НРКмания

Форум любителей сериала "Не родись красивой" и не только
Текущее время: 28 мар 2024, 17:28

Часовой пояс: UTC + 4 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 8 ] 
Автор Сообщение
СообщениеДобавлено: 08 фев 2020, 18:10 
Русалочка



Случилась эта история в стародавние времена. Тогда в лесах еще жили нимфы и дриады, а в море русалки. И не просто жили, а совершенно не прятались, и выходили к людям, когда им только вздумается. И русалки, и тритоны, и морские ведьмы – все они могли выйти на берег к людям, и никто этому не удивлялся. А русалки даже могли пожить в замке у короля, где им всегда были рады. Повеселиться, потанцевать на балу и спеть вместе с поселковыми девушками плясовую да хороводную - милые и веселые существа были эти русалки, а чудесной их красоте ни одна женщина королевства не завидовала.
Была для этого одна, очень простая причина.

*

Русалочка была еще очень юной, ей исполнилось всего-навсего 117 лет. Для русалки Янтарного моря королевства Лета это все равно, что для обычной девушки семнадцать годков. Время в морской пучине течет так мирно и плавно, что и не замечаешь – или это год прошел, или век, или жизнь твоя. Мама Русалочки всегда была морской королевой, папа всегда был морским королем, а сестер-русалок было у нее столько, что каждый день можно было играть с новой веселой сестричкой. Роскошные сады переливались цветами нежных актиний, а ряды коралловых пещер так и приглашали поозорничать и поплавать наперегонки, когда только захочется. Дни и ночи на прекрасном морском дне отличались слишком мало, чтобы обращать внимание на такие пустяки. Все тот же жемчужный полумрак да столбы сияющего света, или шафранно-желтого, или белого лунного – вот и вся разница.
Удивительно это ощущение, когда резко поднимаешься из плотной километровой глубины наверх, в нагретый солнышком слой бирюзовой воды. Люди такого не переносят, у них лопаются барабанные перепонки – знала Русалочка. Можно только посочувствовать, это ведь так здорово. Как будто внутри у тебя играют волны, только всплывать нужно как можно быстрее. Она любила играть на берегу. Русалочья магия, как завистливо называли морской быт люди, была обычной как дыхание в воде: как только ты касаешься земли – твой роскошный переливающийся драгоценным серебром хвост мгновенно превращается в две стройные ножки, а нагая грудь русалки, как и гибкая талия и бедра и все остальное – все мгновенно скрывает пенное платье. Принцессы и поселянки часто просят русалок дать им хоть немножко этого морского кружева, хотя бы на косыночку, чулочек, носовой платочек. Русалки охотно делятся, оторвав подол или рукава своего струящегося наряда, но всегда предупреждают – не забудь, всего до восхода луны! И растает на тебе пеной морской с ароматом миндаля…
Русалочка кое-что уже знала, кое о чем. Это некоторые морские русалки, из самых юных, кому и пятидесяти лет еще не исполнилось – эти наивные не всегда понимают, что для земной девушки вдруг потерять лиф платья или кружевные чулки совсем даже не обидно.

Море сегодня было спокойно, лишь медленная волна размеренно накатывала на белый песок, чтобы так же медленно отхлынуть. На берегу кто-то был. Она спряталась за камнем, что наполовину был в воде, и принялась наблюдать. Юноша и девушка бегали по песку и смеялись. Да, поначалу только бегали и смеялись.
Русалочка не очень любила выходить на берег. Платье-то ты получаешь, а вот туфельки нет. Атласная русалочья кожа слишком нежна, а песок такой колючий и горячий. В глубине все так приятно и комфортно, а вот земля порой неприветлива к дочерям моря. Внизу – там все по-другому. Там розовые и красные кораллы послушно растут именно так, как хочется хозяйкам глубин – русалкам. Водоросли стелются коврами, но здесь, наверху, все совсем не так. Камешек может оказаться острым и ужалить нежную кожу ступней, а солнце палит днем и ныряет в воду с закатом, оставляя нежных дочерей моря зябнуть от прохлады. Донные течения хотя и холодные, но приятны, не то что ветер на поверхности.
А беготня на берегу уже выглядела не просто игрой – отметила Русалочка. Юноша поймал девушку и прижал к высокому камню у самой воды, где разбивающаяся волна почти доставала их, и… Русалочке не было видно, что они делали, но девушка взвизгнула, засмеялась и вдруг толкнула юношу так сильно, что он отлетел от нее, да еще и споткнулся о камень. Да и свалился в глубокую воду, и ушел весь – не ожидал, наверное, такого подвоха. Русалочка не стала думать, а плеснула хвостом и тоже ушла ниже, только быстрее, и мгновенно оказавшись рядом с юношей, протянула ему руку – помочь?
Но он не захотел выныривать, а неуклюже завертел головой – нет, и показал, что хочет проплыть под водой. Тогда она схватила его за руку и утащила под камень, откуда они и выглянули вдвоем.
– Тшш… тише, ладно? – Вдохнув воздуху, прошептал юноша. – Надин плавать не умеет. Тише…
Русалочка пожала плечом – ладно.
– Она меня не любит, – расстроенно сказал юноша. – Но она полюбит меня! Все меня любят, и она полюбит тоже! Я уже придумал…
И быстро обняв русалочку за плечи, притянул ее за собой в тень камня. – Тише… пусть она решит, что я утонул.
Русалочка тихонько выглянула из пучков водорослей, наросших на боку черного камня. Она пошевеливала хвостовым плавником осторожно, чтобы не задевать ноги юноши, а внутри у нее зарождалось небывалое, непонятное чувство. Ей жаль было девушку, но обнимающая плечи рука юноши мешала, и хотелось одновременно и вырваться, шлепнув хвостом и… и повернуться к нему, чтобы прижаться грудью. Возможно, потому, что юноша разглядывал ее, обегал глазами лицо, опускал их ниже, потом опять смотрел ей в глаза…

Девушка бегала по берегу и кричала, как птица. Она оглядывалась вокруг, но пустынный берег был тих и безлюден, лишь настоящие птички, веселенькие и глупые, пели вечерние песенки с деревьев чуть поодаль. Там начинались апельсиновые и лимонные рощи. Солнечный свет становится по вечернему густым и теплым, а тишина сочувствовала девичьему отчаянию, но ничем помочь не могла.
Тогда девушка села на берегу у самой кромки прибоя и заплакала.
Русалочка и юноша смотрели на нее. Теперь юноша не видел Русалочку, хотя по-прежнему обнимал ее талию. Он быстро дышал и не отрывал глаз от девушки, что уже билась в истерике, упав на песок. Ее коса растрепалась, а плач стал хриплым и таким надрывным, что Русалочке стало не по себе и она покосилась на юношу.
А тот все смотрел, щурясь и раздувая ноздри. Девушка зарыдала в голос, потом вскочила, и крича - что я наделала! - вбежала в воду. Она успела забежать в волну до пояса, где ее и подхватил выскочивший из-за камня юноша. Его темные волосы успели подсохнуть и поднявшийся ветерок трепал их. Русалочке не захотелось смотреть, что они будут делать дальше, и вопрос юноши она не расслышала. Шум взлетевшей волны спрятал его слова, но ясно слышны были слова девушки.
– Все, что ты захочешь!

*

Глубина была приятной, плотной как объятие. Нежные лепестки морских цветов танцевали и дрожали, светили мягким изумрудом и бронзой. Она думала. Как интересно. Та девушка, она не хотела и смотреть на… на него. Убегала и отворачивалась, и так долго смеялась над ним. А потом ее слова услышали все - и море, и песок, и смолкшие птицы. И Русалочка тоже слышала.
Русалочка играла с цветным жемчугом и думала. Потом согласилась поплясать в лунном свете с сестричками – одну из них, светлокожую, она увидела впервые. Что-то было еще потом, и еще, и еще, а потом Русалочка немного поспала в любимом гроте дворца, там, где розовые актинии спрятали под своим ковром останки древнего корабля. А когда проснулась в ласковом донном течении, вдруг поняла, чего ей хочется.
И откладывать ни к чему, раз ей так интересно.

Морские и земные ведьмы жили где хотели.
Одна из ведьм любила проводить время в подводном обиталище, совсем рядом с дворцом морского короля. Пещера, что она облюбовала, была полостью, оставшейся от старого вулкана. Гладкие стены были стеклянистые и приятные для кожи ладоней, а внутри ведьма устроила себе комнату цвета густой ночи, с мрачным индиго колышущихся занавесей и черной мебелью. Русалочка вплыла в устье пещеры и не удивилась. Ведьмы, они все с причудами, и русалочка ловко ступила босой ножкой на ступеньку, что вела в темный синий зал. Внутри был воздух, видимо, так больше нравилось ведьме.
Русалочка поприветствовала ведьму и протянула дар вежливости – скляночку с жемчужным огнем. – Я не стала бы беспокоить тебя, – сказала она, с любопытством разглядывая блестящие склянки и старые книги на столе.
Она никогда не видела таких странных вещей.

Ведьма была молода и прелестна. И так зла, что вода вокруг нее казалась уснувшей, а яркие рыбки боялись проплыть с ней рядом.
– Не стала бы просить тебя, – повторила Русалочка. – Но мне очень нужна магия земли. Сама я не могу это сделать. Вернее, я не знаю, смогла бы или нет, оттого что я не понимаю, что это такое.
– И чего же ты хочешь? – Спросила ведьма.
– Я хочу любить. – Ответила Русалочка.





продолжение следует…


Пожаловаться на это сообщение
Вернуться к началу
  
Ответить с цитатой  
СообщениеДобавлено: 08 фев 2020, 18:10 
Ведьма рассмеялась. О нет…
– Какая глупость. Зачем тебе человеческие заморочки? Они ведь порой сами не знают, чего хотят! А когда выпросят у судьбы, не знают, как от этого избавиться, так и тащат на себе до смерти. Живя неполную сотню лет, и не жалко, а русалке зачем эта маета?
Русалочка рассказала о юноше с темными глазами и девушке, что смеялась над ним. Смеялась и толкнула в воду, а потом захотела утопиться от горя. И не верила, и не хотела, а поди ж ты – согласилась на все, с чего бы? На заведомый обман и стыд согласилась.
Любопытная рыбка-крылатка рассыпалась пеплом, некстати для себя сунув голову в синеву ведьминой пещерки. Русалочка равнодушно скосила глаз и задумчиво произнесла: – Они умрут, и я их забуду. И его, и ее, и еще многих после них. Но ведь что-то останется. Я поняла это, когда она кричала на берегу.
– Поняла – и прекрасно. Мои поздравления. Я часами ищу в древних знаниях сведения о фиолетовых шарах – ты ведь знаешь, они опять приходят. Их не видели пять сотен лет, а теперь они всплывают из черных каньонов, и даже глупые морские черти разбегаются в ужасе. Но по мне, так лучше я спущусь в одну из этих черных пещер. Да, туда, где видели трескучий шар. С одним заклинанием защиты пойду туда, почти голая… – ведьма бросила шипучую искру в ни в чем не повинного краба-удильщика, – чем начну разбираться в людских страстишках и их последствиях. Тебе просто скучно, признайся? Так поднимись, устрой парочку штормов, развлечешься!

Нет, не в скуке было дело. И обе они понимали, что во всем виновата лишь маленькая колючка интереса, что засела в русалочьей головке, дразнится и вытащить не дает. Как те крошечные иголки, что защищаясь бросает радужная рыбка, не ядовитая и не хищница, а только чтобы не ловили маленькие русалки. Та девушка хотела умереть. Может быть, поэтому и жить захотела?
– Но ведь мне не нужно его любви. Было бы смешно, если бы я хотела человеческой любви! Я только хочу понять, что ими движет. Что заставляет делать все эти глупости. Быть жестокими. Только и всего.
Ведьма быстро взглянула вверх, как будто хотела увидеть далекое зеркало меж водой и воздухом. Зрачки ее кольнули красным. Сердилась ведьма не на русалочку, нет… но немного и на нее.
– Кому из людей придет в голову любить русалку?
Русалочка согласно кивнула. Она понимала, о чем говорит ведьма. Любить – понятие человеческое, а что они понимают под этим, знают только сами. Какие сами, такая и любовь у них, если злы и завистливы, такую и судьбу себе накликают. А чисты сердцем, тоже горя много будет. Будут ошибаться, падать и подниматься, и не понимать, для чего все эти мученья и отчего спокойно им не живется. А нимфы да русалки, да саламандры огненные хороши как песня, огонь и вода: любоваться можно, да в житейских делах без надобности. Красоту не поймаешь и в кладовой не закроешь, уйдет как свет и вода между пальцами, да еще и посмеется над жадностью.
Нет, люди русалок не любили, и не хотели их сверкающих тел, совсем женских. За редкими, редчайшими исключениями, над чем сами же и смеялись, не хотели. Только подрастающие мальчишки сходили с ума да прятались в скалах у берега, чтобы подсматривать за русалочьими танцами – недолго, пока не начинали понимать, что к чему.
Поселяне любили своих жен, часто крикливых и ворчливых. Девичья красота облетала лепестками вишни всего за несколько лет жизни в трудах супружества, радостях да невзгодах. Каждый ребеночек добавлял гладкой коже молодой матери морщинок, да забирал у кос густоту, а у тела стройность. Двое, трое деток, пятеро - рожать нужно было как можно больше. Королевству нужно было много людей: чтобы незанятые земли ложились под плуг землепашца, чтобы корабли уходили в море и возвращались с новостями о чудесных странах с деревьями как веера и синей водой. Птицы там поют день и ночь, а звезды огромные как драгоценные камни на потолке королевского праздничного зала.
Вся красота мира лежала под ногами, и кто же будет узнавать новое и покорять эти просторы, леса, горы, если не новые люди? А еще были неизведанные пустыни, где песок блестит как стекло, и были глубины океанов; а мудрецы и волшебники не переставая спорили, круглая ли эта земля или всего лишь диск на трех гигантских слонах.
– Не буду помогать тебе! – Вспылила не выспавшаяся и злая ведьма. – Я не занимаюсь такой ерундой. Сходи попроси ту выжившую из ума, из старого дуба под королевским замком. Ту, что уже триста лет в зеленых бородавках!
Русалочка рассмеялась. – Ладно, не сердись. Я и сама уже думаю, что все это глупости.
И скользнула из воздушной полости, подгадав в сильную донную струю. Ведьма с легкой завистью взглянула на всплеск сильного хвоста. – Постой-ка. А тебе нужен именно этот юноша, о котором ты говорила?
– Я думаю, да. Я хотела бы полюбить его. Я других и не помню.
Она слегка задумалась, изогнувшись в уносящем ее течении и припоминая. Нет, не вспоминался – ни один. Ни лиц, ни слов, ни танцев с ними на балах у короля – не помнила. А этот темноволосый негодяй чем-то ей запомнился, возможно тем, что разозлил? Девичий обманщик, заносчивый и равнодушный.
– Да, пусть будет он. Так я вернее узнаю то, что мне нужно.
– Хорошо, – вдруг стала покладистой ведьма. – Покажи мне его завтра на балу. Покажи, и я, скорей всего, тебе помогу. В конце концов, мне ведь нетрудно, да и заинтересовала ты меня. Расскажешь потом?

*

Но на следующий вечер своевольная ведьма заявила: – А, ты все об этих глупостях. Нет, я уже передумала. Не собираюсь я тратить магию на заведомую чушь.
В сияющем праздничными огнями замке собрался высший свет королевства, да еще и приглашенные гости. Ведьма насмешливо посмотрела на улыбающуюся Русалочку и повторила: – не собираюсь. – И равнодушно добавила, уделяя основное внимание усовершенствованию оттенка своего платья, – И еще, знаешь, ничего хорошего из твоей шалости не выйдет, вот посмотришь. Обратного хода тебе не будет, ты ведь понимаешь? Что его век, еще каких-то три десятка лет, и будешь ты любить трясущегося старичка!
Русалочка рассмеялась первой. И подсказала: – Немного лилового вот здесь, чтобы оттенить прозрачность глаз.
Они немного задержались у стола с угощениями, рассматривая пылающий свечами зал и нарядную толпу. Музыканты уже поднялись на галерейку и взяли в руки инструменты, еще немного, и королева даст позволение – всем танцевать, и сама откроет бал с королем или старшим сыном.

Ведьма не хотела вина, и на деликатесы пренебрежительно сморщила нос. Русалочка рассеянно взглянула на стол, потому что слегка проголодалась. Весь день она размышляла – а не забыть ли эту затею, что-то не по себе немножко, так за своевольными мыслями и забыла о еде. Конечно, она бы предпочла похрустеть серебристой рыбкой, поймав одну из стайки, или перекусить морскими ягодами. И все-таки взяла из вазы засахаренный персик и пирожное. Изредка русалки лакомились человеческой едой, но больше баловались, вот и сейчас Русалочка отщипывала маленькие кусочки бисквита, небрежно роняя крошки и серебро смеха на каменные плиты.
Никто не удивлялся, гости только любовались русалкой, стараясь делать это незаметно. Назойливым быть никто не хотел, да и ведьма в компании с русалкой не лучший повод для того, чтобы обращать на себя внимание. Если одной из них вдруг придет в голову, что кто-то невежливо пялится, могут и подшутить – не одна, так другая.
– Вот он! – Русалочка легко притронулась к руке ведьмы. Та была странной. Замершей, побледневшей, и казалось, уснувшей лунным сном. Но нет, ведьма не спала, она смотрела в середину зала, где королева уже изящно придерживала шлейф на сгибе локтя, по моде летнего сезона, а другую подняла и нежно положила на плечо кавалера – стройного, темноволосого и уверенного.
На прикосновение ведьма отреагировала, вздрогнув, и Русалочка удовлетворенно кивнула, – да, это он.
И еще раз указала на стройного юношу, открывшего бал.
Не заметить его было невозможно, его плащ переливался самым роскошным узором, камзол украшали драгоценности, а высокие сапоги черный перламутр. И он был очень красив. Даже если и заносчив слегка, то кто стал бы пенять юному красавцу-принцу за гордость?
– Это он? – Очень спокойно спросила ведьма. – Это тот, о котором ты говорила? Принц?
– Именно он. Я не видела его раньше. Нет, скорее не обращала внимания. Да, это именно он! Так ты поможешь с заклятьем?
– Да. – Сказала ведьма.

*



продолжение следует…


Пожаловаться на это сообщение
Вернуться к началу
  
Ответить с цитатой  
СообщениеДобавлено: 08 фев 2020, 18:11 
*
- За три минуты до полнолуния – согласна. Еще проще, - сказала ведьма Русалочке, небрежно указав ближайшему кавалеру на кубок. Ей хотелось пить.
Они натанцевались, что называется, до упаду.

Вести в старинном танце морскую русалку считается в Королевстве Лета не только честью, но и изрядным везением. Всем известно, что если рассмешишь русалку и понравишься ей, она, хотя и забудет о тебе с последним звуком музыки, всегда отплатит удачей. Что касается ведьм, то с ними все иначе - они выбирают сами, и лучше с их выбором не спорить, себе дороже. Еще лучше просто не попадаться ведьме на глаза, если она намерена повеселиться. И все же, когда ведьмочка не пугает, а стреляет глазами-незабудками, не сможет устоять ни один кавалер, что незнатный рыцарь, что сам король!
Его величество не танцевал, но соизволил подозвать к тронному подиуму и фей, и морских гостий, и лесных дев, всех, что оказали ему честь, посетив его бал, и щедро рассыпал благодарности, похвалы и модные комплименты. Девушкам такого внимания никогда не уделяли, хотя девушки в Летнем бальном зале были в большинстве не менее прекрасны, чем нимфы и феи. Разве что румянцем были поярче, без той волшебной бледной изысканности, что заставляла замирать при первом же взгляде на лесную нимфу. Да и одеты дочки человеческие были куда как скромнее – ведь если тебе хочется замуж и детишек, а не сидеть в дубу или летать с ветром, то уж изволь грудь и ножки до поры прятать.
Веселье было шумным и всеобщим, и даже почтенные матери семейств станцевали ритурнель и традиционный Летний Вальс. Музыканты уже дважды просили перерыв: у скрипок лопались струны, а виолончель вдруг заплакала фиалками, конечно, все по вине расшалившихся воздушных фей.
Праздник был в разгаре, когда пришло время его покинуть.

Ночь встретила Русалочку и ведьму услужливой тишиной и приятной сыростью, и легкими шагами до побережья было ближе, чем до леса.
- Ты знакома с Принцем, – утвердительно сказала Русалочка. – Ты знаешь его давно. Еще до того, как стала ведьмой, ты знала его. И поэтому согласна на Заклятие?
Ведьма пренебрежительно дернула плечом, - это важно? - и еще немного повыбирали место. Каменно-твердый отливный песок или камень высокой скалы над волнами, или просто заплыть подальше по лунной дорожке? Лучше всего, наверное, скала.
- Ты заметила на балу ту девушку? – спросила ведьма. – Ту, как ее зовут - Надин? Не отвечай, я знаю, что нет. Вот и меня – нет. Хотя брат в свое время и кричал, что убьет любого подлеца, обидевшего меня. Не только не убил, о нет! Он стал Вторым Министром. Как это все далеко и смешно. Кстати, тебя вспоминали сегодня в Ежевичном поселке. В доме у кузни, за мной прибегали дети. Их немолодая мамаша не могла разродиться.
Русалочка кивнула. Забрать у роженицы боль не трудно, лишь замрет беззвучным стоном воздух да мявкнет кошка у порога, вздыбив шерсть. Ведьмы женщин не баловали и знали, кому помогать надо, а на кого и прикрикнуть – справляйтесь сами, крепче будете. Но если уж избавляли, то себя не щадили. Русалка могла помочь еще быстрее, если ей захочется или позабавят слезы и просьбы. Но к первым бежали все же к ведьмам, они были ближе и понятнее, хотя и пугали порой не меньше нежити.
- Хватит болтать. – сказала ведьма.

Они уже были на плоской скале, высоко над блеском медленных волн. Круг луны был совершенным, близким и выпуклым как глаз. Ночь наблюдала рассеянно и без особого интереса к шалостям юных ведьм и русалок: пусть развлекаются, горстью пены больше, меньше – для подлунного мира не имеет значения. Сломанной веткой, птичьим криком, лепестками на злом ветру – пусть становятся, раз неймется им испытать то, чего не положено. Человеческие девушки, так те хотя бы боятся. Но созданиям, переступившим по своей воле или воле создания магический круг, положено и рисковать большим, чем страхи да глупая незамужняя беременность. Для них, владеющих силой стихий, и цена другая, и приходится в игре со магией ставить залогом не пустяшную боль да обиду, а само свое существование. Ведь от русалки не остается детского смеха и тропинок в будущее. Остается лишь вода морская да пена.
Лицом к луне и ветру, что усилился и запел осуждающе.
В женском обличье – так вернее будет, сказала ведьма. На гладком камне скалы вдвоем. Темный камень отдавал набранное за день солнечное тепло, лунные лучи обдавали холодком, будто испугать пытались – остановись, пока не поздно…
- Не передумала? – пренебрежительно осведомилась ведьма, крутя на пальце зеленое пламя. Силы ей было не занимать.
- Нет…
Русалочка ждала, вся замерев – что произойдет сейчас? Что почувствует она с приходом к ней любви? Нет, вовсе не смятения плоти, изначальной магии женского существа, а – любви… Готовности все отдать для любимого. Желания быть с ним всегда. Того непонятного и неизведанного ею, что заставляет старика ворчать на свою старую жену за то, что не взяла палку, выйдя за околицу. Или грубого мужчину гнать лошадей, чтобы умолять насмешливую чародейку помочь рожающей жене? Слезы отца, когда выздоравливает ребенок - она и их видела, не раз.
- Чего расселась? Все давно сделано. Мне холодно. – прервала ее размышления ведьма. И скользнув глазами по лунной дорожке в черную манящую бирюзу, осведомилась: - нет камней?
Русалочка рассеянно послушала воду – нет, чистая глубина и мягкий песочек на дне. – Нет…
Ведьма щелкнула пальцами, и платье слетело с нее, став опять лепестками ириса. Зевнула, потянулась кошкой и прыгнула в теплую воду. Русалочка рассеянно скользнула следом, ей хотелось спросить. Как получилось, что она ничего не заметила? Даже воздух не вздрогнул.
Но высунув головку рядом с блаженной ведьмой, она услышала ехидный смешок:
- А чего ты ждала, интересно? Радужных сияний и кинжальной боли в проснувшемся сердце? – злорадно продекламировала ведьма из последнего шедевра одного из придворных поэтов. - Ха. В любом случае, если результат тебе не понравится, все равно - поздно. Я ведь, кажется, предупреждала, что он тебя не полюбит. И отгони медуз, или я их сожгу.
– Всего-то… вздохнула счастливая Русалочка. - Не полюбит? Но ведь я и не хотела, чтобы он любил меня. Зачем мне это?
- Очень умно. И правда, зачем?
– Зато я смогу любить его. Большего я и не хотела. Он обидел тебя, и ты решила отомстить ему, став ведьмой?
Ведьма молчала, отвернувшись. Вода ласкала нежнее шелка, а всем медузам-жгучкам было велено убраться, пока живы.
- Все, что было до лунного круга, не имеет значения. Да, я была еще глупее этой твоей – как ее, Надин? Но это было давно. Прошлой весной. Мои сестра и брат умоляли меня не делать с собой того, что я сделала.
- Тебе было очень страшно? – тихо спросила Русалочка. Она знала о лунных женских заклятьях и их цене.
- Да, мне было очень страшно. – отрезала ведьма. – Что тебя еще интересует из того, что тебя не касается? Кстати, я тебя обманула.

Русалочка не ответила, любуясь Луной и брызгами, что взбивала хвостом. Ей хотелось резвиться и петь. Она не ответила и хотела уже уплыть вглубь, но приостановилась, высунувшись из воды по грудь.
Ведьма спокойно нежилась на волне. И певуче повторила: - Я тебя обманула. Если тебе захочется его любви, ты легко ее получишь. Теперь это возможно, вы связаны заклятьем двух стихий.
Русалочка скользнула ближе, чтобы слушать насмешливое пенье …
- И если он тебя полюбит – ты и сама знаешь, что будет дальше. Знаешь его судьбу. Он будет мучиться весь остаток жизни. Гореть на медленном огне, презираемый всеми. Любить Русалку способен лишь юродивый. Принц, влюбленный в Русалку, смешнее деревенского дурачка.
- Я знаю… - рассеянно ответила Русалочка. - Я поняла все с первого твоего слова о Надин. Не запомнить имя, ах как забавно. Но ведь мстишь ты, а не я.
- Опять ты ничего не поняла. Я отомстила ему давным-давно. Еще девчонкой, глупой и обманутой, брошенной рыдать в отчаянии и корчиться от стыда и чужих насмешек. Что еще отвратительней – и от его насмешек тоже. Я отомстила.
- Но ты ведь ничего не сделала, - не поняла Русалочка. - Ты не сделала ему ничего, совсем.
- Это «ничего» и есть самое страшное проклятье, к твоему сведению.
И уже с берега крикнула, и яростный крик ножом прорезал шум взлетевшего ветра: - Я ничего ему не сделала! Я просто предоставила его судьбе. Его собственной судьбе!

Чем обронить хоть одну слезинку, она предпочла бросить в шторм все побережье, и наверняка ушла опустошенная. Небось еле ноги тащит сейчас, - лениво думала Русалочка, нежась в лунных лучах. Ну что ж, эта буря ненадолго. Часок-другой и стихнет.
Волны уже разыгрались и били о скалы, и стало неуютно. Русалочка скользнула в тихую сонную глубину, чтобы подумать. Да и перекусить наконец. Она была голодна.

*

Никакое заклятье не способно одолеть разум, если ты сама этого не захочешь. Это и люди понимают, и все же творят глупости. "Слезы Ведьмы" – так называют жители прибрежного селения эти короткие штормовые часы у скального мыса, хотя и понятия не имеют о точности старинного названия. И не зря так называют, нет … Русалочка отдыхала в плотной глубине после сухого воздуха, пила и впитывала каждой крошечной чешуйкой, нежилась, играла в воде, и ей было очень интересно прислушиваться к себе. Что-то изменилось в ней, или вокруг нее? Нет, ничего подобного. Все было как обычно. С ней не происходило ничего, совершенно ничего – голод она утолила, молниеносно выхватив из стайки рыбок пару маленьких макрелей. Широкие листы пузырчатой морской капусты были сочными, солоновато-сладкими, а удирающий осьминожек так забавен, что она облизнулась было, да расхохоталась и не тронула его.
Ах, этот Принц. Самонадеян, тщеславен и избалован. И что ей пришло в голову – изучать на самой себе любовную магию, да еще выбирать для этой цели самого отвратительного из людей? Глупости, просто глупости, и, наверное, ей просто было скучно. Но ведь можно было… например, она давно собиралась посмотреть пещеры с колючими рыбами-шарами, а может быть, предпринять путешествие в Туманный Океан, со следующей же русалочьей компанией? Янтарное Море, в котором она появилась и выросла – скорее огромный залив, спокойный и безопасный. Намного интереснее морская жизнь в открытых водах, и все русалки, достигая зрелости, обязательно путешествуют. Новые знания, удивительные приключения, и знакомства тоже. Всем известно, что мир подводный в десять раз обширнее земного, и в сотни раз таинственнее и любопытнее. Что ей этот мальчишка? Она уже забыла о нем. Все эти принцы и короли, слишком уж век их недолог, когда она вернется – если ей захочется, то она сможет полюбоваться его правнуками. Если, конечно, он раньше не сложит свою глупую темноволосую голову на войне, или еще глупее, на случайной дуэли. Но тут уж ничего не поделаешь, судьба у каждого своя, ведьма права, зла, но права…
Русалочка улыбалась, сытая и довольная, наслаждалась, засыпая в щекочущем придонном течении. Да, путешествие – отличная идея. Вот только унять завтра шторм, если к утру не уймется сам – ведьма была так сердита на себя… унять волну, да и подняться наверх. И подшутить, убрав русалочьи волосы в девичью косу с цветком мальвы. А для платья взять тех опаловых жемчужин, что вчера просыпались из старого корабельного сундука. Уже и косточек людских не осталось, а драгоценности только ярче в морской воде… да, она поднимется наверх и найдет заносчивого Принца, и обманет. Она подойдет к нему девушкой-поселянкой, или нет, лучше она подойдет к нему дочкой небогатого рыцаря. Или даже служаночкой из дворца, их ведь так много, что гордый Принц скорее сам обманется, чем сообразит, что обманывают его! Да и кто помнит служанок, даже хорошеньких на редкость! Чудесная идея. Позабавиться, наказать за высокомерие и уйти. Да, она придет завтра, и она увидит и его, и удивление в его глазах.
А свои волосы цвета винного янтаря она и правда уберет в тугую косу, чтобы не выдали живыми прядями, текучими как вода.
Завтра же, как только рассветет, ей нужно как можно скорее увидеть этого высокомерного мальчишку. Принца, развлекающегося девичьими слезами. Одна из девушек, над которой он походя насмеялся, вошла в Лунный Круг. Отдала тело ветру, сожгла любовь в пепел, развеяла дымом - чародейками и ведьмами не рождаются, а вбирают магию вместе с болью. Чаще всего это те, что отчаялись или не видят выхода из беды. Есть и такие, что бросают себя в метаморфозы с целью спасти кого-то из близких. Но плата всегда бывает слишком высока, намного горше, чем предполагают эти отчаянные, и если бы знали эти девушки и женщины, на что обрекают себя, входя в Лунный Круг, то, наверное, давно уже исчезли бы с этой земли и ведьмы, и чародейки.

Русалочка спала и смеялась во сне, и смеялась вода вокруг нее. Смеялась - он всего лишь человек, и не достоин ни дум, ни памяти русалки.
Он не достоин, нет - но завтра она увидит его… своего Принца.

*



продолжение следует…


Пожаловаться на это сообщение
Вернуться к началу
  
Ответить с цитатой  
СообщениеДобавлено: 08 фев 2020, 18:11 
- Зачем ты хочешь обмануть меня? – спокойно спросил Принц, глядя на нее с верхней ступени лестницы. Он небрежно оперся о резные перила, а в другой руке держал большое надкусанное яблоко. И был растрепанный, а ко лбу прилипла темная прядка. Русалочка видела – он был в учебном зале с другим юношей, они бились на шпагах, то смеясь, то вдруг переходя на молчание, стиснутые зубы и жестокий огонь в глазах. Она все заметила. Он все еще сильно дышал, а ворот белой рубашки у него был распахнут. И он улыбался ей, как мальчишка, а в темных глазах еще не остыла злость поединка. – Что ты улыбаешься? Пришла меня подразнить?
Спросил и спокойно откусил от своего яблока, да еще и носом шмыгнул. Русалочка молчала. Он узнал ее. Почему он узнал ее, ведь она оделась как девушка из городка, дочка трактирщика? Она приметила этот наряд давненько, ей очень понравился корсаж и вышитая блузка, да с широкой оборчатой юбкой. Коса выдала? Нет, туго заплетена и смирно ластится между лопаток, живые русалочьи прядки смеются в блестящем плетении, как же он узнал ее… а точно ли узнал?
- Ты русалка. Та самая. Идем, я тебе свои покои покажу. Идем, ты же ко мне пришла?
Он бросил яблоко прямо на ступеньки, и оно поскакало гранатовым мячиком, а Принц протянул Русалочке руку. И она, смеясь, пошла к нему. Комнаты его покоев были просторны, а в высокое окно спальной заглядывал старый дуб, просвечивая на полуденном солнце.

На широком мраморном подоконнике они устроились друг напротив друга. Огромная комната была пронизана светом, блестело оружие в нишах стен, огромная кровать Принца была небрежно смята и завалена охотничьим снаряжением. Он завел ее в спальню, отвесил шутливый поклон и чинно пригласил: - Прошу! - и первым запрыгнул на подоконник распахнутого окна.
Русалочке хотелось смеяться – было легко, как в пузырьках воды от донных гейзеров, где любят играть совсем маленькие русалки. Легко и прозрачно… принц? Кто он? Обычный мальчишка… - снова подумала она. Пусть красивый, очень красивый. А улыбка у него чуть смущенная, а вовсе не надменная, как на людях.
- У тебя роскошная постель. – поддразнила Русалочка. – И ты приглашаешь меня посидеть на подоконнике? Хочешь показать, что совсем взрослый и все знаешь, и про русалок и про девушек?
- Они все скучные. Сначала – ах, я вас не люблю, ах, я привыкла родителей слушать. Назавтра – делай со мной что захочешь, я твоя, на послезавтра я уже подлый обманщик.
Солнце ласкало теплыми струйками, а снизу из травы пахло медовой кашкой. Русалочка скосила на Принца озорной глаз. - Девушка рискует больше, чем ты.
И сделала попытку стать серьезной: - Каждая девушка думает, что именно она та единственная, для тебя. Что после нее ты не захочешь другую.
- Не думай, что я не понимаю. Так зачем ты хотела обмануть меня? Ты мне не ответила.

Листья дуба встрепенулись и зашелестели, как под ветерком. Ах вот в чем дело, она все еще здесь. Русалочка задумчивым взором провела по источенной коре – вверх до верхушки, вниз до корней… эта дриада старше всего Летнего Королевства. Принц заметил взгляд и сказал: - Вчера она заглядывала ко мне. Все такая же зануда, как в детстве – не ломай ветки, не плюй из окна, не смей трогать гнезда… я это гнездо с семи лет не трогаю, а она все строжится. И грозится чесоточными болячками. И глаз выколоть.
Русалочка расхохоталась, но Принц смотрел серьезно и жадно, на ее плечи под вышивкой и хохочущий рот. И вдруг улыбнулся, и прикусил губу. – Мои комнаты здесь уже три года. А до этого были в восточном крыле замка, я видел море в окна. Как раз ближний ряд Синих Скал, где вы собираетесь в полнолуние.
- Слишком далеко. Что ты мог видеть – только брызги волн? Наши игры вдохновляют художников и поэтов, а вас, мальчишек, интересует совсем другое – только драки и девичий счет, да носиться по округе верхом, - насмешливо пропела Русалочка. – Ах да, и еще охотиться на лесное зверье, не ради мяса, а позабавиться.
- Можешь не верить, но я с детства часами просиживал штаны в библиотеке. – серьезно ответил Принц. - Мой учитель считает меня лентяем, но вздыхает, что такого способного лодыря свет не видывал.
Он взглянул на нее искоса и сжал зубы. Наверно, все-таки обиделся за ее насмешки и пренебрежение. Будущий король земель Лета. Ах, он даже побледнел слегка, – Русалочка мечтательно улыбалась, чувствуя приятную лень. Принц прищурился на нее, и как будто решился на что-то. Ой, сейчас она услышит о том, что она… только не рассмеяться ему в лицо, это слишком невежливо по отношению к будущему королю!
- А о русалках, да и о всех подобных вам, что живут в изнанке мира… ты ведь не можешь не чувствовать меня, зачем дразнишься? – неожиданно мирно сказал Принц. - Я все знаю. Ладно, допустим, все знать о вас невозможно – но многое. Знаешь, моя мать очень мудрая женщина. Сейчас в моей бывшей спальне мой младший брат.
Русалочку щекотал и мучил смех, но она все еще пыталась быть степенной и мудрой, хотя бы для разнообразия, и вежливо произнесла: - Восточное крыло выходит на морской берег, но край леса ближе. Юные дриады любят заглядывать в замок по ночной росе. Твоя мать мудра, я знаю. Королеве и положено быть мудрой в воспитании сыновей.
Принц все так же улыбался, но резко потемнел глазами. И видно было, что теперь уж разозлился всерьез.
- Воспитание – вещь отличная, но собственный опыт еще лучше. – сказал он, с вызовом глядя в ее насмешливые глаза. - Я давно знаю - вас можно обнять, и почувствуешь живое тело. Вас можно любить всю ночь, вы никогда не просите пощады, но вы не женщины. Вы живые, у вас женские тела, прекрасные настолько, что страшно смотреть – но вы не женщины. И не нужны обычным мужчинам.
- Не плачем и не вспоминаем, – легко откликнулась Русалочка.
- Не делите дни и ночи, ничего не ждете. Забываете, лишь разомкнув объятия, и с интересом смотрите на других. Дышите водой и воздухом, и можете жить в ледяном океане. Подо льдом. Бартемиус называет вас антропоморфными гидро… - он не выдержал и снова расхохотался, запрокинув голову. Похоже, он вообще не мог долго злиться.
- Гидромутантами. Двоякодышащими метаморфами, – подтвердила Русалочка. – Бартемиус, так он еще жив? Я знала его когда-то. Он уехал из Летнего Королевства с искателями пещер, и я забыла о нем. Я хочу его увидеть!
Она захлопала в ладоши и спрыгнула с мраморного подоконника.


*

Он стал совсем старым, но он узнал ее.
Седой и сгорбленный, и все тот же живой взгляд из-под лохматых бровей. Только уже не рыжих, а совсем белых. Как же короток век человеческий, – прятала грусть Русалочка, беззаботно приветствуя давнего друга. А старик задрожавшей рукой опустил на раскрытую рукопись толстую выгнутую стекляшку в роговой оправе и уставился на Русалочку с видом спятившего. Смотрел, как будто испугавшись. Но нет, он не испугался, просто он слишком обрадовался, этот старый безумец.
- Маленькая рыжая русалочка с Синих Скал…
И вскричал, подскочив и тряся белыми космами, радостный, как будто получил наследство в золоте и драгоценностях: - Это же ты! Рыженькая насмешница, я вспоминаю о тебе всю мою жизнь! О, покажись, одно из моих сильнейших желаний, увидеть, как меняетесь вы… более полувека с того дня, как я видел тебя, совсем зеленым юнцом, покажись же, не медли!
Русалочка смеялась и сердилась одновременно – эти ненормальные философы так забавны в своей детской простоте. И поддразнила: - попроси воды у камня. Не приставай, я уже сержусь, Бартеус.
- Да, ты называла меня так. И еще надоедливым мальчишкой.
- Ты и был надоедлив, когда не рыскал по берегу, собирая янтарь, или не сидел, уткнувшись в свои гримуары.
- То были книги естественных наук, а ты все та же насмешница. Но я стар, и все вижу по-другому.
- А для меня будто прошел день. Вчера ты был молод – сегодня старик. Я пошутила, всего лишь шутка! Не сердись, тебе нельзя. Ты стар и слаб, и довел себя до истощения – мог бы сейчас быть и поздоровее, не будь ты таким глупцом, Бартеус… тихо, молчи.
Русалочка прислушалась, чуть прикрыв глаза. Послушала еще… Да, он стар, слишком много не спал ночей, слишком мало жил простыми радостями, лишь искал ненужную, несуществующую истину… Старик весь тянулся, как к свету. Седой, сгорбившийся, он смотрел на русалку сияющими глазами, старыми глазами, таящими искорку молодого огня, что так привлекал ей когда-то… Русалочка улыбнулась и легко сказала: - Я немного помогла, очистила твою кровь, но ты должен больше гулять и меньше сидеть над своими глупыми книгами! Все равно там все неправильно, я тебе твердила это еще твои глупые полвека назад, Бартеус!
Старик улыбнулся в ответ дрожащей улыбкой, и любовался русалкой, забыв о себе. И только немного помолчав, тихо заговорил.
- Все неизменно в этом мире… доброе создание, маленькая морская русалка. Полсотни лет назад, когда я был еще учеником, мастера-философы звали то, из чего вы сотворены – ты знаешь: материей любви. Вы сотканы из нее, как и вся природа.
Русалочка пожала плечом. Зачем он опять говорит о том, что вода мокрая, а солнце горячее? Как это философски, ну просто откровение всеобщее. Она смотрела, задумчиво склонив головку с льющейся косой, а старик воодушевлялся своим словам и похоже, взбирался на любимую ученую лошадь.
- Теперь я стар, и все еще на подступах к получению сущности, но я уже близко, если б ты знала, как близко…
Ах, вот теперь все понятно. Главное для подобных Бартемиусу – то, что они называют познанием. Какое глупое слово!
- Изначальная вода – вот ваша суть и природа, и вы не можете делать злого. Ваша сила вам этого не позволяет, только для защиты себя и других живых. Изначальная вода, я почти ее добился, если бы ты видела! У меня теперь получается в каждом седьмом разложении – эта опалесценция и тяжесть в обычной воде, когда я…
Русалочка подняла ладонь, показывая – прекрати, а то… вот же безумный надоеда. У него уже, скорее всего, который десяток лет «получается» эта дурацкая изначальная вода. А до него подобные ему ученые безумцы бредили субстанцией Единорога. Сколько названий они уже изобрели – хватит на толстую книгу, да вот сути так никто и не понял. Ах, да и близко не подошли.
- Вот если б ты дала мне прядку своих волос. – старый хитрец уже умильно глядел на нее. Даже седые волосы над ушами зашевелились в надежде. Она сжала губы, чтобы выглядеть сердитей: - Нет! Ты будешь жечь их кислотой и делать свои безумные опыты. Надо мной смеялись все русалки, когда я была глупой и позволила тебе это. Они хохотали над моей доверчивостью, а я не могла ни играть, ни спать, пока ты не домучил мои волоски, все до единого! Я отлично все помню, не воображай, что русалка бросает память в волну.
- Нет, нет, ты просто не знаешь! Я и тогда просил тебя разорвать связь, уплыть за дальние скалы, к заливу Огненных Бурь, а лучше еще дальше – и ты бы ничего не почувствовала! Всего лишь разорвать связь!
- Да, ты именно так говорил, обманщик. А я прекрасно помню, как вода сердилась и кусала меня, а воздух кололся иглами. До того последнего мгновенья, пока ты не извел все мои чешуйки и волоски до единого, не замучил, не растворил в своих перегонных сосудах! И что ты получил в итоге? Чего добился? Грязной воды с осадком соли?

Принц хохотал, схватившись за живот. Оказывается, он остался, а не ушел, и был тут все время. Она уже забыла о нем, и сейчас удивилась, услышав сдавленный вой, а затем и громовой хохот. Так смеются будущие короли, а также их лучшие жеребцы – хотелось съязвить ей, но с другой стороны уже умоляюще складывал руки седой ученый, вот же напасть человеческая на одну маленькую морскую русалку! Она сдерживалась, чтобы не зазвенеть смехом в тон Принцу, тогда от старого экспериментатора не отделаешься до вечера!
- Дай хотя бы один волосок, - упрашивал ее Бартемиус. - Один волосок, и я расскажу тебе потом, какой была твоя изначальная вода! А хочешь сама посмотреть?
- Не хо-чу!
- А я бы рассказал тебе о своих опытах за последние тридцать лет, - сделал последнюю попытку старый безумец. - Ты так интересовалась когда-то моими опытами, ты звала их магией субстанций.
- Да, я помню, - Русалочка подошла и облокотилась о камень столешницы, наблюдая бурление в закрытом стеклянном сосуде, забытом стариком в радости встречи. - И еще я помню, как ты вопил, что так называть твои исследования может лишь невежественная деревенщина.

*

Ничего она не дала старому Бартемиусу, и ушла, сделав вид, что рассердилась – и на старика, и на его ученика. Она сделала отвергающий жест – и ушла одна, но на самом деле она не сердилась. Старику оставалось жить недолго, его кровь замирала. А сердце Принца стучало молодо и весело, и на самом деле это Принц, а не она, был встревожен и сердит, и обескуражен – все, как она и хотела!
Спускаясь к морю, Русалочка смеялась. Русалочке все время хотелось смеяться - обычное занятие сирен, это было привычно и правильно - но куда подевалась из нее кипящая неприязнь к этому Принцу? Она подумала еще немножко и поняла, уже ныряя в родные волны – она счастлива, она свободна и одна в своей стихии, как и положено русалке. Резвилась, подняв волну посильней – и вспоминала, в последний раз вспоминала о Принце. Как все это было… как только она увидела его на лестнице с яблоком, ей стало легко и весело, и тут-то она и подумала впервые, с взрывом восторга – да ведь заклятье не сработало! Оно и не могло сработать – не удержишь воду меж ладоней! Ничего она не чувствует, кроме шума моря в своей русалочьей крови, да всегдашнего счастья жизни всей своей сутью, счастья в каждой соленой капельке – и ничего больше, ничего… ведь не действуют человеческие клятвы на древнюю кровь моря, она знала это, чувствовала… и трезво на это рассчитывала – к чему кривить душой? Ах, какое же счастье жить, зная себя и свою природу, повелевать стихией воды, как собственным телом. Люди, соединившие все стихии в себе, потеряли власть над ними.
Но все это безразлично русалкам.

И нарезвившись вволю, а потом уняв волну и качаясь на в пенных гребнях, Русалочка безмятежно думала, с легкой грустью – о простом и обычном. О таком близком, как собственная чешуя, нет – еще ближе. И, наверное, из-за этой близости думается об этих вещах так редко, вот как сейчас – в покое качающих волн.
О людях, населяющих землю.
Эти люди, с которыми она видится, разговаривает, смеется и помогает, если просят – она знает, кто они и в чем их суть. Они - потомки тех, Древних, отказавшихся от магии. Те, что отказались - им по душе была власть над природой, а не единение с ней. И они сами выбрали свою жизнь и будущее. Они сделали свой выбор для себя и своих детей, сделали его мудро и уверенно, так чем же могут быть недовольны теперь - их потомки? Когда-то, при рассечении миров, имея силу стихий и единство, их предки изъявили свои желания и конечно же, получили все, что хотели. Им по сердцу было срубить дерево и сделать повозку на колесах, и впрячь в нее лошадь, а не летать с ветрами – они заимели эти чудные возможности, и в обмен - с насмешкой забыли о полете. Они пожелали рубить лес и строить из мертвых бревен свои дома, а не дружить с живыми деревьями, слышащим лесом – и тоже получили желаемое. Не захотели жить вместе и чувствовать лес, давать ему любовь и защиту. Они посмеялись над этими глупостями – отдавать тепло и любовь в обмен на нежные травяные ковры и теплые жилища в огромных стволах, где плоды зрели бы по их малейшему желанию, а родниковая вода и медовый нектар поднимались по стволам прямо к столу. У них, у людей, есть сила – сказали Древние. А силой можно взять все: и воду, и плоды, и дерево, и камень для своих домов.
Они все получили, а что при этом потеряли – о том не жалели, так зачем же их сказители до сих пор сочиняют сказки и баллады о древнем волшебстве? Что им не живется спокойно, чего не хватает? Не понимая ничего в собственной природе, их ученые пытаются понять устройство целого мира. Но лишь запутывают сами себя, бесконечно философствуя и ставя опыты. И в итоге перестают понимать даже простейшие вещи, усложняя их первичную суть своими незрелыми учениями.

Русалочка уже была очень далеко и глубоко, и от королевского дворца, и от людей и их желаний, когда поняла странную вещь. Ей уныло, и ей больно. Хотя у нее ничего не болело, да и не могло бы заболеть... и еще ей хотелось плакать, ей хотелось, но и это было невозможно. Слезы русалок – забавная шутка, потому что русалки не плачут. Так же, как не пьют воды. И если русалка берет тонкими пальцами бокал вина, этот морок так прекрасен, что видящие с замираньем сердца смотрят и на русалочьи губы, и на нежное горлышко, и на пустеющий хрусталь – сознавая, что все, что они с таким трепетом наблюдают - лишь прекрасный обман. Все обманное и мимолетное так близко к сути воды, ее вечному движению и круговороту - приходит смятенная мысль, но и это - всего лишь следующий обман. Законы творения незыблемы, у каждой крошечной капли воды свое место в мире, у каждой крупинки соли, у каждого лучика света… Русалочка металась во сне, и стайки рыбок испуганно улепетывали, чтобы не попасть под мощный удар плавников ее хвоста.

И никто ее не тревожил, а в донном свечении мерцала чешуя Русалки, видящей свой Сон. Сон русалки, что приходит переменой ее жизни и существования, а иногда – и сменой сути. Она смотрела в свое будущее, осознавала его и ужасалась, что очнувшись от Сна, забудет все, кроме главного – предназначения.
И открыв глаза в перламутровой воде пещеры, Русалочка с тихой грустью поняла – вот оно. Вот и с ней это случилось. Вот и пришло ее время… но отчего так рано? Для других русалок это случается не раньше, чем на третьем столетии существования, и даже намного позднее, а она – ведь она еще так неопытна.
Но это случилось. Она видела Сон Русалки.
Вот и сказала слово воля Неведомого, что делает все и всегда так, как нужно. Вот и решение, и лезвие, что разрежет тугой узел.
Узел, что сотворила глупая маленькая Русалочка, заигравшаяся в неразрешенные игры.

Она знала, отчего проснулась именно так, и именно сейчас. Она проснулась, потому что почувствовала, что на землю пришел рассвет. Еще нежась, Русалочка потянулась и поиграла в плотной донной воде, и сделала вид сама себе, что удивилась – что ей утро? Смена ночи и дня не интересует русалок, и раньше она никогда не ощущала прихода солнечных лучей, а лишь отмечала оттенок воды из синевы в бирюзу, из одной красы в другую – как колыханье водорослей и шум моря в себе. Но что-то изменилось в ней после ночи и Сна, и почувствовав неодолимую тягу – вверх, в рассвет, на поверхность моря, зачем и почему – неважно, главное скорее!
Русалочка взлетела из глубины за несколько секунд, в сиянье алого восхода и утреннюю свежесть.

И увидела его. Принц, он ждал ее на Синем камне – точно так же, как в ее сне. Он сидел, уставившись в зарю и волны, и подскочил, как только гибкое русалочье тело сверкнуло в воздухе змеиным кольцом и потерялось в сверкающих брызгах и пене… он вскочил и смотрел в эти брызги, крутил головой и искал ее глазами, и ей понятно было, что он ждет ее здесь давно. Возможно – всю ночь.
И впервые сердце русалки ударило грохотом, забилось кровью и страхом – зачем… зачем он пришел? Зачем все это – неправильно, не нужно! Отчего он смотрит так… что же она натворила?

*



продолжение следует…


Пожаловаться на это сообщение
Вернуться к началу
  
Ответить с цитатой  
СообщениеДобавлено: 08 фев 2020, 18:12 
*

- Чего ты хочешь?
Русалочка не собиралась таиться. И, в мгновение ока встав перед Принцем на камне, в морском своем обличье – красоты для него не припасла. Напугать человека ничего не стоит, покажи ему жаберные щели меж ребер и пленку глаз для глубоководья, покажи острые иглы на локтях и позвонках, покажи ему себя, чудище морское!
Он молча рассматривал ее. Потом протянул руку, и взглядом спросив – можно? – легко дотронулся до острия. И удивившись, отдернул проколотый палец, и как мальчишка сунул в рот, отсасывая кровь. И взглянул с комичным уважением. Она не выдержала – рассмеялась, да и обратилась в свое девичье обличье. Достойный ученик старого Бартемиуса, ничего не скажешь, еще полезет исследовать жабры и пальцев лишится! А Принц, будто бы почувствовав ее злость и мысли, озадаченно сказал: - Учитель говорит, что судьба плохой почтальон. Частенько путает адресаты. Старик согласился бы умереть, если бы ты ему хоть раз вот так показалась! А на спине у тебя такие же острые лезвия?
Она все еще сердилась, на себя, и ответила резче, чем нужно: - Если хочешь, попробуешь в следующий раз. Если тебе не нужны больше твои пальцы. Я задала тебе вопрос!

Принц улыбнулся. Русалочий вопрос – чего ты хочешь… означал только одно.
- Конечно, да. Конечно, как могу я не хотеть русалку? Но я пришел не за играми. Мне полночи не по себе, что я обидел тебя. Ты обижена - скажи? Все равно спать не мог, вот и пришел тебя ждать.
Ответить – нет… тогда он захочет просить прощенья, пригласит на сегодняшний Праздник Солнцестояния, очередной бал и гулянья. А ей не хочется видеть его, больше никогда.
Она сказала – да. Он обрадовался еще больше, чем если бы услышал «нет», чем рассмешил ее и окончательно прогнал все плохие мысли…
- Но ведь Бартемиус, он всегда был немного сумасшедшим. Не сердись. Идем, погуляем по городу? Живой рыбы не обещаю, но в порту новый груз. Вряд ли ты видела такие фрукты, все во дворце удивляются, а учитель назвал их драконьими плодами. У него вечно слова все объясняют.
- Слова не все объясняют… - согласилась Русалочка. - Ты знаешь сказку о старике и русалке?
- Кто же не знает сказок о русалках. Я их все знаю, мне с детства их рассказывали няньки, - очень скромно ответил Принц, смеясь лишь глазами.
- Расскажи мне? Именно так, как запомнил?
- И ты пойдешь со мной в порт?
Русалочка рассмеялась и согласилась. И села рядом с Принцем на камень, уже нагретый утренним солнцем.

Сказка о старом Ярге и Русалке
Сын кузнеца молодой Ирве Ярг увидел русалочьи пляски в полнолуние, когда ему минуло шестнадцать. До того несчастья парень был спокойный, работящий и разумный, помогал отцу в кузне и матери по дому. Старшие сестры души в Ирве не чаяли и все твердили, что невесту братцу выберут сами, самую достойную девушку в поселке, а может и городскую сосватают. Такому красавцу да силачу жена подобает гордая и красивая, и само собой, с хорошим приданым.
Так бы оно и было, да – эх, несчастье приходит не спрашивая, посмотрел парень на русалок в майскую ночь и сбрендил. Думали поначалу, успокоится, дело молодое, а вышло все не так. Кончилось дело тем, что ушел младший сын кузнеца из дому. Недалеко – к морю. Сидел на берегу ночь и день, есть перестал, только в море смотрел.
Приходили сестры и мать, и отец ругался и батогом грозил – все без толку, Ирве сиднем сидел на камнях, а силы у него было столько, что и шестерым не стащить с того камня. Сидел и напевал одну старинную морскую песенку. И ждал, когда покажется та, та самая, что свела с ума – другие русалки приплывали к нему, расспрашивали и хохотали, да он только улыбался.
И грозил броситься с этой скалы, если та русалка его не полюбит.
Приходил отец еще не раз и не два, и разговаривал по-мужски, по-взрослому, хоть и рано было такие разговоры говорить – только шестнадцать стукнуло пареньку. Но отец решился и все, что надо, без всяких околичностей сыну сказал.
«Не любят парней русалки. Они лишь любовь любят. Замучали сны и нету покоя ни ночью, ни днем – да с любым бывает. Никто пальцем показывать не будет, если припекло - иди и спроси ее честно и с уважением, и тут же получишь ее согласие. И сама уведет тебя туда, где море теплое и чистая вода. Может и в лес увести к ручью, если пожелаешь, но больше они море любят. Песок мягкий, и ни одна живая душа на очерченный ее волшбой берег не заглянет, и чего хочешь сделает для тебя русалка без стыда и раздумья. В переливах смеха да в улыбках и песне, выкажет всю красу свою, так что ослепнешь, или скроет под жемчугами, чтобы вспоминал о ней с восторгом до самой смерти. Захочешь девушкой ее – покажется скромницей, захочешь развратницей, как в городских постыдных домах – нигде такой больше не увидишь. Да только не будет тебе ни зла от нее, ни добра. Как очнешься от безумства своего, стыдно станет и горько как от полыни, и будешь знать, что все морок один был, наважденье. Разные люди бывают, и умные и поглупее, да вот только нету таких глупцов, чтоб с ума сходить от снов, как бы красивы ни были. От снов, видений иль от картинки на деревянной доске, как в богатых домах…»
Спокойно выслушал отца Ирве. И дальше так же слушал, а исхудал и побледнел так, что смотреть становилось страшно. Мать заболела от горя, от старшей сестры жених отказался – мол, семейка-то с порчинкой оказалась. И неизвестно, что было бы, если бы та русалка сама не пришла к Ирве. Вышла из волны на закате, улыбнулась и позвала, и побежал к ней парень, себя забыв.
Долго ли коротко, красны восходы да золоты закаты, а как любился молодец с русалкой, сказывать не надо. И только было семья Ирве вздохнула с новыми надеждами, что вернется парень, через неделю аль несколько, в ум придя и повзрослевшим, да и забудется вся эта история, а опять все не так случилось. Никому ничего не объяснял Ирве, а только пришел ввечеру на седьмой день, поклонился отцу и матери, поцеловал сестер и сказал, что уходит из села жить с русалкой как с женой. Построит дом подальше от людей, и если хотят родные – пусть приходят повидаться, а нет – так ему еще лучше…

Русалочка вскочила и подняла руку – довольно!
- Идем! Я расскажу тебе вторую часть твоей глупой сказки.

*

- Время обеда. Я голоден, зайдем в таверну?
Никого в порту не смогло бы удивить появление Принца в обществе русалки. Пришел корабль из незнакомой страны, и получил разрешение на разгрузку, на радость мальчишкам. Капитан и матросы были смуглыми и молчаливыми, а общались с купцами на старом наречии, вот от этого – дух захватывало, а увидеть в порту русалку было обычным делом. Их просит показаться сам король, когда провожают корабли в дальнее плавание, заручаясь благосклонностью моря и ветра.
В таверне ели, пили и галдели, но хозяин вмиг освободил столик у окна для редких гостей, и сам принес еду и напитки. Русалки делали что хотели, но всегда приносили удачу, и трактирщик был доволен и постарался удивить и рассмешить маленькую морскую гостью с глазами, как прозрачный янтарь. Он принес ей диковинный цветок с пестрыми лепестками, выросший у него в саду. Пока Принц с завидным аппетитом уничтожал поданный обед, Русалочка наблюдала и думала – новые морские пути разрастаются, как кораллы, и скоро достигнут люди края мира, и сбудутся древние предсказанья. Да только ее темноглазого Принца уже не будет на этой земле. И опять рассердившись на себя, Русалочка сказала: - Останемся. Мне нравится здесь.
- Ты обещала мне сказку.
- Слушай. Но вряд ли тебе придется по вкусу моя сказка. Потому что это всего лишь быль.

Слушай мою сказку…

Добра и хороша русалка - да только увидишь в ней лишь то, что есть в тебе самом.
Пролетели годы, пронеслись, и состарился Ирве Ярг.
Нечего и говорить о том, что добра и участлива была русалка к старому Яргу. Русалки злы быть не могут, так сотворены они, а почему - никто из людей не ведает. Добра была та русалка и к неразумному пареньку, сыну кузнеца, и к сильному мужчине, каким стал Ирве в свой срок. Так же добра и улыбчива оставалась она и к брюзгливому старику Яргу - когда тот просил, тотчас являлась в русалочьем обличье. Не хотел бессильный старец мучиться от ее русалочьей прелести - прыгала по двору девчонкой-замарашкой с черными пятками. Хозяйничала у печи да терпела пьяные тумаки, закрывалась руками от побоев, боялась и плакала - да только понимал Ярг, что все, что ни кажет ему русалка, лишь обман, как отражения в воде: в гладком озере простые и понятные, а ударь ладонью о ту воду, и лучше тебе не глядеть туда, а отвернуться поскорей. Осколки да обрывки отраженного да разбитого не только напугать могут, а и с ума свести, а того несчастного, кто сам доброе в себе погубил, могут и изничтожить. Как поймешь, что не мир плох, а в тебе самом греха и чертовщины больше чем ила в болоте - так и жить дальше не захочешь. Вот и боятся люди чистых зеркал, а вода – самое что ни на есть правдивое зеркало. Так с Яргом и случилось. Чем больше любил, а пуще того вожделел он свою русалку, тем сильнее ненавидел и себя и ее. Старел и слабел Ярг, и знал, что морочит его вечно юная и сильная нежить, прекрасная до боли в сердце и далекая как звезды в небе. И кроме как нежитью и не звал больше старый Ярг свою русалку, а она все так же улыбалась и жалела его, лечила да ухаживала, сны навевала и дом вела. Что ей было за труд, когда вся вода в ее власти, лишь глазом повести да ручкой взмахнуть.
Обо всем знал старик Ярг, не дурак он был, но лишь став старым сбросил наваждение. И возненавидел не себя, а ту, что стала причиной его безумства, как он думал. Ту самую маленькую морскую русалку с бледно-нежной кожей и волосами цвета белого янтаря, что провела с ним полвека, не заметив. И осталась той же самой, изменившись не больше чем прибрежная линия и очертания скал, лишь волосы ее стали медового оттенка. А смех ее уже не вызывал в нем желания бросить себя и свою жизнь к ее ногам, ведь чем меньше оставалось у него этой жизни, тем сильнее он жалел себя и ценил остатки своих удовольствий. И может, пожил бы еще старик, ведь был он крепок на удивление, но на горе свое решил подглядеть: а не обманывает ли его русалка, не бегает ли купаться по ночам да видеться с парнями да морскими своими чудищами бесстыдными. И дождавшись ночи, тихо пошел за ней на берег, крадясь как тень. Что увидел старик на берегу… не то, чего ожидал. Резвились и танцевали лесные нимфы, нежились русалки в лунном свете, как и пятьдесят с лишним лет назад, в его юности. И его русалка была здесь, и не было ей никакого дела ни до людей, ни до него, и была она спокойная и радостная, как морская волна. И подумал Ярг, что ничего не изменилось на этом берегу. И понял он, что жизнь свою прожил он не осознавая, как трава морская живет. И умрет, а никто его и не вспомнит – кто же помнит о водорослях и мелкой рыбешке. Отвернулся он от моря и побрел к своему подворью. А придя – встал как вкопанный и не захотел входить в дом, чистый и прибранный не женскими руками, а холодной магией воды, послушной русалке волной.

И крича «морок проклятущий, ненавистная нежить» - хотел бежать на ту скалу, чтобы броситься в море. Да старые ноги подвели, и там же и упал старый Ярг как подкошенный, и смерть взяла его на том же месте, ненавидящего и клянущего себя и свою проспанную жизнь. Не было у него ни детей, ни внуков. И друзья все еще смолоду отказались от ревнивого Ярга, вот и некому хоронить было, кроме соседей. А русалка исчезла со двора, как только старый отдал богу душу, и больше ее в тех местах не видели. Наверно, уплыла далеко от берегов. Ей жить было еще тридцать раз по стольку, сколько лет с Яргом провела, а может и больше, никто ведь точно не знает, сколько живут русалки. Многие уверены, что живут они столько, сколько сами хотят. Всегда юные, всегда обманные - как их любить? Только безумец будет любить русалку или саламандру.

Принц бросил золотую монету на стол и слушал не перебивая, лаская глазами ее лицо и русалочье белое платье. И только выслушав до последнего словечка, засмеялся. Ему было весело, и он никуда не спешил. Он забросил все дела ради нее… - с ужасом поняла Русалочка.
А Принц хохотал и смотрел на нее счастливыми глазами, и отсмеявшись, сказал ей:
- Так вот в чем все дело. Тебе нужно объяснить разницу между сыном деревенского кузнеца и принцем. Будущем королем Летних земель. Сама ты не понимаешь, такая глупенькая?
Его глаза сияли. За маленьким столиком таверны им было уютно вдвоем, а в окно видно было разыгравшееся море и незнакомое парусное судно у главного причала. Русалочка знала – это та самая бригантина, что пришла издалека, привезла невиданный товар: оружие из кости и белого металла, музыкальные инструменты, блестящие ткани и плоды с твердой кожурой и пряной мякотью. А сейчас поднялся боковой ветер, резкий, пришедший нежданно при ясном небе, и матросы спешно убирали паруса. Ветер – она его не хотела, но подняла безотчетно. И теперь море звало и предостерегало. Русалочка рассердилась на себя и задержала дыхание. Она была спокойна, но это был обман. Принц пристально смотрел ей в лицо.
- Считаешь меня слабым и самовлюбленным? Сопливым сыночком богатых родителей, а я не такой. С отцом я в походах с шестнадцати лет, а юнгой с четырнадцати. Два года назад участвовал в военной кампании, когда у нас с Осенним Королевством был конфликт. Я тогда по затылку так получил, что неделю подташнивало и голова болела.
- Ты был ранен? – всмотрелась Русалочка. - Но в тебе нет следа…
- От отца. Я не был ранен, я получил по затылку от отца.
Русалочка удивилась. Но принц подтвердил - да.
- Я после совета, где подписали мир, при всех посетовал, что не пришлось повоевать. Я и правда был огорчен. Мы даже конницу не использовали, и было у нас только две стычки, у моста и в поле. После второй и замирились, и первыми на мир пошли наши противники. Раненых наших лечили как своих. Ну вот, я сказал, - эх, с такой политикой и сабля в ножнах заржавеет. А отец, не размахиваясь, так мне по уху врезал, что звон пошел – и тоже, прямо при всех.
Он посмотрел еще и тихо, очень серьезно сказал ей:
- Мы могли бы путешествовать. Видишь эту бригантину?

*

Она бросила его в таверне и ушла, запретив идти за ней.

Ведьма была в своем морском убежище, и закрыла все подходы к пещере колючим морским орехом. Напрасно она это сделала… Внутри пещеры была темная синева, и лишь над столом с картами побережья сиял конус света от огромной морской губки.
- Идем. - легко сказала Русалочка.
У кромки прибоя Ведьма обернулась, спокойная как мертвая зыбь - такая волна обычна перед смертельным водоворотом. И ударила первая.
Там, где сошлась в поединке воля, слилась сила с силой – там, потрескивая, искрил воздух, и в ужасе удирало из круга силы все живое. Лишь те, что не могли сбежать - морская трава, деревья и камни, молча затаились в страхе. Когда сходятся стихии, уцелеть дело сложное. Ведьма слабела и отчаянно брала силу из всего, до чего могла дотянуться, но тягаться со стихией моря не могла. И сдаваться не желала, отчаянно держась лишь гордостью.
Пора, или она упадет и толку от нее будет мало… Русалочка холодно попросила - она была вежлива и не желала приказывать, она всего лишь выразила свое желание:
- Разбей свое заклятье.
- Не имею понятия, о чем ты просишь.
- Разбей свою часть заклинания. Я расплачусь. Я дам тебе силу моря.
Ведьма молча стояла в потоке лунного света, и взгляд ее был направлен в себя. Она ничего не боялась и ничего не хотела от русалки, и в отчаянии Русалочка выкрикнула опасное обещанье, крикнула, зная, что согласие Ведьмы станет для нее гибелью… и все же она закричала…
- Я дам тебе все, что ты захочешь!
Смех ведьмы был звонким и печальным.
- Не было никакого заклятья. Какая же ты глупая русалка. Не было – оно невозможно.

Русалочка осталась одна в ласкающей, жалеющей свою хозяйку волне, слушая ведьмин крик: - Разбирайся сама!
Она победила, и проиграла все. И эхо водного зеркала повторяло неслышимое для человека, но режущее слух русалки, гибельным свистом – сама, сама… сама…






продолжение следует…


Пожаловаться на это сообщение
Вернуться к началу
  
Ответить с цитатой  
СообщениеДобавлено: 08 фев 2020, 18:14 
* * * * * * *


Невозможно спрятаться от жизни, если ты жива, невозможно – ни в донной воде, ни в прибрежных скалах, ни в себе самой…

Раскол миров не был сказкой, но стал легендой, поскольку случился много тысяч лет назад. Живые миры, стихии и материя, и населяющие эти миры живые существа - они разошлись, как лепестки цветка. Лепестки из бутона, до поры сомкнутого и цельного, расстались примерно так же, как раскрывается бутон под лучами солнца. Раскрывается, когда пришло его время - так объясняли простым людям земные ученые, и то же самое горячо твердил Бартемиус, с юности помешавшийся на исследованиях субстанций... Русалочка не могла сдержать улыбки, лишь только вспоминала его.
Не все соглашались с теорией раскола миров. Ренегаты и новые церковники считали все изменения карой богов, постигшей погрязшее в грехах население изначального мира. Еще одна точка зрения, очень грустная, была у старых ученых, не признающих религий и богов совершенно – ни древних, ни новых. Нет, рассечение миров вовсе не мифическая расплата за чьи-то грехи, да и что можно считать грехами – желание жить по-своему? Расхождение миров, какова бы ни была его причина - оно было рождением нового существования, превращением болезненным и опасным, и не все слои яви оказались жизнеспособны. Были миры, которые увяли и осыпались сухими лепестками – так утверждали мудрецы старых школ. Все эти мудрецы бесконечно спорили и написали библиотеки книг, но ни одно из учений не объясняло цельного мироустройства и его законов.
Земная жизнь шла своим чередом, а глубинная была скрыта под милями воды и земли, и не спешила делиться знаниями с новым населением земли человеческой: потомки древних, тех, что отказались от магии живой природы, вполне успешно развиваются и сами. Пусть их путь заведет их в тупик, а их цивилизация, скорей всего, обречена на гибель – что ж, это результат еще одного неверного выбора, всего лишь. Наблюдая тысячелетиями за мельтешением человеческих мотыльков, можно изучать и делать выводы, и это стоит того, чтобы мириться с людским азартом и их безумной жаждой новых знаний. Пусть учатся на своих ошибках, на то и детство, чтобы учиться. Что касается мира и доброго соседства - мирное сотрудничество владык земных и магических было естественным, ведь всем живым существам с избытком хватало места на новой земле, просторной и неисследованной. Войны за земли и власть – возможны, но скорее всего в далеком будущем, когда человеческое население расплодится и изобретет способы перемещаться по планете быстрее, потом еще быстрее, одновременно совершенствуя оружие и способы убийства себе подобных. Далее – люди начнут прикидывать возможности приобрести власть и над глубинной жизнью, но для осуществления этой мечты им придется пройти слишком долгий путь самосознанья. У слишком агрессивной цивилизации мало шансов овладеть знаниями и силами своей планеты, поскольку эта цивилизация раньше разорвет сама себя внутренними конфликтами. Примерно так, как сочная змеевидная лиана, роскошное растение-паразит, гибнет вместе со сломанной своей тяжестью веткой дерева.

Единственное, с чем были согласны магические существа мира Русалочки – они признавали, что раньше все возможные миры были едины. Миры совсем без магии и с ее слабым следом, миры скрытой магии – когда-то все эти сущности были одной. Русалочка вновь была одна, сама собой. И вспоминала свой Сон, нежась в холодных водах Северной бухты - она любила холод так же, как нагретую воду янтарных мелководий. Она не знала, что любит сильнее, и никогда раньше не задумывалась об этом. Если времени впереди много, очень много – думать о сроке твоей жизни и в голову не придет. Это время было гордым, как горные пики в снегу, и глубоким как океанские впадины, до таинственного дна которых все еще не добрались морские существа. Время текло как вода, лед становился паром, поднимался в небо и падал оттуда чистым дождем, летел снегом, замерзал прозрачным льдом до следующей весны – все повторялось дыханием и стуком сердца, эфемерное и вечное. Она размышляла. Что-то ускользало от нее, что-то очень важное, понять это было необходимо – но как удержать воду в ладонях…
Кроме традиционных учений и церковников, были еще и другие, самые тайные и не привлекающие внимания школы, несколько десятков лет назад отколовшиеся от традиций и создавшие свое учение. Ренегаты-ученые остались непризнанными в Королевстве Лета. Не приживались в теплых краях их строгие истины, и школа смирения тратила нравоучения зря. Синее море и янтарные берега, лето восемь месяцев в году и обилие садов и полей, цветов и ягод в прибрежных лесах – вся природа была благосклонна к людям и дарила изобилие и веселье. Никто не боялся неурожая и голода, щедрая земля и море кормили всех, вот и не приживались пугающие верования новых ренегатов; черные сутаны встречали от силы вежливость, и их магистры понимали – терпение и изучение, ожидание и готовность: вот все, что можно себе позволить в наглости буйного лета. Ничего, ничего… все течет и меняется, а значит - придет и их время. Придет, и будут костры до небес, и будет правосудие для нечестивых, потакающих нечисти да нежити. Вот тогда каждый получит свое – каждый, от короля до последнего крестьянина. А до той поры не нужно показывать свою силу: скромность и молчание - готовность клинка в ножнах.
Миры разошлись, и каждому был предоставлен выбор, – твердили ученые всех мастей. Слабые поначалу люди, отбросившие магию как детские игрушки, действительно взрослели, по-своему. А магические существа первоначальных миров постепенно уходили в тень, все глубже и глубже, отдалялись от людей в свою сказку, лесную, морскую, пустынную… Остались в изнанке мира - как говорили мудрецы.

После последнего разговора с Принцем в таверне Русалочка ушла подальше от берега и не появлялась до середины лета. Больше двух месяцев. У нее были и дела, и свои обязанности, и еще планы на ближайшее путешествие и разведку океанских впадин, где предполагалось строить купола для исследований нижних уровней. Слишком много интересного в жизни глубин, чтобы тратить время на страданья о своих детских ошибках. А Принц – он тоже давно уже не ребенок и должен думать своей головой!
Она забудет его. А он должен забыть о ней. Непостоянный и избалованный доступностью, да ведь он уже забыл ее, забыл – твердила она себе. Русалочка уговаривала себя сделать решительный шаг, но не ушла в дальние северные воды, когда ее звали. И даже отказалась принять участие в дальнем путешествии к восточным коралловым рифам, хотя давно мечтала об этом и готовилась. Ее мучило, как укусы глубоководных медуз, целебный кристаллический яд, медленно рассасывающийся под чешуей, ей все хотелось убедиться, мучительно снилось – а правда ведь, он забыл о ней? Забыл?

*

На то же место, где она впервые встретила Принца, Русалочку привел случай, а может быть, и ее собственная насмешливая судьба. Как будто в струе течения, не раздумывая о ненужности воспоминаний и глупости своего поведения, она приплыла к южным скалам у плодовых рощ. Отливная волна медленно обнажала мокрый песок, улепетывали в воду крабы и морские черви-кольчатки, медленно умирали на песке глупые медузы и морские звезды-неудачницы. Оголился до половины камень, обросший бородой черно-зеленых губчаток. Русалочка не хотела выходить на берег, и сама не знала, зачем хочет она еще раз увидеть маленькую лагуну у высоких скал. И широкий песчаный пляж, и апельсиновые деревья, что давно отцвели и сияли яркими плодами.
В теплый летний час, почти перед закатом солнца, она увидела их. И опять, как в тот майский день, Русалочка подглядывала из-за коричневых плетей водорослей за девушкой и юношей на песчаной полоске за кромкой прибоя.

Она была совсем юной. Легкие каштановые волосы до плеч и взгляд огромных медовых глаз. Еще невинный, но уже льнущий, влажный и восхищенный – она не сводила глаз с Принца, когда он не смотрел на нее, и моментально оборачивалась к морю, как только Принц переводил взгляд на нее. Русалочка смотрела.
Эта девушка боялась и робела. Улыбалась Принцу и старалась быть если уж не надменной, то хотя бы гордой. Русалочка спокойно наблюдала за метаньями очередной глупышки – трепещет как веточка на ветру от своей поддельной гордости, а на самом деле от страха показаться смешной. У этой девушки отличная посадка, сразу заметно – на лошади с детства, и по всей видимости, она искренне презирает женское седло и слишком длинные платья благородных девиц. Русалочка согласилась - лучше всего для прогулок верхом высокие мягкие сапожки и простое платье. Вот, она опять смотрит на него, гордо выпрямившись в седле… вот ее тонкая рука тянется, и боится, и все же обвивает мужскую шею. Да, как же иначе удержаться ей, и не упасть со своей лошадки прямо ему в руки? Что у них случилось на прогулке… вряд ли эта наездница упала с лошади и теперь боится… ах, нет, это лошадка прихрамывает. Видать, поймала камешек под подкову передней правой. А теперь не слушается юную наездницу, волнуется и трясет головой.
Русалочка наблюдала из-за камня, как Принц успокаивает чалую кобылку с белыми бабками и пятном на лбу. Сила и уверенность в его голосе и руках, и лошадка покоряется и позволяет осмотреть ногу.

Вечер нес прохладу, юноша и девушка на берегу занимались земными делами, русалка подсматривала из-за камня… до чего же глупо она себя ведет… Русалочка хотела уйти в глубину, но не могла.
Там человеческая любовь. Их страсть, их ревность – к этому все идет… и пусть. Это люди и их игры, а она - русалка, и ей все это не нужно. Ничтожно, мелко! Полсотни лет – и от этих двоих останутся лишь узорные покровы в усыпальнице! Они живут так мало, а на дне моря не выдержат и минуты… нет, умрут еще не достигнув дна, раздавленные тяжестью воды. Слабые, запертые в своей оболочке, обреченные на короткую жизнь и болезни.
А ей подвластны оба мира. Из которых подводный в сто раз обширнее, и еще ей доступны тайные знания морских владык, как только она станет их достойна. Станет взрослее – и ей позволено будет прикоснуться к знаниям, которые невозможно даже сравнивать с косными учениями земных мудрецов.
Они все еще держатся за руки. И наверняка у них будут дети. Как положено в любой человеческой семье.
Русалочка встрепенулась в налетевшей волне. Зажмурилась, помотала головой и сделала это - выбросила в волну все глупые сожаления. И как такое могло прийти в ее русалочью голову – рождение детей, семейные обязанности? Все это людские сложности, порожденные их неудачной физиологией и отсутствием магии, печальное недоразумение этого мира… Все это не нужно русалке…
Она ударила хвостом, призывая прилив. И заодно позвала дельфинов, чтобы поиграли в волне. А еще для того, чтобы отвлекли от Принца эту слишком юную худышку.
Получилось.
Девчонка радовалась и носилась по берегу. Северянка, или из Осеннего Графства, там девушки носят волосы распущенными, и одежда их проще. На ногах у нее были не туфельки, а мягкие кожаные сапожки без каблуков, и бегала она по-детски, высоко подбрасывая колени. Дельфины старались и играли, высоко выскакивая из волны. Кувыркались, танцевали и пели свои бесстыжие песни, и курлыкали этим двоим смешливые призывы поскорей, пока песок еще теплый, заняться более интересными делами, чем беготня по берегу. Дельфины озорно поглядывали и стрекотали вечернюю песню, но никто кроме русалки этого не понимал. Принц смеялся, глядя на привезенную девчонку, а та и не думала ни виснуть у него на шее, ни лезть воду. Наверное, тоже не умеет плавать.
Волна наконец добежала до ее сапожек, заняв всю полосу песчаного пляжа.
И они уехали. Принц бережно подсадил девушку перед собой на своего мощного вороного, и она мигом устроилась, удобно положив на холку согнутое колено и держась за гриву.
Кобылка с белыми бабками послушно шла в поводу.
Все бы ничего – уехали и отлично…
Но Принц оглянулся.
И прицельным сердитым взглядом обвел берег, камни и волну. Он будто бы почувствовал ее присутствие. А может, он почувствовал взгляд? Люди чувствуют незримое, хотя и не понимают этого.
Русалочка отвернулась и прижалась спиной и затылком к камню. И не смотрела больше, даже вслед им не взглянула, но скользнула в воду только когда загорелась пересушенная кожа. Она не смотрела, но видела, как Принц в последний раз окинул берег хозяйским взглядом, и безжалостно пришпорил своего вороного.
Он понял… узнал, что она здесь. Или увидел ее. Русалочка была сердита на себя и безумно счастлива.
Он вернется… он будет здесь еще до темна.

*

- Она похожа на тебя.
Так вырывается дыханье. Он не хотел этого говорить, и смотрел на нее гордо и с вызовом. Как будто в том, что он выдохнул эти слова, виноват был не воздух в легких, а Русалочка.
- И ты обидишь ее так же, как и остальных, верно?
От его усмешки ей стало тепло и захотелось смеяться. Хотя ничего смешного и не было. Он опять был наглым и высокомерным, опять пытался насмешничать и не сводил с нее глаз. И медленно цедил…
- Да она только и мечтает… чтоб я ее обидел. Ей ничего и не надо больше.
Они встретились после бесконечно долгой разлуки, смешных пары месяцев летней жары. Встретились, и он был зол, а она ощущала странный покой – как в глубине. И молча подставляла кожу лунным лучам, вдыхая обычные запахи моря. Ни русалочья магия, ни сила стихий не давали ответа, отчего так спокойно и ясно стало внутри, отчего замерцал жемчугом ночной ветер.

Она слушала его молчанье и думала - у них, людей, другая сила. Не магическая, порой хрупкая, обманчивая и переменчивая, но все же сила. Может быть, это из-за того, что жизнь их мелькает слишком быстро - бликами света в воде. Но даже для мотылька-однодневки один день - целая жизнь. Век русалки и время жизни человека слишком разные категории, чтобы сравнивать: все равно что сравнивать воздух с водой. Непонятная обида пришла с резкой волной и запульсировала внутри, как будто ее, Русалочку, безжалостно отвергло само время, всегда такое доброе к ней. И еще немного, и она попросит, нет - она сама отдаст свою вечность за возможность быть слабее него. Чтобы робеть, смеяться и искать его взгляда. И забыть о силе стихий, и не уметь дышать водой?
Да. Еще немного - и она, морская русалка, будет завидовать этой тощенькой земной девчонке.
- Ты не появлялась два месяца и четыре дня. Отчего…
Русалочка резко оборвала никчемный разговор и соскользнула в воду. О том, что на рассвете они встретятся на обычном месте – у Синих камней, больше не нужно было думать.
Он придет и будет ждать ее.

Рассеянно наблюдая за стайкой радужных рыбок, Русалочка запоздало поняла - она опять добилась своего. И теперь пришла пора ей заново терзаться? Нет, это ужасно, и это нужно прекратить. Прекратить любым способом.

*

- Русалки никогда такого не делают. Почему ты отказываешь мне? – притворно наивно удивился Принц.
Русалочка бросила в него огрызок рыбьего хвостика и облизнулась синим язычком.
Это было глупо и по-детски. Ее чешую жгло солнце, меж ребер кололся ножами воздух, и даже самый легкий порыв ветерка заставлял вздрагивать от боли в стянутой пересушенной коже. Она не провела на этом камне и четверти часа, а уже отчаялась показать ему свое равнодушие. Ее упрямство, как и глубинное обличье русалки на суше - было опасно и больно, и в первую очередь для нее самой.
Он ждал ее на обычном месте, и едва поприветствовав, спокойно произнес ритуальную формулу просьбы и желания. Задал ей традиционный вопрос, с интересом обегая глазами ее чешую, сверкающий плавник хвоста, а заодно и русалочью грудь цвета медового коралла. И на ее беленькие клыки, с легкостью рвущие панцирь с плоского краба, тоже поглядел с вежливым любопытством. Любитель естествознания рад поизучать знакомую амфибию, понаблюдать метания метаморфа рядом с собой, раз уж представился такой удобный случай.
Негодник победил и на этот раз. Русалочка вздохнула, и приняла свой излюбленный земной облик: юная девушка невысокого роста, сильная и стройная, скромная и немного насмешливая. Золотистый загар, белое платье и блестящий янтарь волос, которые она прилежно заплела в косу и отбросила за спину.
- Да просто вы надоедливы, как коралловые прилипалы. И воображаете, что русалки выполняют ваши желанья, а мы всего лишь вежливы. И никто из вас не хочет подумать – а не проще ли для русалки заморочить вам головы и оставить вспоминать то, чего и не было.
- Так все обман?
Она злилась все сильнее.
- И да, и нет. Ваши желания так просты - одна лишь плоть. Вас так легко утешить. Вы так быстро пресыщаетесь этой плотью, а больше ни на что не способны.
- Так обман или нет? Ваша русалочья любовь – тоже морок, вы смеетесь над нами? Ты опять обходишься со мной, как с недалеким сыном деревенского кузнеца. Я смогу понять, и я тебе верю. Скажи…
Русалочка не дала ему договорить.
- Вы живете в замкнутом мире, а мы - свободные существа. У нас много тайн. Ваши мудрецы согласились бы утопиться за самую ничтожную из наших тайн. Ничего я тебе рассказывать не буду.

Пока русалка не дала ответ, прикасаться к ней нельзя. Не потому что это невежливо, а потому что опасно. И все же Принц протянул руку к ее косе, как будто блеск притягивал пальцы, а потом обвел пальцами щеку и придвинулся ближе. Русалочка сощурила озорной глаз и вздохнула:
- Ты сможешь понять, конечно же, сможешь. И ты образован куда как лучше деревенского парня. Так вот, морская жизнь может быть разной, например - морские черти, видел их в отлив? Черные змеи с большими головами, уродливей трудно представить. Вы их часто видите, ведь они уходят умирать на мелководье и растворяются слизью в камнях, но для этого нужен воздух. Донные падальщики необходимы, они уничтожают весь мусор, очищают воду… знаешь, как?
Он кивнул, - да, об этом написаны монографии. И учитель долгое время занимался описанием видов морских придонных рыб.
- Тогда ты знаешь и о брачных обычаях морских чертей. Самцы мельче, и когда самка подпускает самца близко, тот вгрызается ей в живот снизу, чтобы удержаться при рывках змеи. Грызет и оплодотворяет, а самка ждет. Змея о двух спинах – это не просто шутка подвыпивших матросов. А дальше эти змеи после акта любви остаются вместе навсегда. Срастаются в месте укуса, и голова самца очень быстро растворяется в жгучей жидкости, что вместо крови у чертей.

Солнце поднималось над синим горизонтом, сочное как апельсин. Русалочка болтала ногами в послушной волне и невинно рассказывала о жизни обитателей моря, и человек с более слабыми нервами уже давно бы полоскал рот после рвоты. Но Принц радостно слушал и задавал вопросы, а ей все больше хотелось рассмеяться и обнять его, торопливо сказав положенные слова вежливости. Или ничего не говорить, и побыстрее обнять. Вместо этого она вернулась к морским чертям.
- Тебе это ничего не напоминает, нет? Вместе навек, это так прекрасно. Эти два жутковатых даже для нас существа: он без головы, вечный оплодотворитель, она гордо думает за двоих и усиленно жрет падаль, чтобы хватило и на спутника, и на мальков до выброса. Морские черти живородящие.
Что бы она ни сказала, он любовался ею, и она все прекрасно видела. И еще ее грызла мысль - та девочка с глазами из морского меда, она и правда похожа на очень юную русалку. И правда, немного похожа на нее, Русалочку. Он поэтому выбрал ее? Или это и есть судьба?
- Она совсем молода, но ведет себя не так, как ты привык?
- Да. - подтвердил он, и Русалочка поняла, что это важно, и не сдержала следующих слов.
- Будет плакать одна в супружеской постели, а ты будешь встречать закаты и рассветы на этом камне.
- Нет, только рассветы, – быстро возразил Принц. И уставившись на Русалочку невинным взглядом, согласился: - Она и правда не такая, как остальные. Она удивляет меня каждый день. И ей ничего от меня не нужно. Всем всегда что-то нужно от меня – а она только смотрит.
Поманишь – прибежит, - подумала Русалочка.
- Она сопровождает отца. Больше у нее никого нет. Ее отец уже немолод, он один из рыцарей в свите посланника Осенних земель, у нас с ними договор об открытии границ. Она не избалована и с ней интересно разговаривать. И сделать ее любовницей, думаю, будет не менее интересно.
- И глупо. Незрелое яблочко срывать. Подожди немного, - дружески посоветовала Русалочка.
- Так и сделаю. Подрастет еще пару годков, и женюсь на ней.
Это вовсе не глупо… - с тоской подумала Русалочка. Законы Летнего Королевства дают монархам и власть, и выбор. Король избирает преемника не по крови, а принцам предоставлена свобода. Наследовать королевскую власть должен лучший, достойный права защищать и управлять подданными. От любви рождаются здоровые и умные дети… это вовсе не глупо.
А Принц важно раздумывал вслух, косясь на нее: - А может и не буду ждать, я еще не решил. А пока…
И обернувшись к ней, с непонятным огоньком в глазах повторил ритуальную просьбу. Смешные для любой русалки старые слова о чистой мечте и одновременно о жажде до русалочьего тела, не утолив которую он умрет. Он смеется над ней? Русалочка нежно ответила: – да, мой Принц.
И сбросила не белое платье, а его с камня, подгадав под удар волны. И метнувшись следом, потащила нахала на глубину.





… продолжение следует…


Пожаловаться на это сообщение
Вернуться к началу
  
Ответить с цитатой  
СообщениеДобавлено: 08 фев 2020, 18:15 
*

Первое, что произнес отдышавшийся свежим ветром, был вопрос: - Чудища в острой чешуйчатой броне, там у вас под стенами дворца… кстати, это был дворец или ристалище? Да, это уже второй вопрос. Так эти ящеры - ваша охрана?
Русалочка молча улыбалась. Мудрый правитель всегда оценивает силу возможного соперника. Рекогносцировке слегка помешало обилие и сила впечатлений, а сейчас мокрый Принц слегка озяб под солнцем и принялся сдирать с себя прилипшую одежду. То есть он думал, что всего лишь озяб.
- А вот и твои сапоги, - сказала Русалочка. В десятке шагов от их камня высунулись две русалочьи головки, одна рыжая, вторая черная как горная смола. Маленькие русалки подплыли к берегу и по очереди бросили гостю что-то сплющенное, больше всего напоминающее слипшиеся овечьи шкурки. Принц изумленно крутил в руках несчастную обувь. Как под железным сундуком побывали… да нет, невозможно сундуком так сплюснуть.
- Мои сапоги… - трагически произнес Принц. - Мои любимые сапоги.
Она сдержала смех и прогнала любопытных русалят, и только после этого расхохоталась.
Принц смотрел на Русалочку с новым восторгом и старательно хмурился: - Так это был не поцелуй? Все эти объятия… ты и все другие – вы обнимали меня не оттого, что я вам нравлюсь… бессердечная ты все-таки.
- Близкий контакт, для быстрой защиты, - подтвердила Русалочка и показала глазами на левый сапог. Впрочем, этот левый мало отличался от правого. Кинжала не было, поскольку доверчивый Принц пришел к ней беззащитным со всей своей любовью, и теперь отыскивал глазами обломок сланца поострее.

Он не спрашивал, как дышал под водой и каким образом был защищен от тяжести толщиной в полдесятка миль, а может и намного больше. И ведь это не было дном, всего лишь пологие склоны дворцовых садов и нерестилищ. Или чем были эти ряды цветных пещер и растений?
- А что это за прозрачные круглые окна в куполах ваших дворцов? Прозрачные и черные?
- Связь с сопредельными мирами. - Кратко отвечала Русалочка. - Черные – мир слишком отдалился, а возможно и угас.
- А сети над подводным городом? С яркими фонариками в узлах? - Жадно допытывался Принц.
- Не сети. Не смогу объяснить тебе. Можешь считать это магическими проводниками, в них собирают Силу.
- А хрустальные колонны с бегущими огнями внутри? Ты не подпускала меня к ним поближе.
- Ограничения источников Силы. Ваши адепты магии зовут их Кругами Черной Луны. Тоже связь миров, но с обменом силой, опытные моряки чувствуют эти круги и меняют курс. Они зовут их морскими бельмами. Там особая медленная зыбь, пропадают волны, а пловцу может стать плохо. Не все люди чувствуют круги, на земле их не увидишь глазами.
… А что это… а как... а кто были эти полосатые с четырьмя руками… а покажи еще раз перепонки между пальцами… а когти у тебя такие же бритвы, как у тех… вопросы продолжали лететь в нее, и Русалочка закричала, смеясь, - хватит! Ты уже достаточно узнал! Все равно половину ответов ты поймешь неправильно, а вторую половину не поймешь вообще.
- А третью половину не пойму, как спросить. - Добавил Принц. – Ладно. Главное, что я добился от тебя поцелуя. Ты набросилась на меня как фурия.
- Всего лишь для того, чтобы твоя кровь не разорвала твои же артерии. И это был не поцелуй, прекрати издеваться, а то…
- Утопишь? Еще раз? Мне рассказывали эти сказки, когда был маленьким. Одна нянька особенно старалась, когда я не слушался и заплывал далеко. Она предупреждала меня про то, что русалки топят мальчиков и растят из них морских чудищ. Слуг и охранников.
- А когда ты стал постарше, няньки помоложе тебе рассказывали, что русалки зазывают в воду мужчин, чтобы рожать от них детей. Целыми кораблями топят, именно для этого.
- Они не видели ваших мужчин. Незабываемо. Кстати, они выходят к нам? В каком обличье? Да, а откуда на дне горячая вода? - Продолжали сыпаться вопросы.
- Наши мужчины очень редко выходят наверх, только по дипломатическим связям – опасные курсы кораблей, миграция акул и все такое. И половые различия у нас не ограничены двумя видами существ. Впрочем, у вас тоже. Вода вулканическая. - терпеливо отвечала Русалочка. - Дальше есть желоба с донным снегом, оттуда бьют гейзеры с серными солями, но тебе туда нельзя даже под защитой. Ты заметил, что подводные горы намного выше, чем наземные? И во впадинах очень много неизученных мест. Мы еще столько не знаем о собственном мире, и каждый месяц появляется новое, чаще всего опасное.

Принц опять застыл с сапогом в руке. Был момент, когда ошалевший от впечатлений, он почувствовал испуг Русалочки, и тут же стало легче, как будто сдавленная тяжестью грудь вдохнула свежего ветра. Русалочка никого не звала, во всяком случае он не заметил, но оба они вдруг оказались в тесном хороводе, и он понял, что ей пришли на помощь. Стремительные и точные тела вились змеиными кольцами, танцуя вокруг него, острые иглы и бритвы плавников ни разу не коснулись его кожи, хотя были совсем рядом.
- Но это не сказка, вы и правда можете дать человеку силу жить под водой? Своей магией, как сделала ты?
- Только не способности бойца. Вы не годитесь для морских сражений, и охранники из вас тоже не получатся.
Устье сапога наконец поддалось острому камню и открылось. Но помогло это мало – обувище по-прежнему было склеенным.
- А с кем вы сражаетесь? - жадно спросил Принц.
- Мы не ведем войн. Именно для этого и нужна защита.
- И у вас всегда и все благополучно? - не поверил Принц, насмотревшийся картин, ужасающих воображение. Иглы в четыре фута, плоские треугольные существа с бритвенными лезвиями размером в хорошую лестницу, гигантские пасти с рядами конусных зубов, фиолетовое свечение и багрянец полупрозрачных глыб, не поймешь – животных или рыб, или скорее помесь того и другого. Да еще с осмысленным взглядом, да еще с любопытством оглядывали его... он их, а они – его. Принца распирали не заданные вопросы, для которых не хватило бы целого года жизни. Даже чтобы получить краткие ответы.
- Семь лет назад было нашествие гигантских удильщиков, их потревожил проснувшийся вулкан в южном желобе. Но старшим удалось уладить все миром. Удильщики наши уборщики, мы их очень уважаем. А полуразумные виды червей и морские грибы очень понятливы и быстро учатся.
Сапог упорно считал, что по нему стадо лошадей потопталось, и Принц со вздохом оставил в покое несчастную обувь. Придется возвращаться во дворец босым.
- Ладно уж, - сжалилась насмешница и махнула ручкой в сторону сплющенных принцевых ботфортов.
- Вот, это уже понятнее, - с облегчением сказал Принц, обуваясь. Всего лишь обычная магия, без всяких там сетей Силы и пространственных линз в сопредельные Миры. Привычная земная магия для бытовых нужд, например – быстренько обувь высушить.

*

Русалочка осталась на берегу одна. Приближался вечер, золотистый, тихий и ароматный, с вечным привкусом соли и свежести моря. Ее Принц ушел счастливым, унося груз впечатлений и раздумий. Он не хотел оставлять ее, но все-таки вспомнил о долге. Совет, подписание договора и торжественный ужин в честь отбытия послов из Осеннего Графства, это значит - молоденькая дочка рыцаря поутру уедет со своим отцом… она уедет с отцом, вспыхнувшей полудетской любовью, со своими глазами цвета просвеченного солнцем меда. Уедет и будет мечтать о Принце и ждать, торопить часы и годы… и не жаль ей будет лет своей короткой жизни, она отдаст их все за один его поцелуй. Отдаст - русалки смеются над призрачной страстью, но безошибочно чувствуют настоящее притяжение.
Он ушел по дороге Чаек – короткой скрытой в скалах тропе к западному крылу дворца. Ушел, не получив бурной страсти на песке, или как он на самом деле представляет русалочью любовь… Русалочка всегда смеялась над такими влюбленными, раньше…

Он увидел достаточно. И не мог не оценить, насколько они разные, и насколько отличаются их миры. Не может мужчина желать девушку, способную превратить его в раздавленный кусок мяса, всего лишь утащив в глубину. Да и не девушка она, она русалка. Бедный Бартемиус вчера, как оказалось, носился по лаборатории и бился слепым лбом о каменные стены, приговаривая – «как это… что все это значит!!» Русалочка хохотала как безумная, когда ей рассказали.
Принц подтвердил – да, его учитель получил долгожданную посылку от друзей из одного северного королевства. Он заплатил целое состояние, все что нажил за долгую жизнь. Вожделенные приборы из металла, с шарнирами и особенными хитроумными стеклами – одно над другим, а последнее отшлифованное как выпуклый глаз, и правда оказались удивительными, и необыкновенно тонкой работы. Эти стекла сильно увеличивали, и он сам целый день не мог оторваться от опытов учителя: они по очереди рассматривали тонко нарезанные листья березы, потом капли воды, в которых жили своей жизнью невидимые глазу существа. Потом они перешли к исследованиям собственной крови, кожи и много чего другого. Это было еще более удивительно. Но когда старая добрая дриада наконец сжалилась и дала страдающему Бартемиусу капельку своей зеленой крови, тут-то ученого чуть кондрашка не хватила. Мерцание и все… еще глубже, и еще, до предела увеличения - то же самое мерцание. Совершенно такое же. И ничего кроме тумана и искорок, и ничего похожего на все, что наблюдали они до сих пор – не было в этой субстанции ни следа разделений, частиц, не было движения, только мягкая пульсация оттенков свечения. Неведомая жизнь, совершенно непостижимая, была рядом с ними все время, а они не понимали этого – есть от чего свихнуться разумом. Бартемиуса удалось оторвать от опытов только через сутки. Вернее, он сам упал и уснул.
- А еще выхвалялся, трубадур от естествознания! - заливалась смехом Русалочка. - «Материя любви – вот из чего вы сделаны!» И так напыщенно!

Наверное, когда Принц был рядом, ей изменял собственный русалочий разум. Иначе чем объяснить, что она сама попросила его покатать ее на лошадке? Вороной Принца нежно любил Русалочку, и как обычно при встрече тянул к ней морду и подставлял под ласку бархатные ноздри. А Русалочке вдруг захотелось… только один раз, всего один – попробовать, почувствовать, поиграть… просто поиграть, русалки без ума от игр и озорства… и она позволила Принцу посадить себя на вороного, и сама подставила губы под поцелуй. Как простая девчонка, дала себя целовать и смеялась, а потом устроилась в его руках и откинулась спиной на его грудь.
Городок готовился к летнему празднику плодов – третьему сбору урожая за лето, и по этому случаю подметали улицы и ругались, кто должен чистить канавы. Хозяйки с размаху плескали ведра мыльной воды на стены своих домов, а затем хватали щетки на длинных ручках и остервенело драили каменные облицовки. Крики и веселый шум, субботняя ярмарка через улицу, апельсиновое солнце над черепицей крыш – все сверкало и звенело, а перед вороным конем Принца плакал конопатый малыш. Умный конь остановился еще прежде, чем был натянут повод.
Они приметили этого парня еще от угла улочки.
Мальчишка был одет просто, но добротно, а рубашка была даже с вышивкой. И ревел белугой, стоя посреди мостовой. Лет трех или четырех, потерялся или заблудился на ярмарке? Мотая белобрысой головенкой, сердито отворачивался от прохожих. Интересовались причиной рева и одиночества парня многие, но все получали только мотанье головой. Женщина с лотком сдобы нагнулась и долго выспрашивала, потом улыбнулась и дала сорванцу бублик. Самостоятельный парень продолжал реветь, успевая при этом набивать рот, и восхищенно замер при виде черного коня.
Принц соскочил с коня и присел перед малышом на корточки. Не нужно было утешать и вытирать слезы, конопушки просохли сами, а восторженный парень согласился прокатиться с русалкой на коне и поискать маму и сестер. Они приехали на ярмарку продавать мамину лечебную траву, или травы. А потом он потерялся, хотя совсем не баловался и не убегал. И зовут его Йонас, а маму Илона, а папу Юрген, а сестер… и не договорив, задрал восхищенную головенку к Русалочке и задал мужской вопрос Принцу: - А ты женишься на русалке? У нас будет королева русалка, как в сказке?
Русалочка рассмеялась, одновременно оценив смущение, воцарившееся вокруг их веселого шествия. Только что ими любовались, а через мгновение отводили взгляды. Мужик с тележным колесом, что уважительно предлагал сгонять на ярмарку покричать маму мальчишки, сделал вид, что вспомнил о срочном деле. Дети убежали, хихикая, а девушка, державшаяся за руку матери, покраснела и уставилась в витрину булочной. Принц, улыбаясь как ни в чем не бывало, вел в поводу вороного. Конь аккуратно ставил звенящие подковы на камни мостовой, а Русалочкин смех зазвенел над толпой брызгами серебра: - Только в сказках бывают королевы русалки! Принц женится на принцессе или дочери рыцаря, малыш, ведь правда?

Незримое смущение растаяло не до конца, оставив парок, как от протухшей рыбы… загомонили и засмеялись вокруг не сразу. То, что увидел невинный ребенок, теперь, казалось, видели все и делали вид, что не замечают… Русалочка беспечно улыбалась, рассказывая малышу сказку про русалку и хитрого мельника, и передала его прибежавшей матери. Парень и обрадовался, и расстроился, что надо слазить с коня, и что будет трепка. Русалочка на прощание строго сказала, что маму нужно слушаться и помогать… и весело смеялась шуткам горожан.

*

Все это было привычно, детей в Летнем Королевстве оберегали все. Лесные нимфы и дриады следили за озорниками и не позволяли разорять гнезда и без нужды ломать ветки, но если в чащобе заблудится малыш, дриада сама принесет его домой. И еще раз поучит, что нельзя есть все ягодки подряд, а белену и красный волчеягодник даже трогать нельзя. Дриада отшлепает неслуха, а мать еще и добавит, да и отблагодарит лесную сестру кувшинчиком сливок. У своего дерева дриады питались силой леса, но в отдалении от источника предпочитали из человеческой еды молоко и хлеб.
Все магические существа женских обличий были уважаемы и любимы, и никогда не смешивали свою жизнь и тайны с людскими. Помогали, когда их об этом просили, не кичились своей силой и магией, жили своей жизнью. Но русалка-королева… не зря говорят, что невинные уста ребенка способны сказать истину просто так.

А для Русалочки эта истина – последний приговор.
Королева Русалка. Чудесная картина – пока Король занят делами правления, вечно юная бездетная королева проводит ночи в волнах, танцуя голой под лунным светом – зимой и летом. В летние ночи тела русалок светятся янтарем и жемчугом, в морозы эти же тела мерцают синеватым перламутром. Русалкам не бывает холодно.
Король все прощает своей Русалке – самой прекрасной королеве за всю историю Лета.
Безумный Король и Королева-Русалка. Войска и магия, сталь и вода. Отвратительная басня, которую будут показывать на ярмарках. Устами ребенка прозвучала последняя истина: королева Русалка – пусть она остается в сказке. Ничем не лучше была бы и тайная жизнь Принца, будущего короля, проводящего ночи в тоске на морском берегу. Пожалуй, даже еще смешнее – юродивый принц, забывший о троне ради утех плоти да русалочьих иллюзий.

Ни логические доводы, ни притязания, ни возмущение Принца не возымело ни малейшего эффекта – Русалочка попросила его не приходить и не смешить морское дно зрелищем прилипшего к камню будущего правителя. Она вежливо попрощалась и предупредила, что будет слишком занята, ее детство закончилось – пришло время обучения, и это решает не она. В любом случае, больше она здесь не появится. До самой свадьбы Принца, на которую вместе с сестрами обязательно придет, чтобы поздравить молодую пару – будущих короля и королеву.
Русалочка радостно простилась с Принцем, и он понимающе улыбнулся в ответ. Он совершенно не обиделся и нисколько на нее не злился.
Но и на следующий закат, и через день, и через два дня Принц ждал ее на птичьем камне. Русалочка не показалась ему, она выдержала. Но от этого ужасно разозлилась, и на него, и на себя - осерчала так, что не смогла сдержаться, и прибойная волна захлестнула берег до кромки дальних песчаных скал. Дальше были сады и больше сотни лет не было соленых волн. Но сейчас волна поднялась и выдавливала камни полуразрушенной дамбы, возраста которой не помнили и старожилы. Море сошло с ума, ураганный ветер сшибал с ног, но сумасшедший Принц все так же приходил и ждал ее, не боясь шторма, ветра и косых взглядов. Русалочка смирилась и на третью ночь уняла волны.
Ей безразличны были насмешки сестер и ожидание мудрых обитателей дна, наблюдающих с мягким сарказмом людей, занятых более важными вещами – да, бывает. Одна из наших малышек слегка заигралась, это бывает. Русалочку никто не ругал, она была еще слишком юной, она только что вышла из детского возраста и набиралась опыта. Глаза и улыбки сородичей мягко упрекали ее и слегка поддразнивали: «ну что ж, здесь мы имеем еще одно представление, еще один сюжет для людских фантазий. Принц и русалка – смешно и избито, нелепо как детская сказка, рассказанная пьяным баснописцем. Ты ведь не можешь не понимать, Русалочка, что у жителей морских глубин совершенно другие желания и интересы, невозможные для жителей земли, и непостижимые для них? Тысячи лет пройдут, прежде чем люди, вооружившись знаниями и техникой, осмелятся заглянуть к нам в морские бездны. А пока пусть считают себя королями, хотя бы у себя на суше. Они не так и плохи, эти люди, если уметь с ними обращаться.»
Русалочка тоже с радостью посмеялась бы над людьми и их амбициями – поводов было немало. Посмеялась бы, если б не одно обстоятельство. Она была преступницей. Это ее любопытство и шалости привели к тому, что земной Принц готов на все, чтобы быть с ней. Она злодейка, преступница… как в страшных сказках про злых ведьм, которых на самом деле не бывает. Ведающие истину существа не могут быть злы.
И тем не менее она преступница. Лишить эти земли сильного и благородного правителя – это и есть преступление против мира и счастья всех его жителей. Будет другой король у Лета, но не ее Принц. Самый лучший. Умный и тонкий, гибкий и сильный как стальной клинок. Умеющий рассмешить плачущего ребенка.
И способный полюбить русалку.

Нет, она обязана все исправить.
Он достоин власти как никто другой, и он будет королем Лета. Только он. Если этого не случится, то путь этого Мира сместится в ложном направлении, и последствия могут быть поистине жестоки.
Как в ее видении. Сон русалки – никакая не иллюзия и не набор привычных превращений. Это всего лишь картины путей Мира, и теперь Русалочка должна сделать все, чтобы самые страшные из этих путей не открылись никогда. Те, в которых ее Мир более походил на бойню, и другие, еще страшнее, где живые существа влачили свои жизни в холодных белых подземельях без единого зеленого листка, и питались ровно нарезанным губчатым веществом, схожим с донным снегом, обожаемым удильщиками-трупоедами. По три ровных кусочка в день – для взрослого, способного работать. Там не слышен был смех и были неживые, но пугающе разумные человекообразные машины. Слишком разумные. Не лучше были и миры с отравленным воздухом и водой, с остатками извращенной больной магии – ученые в этих мирах пытались понять суть жизни и считали себя вправе умерщвлять живое, разрезать и изучать изобретенными приборами. Там мелькнула картина, от которой Русалочке стало по-настоящему страшно. В закрытом черном хранилище под искусственным солнцем жили лишенные магии и силы русалки. Их ловили сетями и изучали как животных обычные люди.

*

Она была в отчаянии и решилась. Ей нелегко дался выбор, но сделав его она успокоилась.
Русалочка приняла решение, и с этого мгновения ее жизнь стала другой.
И дни, что раньше мелькали стайкой веселых рыбок и текли прозрачной водой, стали теперь тягучими и пугливыми. Яркость и морская красота, веселье сестер в лунных танцах, открытие нового лабиринта подводных игр - ничто больше не радовало. И не интересовало будущее. Русалочка поняла - сколько бы она не обдумывала и не откладывала свое решение, у нее нет другого выхода. И чем больше она медлит, тем труднее ей будет сделать последний шаг.

Связь изначальных миров все время пульсировала и была в полной силе в полнолуние. А для русалки, решившейся на исход, самым простым решением будет обмен магией в одном из земных лунных кругов. В море ее будет защищать ее стихия, даже против ее воли, а на земле эта связь слабее. Земной Лунный Круг, один из тех, что принимает отчаянных и отчаявшихся женщин земли – вот единственное решение. Она сделает это, и пусть она при этом погибнет. Ничего не поделаешь, таков конечный расклад игры: исправить страшную ошибку, сделанную ею по неразумию и высокомерию, можно только ценой собственной жизни.
Нет, она не умрет. Ее гибель будет другой. Она не умрет, она просто выгорит в источнике, вернув морю его силу, а заодно и свою суть русалки. А источник равнодушно примет и даже не заметит такой малости. Одна маленькая Русалочка – это капля в море, меньше чем капля. Источник вытянет из нее силу и магию, а у нее останется десяток-другой лет существования без Силы. Двадцать лет - ничто. Безделица. Капелька в море…
Полнолуние наступает завтра. Прошел еще один месяц с той ночи, когда со смехом взлетела она в волне на плоский камень под озорными звездами, чтобы произнести Заклятье.

Ведьма вышла навстречу босиком и простоволосой. У себя дома она предпочитала простую одежду из льна.
- Успокоилась наконец-то. Ты испортила мой цветник.
Соль блестела на садовых дорожках, вымощенных плитками черного камня, и даже на стенах маленького каменного дома, увитого глицинией. Птицы здесь пели тихо, а кошки делали вид, что ведут себя благопристойно, и поэтому просто попрятались.
Русалочка виновато огляделась, – да, розы увянут. Они не любят соли.
Зато янтарный песок намыло прямо под невысокую ограду из песчаника. Ведьма прошествовала к желтой нагретой солнцем полоске и устроилась погреться, мурлыкая, как ее любимая белая кошка.
Русалочка устроилась рядом, уютно свернувшись в белом платье.
- Я решила, что мне делать. Хочешь пойти со мной?
Уже догадываясь, ведьма приподнялась на локтях. Спокойный взгляд ее застыл.
- Я войду в круг. - Просто сказала русалочка.
Ведьма упала назад в горячий песок. И медленно выдохнула, презирая эту глупую никчемную морскую русалку. Останется от тебя ядрышко орешка. Недозрелого. Молочной спелости. Все вытянет из тебя черная луна, раз тебе не нужно, раз ты отдаешь добровольно. Столько магии - хватит, чтобы закрыть черный провал. Отдай мне, раз тебе не нужно… но сказала она только два слова, равнодушная и слепая.
- Ты сгоришь.
- Нет, я отдам только силу и время, - так же прохладно и тихо сказал Русалочка. - Стану смертной, ну и пусть. Все равно выхода у меня нет - я одна виновата и должна исправить то, что сделала. Я уйду незамеченной, зато он… он проживет свою собственную жизнь. Он будет замечательным королем, а этому миру как никогда нужен сильный и разумный правитель. Будут трудные времена, и жестокие события.

Ведьма молчала и по-прежнему смотрела в голубизну неба. Считала пух облачков, ловила тепло и звуки, равнодушная как летнее небо. Русалочка присела поближе и обхватила колени. - Знаешь, ко мне уже пришел Сон. Я видела, я столько видела… Он должен стать Королем после своего отца.
И задумчиво добавила, как будто говорила что-то новое, или понятое с другой стороны жизни: - А влюбленный в русалку Принц никогда не будет избран, как бы силен и умен он не был. Ты ведь знаешь.
Ведьма молчала. И тогда Русалочка, сама не до конца понимая, зачем она это говорит, гордо произнесла: - Он приходит на берег каждый рассвет. Даже в грозовые ночи он был здесь и ждал. Каждую ночь.
… Но зачем… шелестело в тихом воздухе несказанное ими…
- Выбор делают один раз. Я выбрала. – Сказала Русалочка. И считая дело решенным, а себя вправе задать последний вопрос, поинтересовалась: - Скажи, как ты решилась на лунный круг? Ты ни в чем не была виновата, и перед тобой была вся жизнь. Ты могла быть счастлива.
Ведьма не стала фыркать о том, что именно теперь-то она и счастлива. Это было понятно и без слов, только вот счастье бывает разным. Как, или нет, достаточно уверток - благодаря кому она решилась…
- Я была глупа. Решила наказать его. Нет, не только это… если бы только из-за мести, меня не принял бы Круг. Я сама решила стать другой. Отказаться от своей судьбы. Я не знаю, что было бы, если бы я не решилась на круг черной луны. Да ничего плохого бы со мной не было, я теперь это понимаю. Что за дело - любила одного, прожила жизнь с другим: судьба стольких женщин. Очень, очень многих.

*

Было ли такое хоть раз? нет, не было… никто не слышал о таком. Нет сведений в книгах и магических источниках. Пройдет ночь и день, а следующей ночью сбудется то, чего не было ни в одном предсказании, то, чего не должно было произойти, немыслимое - в круг луны войдет не смертная девушка, а стихийное существо, порождение женской магии и ее источник. Войдет, чтобы обменять свой драгоценный янтарь на кусок дорожной глины. Это не укладывалось в голове. Зачем, для чего ей эта безумная жертва… путей у Мира много, и будущее не обязательно будет тем, какое она увидела! И она все это знает, она прекрасно знает и о гибкости времени, и о том, что живая ткань времени способна затягивать раны.

Русалка безмятежно ушла из садика под стенами ее дома, а Ведьма все еще нежилась на янтарном песке. Вытянувшись змейкой, лежала до синих сумерек. Копила силу и злость. Думала. Стихийная и любовная магия сыграли с ними шутку, или вмешались силы более древние и могучие? Теперь уже и не понять… но эта русалка, и ее древняя мудрость, и ее детская глупость в одном глотке воды! Она решила и сделает – и отговаривать ее бесполезно.
А дальше – все забудется. Принц чуть погрустит, да и будет веселиться дальше.
А эта глупая русалка растает в его памяти как пена морская. Поначалу он будет видеть ее везде – в зеркалах и воде, в туманах, в снах. Он будет вспоминать о ней с нежной улыбкой и возможно, будет искать ее в каждой женщине, которую будет любить.
Она, лишенная магии, проживет половину девичьего века. Потом истает от усталости и болезней.

Ведьма отлично помнила все, что было с ней до, во время и после лунного круга. Детальная и чувственная память – один из даров черной луны девушкам, отказавшимся от своей судьбы. Память, восприятие, нечеловеческие способности только малая часть их нового существования.
Когда Источник покончил с нею, она не сразу поверила в то, что осталась жива. Все еще лежа на теплом песке, в ужасе возвращения боли, она, боясь шевельнуть ресницами, смотрела на подмигивающие ей звезды. Потом решилась и подняла руку. Боль, огонь и сосущий холод не вернулись. Тогда она поднесла к лицу и долго рассматривала свою ладонь, и это занятие не казалось ей глупым. Поднесла к лицу, растопырила пальцы и любовалась лунным свечением и пульсацией алой крови под кожей, пока не поняла, что все ее тело горит и больше ничего не боится, но требует движения и ощущений. Тогда она легко встала, сначала на колени, потом поднялась и взглянула…
Мир распахнулся волшебной далью. Каждый запах и звук стал острым, сладким как неведомое чудо, внутри вскипала волна смеха. Сила и озорство в ней пробуждались, звеня хрустальными иголками под кожей. Эти иголочки подстрекали пробовать, узнавать, испытывать себя и все вокруг, а все окружающее – деревья и воздух, земля и живность, настороженно замерли в ожидании: что сейчас отчебучит эта новорожденная ведьма… от них всего можно ожидать, но лучше всего покориться сразу, пока она не обратила на тебя внимание… она услышала и поняла все.
И выйдя из лунного круга, она засмеялась. И долго хохотала, запрокинув голову в черное небо. Она слышала серебряные нити звезд, каждый листик, падающий с дерева, каждую крошечную волну в дыхании моря. Смешнее всего было то, что ей, как ребенку учиться ходить, теперь тоже придется учиться - закрывать свой слух и чувства от мира. Этого мира слишком много вокруг нее, и это может стать утомительным. Ничего, она с легкостью научится этому. Она уже начинает понимать, как открываться только тогда, когда нужно тебе самой. И отсекать все окружающее, если не хочешь слышать.

Да, она прекрасно помнила то, что было после лунного круга. И то, что чувствовала перед тем, как войти в круг, помнила тоже. Год назад, осенней ночью, дрожа от страха перед Лунным Кругом, она уговаривала себя шагнуть быстрее. Чтобы все быстрее закончилось. Удивляло трясущуюся от страха адептку только одно – она вдруг поняла, что до этой минуты исхода боялась совсем не того, чего нужно было ей бояться, и совсем не о том она жалела. Чего ей было жаль, от какой потери было так больно? … ей больно было понимать, что любимый брат и сестры станут ей чужими? Возможно... станут чужими навсегда. И никогда уже не будет девичьего смеха и сплетенок. И разговоров в тишине спальни, под одним одеялом – про то, что невозможно сказать при свете дня, а можно только вот так, спрятавшись под одеяло, сказать на ушко сестренке. Еще она думала, что ее красивое, звонкое как трель серебряного колокольчика имя тоже станет ей чужим, и ее будут звать только Ведьмой, как всех подобных ей женщин из лунного круга. Зато ей станут безразличны все обманные крючки мужского эгоизма, она будет видеть их насквозь и смеяться над ними первой. А они будут побаиваться ее мимолетного взгляда, бояться - но еще сильней желать. Но вся их суета ей безразлична, и безразличны все – кроме одного. И этого не изменит даже магия, она ведь уже пробовала.
Много о чем передумала та глупенькая девушка на краю лунной бездны. И уже приняв и видя перед собой свою судьбу – кусок бархатной тьмы, она вдруг поняла, о чем и правда стоит пожалеть.
Вернее, о ком.
Больше всего, как оказалось – ей жаль, что увидев его в следующий раз, она никогда уже не вдохнет воздух как сгусток живого счастья. И никогда больше при виде его улыбки не забьется ее сердце, не зазвенит как сотня колоколов, никогда больше не прервется на миг дыхание.
Удивительно, о какой безделице пришлось ей пожалеть.

«Когда я осталась одна – я в последний раз позволила себе это. Воспоминания и сожаления», - Ведьма усмехнулась, приказывая дверям распахнуться. Лаково блестящая лестница наверх, в покои Принца, матовый отблеск шелковых гобеленов, драгоценные вазы на высоких подставках. Это узкий коридор верхнего дворцового этажа, и все здесь ей знакомо. Она была тут много раз, взлетала по этой лестнице в одних чулках, держа туфельки в руке, а подол юбки в другой – а эта дверь сама распахивалась ей навстречу. Он ждал ее, прислушиваясь к ночным шорохам. Доброе имя дочки верного рыцаря отца, честь девушки, доверившейся ему – и пусть эта глупенькая девушка ничем не лучше других. Радостно бросилась ему на шею, стоило один лишь раз увлечь ее за собой в сумерки дворцового сада, невзначай обнять узкую талию под соловьиные трели. Она, как и все предыдущие, вообразила, что будет последней из тех, кто точно так же крался под покровом сумерек в опочивальню будущего короля.
Представить себе его лицо и улыбку, его взгляд. Вспомнить силу и нежность обнимающих рук, вспомнить в последний раз и забыть навек.

*

- А ты не так уж много потеряешь. Зачем тебе русалка? Чудище морское, прелесть и ужас в пригоршне воды. Не понять, чего в ней больше – этой прелести или ужаса. Нет, у тебя все в полном порядке, - нежно пела ему Ведьма, - тебе всегда удавалось получить все, что ты хочешь, ничего не давая взамен. Послезавтра она очнется на песке, и с этой самой минуты ты будешь иметь вместо насмешливой русалки милую атласную куколку. Конечно, если сам захочешь. Она ведь нравится тебе?
Принц молча ждал следующих слов. Он и ее как будто ждал, открыв перед нею двери и с поклоном предложив войти. Присесть. Он не боялся ее, хотя отлично знал, что сердить ведьму не надо - лишь тень ее желания, одна лишь певучая фраза на старом языке, и с ним покончено. Он не боялся, поскольку мочь – еще не значит делать. На глаза попались ножны из дубленой кожи, брошенные на стол. Мысль была холодной и острой, и в другое время он устыдился бы так думать: он обидел ее когда-то, но она не сделает против него ничего. Вот же оно – острие меча в ножнах, но между возможностью и действием стоит разум, а ведьминский разум острее стали, и чувства у них тоньше чем у обычных людей. А она – у нее нет больше прошлого, нет даже имени.
Он с самого вечера гнал тревогу и непонятную боль, и понимал, что без веской причины Ведьма бы его своим визитом не почтила. Именно эта Ведьма. Теперь он слушал ее, очень вежливо и без тени надменности. Впрочем, он никогда не был ни гордым, ни надменным с девушкой наедине, с любой девушкой. Будто забывал о титулах и ранге, и правда, что за дело – титулы, если у ночной гостьи легкая походка и сладкое дыханье, и она приходит сама.
- Ты ведь и сам так думаешь? И ты прав. Тебе не нужна русалка. Но ее кукольное отражение придется по вкусу любому, и тебе тоже – то же порождение глубины и магии, только несмелое и робкое, слабое и покорное. Она будет расцветать улыбкой и при виде тебя, и при виде твоей невесты. Захочешь – она будет для тебя танцевать, петь, смеяться! Вся ее легкость и краса останутся при ней, даже нежнее станут, вам ведь так нравится женская слабость. Она сделает для тебя все, что ты захочешь. Только намекни ей – и она будет спать на полу под дверьми твоих спальных покоев, и будет счастлива. А уж когда ты будешь брать ее в свою постель…
Эта постель была завалена охотничьим снаряжением, а поверху валялись высокие сапоги. Так это обычно выглядело, когда Его Высочество соизволяли дать понять очередной любовнице о том, что ее время истекло и больше в этой постели ей делать нечего.

Ведьма подняла на Принца знакомую ему голубизну глаз и посмотрела без насмешки и осуждения. Просто поясняла ему, и давала понять, что прекрасно помнит и эту постель, и всю его нежность, что мгновенно исчезала с рассветом, как предутренний туман с моря. Помнит, но все это не имеет больше ни малейшего значения. Все верно, какими бы жаркими ни были объятия, а утро пришло – любовь растаяла. А слово «люблю» было сказано им на ушко умнице, сказано на одну ночь. Или две, или несколько, да пусть даже месяц – пока другие глазки и пухлые губки не привлекли сильнее, чем влюбленные незабудки дочки королевского казначея.
- Возьмешь ее в постель – она будет так же счастлива. Что у дверей охранять твой сон, что на твоей подушке – действительно, какая разница для обожающего тебя существа?
Он пожал плечами, желая дослушать до конца.
- Но все это будет недолго. Она быстро поблекнет и ослабеет. Десяток лет, пока не погаснут в ней последние искорки остаточной магии, и еще десяток на медленное увядание. Век ее будет недолог, но она будет счастлива до конца своей жизни, даже если ты не захочешь ее больше видеть. Она будет счастлива - иначе невозможно, источник оставляет самое сильное желание, связанное с нашей сутью… ты понимаешь, о чем я говорю?
Принц кивнул. Он понимал, хотя и был ошарашен так, что не замечал, как ломает тонкое оперенье заморских стрел – резное, прочное и гибкое оперенье легких охотничьих стрел. Он доставал эти стрелы из колчана, крутил в пальцах и бросал на пол.
- Завтра после заката. У камня с клювом.
Он поднял глаза, безмолвно спрашивая – тот самый камень? И Ведьма спокойно подтвердила, вовсе не желая насмехаться или вспоминать глупости своей отброшенной юности с его участием. Ей и правда было все равно, это было видно. Холодная и нежная, как роса, она равнодушно сказала:
- Вы зовете его Птичьим Камнем.
Она исчезла из его спальни легче утреннего тумана, но успела услышать хруст очередного древка.

*

Закат явился и был трагически красен. Вопил о смерти и лился потоками крови с багряного неба – что-то вроде этого мог бы сказать придворный поэт, один из них, а может и все вместе. Ведьма скептически оглядела небо. Потом осмотрела кровавые волны под розовой пеной и хищный каменный клюв у кромки прибоя. Она будто бы искала что-то. Или кого-то. Ничего не нашла и равнодушно отвернулась от закатного солнца: к чему обижать поэтов, виновных лишь в неуемном воображении - не ведьмам же выискивать в свечениях дохлого планктона упоительную лирику.
Закат и правда был хорош.
- Гроза будет, - рассеянно сказала Русалочка. - И слишком нагрелась вода, вот и яркие цвета неба и моря.
- Может передумаешь? - небрежно бросила Ведьма. Как будто советовала выбросить книжку бездарных стихов в окошко. Или колечко, подаренное неинтересным поклонником.
- Нет… - легко сказала Русалочка. - Зато узнаю, как теряют любовь. Ни одна русалка не знает, а я узнаю.
Ведьма пожала плечами. Решила – так иди. Медлить еще глупее. Полнолуние. Источник наберет бешеную мощь к полуночи, и вряд ли ты выйдешь оттуда живой.
Лунная граница уже мерцала в сумерках, достаточно было взглянуть искоса, и стена черного света проявлялась на миг, чтобы тут же исчезнуть. Ведьма отлично помнила это сияние и то, на что оно способно.

… Выбор делают один раз. Я выбрала.
Круг луны и связь миров – место, где время и пространство меняются местами. Где ты услышишь оттенки и увидишь звуки, и поймешь с восторгом – цвета и звуки одно и то же. Все живое едино и создано любовью, и поэтому бесконечно умирает и возрождается в попытках осознать себя. И еще ты поймешь, что была глупа, когда отказалась от себя самой. Добровольно отбросила подаренное тебе существование ради того, чтобы получить то, что не так уж тебе и нужно. Ты поймешь это только тогда, когда станет поздно.
А дальше тобою займется черная луна. Обмен будет честным: что просила – получай. И останется от тебя лишь скелет, твоя суть и воля - для того, чтобы забрать обменянное на любовь знание и власть. И сожалеть об этом весь остаток своего существования.

- Иди, раз решила. Или будет хуже. – хотела крикнуть ей Ведьма, но вместо этого сделала шаг в попытке удержать свою соперницу и сестру.
Нет, нет, шаг она тоже не сделала.
Она слишком хорошо знала цену таких медвежьих услуг.

… Иди, раз решила. Иди туда, где время и пространство, как боль и наслаждение в страсти, поменяются местами. Он не пришел.
Все было зря.
Еще раз она поступилась гордостью. Еще раз – из-за него.
Или все-таки из-за себя… но он лишь молча выслушал.
И не сделал ничего.
Он не пришел, чтобы отговаривать эту глупую русалку. Даже не захотел видеть ее – зачем ему видеть ее…

… Иди… шелестел равнодушный прибой. Да, я иду, – прозвенел русалочий смех.
И Ведьма отступила. Все кончено. Нет пути назад.

*

Нет пути назад. Значит, нужно идти вперед, - смело подумала Русалочка и не раздумывая пересекла границу Источника. Белое русалочье платье замерцало перламутром, и тишина стала яркой как взмах крыла чайки – вот и все, что отличало участок тени возле изогнутого клювом камня на берегу. Обычный кусок камня и песок, его тысячи раз пересекали люди и звери, не замечая. В прилив здесь кипели волны, в отлив сиял гладкостью песок. И ничего потустороннего в уголочке песчаного берега нет и быть не может… для обычной девушки. И для магического создания тоже, если только…
Безразличие Источника не было добрым, не было злым и настойчивым. Лунный круг всего лишь исполнял желания, и безмолвный вопрос прозвучал в мерном шелесте волн и шуме листвы без осуждения и страсти. Русалочку всего лишь спросили – чего ты хочешь?
И только после этого ей стало по-настоящему страшно… чего ты хочешь? И заготовленные мысли затрепетали струйками воды и стали тем, чем и были – глупой бравадой. … Чего ты хочешь… уходи отсюда немедленно… уходи, пока это возможно… она медлила.
Лунные нити стали черными, а окружающий мир исчез.
Она была одна. И теперь так и будет – она навсегда останется одна. Отверженная обоими мирами, запертая в клетке, навсегда одна, чужая самой себе…

Она ошиблась, она опять ошиблась и поняла это, но убежать было невозможно. Нити Источника обвивали ее спиралями черного серебра, и все еще пытали – чего ты хочешь… мы все знаем, но ты должна ответить сама… что тебе нужно? Русалочка не хотела отвечать и лихорадочно собирала силу, чтобы обрести власть над собой, так бездумно отданную Источнику, отказаться и убежать из Круга… но беззвучный голос продолжил за нее ее голосом, больше не спрашивая, бестрепетно и безнадежно.
… Перестать быть русалкой. Я хочу стать обычной женщиной.

Черная тень отделилась от камня и сделала к ней шаг. И еще один.




… окончание следует…


Пожаловаться на это сообщение
Вернуться к началу
  
Ответить с цитатой  
СообщениеДобавлено: 08 фев 2020, 18:16 
*
В мерцании вьющихся чернотой спиралей были двое. Они стояли в центре сжавшего их лунного круга тесно обнявшись, и мужчина, казалось, пытался защитить девушку от неведомого зла, пусть даже это зло стократ сильнее его. Он шагнул к ней и укутал в полы своего плаща, махнув крыльями раненой птицы, и прижал ее к себе так сильно, что они казались, а может и впрямь стали одним существом.
Ведьма смотрела, стоя у кромки прибоя.

Исчезали и появлялись вновь очертания широких плеч и подола белого платья, очерченные черными нитями, и каждый раз она была уверена, что это – последнее, что дает ей увидеть лунный круг. Еще раз они появились и пропали в беззвучном вопле черноты и серебра, будто сам источник засомневался и не знал, что же правильнее сделать с этими двумя, слишком дерзкими невеждами… и пробовал и так, и этак… а может быть, просто выбросить из круга… или утянуть в сопределье, или развеять между мирами… вот только выбрать, кого из них… чье желание исхода сильней…
Снова все повторилось - полыхнуло белым жаром, сменилось черным криком, опять замерцало, а двое все обнимались. И в одном мгновении Ведьме почудился даже поцелуй и тонкие руки русалки на черноте плаща, скорей всего – почудилось все это. Ведьма отвернулась. Она все еще стояла на песке у кромки волны. Отвернулась, успев увидеть краем глаза очередной всполох черноты. Не оглохнуть бы…
Упала на спину, глядя в черное небо. Все кончено. Из лунного круга выйдет только один из них. В лучшем случае. Или наоборот – в худшем. Глупая русалка, безумный принц, что они натворили…
Слезы были горячие, и она не сразу поняла, что плачет.

*

- Хорошо, я расскажу вам сказку. Только сразу спать! Ничего не страшно, это просто ветер.
- Сказку про чертей у брода и бродягу! Нет, лучше о безумном короле и королеве-русалке! – прыгал на кроватке младший.
- Нет, про русалку и мельника, она не такая страшная, - попросила Агнешка.
- Бояка, - гордо ответил брат. – Янка бояка!
Ян и Янка. Хотя она была Агнешка, но всем нравилось, как дети перекликаются, догоняя друг друга в салочки.
В домике у яблоневой долины было сегодня тревожно. Не понять, откуда взялась эта тень после веселой жары летнего дня, ничто не предвещало непокоя и внутренней дрожи. Наверное, это просто старость и усталость. Ребятишки-то прыгают, воробышки… дотемна качались на качелях, сладу с неслухами нету… Бабушка куталась в теплую шаль, хотя в распахнутое окно лилось вечернее тепло из сада. Стены из желтого камня тоже источали живую теплоту. Пожалуй, лучше прикрыть окно, чтобы стало уютнее.
Ветер то поднимался над деревьями, то замирал, и тогда кричала тишина. Лучше бы уж ветер выл, все привычнее… в тишине трепетали макушки яблонь, и стук падающих яблок был резкий и глухой, как будто обиженный. Зажечь еще одну свечу? Ребятня давно поужинала, а отец с матерью, как на грех, только завтра после полудня вернутся из города, дорога неблизкая. Двое внучат и бабушка - одни в домике на побережье. В маленьком доме из желтого песчаника, где всегда было спокойно и безопасно, как в ладошках у леса и теплого залива.
Лечь бы, спрятаться под одеялом до утра, да дети неугомонны. Еще бы, после жаркого вечера и красного заката – только сказкой и утихомирятся. Про короля-безумца и королеву русалку? Слушайте…

Жил-был славный король, и захотел он жениться. Но вот беда, никак не мог тот король выбрать из красавиц одну-единственную. Год не мог, второй не мог – а на третий год пришла во дворец русалка. Посмотрел король на русалку и сказал, что только на ней готов он жениться и сделать ее королевой, а других девиц ему отныне не надо. Русалка улыбнулась и склонилась в низком реверансе, и не спорила. Свадьбу сыграли по-королевски, и все приглашенные восхищались красотой новой королевы, а король глаз не сводил с новобрачной. А чтобы не смотрели на красавицу слуги, велел король выколоть им всем глаза. А министрам и гвардейцам повелел король являться во дворец с повязками на глазах, и даже приказал выстроить глухой каменный коридор, ведущий прямиком в зал совета. Мало того, следующий королевский указ гласил о смертной казни за неплотную повязку на глазах, и все советники и военачальники предпочитали набить себе шишек, бродя вслепую в каменном подземелье, чем дать хоть малейший повод заподозрить себя в подглядывании. Дальше – больше: чем больше шишек и синяков имел министр, тем более образованным и достойным доверия короля он считался. А хитрецов, рисующих себе синяки и ссадины красками и вареньем, прозорливый король быстро вывел на чистую воду. Следующим же указом король повелел перед входом в зал совета установить чан с водой, и каждого заподозренного в поддельных синяках министра раздевали догола и окунали в этот чан верные гвардейцы, а палач с острым мечом уже ждал в соседней комнате.
Тогда и стали звать короля безумцем. Но король не замечал отношения подданных. Безразличны были королю-безумцу слезы и горе простых людей, и так же равнодушен был король к недовольству министров и советников. Он жаждал только восхищения королевы. Только восторга ее прекрасных глаз и ласки певучего голоса.

Не совсем так. Но ведь сказку рассказывали детям.

Дворцовые повара так и не научились готовить изысканные блюда для пиров на ощупь, и тогда король велел отрубить им всем головы. Прежде сверкающие чистотой залы дворца все сильнее затягивала паутина, а полы и коридоры зеленая плесень. Чистить и мыть было некому - слуги из дворца разбежались еще в день королевской свадьбы, и в услужение теперь набирали несчастных по жребию. И рыдала вся родня, когда зловещий этот жребий выпадал кому-то из семьи, да что там – и друзей, и соседей, и даже совсем незнакомых людей было очень жаль. Но что можно было поделать, ведь выше королевской власти не было закона. Огнем и железом, русалочьей магией и жестокой государственной властью правили король и королева. И королевство было как никогда сильным, а войско обученным и оснащенным новейшим оружием. И подчинялось это войско одному лишь королю, и славило королеву, потому что платил король военачальникам золотом с морского дна. Одного слова короля было достаточно, чтобы русалка с ласковой улыбкой начинала колдовать, и поднимала со дна моря столько золота и драгоценностей с погибших кораблей, что глубокие сундуки королевской казны в одно мгновение заполнялись до верха.
Когда король говорил королеве, что не очень-то он доверяет советникам – русалка садилась к нему на колени, целовала и ласкала, и тут же начинала колдовать: чтобы все министры, затевающие недоброе против своего правителя, на следующее же утро вставали с постелей с выросшими за ночь ослиными ушами и витым рогом во лбу. Король сетовал своей любимой королеве, что вымок до нитки на охоте - и нежно улыбаясь, пела и колдовала ласковая русалка, и заклинала своего короля на удачу и везение, днем и ночью, в жар и хлад, пред водой и ветром; и удачливее короля не было отныне человека во всем королевстве. Если бы только захотел король, то смог бы он босым пройти по битому стеклу, и при этом нисколько не оцарапать свои королевские пятки. Ни одна капля дождя отныне не падала на королевскую голову, ветер всегда дул в паруса королевской каравеллы, а снежинки почтительно кружились вокруг короля, не касаясь его венценосного тела.
И от людей, и от зверей защищала русалка своего короля волшебством. И так привык король к полной безопасности и постоянной удаче, что забывал просить русалку о новых заклятиях. И однажды в холодную осеннюю ночь, когда королева русалка убежала резвиться в морских волнах с сестрами-русалками, кинжалы злых заговорщиков прервали жизнь короля. И вернувшись, увидела русалка залитое кровью ложе и мертвого короля с ножом в сердце. Не заплакала русалка, а повернулась, чтобы убежать из опочивальни, от роскошного ложа, что делила с королем много лет. Но только не смогла убежать русалка, запутавшись в прочных сетях, брошенных ей на голову затаившимися в покоях заговорщиками. И повели королеву на костер, который уж был готов и ждал. Привязали к столбу улыбающуюся русалку, и палач поднес горящий факел к охапке смолистых сучьев у ее ног. Страшно закричала русалка и кричала долго, а когда прогорел костер, увидели люди ровный круг в угольях и пепле, и брошенное на эти угли белое платье и королевскую цепь с медальоном – портретом короля, что носила русалка не снимая. Тонкое платье подрагивало на пламенных угольях как живое, но не сгорало и оставалось белым и чистым. А русалку, бывшую королевой, следующим же утром видели танцующей в волнах, где резвилась она и хохотала вместе с другими русалками.

- Теперь про мельника. - Сказала Агнешка. Ян смотрел узенькими и сонными глазками и боролся с дремой. Но глазки сами закрывались… бабушка устроилась поудобнее в мягком кресле и прислушалась к ночи. Собак не было слышно, а кошка вдруг замерла на пороге, вздыбив шерсть, пошевелила ушами, да и успокоилась. Растянулась у двери и принялась намываться язычком так, как будто неделю не вылизывалась. И долгожданный покой пришел в маленький дом у яблоневого склона.
- Про мельника… - сонно повторила Агнешка.
Про мельника уставшая бабушка рассказывала коротенько, да дети уже и не могли поправлять и спорить.

Жил-был мельник, молодой да ловкий. От родителей достался ему дом да водяная мельница на чистом быстром ручье. Ручей впадал в речку, а речка в море, и по вечерам часто слышал мельник русалочьи песни и смех. А когда заглядывали на мельницу озорные русалки, молодой мельник всегда шутил с ними и угощал теплыми лепешками, хотя русалки хлеба и не едят. И очень понравилась мельнику одна русалка, черноглазая и веселая, и пригласил ее мельник пожить с ним на мельнице. Русалки, как известно, людям не отказывают, и та русалка охотно согласилась пожить у мельника, покататься на водяном колесе и поиграть в саду и на лугу. А за это колдовала мельнику все, что он просил – хорошую погоду и богатых заказчиков, и удачу во всех делах. И привык мельник к вольготной жизни. Жернова были исправны и сами очищались, а оси смазывались жиром по велению русалки. Из окрестных сел приезжали достойные хозяева молоть зерно и платили деньгами, маслом да салом, да всем что запросит ловкий мельник. А рыбу он и сам ловил в ручье – сколько угодно пятнистых форелей загоняла в его сеть русалка, заливисто смеясь.
И стало мельнику так спокойно и легко жить, что каждодневная работа стала казаться обузой. А раньше мельник очень любил работать, вставал с зарей, ложился с закатом и ужинал порой сухим хлебом с ключевой водой, а вкус был слаще, чем у блинов с медом. Но с русалкой не стало на мельнице вчерашнего хлеба. Веселая русалка крошила хлеб рыбкам, и развелось в ручье столько рыбы, что мельничное колесо не выдержало и сломалось. И с досадой уехали заказчики, не смолов зерно, и больше никто не приезжал на мельницу. И перестали звать мельника на сельские праздники, и никто не заглядывал к нему поговорить и выпить пива. Рыба жареная, пареная и сушеная быстро надоела мельнику, а тишина угнетала и наводила уныние. Шум жерновов и шелест сыплющейся муки вспоминались мельнику как самое прекрасное, что было в его жизни, а русалка все так же хохотала и пела. Но не было мельнику от ее песен весело, и тогда спросила русалка у мельника – чего ты хочешь?

Дети спали, не дослушав знакомую сказку… они знали, что будет дальше и чем эта сказка закончится.

- Чтобы люди меня уважали, - сказал мельник. – Я хочу стать уважаемым человеком, чтобы меня звали на праздники и девушки сами приглашали танцевать кадриль.
И тогда радостно рассмеялась русалка и исчезла. И сколько ни звал и не искал ее мельник, нигде найти не мог. И тогда, почесав в затылке, принялся мельник чистить и чинить жернова, мыть мельницу да подметать двор. И не прошло и недели, как посыпались на мельницу заказы на помол пшеницы и ржи, ячменя и проса. Подводы выстраивались в очередь у мельницы, потому-что муку мельник умел молоть тонкую, и ни единая мышь не бегала на его мельнице. Да что там мыши, даже кузнечика никогда не видели в чистой помольной чаше, а оси были отлично смазаны и не скрипели… а через месяц мельник женился, выбрав самую крепкую и работящую девушку в селе, и появилась на мельнице хозяйка, а в свой срок и детки народились…


Утром клюва на привычном камне не оказалось. Как забавно раскололся этот камень, будто бы это масло, а его ножиком срезали с верхушки… только черный легкий песок внизу остался. Странный песок, его уносит ветерок.
- Уйдем отсюда. - сказала Янка. - Я не хочу тут играть.
- Ты бояка. Вечно все выдумываешь. - Ответил младший, но смелый брат.
Бояка Агнешка поежилась от непонятного прикосновения. Тихо, только волны плещут, а в голове у нее будто крикнули… и стало неуютно, как слишком злая щекотка. Почти больно, и захотелось заплакать. А еще очень сильно хотелось уйти отсюда. Завтра этого всего уже не будет. Агнешка не понимала, отчего она так в этом уверена, но точно знала – пройдет дождик и здесь будет замечательно играть, без этого клюва над головой. Если честно, она всегда его побаивалась.
- Я не боюсь, просто не хочу. Завтра придем. Давай завтра? А сегодня можно в саду поиграть.
- Мама сливы на пирог собирает. - вспомнил брат. И чтобы мужское слово стало решающим, дернул бояку Агнешку за руку. Ему тоже было не по себе, но не может же мужчина сказать, что ему страшно из-за какого-то камня!
Дети убежали и стало тихо, только шумела волна.

Плоский камень люди звали птичьим еще долго, по привычке. Уже через двадцать лет никто и не вспоминал, откуда взялось странное название. Никаких птиц тут никогда и не было, даже вездесущие чайки не садились на этот черный камень, и тоже неизвестно отчего.

*

- Вас было двое, и вы так боялись друг за дружку, что даже стихиям не под силу было вас разделить. - Злорадно сказала ведьма, рассматривая в прозрачной воде свои узкие ступни. Покосилась на Русалочку и продолжила: - Отупели от ужаса, как твои медузы в отлив. Глупая страдающая плоть и одно желание – только я, возьми меня, вина моя и только моя… глупцы. Вы оба. Не зря же говорят – дуракам везет!
Ведьма вытащила свои белые ножки из воды и полюбовалась ими. Потом стряхнула жемчужинки капель с пальцев и вскочила, добавив: - У меня нет других объяснений.
Русалочка играла с волной и прятала улыбку. Море было ласковым и покорным, предлагало силу стихии и роскошь бархата, и серебро и золото, и бирюзу, и любую игру, какую только изволит выбрать русалка. Русалочка сидела на камне и рассеянно протягивала пальцы к воде, а та, обрадованная вниманием, старалась дотянуться и вздымала волну, стремясь ощутить ласку и любовь хозяйки.
Она знала, что Ведьма права. Там, в падении в вечное небытие, они не боялись. Им некогда было боятся, незачем чувствовать боль, думать, нет, каждый из них кричал – пусть это буду я… они кричали без слов и дыхания, всем существом, и лунный источник не смог разделить их тесно сплетенные существа. Отчаяние и страх остаться в одиночестве оказались сильнее магии источника. А может быть, их отвергла точная магия связи миров, отказалась от действий из-за отсутствия логики их поведения… возможно, она еще поймет, что же на самом деле произошло той ночью в бывшем круге силы. Источник ушел оттуда, и проявился на десять миль восточнее, в Лагуне Синих Медуз. Русалочкины учителя назвали свершившееся на берегу феноменом слияний. Но главным казалось совсем не это…
Ее Принц. Он готов был отдать за нее жизнь – чего еще можно желать… и она сделает для него все, что можно, и что нельзя – сделает тоже.

Ведьма танцевала на берегу босиком под аккомпанемент чаек. Недолго, и как только решила, что наглые птицы горланят слишком громко, прогнала их. Стало приятнее, только плеск волны и русалкин напев, обращенный к ней… опять она за свое.
- До чего же ты злюща-а-ая. Как ледяной кристалл из океанских впадин. Ты знаешь, что там застывает соленая вода? Не в лед – в камень! Никто из нас точно не знает, отчего. Но можно порезаться до крови, если зазеваешься и не заметишь эти острые гроздья – они сверху, внизу, везде, как натянутые нити. Там никто не живет, хотя такая дивная ледяная вода – там слишком опасно, одно неверное движение, и тебя может разрезать пополам. Или настрогать тонкими полосочками. Вот и ты такая же злюка.
Злюка польщенно улыбнулась, оценив комплимент русалки.
Чистая и острая, - подумала Русалочка, глядя в голубое небо. И холодно добавила: - Мне будет не хватать тебя.
- Когда ты хочешь вернуться?
- Через пятьдесят лет или немногим больше. Я иду в Восточное море, а оттуда - мы еще не решили. Возможно, по пути на север посмотрим берега, откуда привозят эти колючие ягоды размером с тыкву. Кстати, ты поняла, что они такие же, как здешний синий крыжовник, что сгущает кровь?
Ведьма фыркнула, пытаясь показать, что ей все равно. Опять эта русалка догадалась первой.
- Мне тоже будет не хватать тебя. Я присмотрю. - И ехидно добавила: - За Принцем и за всем его будущим выводком. Тебе это безразлично, я понимаю.
Ей не было безразлично.

*

Не безразлично, а чисто и ясно. Если больно, но чисто, то боль вполне можно перетерпеть. И расстаться, зная, что даже расстояние не сможет их теперь разлучить. И впереди у них обоих теперь не жертвенное существование в мучениях стыда и вины друг перед другом, а жизнь. Прекрасная и непредсказуемая жизнь.

Но у нее было еще одно дело, совершенно неотложное. И, пожалуй, самое важное перед расставанием. Старый учитель Принца почувствовал себя совсем больным. Признал поражение жизнью, с сожалением оставил недоделанные опыты и лег в постель, которую велел принести себе в лабораторию. Он не хотел лежать в своих покоях, ему нужно было видеть каменные столы и свои драгоценные приборы из стекла и металлов. Самое ценное, что изобрел этот исследователь после многих лет упорных трудов, - смеялись они с Принцем, - это краску для деревянных стен, пахнущую свежей смолой и защищающую от всех жуков-древоточцев. Неожиданный результат очень интересного эксперимента дал не изначальную субстанцию, которой неустанно бредил Бартемиус, а липкое и вязкое зеленое вещество, застывающее на дереве в блестящую твердую пленку. И всегда пахнет свежестью леса – очень нужная в хозяйстве вещь, и никакие жуки не заведутся. Но намного проще было попросить об этом дриаду из ближайшего дерева.
Пришло время прощаться – знала Русалочка. Все русалки знают, когда приходит время живого существа покинуть этот мир, и ничего уже нельзя сделать – нитка спрядена и соткана в узор.
Русалочка скользнула из волны на теплый песок Янтарного берега. Ее белое платье русалки было сегодня пышным, легким как пена и скользящим, как теплая морская вода – нежными, солеными и чистыми слезами прощания. Прощальное платье русалка берет у моря всего несколько раз за сотню лет, когда уходят дорогие для нее существа. Как сегодня.

- Я так и знал. Что умру сегодня. С вечера еще понял, - тихо сказал Бартемиус. Он лежал на высоких подушках и держал загрубевшие ладони сложенными на груди. Один палец был подрублен еще тридцать лет назад, почти все ногти бугристы, после того как отрастали заново много раз. Ожоги от кислот и щелочей, веснушки и пятна до худых белых запястий… первыми с порога она увидела его руки. Потом седую голову. Он смотрел на нее чистыми глазами ребенка. - С вечера почувствовал, так не вовремя, знаешь… хотел еще эксперимент закончить, и не успеваю, на перегонку нужно еще двое суток. А я сейчас точно знаю, что умираю. Да иначе ты и не пришла бы такая.
Старик обвел ее глазами. Белое пенное платье. Невеста…
Русалочка легко кивнула – да.
- Но у тебя еще есть время. Еще день, и ночь до самого утра, а может до полудня. Я сейчас немного… - и положила прохладные ладони на старческий лоб и впалую грудь. Старик замер, а потом тихо засмеялся.
- Да верно ли… так легко дышится. Верно – умру, да еще сегодня? Не может быть… чаровница.
- Нет, я русалка, - засмеялась Русалочка. - Не зли меня. Тебе лучше? Так чего разлегся?
Бартемиус с удовольствием откинул теплое одеяло и заодно насмешил ее извинениями, что одет сегодня слегка неподобающе. Тощие волосатые ноги старика были слишком длинны для коротковатой рубашки, зато ночной колпак отлично держался на оттопыренных ушах.
- Ты спрашивал – давай покажу. Кипяти воду. Ставь на огонь!
- Да правда ли? - догадался и обрадовался мнимый больной, и подпрыгнул к столу с жаровней. - Сделано, волшебница моя русалка…
И устав, тяжело присел за стол, сообщая Русалочке серьезнейшим тоном:
- Всегда выбирал рыженьких.
- Ах, да потому что рыжий сам, вот и выбирал. Почему ж не женился, старый ты греховодник?
- А не женился… не знаю. Так и не понял. Бывало - хотел, но меня не хотели. А было и такое, что женщина одна, очень хорошая, порядочная и красивая – хотела, да я никак. Вот все с ней, и дела вести было в удовольствие, и работать, и говорить, и постель делить, а чтоб остаться – нет. Она постоялый двор держала на Выселках, вдова. Ладная, красивая. Может, была бы рыжая или хоть каштановая. Да нет, не в волосе дело. А вот грудь ее да…. Вижу, бывало, крепкую, круглую как чашка, налитую, а хочется, чтоб была очерком как… - старик замолчал, и мечтательно вздохнул, глядя не на Русалочкины грудки под невесомым платьем, а в свою далекую даль…
Русалочка засмеялась, - не верю...
- Так и правильно, что не веришь. Жаль было. Хорошую и красивую женщину жаль было на свою судьбу обрекать. Мотаться по свету, неделями в лабораториях сидеть, наблюдая за возгонкой. Смерть караулить… за что женщине такая жизнь. Они хоть и не русалки, а волю любят, землю.

Вскипела вода, и Русалочка ловко налила кипяток в чашку тонкого стекла, и со смехом опустила в парящий кипяток свою перламутровую ручку.
Бартемиус даже ахнуть не успел, и смотрел, раскрыв рот, а потом выпалил: - Ты защитилась! Мгновенная трансмутация? Ты сделала кисть руки…
Рубашка старика распахнулась на костлявой груди, с лохматой головы съехал ночной колпак. Круглыми восторженными глазами он уставился, раскрыв рот, сначала на чашку, потом на Русалочку, потом опять на чашку со спокойной жидкостью и нежные шаловливые пальчики, играющие в этой чашке. Рядом исходила душистым паром кружка с его травяным настоем.
- Холодный кипяток…
Русалочка весело кивнула и подмигнула. Правильно. Дальше?
- Как на вершинах гор, где нечем дышать. Там сколько не вдыхай, только в груди болит и сердце колотится, а многие и сознание теряют. Там кипяток бурлит на огне, и остается лишь горячим, так что мясо сварить невозможно…
- Ты и юношей был сообразительным.
Старик приосанился, переводя глаза то на стол, то на русалку. Казалось, он не мог выбрать, на что смотреть.
- Пей свой настой – горячий, - звенел русалочий смех. Она пододвинула к краю стола кружку под душистым парком, и брызнула на Бартемиуса прохладной водой из чашки. - Тепло и холод незачем убивать. Попроси их поменяться местами. На ярмарке и не такие фокусы показывают. Ты слишком много сидишь над опытами, я ведь тебе говорила.
- Поменяться местами… и поменять, еще много раз, бесконечно… изменять, не убивая… столько энергии!
Бартемиус замер с открытым ртом и хотел еще что-то сказать. Что-то важное, что понял только сейчас… но, еще не придя в себя от восторга, упал головой на стол.
Русалочка позвала людей, и велела уложить старика на постель.
И закрыла его глаза ласковой ладонью.

*

- Отчего ты дразнишь меня? У меня есть имя, а ты заладила – мой принц, мой принц.
- Но ведь ты принц. Какое имя может сравниться с твоим прекрасным титулом? – хохотала Русалочка.
- А Барт? – не выдержал Принц. - Ты так его называла.
- Ты так скрипишь зубами, тебе до старости не хватит. Сточишь. - Она попыталась свести ответ к шутке. Взгляд Принца был горячим и сощуренным, и нешуточно ревнивым. Солнце уже не на шутку жгло, но темные глаза Принца не боялись лучей. Он как хищная птица высокогорий, может смотреть прямо на солнце… она протянула ладошку, отвлечь, прикоснуться…
Он неуловимым движением схватил узкую ладонь и положил себе на грудь, где зло и резко стучало сердце.
- Он любил тебя правильно. Так?
Русалочка хотела быть безразличной к последней ревности… но уголки непослушных губ дрогнули. Милый и глупый, откуда ей знать, когда любовь правильная, а когда нет.
- Правы ренегаты насчет вас. Может быть, и впрямь сжигать вас нужно. Вы нежить, вас не должно было остаться при расколе миров. Так измучить может…
Он стиснул зубы и ее ладонь у себя на груди, почти до боли. И Русалочка подхватила и досказала:
- Любая земная девушка. Просто тебе везло.
И немного помолчав в объятиях Принца, серьезно сказала:
- Он любил во мне женщину, которую не встретил. Невозможную и желанную.
- Русалку.
- Разве в названиях смысл? Он любил жизнь и видел в обыденности мечту. И во мне любил и жизнь, и мечту.
- А я? По-твоему, я…
- А ты… если бы ты смог, то переделал бы меня.
Она сказала эти слова и рассердилась на себя и свою несдержанность. Зачем эта жестокость, зачем она говорит ему еще и это? Почему не может смолчать, сияя русалочьей улыбкой, почему так вышло, что он сводит ее с ума… Русалочка обняла своего Принца. Не слушай, что я говорю! И молчи, пожалуйста, молчи…
Но он упрямо повторял сказанное уже тысячу раз. Тысячу и больше, шепотом и криком, угрозами и мольбой: - У нас было бы тридцать лет! Самое малое – тридцать лет!
- Тридцать лет с ревнивцем, терпеть и подчиняться?

*

Русалочка видела разные сны, порой легкие и грустные, порой манящие новыми впечатлениями. Но один ее сон повторялся всегда, и Русалочка знала, что этот сон – всего лишь видение будущего.
Она видела знакомый морской берег, и статного седого человека на этом берегу. Он был очень уверенный, с военной выправкой и строгим лицом. Он приходил один, каждое полнолуние. Спокойно приходил на этот берег и проводил здесь в одиночестве несколько часов, в любую погоду. Он стоял на берегу и смотрел в даль, в морские волны. Не искал и не высматривал в них ничего, просто смотрел. Что он при этом думал, по лицу было не понять.

Что натворила она – больше она об этом не задумывалась. Самое главное ей сказал Источник, а остальное… у нее еще будет время, чтобы понять. Лунный круг отпустил их, не уничтожив и даже не осудив, но и гордиться ей было уж точно нечем. Мечтой, жаждой неизведанного и невозможным заклятьем соединили они линии судьбы. Соединили и тут же разбили отражения, что разлетелись на миры и времена. И теперь поздно жалеть о сделанном, никогда уже ей не стать прежней безмятежной и легкой Русалочкой, даже если бы могла она все вернуть… она бы не захотела.
Теперь она и Принц вместе. Везде они будут встречаться, везде их жизни будут связаны. Повторяться вновь и вновь.
Они будут любить и ранить друг друга.
В ее сне - там были миры, где она была сильна. Еще сильней, чем русалка со всей ее морской магией. А он был ничтожнейшим из людей. И она выбрала свою судьбу и пошла на костер, чтобы спасти его.
Был мир, где он был повелителем земель и тысяч людей огромной армии, что несла рабство, а она была всего лишь дочерью бургомистра одного из осажденных его войсками городов, и он ради нее изменил себе и своей стране.
Непонятны были мгновенные видения странных миров, удивляющих несуразицами, там летали в железных птицах. Воевали огнем и сталью. Жили в домах-скалах и падали вместе с ними, когда земля вздыхала. В других мирах люди жили под землей, в третьих - на дне океана под прозрачными куполами, но при этом не в дружбе с водой, а в страхе ее. Под страшной тяжестью воды, без солнечного света, они выживали только благодаря своим машинам и крепости подводных куполов, и гибли, когда случались неполадки или разрушения. А на земле был хаос после последней разрушительной войны, там рождались жутковатые звери, росли ядовитые растения.
И везде, во всех ответвившихся от главного мирах люди разрушали все вокруг себя, а затем отдавали свои жизни за новые миры.

Но в каждом из миров была она, и был ее Принц, хотя и совсем не похожий на того, кем знала она его в Лете. И везде они были рядом и невозможны друг для друга, и в каждом из миров это оказывалось ошибкой, в каждом из миров их противостояние и слияние одинаково рвало и перекраивало нити судеб. Одним из самых странных видений мира было такое, где между ними не стояло ничто – ни золото, ни власть, ни жрецы и силы природы – ничего, кроме непонятных предрассудков. Там они любили и жестоко мучили друг друга, а потом опомнились, и всю оставшуюся жизнь были вместе. Они были счастливы и немного боялись, что это счастье - незаслуженный сон, и они вот-вот проснутся и опять потеряют свое счастье из-за слов непонимания или горькой случайности.
Удивительно, что в этом отражении мира она была как ни в одном другом – самой собой. Русалкой, сильной и одновременно нежной и слабой… Ее сон русалки. Ведь русалки не рассказывают сны. Им просто некому их рассказывать. Это все равно что попытаться объяснить слепому цвет весенней зари над морем. Или глубоководным рыбам-шарам дать почувствовать, что такое тепло и солнечный ветер. Или рассказать южной рыбке-паруснику из теплых морей, каким вкусным может быть морозный воздух со снежинками.

*

- Ты станешь королем Летних земель. Ты будешь замечательным королем. Одним из лучших.
- Почему не самым лучшим? - Он пытался ей нагрубить, но его руки были нежными.
- Я так и сказала – одним из…
- Только без тебя, да?
- Я всегда буду с тобой. Как вода, как кровь, что течет в тебе. Дождь и снег, лед, туман, твоя кровь - это все я. - И добавила, задумчиво перебирая его темные волосы: - Я постараюсь уберечь тебя, но ничего не смогу сделать, если ты будешь таким же дураком, как сейчас. Зачем ты думаешь эти глупости?
- Ты знаешь все, что я думаю? – попытался он поддразнить. - Или только когда обманываю, а когда говорю правду? Ты точно знаешь, что я тебя обманывал или пытался это сделать? А я пытался, между прочим.
- Я слышу, как стучит твое сердце и теплеет кожа. Твое дыхание делается резче, когда ты пытаешься мне солгать.
- Ты права, я чуть было не сыграл ярмарочного дурачка. Вот ужас - жениться на такой.
- Да. - мстительно сказала Русалочка. - Еще как. Ты не сможешь скрыть даже лишнюю пинту пива.
- Я рад, что женюсь на обычной девушке. - медленно сказал Принц. - Чтобы можно было приврать, когда нужно. Ужасное наказание иметь рядом такое существо, от которого ты ничего не можешь скрыть.
- Конечно. Вам, людям, неимоверно повезло. Умные мужчины это понимают, но ты еще не дорос!
Он бросился на нее, обманув лживым покоем, и почти поймал. А дальше было все как обычно… она резвилась, совершенно не принимая во внимание человеческую нерасторопность и неуклюжесть этого нахального, ужасного… единственного…
Бегала по песку и хохотала, как деревенская девчонка со своим милым, и дала себя поймать только в волне.
И не его дело, что волну, сбившую его с ног, она подняла сама. Догадался - и пусть.

*

- Я должен знать о тебе. Может быть, ты изменишь планы и захочешь вернуться через год или несколько лет. И ты мне еще не рассказала, откуда приходите вы в наш мир. Раз вы не рождаетесь здесь?
Русалочка хотела понежиться на солнышке и в руках у своего Принца, и поэтому не стала смеяться и вспоминать обычные их шутки про птичье молоко и русалочью икру. Но и рассказывать все как есть была не вправе. Она уже и так натворила чудес, и удивительно, какое забавное наказание придумали ей старшие. Нет, не нужно ему говорить об этом...
- Но ведь ты понимаешь, что морская королева не мать всем русалкам. Так же, как владыка морской вовсе не мой отец. Не в том смысле, который вкладываете вы. Но так понятнее. Вот и спросишь его обо мне на общем празднике в день зимнего солнцестояния.
- Через два месяца.
- Ты можешь спросить обо мне любую из русалок.

Вода и русалки, если сказать очень просто - одно и то же. И все русалки одна цельная стихия, и как вода всей земли, связаны своей сутью. Бартемиус бы понял. Русалочка легко вздохнула и прогнала отголосок сна-воспоминания: потом, когда она будет одна, у нее будет сколько угодно времени для раздумий. А этот вечер принадлежит только одному, единственному навсегда…
Русалочка отогнала воспоминание о тягостном мире отравленной мертвой воды.
Там в стальных и каменных тюрьмах держали несчастных существ, подобных ей. Их пытались изучать в естественной среде, как они это называли. Эти люди нелепо и напыщенно считали себя учеными. А те жалкие подобия русалок могли помочь им понять о жизни морских и земных глубин не более, чем отрезанные пальцы или волосы человека способны рассказать о характере, мечтах и стремлениях своего бывшего владельца.
И этого тоже не должно произойти. Этот мир и его пути пусть останутся закрыты.

- Ты можешь уйти не сегодня. Через месяц. Через год, через тридцать лет ты можешь уйти – чтоб тебя взяли черти морские, ты ведь можешь…
Завтра. Послезавтра. Через год! Никогда. Это все – никогда, - думала Русалочка, умирая от желания подчиниться его словам, его воле и мольбам.
- Ты можешь уйти через день. Всего один день и одна ночь – вот эта. - Он почувствовал ее тоску, а может просто слышал, как рвется ее сердце. Она обняла его молча.
- Ты сможешь уйти, когда захочешь, и я не буду думать об этом. - Торопливо сказал он, опять загораясь надеждой.
Русалочка нежно согласилась – спорить, расставаясь навсегда, глупо…
- Ты сможешь уйти, когда захочешь!
- Да. Я могу уйти, когда захочу. - Повторила она.

... Поэтому я уйду сейчас.
Взлетел крылом чайки беззвучный призыв русалки... Русалочка в последний раз обняла своего Принца, и не успел он удержать ее - крикнула волне и ушла во взметнувшейся пене, оставив его на камне.

*

Было это в стародавние времена, когда русалки еще не прятались в глубинах моря, а выходили к людям сами. И могли жить в городах и поселках, и никто этому не удивлялся, и никто не завидовал ни русалкам, ни лесным дриадам, ни саламандрам – зачем завидовать воде и огню? Вода и земля живые, - знали даже маленькие дети. Ты их любишь, и они тебя тоже. Не плюй в огонь – это первое, за что получал шлепок каждый малыш при баловстве у печки или костра, и долго обиженно ревел. Если непослушный малыш заблудится в лесу, удрав с опушки, где мать с сестрами собирают ягоду, его принесет дриада, выдав по дороге шлепка не хуже матери. Утонуть в ручье ребенку не дадут наяды, охраняя добрую славу своей воды. Так было давно, очень давно – и осталось лишь в сказках.
Менялись короли, принося в законы правления новые идеи, нравящиеся далеко не всем. Загорались и остывали бунты недовольных подданных, вновь сменяясь на мирное житье, торговлю и труд на полях и в садах. Уходили в море корабли, и почти всегда возвращались с богатым грузом и удивительными сведениями о чужих землях. Были и жестокие времена, когда целое столетие правили Ренегаты-ученые. Властвовали, напоив кровью инакомыслящих землю Лета, и в свою очередь пали жертвой своей самоуверенности, приняв страшную казнь. После того столетия костров и виселиц еще дальше от людей отделились живущие рядом с ними волшебные существа. А когда еще несколько столетий пронеслось над летними землями, уже мало кто верил, что в лунную ночь увидел русалок, а не клубящийся над водой туман. Пьяному невесть что причудилось, вот и все, и не переливчатый смех это был, а брага в ушах глумилась.

Чем больше сказок сочиняют люди, тем грустнее понимают сами – все оттого, что меньше сказки стало в их повседневной жизни. Пришло и такое время, когда лес и море перестали быть безопасны, а живой огонь стал бездушен, и при случае не щадил уже ни жилья, ни живых. Люди боролись и учились жить в новом мире, ведь у них не было другого выхода.
Один из Королей Лета из старинных сказок полюбился детям особенно. «Русалочий король был одним из самых жестоких правителей», - говорили предания, - «но в то же время и самым благородным. Это в его правление строили школы и университеты, выбирали мирную политику, а не войны. Это было еще до воцарения ренегатов, и в годы правления русалочьего короля будущие судьи-инквизиторы не смели поднять головы, и даже после смерти русалочьего короля они еще много лет выжидали, затаившись в своих подземных монастырях. Но когда пришло их время, жители страны Лета давно уже не были послушными овцами, став увереннее и сильнее, и не встали на колени тихими жертвами проповедей.»
Отчего самого великого Короля истории Лета звали русалочьим, или морским, никто уже не помнил. Да и не считал важным. Ведь не в словах и названиях дело, и в итоге всегда смысл проявляет буквы, а не наоборот. Возможно, тот король первым учредил законы дружбы и сотрудничества с морским народом, поэтому и получил почетное звание Морского Короля.
Но в гордых преданиях, что читали и рассказывали детям учителя и родители, вряд ли упоминались подробности, не имеющие прямого отношения к великой истории их народа. Без подробностей зачастую понятнее - просто когда-то правил сильный и мудрый король, на которого все еще равняются новые правители Лета. Возможно, не обошлось там и без прекрасной волшебницы, которую звали Русалкой, спутницы и советницы короля. А может быть…

И только в старых деревенских сказках говорилось простыми словами и напрямик: была в незапамятные времена одна русалка, что полюбила человека. И был юноша, что любил русалку.




Конец

А впрочем, кто его знает…


Пожаловаться на это сообщение
Вернуться к началу
  
Ответить с цитатой  
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 8 ] 

Часовой пояс: UTC + 4 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы можете начинать темы
Вы можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
Powered by Forumenko © 2006–2014
Русская поддержка phpBB