Глава 3
- Скажи, ты мне веришь?
- Когда ты рядом - верю. Когда вижу Андрея – нет.
- И что? Решила топтаться по граблям?
- Юля!
- Нет, ты скажи – что для тебя важнее: быть свободным человеком, принадлежать себе, любить того, кто любит тебя или всю оставшуюся жизнь делить Жданова с другими женщинами, ждать его одинокими вечерами и слышать ложь?
- Ты так спросила… - насупилась Кира.
- А ты считаешь, что дела обстоят по-другому? Что после второго «или» может последовать предложение безоблачного счастья с Андрюшей? Ты сама-то в это веришь?
- Отстань! – настроение Киры становилось все хуже и хуже. Она ждала от Феи помощи, а не копания в душе – никто не имеет права топтаться на ее чувствах! Ну, да! Жданов ее не достоин! Ну и что? В конце концов, он оценит преданную и жертвенную любовь! Любовь той женщины, которая всегда рядом, не смотря ни на что!
- Интере-е-е-есно, - слегка ехидно протянула Юлиана, глядя на лицо задумавшейся Киры, - почему мне кажется, что я знаю: о чем ты думаешь, а? Брось, подруга! Любовь – это не производственные показатели, в виде ордена ты ее не заработаешь! Как ни печально признавать, но она – либо есть, либо ее нет… Ты же взрослый человек, должна понимать!
- Я понимаю… - сквозь зубы произнесла Кира.
- И какие выводы?
- Я веду себя как дура!
- И?
- Ну, что ты хочешь? – растроенно взмолилась Воропаева, - я не могу, не могу!
- Кира, успокойся! Мы, все-таки, в ресторане – на нас люди смотрят. И не говори, что тебе это неважно – тебе-то как раз это важно. Что скажут, что подумают… Так вот задумайся о том, что будут говорить, если ты выйдешь за Андрея, а он будет гулять, а? Или тебе рассказать о том, что говорили раньше?
- Перестань!
- Это ты перестань… - мягко отозвалась Юлиана, - перестань жить мечтой, вернись в реальность! Тебе так трудно, потому что ты продолжаешь надеяться, а ты должна понять, что надежды – нет! Понимаешь? Нет ее!
- Есть!
- Есть? – Фея чуть не засмеялась, но удержалась – только улыбка чуть тронула губы, - хорошо. Позвони ему…
- Что?
- Позвони ему. И предложи поехать сейчас в ЗАГС заново подать заявление.
Кира кусала губы, не зная – что ответить. Она примерно представляла себе – что ответит на это Андрей. И абсолютно точно знала – что он при этом подумает. Но говорить вслух, конечно же, не хотела:
- Я его номер стерла, - буркнула она, уткнувшись в тарелку.
- И я уже поверила, что ты его не знаешь наизусть! Хорошо! Давай проще! Просто позвони! Просто спроси… где он сейчас и что делает! Ты ведь так любишь задавать этот вопрос, да? – Виноградова взглядом буквально вцепилась в Киру, не позволяя ей отводить глаз.
- Я не хочу!
- Почему?.. Кира! Признайся – хорошо, не вслух… Признайся себе… Скажи себе правду. Ты ведь ее знаешь, да?
Кира, скучно ковыряя вилкой в салате, молчала минут десять, потом все-таки выдавила:
- Да… Я ему не нужна. Я признаю это. Я хочу избавиться от этой зависимости. Я хочу жить нормальной жизнью. Я не хочу, чтоб за моей спиной перешептывались и крутили пальцем у виска. Да. Я хочу… Но мне остается надеяться только на Божью волю, потому что… потому что я сама не в состоянии справиться с этим…
Фея практически потеряла дар речи – сказанное Кирой свидетельствовало об очень серьезном намерении…
- Ну… что ж… признаться, ты - молодец… Я не ожидала от тебя таких слов… так быстро… Просто молодец! Ты – действительно сильный человек. Я верю в то, что ты справишься. Очень скоро справишься, Кир. Ты мне веришь?
Глаза Киры снова зажглись надеждой. Она сейчас тоже верила в то, что сможет:
- Да!
- Ты готова продолжать?
- Да!
- Тогда… подумай… кому ты причинила зло… и приготовься возместить ущерб…
- Что-о-о?!!
- Я думаю, ты меня поняла.
- Ни за что!!!
Отдать Андрея Пушкаревой? Собственными руками? Нет! Это она сделать не в силах!
Непонятно – что за частичная амнезия с ней приключилась: будто мозг насильственно исключил на время гнетущее воспоминание…
Катя спокойно пообедала с Михаилом, досадуя на излишнюю навязчивость и услужливость молодого человека; села в такси, всю дорогу размышляя о текущих делах и о реорганизации; вышла чуть поодаль от компании, чтоб немного прогуляться по свежему весеннему воздуху, а когда громада Делового центра нависла над ней грозной тенью, к горлу подступила паника.
Сердце екнуло и с ускорением принялось разгонять кровь, губы, обцелованные Андреем будто вспухли, заныла грудь, и непрошенным гостем подкралось желание.
Что же она наделала!
Катя притормозила, оглядываясь в поисках какой-нибудь скамейки – чтоб сесть и собраться с мыслями, а заодно выкинуть из головы дурацкие мечты, годные только для глупых, наивных девчонок.
Такой девчонкой она была всего лишь несколько месяцев назад, но поплатилась за веру в сказку и теперь, для того, чтобы выжить, ей необходимо было забыть эту дурь. Забыть!
Катя расстегнула пальто – чтоб ветер дорвался до тела и охладил его.
Забыть.
Она шагала к зданию, повторяя в такт шагам: за-быть, за-быть!
И в лифте повторяла.
И по дороге к своему кабинету.
Только там, наконец, спокойно вздохнула, размышляя – не закрыть ли дверь на ключ. Правильно размышляла: не успела она еще и отдышаться как следует – а на пороге уже возник Жданов с букетом роз.
- Ка-а-атенька!
Андрей решил не выяснять пока – кто такой этот Борщов, а закрепить успех. И быть нежным, любящим, страстным, хотя за тот час, пока Катерины не было, ревность едва не съела его изнутри.
- Андрей Палыч! – Катя постаралась придать голосу металлическую окраску, хотя счастливая улыбка без спросу так и лезла наружу, - Вы по делу?
- Да брось, Катя! Перестань! Что ты? – Жданов совершенно искренне полагал, что она шутит.
- Андрей Палыч… Вы должны забыть… эта минутная слабость ничего не решает. Все в прошлом.
- Кать, в каком прошлом? Я люблю тебя!
Ох, напрасно он это говорил! Катю невольно передернуло, старая обида всколыхнулась, выгнав все приятное и нежное, что начинало заново рождаться в ее душе…
– Ты столько раз говорил мне об этом, что у меня выработался рефлекс! Когда ты говоришь мне о любви, мне хочется бежать!!
– Катя! Ты целовала меня!
– Этого больше не повторится!
- Катя! – Жданов почти навалился на стол, его лицо так близко, что Катя, не выдержав, отодвинулась вместе с креслом, но он словно не замечал, - Кать, никогда не поздно начать всё с начала. Мы любили друг друга!
Катя засмеялась:
- Ты называешь это любовью? Ты раздавил меня, растоптал!
- Прости меня, Кать! Давай попробуем ещё раз!
«Он врет!» - кричал разум.
«Он смотрит та-а-ак… Глаза врать не могут!» - протестовало сердце.
«Ты дала слово!» - напоминала совесть.
«Ему нельзя верить», - убеждала боль.
«Ты не сможешь без него жить…» - шептала любовь.
Кира даже раскраснелась, Юлиана, как ни в чем ни бывало, потягивала кофе.
- Хорошо… - спокойно сказала Виноградова, поставив чашечку на стол, - не отдавай…
- А-а-а… что? – удивилась покладистости подруги Кира.
- А ничего. Освободи Пушкареву от слова.
- Вот уж нет! – категорично отрезала Воропаева.
- Боишься… - язвительно усмехнулась Юлиана, - продвинутая… стильная… богатая… успешная… красивая… высокомерная… Кира Воропаева боится конкуренции какой-то Пушкаревой! Как ты ее называла? Лепорелла? Ужасно мило! Да-а—а… куда мир катится?
Кира, задохнувшись от злости, запротестовала:
- Я не боюсь! Я.. Я..
- Ты – боишься. Ты боишься даже сейчас, хотя прекрасно знаешь, что Катя слово сдержит. Тебе бы у нее этому поучиться…
- Мне? У Пушкаревой?!!! – яростно вскричала Кира.
- Тебе. У Пушкаревой, - подтвердила Юлиана, - вот ты можешь дать слово, что не попытаешься наладить отношения с Андреем и не нарушить его?
- Зачем это я буду такое слово давать? – заюлила Кира.
- А кто просит? Дело в том, что ты не сможешь. И я, скорее всего, не смогла бы. А Катя – сможет. И ты попробуй только себе представить – какая у нее сила воли!
Не осознавая своих действий, Кира поежилась.
Она представила. Но она не могла себе представить – КАК такое возможно. У нее не было сомнений в том, что Пушкарева любит Андрея, что это чувство сжигает ее изнутри так же, как Киру… Но почему Пушкарева может отказаться, а она, Кира, нет? Что такого есть в ней? А, может быть, это качество – именно то, чего Андрею не хватало в Кире? Почему он всегда был в ней так уверен? Потому что Катя держит слово… Даже если оно глупое… Нет… Кира на такое самоотречение не способна… Да, она готова прощать его, но… для того, чтобы он был с ней… она готова отметать все препятствия, лишь бы быть с ним… и клятву нарушить… и нечестно действовать… и следить… любой ценой… Разве ей, Кире, мог Андрей доверять? Если она сама в себе не уверена…
Юлина делала вид, что ей все равно, но краем глаза следила за изменениями на Кирином лице – за тем, как она хмурилась, улыбалась уголками губ… морщила лоб…
Вот сейчас невозможно было предугадать – что решит Кира… поэтому Фея старалась побыстрее просчитать возможные варианты, продумать аргументы. Ясно было, что нужно оградить ее от Андрея, в принципе, Юлиана вполне могла бы сделать это сама: просто попросить, чтоб он оставил Киру в покое… ради ее блага… Но все эти шаги, шажки и шажочки… Кира должна пройти сама… только так можно быть уверенными в том, что лечение будет успешным.
А еще… еще нужно придумать ей занятие. Интересное… захватывающее… полезное… Хм… А ведь идея – есть… правда, она дурно пахнет… но… кажется…
- Кир? – позвала задумавшуюся подругу Юлиана, - ну, что ты решила? Ты за честную конкуренцию или по-прежнему тебе нужна фора от Пушкаревой?
Кира вздрогнула – так насмешливо звучали слова Виноградовой.
- Ты провоцируешь… - недовольно пробормотала Кира.
- Да! – весело засмеялась Юлиана, - знаешь, я почему-то уверена в тебе… В том, что посмотрев с этой точки зрения…
- Что ж… ты права… очень неприятно чувствовать себя неполноценной… я никогда не задумывалась о том, что лучше проиграть, чем выиграть, когда все остальные поддаются…
- Слова не мальчика, но – мужа! – подняла Юлиана вверх указательный палец, - я тобой горжусь!
- Чем гордиться-то? – горько усмехнулась Кира, - как будто я и вправду на что-то решилась…
- А разве нет?
- Нет… я ни за что не пойду к Пушкаревой!
- А ты не ходи!
Кира удивленно хлопнула глазами – а чего же тогда добивается Юлиана? А Юлиана, хитро прищурившись, добавила:
- Ты не ходи, ты напиши записку.
- Что?
- Записку: Я, Воропаева Кира Юрьевна, освобождаю Пушкарева Екатерину Валерьевну от данного мне слова. Дата, подпись. Почтальоном Печкиным, так и быть, я поработаю сама…
- Уйди, пожалуйста, оставь меня! – в ее голосе было столько жалостной мольбы, что Жданов содрогнулся всем телом, понимая, однако, что не может уйти. Надо договорить. Надо дать себе шанс приблизиться к ней. Довести, в конце концов, до обморока, а потом утащить свою добычу в каморку, закрыться, и там, сходя с ума от невозможности, вымолить прощение, не отпускать ее из своих объятий ни на секунду. Он понимал, прекрасно понимал нереальность плана, но мечтать запрета не было... Уж в чем-чем, а в мечтах он поднаторел основательно.
– Ты должна меня выслушать. Ты меня любишь.
- Ты самонадеян! Мне всё равно, неужели ты не видишь?!
Не видит. Он не видит, что ей – все равно. Сквозь проступающие слезы в глазах блестит страсть, и грудь вздымается волнительно, и губы алеют призывно, чуть приоткрываясь – будто ждут немедленного поцелуя.
– Тебе не может быть всё равно. Я не понимаю, зачем ты это говоришь. Я не понимаю, к чему все эти игры. Ты ведь всё равно будешь со мной.
– Нет!
Глупая девочка! Маленькая глупая девочка, ты не понимаешь… Ты не понимаешь, что убежать – невозможно. Убежать – абсолютно невозможно, потому что свершилось уже все, что могло, там, на небесах… И они, как грозовые тучи, наделенные разноименными зарядами под названием «мужчина» и «женщина», неумолимо несутся навстречу друг другу, чтобы полыхнуть в пожирающем огне молнии, сгореть, восстать, а потом сгорать каждый раз при взглядах и прикосновениях.
– Да! Мы начнём с нуля, с чистого листа, словно ничего не было.
– Нет.
- Уже поздно говорить нет.
Он почти перегнулся через стол, почти лежит на нем, а она, съежившись в кресле, физически ощущает тяжесть его жадного взгляда, ощупывающего свою собственность, словно проверяя – не убыло ли чего.
Стук в дверь заставил Жданова чертыхнуться и, выпрямившись, запахнуть пиджак – застегнуть он не успевал; Катя же вздохнула – не то облегченно, не то – обреченно, не то – разочарованно.
- Можно? – вошла Юлиана. Она сразу оценила мизансцену и поняла, что Жданов осаждал неприступные бастионы всеми доступными средствами, а ее подопечная держала оборону из последних сил. Трудно представить: что было бы дальше, ведь эта стойкая, как оловянный солдатик, девочка Катя ни за что сдалась бы.
Жданов глядел на Виноградову зверем, Катя прятала глаза, отворачиваясь.
- Андрей, извини, выйди, пожалуйста.
Тот, заворчав, вышел, прячась, будто от холода, в пиджак.
- Катя, это тебе! – протянула Юлиана конверт прямо в руки.
- Что это?
- Увидишь. Лучше посмотри прямо сейчас. А я пойду.
- Но…
- Тебе лучше быть одной.
Спустя полчаса, Катя все еще сидела в легком оцепенении, глядя на лист бумаги.
«Освобождаю от слова» - было написано на ней.
И размашистая подпись, не оставляющая сомнений в авторстве.
|