Андрей тут всё-таки МОЛОДЕЦ!!!
| НРКмания http://nrkmania.ru/ |
|
| Ну, Жданов, погоди! (4) http://nrkmania.ru/topic2754.html |
Страница 5 из 7 |
| Автор: | Яна [ 28 май 2009, 12:08 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Андрей тут всё-таки МОЛОДЕЦ!!!
|
|
| Автор: | Екатерина [ 28 май 2009, 13:21 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Я ее видела... Рыжий, блестяще написано. Это я и про Эдуарда Мане, и про тебя!  Люблю здесь Жданова!!!
|
|
| Автор: | Larissa(R) [ 28 май 2009, 14:24 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Екатерина
А та ли это та картина, что висела в спальне? А хде сам Жднов? 
в набедренной повязке. |
|
| Автор: | NEDO [ 29 май 2009, 11:36 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Екатерина
Larissar писал(а): А та ли это та картина, что висела в спальне? ага, именно та ))) vicher писал(а): Вечно слышит то, что не нужно. Вот не окажись она в это время под дверью и не узнала бы о ребёнке... все равно бы узнала но - что ни делается, все к лучшему Андрюша зато решился с ПО поговорить Синара писал(а): Слава богу, Тараторкин не такого бессердечного вершителя судеб играл.
Он играл просто равнодушного - во-всяком случае, у меня он так воспринимался Яна СПАСИБО! |
|
| Автор: | NEDO [ 29 май 2009, 12:24 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Глава 43 - Мама! Я уже все сказал! Я больше не хочу видеть Киру в своем доме! Если она тебе так нравится, то можешь с ней общаться сколько угодно! Даже здесь! Но в то время, когда не меня! - Андрей, как ты можешь так говорить о женщине! Тем более, о своей жене! - Это не жена, это – фикция! - Ребенок – не фикция! – Маргарита встала, гордо вскинув голову, и сложила руки на животе. Поза получилась величественная и надменная. - Потрясающе! – всплеснул руками Андрей. - Что? - Вылитая Ермолова! -- Что-о-о-о? - Картина такая есть: «Портрет актриса Ермоловой» художника, кажется, Вэ Серова. - Ты опять о картинах! – вспыхнула Марго. Павел, сидевший на диване, оторвался от бумаг и коротко хохотнул. - Паша! Но ты-то! - Ладно, Марго, извини. У меня есть к Андрею кое-какие вопросы по документам. Обиженная Маргарита удалилась, было, в спальню, но тут же вернулась: - Я не желаю находиться в одной комнате с ЭТОЙ женщиной! Ждановы-мужчины посмотрели на нее совершенно одинаковыми взглядами. - Мама, но картина же закрыта! - Но я все равно знаю, что она – там! - Ладно… - поднялся Павел, - Андрей, пошли туда. На самом деле, он был рад, что можно уединиться. Вопросы, интересовавшие его, вовсе не были предназначены для посторонних ушей, ну а Маргарита, хоть и любимая жена, в данном случае была все-таки посторонней. Впрочем, Марго с удовольствием взялась за телефон и в течение следующего часа общалась со своей невесткой. Ответив на вопросы отца, Андрей ожидал, что тот даст хоть какую-то оценку плану. Но отец молчал. Во всяком случае, на эту тему. Зато задал вопрос, поразивший Андрея до глубины души: - Расскажи мне про Катю. Тон при этом у него был вполне доброжелательный. При имени Кати Андрей автоматически повернул голову к стене и вздохнул. - Я никогда бы не подумал, что она так красива… - проследил за взглядом сына Павел. Когда через час Марго зашла в комнату, мужчины сидели на полу, прислонившись спинами к стенке, и тихо переговаривались. Смотрели при этом оба на картину. Все так же закрытую покрывалом. День был суматошным – впрочем, как обычно перед показом. Но истерики Милко на этот раз плотно достали Андрея, он не выдержал и наорал на маэстро, чем вверг гения в депрессию, а Женсовет – в счастье. Оказывается, они так соскучились по орущему шефу! Когда Жданов приехал в отель, где проводился показ, там было уже почти все готово. - Юлианочка! Ты – уникальная женщина! – поцеловал Андрей ручку главной пиарщице, - И наш Ангел-хранитель! Без тебя у нас не было и половины успеха! - Без Милко, Андрюша! Ты зачем с ним поругался? - Юль… Ну… сил больше не было! - А потерпеть? Что вы без Милко делать будете, а? - Юль… Хоть ты меня не мучай, я и так на последнем издыхании. Совет вот завтра пройдет и возьму отпуск. - Отпуск? - Да… - Вы куда-то собираетесь? - Мы? Или ты меня на «вы» назвала? - Вы. Или ты один? - Один, конечно! - И куда – если не секрет? Андрей усмехнулся: - Да пока и сам не знаю… Там видно будет… После показа – успешного, конечно, приведшего в восторг и устроителей, и гостей, к Жданову подбежали корреспонденты. Подошла и Кира. - Можно вас сфотографировать с женой? - Не думаю… - мрачно ответил Андрей. - Почему? - Мы поняли, что наш брак был ошибкой. - Как?!! – удивление журналистки не было наигранным. - Не стоит жениться на том, кого знаешь с детства. И Жданов быстро отошел к родителям. - Кира? Что случилось? – пристала отшитая Ждановым корреспондентка к Воропаевой. - Без комментариев! Кире хотелось провалиться сквозь землю, уйти, спрятаться… Ладно, Жданов… Еще посмотрим – кто кого! Малиновский высматривал Александра. Краем глаза он наблюдал за Кирой: видел, как она подошла к Андрею с фотографами, как потухли ее глаза после слов Андрея, как она что-то обиженно буркнула журналистке, а потом, оставшись одна, растерянно и испуганно озиралась по сторонам. Рома хотел подойти к ней, но опасался, что именно на его голову она выльет все свое недовольство, и тогда она будет раздражен и не сможет выполнить задуманного. Наконец, он обнаружил Воропаева. - Саша… Мне нужно с тобой поговорить… - Малино-о-о-овский! Какая встре-е-еча! Оказывается, я ужасно по тебе соскучился! – с обычным своим язвительным выражением протянул Александр. - Саша… Это серьезно… И это касается твоей сестры. - Киры? – на миг с лица Воропаева исчезла ирония, и в глазах заплескалось беспокойство. - Да… - Что это подлец еще ей сделал? – с едва сдерживаемой яростью прошипел Саша. - Нет… Это не он… - А кто? - Кира… Сама… - Что? - Саша… У Киры явное расстройство психики. Нужно уговорить ее показаться врачу… Мне страшно за нее… - Малиновский! – ощетинился Александр. Он и сам знал, что Кира не в себе, но обсуждать это ни с кем не собирался – достаточно того, что старшая сестра вовсю демонстрирует безумие, - Даже если с ней не все в порядке, это не твое дело! - Мое! – твердо сказал Роман, выдерживая зверский взгляд Воропаева. - Да ну? – усмехнулся Саша. - Да. И, выдохнув, Рома рассказал Саше правду. О шантаже. О фикции этого брака. И о том, что было для него самым больным – о ребенке. - Я уверен, что это – мой ребенок. И я хочу быть ему отцом. И я не хочу, чтобы из-за нервных срывов Киры малыш родился больным. В наших силах помочь ей, но… со мной она разговаривать не хочет. По мере того, что Александр слышал от Малиновского, он становился все серьезнее и серьезнее. Он понимал, что Рома – не врет. Такое невозможно придумать, и еще… беззаботный Ромио, которого знал Саша, не стоял бы сейчас перед ним - объясняя ситуацию и оправдываясь, как школьник. И еще Саша уловил беспокойство. И страдание – действительное страдание, а не игру ради спасения Жданова от нежеланного брака. - Хорошо, Малиновский. Я поговорю с ней и попробую что-то сделать. У тебя все? - Да… Спасибо… Александр был благодарен Роме, но… не в его правилах показывать эмоции такого характера. Может быть, как-нибудь после… Воропаев нашел сестру в баре. Он перехватил только что налитый барменом стаканчик, понюхал и выпил. - И который за сегодня? – лениво облокотившись о стойку, спросил он. - Первый… - хмуро буркнула Кира. - И зачем? - Просто так… - Просто так – не надо. Давай я тебя отвезу. - Я на машине. - Тогда буду сопровождающим. У нее дома Саша внимательно осмотрел комнаты, прошел на кухню. Хмыкнул: - Ну и где признаки присутствия мужа? - Мы поссорились. - А, может, и не мирились? Кира молчала. Саша обнял ее: - Сестренка… Расскажи правду… Кира заплакала, уткнувшись в его плечо. Саше не успокаивал, только гладил по спине, давая ей выплакаться. А потом на свет Божий появилась та самая папка. - А я знаю об этом, - спокойно сказал Саша, едва заглянув в папку. - Знаешь? А почему ничего не сказал? - Совет – завтра. Завтра и поведаю. Надеюсь, теперь ты за него голосовать не будешь? - Нет… О походе к врачу и беременности Александр сейчас говорить не стал – это все завтра, после Совета, когда ненавистный Жданов будет скинут, и во главе ЗимаЛетто, наконец-то, встанет он сам. А на Совете Жданов… рассказал о залоге. Вот только об этом Ждановы-старшие тоже уже знали. После горячих дебатов, споров и обвинений, настало время голосования. Марго, конечно, поддержала сына. Кристина кокетливо промолвила: - Сашенька… Кира сказала: - Саша… - и опустила глаза. - Нет, я этому мУжлану больше не доверяю! – истерично воскликнул Милко, - только не Жданов! Александр! Урядов оценил обстановку, подобострастно покосился на Воропаева: - Александр Юрьевич! Малиновский тихо проговорил: - Жданов… Дошла очередь до Павла Олеговича. Воропаев, нагло усмехаясь, взирал на опустившего голову Андрея. Тот ожидал подобного, но главное для него было – что скажет отец. Пусть даже его голос уже и не решит ничего… - Мой голос… он, конечно, не решающий… - Павел посмотрел на сына, - Андрей, за тебя. Я все внимательно изучил… Вы сделали все правильно. И план ваш – жизнеспособен. Но теперь остается надеяться, что Саша… Александр, не дослушав, захохотал: - Мне не нужен план этого неудачника! Я все сделаю сам! Но, прежде, чем принимать поздравления, я хочу сделать кой-какие распоряжения. Он обвел глазами сидящих за столом: - Ты, Андрюша… и ты, Малиновский… вы можете пойти собирать свои вещи. Вы уволены! Рома удивленно округлил глаза – он, конечно, не ожидал милостей от Воропаева, но так?..: Андрей же, казалось, даже и расстроен не был. - Ну и… Вы, мсье Зорькин… Вы передадите дела по финансовому отделу моему человеку. Ветрову. Ярослав Борисычу, - и он хитро скосил глаза на Жданова-старшего. Повисло молчание. А потом с места сорвался Урядов: - Александр Юрьевич, позвольте поздравить, да мы с Вами, да я… - Так что? – перебила его Кирстина, - Сашеньку избрали? Ой, как хорошо! И она захлопала в ладоши. - Прекратите этот фарс! – тоненький голос Зорькина прозвучал настоящим львиным рыком, - Я отменяю решение Совета. - Да ну?! – деланно поднял бровь Воропаев, - На каком основании? - Властью, данной ему Богом! – ехидно промолвила Кира. - Почти! – твердо ответил Николай и положил на стол лист бумаги, - Это – генеральная доверенность на управление НикаМодой, выданная мне Екатериной Валерьевной Пушкаревой. Как представитель фактического владельца компании ЗимаЛетто, я отменяю решение Совета и… Коля набрал в грудь побольше воздуха: - И принимаю управление компанией ЗимаЛетто на себя. Временно, до принятия решения о назначении Президента. - Николай Антонович, - улыбаясь, подал голос Андрей, - разрешите мне взять отпуск… на две недели… - Разрешаю, - важно кивнул Коля, - только на одну. - Я могу не успеть! – воскликнул Андрей. - Успеете… - тепло улыбнулся Коля, - прошу прощения, но я случайно слышал часть Вашего разговора с господином Малиновским… - Даже так? – приподнял очки Андрей. - Да… И передайте Екатерине Валерьевне, что я… что мы… - тут он посмотрел на Рому, а потом на Павла Олеговича, - ее очень ждем! - Ты поедешь за Катей? - удивился Павел, - Ты знаешь - где она? - Узнал перед самым Советом. - Ты не можешь! – выкрикнула Кира, - Я все равно не дам тебе развода! - На здоровье! – ответил Андрей, - Теперь это уже не важно. Я освободился от твоих сетей. И больше… больше не буду таким дураком… Я люблю Катю! Я буду с ней, чего бы мне это ни стоило. И никто… Никто больше не сможет нам помешать! Он встал и ушел. Глава 44 Александр, ругаясь и плюясь, сразу ушел. Кира – следом. Но она уже не застала брата в гараже, его телефон был выключен. Сашка часто так делал и в детстве – прятался, когда происходили неприятности или когда он был чем-то обижен. Кира приехала домой. На душе было совсем пусто. Она проиграла. Она проиграла по всем фронтам. И фарс с беременностью больше не поможет – даже без развода Жданов будет с Катей, недаром он так решительно настроен. Кира хотела налить воды, но руки, оказывается, тряслись так, что стакан выпал и разлетелся на мелкие брызги. Она опустилась на пол и зарыдала. Сколько прошло времени – она не знала, только глаза уже были сухими, хотя из горла безостановочно рвались сиплые всхлипывающие звуки. Руки болели – в них впились десятки мелких стеклышек, когда она в ярости колотила руками пол. - Надо выпить… - подумала она, - надо выпить… и еще чего-нибудь успокоительного… Малиновский скучал. Кати нет. Андрей уехал. К девочкам – не хотелось. Не хотелось никого развлекать, разговаривать, смеяться - какое-то беспокойство сидело в душе, не отпуская ни на минуту, что-то терзало и не давало покоя. - Да что ж такое? – в сотый раз повторял Рома, удивляясь себе и такой незнакомой вселенской тоске. Еще не осознавая – что делает, он собрался, оделся и вышел на улицу. С крыш капало, под ногами – хлюпало. Он сел в машину и теперь понял – куда его понесло. К Кире. - Что я делаю, дурак? Там, наверняка, Сашка… Но что-то подсказывало, что Сашка занимается собой и лечит сегодня свои больные нервы. А вот чем попытается вылечить свои нервы Кира… об этом ему даже страшно было думать. Жданов вышел из самолета. Господи, какая жара! Солнце так ударило по глазам, что они сами закрылись. А перед закрытыми глазами услужливо появилась Катюша. Андрей быстренько взял себя в руки и легко сбежал по трапу. Ну, вот. Здравствуй, Египет! Здравствуй, страна Сфинксов и Фараонов! Здравствуй, ласковое солнышко! И – здравствуй, наконец-то, Катенька! Малиновский настойчиво позвонил – раз, потом другой. Шорох был слышен, но Кира к дверям не торопилась. - Опять пьяная! - зло и брезгливо подумал Рома, - Но ведь не пила в последнее время! Черт! Он застучал кулаками, пнул дверь несколько раз ногой. - Кира! – прислонился ухом, прислушался. Звуки точно было. И шуршание, и что-то вроде всхлипывания… По крайней мере – жива. - Кира, открой, или я выломаю дверь, слышишь? - Сейчас… - донеслось до него откуда-то из глубины квартиры, - Подожди... - И то слава Богу! Кира открыла только минут через пять. Она с трудом держалась на ногах и глупо улыбалась. Напилась! С горечью подумал Рома. - Ро-о-о-омочка! Это ты! А я д-д-думаю – к-к-кого там черти н-несут, - заплетающимся языком бормотала Кира, - неужели супруг любезный пожаловали! Рома, сняв куртку, встал посреди прихожей: - Что ты с собой делаешь, Кира? - А что? – расслабленно ухмыльнулась Кира, - р-рразве до меня к-к-кому-то есть д-дело? - Ты прекрасно знаешь, что есть! Кира попыталась шагнуть к Роме, но не удержалась и сползла по стене: - Н-наверное… мне надо п-п-поспать… Малиновский, покачав головой, шагнул в комнату – надо проверить: можно ли ее уложить на постель. На кровати, как он и думал, был полный кавардак. Рома свалил все в угол, откинул угол покрывала, затем забрал со стола почти пустую бутылку и стакан, понес на кухню. И от увиденного на кухне ему стало плохо: - Кира! – с отчаянием крикнул он, - Кира, да что ж ты сделала?! Андрей, оформляясь в отель, чуть ли не сучил ножкой – так хотелось ему поскорее увидеть Катю. Но сдерживался, уговаривая себя, что, кто столько уже ждал, может подождать еще немножко – необходимо было, все-таки, привести себя в порядок, заказать цветы и сделать еще кое-что. Малиновский одним прыжком оказался в прихожей: Кира уже не сидела, а лежала – почти закрыв глаза. Он опустился рядом, приподнял ее голову: - Кира, Кирочка, ты меня слышишь? - Слышу… - слабо шевельнула она губами. - Тебе плохо? Тошнит? - Нет… Мне хорошо… очень… и ты хороший… Рома поднял ее на руки и перенес на постель, а потом взялся за телефон. - Алло? Здравствуйте, срочно нужен врач… попытка самоубийства… отравление… алкоголь и таблетки… я не знаю – какие именно, там много, у нее на кухне стол упаковками пустыми завален… Воропаева, Кира Юрьевна… 27… улица…дом… Ясно, понял… Что я пока могу сделать?… Нет… не думаю, она засыпает… Будить?.. Хорошо… Поскорее… Да… Жду… Рома сел рядом с почти заснувшей Кирой, у которой на губах играла умиротворенная, почти детская улыбка; не зная, как ее еще расшевелить, начал что-то горячо шептать ей на ухо. Кира почти не реагировала. Иногда дрогнувшие губы что-то шептали… Скорая приехала быстро. Ромка поехал с ними. А вот до Саши он дозвониться не смог, Кристину же беспокоить не хотел – просто не знал: как она будет реагировать на произошедшее; ее же истории про Нехай-Бабу со товарищи сейчас явно будут лишними. Кире на самом деле было хорошо. Она не была пьяной и не спала, просто с закрытыми глазами… легко и приятно. И даже весело. Перед глазами по мановению желания возникали видения – Андрей… еще тот, прежний, который был ее Андреем… Рома… нежный… необыкновенно ласковый… жесткий Сашка, трепетно беспокоящийся за сестренку… Она вдруг увидела Сашку – и подумала, что это происходит сейчас: брат сидел в каком-то баре, обхватив руками голову, перед ним стоял графинчик с коньяком и рюмка… Родители укоризненно покачали головами… мама склонила голову на плечо отцу – такому же рыжеволосому и кареглазому, как Александр… И опять Рома… Его гибкое тело… Кира хотела приподняться, сказать Роме, что он – хороший… губы не слушались. Я потом скажу… скажу обязательно… когда умру? Киру увели… строгая женщина оформляла ее… - Мы не сможем сейчас предоставить ей отдельную палату… есть место в трехместной… - А разве ей сейчас есть разница? - Думаю, что нет… Тем более, мы не сможем все равно пока никого к ней впустить… - Да? Почему? - Реанимационные процедуры при отравлении… э-э-э… чересчур физиологичные… не думаю, что пациентка захочет при этом кого-то рядом видеть… из близких… а вы даже не муж. - Но что? Мне вот так вот и уезжать? Не зная – что, как? - Примерно через час… ей сделают промывание желудка… тогда будет понятно… Подождите. Или едьте домой, а через час перезвоните. - Я подожду. Когда Кире в горло затолкали грубую кишку, она прокляла все на свете. «Никогда больше не буду травиться» - думала она, пока прочищала желудок. Но это еще цветочки! Потом ее отвезли на кресле в другое помещение, насквозь пропахшее хлоркой. И было еще хуже – клизма и… «А потом пройдете туда, за ширмочку». И прошла, качаясь на подгибающихся ногах и сгорая от стыда за свою глупость. Наконец, ее отвезли в палату. Две капельницы. Минут через пять смертельно захотелось пить. - Организм обезвожен, все правильно… - сказала молоденькая медсестра. - Пить… - пересохшими губами еще раз попросила Кира. - Вам плохо станет! - Пусть… Я больше не могу… или мне придется встать… Медсестра, пожав плечами, поднесла ей стакан с водой. Кира жадно глотнула, возмутившись, когда стакан отняли. Еще глоток. Почти сразу появилась дикая тошнота. Терпела, сглатывала. Не выдержала: - Мне плохо… - Тошнит? - Да… - Капельницы убрать не могу… - медсестра, посмотрев по сторонам, взяла полотенце и положила его Кире под щеку, - Если только вот так… Содрогаясь от унизительного положения, Кира повернула голову набок… - Это Вы с Воропаевой? - Я! – Рома поднялся навстречу вышедшему врачу. Врач посмотрел на Рому, ткнул пальцем в серединку очков, поправляя их: - Муж? - Нет… - Сосед? - Друг. - Ясно… Ну… что Вам сказать… Все нормально, жить будет. Дряни, конечно, она достаточно проглотила, но, к счастью, психотропных и снотворного было не очень много, да и доставили ее быстро. Вы, конечно, извините, но, боюсь, ее история войдет в фольклор… - Почему? – довольно бесцветно поинтересовался Рома. - Потому что там была еще упаковка анальгина, панадол и… - врач не удержался и фыркнул, зажимая рот рукой, - противозачаточные. В моей практике это в первый раз - попытка самоубийства противозачаточными средствами. Но Роме было не смешно. Совсем. - Доктор, - волнуясь, сказал он, - она, возможно, была беременна. Срок небольшой. Что будет с ребенком? Врач посерьезнел: - Беременна? Это плохо… Плод мог пострадать… Спасибо за информацию, мы завтра проведем анализы. Ненавистную капельницу наконец-то убрали. Уходя, медсестра сообщила, что в уборной стоит трехлитровая банка с ее фамилией. Суточный анализ. - Я все равно сейчас усну… - подумала Кира. Ничего подобного! Она, конечно, засыпала, даже проваливалась в сон, но каждые полчаса исправно, держась за стеночку, поскольку ноги отказывались слушаться, бродила к той самой баночке. - Убить тебя мало, Кира Юрьевна, - произнесла она, в очередной раз ложась в кровать. Уже почти под утро. И заснула надолго. Жданов принял душ, побрился, переоделся. И теперь ждал только цветы. Несколько минут назад он позвонил портье, и тот сообщил, что интересующая его особа не так давно вернулась в номер. Стук в дверь. Цветы. - Подождите! – обратился Андрей к посыльному, - Вы не могли бы теперь отнести этот букет в такой-то номер? Я только записку вложу, ладно? Вложив заготовленную открытку в букет, Андрей вернул его посыльному: - И – я очень прошу! Не говорите даме, что я здесь, ладно? Если будет спрашивать, скажите, что цветы принесли из Службы доставки, ладно? Катя недавно вернулась от Юлианы. Они поболтали, Юлиана рассказала о показе, о том, что Андрей весь почернел и осунулся, выглядит очень несчастным. - Катя… Может, ты не права? - Я права… - упрямо ответила Катя, - По-другому все равно не получится. Нельзя нам быть вместе, этого Бог не хочет… Когда постучались в дверь, Катя подумала, что пришла Юлиана – может, что-то забыла? Улыбающийся паренек передал ей букет. - От кого? – удивилась Катерина. Посыльный указал на открытку. Сердце Кати с места в карьер перескочило на сто пятьдесят ударов в минуту. - Он… здесь? Посыльный пожал плечами: - Букет доставили в администрацию… - Ясно… - Катя постаралась не подать виду, что расстроилась. С другой стороны… Если даже он узнал… От кого? Знали обо всем только мама и Юлиана, но мама не знала название отеля… и город тоже… Юлиана? Она же обещала! Но где-то была открытка, может, это и вовсе не он… Он! И пусть прочитана страница, И крови пролито пол-литра, Любовь - когда хотят жениться, Всё остальное - виды флирта. Пусть лучше рвётся там, где тонко, Пусть будет больно и некстати, Любовь - когда хотят ребёнка, Всё остальное - мир симпатий. Пусть много зависти и лести На каждой жизненной страничке, Любовь - когда хотят быть вместе, Всё остальное - лишь привычка. Пусть плохо, пусть всё не на месте, Идти по жизни дальше нужно, Любовь - когда два сердца вместе, Всё остальное - это дружба. Сюжет, придуманный не нами, Мы разыграли как по нотам. Но Правда - с силою цунами - сдирает дряни позолоту. Я знаю – я не прав безбожно, Но я не чужд любви и чести, Скажи – прощение возможно? Скажи – ты любишь? Только честно. - Жданов… - опустилась на постель Катя. Зарылась лицом в цветы, - Андрюша… Почти сразу запищал телефон, принимая смс-ку – «Через двадцать минут – у моря» |
|
| Автор: | Larissa(R) [ 29 май 2009, 14:31 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Стих жизнеутверждающий. Сама писала? Очень точно отражает состояние Жданова. ПО внял и принял. Маргарита, с одной стороны сына поддерживает, с другой понять не может. Зорькина обожаю! 
Кира, это Кира. Видали мы таких в жизни и очень близко. У меня иммунитет выработался, не принимаю, резкое отторжение и неуважение. Даже помогать бы не стала. Из - за мужика так себя не вела и уже никогда не поведу. Рома образец терпения и понимания. На кой фиг ему это надо, другой вопрос. Катька придёт, нет??? Я на стрёме, поджидаю продуууууууу!!! 
 
|
|
| Автор: | NEDO [ 29 май 2009, 20:51 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Larissar писал(а): Стих жизнеутверждающий. Сама писала? мои тут последние две строфы, начало найдено в Инете - как сейчас помню, перерыла полинета, часов шесть ковыряла подходящее ))) Larissar писал(а): Зорькина обожаю! когда я, редактируя, перечитывала, сама опупела от его выноса всем мозгов этим заявлением на Совете. Уважуха ))))))))))))))) Larissar писал(а): Рома образец терпения и понимания. На кой фиг ему это надо, другой вопрос.
он тут фей ))) ему положено )))
|
|
| Автор: | NEDO [ 29 май 2009, 20:57 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Глава 45 - Я сейчас, кажется, сойду с ума… - проговорила Катя, - это так бывает? Тело согласно вспыхнуло огнем. Ну, уж, нет! И Катя отправилась под холодный душ, чтоб суметь хотя бы для виду повыпендриваться. Хотя бы немножко. Через пятнадцать минут она была у моря. Она остановилась, поглядела по сторонам – редкие парочки бродили по берегу, Жданова видно не было. Катя нервно теребила травинку, сорванную по дороге – а сюда ли она пришла? «У моря…» Но… море большое… какое место он имел ввиду? Она подошла к воде… скинула босоножки, теплая вода приятно окутала ступни… И тут… она его почувствовала. Хотела обернуться, но сильные руки уже обхватили ее, спиной она слышала – как сильно, выскакивая из груди, бьется его сердце. - Андрюша… - Ка-а-ать… - Я всегда сходила с ума от твоего «Ка-а-ать»… Скажи еще раз… - Ка-а-а-ать… - Андрюшка... - Я больше не могу без тебя… - Я тоже… - Я люблю тебя… - И я… - Девочка моя… - Андрюша… - Ты выйдешь за меня замуж? - Да… - И родишь мне ребенка? Напрасно он это спросил. Она тут же сжалась-съежидась. Но он понял: - Кать… если Кира и беременна, то не от меня… Неужели ты поверила, что я мог… с ней… И в самом деле? Как она могла в это поверить? Вот сейчас, когда он рядом… она даже не сомневается. - Ка-а-ать… Ты веришь мне? - Да.. - И у нас будет ребенок? - Обязательно… - Спасибо, родная… Я хочу девочку… - Ну, еще бы! Ты всегда предпочитал девочек! - Нет… Это будет особенная девочка… наша… принцесса… - Я люблю тебя… Ты знаешь? - Да… Я все рассказал родителям… - Правда? - Ты не веришь? - Прости, я нечаянно… И… что они?.. - Папа все понял… Он на нашей стороне… - А… мама?.. - Мама… она пока верит Кире… Я ведь не мог маме все рассказать так, как папе… - Почему? - Потому что, глупенькая… Я не могу с мамой о таких вещах говорить… О том, как нам с тобой… что мы… друг для друга созданы… и поэтому у меня ничего не может быть с Кирой… и с другими женщинами - тоже… - Я люблю тебя… - Я люблю тебя… Ка-а-ать… пойдем… отсюда… в отель… да? Андрей развернул ее к себе и лицом, и они посмотрели друг на друга. - Какая ты красивая… Загорела… - Как ты меня нашел? - Это было просто, - он улыбнулся. - Тебе Юлиана сказала? - Юлиана? А при чем здесь она? - Как это? Я же у нее теперь работаю! - У нее? Как это? - Помощницей на конкурсе «Самая красивая». - Помощницей? А, ну, понятно… Конечно, если бы ты участвовала в конкурсе, то у остальных просто не было бы никаких шансов… - Скажешь тоже1 - Только правду, Катюша. Теперь я буду говорить только правду. Все наши недомолвки, недоговоренности и ложь слишком дорого нам дались. Я тебе торжественно обещаю: что бы ни случилось, я всегда буду честен с тобой. - А если… если это будет что-то неприятное? - Даже так. Но я изо всех сил буду стараться вести себя так, чтоб тебе не в чем было меня упрекнуть… - Так как ты меня нашел? - Я нанял частного детектива? - Что-о-о-о? - Помнишь, Кира нас нашла у меня в квартире? Ну, когда еще Ромка приехал, а потом мы с Полянским встречались? - Ну? - Мы тогда еще понять не могли – откуда она знала, что мы там? - Ну? - Ну… Все просто – за мной следили. Частный детектив. Вот я и… обратился к специалисту. - И что? - Ему понадобился один вечер – к счастью, паспорта еще не отменили. Он сразу вычислил, что ты улетела в Египет, в Шарм-эль-Шейх, а потом обзвонил местные отели. - Та-а-ак просто? - Угу… - А если бы я уехала на машине? - Тогда было бы сложнее… - В следующий раз, когда я буду убегать, то воспользуюсь автотранспортом! - Ну, уж нет! Я больше не позволю тебе убегать! Катя, засмеявшись, прижалась к Андрею всем телом. Он замолчал, забыв обо всем – какое это огромное счастье – сжимать в объятиях самого дорогого человека… - Какое счастье… - озвучил он свои мысли. - Пойдем… - прошептала Катя, - Я больше не могу без тебя… Он подхватил ее на руки: - Пойдем, любовь моя… А в номере Кате вдруг стало страшно – она внезапно поняла, что, сделав еще один шаг навстречу Андрею, она больше никогда не сможет жить без него. Будто сейчас стиралась та неразличимая грань, перед которой они еще были по отдельности, а там – сливались сиамскими близнецами; и оторвать их без крови друг от друга будет невозможно. А если и оторвать, то оба останутся покалеченными. Андрей будто понял ее смятение, и он отступил, внимательно глядя на нее. Вот для него грани этой уже не существовало, он знал, что врос в нее, что без нее… его просто нет. Но он же мужчина! И ему нужно, необходимо было утвердить свою власть… и свое полное подчинение маленькой хрупкой девочке, которая стала для него всем миром. «Люблю тебя!» - что он в это вкладывал, какой смысл? Желание дышать одним воздухом… быть рядом… защищать и опекать… доверяться… вручить ей себя… и взять на себя ответственность за нее… видеть ее счастливые глаза… быть готовым на все ради счастья в этих глазах… на все, кроме… кроме подлости и лжи… этого она не примет… маленькая девочка, сумевшая всего за пару месяцев изменить его так, что даже отец удивился. И принял его сыном, а не доказывающим свою состоятельность и самостоятельность мальчишку. Они смотрели друг на друга, не отрываясь, но открывая в глазах какие-то тайники, неведомые для окружающих. И Катя шагнула навстречу. Мир взорвался новогодним фейерверком. Андрей дрожал от нетерпения, но не торопился, изводя себя ожиданием неизбежного. Он медленно спустил бретельку сарафана, ведя по бархатной коже кончиками пальцев, от чего у Кати мутилось сознание; вздрагивающие губы сами тянулись к губам Андрея. Он коротко поцеловал ее, язык на миг проскользнул внутрь, быстро обежал свои владения, утверждаясь в своем праве, а потом переместился к ушку, нежно вгрызаясь в мякоть мочки и вызывая легкий стон Кати. Правой ладонью он принял тяжесть набухающей груди, большим пальцем массируя восставший сосок, нагло выпирающий через ткань. Катя прижалась к нему низом живота, обхватив руками ягодицы. - Не торопись… - прохрипел Андрей. - Я хочу торопиться… - Нет… - Издеваться надо мной и над собой ты будешь позже… Позволь мне… - Командовать буду я… - Не уверена… - и Катя притянула его к себе, одновременно делая бедрами круговые движения. Андрей, тихонько взвыв, впился в ее рот страстным распаляющим поцелуем и подхватил любимую на руки. - Если не будешь слушаться, я тебя свяжу, - прошептал ей на ушко. - Я не понимаю – как ты можешь сдерживаться, - надулась Катя, - тебе так нравится меня мучить? - Ага… Как ты догадалась? Аккуратно уложив драгоценную ношу на диван, Андрей опустился рядом на колени: - Катюш… Не торопи… Я так соскучился… что боюсь… слишком… в последний раз… я был совсем не в себе… и потом долго не мог поверить, что это был не сон… - Андрюш… я больше не убегу от тебя… это глупо… невозможно убежать от тебя и от себя… - ее пальчики уже проникли под футболку и потянули ткань кверху, - все… хватит… сколько можно разговаривать! Я не узнаю моего Андрюшу… Или… я тебе больше не нравлюсь? И.. ты не хочешь? - Глупая… Катька, какая же ты глупая! Через мгновение он оказался сверху, при этом странным образом с ее тела уже был невежливо сдернут сарафан, а его футболка и шорты валялись на полу. - Ты красивая… какая же ты красивая… - пробормотал Андрей, не в силах оторвать взгляда от ее обнаженного тела, - сказка какая-то невозможная… Он наклонился к вызывающе аппетитному соску, легонько сжал его, покатал губами как горошину, вздохнул и мягко вобрал в рот навершие, наслаждаясь упругостью податливой плоти. Катя прочертила ладонями по его спине замысловатые узоры, руки наткнулись на матерчатую преграду, которую она с попыталась снять, и Андрей помог в этом, освободив, заодно, и ее от последнего предмета одежды. Опираясь на локти, Андрей заговорил: - Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоею миловидностью! Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти… Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее; и груди твои были бы вместо кистей винограда… - Жданов… если ты будешь продолжать развлекать меня разговорами… я… я…. - Прекрасна ты, возлюбленная моя, как Фирца, любезна, как Иерусалим, грозна, как полки со знаменами. Уклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня. - Андрю-ю-юш… я обижусь! - О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока – ланиты твои под кудрями твоими; - Жданов! Я тебя сама изнасилую! - О, как любезны ласки твои, моя невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов… - Андрю-ю-юшка! - Пленила ты сердце мое, моя невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей. Тут уж оба не выдержали и расхохотались – видимо, вот этого смеха им и не хватало, чтоб полностью раскрепоститься, чтоб отступили страхи, ушло все внешнее – и люди, и дела, и проблемы, коих оставалось еще немало. Внезапно они оба перестали смеяться и посмотрели друга на друга посерьезневшими глазами, в которых читалась та безграничная любовь, которая осенила их своим благословением. И тела начали танец любви, то погружая своих владельцев в пучины бурного океана и лишая дыхания, то вознося к солнцу и обжигая током кипящей крови. - Моя! – выдохнул-выкрикнул Андрей, утверждая власть. - Люблю тебя! – прошептала Катя, выныривая из омута. Они обнялись, переводя дыхание и слушая, как сердца бьются в унисон, постепенно замедляя биение и успокаиваясь. И они успокаивались, мысленно прощая друг другу все горькое, что между ними было и что, наверное, еще когда-нибудь будет. - Мы всегда будем вместе, да? Катя не ответила, она уже задремала, доверчиво положив голову ему на плечо. - Спи, любимая… Отныне он всегда будет защищать ее покой… Глава 46 Я очнулся рано утром, Я увидел небо в открытую дверь. Это не значит почти ничего, Кроме того, что, возможно, я буду жить… Киры лежала, накрывшись с головой простынкой, и напевала про себя песенку – как нельзя кстати подходящую к ее теперешнему состоянию. Какая же она дура! Дура в кубе! Во-первых, потому что избрала такой дурацкий способ. Впрочем, ничего она не избирала – ей нужно было успокоиться, вот и выпила. И успокоительное – тоже. А потом как-то само собой все пошло, она и не думала ни о чем таком… Лишь когда ноги стали плохо слушаться, а перед глазами поплыли галлюцинации, она и решила завершить начатое, проглотив все лекарства, имеющиеся в доме – не разбирая: что есть что. Во-вторых, дура потому, что, если уж травиться, то нужно было съездить в аптеку и купить побольше именно того, что помогло бы хотя бы заснуть… И, в-третьих, не надо было открывать Малиновскому. Хотя… хотя он бы выломал дверь – обязательно бы выломал… Вот пристал! Никогда бы не подумала, что Малиновский может быть таким назойливым… Помнится, от Клочковой он шарахался как черт от ладана… Кира Воропаева – это, конечно, не Клочкова, но какая ему разница, если он, как выяснилось, так любит детей… Я буду жить еще один день, И будет еще одна пьяная ночь Но я в лазарете стерильный и белый Вот только – зачем ее спасли? Все потеряно… Все пусто и ничего не вернуть… Он уже давно поняла, что ей не удержать Жданова… значит, это была месть? Кира, ну, себе-то врать не надо! Конечно, это была месть – там не на что было рассчитывать! И с чем она осталась? Она лежит в этой дурацкой больнице с позорным диагнозом… Жданов уехал за Пушкаревой, и теперь ему не надо изображать из себя добродетельного мужа… А она останется одна с никому не нужным ребенком. Если бы это был ребенок Андрея! Сколько раз раньше она могла забеременеть от него, почему не сделала? Почему всегда слушала его «Не сейчас, пока рано об этом думать»? Почему? Почему она такая дура? Миллионы «почему?» и ни одного ответа… - Кать, ты где? – Жданов, проснувшись, не обнаружил Катерины рядом и тут же впал в панику. Он поднялся, прошелся по номеру и только сейчас услышал шум воды в душе. От сердца отлегло – здесь! Это не сон… Это не приснилось… Боже! Хорошо-то как! Он осторожно просунул голову в дверь – точно, здесь… И прислонился к косяку, засмотревшись на силуэт за полупрозрачной шторой. - Андрей? – Катя почувствовала его взгляд. - Я испугался, что мне все приснилось… Пустишь меня к себе? - Андрюш, некогда! У меня времени всего ничего осталось. - Как это? Ты опять куда-то убегаешь? - Ну, я же теперь у Юлианы работаю. Сегодня – открытие конкурса. - Мы так не договаривались! – обиженно воскликнул Андрей, - Я не отпущу! - Вот уж не дождешься! - Тогда я пойду к Юлиане и скажу, что у нее ты больше не работаешь! - Андрюш, перестань! – Катя выключила душ и отодвинула шторку. Андрей мгновенно перестал дышать. Катя увидела, что он возбужден не на шутку и тут же снова спряталась за тоненькой перегородкой: - Андрюша… Так дело не пойдет. Мне действительно нужно работать. Кыш отсюда! Но не тут-то было! Когда Андрей Палыч Жданов находился в таком состоянии как сейчас, никакие разумные доводы не могли его остановить, тем более, что период воздержания был все-таки чересчур большим для него… да и для нее – тоже… Поэтому, когда Андрей только дотронулся до ее влажной кожи, чувство долга немедленно куда-то запропастилось, а капельки воды – высохли от закипевшей крови. Андрей губами нашел пульсирующую жилку на ее шее, и время для них снова перестало существовать. - А я вам еще раз объясняю – мне необходимо с ней переговорить! - Молодой человек! Если Вы не понимаете слов, то мне придется вызвать охрану! - Хорошо… - охрана в планы Малиновского не входила, - а можно тогда поговорить с завотделением. - Вы не родственник. - Слушайте, ну, что у Вас за странные порядки?! Что значит – родственник? Один родственник бросил ее вчера одну, хотя знал, что она в полуневменяемом состоянии, другую родственницу саму лечить надо! - А муж? - Муж… объелся груш… У нее фиктивный брак. И ни мужу до нее, ни ей до него - никакого дела нет! Муж сейчас вообще в Египте! - Но я не имею права Вас впустить! - Господи! Ну, кто может быть более близким родственником женщине, нежели отец ребенка, которого она носит! - О, господи! Как вы мне надоели! Дежурная видела, что от этого посетителя ей не избавиться. Но пропускать его она, действительно, не имела права. На ее счастье вниз спустился зав тем самым отделением, которое интересовало Малиновского. И теперь он пристал к заву. Но Ромочку все равно никуда не пустили, велев прийти вечером, в часы посещений. Телефон издал душераздирающий вопль, да такой, что Жданов испуганно вскочил и заозирался по сторонам: - Кать! Это что? Это что было? - Телефон… я же тебе говорила… - Это телефон так орет? Немедленно смени звонок! Так и с ума можно свести! Или импотентом сделать. Раньше времени! Катя уже взяла трубку и сделала Андрею знак помолчать немножко: - Да, Юлиана… Да, встала… Ко мне? Да, хорошо, конечно… - Она придет сюда? – встрял Жданов? - Ты не одна? – услышала его голос Юлиана. - Д-да… - ответила Катя скорее Жданову, нежели Юлиане. Андрей кинулся искать свою одежду, а Юлиана от полученного известия едва не получила инфаркт. Как-то Катенька Пушкарева не вязалась в ее богатом воображении с любительницей курортных романов. - Э-э-э-э… - промямлила пиарщица, - ну… я через пять минут буду… Или… подождать?.. - Нет-нет, заходи, конечно! Катя отключила телефон и быстро натянула на себя сарафанчик. Андрей был уже одет. - Андрюша, спрячься в ванной, а потом тихонько уйдешь… - Я? – удивился Андрей, - спрятаться в ванной? Кать… Да ни за что! - Андрюша, но… Раздался стук в дверь. - Я открою, - тоном, не терпящим возражения, сказал Андрей. - Жданов? – изумилась Юлиана. Она чуть не получила второй инфаркт. - А… ты… как? - Да вот… решил, что моя Катенька не должна шляться Бог знает где одна… - Не поняла… Твоя Катенька? А куда ты уже дел свою жену? - Жена у меня, - с этими словами Андрей подошел к Кате и нежно ее к себе, - и перед Богом, и перед людьми может быть только одна. Моя любимая и единственная, моя Катенька… - Тэ-э-кс… - Юлиана готовилась к третьему инфаркту, - А как же Кира? - Кира? – переспросил Жданов, - А кто это? - Та-а-ак… Я понимаю, что ничего не понимаю… Ладно, об этом – потом, работать надо. Катюша, идем? - Я с вами! – немедленно встрял Андрей. - Ну, хорошо… - Я только зайду к себе, побреюсь, вы меня подождете немножко? - Да, мы внизу в баре будем. Когда Андрей спустился, Катя уже в общих чертах объяснила подруге обо всех обстоятельствах их романа. Даже немножко больше, чем знал сам Жданов – Катя поведала и историю соблазнения, от которой госпожа Виноградова пришла в абсолютный восторг и громко зааплодировала. Эти аплодисменты услышал и Андрей, легко сбегавший по ступеням. Ах, как он был хорош! Даже Юлиана не удержалась, чтоб шепнуть Кате на ухо: - Все-таки, Жданов чертовски привлекательный мужчина! Тебе, дорогая, видимо, придется попотеть, отгоняя от него бабОчек! Катя не успела ответить, потому что подбежавший Жданов сладко чмокнул ее, вызвав этим чмоком волну неконтролируемого желания. По заблестевшим глазам Андрея было понятно, что он испытывает те же чувства. Они не выдержали и расцвели улыбками. Юлиана, покачав головой, сообщила, что она все, конечно, понимает, но Катя здесь для работы… Андрей приобнял любимую: - Юлечка, я надеюсь, ей не придется работать с утра до ночи? Ты не будешь таким зверским начальником, как я? - Буду! - Юлианочка… Ты – садист, ты знаешь? Но, кстати, я Катю через неделю заберу. - Это еще зачем? - Она нужна ЗимаЛетто. - Зачем? - Ну… я думаю, что она станет следующим Президентом… - Что-о-о-о-о? – воскликнули изумленно обе девушки. - Вот так! Ну, я потом подробнее объясню, а сейчас мы куда-то собирались идти? Я не буду лгать врачу Это было и раньше – мой приступ не нов Это не значит почти ничего… - Кира… Извините… - Что? – отозвалась Кира, не поворачиваясь. - Вам нужно сходить на осмотр. Кира, ругнувшись, высунулась из-под одеяла: - Зачем? - Ваш друг сказал, что Вы беременны… - Язык оторвать! – возмутилась Кира. - Вы сможете дойти или привезти кресло? - А далеко? - Нет… Гинекология этажом выше. - Я дойду. - Хорошо. Кабинет такой-то. Кира села на кровати, поморщилась – внутри было противно и все болело, будто ее топтали ногами. Стараясь не охать, она дотянулась до халата, ругнув, при этом, Малиновского еще раз – не мог догадаться принести нормальную одежду! Брезгливо напялив больничную рогожку, Кира встала, держась за спинку кровати. Ноги слегка подрагивали, слабость еще ощущалась, но идти она, кажется, могла сама. «Не хватало еще на каталке ездить» - бурчала она себе под нос. Но когда Кира подошла к лифту, резкая боль скрутила живот; в глазах потемнело и она, сжавшись в комок, сползла по стенке на пол. - Что с Вами? – тут же подскочила проходившая мимо медсестра. - Больно… - посеревшими губами прошептала Кира. И тут же почувствовала, как по ногам хлынула горячая жидкость, – вот и все… Вот все и кончилось… Сознание ее померкло. - Но почему нельзя? Я пришел, как мне сказали: вечером! - Что теперь? - Что? Внематочная беременность? О, нет! Рома прислонился к стене, слезы сами навернулись на глаза. Как же так? А как же его сын? Его не будет? Это нечестно! Хотелось колотить кулаками по стенкам, разнести всю больницу к чертовой матери – ТАК НЕЧЕСТНО!! – орало все внутри него. Но далекий внутренний голос призывал успокоиться. Разум твердил: «Это к лучшему». К какому – лучшему? Что его сын погиб, даже не родившись? И в этом никто-никто не виноват? Рома, сгорбившись, побрел к выходу… |
|
| Автор: | Larissa(R) [ 29 май 2009, 22:15 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Рыжий писал(а): Но Ромочку все равно никуда не пустили, велев прийти вечером, в часы посещений.
Хотите знать, как пройти туда, куда вам надо, и в то время, какое вам надо? Внимайте. Соберите себя, выпрямитесь, выбросте всю дурь и страх из головы. Смотрите вперед, чуть выше голов, не смотрите по сторонам, идите и Смотрите только вперед. Не отвлекайтесь на реплики НЕ читайте глупые таблички. Только вперед Взгляд сосредоточен в одной точке - в самой дальней, если это зал, холл, любое. Поверх голов. Проходите кордон быстрой и деловой походкой администратора. НЕ останавливайтесь сразу, идите вперед, даже если вы не знаете куда идти. Конечную цель высматривайте одними глазами. И только когда вы почувствовали спиной, что на вса уже не смотрят, или вы скрылись за поворотом, можете слегка расслабится. Выходить также, с таким же взглядом, той же походкой. Если вас поймали, значит вы отвлеклись, может покосились взглядом на охранника, или покраснели. Этого делать нельзя ни в коем случае. Только прямо и вперед, за долго до появления кордона. Меня один раз за много лет, заперли ночью в больнице, приходила вечером к дочке, но я все равно ушла. Когда у вас получится пройти, на соревнования, на концерт, да куда угодно, без пропуска, билета, и разрешения, вы испытаете эйфорию. Почувствуюте себя челом - невидимкой. на входе бывает много людей, не обращайте внимания, просто проходите вперед. Есливас дернут за руку, не оглядывайтесь, не смотрите в глаза, только вперед. Вас отпустят. Удачи всем!
|
|
| Автор: | NEDO [ 29 май 2009, 22:22 ] |
| Заголовок сообщения: | |
это аналогично тому, как ты уже лежишь в больнице 
|
|
| Автор: | Larissa(R) [ 29 май 2009, 22:47 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Ромочка отойдет. И еще спасибо скажет. Киру жаль, и одновременно, она вызывает брезгливость. Главное, что бы голубкам в ебипете, никто не помешал. Браво, Рыжий!!!
|
|
| Автор: | NEDO [ 29 май 2009, 23:21 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Larissar писал(а): Главное, что бы голубкам в ебипете, никто не помешал.
|
|
| Автор: | NEDO [ 30 май 2009, 11:08 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Глава 47 Прошло 4 дня - Саша, от тебя нужно только одно – забрать Киру под расписку. Все. - Да откуда я знаю – что ты с ней собираешься делать? - Я не собираюсь с ней делать ничего плохого. - Ха! От вас со Ждановым всего можно ожидать! - При чем тут Жданов? Его даже в Москве нет! И вообще – это не его дело. - Слушай, Малиновский… Я никак не могу в толк взять… а тебе какое дело до Киры? Сейчас ребенка больше нет, что ты кипятком писаешь? Живи спокойно, претензий к тебе нет! Можешь гордиться своим благородным поступком – что не стал отказываться от ребенка. Чего тебе надо? - Мне нужно ничего! Просто я хочу помочь Кире. Как ни крути, а она для меня не чужая. - Малино-о-вский… Ты всех баб, с которыми спал, так опекаешь? - Речь идет о твоей сестре! Как ты можешь так говорить? - О! Ромио! Сдержи праведное негодование! Нашелся, тоже мне, защитник сирых и обиженных! Но, если тебя так волнует душевное здоровье Киры, то можешь успокоиться, клиника, в которую я ее поместил – одна из лучших в Москве. Ей помогут. Кстати, мог бы ее в тот гадюшник не засовывать, откуда я ее достал! Заботливый, нашелся! - Воропаев! Я вообще мало что соображал, мне главное – чтоб ее побыстрее до больницы довезли, там некогда было решать вопрос – куда! - А надо было решить! Чтобы нормальная палата, уход и все такое. - Это ты мне говоришь? А почему ты, хотя я тебя предупредил о ее состоянии, не был с ней в этот вечер? Почему ты отключил телефон? Если бы с ней кто-то был, то всего этого бы не случилось! - Ты меня еще поучи! – Малиновский ударил Сашу по самому больному. Он, действительно, не мог простить себе то, что отправился зализывать свои обиды, а о сестре забыл совершенно. Он мог бы попытаться оправдаться – перед собой… ничто не предвещало трагедии именно в этот вечер. И он думал, что на следующий день… Но это – неправда. В тот вечер о сестре он не думал, только о себе. И за это тоже злился на Малиновского. Почему чужой человек почувствовал, что Кире нужна помощь, а он, родной брат… - Саша, подумай! Разве ты хочешь, чтоб Кира всю жизнь провалялась в клинике для душевнобольных? С ней же плохо совсем! Ну? - Баранки гну! – зло огрызнулся Воропаев, - А если с ней будет хуже? - Не будет! Не будет хуже, я обещаю! Я обещаю, что ни на шаг от нее не отойду, правда! Саша… Ну… надежда ведь есть… Не обрекай Киру на растительное существование, она тоже имеет право на шанс, а? - Ну… черт с тобой… поехали… - Нет. Погоди. Не прямо сейчас. - Уже струсил? – усмехнулся Александр. - Что ты такое говоришь? Просто нужно будет сразу ехать. Мне нужно собрать вещи. Себе и ей. Ты мне дашь ключи от ее квартиры или съездим вместе. - Ну, нет, едь сам. Я лучше в клинике договорюсь, чтоб, когда ты приедешь, ты мог бы ее сразу забрать. - Хорошо. И, Саш, если ей дают снотворное, то пусть бы дали перед дорогой – лучше будет, если она поспит и не станет задавать лишних вопросов. - Ладно. Но… смотри… - Все будет хорошо. Верь мне. Рома гнал машину, надеясь успеть до того, как Кира проснется. - Ничего себе – хорошая клиника! – бормотал он себе под нос, - Что-то не верится мне, что она такая уж невменяемая… Киру вывели под руки – шла она спокойно, но совершенно безучастно, будто ее не неизвестно куда увозил из больницы совсем ненужный ей Роман Малиновский, а она садится в такси, чтоб доехать до работы. - Что ж ей такого вкололи? Кира спокойно села, зябко сжалась на сидении, а минут через десять заснула, так и не произнеся ни одного слова и не повернув головы. Это было страшно. Это было на самом деле страшно. Малиновский боялся, что она будет кричать, ругаться, возмущаться… спрашивать, в конце концов. А тут… полная неподвижность и безразличие. Ромка хотел наорать за Сашку, нашедшего эту «замечательную» клинику, но, увидев его потерянное лицо, ругаться не стал. Сашка сам не понимал ничего. Усадив сестру в машину, он подошел к Роме, неловко стукнул его по плечу, жалко улыбнулся и, заглядывая в глаза, спросил: - Ты точно обещаешь? И у Ромки как крылья выросли: - Точно! – ответил он твердо, - Обещаю. Не переживай, Саш… Воропаев засунул руки в карманы: - Холодно как-то стало… Ветер… - и отвернул голову в сторону. Рома понял, что он скрывает слезы. - Да… ветер… И вот теперь он гнал машину. Он был почему-то уверен, что спокойно найдет дорогу – первую отворотку он уже не пропустил. Это значило только одно – Енотовая Долина ждет. Теперь нужно только поворачивать там, где откроется дорога. Вот… Это, наверное, указатель – огромная черная ворона (или – ворон?), сидя на белом-белом снегу (а раньше ведь снег уже подтаявший был и черноватый), держит в клюве гроздь рябины. Конечно, указывает – спасибо, дорогая птица! А вот еще указатель – тут уж Рома улыбнулся – на высоком пне: заяц. Самый настоящий! Уши торчком. И будто смеется. Еще и лапкой помахал. Эх, жаль, Кира не видит! Малиновский скосил глаза и увидел, что Кира уже не спит. Она тоже заметила зайца. - Я тебя в сказку везу, - не удержался Рома. - Сказок не бывает… - безжизненно сказала Кира. - Еще как бывают, красавица! Появилась табличка – та самая! Енотовая долина. - Мы почти приехали, Кирюша… - Не называй меня так. - Как хочешь… - он замолчал, обидевшись. Но сразу осадил себя: на кого он обижается? На больного человека, которого спасают и не могут спасти от смерти? Они стояли на берегу моря. Солнце клонилось к закату, в пальмах шелестел легкий ветер. - Катюш… Мы с тобой договорились говорить друг другу только правду… - задумчиво глядя на воду, произнес Андрей. - Есть что-то еще? - Это не страшное… И это было давно… Когда Кира меня шантажировала… помнишь… - И… что? У Кати в голове, естественно, закрутились мысли о самом нехорошем… - Она… она не только НикаМодой шантажировала… Она еще сказала, что ты… с Малиновским… - Что?!! - Что ты с Ромкой… что вы… вместе… - Это как? - Ну… что на самом деле у тебя роман с Малиновским… А мною ты только играешь… - Зачем? Андрей пожал плечами: - Чтобы выйти замуж… получить акции… и вообще… И она показывала фотографии. В новогоднюю ночь… Ты была с ним… У него… Я звонил тебе тогда всю ночь, а ты не брала трубку… - А ты не помнишь, что я услышала в качестве поздравления? - Да… Прости, я был таким дураком… - Почему Кира оказалась там? – Катя сама испугалась своего вопроса, но… Правду так правду! - Я знал об этом… Я знал, что она приедет в Лондон… Об этом договаривались давно, и я не мог изменить… Но я должен был сказать тебе, что Кира там… - А эти ее слова? - Катюш… Ты Киру не знаешь? Катя обняла его, и, встав на цыпочки, посмотрела в глаза: - Мне очень хочется тебе верить… - Кать… Ты можешь мне верить… Правда… Замирая от неловкости и страха, она задала еще один вопрос: - А… когда… когда ты в последний раз был с Кирой? - Это так важно? - Н-н-не знаю… может быть… - Кать, вот тут ты можешь не волноваться, - Андрей улыбнулся, - после тебя меня уже не интересовали никакие другие женщины. - То есть… ты, прости, спал с Кирой… потом… переспал со мной… и… с Кирой все? - Ну… примерно… - Андрей поморщился, - только не так грубо… - Ты ухаживал за мной, говорил о любви и спал с ней? – уточнила Катя дрожащим голосом. - Нет… - потом поправился, - почти нет… У нас ничего не было с… Андрей задумался, шевеля губами и будто подсчитывая: - Да… пожалуй… незадолго до твоего преображения… сначала это не было связано с тобой… потом… ты потом упала, помнишь? И очки разбила… я тебя коснулся… нечаянно… и у меня внутри все будто вспыхнуло… я будто сознание потерял… и… у тебя тогда глаза такие были… невозможные… я утонул буквально… и грезил ими потом… в тот день… я спать почти не мог, мне глаза твои мерещились… Потом я стал ухаживать за тобой… Но я был с Кирой еще один раз… позже… Ты в очередной раз отвергла меня… После встречи с Полянским, помнишь?.. И пришел к Кире… не то, чтобы злой… я был разбит и опустошен… мне было очень плохо… И… у нас с ней случилось… Только… только там не было страсти, с моей стороны вообще ничего не было… Кира сама изо всех сил… - Андрей хмыкнул, - потрудилось надо мной… Но все произошло очень быстро, я даже не стал изображать страсть… Я не то, что не получил никакого удовольствия… мне было противно… Я не хотел… И тогда я понял… что другие мне не нужны… и оставалось одно – убить свою жизнь на то, чтоб добиться твоей любви… Я понял тогда, что попал… по полной программе… оказывается, это можно понять… А уж после… после нашей первой ночи… Тут и совсем… убежать – невозможно… вот так… Они снова стояли молча, глядя на темнеющее море, Катя шевелила ногой мокрый песок. Что ж… Пришло время для ее исповеди… Агафья Тихоновна, казалось, знала об их приезде: она стояла на крыльце, сложив на животе руки и подслеповато щурила глаза: - Ромочка! – воскликнула она. - Здравствуйте, бабушка! – радостно крикнул ей Рома. Он помог молчавшей Кире выйти из машины и, бережно приобняв ее, довел до крыльца. - Кирочка, это – Агафья Тихоновна… - Просто «бабушка», - улыбнулась та, освобождая проход, - Ну, проходи, дочечка… Кира послушно прошла в дом – уже без помощи Малиновского. - А ты поезжай, Ромочка… - Куда? - Обратно, в Москву. Теперь твои дела там будут. - Как? А Кира? - Не беспокойся. Девочка пусть у меня побудет, а когда выздоровеет – приедет. - Ее забрать нужно будет… - Не нужно. - Но… как? - Ромочка, ты думаешь, я не справлюсь? - Нет, бабушка, как я могу так думать? - Вот и поезжай спокойно, но быстро – тебя в Москве дела ждут важные. Выспись хорошенько, а утром – на работу. - Там что? Опять что-то случилось? - Узнаешь все своим чередом. Только не вздумай ночью никого звонками будоражить, не волнуй раньше времени. Удивленный Рома вынес из машины сумку с вещами Киры, сел в машину. - Бабушка! А покушать хоть можно? Я ж с дороги и опять. Дома только ночью буду. - Торопиться тебе надо, золотенький, погодь, кое-чего вынесу. Через несколько минут Агафья Тихоновна вынесла маленькую корзинку: - Вот, в дороге перекусишь. Извини, Ромочка, не могу тебя у себя оставить – и тебе ехать надо, и Кирюше на тебя нечего смотреть. - Она поправится? - Конечно. - И забудет Жданова? Забыть – не забудет, но из сердца выпустит. - Бабушка… А… она что… в меня влюбится? - Нет. Не ты ее судьба, и твоя – не она. - А… моя… тоже есть? – с надеждой спросил Рома. У каждого судьба есть – только у каждого она в своем. - Загадки… - Разгадки придут… скоро |
|
| Автор: | NEDO [ 30 май 2009, 11:13 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Глава 48 - Катюш… Ты так вздыхаешь… Неужели, ты тоже от меня что-то скрывала? - Я только что подумала… что твои грехи – ничто против моих, - собравшись с силами, сказала Катя,- Я требовала от тебя… многого… обманув… гораздо больше… У Жданова внутри все похолодело. Малиновский. Конечно, Малиновский. - Рассказывай, - потребовал Андрей. Чуть жестче, чем хотел, чуть холодней, чем ожидала Катя. А она почувствовала, что он отстранился – возможно, совсем чуть-чуть, на сантиметр… Но тепло тел перестало согревать друг друга, только горячая ладонь Андрея все еще лежала на ее талии. Чтобы скрыть неловкость, Катя присела на песок, подтянула колени к подбородку и, устремив взгляд вдаль, начала: - Все началось с того, что у входа в ЗимаЛетто меня перехватил Малиновский… Это было через пару дней после показа… Он волновался… мы зашли в кафе… он пил… не то, чтобы много… он сказал, что не сможет выложить мне свое дело на трезвую голову… Сначала он долго расспрашивал про Зорькина – кто, что, почему я уверена, что могу ему доверять… Вспомнил про гадание Амуры. И поймал меня… Поймал на том, что я влюблена… Не в Зорькина, конечно… В тебя… Я хотела убежать, мне было стыдно… Действительно, глупость какая – влюбилась в своего шефа. Почти женатого. А сама – образина, каких свет не видывал… - Кать… - взял ее за руку Андрей, - не наговаривай на себя… - Не перебивай… Пожалуйста… Иначе мне будет трудно… И вот… Он опять вспомнил гадание Амуры… И сказал, что, ты тогда тоже должен меня полюбить… Раз гадания сбываются… Но надо тебя подтолкнуть… Я не верила… Он сказал, что… что, в общем, ты тоже неровно ко мне дышишь, только сам этого еще не понимаешь… и поэтому… нужно тебя ошеломить… Вот так он помог мне измениться… Все, что я делала – как реагировала на твои ухаживания… все-все… это все было продумано… Вот только… только я не смогла сопротивляться тебе… я… должна была еще побыть недоступной… но я больше не могла… та влюбленность, которая была раньше… ее можно было контролировать… а потом, когда ты… тоже… ничего уже контролировать было нельзя… Но с Ромой… мы очень сблизились… стали друзьями… я привыкла с ним советоваться… ближе него – только ты… даже Колька ревновал… Вот… Катя замолчала. Андрей пересыпал песок из одной руки в другую. Усмехнулся: - Значит, ты меня банально охмурила… Как пацана… Молодцы, ничего не скажешь… По голосу Катя почувствовала, что он злится. - Андрюш… - повернулась она к нему. - Погоди! – он вскочил, отряхнул руки, - У меня есть вопрос. Один. Последний. Если ты на него ответишь честно, то – клянусь! – забудем эту историю. - Хорошо. Спрашивай. - Твой. Первый. Мужчина… Малиновский? - Нет. - Ты обещала правду. - Я и говорю правду! - Катя. Честное слово, я прощу. В конце концов, это было до меня – я верю, что потом ты мне не изменяла. Но – первый раз? С ним? - Нет! - Не верю! - Я говорю правду! Андрей осмотрел ее с ног до головы, легонько коснулся пальцами подбородка, приподнял: - Катя, последний раз… - Я. Говорю. Правду! – Катя тоже разозлилась. Почему он ей не верит? Какое право он имеет не верить? В конце концов, она же не полной жабой болотной была, что не могла быть с каким-то мужчиной ранее! - Я сказал, что прощу, Катя! – с упреком посмотрел Жданов ей в глаза, - Я бы простил. Но ложь… Он развернулся и зашагал прочь. - Андрей! – крикнула она вслед, - Андрюша! Он не обернулся. - И черт с тобой! Следы на песке затягивались влагой, оставляя лишь углубления, а потом и они сравнивались – без следа. Чувства – так же? Невидимой волной непонимания сглаживается любовь. Уходит… уходит… пока не уйдет совсем, оставив ровную поверхность, на которой нет даже прибрежной ряби… Катя нажала кнопку лифта. Идти не хотелось – они сразу после примирения взяли номер на двоих, а вот теперь ей очень хотелось побыть одной. Однако, утром предстояло рано вставать, поэтому гулять до утра – невозможно. Тихонько отворив дверь, Катя вошла. Андрей то ли не слышал, то ли демонстративно не обращал внимания; он складывал вещи в сумку. Вообще-то, вещей у него было крайне мало, поэтому уведенное Катей было очень похоже на демонстрацию. Это радовало – значит, он остыл и готов поговорить. Вот только… Она не хотела ничего ему рассказывать о той истории… Он должен ей верить без объяснений. Она-то верит! Пусть, раньше было какое-то недоверие, но сейчас она безоговорочно поверила, что ребенок у Киры – не его. А… вдруг – его? Но он не хочет признавать? Андрей выпрямился, скосил глаза. Сделал вид, что заметил ее. Буркнул: - Привет! - Собираешься? - Да. - Домой? - Да. - Помочь? - Нет. - Как знаешь, - и Катя ушла в ванную. Под душем дала волю слезам – выплакаться, пока он не видит. Уткнулась головой в стенку, глотая слезы. Он уезжает. Что ж… Пусть. Пусть едет. Ему все равно нужно в Москву, а ей – все равно еще неделю работать. И наплевать. От прикосновения его рук вздрогнула, а он уже был тут… Прижался к спине, дразня пальцами кожу, вмиг ставшую сверхчувствительной. Почему я не могу сопротивляться? Вздох с перебоем дыханья, и вмиг выпрямившееся тело, желавшее только одного – ощущать его каждым миллиметром. Андрей покусывал мочку уха, дыханием согревал и щекотал нежные местечки шеи, одна рука ритмично сжимала напрягшуюся грудь, теребя твердый сосок, а другая бродила по телу, не находя длительного пристанища, пока не попала в самый центр страсти… от чего Катя слегка вскрикнула, выгибаясь, чтоб ему было удобнее терзать сладкой пыткой проснувшийся бутончик. Она чувствовала, как дрожит желанием его плоть, вжимаясь в ее тело, и дрожь передавалась ей, а от нее – снова к нему Андрей развернул Катю, глядя прямо в глаза – так пронзительно, будто и вправду хотел разглядеть там душу, а потом впился ей в губы жалящим поцелуем, требовательно проник языком в рот, обшарил его и отодвинулся. Снова заглянул в глаза, а потом, не говоря ни слова, подхватил на руки, чтобы отнести на кровать. - Моя! Моя! – шептал Андрей, не переставая. - Моя! – бормотал, хрипел и рычал он, вонзаясь так глубоко, что, казалось доставал до сердца. - Моя!!! – вскричал на пике наслаждения, сжав ее плечи и приникнув в долгом поцелуе, терзая и себя и ее. Сердце его бухало в грудной клетке, стремясь вырваться наружу и разнести по всему миру этот ревнивый крик «Моя!» Еще как следует не отдохнув, он снова стал обцеловывать ее тело, нежно облизывал соски, с забавным чмоканьем сосал грудь, то отпуская, то втягивая ее в себя; влажными губами проложил дорожку по животу, высверлив языком дырочку пупка и спустился вниз, к сладчайшим нервикам. Легко коснулся бугорка, чуть остановился, коснулся снова и приник уже не на шутку, погружая ее в блаженство и погружаясь туда сам. Катя потеряла счет мощным волнам оргазма, сотрясавшим ее тело раз за разом, повинующимся его рукам, губам, языку, телу – Андрей был, казалось, неутомим; усталость словно не касалась его, но вот и он, снова с хриплым стоном «Моя!» излился в последний раз и затих, вытянувшись рядом с ней и положив руку ей на живот. Оба были мокрыми от пота, опустошенными и переполненными, уставшими и счастливыми. Заснули почти сразу – не заснули даже, а забылись сном тружеников, возделавших целинную пашню. Проснулась Катя с рассветом от щекочущих шею губ Андрея. Тело сладко ныло – впервые утром, по крайней мере - пока, ничего не хотелось, кроме того, чтобы нежится в его объятиях. - Андрю-ю-юша… - прошептала блаженно, наслаждая звучанием его имени. - Тебе было хорошо? – спросил Андрей, приподнимаясь на локте. - Конечно! – Катя обвила его шею руками и звонко чмокнула в нос, - Мне было необыкновенно хорошо! Фантастично! - Лучше, чем с ним? - В смысле? - С Малиновским тебе когда-нибудь было так же хорошо? Потом она плохо помнила эту ссору, да – что там! Какая ссора? Это был такой бурный выплеск эмоций, что, наверное, те клетки мозга, которые отвечали за память, отключились, опасаясь повредится. Очнулась она тогда, когда Жданов уже умчался, крича яростно, что никогда ее не простит, а она с тою же злостью кричала вслед, что ей не нужен мужчина, страдающий паранойей. И он улетел в Москву. А она – осталась в Египте. Нельзя было подводить Юлиану. - Ну, вот… - Агафья Тихоновна, чуть пришаркивая, подошла к столу и присела на край некрашеной деревянной лавки, - Как ты, Кирочка? Кира улыбнулась: - Очень хорошо, спасибо! Когда Малиновский вез ее сюда, она почти ничего не понимала – только сейчас начала вспоминать тот кошмар, который обрушился на нее. Таблетки, алкоголь, больница… потом она сказала психиатру, что жалеет о спасении. «Мне нечего делать в этой жизни…» Это была чистейшая правда. Саша перевез ее в частную клинику – «Побудешь здесь, отдохнешь, наберешься сил». А ей было все равно – куда, лишь бы не возвращаться домой, не видеть того места, где она была счастлива когда-то с Андреем… И где она была несчастна без него… И вот это странное место, и эта женщина… вправду – как бабушка. Кира не совсем сейчас понимала – сколько времени она провела тут; она спала… пила какой-то удивительно вкусный травяной настой, от которого прочь убегали все черные мысли… И вот сегодня она встала, сам села к столу. И почувствовала, что ей действительно стало хорошо – как морально, так и физически. - Ну, а если – хорошо, - улыбнулась в ответ Агафья Тихоновна, то давай чайку попьем и поговорим. За огромной чашкой чая с травами, Кира, незаметно для себя, выложила всю нехитрую историю их отношений с Андреем, попутно анализируя и оценивая себя и свои поступки. И удивилась… выходило, что, кроме первых двух-трех месяцев, и не было никакой сумасшедшей любви – она все придумала. Андрей гулял, лгал, а она почему-то вбила себе в голову, что, женившись, он изменится. В женитьбе не сомневалась ни мгновения – ведь этого хотели и их родители… Только Сашка был против, но она никогда не прислушивалась к Сашке, когда тот говорил об Андрее. Кира поняла, что странные отношения со Ждановым были мукой для обоих, и, что… что ей надо благодарить Бога за то, что в его жизни появилась Пушкарева… Не слишком поздно… Пока Кира еще не состарилась, не стала психом… - Ненависть.. Она изматывает нас, она пожирает нас изнутри. Мы выращиваем её в себе, а потом оказывается, что внутри одна пустота. Закрой глаза. И попытайся увидеть перед собой Андрея… - Зачем? - Делай то, что я тебе говорю. Ты видишь перед собой лицо Андрея. Кира закрыла глаза. Андрей… далекий… она увидела его… не тем, злым, после регистрации… и не тем, счастливым, после Совета… а растерянным и страдающим – после того, как уехала Катя… ему тогда было плохо… Разве это любовь – так жестоко мстить? Мстить за то, в чем он, в общем-то, и не виноват – любовь ведь не спрашивает: хочу - не хочу… просто однажды становится невозможно дышать без другого человека… У Киры это было… давно… И прошло… осталась ревность, подозрения, желание получить его во что бы то ни стало – как приз на соревнованиях, как подтверждение выигрыша… А разве это нужно? До слуха донеслись слова бабушки: - Расслабься. Ты видишь перед собой его лицо. Ты можешь сказать ему все, что хочешь, высказать все, что чувствуешь, рассказать ему о своей боли… О боли? А та боль, которую причинила она? Андрей никогда специально не причинял ей боль. Это получалось ненароком… «Прости, дорогая, я этого не хотел…» Он говорил то, что она хотела слышать. А когда стал говорить другое, она этого не желала воспринимать… Так разве это он виноват? - Я должна простить тебя… - Я виноват… я виноват кругом, Кир… Но что делать с этим? Это – сильнее… Ты когда-нибудь сможешь меня простить? - А ты? Ты сможешь простить меня? - Я не обижаюсь уже, Кирюша… Так уж вышло, что у нас разные дороги… Я не имею права обижаться на тебя… - Но ты простишь? - Я давно простил… И Катя – простила… - Спасибо… - Кира, а ты? - Я прощаю… Я хочу, чтоб у тебя все было хорошо… Все хорошо… Я прощаю тебя и отпускаю. Кира открыла глаза, посмотрела на Агафью Тихоновну - удивленно. Та кивнула, протянула маленький стаканчик с настойкой: - Выпей. И поспи еще – тебе надо набраться сил перед дорогой. В Енотовой долине - Красивые сады. Тропинка по малине - От лампы до звезды. Никто не вспоминает Особенных идей, Но все друг друга знают, И нет плохих людей! Ну что же тут такого? Просто - небо синее! Примета пустяковая В Енотовой долине... Сияет в отдалении Волшебная звезда. К большому сожалению, Нам не попасть туда... Поскольку заколдовано, Проникнуть нелегко! А кроме остального - И просто далеко... Но вдруг - и без подсказки Нас ноги принесут? Ведь песня же - не сказка, И в этом вся и суть. Короткой Или длинной Тропой или водой - Вперед! Искать долину С волшебною звездой! Ну что же тут такого? Просто - небо синее! Найдем свою подкову мы В Енотовой долине! Должно быть, это скверно... Похоже на беду... Я никогда, наверное. Туда не попаду. Где грим - не применяют, Все счастье - без затей. И все друг друга знают, И нет плохих людей... (Наташа Ростова «В Енотовой долине» Посвящение Клиффорду Саймаку) |
|
| Автор: | Larissa(R) [ 30 май 2009, 16:05 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Мистика! А я думала с ебипте весело будет, а тут гром и молния. И чего ей не рассказать, скрытная наша. 
|
|
| Автор: | Синара [ 30 май 2009, 18:02 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Рыжий писал(а): Она не хотела ничего ему рассказывать о той истории… Он должен ей верить без объяснений. Она-то верит Даже если это для Андрея важно, но хочу-не хочу важнее? А тогда - о каком доверии может идти речь?
Только дело принципа: пусть мне будет хуже, но не уступлю! Помотал один рогами, Уперся другой ногами... ......... В этой речке утром рано Утонули два барана. Спасибо, Рыжий |
|
| Автор: | NEDO [ 31 май 2009, 11:38 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Синара писал(а): Даже если это для Андрея важно, но хочу-не хочу важнее? А тогда - о каком доверии может идти речь? Только дело принципа: пусть мне будет хуже, но не уступлю! Larissar писал(а): И чего ей не рассказать, скрытная наша.
А мне кажется, она права. Он действительно должен научиться верить на слово - иначе в будущем будет полный дурдом. Спасибо! |
|
| Автор: | NEDO [ 31 май 2009, 11:43 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Глава 49 Андрей кинул сумку у порога и прошел, не раздеваясь, в квартиру. Плюхнулся на диван. Идиот! Какой же он идиот! Да даже – если это и был Малиновский – какая разница? Катя ведь с не с Малиновским! Она любит его, Андрея! Зачем выпытывать? Зачем уехал, если впереди еще была неделя блаженства? А теперь – что? Ехать обратно? Нет. Нельзя. Катя сама же и скажет, что это – детский сад. Нужно, в любом случае, встретиться с Зорькиным, обсудить дела, узнать – как там… И предложить кандидатуру Кати на место президента. Взгляд упал на стол. Что-то знакомое в небольшой кучке бумаг, взял лист сверху – почерк отца: Андрей, мы уехали. Жаль, что не поговорили после совета. Позвони, как вернешься. Желаю счастья – отец. ЗЫ Не обижайся на маму… Следующий лист – записка от мамы. Андрюша, прости меня! Я не нарочно, это вышло случайно, когда я прибирала квартиру… В общем, я прочитала твои письма к Кате… Не поняла сначала – что это за листки, а когда поняла – не смогла перестать; не обижайся, Андрюша, я же – твоя мама, мне необходимо знать: что с тобой происходит. И прости еще раз, что не поверила твоим чувствам. Сынок, поступай так, как считаешь нужным, я приму ту женщину, которую будешь любить ты. Для меня главное – чтоб ты был счастлив. Но, очень прошу – постарайся с Кирюшей помягче, хотя бы в память о ее родителях. Не ругайся, не злись, попробуй еще раз мягко все объяснить. Я уверена – Кира должна понять, она ведь умная женщина. Позвони нам. Целую - мама Мама прочитала письма… Вот они, здесь же лежат. Рука сама к ним потянулась – перечитал, пересмотрел, вздохнул с облегчением: ничего такого, за можно было бы покраснеть – нет. Плохо, что прочитала, но… зато все поняла. А это – счастье. Это – часть счастья: мама сразу примет Катеньку. И опять нахмурился: а он так Катю обидел! Но… почему она не скажет честно? Да, было с Малиновским, но все давно прошло… Ошиблась… Люблю тебя… Так мало нужно от нее, почему же она упрямится? Или… или в ее прошлом был кто-то другой? Но тогда вообще непонятно – почему она скрывает, если все было давно и все прошло… А если – не прошло? Если она втайне мечтает о встрече с тем, первым? И не говорит поэтому? Голова гудела от дум. Жданов зашел в спальню, откинул покрывало с картины. Сердце, как обычно, замерло, и тут же молоточки застрекотали сразу во всем теле, а возникшее жгучее желание отозвалось болью. Не совсем соображая – что делает, Андрей забрался на кровать и погладил Катю на картине… провел пальцами по изгибу бедер, обвел полукружия груди… забывшись, приник губами… шероховатое полотно не остужало жар, жажда обладания разгоралась все сильнее, и Андрей со стоном упал лицом вниз, сгребая в комок подушки и подвывая от безысходности… - Катя… Катенька… Люблю… Жить не могу без тебя… - А где Катя? – именно этими словами поприветствовал Жданова ИО президента компании ЗимаЛетто Николай Антонович Зорькин. - Она еще на неделю задержится, - Андрей постарался не выдать своего состояния. - Почему? – удивился Зорькин. - А она тебе ничего не говорила? – в свою очередь удивился Андрей. - Она так от тебя хотела спрятаться, что никому ничего не сказала… - Ну… я ее все равно нашел. И мы все выяснили, так что, можешь на этот счет не беспокоиться. - Я рад. Ну, что, Андрей Палыч, когда будете принимать назад свою империю? Она мне, признаться, уже порядком надоела. - Я - принимать? - А кто? Малиновский? Я, конечно, могу подумать над этим вопросом, но мне почему-то кажется, что вы справитесь лучше… - Нет, не Малиновский. Мне кажется, есть кандидатура получше. - Воропаев? - Коля, не придуривайся! Ты прекрасно понимаешь, что я говорю о Кате. - О Кате? Хм… Несколько неожиданно… - Ничего неожиданно, ты ведь и сам об этом думал, разве – нет? - Ну-у-у-у…. - Му-у-у-у-у! – передразнил Андрей, - Короче?.. - Короче… Не имею возражений. - Тогда звони! - А ты? - Но лицо официальное у нас – ты! Сразу дозвониться не удалось, и Андрей ушел к себе, чтобы не сломаться, и не начать жаловаться Зорькину на свою судьбинушку. Сел, запустив пальцы в волосы, закрыл глаза, и снова началось: - Катя, Катенька… родная… где же ты? Мне так без тебя плохо… Прости… Стук в дверь вернул его в действительность. - Да, войдите, - недовольно крикнул он. На пороге стояла Кира. Не ее он ждал, не ее хотел видеть. Но вспомнилось мамино письмо – может, и вправду, попробовать с ней помягче? И как-то объяснить? - Здравствуй, Кира! – доброжелательно сказал он. - Здравствуй… Андрей… Жданов отметил, что Кира за время его отсутствия похудела и побледнела. Он хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, вот только слова почему-то не находились. - Андрей… - Кира подошла к столу и положила перед ним лист бумаги, - Это – заявление на развод… Подпиши… Тогда нас разведут в ЗАГСе… - Кира?! – Андрей не поверил ни ушам своим, ни глазам. - Да… Хватит гоняться за призраками… Пора жить своей жизнью… Андрей быстро подписал – он все боялся, что это сон, и Кира передумает; Кира будто поняла – о чем он думает, усмехнулась: - Не бойся… Я не передумаю… Только… Еще… я хочу уволиться. Поеду с Кристиной, мне надо развеяться… - Да… конечно… - растерянно ответил Андрей, - только… - Зорькин подписал увольнение. Он просил тебя взяться пока за мой отдел. - Д-да… - Вот и хорошо… У дверей Кира обернулась: - Андрей… прости меня… - Конечно… я не сержусь… я понимаю… Ты меня прости… - Уже… - грустная улыбка появилась на ее лице, - Будь счастлив, Андрей. - И ты, Кирюша… тоже… Будь счастлива! - Обязательно буду! Вот увидишь! Малиновский резко притормозил и свернул к обочине. Нет… Опять обознался… Да что же это такое? Почему этот образ преследует его с тех пор, как он вернулся в Москву? Ему казалось, что он все забыл, похоронил и оставил в прошлом. Иногда даже возникало ощущение придуманности этой истории или легкой памяти о сне - печальном, но светлом. Он позволил себе расслабиться лишь в Новый год, отправив смс-ку почти что в никуда, ответа не будет – это он знал точно. В ее настоящем – солидный американский муж, ребенок… Все как у людей. А он – всего лишь ее далекое прошлое, да и в этом прошлом был для нее не более, чем другом, который уже перестал на что-либо надеяться. Она подарила ему последнюю ночь – первую и последнюю, прощальную, рвущую душу как «Полонез» Огинского – последнее, что она оставила на родине, последнее, что оставила ему. Иногда он был готов проклясть ее за это воспоминание, черным наваждением преследующее его по ночам, но чаще вспоминал с благодарностью – могло ведь не быть и этого. Так давно… Так давно это было… Уже не помнятся слова прощания, забылся вкус поцелуев… лишь мерцание ее синих глаз в полумраке и свое «Я не забуду тебя никогда»… Усталый, словно вагон дров разгружал, Роман вышел из лифта. Хмуро поздоровался с Машей, кивнул в ответ на сообщение, что его ждет Жданов. Зашел к себе раздеться, только расстегнул пальто, как зашел Андрей. Рома сумрачно посмотрел на него: - Привет, как дела? На самом деле, ему не хотелось думать о делах – касались ли они «ЗимаЛетто», Жданова или Пушкаревой. «Оставили бы все меня в покое…» - подумал он. - Привет, Малиновский! – Андрей тоже был не радостен. - Не помирились? – поинтересовался Рома, понимая, что беседы не избежать. - Помирились… А потом – опять… Из-за тебя… - Вот как? – только сил удивляться не было, - И чем я опять не угодил или помешал? - Ты можешь мне сказать правду? - Сколько угодно! Сколько угодно правд – на любой вкус. Тебе – на чей? - Не ерничай, я серьезно… - А я-то уж как серьезно! – Рома посмотрел в окно, вдаль, будто хотел разглядеть сквозь дымку домик на берегу Атлантического океана. - Скажи… У тебя с Катей было? - О, господи, Жданов! – поморщился Роман, - Мне бы твои проблемы! - И все-таки? - Нет, Жданов! Ничего у нас Катей не было – в том смысле, в каком ты спрашиваешь. Не было и быть не могло. - Почему? – наивно спросил Андрей. - Дитя! Жданов, ты – дитя! - Я жду… - Потому что, Палыч, Катя – твоя женщина. И этим все сказано. Увидев, что Жданов не уяснил в полной мере эту мысль, Роман пояснил: - Твоя – не в смысле, что ты с ней встречаешься, а в том, что вы созданы друг для друга и любой, кто попробует между вами влезть… ну… словом… бесполезно… А я, знаешь, не хочу моральных травм – Катя не та девушка, которую легко можно забыть! А перед глазами у него снова встала та, из юности – золото волос по плечам и озерная синь глаз… - Катя, познакомься, это – Михаил, шеф-повар из Новосибирска. - Очень приятно… - Да нужен Кате этот повар как рыбе зонтик! Она вертела головой во все стороны, надеясь, как на чудо, что ее ненормальный Жданов не выдержит и приедет снова. От него можно этого ожидать! От него всегда можно ожидать сумасшедших поступков и… это нравилось Кате. Глупо, конечно, но – нравилось. Не всякий любит жизнь рядом с вулканов, но Катя… если этот вулкан зовется Жданов… Разлука стала уже совершенно невыносимой, ничего не радовало, все мысли были там, в Москве, рядом с Андреем. Но почему он не звонит? И, как будто он услышал ее мысли. Звонок. Она осторожно, чтоб не выдать волнения, ответила: - Да, Андрей? От крика едва не заложило ухо: - Катенька, девочка моя, я ЛЮБЛЮ тебя! Слышишь? - Да, Андрюша, да! – сердце уходило вразнос, выплясывая джигу. - Кать, я хочу сказать, что – верю тебе! Я больше никогда не буду таким глупым, я тебе верю – просто так, без объяснений! Слышишь? - Да! Спасибо! Я приеду – я тебе все расскажу! - Кать, не надо. Я понял, что был идиотом! Ведь самое главное, это то, что я люблю тебя, а ты любишь меня! Да? Ты ведь любишь меня? - Да! Конечно, да! - Кать, я приеду к тебе! Завтра же! - Андрюш, я, конечно, очень этого хочу, но приезжать уже не надо – послезавтра я прилечу сама. - Я не дождусь! Я умру от тоски! - Вот уж не надо! Андрюш, здесь у меня сейчас очень много дел, это будет невыносимо: когда ты рядом, а мне нужно делами заниматься. Мы ж сорвем Юлиане весь конкурс! - Ладно, но ты должна знать – я тебя люблю! И не вздумай там найти мне замену! Убью обоих! - Глупенький! Мне никто, кроме тебя, не нужен! - Мне тоже, Кать… Кать, у меня еще новость – мы с Кирой подали на развод! - Она согласилась? - Да, Катюша, да! И сразу после суда мы с тобой поженимся, слышишь? И не смей мне отказывать! - Не буду, родной мой! Я согласна! - Я жду тебя, Катенька! - Катя, вы так улыбаетесь… Вам, наверное, сообщили хорошую новость? - Да, Миша, очень хорошую! Я только что помирилась с женихом. - Поздравляю… Но, надеюсь, примирение с женихом, не помешает мне пригласить Вас на танец? |
|
| Автор: | NEDO [ 31 май 2009, 11:47 ] |
| Заголовок сообщения: | |
Глава 50 Катя нервно опустилась в кресло самолета. Около нее остановился Михаил: - Ка-ать? Ты не против, если с тобой сяду я, а не Юлиана? Нет, она не против. Конечно, она понимает, что уже надоела Юлиане со своими разговорами о Жданове. Кто виноват, если в мыслях нет никого и ничего другого? Почему она сказала ему не приезжать? Теперь были бы вместе… И ночью… Ох! Как только подумала об этом, так внутри все заныло; она непроизвольно поерзала в кресле, утихомиривая разгулявшееся желание, и почувствовала, что на щеках появился румянец. Черт! Миша же подумает, что это она на него так реагирует! Вот попала! А Миша и вправду отметил, что Катины щечки слегка порозовели. И, конечно, решил, что нравится новой своей знакомой, которая ему очень пришлась по душе. Самолет загудел, Катя вздрогнула, вцепившись в подлокотники. - Кать, что такое? - Я летать боюсь… - Да ну, перестань… Это ведь… - Миша, не объясняй, - Катя сглотнула слюну, уже ставшую тягучей от страха, - я все знаю и все равно боюсь. С этим ничего невозможно поделать… Ага, невозможно! Очень даже возможно – был бы только рядом Андрей… Она бы спряталась в его объятиях – таких надежных и уютных… А он бы шептал ей что-нибудь вперемешку с поцелуями, и вот тогда ей было бы почти совсем не страшно. Потому что – с ним не может быть страшно… Но Миша тоже не промах, он понимал, что девушку надо отвлечь от страхов. Оглянулся по сторонам, а тут как раз тележку подкатили, и Мишель взял два бокала: - Катюша… - и один из бокалов оказался в руке Кати. - Спасибо… - Катя поднесла вино ко рту, но глаза, которые она упорно отворачивала от иллюминатора, все-таки туда повернули. Сами. Проверить – вертятся ли пропеллеры. Пропеллеры вертелись, но вот рука Кати дрогнула и вино бесшумно выплеснулось ей на грудь. - Ой… Пятно расплывалось. Миша, схватив салфетки, принялся промакивать вино: - Сейчас… Ничего, конечно, не помогло, но Борщов все-таки вернул бокал Кате: - Не расстраивайся! Давай выпьем за будущее! За светлое, естественно, будущее! - Давай… - улыбка давалась Кате плохо. Миша оглядел еще раз пятно на блузке, покачал головой: - Слушай, у меня вещи с собой! Давай я тебе найду что-нибудь переодеться? - Ой, Миш… не надо, неудобно… - Да брось! И из сумки Мишеля появилась рубашечка, и она даже налезла на Катю – только пуговки на груди, возмущенные не своим размерчиком, сидели на своих местах так неплотно, что грозили оторваться. А Миша, чтоб не засесть взглядом на этих хулиганистых пуговках, принялся рассказывать истории из жизни. Вскоре Катя под его тихий, слегка монотонный голос, задремала. Борщов улыбнулся, накрыл ее пледом, Катя сквозь сон пробормотала что-то, вроде "спасибо". Голова сама сползла по спинке кресла к нему на плечо. Вскоре заснул и он. Их встречало солнце – не такое, конечно, яркое и жаркое, как в Египте, но это было неважно, ведь на родной земле даже не слишком горячее солнце радует больше, чем все ясные дни чужбины вместе взятые. Выйдя на трап, Катя поежилась – прохладненько, все-таки; но вспомнила, что плащ остался в багаже. Как она могла не подумать о том, что в Москве лето еще не наступило? - Кать, замерзла? – участливо спросил Миша. - Да уж… не май месяц! - Погоди! – Борщов приостановился, и достал из сумки курточку, - Вот, накинь! - Ой, спасибо! – обрадовалась Катя. В зале прибытия почему-то не было видно родителей, которые обещали ее встретить – видимо у отца опять заглохла машина. Катя была уверена, что они все равно приедут, поэтому не особенно беспокоилась. Она сняла куртку, протянула ее Михаилу: - Спасибо, Миш… А рубашку я позже отдам, хорошо? - Кать, ты куртку-то одень! А вдруг не встретят? - Да встретят! Опоздают немножко, но приедут… - Катенька! Катя не успела даже сообразить ничего, как оказалась в объятиях… конечно, Жданова! Она не успела увидеть – как и откуда он появился, даже его самого не видела, но надо ли это? Разве может она перепутать его с кем-то другим? Его – одного-единственного на всем белом свете, любимого до потери сознания, родного и невообразимо близкого… - Ка-а-а-ать… - он дотянулся до ее губ – как будто в приступе жажды. Он пил ее губы, одновременно вливая ей свою неугомонную энергию, любовь, страсть, жажду обладания, нежность и усталость от разлуки. Как они могли так надолго расстаться? Уму непостижимо! Сейчас, встретившись, они оба поняли, что жизнь друг без друга не имеет никакого смысла, что лучше умереть, чем расстаться еще раз… - Я люблю тебя… - оторвавшись на миг, чтоб перевести дыхание, прошептал Жданов, - я люблю только тебя… я не могу и не хочу без тебя, слышишь? - Да-а-а-а…. - Ты простила меня? - Конечно! А ты на меня больше не сердишься? - Ну, что ты… - Ка-а-а-ать, я ужасно соскучился… Я… - Я тоже, Андрюша… я тоже соскучилась… Он крепко прижал ее к себе. Организмы бушевали, требуя немедленного соединения, расплавленный свинец помчался по венам со скоростью болида Формулы-1, учащенный пульс ощущался даже в кончиках пальцев. - Люблю, Кать… Умираю без тебя… - руки Андрея жадно обхватили ее ягодицы, тиская и вдавливая их в себя, - Хочу… Губы их снова соединились… - Это что я вижу?!!! Катерина! Ты… ты…. Нет! Это – не моя дочь! Но на Валерия Сергеевича парочка не обратила никакого внимания – страстный поцелуй продолжался. - Катерина!!!! – этот вопль, наверное, был слышен даже в Египте. Во всяком случае, Малиновский, ошивавшийся поблизости, подобрался поближе, дабы, в случае чего, предотвратить кулачную расправу, а Катя с Андреем, наконец, оторвались друг от друга. Они смотрели на нарушителя их уединения осоловелыми глазами, в которых не было ничего, кроме выплескивающегося через край желания. Желания остаться вдвоем. Но желанию этому, естественно, не суждено было сбыться. - Катерина! Что это такое, я спрашиваю?! Ты ведешь себя как… как… как шлюха! - Не смейте! – яростно выкрикнул Андрей, - Не смейте оскорблять Катю! - Тебя, сопляк, не спросил! Убери руки, гад! Но Жданов не торопился убирать руки, наоборот – он сцепил пальцы за спиной у Кати: так, будто привязал, приковал ее к себе. Всем своим видом он показывал, что ни за что не отпустит девушку. - Я люблю Вашу дочь, - справился с яростью Андрей, - Мы… любим друг друга. И я прошу руки Вашей дочери… - Только через мой труп! – прокричал, брызгая слюной, Пушкарев. - Папа, я… - попыталась что-то сказать Катя, но Андрей покачал головой. - Кать, позволь мне… - Я женюсь на Кате, чего бы мне это не стоило. Мы – взрослые люди, и мы можем сами решать свою судьбу. - Я не отдам за тебя Катерину, мерзавец! - Папа… Вы не правы. - И не называй меня «папой», щенок! Ты ей не нужен! - Позвольте ей самой решать – кто ей нужен. Мы не в Азии прошлого века живем! - Молчать! - У нас будет ребенок! - Андрей! - Что-о-о-о-о? – хором воскликнули Пушкаревы. - Вот видите, – спокойно продолжил Жданов, - всё за нас. Так что – вам придется отдать Катерину за меня. - Нет! - Это не обсуждается! Валерий Сергеевич побледнел и схватился за сердце. - Валера! - Папа! Елена Александровна внимательно посмотрела на мужа, потом на Андрея, потом – на Катю. Под ее взглядом Жданов непроизвольно разжал руки, а госпожа Пушкарева поманила дочь пальчиком. Они отошли в сторонку. Валерий Сергеевич картинно держался за грудь, недоумевая – почему никто не летит к нему с лекарствами; Андрей косился на Катерину с мамой и вслушивался в их шепот. - Катенька, он правду сказал? - Что? - Что у вас будет ребенок? Катя оглянулась на взъерошенного Андрея, улыбнулась: - Да, мам, будет… Только Андрюша неправду сказал… - Это как? - Я беременна, но он об этом еще не знает, я не говорила… - Догадался? - Не успел… Я сама только два дня назад удостоверилась. - Ну… что ж… Катя… Мне Андрей Палыч нравится… Катя снова оглянулась на Андрея, тот начинал нервничать. - Иди, скажи ему. - Сейчас? - Конечно. Пусть не чувствует себя лжецом. Подойдя к Андрею, Катя приподнялась на цыпочки и прошептала ему на ухо: - Андрюшка, у нас правда будет ребенок… - Что? – не поверил своим ушам Жданов. - Я беременна… - Ка-а-а-а-атька-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а! – Жданов подхватил ее на руки и закружил по залу, - Катенька, любимая! О, Боже мой!!! Он опустил Катю, упал перед ней на колени и, обняв, осторожно коснулся губами ее живота, а потом прислонился к нему щекой. Текли слезы, и он ничего не мог с этим поделать, только шептал: - Катенька, родная, любимая моя, спасибо, спасибо!!!! Вскочил, потряс головой, снова рухнул на колени и, запрокинув голову вверх, закричал, в восторге потрясая кулаками: - Я буду папой!!!!!!!!! Катька-а-а-а-а!!!!! Пушкарев, с удивлением наблюдая за беснующимся от счастья Ждановым, совсем забыл о своем якобы сердечном приступе. Жена взяла его под руку: - Знаешь что, Валера? Поедем-ка домой… - Как это? А Катюха? - Молодые приедут к нам… Скажем, завтра… - Ты с ума сошла? Чтоб я отпустил Катерину с первым встречным-поперечным! – ну, не мог Валерий Сергеевич смириться с тем, что все произошло не только без его согласия, но и без его ведома. - Какой первый встречный, Валера? – мягко улыбнулась Елена, - он ее муж. Если не перед людьми, то перед Богом. И он – отец твоего внука. - Но… я… - Пойдем… - Ты все знала? – наконец, догадался Пушкарев. - Нет… Догадывалась… - Но как? - Наверное, я была немножко внимательнее…. |
|
| Автор: | Larissa(R) [ 31 май 2009, 16:20 ] |
| Заголовок сообщения: | |
ВС в своем репертуаре. Странно, что чужую кофточку и куртку Жданов не заметил. Или так встрече обрадовался, что все пофигу стало.
|
|
| Страница 5 из 7 | Часовой пояс: UTC + 4 часа |
| Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group http://www.phpbb.com/ |
|