|
Спокойной ночи
Одной осенней ночью в Кэр-Праваль пробирается холодный северный ветер. Гобелены и драпировки тихо колышутся, задевая неприступные каменные стены, и королева Люси Отважная переворачивается с боку на бок (но не просыпается) и морщится от холода. Море вопреки обыкновению не накатывает свои ласковые волны на берег у подножия замка, а яростно обрушивается на него со всей своей мощью, и правая рука короля совершенно измотанного Эдмунда Справедливого, спящего в одежде поверх покрывала, непроизвольно подергивается, словно пытаясь нащупать меч (или перо).
А королева Сьюзен Великодушная, одетая в длинную белую ночную рубашку, целеустремленно идет по коридорам замка, и от бледного призрака ее отличают только черные, заплетенные в косу волосы и лихорадочно горящие глаза. На ее плечи накинуто тонкое одеяло – ее единственная защита от промозглого ветра. Она не особо беспокоится о пристойности (точнее – ее отсутствии) своего одеяния, потому что знает, что никто не желает ей зла и никто ее не осудит.
Возможно, она выглядит и ведет себя необычно, но обитатели Кэр-Параваля уже привыкли к странностям своих правителей, и никто не обращает внимания на старшую королеву, в одиночестве бродящую по замку посреди ночи. Стражники, стоящие через каждую дюжину ярдов, почтительно кивают Сьюзен, не задавая ей никаких вопросов, и она продолжает свой путь. У королевы решительный настрой и яркий румянец на щеках.
Наконец, шлепая босыми ногами по ледяному полу, она доходит до цели – коридора, где находятся комнаты Люси и Эдмунда. Внезапно налетевший порыв ветра заставляет ее на секунду остановиться. Даже здесь, в самом укромном уголке замка, она не может от него скрыться, и он треплет ее шелковые волосы, которые лезут ей в глаза, и шелковое же одеяло. Этот свежий ветер несет обещание грозы.
Сначала Люси. Сьюзен нерешительно дотрагивается до гладкой полированной деревянной двери в покои сестры и прислушивается. Но из комнаты не доносится никаких звуков, включая дыхание спящего человека, и Сьюзен открывает дверь и тихонько проскальзывает внутрь. Бесшумно, подобно привидению, она на цыпочках приближается к большой кровати с балдахином. Комната гораздо теплее коридора, поскольку окно наглухо закрыто (Сьюзен позаботилась об этом до того, как Люси отправилась спать), но в ней все равно ощущается прохлада, которая пробралась сюда вместе со Сьюзен.
Люси спит сладким сном человека с чистой совестью, и на мгновение ее сестру охватывает зависть. Кудрявые волосы младшей королевы, рассыпанные по подушке, похожи на пушистые спутанные лучи солнца, и Сьюзен с нежностью улыбается, глядя на это. Лу опять забыла расчесать волосы пред сном и заплести их, а значит, утром в них будет полно колтунов.
Но Сьюзен знает, что в этом вся Люси: никакие колтуны, самые запутанные узлы или же хитросплетения судьбы ее пугают.
Улыбка Сьюзен меркнет, когда она осторожно протягивает руку и прикасается к небольшому кулону, висящему на шее спящей девушки. Разумеется, он сделан в виде головы льва, и Люси не снимает его с тех пор, как Питер, в чьих глазах тогда стояли слезы, подарил ей его на прошлый день рождения. Кулон, лежащий между ключицами Люси, - золото и рубины, - поблескивает при скудном свете, и от этой красоты y Сьюзен перехватывает дыхание (она едва ли может сказать, что поражает ее больше – красота кулона или красота его обладательницы). Семья Люси всегда защищала ее от всего, иногда – вопреки ее воле, но как им защитить ее от тех, кто в Ташбаане готов был без задней мысли отнять жизнь Сьюзен? Сьюзен убеждена (или это пустая надежда?), что Люси, милая, жизнерадостная, невинная Люси, даже не представляет, что такие люди вообще существуют, не говоря уже о том, что они могут причинить ей вред.
Люси лучше сестры осведомлена о том, как сражаться на поле боя, но она понятия не имеет об отвратительных и уродливых войнах, которые ведутся в человеческих душах.
Люси слегка вздрагивает - из приоткрытой двери тянет сквозняком, и Сьюзен натягивает повыше одеяло, укрывая сестру до самого подбородка. О том, как оградить ее от злых людей и горькой правды, она подумает позже, сейчас ей вполне достаточно того, что она не позволяет Люси замерзнуть.
Сьюзен целует Люси в лоб и направляется в комнату своего маленького брата. В худом долговязом Эдмунде нет ничего маленького, но Сьюзен привыкла мысленно называть его именно так. Ей по опыту известно, что он спит более чутко, чем Люси, и она вдвойне осторожна, пробираясь в его темные покои. Первое, что она там замечает – ужасный холод. Эдмунд оставил окно открытым, и, несомненно, помещение вымораживалось не один час. Сьюзен с трудом удерживается от того, чтобы неодобрительно цокнуть языком, и спешит закрыть окно, захлопнуть ставни и задернуть шторы.
У нее не получается действовать бесшумно, и она нервничает, возвращаясь к кровати Эдмунда – она не сомневается, что разбудила вечно бдительного брата. Она не раз видела, как он спит буквально с открытыми глазами.
Но нет! Если Эдмунд и просыпался, то тут же снова задремал. Он лежит, раскинув в разные стороны ноги и руки, и громко сопит. Сьюзен нечасто доводится лицезреть его в таком виде.
Однако Сьюзен знает, что в этом весь Эдмунд: он не такой сильный и несгибаемый, каким хочет казаться.
Старшая королева невесомо гладит брата по щеке кончиками пальцев. Эдмунд не любит физических проявлений сестринской любви, и ей не часто удается так приблизиться к нему. Сьюзен нагибается было, чтобы поцеловать его в лоб, но быстро отпрядает, потому что Эдмунд сонно не то вздыхает, не то всхрапывает. И хотя она уверена, что он не проснулся, она все равно решает уйти – это же Эдмунд, с ним ни в чем нельзя быть уверенной.
Только когда Сьюзен заходит в спальню Питера (не стараясь соблюдать тишину, потому что ее старший брат, уезжавший сражаться с гигантами, возвращается домой только на рассвете), усталость обрушивается на нее подобно снежной лавине. В апартаментах Питера гораздо теплее, чем в комнатах Люси и Эдмунда, в основном потому что в отсутствие Верховного короля они много месяцев были заперты. Утомленная Сьюзен, разморенная в тепле, сладко зевает.
Кажется невероятным, что Питера так долго нет. Они все по нему скучают, но Сьюзен, пожалуй, больше других: она, так хорошо умеющая утешать и дарить успокоение, не меньше других нуждается в утешении. А Питер – единственный, кто может ей его дать.
И Сьюзен знает, что в этом весь Питер - единственный и неповторимый.
Ее мысли путаются, уютная спальня действует на нее как снотворное, и она едва успевает дойти до огромного кресла с высокой спинкой, стоящего рядом с дверью, прежде чем погрузиться в сон. Где-то в глубине сознания ее совесть и воспитание вопят о том, что неприлично так вторгаться в чужую комнату, и в любой другой ситуации Сьюзен, опасаясь доставить проблемы окружающим, побрела бы в свою комнату, но это кресло такое мягкое… и она так устала… а Питер в отъезде… и ничего страшного не произойдет, если она переночует здесь.
Где-то вдалеке раздается раскат грома, и Сьюзен воспринимает это как согласие и одобрение.
* * *
Влажный прохладный ветер, тот самый, что дует обычно после грозы, гуляет по Кэр-Паравалю один ранним осенним утром, и королева Люси улыбается, стряхивая с себя остатки сна (ей снилось что-то очень приятное), и золотой кулон у нее шее сверкает в лучах восходящего солнца. Море тихо набегает на песчаный берег, его шум подобен мурлыканью довольного кота, и король Эдмунд садится на кровати и потягивается. Несмотря на затекшие мышцы, у него тепло на душе – он действительно всегда спит очень чутко.
А королева Сьюзен Великодушная бежит по коридорам Кэр-Параваля, пугая свой спешкой стражников, которые даже в такой ранний час ни на секунду не забывают от бдительности. Она бежит, едва касаясь босыми ступнями каменных полов, ее растрепанные волосы развеваются на ветру, а глаза – сияют, потому что ее брат наконец-то вернулся домой, и Сьюзен должна убедиться, что он цел и невредим. (А еще сделать ему выговор по поводу редких писем. «Знаешь, что это такое? С их помощью общаются люди, которые находятся далеко друг от друга». Просто это звучит не слишком поэтично.)
И в этом вся Сьюзен.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Рада, что понравилось, фик и впрямь очень теплый и милый.