчоночек…
– Ты помнишь, как меня зовут? – Варя не торопится вложить в протянутую ладонь свою руку.
– Да, котеночек.
– Тогда хватит с меня этой фауны! Называй меня по имени.
– Хорошо, Варвара. – Никита стаскивает ее за локоть с высокого барного стула и ведет за собой к выходу. Варя пыхтит и ругается себе под нос, но, черт возьми, ей приятно! Приятно, что он вот так по собственнически ведет себя с ней, что он быстро закончил все дела и не заставил её ждать, что он…
«Ты становишься до приторности романтичной, Варвара, – пеняет себя Варя. – И это – влияние истории Ждановых! Еще не хватало влюбиться в Никиту! Мало тебе забот и хлопот, мало! Статьи по страховщикам даже в зачатке нет, а ты…»
– Что ты там ворчишь? – на улице Никита обнимает ее за плечи. – Мне не терпится узнать, как ты пообщалась с Кирой.
– Во-первых, Кира была явно разочарована тем, что вместо тебя пришла я, – начинает Варя и искоса посматривает на Никиту. Тот щурится довольно и молчит. – Во-вторых, она психанула, стоило мне только заговорить о Зималетто, и сбежала, а я осталась пить кофе. В-третьих… она вернулась. Можно сказать, она меня наняла: информация в обмен на информацию. Я не стала говорить, что на самом деле мне нужно…
– А что нужно ей? – спрашивает Никита, прижимая Варю к крылу своего джипа и заглядывая в глаза.
– Она тебя до сих пор… волнует? – Варя не хочет, а начинает улыбаться в ответ на его улыбку.
– Какая же ты дуреха, – Никита накручивает на палец ее локон, – если бы она меня волновала, то сейчас бы я целовал ее, а не тебя! – и он наклоняется ниже, касается её губ.
– Мне кажется, ты себя переоцениваешь, – замечает Варя, когда они уже садятся в машину.
– Ко мне? К тебе?– Минаев включает поворотник и задумчиво начинает выкручивать руль. – Переоцениваю? Да хрен с ними: и с Кирой и со Ждановыми. Лучше пообещай, что ты не сбежишь, как в прошлый раз, тайком.
– Если мы поедем ко мне, то сбегать мне будет некуда…
Никита довольно кивает.
– Только предупреждаю: у меня есть нечего, и кончился сахар. И, вроде как чай… – предупреждает Варя.
– Значит, заедем в супермаркет.
В супермаркете Варя начинает хихикать, Никита не выдерживает и спрашивает, что ее так развеселило?
– Я всегда с таким… презрением относилась к подобным парочкам, – объясняет Варя. – Идут, катят перед собой тележку – эдакие буржуа, а сегодня, с тобой…
– Сама такая?
– Что-то вроде.
– Ясно. Хочешь, выкинем что-нибудь сумасшедшее? Чтобы разогнать твои опасения? – спрашивает Никита и, не дожидаясь ее согласия, вдруг падает на колени, раскрывая руки, и начинает петь: громко, на весь зал. Варя качает головой, подходит к Никите протягивает ему руки. Он берет ее ладони и продолжает петь знаменитую песню Синатры:
Strangers in the night exchanging glances Wondring in the night What were the chances wed be sharing love Before the night was through…
У Никиты красивый баритон и явный талант к лицедейству, и его нисколько не смущает собирающаяся вокруг них толпа.
«Убью. Вот до дома доберемся – и убью!» – с восторгом думает Варя, и тут замечает среди «зрителей» Катю.
«Да, мы же живем по соседству» – вспоминает Варя и кивает Ждановой. Та в ответ кивает тоже, переводит взгляд на Никиту, застывает, упаковка сыра чуть не выскальзывает из ее рук. Катя резко разворачивается и уходит. И в этот момент – очень удачно – Никита красивым пассажем заканчивает свою «арию».
– Ну как? – он вскакивает на ноги, кланяется направо и налево.
– Прекрасно!
– Мне тоже понравилось, – без ложной скромности замечает Никита, – только что-то ты напряжена.
– Увидела Катю. Жданову. А она видела тебя. И знаешь, то, что мы были вместе, ее точно удивило и, кажется, испугало…
– Да ты что? – хмыкает Никита, не забывая рассматривать полки. – Какой сыр ты предпочитаешь? Камамбер или пармезан?
– Без разницы. И почему она так… Ты понимаешь – она побледнела, словно увидела стаю призраков. Вы знакомы?
– Не близко. Она знает, что я муж Киры. Был когда-то…
– А судя по ее реакции, можно подумать, вы ней на пару наркотики незаконно переправляли…
– Тогда бы мы с тобой не по осенней Москве гуляли, – вздыхает Никита, – а по знойному Майами. Нет, никаких таких дел у нас не было, но… Я уже тебе говорил, хотя, может, и зря, что в те времена я был влюбленным идиотом?
– В подробностях!
– Зря, зря. Но ладно. Дело в том, что какое-то время Катерина Валерьевна возглавляла Зималетто, пока полностью не переключилась на заботу о муже. Кира же наотрез отказалась общаться с Пушкаревой. А она акционер. Сашка, Кирин брат, в то время мотался по командировкам. Крис, старшая сестра, вообще в Москве не появлялась, так что оставался только я. Мне приходилось выступать от имени и по поручению Киры.
– Вы уже были женаты?
– Нет, Кира выписала доверенность. Честно говоря, я мало что понимал, да и Кира слушать не хотела мои отчеты, ей было не до того. Да… В общем – Катя меня видела часто, правда, я старался вести себя как можно незаметнее.
– Надо же! Ты – и незаметнее? – смеется Варя. Никита пожимает плечами, всем своим видом показывая, что он – воплощенная скромность.
|