НРКмания

Глава 20

Не то, чтобы Катя прятала от Малиновского Свидетельство – нет, конечно. Просто не показывала. Просто оно тихо и мирно лежало в ящике со всеми остальными документами. Где Роме что-то понадобилось.
Так он на него и наткнулся.
Лицо сразу приобрело зеленоватый оттенок.
- Та-а-а-ак… - прошипел он, - Жданова, значит… Андреевна, значит… Замечательно! А, может, и имечко он придумал? Ну-ка, дай-ка сообразить… А! Ну, конечно! Была у него подружка Светочка – аккурат перед помолвкой с Кирой. Очаровательная особа, надо тебе доложить… С третьим размером, что редкость у моделек…
Голос Романа сочился ядом, однако, он даже не догадывался, что наступил Катерине на самую, что ни на есть, больную мозоль.
Катя спешно отвернулась, чтобы скрыть слезы; сглотнула, не слыша – что еще вещает Рома; взяла себя в руки, повернулась и ясным, холодным голосом произнесла:
- Имя я придумала сама. Что касается фамилии… Ты не забыл – что у меня в паспорте за штамп? Что, по-твоему, я должна была делать? Разводится? И пусть два месяца ребенок будет без документа? Да?
- А может… - Рома подошел к ней совсем близко, - ты точно знаешь, что отец – он?
- Ты прекрасно знаешь, что нет!
- Да ну?
- Она и не похожа на него!
- Да? - Малиновский, отойдя от Кати, нагнулся над кроваткой, - та-а-ак… что мы видим? Глаза – твои… Овал лица – непонятный… Губы, нос – тоже… Волосы… Нет волос… Где гарантия, что скоро черная щетинка не полезет? Вон, на ушах волосы темные… Откуда, кстати, вообще, на ушах волосы?
Рома выпрямился:
- Я могу лишь констатировать, что пока! Подчеркиваю – ПОКА! Она больше всего похожа на тебя. А дальше может быть что угодно… Но… ладно… Пусть будет, как будет… Правда, я хотел бы знать точно… поэтому мы в ближайшее врем сделаем генетическую экспертизу… чтобы я с полным правом переписал ребенка на себя… А то… может и не стоит? – он гадко усмехнулся.
- Рома!
- Рома! Тридцать с хвостиком лет – Рома! Но таким идиотом себя не чувствовал даже тогда, когда Клочкова оказалась небеременной!
- Ты все знал, - с вызовом выпалила Катя.
- Одно дело – знать… теоретически… другое – сейчас… Когда, вдобавок, она носит его фамилию… Кстати, ты когда на развод подашь? Надеюсь, очень скоро?

Девочка проснулась и заплакала.

- У меня такое ощущение… - произнес Малиновский, глядя на Катю, устраивающуюся с дочкой на постели, - что вы с ней в сговоре… Чуть только серьезный разговор, как она поднимает крик… Покрывает, что ли?

Постояв еще немного в комнате, Рома ушел в прихожую, выглянул оттуда уже одетый:
- Поздно уже. Я к себе – спать. Мне очень хочется надеяться, что ты в ближайшем будущем найдешь способ утихомиривать ее хотя бы на ночь – мне, признаться, надоело туда-сюда ездить. Кроме того, ты – моя жена, не забыла? И мы могли бы уже кое-чем заняться, знаешь, некомфортно как-то монахом жить.

Жданов лихорадочно рылся и в справочниках и в Интернете, но упорно не мог найти формулу расчета одного из макроэкономических показателей, который был нужен ему дозарезу. Не просто дозарезу, а, как говорится – вчера.
Что-то он, конечно, нашел, но не был уверен в применимости формулы к его случаю.
Откинувшись на спинку кресла, он устало протер глаза и потянулся: дико хотелось спать, но вопрос требовалось решить сегодня.
Он знал, что может обратиться к Кате, и та не откажет, вот только… не мог и не хотел. Сначала – потому что действительно собирался сам разобраться во всем, и – надо отдать должное – разобрался; вот только – не во всем; проклятая формула застопорила его, и весь вечер Андрей усиленно искал возможность выхода из ситуации без помощи Кати.
Но не получится, видимо.
Все-таки, придется идти на поклон.
А душа сладостно запела от совершенно официального повода увидеть ее… увидеть их – его девочек… Он потому и звонить не стал – чтоб наверняка увидеть… чтоб не отговорилась чем-то…

Детский плач был слышен еще на лестнице.

- Жданов? – удивилась Катя, открыв дверь, - в такое время?
- Я знаю, что поздно, - Андрей не отводил глаз от малышки, заходящейся от крика у Кати на руках, - Прости… Ромка меня убьет, да?
- Проходи! – коротко кивнула Катя, - дверь сам закрой.

Девочка замолчала в ту секунду, когда он взял ее на руки. Просто захлопнула ротик и вытаращила глазенки. А потом улыбнулась и, облегченно вздохнув, уснула, слегка причмокивая губками.
- Спи-и-ит… - с абсолютно счастливой интонацией сказал Андрей, - Кать…
Катя не ответила.
Андрей повернулся – Катя тоже спала: сидя.
- О, господи! – только сейчас он заметил и синяки под глазами, и то, что она осунулась. А уж уснуть сидя! И где, интересно, Малиновский шляется?
Жданов осторожно положил малышку в кроватку, и коснулся плеча Кати:
- Ляг, нормально поспи…
- А? – Катя открыла глаза.
- Ляг…
- Угу… - женщина немедленно приняла горизонтальное положение и, свернувшись клубочком, продолжила сон.

Андрей грустно улыбнулся: его женщина… такая усталая… его малышка… сразу признавшая в нем родного человека… почему он не с ними? Почему эта уставшая женщина так сопротивляется неизбежному?
Девочка захныкала, Катя тут же подскочила.
- Кать, спи… Я сам…
И снова Светочка, взятая Андреем на руки, утихла. Только теперь она не спала, а рассматривала Андрея.
- Привет, малышка! – шепнул он, - я - твой папа. Ты узнала, да? Конечно… Ты не могла не узнать… Девочка моя сладенькая… Я так тебя люблю! И твою маму – тоже… Мы обязательно будем вместе – вот увидишь…

Катя проснулась от какого-то необыкновенного состояния покоя; только чуть позже до нее дошло, что она спала, а дочка – не плакала. Удивительно!
Потянулась, села и… замерла.
У кроватки сидел Жданов, умильно взирая на спящую у него на руках малышку.
- Жданов? Он-то как сюда попал? – спросонья Кате почудилось, что она все еще спит, но Андрей, повернув к ней голову, тихо сказал, - Она так прелестна, правда?! Принцесса…

Она смотрела на Андрея и сном ей казалось все, что было без него… Почему они не вместе? Вот сейчас просто подойти к нему… положить руки на плечи… сказать, что без него невозможно жить… все не в радость… хорошо, что есть Светочка… и сказать, что она рада этому имени – оно светлое, как лучик солнышка, как их маленький ангелочек… и оно очень подходит малышке… и сказать, что она сейчас же… ну, не буквально, конечно… утром…
Да! Утром скажет Роме, что она любит Андрея… обязательно скажет…
А сейчас Андрей останется с ней… и будет ее любить так, как только он один умеет… Желание, спящее с самых родов, проснулось и принялось диктовать ей поведение… Не диктовать… Оно просто стало катализатором…
Катя поднялась, подошла… положила руки ему на плечи, наклонившись, уткнулась губами в макушку:
- Андрюша… я дура такая… ты меня простишь?
- Конечно, Катенька…
- Ты останешься?
- Погоди… - он аккуратно переложил Светочку в кроватку, повернулся к Кате, едва сдерживаясь, чтоб не начать исступленно терзать ее… сначала поцелуями… нет, не так все должно быть…
Катя прильнула к его груди, он отстранился:
- Погоди, Катюша… что ты мне предлагаешь? Опять тайные встречи или… ?
- Или… - потянулась к его губам.
- Погоди… - он отступил на шаг, - ты действительно готова уйти ко мне? Стать моей женой без оговорок?
- Да…
- Я рад. Очень рад, Катя… Только… я больше в это не верю…
- Андрей, я…
- Погоди… Давай сделаем так… Ты расстаешься с Малиновским… Официально… Чтоб он услышал все от тебя… а не подсмотрел-подслушал случайно… И ты разговариваешь с родителями…
- Конечно! Прямо завтра!
- Я рад! – но Андрей не торопился приблизиться к ней, - чем быстрее, тем, конечно, лучше... Я устал ждать - поверь…
- Да! Завтра! – Катя опять приблизилась к нему, а он опять отступил.
- Тогда... сразу после этих разговоров ты звонишь мне… и я за вами со Светочкой приезжаю. Жить мы будем у меня. Ты, надеюсь, согласна?
- Да… Но… Андрюша… зачем ждать завтра?
- Ты хочешь переехать сейчас? – удивленно приподнял бровь Андрей.
- Нет… Конечно, не сейчас… Я очень соскучилась… - и, видя, что он никак не реагирует, добавила прямым текстом, - Жданов, я хочу тебя!
- Солнышко! – горько усмехнулся Жданов, - если бы ты знала: как Я тебя хочу! Но… но, Катька, ничего не будет до тех пор, пока ты не станешь моей полностью… Я больше не хочу тебя ни с кем делить. Все!
И Жданов, резко развернувшись – гораздо резче, чем нужно было бы – покинул комнату, квартиру.
Ничего особенного – он просто понял, что еще секунда, и он уже не выдержит, и… А потом все начнется по стопятому кругу.
Нет.
Этого он больше не допустит!

Катя…
Катя снова уснула – это была такая редкость: спокойный сон, что думки, которые в голове бродили, какими важными они бы ни были, не смогли перевесить нормальное человеческое желание выспаться.
Светочка спала до самого утра.
Бодрая и отдохнувшая Катерина была полна абсолютной решимости сегодня положить конец ужасной двойной жизни, которую она вела последние месяцы. У нее был целый день, чтоб проанализировать все и продумать: как она будет разговаривать с Ромой и что скажет родителям.
А вечером, когда до прихода Ромки оставалось всего ничего, она впала в панику – сто раз репетировала перед зеркалом: как скажет, но… вдруг все слова исчезли, образуя пустоту… и стало страшно…
Она бросилась к телефону, взмолилась:
- Андрюша! Помоги!
- Катенька… Я бы помог… Но ты же сама понимаешь… Здесь я не помощник…
- Но… что я ему скажу?
- Правду, Кать!
- Какую? – почти всхлипнула отчаянно.
- Какую? – переспросил, - а-а-а-а… у тебя их несколько… правд?
- Андрей! Я серьезно!
- Катя… Ты думаешь – я шучу? Кать… Ты должна понять… Я не давлю ни в коем случае – я ни в коем случае не хочу, чтоб ты уходила от него так просто… Если… Если все слова любви были сказаны в пылу… страсти… а на деле ничего такого нет… то не нужно ничего… Пойми… я не в состоянии тебя больше делить ни с кем… Но мне нужна ответная любовь… Только так… Кать… Но… это должен быть твой выбор… Катюша, я не могу за тебя решить…
- Хорошо… - бледнея от беспомощности, проговорила Катя, - Хорошо, Андрей… Я… попробую…

Пока трубка возвращалась на свое место, Катя успела услышать голос Шурочки:
- Андрей Палыч, к вам госпожа Ткачук из Киева.
И голос Андрея:
- Зовите…

Ткачук?
В памяти всплыл случайно подслушанный у конференц-зала разговор Андрея с Ромкой, и грубые слова Андрея… Она? Опять? И… он?
Он… сейчас… разозленный?
И… она?

Ах, если бы Жданов знал раньше, что одно только имя Надежды Ткачук из славного города Киева способно подвинуть Катерину прямо таки на подвиги, он бы давно вызвал ее сам.
Но не знал и не догадывался.
А Катерина сразу же позвонила маме и попросила приехать посидеть со Светочкой. Зачем?.. Очень нужно – в ЗимаЛетто… Нет, не надолго… Неожиданно приехали партнеры из Киева, ребята не успели подготовиться заранее…

Меньше всего на свете Жданову хотелось видеть Ткачук. Она была ему неприятна; кроме всего прочего еще и тем, что он испытывал стыд за свое скотское поведение тогда. Ну, да, мадам была еще той штучкой, но он-то! Он всегда по-доброму относился к женщинам – любым! А тут…
Впрочем, возможно, судьба давала ему шанс загладить вину перед этой женщиной – кто знает: может, все это как-то дурно влияет на его отношения с Катей… Может, этот непрощенный грех висит дамокловым мечом?
Что ж… Легко требовать от Кати решения ее проблем, а самому?
Теперь он очень хорошо понимал любимую женщину: так хочется спрятать голову в песок и… послать Надежду, скажем, к Малиновскому…
Но нет…
Сам – значит, сам.

Вошла Надежда.
Сегодня она была одета скромней, чем в прошлый раз; не раздевала взглядом – словом, являла из себя полную добродетель, что не могло не настораживать.
Все равно извинюсь, - хмуро подумал Жданов.
- Здравствуй… Андрей… - чуть запнувшись, произнесла гостья.
Жданов понял – почему она запнулась: решала на ходу: на «ты» или на «вы».
- Здравствуй, Надя! – с максимальной доброжелательностью отвел он, - Я рад тебя видеть!
- Сомневаюсь, - усмехнулась Ткачук, - впрочем, я не по своей воле…
- Надя… - Андрей поднялся и обошел вокруг стола, - Надя… Мне бесконечно стыдно… Простишь ли ты меня? Я мог бы сказать в свое оправдание, что находился в состоянии аффекта… к которому ты отношения не имела… и я неадекватно воспринимал окружающее… думаю… да нет – уверен… будь я в норме… ничего такого не случилось бы… Прости, пожалуйста…
Он взял девушку за руку и умоляюще посмотрел ей в глаза.
Она не смогла отказать.
- Я… я не сержусь, Андрей… Я виновата сама… Спровоцировала… Я понимала, что ты не в себе, дергаешься, нервничаешь… не знаю – что на меня нашло… Конечно, я не ангел, но… в той ситуации… в общем, я не считаю, что виновен только ты… Мы оба хороши…
- Я… - начал, было, Жданов.
- Знаешь… - перебила его Надежда, - лучше будет, если мы все забудем… Будто и не было… И начнем наше знакомство сегодня. С нуля. Согласен?
- Конечно! – улыбнулся Андрей. Противный едкий комок в душе растворился, - Конечно! Меня зовут Андрей Жданов.
- Надежда Ткачук…
- Очень приятно! – Жданов наклонился и поцеловал ее руку.

Рыжий
Браво! Спасибо за проду!



Прыг скок, и заигралась девочка. А Ромочка теперь будет ждать, когда у девочки волосы отрастут. Если бы мне сказали открытым текстом - Заткни свою дочь.
Чемодан - вокзал - Россия. - Моментально.
А Катя выбирает. Выбирать то не из кого.

_________________
Пришли инопланетяне и съели мой мозг! Так что стучите, если я вас забыла.... в голову.
Это любовь несовместимая с жизнью...

Катя папе боится сказать...

Глава 21

Катя постаралась напустить на себя безмятежно деловой вид и шагнула из лифта на ресепшен. Конечно же, ее тотчас окружил визжащий Женсовет; Катю теребили, тормошили, расспрашивали.
- Ой, девочки, не сейчас, ладно? У меня времени очень мало – со Светкой мама осталась, а мне нужно срочно увидеть Ромку и Жданова.
- Это, наверное, по поводу Надежды из Киева? – прозорливо поинтересовалась Маша, - так Андрей Палыч с ней уехал, а Роман Дмитрич у себя.
- Отлично! – Катя едва сдержалась, чтоб не дать ярости отразиться на лице, - Тогда я к нему.

Рома ожесточенно барабанил по клавиатуре, время от времени поднимая голову, чтоб посмотреть на экран.
- О! Катя?!! Ты откуда?
- Мимо проходила…
- А дите?
- С мамой.
- Ясненько! Ты что-то хотела?
- Д-д-да… Мне Жданов нужен…
- А! Боюсь, до завтра мы его не увидим!
- Это как?
- К нам тут гарна украинска девушка прибыла – Надежда Ткачук из Киева, может, помнишь?
- Ну… И что?
- Ну-у-у-у…. В прошлый раз они с Андрюшенькой плохой личный контакт установили, вот теперь решили это дело исправить, - и Рома хохотнул.
- Я ничего не поняла… - серьезно сказала Катя.
- Да обедать они поехали!
- А ты?
- А я там лишний, говорю же – личный контакт они устанавливают, - Ромка вновь засмеялся.
Катя понимала, что самообладание сейчас покинет ее. Какой еще личный контакт?
- Где они?
- А тебе зачем? – прищурился Рома, - Тебе-то что?
Вот он.
Наступил час истины.
Она должна сказать все сейчас.
Повод – лучше некуда, потому что именно сейчас она должна найти Жданова, и не просто найти, а сообщить ему об официальном разрыве с Малиновским. В противном случае… ей даже думать не хотелось – что может быть в противном случае.
Противно будет – точно.

- Рома… мне надо с тобой поговорить…
Он весь подобрался и… кажется… понял… о чем… Но еще сопротивлялся.
- А давай тоже на обед махнем? В какое-нибудь романтическое местечко?
Катя отрицательно покрутила головой.
- Нет. Мы поговорим. Сейчас.
- Ну-у-у-у-у? – с интересом, но немножко испуганно спросил Рома.
- Нам… нам… нам… Нам с тобой надо расстаться! Мы с Андреем любим друг друга! – выпалила она единым махом, ощущая липкий ужас перед своими словами.
Зажмурила глаза, чувствуя едкую пустоту в душе, но и ликование – смогла! Все-таки – смогла! И назад пути больше не было.
А теперь... пусть будет что будет…

- Оба-на! – это все, что был способен произнести Роман в ответ на признание.
У него не было ни единой мысли, ни единого слова; будто макнули головой в вакуум, забыв о том, что там - безвоздушное пространство…
А чуть позже стало мерзко, холодно и слякотно, повеяло поздней деревенской осенью - с ледяным ветром и запахом болотной гнили. Гнусно каркали вороны, а первый снег таял в черной вонючей жиже чернозема, смешанного с навозом…
Он ничего не видел, перестал слышать… в ушах тихо зудело отголоском ненастроенной гитарной струны «ля»… Махнул головой, чтоб очухаться, зудение пропало, внешний мир впустил его в себя и сразу стало слышно все – шаги и смех в приемной, тиканье часов, мерное гудение компьютера и дыхание… Два дыхания – свое и Катино.
Он поднял на нее глаза.
Катя прислонилась к стене, нервно теребя какую-то завязочку на блузке – она рассматривала ее так, будто нет на свете ничего важнее…
Со дна бездонного колодца, называемого душой, поднялся злобный гнев, руки сами зашарили по столу в поисках чего-нибудь тяжелого… Остановил себя.
Глубоко вздохнул, задержав в легких воздух до тех пор, пока опять не загудело в голове.
Посмотрел на Катю. Зачем-то – на окно…
Выдохнул с шумом, собираясь что-то сказать, но… слов не нашлось, а горло оказалось таким, будто его высушили феном.
Поднялся, отмечая, что ноги дрожат, открыл шкафчик – руки ходили ходуном.
Достал виски.
Бутылка оказалась почти целой.
Запрокинув голову, стал пить, захлебываясь, жидкость текла по подбородку и капала на рубашку, но было все равно.
Утолив жажду, не глядя на Катю, хрипло проговорил:
- Иди… пожалуйста, уйди… - и снова присосался к бутылке.

Катя находилась в состоянии абсолютной взвешенности – ей хотелось кинуться Роме на шею и плакать, говоря, что все это – только глупый розыгрыш, проверка чувств, но…
Ей сейчас надо было уйти – быстро, немедленно, пока не случилось непоправимого с Андреем. Но как трудно – отвернуться и уйти.
А Малиновский, казалось, понял ее нерешительность, он вновь оторвался от бутылки, повернулся…
В его глазах появилась какая-то теплота и нежность, которых не должно было быть… А ей показалось, что вернулось то, доновогоднее время, и сейчас он скажет что-нибудь о Клочковой, которая достала его… А Катя найдет слова, чтоб утешить.
Но, конечно, прошлое не возвращается… И жизнь так не похожа на сказку, хотя теперь для нее с Андреем сказка уже в двух шагах, если только она не опоздает.

Рома тоже, вроде бы, вспомнил о прошлом… когда не было еще ничего разъединяющего – только соединяющее… И он смог найти правильные слова.
- Катя… Они в «Ришелье»… Поторопись…
Катя медлила, Малиновский грустно усмехнулся:
- Не думай обо мне… В окно я не выброшусь… Только напьюсь… Иди…

В зал Катя влетела и сразу увидела их – Андрей чарующе улыбался, щурил глазки… словом, использовал свое обаяние по полной… Ну, нет… Наденька…
- Это – МОЙ мужчина! – решительно прошептала Катя.
Она подошла к столику.
- Катя? – удивленно посмотрел на нее Андрей, - А-а-а… ты откуда? И-и-и…
- Жданов! Я люблю тебя! – прервала его Катя.
Ткачук во все глаза уставилась на Катерину.
Андрей от изумления полуоткрыл рот и от этого стал похож на мальчишку.
- Я люблю тебя, - повторила Катя, - ТОЛЬКО тебя! Я… я только что рассталась с Ромкой. Все. Теперь я – только твоя…
- Кать-ка-а-а-а! – заорал Жданов, вскакивая и поднимая ее на руки, - Катька, ты сделала это! Господи! Я сейчас сойду с ума!
Они смеялись и целовались, а Андрей в это время кружил любимую на руках, натыкаясь на столики и стулья, но никто из посетителей не сделал им ни одного замечания.
- Катенька, милая, люблю! Люблю! ЛЮБ-ЛЮ-Ю-Ю-Ю-Ю!!!!!

Ткачук оставалось только молча хлопать ресницами.
Наконец, Андрей, опустил Катю с рук, подвел к столу, усадил.
- Надя, познакомься, это – Екатерина Жданова. Моя жена. Теперь – самая что ни есть настоящая.
- Андрюша… мне идти надо… Там мама со Светочкой…
- Ясно, - широко улыбнулся Жданов, - но, собственно, мы уже обед закончили и собирались уходить, ты вовремя меня здесь застала. Так что – поедем домой вместе.
- А мама?
Жданов нахмурился, но сердиться на своего упрямого страусенка он сейчас не мог:
- А это замечательно, что там – мама. Это совершенно замечательно!

- Катюш… Ты меня прости за то, что я дочку назвал самостоятельно… - сказал Андрей, усаживая Катю в машину, - знаешь, я думал-думал… про все те имена, что мы обсуждали… Но у нас такая радостная девочка… такая солнечная… светлая… как солнышко… Ну, какая же она Таня, там, или Маша? Она - Светочка! Ведь правда, а?
- Да… - улыбнулась Катя, - я уже не сержусь… Я не потому сердилась, что ты ее так назвал… Но мог бы хоть предупредить…
- Хорошо, родная! В следующий раз – обязательно!
- В следующий раз?
- Ну, конечно! А разве ты на этом хочешь остановиться? Я думаю, нам еще надо мальчишку.
- Сумасшедший! – засмеялась Катя, - Ты просто не представляешь еще – что это такое! Наше солнышко совсем спать не желает и, естественно, никому спать не дает! Ты через неделю взвоешь!
- Вот уж нет! – ухмыльнулся Жданов, - Я знаю волшебное слово! И потом – ты забыла? – я же бабник! Я могу найти подход к любой женщине!
Зря он это сказал – Катя мгновенно помрачнела, вспомнив Ткачук. Андрей засмеялся:
- Катерина! Ау-у-у-у! Ты не ревновать ли вздумала? Погоди, сейчас даже отгадаю – к кому… Э-э-э-э… О, Боже! Неужели к Наденьке?!
Но Катя не приняла игривого тона и отвернулась к окну, упершись в него лбом. Поскольку тронуться с места Андрей еще не успел, он перегнулся к ней и крепко обнял.
- Катька!! Глупая какая! Я тебя люблю, слышишь?! Неужели ты до сих пор не поняла, что другие женщины меня не интересуют? Да, я пытался забыть тебя… Но это было бесполезно! Я не мог… Все равно в моем сердце, в душе, мыслях… была только ты… Слышишь?
- Но у тебя с Ткачук… было что-то… - пробурчала Катя сердито, однако, под ласкающими ее тело руками Андрея, она уже таяла.
- Забудь! Мало ли что когда-то было! Давай подведем жирную черту под прошлым и начнем новую жизнь… Катя! – он требовательно положил ладонь ей на плечо, принуждая повернуться, - Ка-тя! Посмотри на меня!
Катя подчинилась.
- Так вот, Катюша… С тех самых пор, как я понял, что люблю тебя… а, поверь… это случилось довольно давно… Я жил только надеждой, что когда-нибудь ты станешь моей. Я очень этого хотел и верил, что возможно такое чудо. Я – самый счастливый мужчина на свете. И мне никто не нужен, ясно тебе?
- Да…
- Тогда поехали. Нас ждут…

- Катенька, это ты? – подала голос Елена Александровна сразу же, как услышала звук открывающейся двери. Девочка плакала – но не громко, а так, обиженно всхлипывая, словно уже устала от бесконечного рева, - Кать, мы плачем, плачем и плачем с небольшими перерывами… Наверное, нужно врачу сказать, потому что это уже как-то нехорошо выглядит.
Произнося этот монолог, Пушкарева вышла в прихожую.
- Здравствуй, Андрей, - слегка удивилась она, - а-а-аа…
- Э-э-э… мама… - Катя не решилась с порога огорошивать мать новостью, поэтому она протянула руки к ребенку, - Давай-ка, ее ко мне…
- Давайте-ка ее ко мне! – выступил из тени Жданов.
От звука его голоса малышка перестала хныкать.
- Напугалась! – констатировала Елена Александровна.
- Ничего подобного! – успокоил ее Андрей и ловко забрал девочку.
- Ты смотри! Это где ж ты так наловчился?! – не смогла скрыть изумления свежеиспеченная бабушка, по опыту зная, что мужчин приходится очень долго учить - как правильно держать ребенка, да и то - большинство все равно оказывается косорукими.
Жданов ничего ей не ответил, потому что все его внимание уже обратилось на девочку.
- Ну?.. Что мои зайки маленькие плачут? – заворковал он с интонациями доброго сказочника, - Что мое солнышко капризки устраивает, а? Почему бабушку не слушаемся? Бабушку надо слушать!
Девочка молчала, завороженно глядя на его лицо.
- Да-а-а-а, солнышко, надо… и маму – тоже! Что, моя золотая? Ты им скажи, что ты просто по папке соскучилась, да? Да-а-а-а… Скажи – бабушка, я плакала потому, что папка никак не приходил! А теперь пришел… И больше никуда не уйдет! Во-о-от, моя принцесса, улыбнись папочке! Вот так, хорошая моя… Умничка! Ты – самая красивая и самая умная девочка на свете! Такая же, как твоя мамочка…

Елена Александровна, со все возрастающим недоумением, смотрела то на эту парочку, то на смущенную Катю, и сама уже начала понимать – что происходит.
Но ей, конечно же, хотелось все услышать от дочери и… зятя?

- Мама! - смела начала Катя, но сразу же испугалась, и голос упал почти до шепота, - мама…
А вот сейчас, когда Катя сделала самый важный шаг – призналась Малиновскому во всем и рассталась с ним, Андрей готов был взять на себя остальные малоприятные беседы, радуясь при этом, что первый разговор состоится без присутствия Валерия Сергеевича.
- Елена Александровна! – произнес он, перебивая Катю, - нам действительно есть что Вам рассказать… Вы садитесь!
- Да ты сам садись…
- Да, конечно… Сейчас, только Светочку в кроватку положу…
- Она уснула?
- Да… А почему бы и нет?! – улыбнулся молодой папаша, - Светочка – девочка послушная, и теперь она будет вести себя очень хорошо.

Андрей рассказывал все. Без утайки. Вернее – скрывая лишь те факты, которые вполне можно было оставить втайне. Так, по его словам, их физический контакт с Катей произошел уже после того, как Малиновский уехал… Да, он тогда уже любил Катерину, надеялся, что она будет с ним, но Катя не могла забыть Романа. А вот брак поначалу был и вправду фиктивным – он хотел, по крайней мере, заботиться о любимой женщине, мечтая о том времени, когда она сможет ответить на его чувства, но возвращение Ромы повергло в прах все надежды… А потом… Потом он просто каждый день любил ее. Всем сердцем, всей душой – так любил, как только может любить человек… И его чувства победили – Катя откликнулась…
Да, действительно, с Ромой у них не складывалось, но тут не виноват никто… Просто… так получилось… Андрей был совершенно уверен в том, что, не случись ссоры, бегства Ромы, а потом беременности и проживания под одной крышей, они давно остыли бы… поняли, что это была влюбленность, выросшая из теплой дружбы…
Конечно, печально, что получилось так, а иначе… Но зато они с Катей теперь могут абсолютно уверенно сказать, что их любовь проверена и временем, и обстоятельствами, и, если они с этим смогли справиться, то им больше не страшно ничто.
Елена Александровна слушала внимательно, не перебивая. Она давно подозревала, что Андрей любит Катю, это не было для нее новостью… Более того, в душе она считала, что именно Жданов – пара для Катерины… Не Рома, а он… Почему?
Просто материнское сердце так чувствовало.
Единственное, что удивляло ее – необыкновенное влияние Андрея на дочь.
Но и это оказалось объясненным.
Андрей рассказал, о том, что он чувствовал к еще не родившемуся ребенку… о том, как подолгу разговаривал с малышкой в последний месяц беременности Кати… и о том, что присутствовал при родах.
Рассказал даже о том, как не совсем красиво поступил с регистрацией – только это задержало окончательное расставание Кати с Романом…

- Что ж… - сказала Елена Александровна, прощаясь, - Жизнь преподносит еще не такие сюрпризы… Я рада за вас… Живите в мире и любви… С Валерой я поговорю сама… А уж потом наведаетесь к нам в гости… Андрюша… Ты уж будь готов к тому, что шум все-таки будет…
- Я готов, - улыбнулся Андрей, целуя теще руку, - спасибо Вам… мама….

Елена Александровна расплакалась, прислонившись к плечу зятя:
- Спасибо, сынок…

Рыжий
Спасибо за главу!

Наконец то разродилась, а то еще и ребенка мучила. Дети всегда знают, кто их папа.
Жду реакции В.С. и Ромы.
Чой то бует!

_________________
Пришли инопланетяне и съели мой мозг! Так что стучите, если я вас забыла.... в голову.
Это любовь несовместимая с жизнью...

СПАСИБО!!!

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Larissa(R)
Яна

Спасибо!!

Глава 22

О тебе.mp3 (3575 Kb) http://www.zaycev.net/pages/2255/225534.shtml

Огни
гаснут в спящем городе
И, остыв на холоде, в тишине ночной
Говорят со мной
о тебе

Андрей повернулся и заглянул в глубину ее глаз; может, конечно, и не так, но Кате казалось, что он смотрит ей в душу… пытаясь понять: не обманывает ли она, говоря о любви.
- Это правда? – прошептала она, помогая ему с вопросом-ответом, - Андрюш… я не могу поверить…
Он не ответил – только, улыбнувшись, сжал ей плечи; сжал сильно, почти больно; он тоже никак не мог поверить в реальность происходящего.
Они вместе. Не надо расставаться. Не надо ее отпускать к другому. Они вместе…
И уж он постарается, чтоб – навсегда.

Дожди
опять до самого утра
Размывают путь домой и, как вчера,
Говорят со мной каждый раз
О тебе
Все секреты о тебе одной…
О тебе
Шепчет лето за моей спиной…
Ты знаешь -
Шум дождя и тишина…
Песня есть всего одна -
И она, родная, о тебе…

Андрей, наклонившись, легко коснулся ее губ, и Катя тут же припала к нему всем телом; через мгновение они жадно целовались, вспоминая друг друга; Андрей нетерпеливо вжал ее в себя, обхватив ягодицы ладонями; Катя вскрикнула, почувствовал ожесточенную твердость плоти; голова, запрокинутая назад, закружилась от предвкушения долгожданного пиршества.
- Я тебя съем… - шутливо прорычал Жданов, с сожалением отрываясь от любимой – но лишь для того, чтоб поднять ее на руки.
- Нет… я – тебя, - в тон ответила Катя, обхватывая мужа за шею. Муж… Черт возьми! Как приятно назвать Андрея мужем… Рому… Рому она никогда так не называла… - Жданов… Я люблю тебя, слышишь?
- Слышу… Я тоже… И сейчас докажу…
- Ты слишком много болтаешь! – Катя спрыгнула с его рук почти у самой постели, не медля ни секунды, принялась расстегивать его рубашку и, вспомнив их первую встречу здесь – когда пуговки летели во все стороны, не удержавшись, хихикнула.
- Что такое?
Катя помотала головой. Нет. Воспоминания будут потом, а пока, зажмурившись от удовольствия, она положила руки мужу на грудь, скользнула ими вниз, а потом – за спину и прижалась щекой к тому месту, где, как ненормальное, колотилось его сердце.

Одни
в тени привычной комнаты…
И, как обычно, я и ты попрощаемся,
Повстречаемся – обещал…

Ладонь Андрея легла ей на грудь, но Катя замотала головой:
- Нет, Андрюша, нельзя?
- Нельзя?!!
- Ну-у-у-у… если мы не хотим расплескать светкин ужин…
- Ах, черт возьми! – сокрушенно воскликнул Жданов, - я очумел от счастья, и совсем забыл… Кать, прости…
Он покачал головой и смешно почмокал губами:
- Черт… Это значит, что я, минимум на полгода, лишаюсь доступа к самой красивой на свете груди? Черт… девочки мои… это жестоко… у меня может развиться какой-нибудь психоз… А, Кать? Столько времени не иметь возможности… А-а-ах, - он легонько провел кончиками пальцами по выпуклости, - потискать… погладить… м-м-м-м-м… я в печали…
- А без этого – никак? – улыбнулась Катя.
- Можно, - послушно согласился Андрей, - но будет очень не хватать… Катюш… А тебе вообще-то можно? А то я как упырь какой-то… накинулся…
- Можно… - Катя сама принялась расстегивать ему брюки, - только без фанатизЬму…
- Я буду нежен и осторожен… как с хрустальной вазой…
- Фу, Жданов! Ну и сравнения!
- Ты слишком много болтаешь… - как-то почти мгновенно от смешливого тона Андрей перешел к хрипловато-страстному, - у меня уже коленки подгибаются, если честно… я… хочу тебя… как сумасшедший…

Прости,
как прежде, не найду я слов,
Не сумею в сотый раз тебе сказать
Про свою любовь, про любовь…

Утомленная Катя, положив голову на плечо Андрея, задремала, а он глупо улыбался, глядя в потолок. Теперь его упрямое счастье будет с ним рядом всегда, что бы ни случилось… Даже не верилось, что он мог все потерять…
Захныкала малышка.
Катя проснулась, но Андрей велел ей не дергаться, если, конечно, кормить не пора.
- Нет… не пора… - блаженно потянулась Катя.
Жданов, склонившись над кроваткой, что-то сказал, погладил девочку, и та снова заснула. Катерина с восхищением взирала на эту картину:
- Андрюшка… Ты волшебник…
- Конечно… А ты еще не поняла? Добрый дедушка Мороз!
- Иди ко мне… дедушка… если, конечно, у тебя сил хватит на повторный подвиг, - Катя, чуть изогнувшись, развратным жестом провела рукой по своему телу, - А-а-а-а?
- Ну, держись! – накрыл ее собой Андрей, - у дедушки хватил сил не на один раз! А у бабушки?
- Это кто это бабушка? – притворно возмутилась Катя.
- Как кто? Жена дедушки! – но он почувствовал, как нетерпеливо прижалась она к нему, пошевелив бедрами и вошел, и снова, как в первый раз, замер от нахлынувшего наслаждения.
- Силь-нее! – прошептала Катя, вмиг наполняясь им – казалось, до самого сердца.
Она непроизвольно ойкнула, почувствовав боль, Андрей, чутко следивший за ее реакцией, тут же покинул сладкое пристанище, и Катя возмущенно прижала его к себе ладошками, лежавшими на ягодицах, – Останься!
- Тебе больно…
- Ерунда!
- Нет… больно быть не должно… Ты забыла? Я научился осторожности еще на даче… - он сменил позу; привстав на коленях, осыпал легкими поцелуями грудь и спустился ниже, не прекращая ласкать ее губами и языком.
Она извивалась под его ласками, как под пытками, умоляя не мучить и – скорее, скорее! Но он только улыбался, доводил ее точки, за которой следует взрыв, и отступал, отстраняясь, с улыбкой слушая возмущение любимой, а потом принимался доводить ее до исступления с новой силой.
- Убь-ю… га-да-а-а! – переводя дыхание, прошипела, не выдерживая, Катя, - с-с-с-егодня же… раз-ве-дусь! Андрюш!!!!
Победно хмыкнув, Андрей, готовый сам себя назвать тем же словом – потому что и для него оттягивание финала было не менее мучительным…

О тебе...
Все секреты о тебе одной…
О тебе
Шепчет лето за моей спиной…
Ты знаешь -
Шум дождя и тишина…
Песня есть всего одна -
И она, родная, о тебе

Остывая, Жданов провел ладонью по животу Кати, с сожалением вздохнул:
- Знаешь… а с животиком ты была такой… м-м-м-м… сумасшедше возбуждающей…
- Ой! – Катя резко села на постели и с ужасом посмотрела на Андрея:
- Жданов… я… я ведь совсем забыла!
- Что? – ее беспокойство передалось мужчине, - что такое?
- Я не предохранялась! О, Боже! Это же почти стопроцентное попадалово!
Андрей тоже сел, обнял любимую, прижал к себе:
- Кать… если у нас будет сразу еще один ребенок, я буду счастлив втройне! И, в конце концов, подумай о Светочке! Такая маленькая разница в возрасте гарантирует, что наши детки будут друзьями.
- Но, Андрей! Это же очень тяжело!
- Кать, мне кажется, это проще, чем ждать потом сколько-то лет! Потому что у нас тогда вечно не будет времени, а у тебя – в особенности. Давай уж сразу, а? Или ты боишься, что я не помогу?
- Нет, но…
- Катенька, родная моя! Во-первых, ты же видишь, что у меня получается! Просто поверь – я буду отличным отцом, сколько бы детей у нас не было, хоть десять!
- Э-э-э-э! Ты это… без фанатизма!
- Хорошо… Но второй пусть будет сразу, ладно?
- Ой…
- Договорились, да? Кстати, ты мне напиши – когда Светку кормить надо, чтоб я график знал, да?
- Зачем?
- Надо.
Катя глянула на часы:
- А, кстати, уже пора почти…

О тебе,
Все секреты о тебе одной…
О тебе
Шепчет лето за моей спиной…
Ты знаешь -
Шум дождя и тишина…
Песня есть всего одна -
И она, родная, о тебе

Глава 23

После ухода Кати Малиновский понял, что пить ему совсем не хочется, однако, уже употребленные градусы разносились по организму… Делать нечего – он собрался и уехал домой: внутренний голос подсказывал, что Жданов тоже сегодня не вернется, а он что – рыжий?
Все равно нужно как следует обдумать – что делать и как жить дальше.
Вот он и занялся обдумыванием всего-всего, завалившись на постель и включив диск с музыкой для релаксации, подаренный как-то Кристиной.
- Итак, что мы имеем? – тоном школьного учителя вопросил он, - а имеем мы, Малиновский, картинку хреновую – только что тебя бросила жена. И ты ее не убил, а спокойно отпустил к сопернику. Интересно, Малиновский, почему?
- Ты зна-а-а-а-аешь… ты прекрасно знаешь – почему… и дело не в том, что ты этого давно ждал…
- А ждал ты этого… ну-ка, давай, признавайся… Малиновский, это же просто самому себе сказать, а?
- Трудно… конечно, трудно… но пора признаваться, Малиновский… ты вел себя как…. как…
- Как последняя скотина!! – что уж тут скрывать!
- О! Верно! Почему Катя так долго терпела – это вообще: удивительно….
- Почему-почему… расстраивать не хотела… ждала, что ты, наконец, повзрослеешь…
- И, заметь, Малина, она не сказала тебе ни одного плохого слова! Ни разу!
- И это – отнюдь не потому, что она плохо к тебе относилась… Наоборот… Ждала чего-то… чего-то того, что ты ей дать не мог…
- А Жданов? Мог?
- А Жданов, похоже, не просто влюбился… Любит… И ее, и дочь… И, в отличие от тебя, Малиновский, он наверняка не будет настаивать на генетической экспертизе… А тебе она зачем, а?
- Зачем-зачем… Затем!
- Вот-вот! Это очень хорошо, что Катя ушла от тебя! Потому что ты ее бы изводил… даже, если бы девочка оказалась твоей… ты стал бы мерзавцем, Малиновский… это точно…
- Так что, дорогой мой… скажи спасибо Палычу…
- Угу… обязательно… прямо сегодня… поклонюсь в ножки… спасибо, Андрей Палыч, что увел у меня жену…
- Чушь собачья… кто кого и куда увел? Жена – его… Вот что ты знаешь о тех трех месяцах, что тебя по Питеру носило? Ничего!
- А он – заботился… Был рядом… утешал… ты вот там думал, что любимой плохо может быть? Нет, Малиновский, ты упивался своим несчастьем… А в чем оно было? Что к нему привело?
- А ведь когда ты с модельками на том показе обнимался-целовался ты чем думал, а? Или ты еще думать тогда не умел?
- Не умел, Малиновский… Совсем не умел… И не думал о Кате… Не о том, что ей не все равно, а о том, что на нее покажут пальцем и будут смеяться…
- А Жданов ведь действительно не гулял, когда жил с Катей… Были ли у него девочки – неизвестно, но на публике он был заботливым мужем…
- И, признайся, Малиновский, ты подозреваешь, что не только на публике, а?
- А ты? Эгоист… Удрал от жены в Киев… Почему удрал? Проблемы с восприятием беременной жены? А почему бы было не сходить к психотерапевту, а? Не-е-ет… Лучше удрать куда подальше…
- Как Катерина тебе по физиономии еще не заехала, когда ты так радостно вызвался в Киев ехать… Понимала ведь, что убегаешь…
- А чем ты думал, когда Наденьку трахал?
- Что? Она сама?
- Угу… а ты – х.. с ногами… и вместо башки у тебя – сам знаешь что…
- А чем думал, когда сбегал сейчас? Ах, выспаться? Не видел, что Катя с ног валится? Что у нее круги под глазами? А тебе, бедному, спатеньки, да?
- Ты сволочь, Малиновский… Так и запишем… Малиновский – гад и сволочь…
- Ты эта… осторожней на поворотах…
- Хорошо… не сволочь… просто – редкостный идиот, который вздумал портить жизнь замечательной женщине…
- И правильно она от тебя ушла!
- Правильно!
- И дай Бог им счастья!
- Э-э-э-э!
- Малиновский… а… если серьезно?
- Если серьезно?
- Да…
- Если серьезно… то я очень рад… что они любят друг друга… Катя достойна счастья…
- И если Жданов ее обидит…
- И если Жданов ее обидит, то получит по морде…
- Вот так.
- Вот так… значит, ты не уедешь снова?
- Нет. Хватит бегать.

Разлепляя глаза в предрассветной мгле, чувствуя теплое тело жены… господи, слово-то какое сказочное – жена!.. Андрей улыбнулся… Не в силах сдержать порыв, прижал к себе Катю, ладонью провел по ее спине… ниже… желание навязчиво проснулось вслед за эмоциями…
- Катенька… любимая…
- Андрюша… - не открывая глаз произнесла вполголоса Катя, - Андрюша… Андрей… Жданов…
- Вместе, Кать, да? Теперь – навсегда?

ЗимаЛетто уже давно не видело своего президента таким счастливым, раздавая солнечные улыбки, он не ходил, а летал, шутя решая все проблемы.
Кира тормознула его в коридоре:
- Тебя можно поздравить?
- Да, - не смог не признаться Жданов, - можно… Теперь все хорошо…
- Я очень рада за вас… Серьезно… Как дочка?
- Невозможно хороша! Принцесса!
- Еще бы! – засмеялась Кира, - Можно будет как-нибудь прийти, познакомиться?
- Конечно, Кира! Я спрошу у Кати - когда…

Малиновский появился значительно позже – собранный и серьезный.
Утром он немного паниковал – никак не мог решиться пойти в компанию: то подходил к дверям, то возвращался, садился в кресло и беспрерывно говорил сам с собой.
По дороге – тоже.
В ЗимаЛетто сразу же отправился к Жданову.
От этого разговора зависело очень многое. Раскрываться перед Андреем не хотелось, но и прятаться – не имело смысла. Они все равно должны пообщаться.
Все равно должны.

- Привет! – Рома, как ни в чем не бывало, плюхнулся на диванчик.
- Привет! – напрягся Андрей.
С минуту молча играли в «гляделки»
- Ромка… ты меня не простишь никогда?..
- Почему же?
- Что-о-о-о?
- Я простил…
- Не понял?
- Нечего тут понимать, Палыч… Наверное, у нас с Катей все было ошибкой… Я не могу злиться… Только сначала… Я сам во всем виноват… Но это даже хорошо… Мы с ней могли бы основательно испортить друг другу жизнь… это хорошо, что все сейчас произошло… Правда… Единственное… я никогда не встречал раньше женщины, с которой мне бы хотелось жить вместе… Наверное, это меня в ней и потрясло… Ну и… влюбленность, конечно… Я когда-нибудь позже спрошу у тебя… или у нее… что было не так… Но потом… Пока… все равно больно… и очень грустно…
- Ромка… я гад… я…
- Нет. Ты просто очень сильно любишь… Если бы я так любил, то не видать бы тебе Катерины как своих ушей… И все. Хватит об этом.

Вечером они вывалились из бара в обнимку – пьяные и счастливые.
Впервые за прошедшее время – почти год – они снова чувствовали себя друзьями.
- Малина! – шатаясь, почти кричал Жданов, - разве могут настоящие друзья поссориться из-за женщины?
- Не могут, Палыч! – вторил ему Малиновский, придерживаясь за стену, - И мы не будем!
- Правильно! Дай руку, друг!
- Держи!
Они пожали руки, опираясь друг на друга.
- По-то-му, потому, что мы пилоты, небо наш, небо наш родимый дом! – завел громко Ромка, отстукивая ритм на плече Жданова.
- Первым делом, первым делом – самолеты! – подхватил Андрей.
- Ну а девушки? А девушки – потом!
Вот так, горланя, они добрели до стоянки, где оставили машины.
- На моей поедем! Я тебя отвезу! – заявил Жданов.
- Нет! На моей! Тебе нельзя попадать в аварию!
- Почему?
- Ты – муж!
- Да-а-а-а? – поднял бровь Андрей, - а-а-а-а… ну… вообще – да! Ромка! – стукнул он Малиновского ладонью в грудь, - а хочешь… я уеду нафиг! Пусть Катька будет с тобой!
- Н-н-нет, Палыч! Лучше я уеду!
- Н-н-нет, Ромка! Я!
- Давай вместе?
- Давай!

Вместе они уехали.
В вытрезвитель.
Правда, Андрей все-таки успел позвонить Кате и сообщить заплетающимся языком, что все в порядке, что «разбудят утром – не петух прокукарекал, сержант разбудит – как человека!» и что они с Ромкой, и что все хорошо, а Рома прокричал в трубу: «Катька! Я Палыча в обиду не дам!»
Катя знала – смеяться или плакать…

Через пару дней Ждановы переехали в квартиру Андрея, в этот же день Малиновский пришел к Пушкаревым.
Елена Александровна впустила его, доброжелательно улыбнувшись, но вдруг застыла и виновато опустила глаза. Сам Пушкарев сидел на кухне – широко расставив локти, он чуть нагнулся над столом, глядя на Романа из-под грозно сведенных бровей.
- Ну… проходи, зятек… - язвительно предложил он. Роман, вздохнув, вошел на кухню и сел за стол.
- Рассказывай! – потребовал Пушкарев.
- Да что рассказывать… - Рома постарался держаться независимо, - Так сложилось… Я оказался никудышным мужем… Катя… полюбила другого…
- Как это! – закричал Валерий, - Как это ты так просто говоришь – полюбила другого?! Что это такое? Да как может такое быть? А ты куда смотрел?!!!
- Я? – усмехнулся Рома, - я был самодовольным болваном…
- И ты так спокойно об этом говоришь? От тебя жена уходит, а ты? Ты мужик или кто?
- Валерий Сергеич… А как по-Вашему должен был вести себя мужик? Заехать в пятак и приковать наручниками к батарее? Катя не загуляла. Они любят друг друга, что я могу сделать?
- Лена! Нет, я этого не понимаю! Как это можно? Ответь!
- Валера, перестань… Всякое бывает…
- Всякое! Но я не могу понять – почему это всякое бывает с моей дочерью! Почему она встречается с одним - выходит замуж за другого! Живет с одним – уходит к другому! А скажи, зятек… От кого ребенок-то? Может, как у вас, у молодежи, принято теперь, вы так втроем и жили, а?
- Перестаньте, Валерий Сергеевич! – побледнел Рома, задетый за живое. Да… легче отпустить Катю, легче простить Жданова, нежели объяснить все это отцу Кати.
- Так кто отец? – пристал Пушкарев.
- Законный муж, - Малиновский сцепил изо всех сил пальцы, - В Свидетельство вписан законный муж Катерины Ждановой.
- А ты кто?! – вконец разъярился Валерий Сергеевич.
Елена Александровна поняла, что теперь уже ей пора вступать в разговор – она видела, что Ромка совсем уже потерялся; она с приязнью относилась к Малиновскому, неприятен сейчас ей был собственный муж, который в одночасье забыл – как отзывался всегда о Романе.
- Валера, прекрати! Что ты на парня орешь?
- А мне его по головке гладить? Жену удержать не смог!
- Валерий Сергеевич! - поднялся Рома, - извините… Я не собираюсь насильно удерживать женщину, которая любит другого. Это – не преступление, мы не выбираем мозгами любимого, это дается свыше. Они любят друг друга, их чувства взаимны, и я считаю, что нормальный мужик, как Вы выразились, должен уйти в сторону, а не бить морды направо и налево – никому еще мордобоем любовь завоевать не удалось!
- Нет… Я не понимаю… - поник Пушкарев.
- Извините, Валерий Сергеич… Я пойду… Я вообще-то… зашел сказать, что Вы можете рассчитывать на меня и впредь… Я дяде Володе обещал, что помогу до холодов все закончить… Я не отказываюсь…

Малина лапушка - как себя песочил красиво.

Рыжий
Спасибо за главу!

_________________
Пришли инопланетяне и съели мой мозг! Так что стучите, если я вас забыла.... в голову.
Это любовь несовместимая с жизнью...

Глава 24

В субботу днем, окончательно обустроившись на новом месте, Катя, вздохнув принялась звонить домой. Справедливо ожидая бурю, сделала она это в отсутствие Андрея, когда тот отправился в магазин.
- Папа…
- А-а-а-а! Вот и дочурка объявилась! Что ж ты прячешься? Мать вместо себя послала! Потом Романа…
- Рома был у вас?
- Был! И тебя выгораживал! Накричал я на него, а зря! На тебя кричать надо, на жука этого! Ишь, пробрался, в доверие втерся! Уважал я его, а он!
- Папа… перестань…
- Что значит – перестань? Что перестань? – кипятился отец, - нашкодила, и в кусты! Почему сразу не пришла, не повинилась? Почему прячешься? Вчера весь день звонил!
- Папа, мы переезжали… Вчера…
- Ах, они уже переезжали! Следы заметаете?!
- Какие следы, пап, о чем ты? Ерунду говори…
- Ты мне поговори! Почему сразу не приехала?!
- Папа! Это всего четыре дня назад было!
- А в тот же день сказать?! Приехать, повиниться?
- Папа, но у нас ребенок маленький, ты что, забыл?
- А-а-а-ах! Ребенок! А ребенка от кого нагуляла?
- Папа!
- Что – папа?! Роман сказал, что дочь на этого, твоего записана? Почему? Он что – отец?
- Он мой муж по документам. И по всем законам, ребенок, родившийся в браке, записывается на официального мужа…
- Муж он! По документам! Жук он и проходимец!
- Папа, перестань! Ты всегда хорошо относился к Андрею…
- Обманщик! – продолжалось нестись из трубки, - Мерзавец! Подлец!
- Папа! Прекрати! – в голосе Катерины послышались металлические нотки.
- И ты мне еще предлагаешь прекратить? Ты? Да знаешь, как таких, как ты называют? О-о-о, моя дочь!..
- Папа! Я позвонила, чтоб пригласить вас с мамой завтра к нам…
- К вам? Да ногой на порог не ступлю! Такого парня обидела!
- Папа… не горячись… Успокойся и приезжайте… Поговорим по-хорошему… Я все объясню…
- И слышать ничего не хочу! Нет у меня больше дочери!
Валерий швырнул трубку на рычаг.
Подумал минутку и позвонил Малиновскому:
- Роман? Не хочешь с нами сегодня на дачу поехать? Нет, не работать. Рыбалка, шашлычки, банька… Ты уж прости меня, дурака старого, что накричал на тебя вчера – ты то парень золотой, это я дочь плохо воспитал… Нет, не говори о ней! Слышать о негоднице не хочу!

Андрей застал жену свернувшейся на диване и тихо поскуливающей.
- Катенька?
- Папа не про…стил… - всхлипнула Катя. Андрей сел рядом, обнял.
- Катюша… Ты только не подумай, что я скотина бесчувственная… Но что ты – отца своего не знаешь? Он горячий, вспыхнет, покричит, да и отойдет… Ну? А тебе нервничать вредно – молочко испортится, Светке беспокойство передастся…
Катя уютно устроилась внутри надежных объятий, успокаиваясь не столько от слов, сколько от звука любимого голоса.
- Я знаю… просто… так обидно… я хотела их на завтра пригласить… объяснить все, а он…
- Кать, но его тоже понять можно, а как же? Поставь-ка себя на его место, а? Вот Светка вырастет и такое же учудит, что будет?
- Убью на раз! – улыбнулась Катя.
- Вот видишь! – засмеялся Андрей.

Пушкарева не радовали обычные удовольствия – ворчал он без меры: рыбалка ему была неклёвой, рыбешка – мелкой, баня – холодной, пиво – кислым, шашлыки – жесткими и сырыми. Рома понимал его.
Ему самому не слишком весело было: знал, что поехал только из-за Валерия Сергеевича – они же почти сдружились, если можно так сказать о тесте и зяте.
Бывших.
Своего отца он не помнил – тот ушел из семьи, когда Роману было четыре года, а потом сгинул на Северах, в дальнем городе Норильске. Понесло его туда…
А бабушка, позже, потом уже, когда Ромке было почти семнадцать, рассказала, что отец хотел вернуться, каялся за роковую ошибку, но мать – женщина гордая: не простила. Вот он с горя и уехал подальше.
И не вернулся.
Тогда, после нового знания, Ромка спрятался на чердаке и плакал. Ему всегда так не хватало отца. Вообще – близкого человека, мужчины, с которым можно было бы обсудить непростые вопросы, возникавшие почти каждый день.
Он не простил мать.
Закончив школу, уехал в Москву, поступил в институт.
Прогуливал, был отчислен, загремел в армию.
Отслужил. Вернулся в Москву, снова поступил. Тогда и познакомился со Ждановым.
Матери не писал, не приезжал – вычеркнул из жизни: как она отца.

Когда отрыдал у ее гроба, бабушка, уже совсем-совсем старенькая, сказала, гладя его по голове:
- Семейное это у вас, Ромочка… Фамильное… Хоть ты прощать научись… Сколько бед от гордыни!

С дачи вернулись в воскресение, не поздно – еще только начинало вечереть; солнце, склоняясь к крышам, остыло, приобретая оранжевые оттенки, сходные с цветом макушек деревьев.
Осень…
Где-то год назад Катя пришла в компанию.
Как все изменилось… Всего год…
Научись прощать, Ромка…
Вы должны простить и понять, Валерий Сергеевич… Так нельзя…

Пушкарев, дома уже, ходил кругами, на жену глядел зверем, злой, всем недовольный. К восьми не выдержал, бросил жене: «Собирайся!», и сам принялся натягивать обувь.
- Куда? – не поняла Елена.
- К дочери поедем! – хмуро отозвался Пушкарев, - посмо-о-о-отрим…
Это «посмотрим» он произнес так зловеще, что жена попыталась отговорить – или, хотя бы, предупредить Катю, но Валерий Сергеевич только зыркнул сурово.

Нажимать на звонок пришлось раз пять; Пушкарев был уже готов убраться, но тут, наконец, дверь открылась, на пороге возник взъерошенный Андрей с мокрыми руками, футболка его была забрызгана.
- О! – удивился он, изумление на его лице тут же сменилось радушной улыбкой, - Здравствуйте! Проходите, извините, что долго – мы Светланку купаем. Вы раздевайтесь, проходите, мы сейчас!
И он исчез в недрах квартиры.

Пушкаревы устроились в гостиной на диване, Валерий заметно нервничал, слушая визги и смех, доносящиеся из ванной.
Наконец, держа на руках завернутую в огромное полотенце малышку, появился Андрей. Он продолжал улыбаться – очевидно, купание происходило крайне весело. Кивнул Пушкаревым, здороваясь еще раз, заговорил, обращаясь уже к девочке:
- Светочка, солнышко, а посмотри – кто к нам пришел? А? Это де-е-е-едушка пришел… и ба-а-а-абушка пришла, да? Что мы скажем, а? Скажем – здравствуй, дедушка, здравствуй, бабушка! А мы только что помылись и теперь чистенькие-чистенькие! Сейчас нас папа вытрет, оденет в красивую рубашечку, и мы с удовольствием пойдем на ручки к дедушке и к бабушке, да? А сейчас, скажи, извините, я мокренькая, меня вытереть нужно, чтоб я не простудилась!
Уложив дочку на стол, оборудованный под пеленальный, Андрей занялся ею, что-то приговариваривая, сюсюкая, даже – напевая, и не забывая при этом чмокать ей то пяточки, то ладошки.
Валерий не мог надивиться – как ловко Жданов управляется с дитем: будто вынянчил не одного, а, как минимум, десяток младенцев; девочка под его огромными ладонями даже не хныкала, а корчила забавные мордашки, выказывая крайнюю степень удовольствия и пыталась сложить непослушный ротик в улыбку.
Вскоре Светочка – теперь уже одетая - вновь оказалась на руках у отца; и он поднес малышку к Пушкаревым
- Ну вот, солнышко, теперь поздороваемся, как мы умеем здороваться? А, скажи, ты, бабушка, не так… ты мне ручки протяни и за пальчики возьми… и я тебе улыбнусь, да? Пока, правда, только мысленно, но ты, баба, не сердись, я скоро научусь…
Вошла Катя, тронула Андрея за руку, тихонько сказала:
- Там чайник вскипел. Я Свету покормлю… Ты…
Жданов, конечно же, понял ее:
- Иди, родная, не волнуйся, все будет хорошо! – он коснулся губами ее щеки, извинился перед гостями и ушел на кухню.

Собственно, просто счастье, что Пушкаревы пришли именно в этот вечер и в это время… И увидели – Андрея с малышкой… Ну, не мог, мог Валерий Сергеевич после этого даже изображать из себя строгого отца безалаберной дочери! Потому что, положа руку на сердце, хотя сам и не чурался помощи по уходу за маленькой Катей, то такой сноровки так и не приобрел… И… вообще…

Жданов вкатил в комнату столик с чайными принадлежностями:
- Валерий Сергеевич, Елена Александровна, вы уж извините, что оставили вас в одиночестве, тут…
Пушкарев поднялся с дивана, встал рядом с Андреем, внимательно посмотрел в его глаза.
- Не думал, конечно… не ожидал… ну, да… что там… в общем… - и, совсем потерявшись в словах, Пушкарев протянул Андрею руку, - в общем…
- В общем, все нормально, Андрюша… - помогла мужу Елена Александровна, - все будет хорошо…

* * *

Однажды Малиновский возвращался домой поздно вечером - не то, чтобы с гулянки, в общем – от подружки. Внезапно машина зафырчала и задергалась, на инерции только и удалось что подкатиться к обочине.
Чертыхаясь, Рома покинул салон и, открыв капот, принялся светить туда фонариком. Не сказать, что был он уж таким спецом по автомоторам, но близкое знакомство с Пушкаревым и его вечно глохнущим автомобилем не прошло даром – Ромка был почти уверен, что сможет сам найти неисправность. Вот только фонарь, подвешенный к крышке капота, светил не туда, куда надо, а одновременно держать фонарь и ковыряться было неудобно.
Роман обвел глазами окрестности. Хмыкнул.
Почти час ночи – кого, интересно, он собирается в такое время обнаружить?
Засучив рукава и страстно ругаясь , он попытался приноровиться, но ничего не вышло.
- Придется, все-таки, вызывать эвакуатор…

- Дядечка… А у вас прикурить не найдется?! – раздался за спиной девичий голосок с легкой простудной хрипотцой.
- А? - обернулся Роман. Сзади стояла девчонка – совсем зеленая, лет шестнадцати. Небольшого роста, в джинсах, черной матерчатой курточке, рыжеватые волосы коротко острижены, симпатичная мордаха, за спиной висит потертый рюкзачок.
- Прикурить! – девочка показала сигарету.
- А, да… - Ромка достал из кармана зажигалку, - А… ты тут что?
На малолетнюю проститутку девочка не была похожа – личико почти без макияжа, одежда неброская, да и манеры не те.
- Я… так… опоздала на метро…
- Может, подвезти? – предложил Роман.
- Так у тебя же машина заглохла! – засмеялась девчонка.
- А вот если ты фонарик подержишь, то я ее, может, починю.
- Ну давай. Торопиться мне некуда уже.
- Держи, - Рома отцепил фонарь и показал – куда надо направлять свет, - а тебя как зовут?
- Лялька.
- Окей, а я – Рома.

Через полчаса машина завелась.
- Ну, куда тебя?
- На вокзал…
- Родная, мы в Москве, здесь вокзалов…
Лялька не дала ему порассуждать на тему количества вокзалов:
- Мне все равно. Какой ближе.
- Так, - Рома обернулся и посмотрел на нее внимательно, - Колись! Из дома, что ли, сбежала?
Девчонка фыркнула:
- Из какого дома?! Общага в час все равно закрылась – не под дверями же ночевать. А на вокзале можно пристроиться – все лучше, чем в парке.
Малиновский был согласен, что в парке – хуже, но как-то не позволяла ему странная субстанция, под названием совесть, везти Ляльку на вокзал. Но не к себе же домой?!
- А-а-а-а… - начал Роман, - ты где учишься?
- Я не учусь – работаю… Валяльщицы мы!
- Что? – поперхнулся Рома, - Кто?
- Валяльщица, - усмехнулась Лялька, - есть такая профессия. Из лимитных. Лимита я, дяденька…
Роман покачал головой – вот с лимитой он сталкивался впервые. Почему-то в его воображении были они несколько иными – или закомплексованными деревенщинами или нагловатыми девицами с тоннами краски на лице. Эта же не подходила ни под одну из категорий.
- А зачем? – спросил он, - неужели дома так фигово, что хоть валяльщицей, но в Москве?
- Нет, - спокойно ответила девчонка, - дома нефигово… В МГУ я поступала… и по конкурсу не прошла – да еще бы! Тут все схвачено, если без денег, то тогда после репетиторов или школ элитных… А кому я нужна с интернатом, хоть и медаль золотая?
- Ты с золотой медалью? – удивился Рома.
- А что, не похоже? Интеллект в глазах не просвечивает? – вызывающе вздернула носик Лялька.
- Да нет, я не потому… - смутился Роман, - просто… МГУ… медаль… и валяльщица? Не сходится как-то… Ну… поступила бы в другой…
- А я не хочу в другой! – гордо ответила девчонка, - Я умнее всех ваших столичных мажоров. И я поступлю! Вот увидишь – поступлю! Просто требования здесь покруче… Но я теперь знаю – какие, и я подготовлюсь!
- А на какой факультет? – чувствуя к собеседнице уважение, поинтересовался Роман.
- На экономический?
- На экономический? – Малиновский даже подпрыгнул, - Слушай! Так я тебя познакомлю! У меня…
Тут Рома запнулся – не зная: кем назвать Катю… бывшей женой? Подругой? Потом нашелся:
- У меня у друга жена три года назад экономфак МГУ с отличием закончила! Хочешь – познакомлю? Катя наверняка поможет!
Глаза Ляльки засияли, она будто волшебника увидела:
- О-о-ой! Правда? А… только она ведь не захочет, наверное…
- Что ты! Катя – очень добрая и обязательно поможет! Слушай… Но, если ты такая умная… то почему нормальную работу не нашла? Зачем тебе валяльщицы?
- Другую! Сейчас от смеха лопну! На нормальной работе прописка нужна! А даже если без нее… Жить-то где-то надо! Знаешь, сколько стоит комнату снять, даже у черта на Куличках? Где ж я без прописки найду такую работу?
- Ну да… - согласился Рома, - что есть – то есть…
- Ну… или в стриптиз… Есть у нас одна такая… Юлька Какшина… Она в танцевальном занималась, когда в школе училась… Тоже сначала у нас жила, а потом в баре с мужиком каким-то познакомилась – он ее и пристроил: сначала в клуб стриптизершей, а теперь еще и в журналах голой фотографируется… Ну… так та за лето уже ого как поднялась!
Только я так не хочу….
- Слушай… Есть у меня одна идея…
- Нет уж, дядечка… не надо никаких идей! Кстати, где вокзал? - Лялька вдруг нахмурилась, насупилась и тревожно вгляделась в пейзаж, проносящийся за окнами, - Та-а-а-ак… Знаешь что? Давай-ка, тормози!
- Да ты что? – возмутился Рома, - Ты меня за кого приняла?
- За кого надо – за того и приняла! Ты, дядечка, даже не думай! Я, между прочим, детдомовская, так что такие приемчики знаю! Если полезешь…
Малиновский расхохотался.
- Слушай, родная!! Вот за насильника меня еще ни разу не принимали! Короче, так! Едем мы в гостиницу. Я сниму тебе номер…
- Ага! Знаем мы таких добреньких!..
- Даже не надейся! Я сниму тебе номер и оставлю свою визитку. И завтра ты мне позвонишь, а я что-нибудь придумаю тебе и с работой, и с жильем. Добро?
- Так не бывает! – уставилась на него Лялька, - Ты что, Волшебник в голубом вертолете?
Рома поморщился:
- Вот не надо про голубые вертолеты! Просто в фирме, где я работаю, не хватает секретаря. Завтра я поговорю с нашим президентом и возможно… слышишь? Не наверняка, а – возможно! Он тебя примет на работу.
- А прописка?
- У нас частная компания.
- А жить?
- Ты сможешь снять комнату или небольшую квартиру… Если, конечно, не собираешься одеваться от Кардена…
- От Черкиза я одеваюсь, - буркнула Лялька, но тут же расплылась в улыбке, - Ой, дядечка… неужели это правда?
- Правда… - буркнул в ответ Роман, чувствуя себя абсолютным идиотом.

Второй части конец, а кто слушал - в смысле, Ларик, - молодец!!

ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ, часть вторая с половиной

Рейтинг: неведомый
Пейринг: Катя/Андрей, Андрей/Лялька/Рома
Герои: Катя, Андрей, Рома, Лялька, Женсовет и другие
Сюжет: Отеческие чувства, они – того! Опасные! Если проявляются не к своему ребенку.
А если ребенок взрослый, да еще, вдобавок, это – симпатичная девушка… ой-ой…
Примечание: Прошу прощения. Потому что это – уже, вроде как, не вторая часть по логике, но и на полноценную третью тоже не тянет. Поэтому – вторая с половиной. Начинается она с 25-й главы, нумерацию тут я сделаю двойную. Но вообще – тоже… где-то "Папаши"
Итак, ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ, часть вторая с половиной

Я тут тоже перечитываю... но молча, получаю удовольствие, трудновато оставлять комментарии в произведении, которое перечитывал уже не раз и не два

Глава 1/25

Все сложилось для Ляльки так, как и в мечтах не бывало: на следующий день она явилась на собеседование в компанию… Разговаривали с ней сам президент и его жена, а потом жена, просившая называть по имени, увела ее в другой кабинет и расспрашивала о поступлении, об учебе, о жизни…
Сначала чуть испуганная насупленная Лялька, у которой в голове не укладывался весь этот жизненный переворот, отвечала с трудом, со скрипом; но Катерина оказалась такой своей… и такой не похожей на жен президентов… про которых Лялька, конечно, читала в журналах и фотографии их рассматривала – вот только, как другие девчонки, никогда не вздыхала и не мечтала ни о чем таком.
Слово за слово Лялька рассказала о себе – о том, что попала в детдом в пять лет; родители и старший брат погибли в автокатастрофе, она сначала жила у бабушки, а потом та умерла. Вот только жалеть ее не надо – не помнит она ни брата, ни родителей, и почти не помнит бабушку; остались только фотокарточки, с которых глядят на нее совсем незнакомые люди. Интернат, в котором она прожила все школьные годы, был спокойным – они всегда были сыты, одеты, над ними не издевались и не было всех тех ужасов, о которых писали и рассказывали иногда по телевизору. Располагался он в селе – небольшом. Вот только деваться ребятам по окончании школы было почти некуда: в селе была только ферма, да подсобные хозяйства при ней, и работали там, естественно, сплошь местные жители; вакансий не бывало.
А областной город… Да что – областной? Без родни да без прописки все равно где – барахтаться нужно, иначе сгинешь.
Ну а Лялька, отличница, да с золотой медалью… Вот и поехала в Москву, твердо решив: или сдохну, или поступлю в МГУ.
Не вышло. Не прошла по конкурсу.
Но… они, детдомовские, такие… хваткие… жизни не боятся, им жизнь с младенчества медом не намазана, каждый знает, что рассчитывать можно только на себя, помощи ждать неоткуда. В лучшем случае, к учителям-воспитателям своим можно приехать, пожаловаться. Только не любит этого Лялька – жаловаться. Не хочет слабой быть.
Вот так.

Катя сказала, что поможет подготовиться к поступлению в будущем году. И еще сказала, что квартирка, в которой она жила, оплачена до Нового года – все равно хозяева деньги не вернут, так что пусть Лялька там и живет. И работа для нее в ЗимаЛетто найдется.
Секретарем президента.
Годится?
Лялька чуть от разрыва сердца не скончалась – в одни сутки да столько всего! Так не бывает!
Нужно обязательно сходить в церковь, свечку поставить, да не одну – чтоб счастье этакое в горькую горечь не превратилось вдруг в одночасье по прихоти судьбы.
А с другой стороны – мало ли горечи за 17 лет Ляльке досталось? Половником не вычерпать, столовского котла большого не хватит, чтоб вместить все. Почему бы на ее улице празднику не быть?

К задрипанной общаге, все проходы к которой усыпаны окурками, битым стеклом да блевотиной, подъехала Лялька на самой шикарной из всех машин на свете, и вез ее самый шикарный из всех мужчин.
Весь этаж – все, кто дома были - рассыпались по окнам: смотреть, как встречает сбегавшую с выщербленных ступенек Ляльку улыбчивый «новый русский», как загружает нехитрый ее скарб в багажник, и как машет рукой общаге Лялька – прощается со всей прошлой жизнью; а потом садится в богатую машину и исчезает, словно не было ее тут.
В тот же день она уволилась и с заводика: документы сразу не хотели отдавать, но дядечка Роман пошептался в отделе кадров, поулыбался, отправил Ляльку погулять, а через десять минут вышел, держа в руках бумаги.
- Вот и все, Лялька! Пропадай, худая жизнь, приходи хорошая! Поедем теперь в твою новую квартиру!
И опять было чудо – эта квартира.
Маленькая, но уютная, обжитая!
Не заметила Лялька, как грустно ее новоявленный принц переступал через порог, гладил углы мебели – ей-то было не до того! А он, вдобавок, внезапно хлопнул себя по лбу и сказал, что отъедет ненадолго – на час, примерно.
Час этот прошел незаметно – Лялька все налюбоваться на жилье не могла: первое настоящее жилье в ее жизни!
Тут и Роман появился и прямиком на кухню прошел, а там, раскрыв холодильник, принялся загружать его едой, принесенной в трех пакетах.
- Дядечка, это что?! – и удивилась, и возмутилась Лялька. И испугалась – не без этого.
- Корм это! – по-простому сказал Роман и добавил, - Может, хватит дядечкой то меня величать? Рома меня зовут.
- Да, конечно, Рома! Я помню, дядечка!
И оба захохотали.
Со страхом, а, может, с надеждой, ждала Лялька – когда он к ней приставать начнет, но не дождалась: Роман положил на холодильник свою визитку, сверху – несколько купюр; предупреждая возражения пояснением, что это – аванс, подъемные от фирмы.
И, хлопнув Ляльке пальцем по носу, ушел.
Сказав на прощанье: «Обустраивайся!»
И еще: «Завтра к девяти. Не опаздывай. Президент этого не любит!»
Ну и - совсем напоследок: «Пока!»

А Лялька потом залезла на подоконник на кухне и смотрела, как ее принц садится в машину. По стеклу чиркнула дождинка, потом – сразу поток, и Ляльке даже не удалось увидеть – как он выехал со двора.
Стало так грустно…
Вообще, весь день был таким волшебным – почему же сейчас слезы льются так же, как осенний дождь за окном?

А что же Женсовет?
Надо сказать, что за прошедшее время он претерпел некоторые изменения: родила Татьяна, а Викусю Кире удалось таки выпихнуть замуж. Маша продолжала пудрить мОзги Федору, Шурочка искала кавалера себе под стать – то есть, обладающего баскетболистским ростом, Амура… Амура никак не могла себе простить того, что упустила завидного жениха. Ну, Ольга Вячеславовна, естественно, никуда не делась.
Новая девочка, появившаяся в компании на месте секретаря президента вызвала немалый интерес – еще бы! Ровно год прошел с тех пор, как Женсовет познакомился с Катей и Викторией – а сколько событий произошло с тех пор! Обе президентские секретарши каким-то волшебным образом умудрились подцепить Романа Малиновского. Новенькую Роман Дмитрич привел сам, что породило массу вопросов: откуда он ее взял, почему такую молоденькую сразу в секретари Жданову и, наконец, как на это смотрит Катя?
Почему это ее муж, хоть и гражданский, таскает девиц?
Уединение Кати с девицей вызвало еще больше любопытства: так, похоже, она и не знает – откуда девочка взялась? Правда, Катя очень быстро ускользнула после собеседования, на все расспросы ответив только тем, что ей очень некогда – дочку скоро кормить.
И Женсовету ничего не оставалось делать, как познакомиться с новенькой поближе.
Но девочка оказалась настороженно-замкнутой, малоразговорчивой – правда, и к ней удалось найти подход: безотказный.
Конечно, Амура достала карты.
А вот то, что она увидела в картах, повергло всех в абсолютный штопор – буквально.
Потому что карты предсказывали Ляльке скорое замужество и жениха: богатого, красивого… из ближайшего окружения…
Лялька подумала, конечно, о Романе, девочки, еще не знавшие, что Катя вернулась к Андрею – о Жданове.
Как то, так и другое, не способствовало спокойному пережевыванию пищу.
- Колись! – сказали Ляльке.
- Я… я ничего не понимаю! – ответила она.
- Кто это может быть? – потребовала ответа Мария, - Малиновский или Жданов?
- Жданов? – удивилась Лялька, - но… он же женат? И, как мне показалось, они очень любят друг друга…
- Жданов? Женат? – переглянулись женсоветчицы. Та-а-а-ак… что-то прошло мимо них… Когда Жданов успел жениться? Летом, пока все были в отпусках?
- И ты видела его жену? – спросила Шурочка, - Как ее зовут, какая она?
Недоумевающая Лялька пожала плечами:
- З-з-зовут… Екатерина Валерьевна…
- Что-о-о-о-о?! – воззрились на нее ополоумевшие глаза женщин, - Пушкарева? Со Ждановым? Любят друг друга? Ты путаешь!
И дамочки быстренько разъяснили новенькой сложную схему взаимоотношений между Катей, Малиновским и Ждановым.
- Да нет! – стояла на своем Лялька, - Роман сразу говорил о ней, как о жене друга и президента! И потом – я же видела их! Они смотрят друг на друга так, что завидно становится! Он ее все время приобнимает, поглаживает; еще чуть – и целоваться начнут!!
- А-а-а-а… - обалдел Женсовет, - А-а-а-а… Малиновский?
- Малиновский?.. – переспросила Лялька, - а что – Малиновский?
- Он как на это реагирует?
- Н-н-не знаю… - Лялька задумалась, - честно говоря, он меня привел, познакомил и ушел… Потом я разговаривала с президентом… потом – с Катей… А потом мы с Романом уехали… по моим делам – трудовую с прежнего места забрать… и вообще…
- Так ты – подружка Малиновского? – догадалась Маша.
- Нет! Никакая я ему не подружка! Мы просто знакомы, и он предложил мне работу в ЗимаЛетто.
- Все ясно! – заключила Амура, - Значит, Пушкарева все-таки ушла к Жданову, и Малиновский остался с носом! Дурак! Я ж предупреждала, что рога у него уже как у оленя!
- Что-о-о-о? – уставились все теперь уже на Амуру.
- Ничего! – быстро ответила Амура, понимая, что переборщила, - Все в порядке!
- Нет уж, ты колись! – не отступала настырная Маша.
- Да что колоться? Просто мне всегда казалось, что Пушкарева в конце концов уйдет к Жданову! И я Роман Дмитрича предупреждала, чтоб присматривал за женушкой! Вот и все!
- Ну, нормально – вот и все! – всплеснула руками Шурочка, - Ничего себе! Мы-то думаем, что Катя с Малиновским… а тут! У них же фиктивный брак был?
- Был. Но что-то произошло. Когда вернулся Малиновский, Катя ушла к нему… а потом уже… не знаю – что там было точно, но что-то было… - попыталась Амура уйти от ответа.
Шурочка задумчиво произнесла:
- А может, ребенок у Кати – от Жданова?
- Что-о-о-о? – возопили все хором.
- Ну-у-у-у… - пояснила свою мысль Кривенцова, - ведь Катя точно была влюблена в Малиновского… помните, тогда, на дне рождения?… а вскоре он все бросил и уехал, почему? И Катя сразу после Нового года вышла за Жданова – вроде бы фиктивно…
- Так, может, и не фиктивно? – высказалась Маша, - может, она изменила Малиновскому со Ждановым, а РоманДмитрич все узнал, ну и уехал… А Катя вышла за Жданова…
- А почему она тогда к РоманДмитричу вернулась? – ехидно поинтересовалась Шурочка.
- А потому, что Жданова не любила. А вот он к ней тогда уже неровно дышал! – пояснила всезнающая Амура, - Но была договоренность, что, если Катя захочет вернуться к Роману, то Андрей без звука ее отпустит…
- Слушай… - подозрительно посмотрела на Амуру Маша, - а откуда тебе это известно? Катерина… не рассказывала…
- Да! – воскликнула Шурочка, - Ну-ка!
- У тебя со Ждановым что-то было! – заклеймила Мария, - поэтому ты все и знаешь!
- Ну-у-у-у…
- Колись!
- Ну, да… было… после того, как Катя ушла к Малиновскому… а потом Андрей вдруг стал холоден, но ничего не объяснял… Ну а потом… мы и вовсе расстались…
- У тебя был роман с АндрейПалычем? – восхищенно закатила глаза Шурочка, - Ну, ты даешь!
- А как он в постели? – заговорщески придвинулась к Амуре Маша-любительница интимных тайн.
- Классный! – ответила Амура, порозовев.
- Ну, это понятно! – разочаровалась кратким ответом Тропинкина, - Иначе бы девицы от него не тащились! А подробнее?
- Да иди ты! - отшила подружку Амура, - сейчас я тебе буду в лицах изображать, да?
- Слушайте, девочки… - перебила их Шурочка, - мы, между прочим, с обеда уже того… опоздали… Нам-то ничего, а вот Лялька… Первый день, все-таки…
Лялька испугалась:
- Ой… И что – уволят?
- Не уволят! – успокоила Шурочка, - просто, если Андрей Палыч не в настроении, то он будет орать. Он у нас такой… оручий.
- Но не страшный! – добавила Мария и, повернувшись к Амуре, покачала головой, - Нет… все-таки, ты нас удивила…

- Какие-то ЛА сериалы, - подвела для себя итог Лялька. Не жизнь, а сплошное разбирательство – кто, с кем и когда. Глупо. Но зато скучно не будет.

Вот уж точно – какая там скука, если теперь уже сама Лялька стала объектом пристального внимания Женсовета: за кого-то она должна была выйти замуж, ведь карты Амуры не врут!

Antonella
тады и ты молодец )))

Свет, а ты будешь выкладывать свой самый первый фик, ты его на старой НРКмании выкладывала в бункере, там еще альтернатива примирения была

гм... надо его поискать... где-то в недрах компа он должен быть...

А я

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман