*
Первое, что произнес отдышавшийся свежим ветром, был вопрос: - Чудища в острой чешуйчатой броне, там у вас под стенами дворца… кстати, это был дворец или ристалище? Да, это уже второй вопрос. Так эти ящеры - ваша охрана? Русалочка молча улыбалась. Мудрый правитель всегда оценивает силу возможного соперника. Рекогносцировке слегка помешало обилие и сила впечатлений, а сейчас мокрый Принц слегка озяб под солнцем и принялся сдирать с себя прилипшую одежду. То есть он думал, что всего лишь озяб. - А вот и твои сапоги, - сказала Русалочка. В десятке шагов от их камня высунулись две русалочьи головки, одна рыжая, вторая черная как горная смола. Маленькие русалки подплыли к берегу и по очереди бросили гостю что-то сплющенное, больше всего напоминающее слипшиеся овечьи шкурки. Принц изумленно крутил в руках несчастную обувь. Как под железным сундуком побывали… да нет, невозможно сундуком так сплюснуть. - Мои сапоги… - трагически произнес Принц. - Мои любимые сапоги. Она сдержала смех и прогнала любопытных русалят, и только после этого расхохоталась. Принц смотрел на Русалочку с новым восторгом и старательно хмурился: - Так это был не поцелуй? Все эти объятия… ты и все другие – вы обнимали меня не оттого, что я вам нравлюсь… бессердечная ты все-таки. - Близкий контакт, для быстрой защиты, - подтвердила Русалочка и показала глазами на левый сапог. Впрочем, этот левый мало отличался от правого. Кинжала не было, поскольку доверчивый Принц пришел к ней беззащитным со всей своей любовью, и теперь отыскивал глазами обломок сланца поострее.
Он не спрашивал, как дышал под водой и каким образом был защищен от тяжести толщиной в полдесятка миль, а может и намного больше. И ведь это не было дном, всего лишь пологие склоны дворцовых садов и нерестилищ. Или чем были эти ряды цветных пещер и растений? - А что это за прозрачные круглые окна в куполах ваших дворцов? Прозрачные и черные? - Связь с сопредельными мирами. - Кратко отвечала Русалочка. - Черные – мир слишком отдалился, а возможно и угас. - А сети над подводным городом? С яркими фонариками в узлах? - Жадно допытывался Принц. - Не сети. Не смогу объяснить тебе. Можешь считать это магическими проводниками, в них собирают Силу. - А хрустальные колонны с бегущими огнями внутри? Ты не подпускала меня к ним поближе. - Ограничения источников Силы. Ваши адепты магии зовут их Кругами Черной Луны. Тоже связь миров, но с обменом силой, опытные моряки чувствуют эти круги и меняют курс. Они зовут их морскими бельмами. Там особая медленная зыбь, пропадают волны, а пловцу может стать плохо. Не все люди чувствуют круги, на земле их не увидишь глазами. … А что это… а как... а кто были эти полосатые с четырьмя руками… а покажи еще раз перепонки между пальцами… а когти у тебя такие же бритвы, как у тех… вопросы продолжали лететь в нее, и Русалочка закричала, смеясь, - хватит! Ты уже достаточно узнал! Все равно половину ответов ты поймешь неправильно, а вторую половину не поймешь вообще. - А третью половину не пойму, как спросить. - Добавил Принц. – Ладно. Главное, что я добился от тебя поцелуя. Ты набросилась на меня как фурия. - Всего лишь для того, чтобы твоя кровь не разорвала твои же артерии. И это был не поцелуй, прекрати издеваться, а то… - Утопишь? Еще раз? Мне рассказывали эти сказки, когда был маленьким. Одна нянька особенно старалась, когда я не слушался и заплывал далеко. Она предупреждала меня про то, что русалки топят мальчиков и растят из них морских чудищ. Слуг и охранников. - А когда ты стал постарше, няньки помоложе тебе рассказывали, что русалки зазывают в воду мужчин, чтобы рожать от них детей. Целыми кораблями топят, именно для этого. - Они не видели ваших мужчин. Незабываемо. Кстати, они выходят к нам? В каком обличье? Да, а откуда на дне горячая вода? - Продолжали сыпаться вопросы. - Наши мужчины очень редко выходят наверх, только по дипломатическим связям – опасные курсы кораблей, миграция акул и все такое. И половые различия у нас не ограничены двумя видами существ. Впрочем, у вас тоже. Вода вулканическая. - терпеливо отвечала Русалочка. - Дальше есть желоба с донным снегом, оттуда бьют гейзеры с серными солями, но тебе туда нельзя даже под защитой. Ты заметил, что подводные горы намного выше, чем наземные? И во впадинах очень много неизученных мест. Мы еще столько не знаем о собственном мире, и каждый месяц появляется новое, чаще всего опасное.
Принц опять застыл с сапогом в руке. Был момент, когда ошалевший от впечатлений, он почувствовал испуг Русалочки, и тут же стало легче, как будто сдавленная тяжестью грудь вдохнула свежего ветра. Русалочка никого не звала, во всяком случае он не заметил, но оба они вдруг оказались в тесном хороводе, и он понял, что ей пришли на помощь. Стремительные и точные тела вились змеиными кольцами, танцуя вокруг него, острые иглы и бритвы плавников ни разу не коснулись его кожи, хотя были совсем рядом. - Но это не сказка, вы и правда можете дать человеку силу жить под водой? Своей магией, как сделала ты? - Только не способности бойца. Вы не годитесь для морских сражений, и охранники из вас тоже не получатся. Устье сапога наконец поддалось острому камню и открылось. Но помогло это мало – обувище по-прежнему было склеенным. - А с кем вы сражаетесь? - жадно спросил Принц. - Мы не ведем войн. Именно для этого и нужна защита. - И у вас всегда и все благополучно? - не поверил Принц, насмотревшийся картин, ужасающих воображение. Иглы в четыре фута, плоские треугольные существа с бритвенными лезвиями размером в хорошую лестницу, гигантские пасти с рядами конусных зубов, фиолетовое свечение и багрянец полупрозрачных глыб, не поймешь – животных или рыб, или скорее помесь того и другого. Да еще с осмысленным взглядом, да еще с любопытством оглядывали его... он их, а они – его. Принца распирали не заданные вопросы, для которых не хватило бы целого года жизни. Даже чтобы получить краткие ответы. - Семь лет назад было нашествие гигантских удильщиков, их потревожил проснувшийся вулкан в южном желобе. Но старшим удалось уладить все миром. Удильщики наши уборщики, мы их очень уважаем. А полуразумные виды червей и морские грибы очень понятливы и быстро учатся. Сапог упорно считал, что по нему стадо лошадей потопталось, и Принц со вздохом оставил в покое несчастную обувь. Придется возвращаться во дворец босым. - Ладно уж, - сжалилась насмешница и махнула ручкой в сторону сплющенных принцевых ботфортов. - Вот, это уже понятнее, - с облегчением сказал Принц, обуваясь. Всего лишь обычная магия, без всяких там сетей Силы и пространственных линз в сопредельные Миры. Привычная земная магия для бытовых нужд, например – быстренько обувь высушить.
*
Русалочка осталась на берегу одна. Приближался вечер, золотистый, тихий и ароматный, с вечным привкусом соли и свежести моря. Ее Принц ушел счастливым, унося груз впечатлений и раздумий. Он не хотел оставлять ее, но все-таки вспомнил о долге. Совет, подписание договора и торжественный ужин в честь отбытия послов из Осеннего Графства, это значит - молоденькая дочка рыцаря поутру уедет со своим отцом… она уедет с отцом, вспыхнувшей полудетской любовью, со своими глазами цвета просвеченного солнцем меда. Уедет и будет мечтать о Принце и ждать, торопить часы и годы… и не жаль ей будет лет своей короткой жизни, она отдаст их все за один его поцелуй. Отдаст - русалки смеются над призрачной страстью, но безошибочно чувствуют настоящее притяжение. Он ушел по дороге Чаек – короткой скрытой в скалах тропе к западному крылу дворца. Ушел, не получив бурной страсти на песке, или как он на самом деле представляет русалочью любовь… Русалочка всегда смеялась над такими влюбленными, раньше…
Он увидел достаточно. И не мог не оценить, насколько они разные, и насколько отличаются их миры. Не может мужчина желать девушку, способную превратить его в раздавленный кусок мяса, всего лишь утащив в глубину. Да и не девушка она, она русалка. Бедный Бартемиус вчера, как оказалось, носился по лаборатории и бился слепым лбом о каменные стены, приговаривая – «как это… что все это значит!!» Русалочка хохотала как безумная, когда ей рассказали. Принц подтвердил – да, его учитель получил долгожданную посылку от друзей из одного северного королевства. Он заплатил целое состояние, все что нажил за долгую жизнь. Вожделенные приборы из металла, с шарнирами и особенными хитроумными стеклами – одно над другим, а последнее отшлифованное как выпуклый глаз, и правда оказались удивительными, и необыкновенно тонкой работы. Эти стекла сильно увеличивали, и он сам целый день не мог оторваться от опытов учителя: они по очереди рассматривали тонко нарезанные листья березы, потом капли воды, в которых жили своей жизнью невидимые глазу существа. Потом они перешли к исследованиям собственной крови, кожи и много чего другого. Это было еще более удивительно. Но когда старая добрая дриада наконец сжалилась и дала страдающему Бартемиусу капельку своей зеленой крови, тут-то ученого чуть кондрашка не хватила. Мерцание и все… еще глубже, и еще, до предела увеличения - то же самое мерцание. Совершенно такое же. И ничего кроме тумана и искорок, и ничего похожего на все, что наблюдали они до сих пор – не было в этой субстанции ни следа разделений, частиц, не было движения, только мягкая пульсация оттенков свечения. Неведомая жизнь, совершенно непостижимая, была рядом с ними все время, а они не понимали этого – есть от чего свихнуться разумом. Бартемиуса удалось оторвать от опытов только через сутки. Вернее, он сам упал и уснул. - А еще выхвалялся, трубадур от естествознания! - заливалась смехом Русалочка. - «Материя любви – вот из чего вы сделаны!» И так напыщенно!
Наверное, когда Принц был рядом, ей изменял собственный русалочий разум. Иначе чем объяснить, что она сама попросила его покатать ее на лошадке? Вороной Принца нежно любил Русалочку, и как обычно при встрече тянул к ней морду и подставлял под ласку бархатные ноздри. А Русалочке вдруг захотелось… только один раз, всего один – попробовать, почувствовать, поиграть… просто поиграть, русалки без ума от игр и озорства… и она позволила Принцу посадить себя на вороного, и сама подставила губы под поцелуй. Как простая девчонка, дала себя целовать и смеялась, а потом устроилась в его руках и откинулась спиной на его грудь. Городок готовился к летнему празднику плодов – третьему сбору урожая за лето, и по этому случаю подметали улицы и ругались, кто должен чистить канавы. Хозяйки с размаху плескали ведра мыльной воды на стены своих домов, а затем хватали щетки на длинных ручках и остервенело драили каменные облицовки. Крики и веселый шум, субботняя ярмарка через улицу, апельсиновое солнце над черепицей крыш – все сверкало и звенело, а перед вороным конем Принца плакал конопатый малыш. Умный конь остановился еще прежде, чем был натянут повод. Они приметили этого парня еще от угла улочки. Мальчишка был одет просто, но добротно, а рубашка была даже с вышивкой. И ревел белугой, стоя посреди мостовой. Лет трех или четырех, потерялся или заблудился на ярмарке? Мотая белобрысой головенкой, сердито отворачивался от прохожих. Интересовались причиной рева и одиночества парня многие, но все получали только мотанье головой. Женщина с лотком сдобы нагнулась и долго выспрашивала, потом улыбнулась и дала сорванцу бублик. Самостоятельный парень продолжал реветь, успевая при этом набивать рот, и восхищенно замер при виде черного коня. Принц соскочил с коня и присел перед малышом на корточки. Не нужно было утешать и вытирать слезы, конопушки просохли сами, а восторженный парень согласился прокатиться с русалкой на коне и поискать маму и сестер. Они приехали на ярмарку продавать мамину лечебную траву, или травы. А потом он потерялся, хотя совсем не баловался и не убегал. И зовут его Йонас, а маму Илона, а папу Юрген, а сестер… и не договорив, задрал восхищенную головенку к Русалочке и задал мужской вопрос Принцу: - А ты женишься на русалке? У нас будет королева русалка, как в сказке? Русалочка рассмеялась, одновременно оценив смущение, воцарившееся вокруг их веселого шествия. Только что ими любовались, а через мгновение отводили взгляды. Мужик с тележным колесом, что уважительно предлагал сгонять на ярмарку покричать маму мальчишки, сделал вид, что вспомнил о срочном деле. Дети убежали, хихикая, а девушка, державшаяся за руку матери, покраснела и уставилась в витрину булочной. Принц, улыбаясь как ни в чем не бывало, вел в поводу вороного. Конь аккуратно ставил звенящие подковы на камни мостовой, а Русалочкин смех зазвенел над толпой брызгами серебра: - Только в сказках бывают королевы русалки! Принц женится на принцессе или дочери рыцаря, малыш, ведь правда?
Незримое смущение растаяло не до конца, оставив парок, как от протухшей рыбы… загомонили и засмеялись вокруг не сразу. То, что увидел невинный ребенок, теперь, казалось, видели все и делали вид, что не замечают… Русалочка беспечно улыбалась, рассказывая малышу сказку про русалку и хитрого мельника, и передала его прибежавшей матери. Парень и обрадовался, и расстроился, что надо слазить с коня, и что будет трепка. Русалочка на прощание строго сказала, что маму нужно слушаться и помогать… и весело смеялась шуткам горожан.
*
Все это было привычно, детей в Летнем Королевстве оберегали все. Лесные нимфы и дриады следили за озорниками и не позволяли разорять гнезда и без нужды ломать ветки, но если в чащобе заблудится малыш, дриада сама принесет его домой. И еще раз поучит, что нельзя есть все ягодки подряд, а белену и красный волчеягодник даже трогать нельзя. Дриада отшлепает неслуха, а мать еще и добавит, да и отблагодарит лесную сестру кувшинчиком сливок. У своего дерева дриады питались силой леса, но в отдалении от источника предпочитали из человеческой еды молоко и хлеб. Все магические существа женских обличий были уважаемы и любимы, и никогда не смешивали свою жизнь и тайны с людскими. Помогали, когда их об этом просили, не кичились своей силой и магией, жили своей жизнью. Но русалка-королева… не зря говорят, что невинные уста ребенка способны сказать истину просто так.
А для Русалочки эта истина – последний приговор. Королева Русалка. Чудесная картина – пока Король занят делами правления, вечно юная бездетная королева проводит ночи в волнах, танцуя голой под лунным светом – зимой и летом. В летние ночи тела русалок светятся янтарем и жемчугом, в морозы эти же тела мерцают синеватым перламутром. Русалкам не бывает холодно. Король все прощает своей Русалке – самой прекрасной королеве за всю историю Лета. Безумный Король и Королева-Русалка. Войска и магия, сталь и вода. Отвратительная басня, которую будут показывать на ярмарках. Устами ребенка прозвучала последняя истина: королева Русалка – пусть она остается в сказке. Ничем не лучше была бы и тайная жизнь Принца, будущего короля, проводящего ночи в тоске на морском берегу. Пожалуй, даже еще смешнее – юродивый принц, забывший о троне ради утех плоти да русалочьих иллюзий.
Ни логические доводы, ни притязания, ни возмущение Принца не возымело ни малейшего эффекта – Русалочка попросила его не приходить и не смешить морское дно зрелищем прилипшего к камню будущего правителя. Она вежливо попрощалась и предупредила, что будет слишком занята, ее детство закончилось – пришло время обучения, и это решает не она. В любом случае, больше она здесь не появится. До самой свадьбы Принца, на которую вместе с сестрами обязательно придет, чтобы поздравить молодую пару – будущих короля и королеву. Русалочка радостно простилась с Принцем, и он понимающе улыбнулся в ответ. Он совершенно не обиделся и нисколько на нее не злился. Но и на следующий закат, и через день, и через два дня Принц ждал ее на птичьем камне. Русалочка не показалась ему, она выдержала. Но от этого ужасно разозлилась, и на него, и на себя - осерчала так, что не смогла сдержаться, и прибойная волна захлестнула берег до кромки дальних песчаных скал. Дальше были сады и больше сотни лет не было соленых волн. Но сейчас волна поднялась и выдавливала камни полуразрушенной дамбы, возраста которой не помнили и старожилы. Море сошло с ума, ураганный ветер сшибал с ног, но сумасшедший Принц все так же приходил и ждал ее, не боясь шторма, ветра и косых взглядов. Русалочка смирилась и на третью ночь уняла волны. Ей безразличны были насмешки сестер и ожидание мудрых обитателей дна, наблюдающих с мягким сарказмом людей, занятых более важными вещами – да, бывает. Одна из наших малышек слегка заигралась, это бывает. Русалочку никто не ругал, она была еще слишком юной, она только что вышла из детского возраста и набиралась опыта. Глаза и улыбки сородичей мягко упрекали ее и слегка поддразнивали: «ну что ж, здесь мы имеем еще одно представление, еще один сюжет для людских фантазий. Принц и русалка – смешно и избито, нелепо как детская сказка, рассказанная пьяным баснописцем. Ты ведь не можешь не понимать, Русалочка, что у жителей морских глубин совершенно другие желания и интересы, невозможные для жителей земли, и непостижимые для них? Тысячи лет пройдут, прежде чем люди, вооружившись знаниями и техникой, осмелятся заглянуть к нам в морские бездны. А пока пусть считают себя королями, хотя бы у себя на суше. Они не так и плохи, эти люди, если уметь с ними обращаться.» Русалочка тоже с радостью посмеялась бы над людьми и их амбициями – поводов было немало. Посмеялась бы, если б не одно обстоятельство. Она была преступницей. Это ее любопытство и шалости привели к тому, что земной Принц готов на все, чтобы быть с ней. Она злодейка, преступница… как в страшных сказках про злых ведьм, которых на самом деле не бывает. Ведающие истину существа не могут быть злы. И тем не менее она преступница. Лишить эти земли сильного и благородного правителя – это и есть преступление против мира и счастья всех его жителей. Будет другой король у Лета, но не ее Принц. Самый лучший. Умный и тонкий, гибкий и сильный как стальной клинок. Умеющий рассмешить плачущего ребенка. И способный полюбить русалку.
Нет, она обязана все исправить. Он достоин власти как никто другой, и он будет королем Лета. Только он. Если этого не случится, то путь этого Мира сместится в ложном направлении, и последствия могут быть поистине жестоки. Как в ее видении. Сон русалки – никакая не иллюзия и не набор привычных превращений. Это всего лишь картины путей Мира, и теперь Русалочка должна сделать все, чтобы самые страшные из этих путей не открылись никогда. Те, в которых ее Мир более походил на бойню, и другие, еще страшнее, где живые существа влачили свои жизни в холодных белых подземельях без единого зеленого листка, и питались ровно нарезанным губчатым веществом, схожим с донным снегом, обожаемым удильщиками-трупоедами. По три ровных кусочка в день – для взрослого, способного работать. Там не слышен был смех и были неживые, но пугающе разумные человекообразные машины. Слишком разумные. Не лучше были и миры с отравленным воздухом и водой, с остатками извращенной больной магии – ученые в этих мирах пытались понять суть жизни и считали себя вправе умерщвлять живое, разрезать и изучать изобретенными приборами. Там мелькнула картина, от которой Русалочке стало по-настоящему страшно. В закрытом черном хранилище под искусственным солнцем жили лишенные магии и силы русалки. Их ловили сетями и изучали как животных обычные люди.
*
Она была в отчаянии и решилась. Ей нелегко дался выбор, но сделав его она успокоилась. Русалочка приняла решение, и с этого мгновения ее жизнь стала другой. И дни, что раньше мелькали стайкой веселых рыбок и текли прозрачной водой, стали теперь тягучими и пугливыми. Яркость и морская красота, веселье сестер в лунных танцах, открытие нового лабиринта подводных игр - ничто больше не радовало. И не интересовало будущее. Русалочка поняла - сколько бы она не обдумывала и не откладывала свое решение, у нее нет другого выхода. И чем больше она медлит, тем труднее ей будет сделать последний шаг.
Связь изначальных миров все время пульсировала и была в полной силе в полнолуние. А для русалки, решившейся на исход, самым простым решением будет обмен магией в одном из земных лунных кругов. В море ее будет защищать ее стихия, даже против ее воли, а на земле эта связь слабее. Земной Лунный Круг, один из тех, что принимает отчаянных и отчаявшихся женщин земли – вот единственное решение. Она сделает это, и пусть она при этом погибнет. Ничего не поделаешь, таков конечный расклад игры: исправить страшную ошибку, сделанную ею по неразумию и высокомерию, можно только ценой собственной жизни. Нет, она не умрет. Ее гибель будет другой. Она не умрет, она просто выгорит в источнике, вернув морю его силу, а заодно и свою суть русалки. А источник равнодушно примет и даже не заметит такой малости. Одна маленькая Русалочка – это капля в море, меньше чем капля. Источник вытянет из нее силу и магию, а у нее останется десяток-другой лет существования без Силы. Двадцать лет - ничто. Безделица. Капелька в море… Полнолуние наступает завтра. Прошел еще один месяц с той ночи, когда со смехом взлетела она в волне на плоский камень под озорными звездами, чтобы произнести Заклятье.
Ведьма вышла навстречу босиком и простоволосой. У себя дома она предпочитала простую одежду из льна. - Успокоилась наконец-то. Ты испортила мой цветник. Соль блестела на садовых дорожках, вымощенных плитками черного камня, и даже на стенах маленького каменного дома, увитого глицинией. Птицы здесь пели тихо, а кошки делали вид, что ведут себя благопристойно, и поэтому просто попрятались. Русалочка виновато огляделась, – да, розы увянут. Они не любят соли. Зато янтарный песок намыло прямо под невысокую ограду из песчаника. Ведьма прошествовала к желтой нагретой солнцем полоске и устроилась погреться, мурлыкая, как ее любимая белая кошка. Русалочка устроилась рядом, уютно свернувшись в белом платье. - Я решила, что мне делать. Хочешь пойти со мной? Уже догадываясь, ведьма приподнялась на локтях. Спокойный взгляд ее застыл. - Я войду в круг. - Просто сказала русалочка. Ведьма упала назад в горячий песок. И медленно выдохнула, презирая эту глупую никчемную морскую русалку. Останется от тебя ядрышко орешка. Недозрелого. Молочной спелости. Все вытянет из тебя черная луна, раз тебе не нужно, раз ты отдаешь добровольно. Столько магии - хватит, чтобы закрыть черный провал. Отдай мне, раз тебе не нужно… но сказала она только два слова, равнодушная и слепая. - Ты сгоришь. - Нет, я отдам только силу и время, - так же прохладно и тихо сказал Русалочка. - Стану смертной, ну и пусть. Все равно выхода у меня нет - я одна виновата и должна исправить то, что сделала. Я уйду незамеченной, зато он… он проживет свою собственную жизнь. Он будет замечательным королем, а этому миру как никогда нужен сильный и разумный правитель. Будут трудные времена, и жестокие события.
Ведьма молчала и по-прежнему смотрела в голубизну неба. Считала пух облачков, ловила тепло и звуки, равнодушная как летнее небо. Русалочка присела поближе и обхватила колени. - Знаешь, ко мне уже пришел Сон. Я видела, я столько видела… Он должен стать Королем после своего отца. И задумчиво добавила, как будто говорила что-то новое, или понятое с другой стороны жизни: - А влюбленный в русалку Принц никогда не будет избран, как бы силен и умен он не был. Ты ведь знаешь. Ведьма молчала. И тогда Русалочка, сама не до конца понимая, зачем она это говорит, гордо произнесла: - Он приходит на берег каждый рассвет. Даже в грозовые ночи он был здесь и ждал. Каждую ночь. … Но зачем… шелестело в тихом воздухе несказанное ими… - Выбор делают один раз. Я выбрала. – Сказала Русалочка. И считая дело решенным, а себя вправе задать последний вопрос, поинтересовалась: - Скажи, как ты решилась на лунный круг? Ты ни в чем не была виновата, и перед тобой была вся жизнь. Ты могла быть счастлива. Ведьма не стала фыркать о том, что именно теперь-то она и счастлива. Это было понятно и без слов, только вот счастье бывает разным. Как, или нет, достаточно уверток - благодаря кому она решилась… - Я была глупа. Решила наказать его. Нет, не только это… если бы только из-за мести, меня не принял бы Круг. Я сама решила стать другой. Отказаться от своей судьбы. Я не знаю, что было бы, если бы я не решилась на круг черной луны. Да ничего плохого бы со мной не было, я теперь это понимаю. Что за дело - любила одного, прожила жизнь с другим: судьба стольких женщин. Очень, очень многих.
*
Было ли такое хоть раз? нет, не было… никто не слышал о таком. Нет сведений в книгах и магических источниках. Пройдет ночь и день, а следующей ночью сбудется то, чего не было ни в одном предсказании, то, чего не должно было произойти, немыслимое - в круг луны войдет не смертная девушка, а стихийное существо, порождение женской магии и ее источник. Войдет, чтобы обменять свой драгоценный янтарь на кусок дорожной глины. Это не укладывалось в голове. Зачем, для чего ей эта безумная жертва… путей у Мира много, и будущее не обязательно будет тем, какое она увидела! И она все это знает, она прекрасно знает и о гибкости времени, и о том, что живая ткань времени способна затягивать раны.
Русалка безмятежно ушла из садика под стенами ее дома, а Ведьма все еще нежилась на янтарном песке. Вытянувшись змейкой, лежала до синих сумерек. Копила силу и злость. Думала. Стихийная и любовная магия сыграли с ними шутку, или вмешались силы более древние и могучие? Теперь уже и не понять… но эта русалка, и ее древняя мудрость, и ее детская глупость в одном глотке воды! Она решила и сделает – и отговаривать ее бесполезно. А дальше – все забудется. Принц чуть погрустит, да и будет веселиться дальше. А эта глупая русалка растает в его памяти как пена морская. Поначалу он будет видеть ее везде – в зеркалах и воде, в туманах, в снах. Он будет вспоминать о ней с нежной улыбкой и возможно, будет искать ее в каждой женщине, которую будет любить. Она, лишенная магии, проживет половину девичьего века. Потом истает от усталости и болезней.
Ведьма отлично помнила все, что было с ней до, во время и после лунного круга. Детальная и чувственная память – один из даров черной луны девушкам, отказавшимся от своей судьбы. Память, восприятие, нечеловеческие способности только малая часть их нового существования. Когда Источник покончил с нею, она не сразу поверила в то, что осталась жива. Все еще лежа на теплом песке, в ужасе возвращения боли, она, боясь шевельнуть ресницами, смотрела на подмигивающие ей звезды. Потом решилась и подняла руку. Боль, огонь и сосущий холод не вернулись. Тогда она поднесла к лицу и долго рассматривала свою ладонь, и это занятие не казалось ей глупым. Поднесла к лицу, растопырила пальцы и любовалась лунным свечением и пульсацией алой крови под кожей, пока не поняла, что все ее тело горит и больше ничего не боится, но требует движения и ощущений. Тогда она легко встала, сначала на колени, потом поднялась и взглянула… Мир распахнулся волшебной далью. Каждый запах и звук стал острым, сладким как неведомое чудо, внутри вскипала волна смеха. Сила и озорство в ней пробуждались, звеня хрустальными иголками под кожей. Эти иголочки подстрекали пробовать, узнавать, испытывать себя и все вокруг, а все окружающее – деревья и воздух, земля и живность, настороженно замерли в ожидании: что сейчас отчебучит эта новорожденная ведьма… от них всего можно ожидать, но лучше всего покориться сразу, пока она не обратила на тебя внимание… она услышала и поняла все. И выйдя из лунного круга, она засмеялась. И долго хохотала, запрокинув голову в черное небо. Она слышала серебряные нити звезд, каждый листик, падающий с дерева, каждую крошечную волну в дыхании моря. Смешнее всего было то, что ей, как ребенку учиться ходить, теперь тоже придется учиться - закрывать свой слух и чувства от мира. Этого мира слишком много вокруг нее, и это может стать утомительным. Ничего, она с легкостью научится этому. Она уже начинает понимать, как открываться только тогда, когда нужно тебе самой. И отсекать все окружающее, если не хочешь слышать.
Да, она прекрасно помнила то, что было после лунного круга. И то, что чувствовала перед тем, как войти в круг, помнила тоже. Год назад, осенней ночью, дрожа от страха перед Лунным Кругом, она уговаривала себя шагнуть быстрее. Чтобы все быстрее закончилось. Удивляло трясущуюся от страха адептку только одно – она вдруг поняла, что до этой минуты исхода боялась совсем не того, чего нужно было ей бояться, и совсем не о том она жалела. Чего ей было жаль, от какой потери было так больно? … ей больно было понимать, что любимый брат и сестры станут ей чужими? Возможно... станут чужими навсегда. И никогда уже не будет девичьего смеха и сплетенок. И разговоров в тишине спальни, под одним одеялом – про то, что невозможно сказать при свете дня, а можно только вот так, спрятавшись под одеяло, сказать на ушко сестренке. Еще она думала, что ее красивое, звонкое как трель серебряного колокольчика имя тоже станет ей чужим, и ее будут звать только Ведьмой, как всех подобных ей женщин из лунного круга. Зато ей станут безразличны все обманные крючки мужского эгоизма, она будет видеть их насквозь и смеяться над ними первой. А они будут побаиваться ее мимолетного взгляда, бояться - но еще сильней желать. Но вся их суета ей безразлична, и безразличны все – кроме одного. И этого не изменит даже магия, она ведь уже пробовала. Много о чем передумала та глупенькая девушка на краю лунной бездны. И уже приняв и видя перед собой свою судьбу – кусок бархатной тьмы, она вдруг поняла, о чем и правда стоит пожалеть. Вернее, о ком. Больше всего, как оказалось – ей жаль, что увидев его в следующий раз, она никогда уже не вдохнет воздух как сгусток живого счастья. И никогда больше при виде его улыбки не забьется ее сердце, не зазвенит как сотня колоколов, никогда больше не прервется на миг дыхание. Удивительно, о какой безделице пришлось ей пожалеть.
«Когда я осталась одна – я в последний раз позволила себе это. Воспоминания и сожаления», - Ведьма усмехнулась, приказывая дверям распахнуться. Лаково блестящая лестница наверх, в покои Принца, матовый отблеск шелковых гобеленов, драгоценные вазы на высоких подставках. Это узкий коридор верхнего дворцового этажа, и все здесь ей знакомо. Она была тут много раз, взлетала по этой лестнице в одних чулках, держа туфельки в руке, а подол юбки в другой – а эта дверь сама распахивалась ей навстречу. Он ждал ее, прислушиваясь к ночным шорохам. Доброе имя дочки верного рыцаря отца, честь девушки, доверившейся ему – и пусть эта глупенькая девушка ничем не лучше других. Радостно бросилась ему на шею, стоило один лишь раз увлечь ее за собой в сумерки дворцового сада, невзначай обнять узкую талию под соловьиные трели. Она, как и все предыдущие, вообразила, что будет последней из тех, кто точно так же крался под покровом сумерек в опочивальню будущего короля. Представить себе его лицо и улыбку, его взгляд. Вспомнить силу и нежность обнимающих рук, вспомнить в последний раз и забыть навек.
*
- А ты не так уж много потеряешь. Зачем тебе русалка? Чудище морское, прелесть и ужас в пригоршне воды. Не понять, чего в ней больше – этой прелести или ужаса. Нет, у тебя все в полном порядке, - нежно пела ему Ведьма, - тебе всегда удавалось получить все, что ты хочешь, ничего не давая взамен. Послезавтра она очнется на песке, и с этой самой минуты ты будешь иметь вместо насмешливой русалки милую атласную куколку. Конечно, если сам захочешь. Она ведь нравится тебе? Принц молча ждал следующих слов. Он и ее как будто ждал, открыв перед нею двери и с поклоном предложив войти. Присесть. Он не боялся ее, хотя отлично знал, что сердить ведьму не надо - лишь тень ее желания, одна лишь певучая фраза на старом языке, и с ним покончено. Он не боялся, поскольку мочь – еще не значит делать. На глаза попались ножны из дубленой кожи, брошенные на стол. Мысль была холодной и острой, и в другое время он устыдился бы так думать: он обидел ее когда-то, но она не сделает против него ничего. Вот же оно – острие меча в ножнах, но между возможностью и действием стоит разум, а ведьминский разум острее стали, и чувства у них тоньше чем у обычных людей. А она – у нее нет больше прошлого, нет даже имени. Он с самого вечера гнал тревогу и непонятную боль, и понимал, что без веской причины Ведьма бы его своим визитом не почтила. Именно эта Ведьма. Теперь он слушал ее, очень вежливо и без тени надменности. Впрочем, он никогда не был ни гордым, ни надменным с девушкой наедине, с любой девушкой. Будто забывал о титулах и ранге, и правда, что за дело – титулы, если у ночной гостьи легкая походка и сладкое дыханье, и она приходит сама. - Ты ведь и сам так думаешь? И ты прав. Тебе не нужна русалка. Но ее кукольное отражение придется по вкусу любому, и тебе тоже – то же порождение глубины и магии, только несмелое и робкое, слабое и покорное. Она будет расцветать улыбкой и при виде тебя, и при виде твоей невесты. Захочешь – она будет для тебя танцевать, петь, смеяться! Вся ее легкость и краса останутся при ней, даже нежнее станут, вам ведь так нравится женская слабость. Она сделает для тебя все, что ты захочешь. Только намекни ей – и она будет спать на полу под дверьми твоих спальных покоев, и будет счастлива. А уж когда ты будешь брать ее в свою постель… Эта постель была завалена охотничьим снаряжением, а поверху валялись высокие сапоги. Так это обычно выглядело, когда Его Высочество соизволяли дать понять очередной любовнице о том, что ее время истекло и больше в этой постели ей делать нечего.
Ведьма подняла на Принца знакомую ему голубизну глаз и посмотрела без насмешки и осуждения. Просто поясняла ему, и давала понять, что прекрасно помнит и эту постель, и всю его нежность, что мгновенно исчезала с рассветом, как предутренний туман с моря. Помнит, но все это не имеет больше ни малейшего значения. Все верно, какими бы жаркими ни были объятия, а утро пришло – любовь растаяла. А слово «люблю» было сказано им на ушко умнице, сказано на одну ночь. Или две, или несколько, да пусть даже месяц – пока другие глазки и пухлые губки не привлекли сильнее, чем влюбленные незабудки дочки королевского казначея. - Возьмешь ее в постель – она будет так же счастлива. Что у дверей охранять твой сон, что на твоей подушке – действительно, какая разница для обожающего тебя существа? Он пожал плечами, желая дослушать до конца. - Но все это будет недолго. Она быстро поблекнет и ослабеет. Десяток лет, пока не погаснут в ней последние искорки остаточной магии, и еще десяток на медленное увядание. Век ее будет недолог, но она будет счастлива до конца своей жизни, даже если ты не захочешь ее больше видеть. Она будет счастлива - иначе невозможно, источник оставляет самое сильное желание, связанное с нашей сутью… ты понимаешь, о чем я говорю? Принц кивнул. Он понимал, хотя и был ошарашен так, что не замечал, как ломает тонкое оперенье заморских стрел – резное, прочное и гибкое оперенье легких охотничьих стрел. Он доставал эти стрелы из колчана, крутил в пальцах и бросал на пол. - Завтра после заката. У камня с клювом. Он поднял глаза, безмолвно спрашивая – тот самый камень? И Ведьма спокойно подтвердила, вовсе не желая насмехаться или вспоминать глупости своей отброшенной юности с его участием. Ей и правда было все равно, это было видно. Холодная и нежная, как роса, она равнодушно сказала: - Вы зовете его Птичьим Камнем. Она исчезла из его спальни легче утреннего тумана, но успела услышать хруст очередного древка.
*
Закат явился и был трагически красен. Вопил о смерти и лился потоками крови с багряного неба – что-то вроде этого мог бы сказать придворный поэт, один из них, а может и все вместе. Ведьма скептически оглядела небо. Потом осмотрела кровавые волны под розовой пеной и хищный каменный клюв у кромки прибоя. Она будто бы искала что-то. Или кого-то. Ничего не нашла и равнодушно отвернулась от закатного солнца: к чему обижать поэтов, виновных лишь в неуемном воображении - не ведьмам же выискивать в свечениях дохлого планктона упоительную лирику. Закат и правда был хорош. - Гроза будет, - рассеянно сказала Русалочка. - И слишком нагрелась вода, вот и яркие цвета неба и моря. - Может передумаешь? - небрежно бросила Ведьма. Как будто советовала выбросить книжку бездарных стихов в окошко. Или колечко, подаренное неинтересным поклонником. - Нет… - легко сказала Русалочка. - Зато узнаю, как теряют любовь. Ни одна русалка не знает, а я узнаю. Ведьма пожала плечами. Решила – так иди. Медлить еще глупее. Полнолуние. Источник наберет бешеную мощь к полуночи, и вряд ли ты выйдешь оттуда живой. Лунная граница уже мерцала в сумерках, достаточно было взглянуть искоса, и стена черного света проявлялась на миг, чтобы тут же исчезнуть. Ведьма отлично помнила это сияние и то, на что оно способно.
… Выбор делают один раз. Я выбрала. Круг луны и связь миров – место, где время и пространство меняются местами. Где ты услышишь оттенки и увидишь звуки, и поймешь с восторгом – цвета и звуки одно и то же. Все живое едино и создано любовью, и поэтому бесконечно умирает и возрождается в попытках осознать себя. И еще ты поймешь, что была глупа, когда отказалась от себя самой. Добровольно отбросила подаренное тебе существование ради того, чтобы получить то, что не так уж тебе и нужно. Ты поймешь это только тогда, когда станет поздно. А дальше тобою займется черная луна. Обмен будет честным: что просила – получай. И останется от тебя лишь скелет, твоя суть и воля - для того, чтобы забрать обменянное на любовь знание и власть. И сожалеть об этом весь остаток своего существования.
- Иди, раз решила. Или будет хуже. – хотела крикнуть ей Ведьма, но вместо этого сделала шаг в попытке удержать свою соперницу и сестру. Нет, нет, шаг она тоже не сделала. Она слишком хорошо знала цену таких медвежьих услуг.
… Иди, раз решила. Иди туда, где время и пространство, как боль и наслаждение в страсти, поменяются местами. Он не пришел. Все было зря. Еще раз она поступилась гордостью. Еще раз – из-за него. Или все-таки из-за себя… но он лишь молча выслушал. И не сделал ничего. Он не пришел, чтобы отговаривать эту глупую русалку. Даже не захотел видеть ее – зачем ему видеть ее…
… Иди… шелестел равнодушный прибой. Да, я иду, – прозвенел русалочий смех. И Ведьма отступила. Все кончено. Нет пути назад.
*
Нет пути назад. Значит, нужно идти вперед, - смело подумала Русалочка и не раздумывая пересекла границу Источника. Белое русалочье платье замерцало перламутром, и тишина стала яркой как взмах крыла чайки – вот и все, что отличало участок тени возле изогнутого клювом камня на берегу. Обычный кусок камня и песок, его тысячи раз пересекали люди и звери, не замечая. В прилив здесь кипели волны, в отлив сиял гладкостью песок. И ничего потустороннего в уголочке песчаного берега нет и быть не может… для обычной девушки. И для магического создания тоже, если только… Безразличие Источника не было добрым, не было злым и настойчивым. Лунный круг всего лишь исполнял желания, и безмолвный вопрос прозвучал в мерном шелесте волн и шуме листвы без осуждения и страсти. Русалочку всего лишь спросили – чего ты хочешь? И только после этого ей стало по-настоящему страшно… чего ты хочешь? И заготовленные мысли затрепетали струйками воды и стали тем, чем и были – глупой бравадой. … Чего ты хочешь… уходи отсюда немедленно… уходи, пока это возможно… она медлила. Лунные нити стали черными, а окружающий мир исчез. Она была одна. И теперь так и будет – она навсегда останется одна. Отверженная обоими мирами, запертая в клетке, навсегда одна, чужая самой себе…
Она ошиблась, она опять ошиблась и поняла это, но убежать было невозможно. Нити Источника обвивали ее спиралями черного серебра, и все еще пытали – чего ты хочешь… мы все знаем, но ты должна ответить сама… что тебе нужно? Русалочка не хотела отвечать и лихорадочно собирала силу, чтобы обрести власть над собой, так бездумно отданную Источнику, отказаться и убежать из Круга… но беззвучный голос продолжил за нее ее голосом, больше не спрашивая, бестрепетно и безнадежно. … Перестать быть русалкой. Я хочу стать обычной женщиной.
Черная тень отделилась от камня и сделала к ней шаг. И еще один.
… окончание следует…
|
|