Глава 25
Порывом швырнуло в лицо колючий снег – это охладило и слегка успокоило. Куда он бежит? Стоять, Жданов! Остановись, что ты делаешь?!
Что? Зачем? Каким мороком заморочила его Кира? Катя изменяет с Малиновским? Это не доказано! Сердце отказывалось в это верить! Но, даже если так – зачем он женился? Он что, с ума сошел? Он зол, да. Он не просто зол, он в ярости; все силы он потратил на то, чтоб не задушить Киру, не ударить ее чем-нибудь тяжелым… Он закрыл глаза и представил, как он сбивает ее с ног, а потом яростно топчет ногами… И ее красивое холеное тело извивается, превращаясь в змеиное… З-змея… Как? Он просто хотел отомстить ей за унижение, за то, что она видела его разбитым и потерянным после злорадного сообщения об измене Кати. Он хотел унизить ее… Пусть, пусть она получит желаемое, то, к чему так стремилась! Неужели ей не понятно, что нельзя, нельзя ТАК поступать! Что любовь не появляется от шантажа! Это глупо – надеяться на шантаж! Да, она его подловила. Она поймала на самом больном. Катя… Катя с Малиновским… Кулаки стискивались, зубы скрежетали… Катя с Малиновским…
Жданов стоял посреди тротуара, разговаривая сам с собой, не замечая, что его толкают, ругаются, спрашивают что-то…И вдруг очнулся.
Он побежал, скользя и ругаясь, дернул тяжелую дверь, запыхавшись, огляделся. Подошел к девушке, сидящей за справочным, вроде бы, столиком:
- Девушка… Я тут только что… хм…э-э-э… расписался…
- Вы что-нибудь забыли?
- Да… Нет… Не совсем… Девушка, я передумал! Я не хочу на ней жениться!
- Мужчина, Вы что? – он сразу стал для девушки врагом народа номер один. Что бы он теперь не сказал в сове оправдание, но женская солидарность превыше всего! Ишь, какой холеный красавчик, небось, сделал девушке ребенка, а теперь – на попятную, - Так не положено, что Вам тут детский сад? Хочу – не хочу! Раньше надо было думать!
- Понимаете, я не знаю – что на меня нашло! Как в тумане, - сбивчиво пытался объяснить Андрей, но с каждым словом чувствовал, что все бесполезно, - Девушка, ну, что можно сделать?
- Можно сделать развод. В установленном порядке, - холодно проговорила девушка.
- А как?
- Кабинет такой-то. Но сейчас они не работают, там висят рядом с дверью часы приема…
- Да, спасибо…
Вышел снова на улицу. Взял такси. Потом сидел в каком-то баре. Пил не слишком много, больше думал, опять разговаривая сам с собой.
Вопрос только один – как теперь сделать так, чтоб не стало хуже. Хотя, хуже, вроде бы уже и некуда. Но с Кирой он зря так, не надо было грубить – вдруг и впрямь скажет Сашке, тогда его жертва абсолютно бесполезна. Пожалуй, стоит поехать к Кире. Кстати, странно – почему-то телефон молчит. О, отключен… Та-а-ак… на-ажмем на кнопочку, что там?
Катя. Ха! Катька! Не-е-ет, Катенька, сегодня я с тобой говорить не буду… И с Малиновским не буду… Я вам потом очную ставку устрою… О! Надо же Кире сказать, чтоб она о женитьбе пока никому не рассказывала! Она, конечно, не согласится, но пару дней-то потерпит… А он… А он за это, так и быть, исполнит супружеский долг! Х-ха!
Это будет самая улетная первая брачная ночь! Интересно, по ст-татисике, тьфу, как там – ста-тис-ти-ке! Вот! По ста-тис-ти-ке много ли таких браков, как у него?
Андрей достал паспорт, посмотрел.
«Зарегистрирован брак!» Ха! Ха-ха!
Как умен был тот, кто назвал это – браком. Инт-т-ересно, кто?
- Але! Жена? Ты меня ждешь? Ну, так я еду!
Кира, конечно, ни на что не надеялась – не так она мечтала выйти замуж… Нет ни белого платья, ни гостей, ни цветов. Гнусный шантаж и презрение со стороны любимого. Они с Сашкой, действительно, одной крови – Сашка бы поаплодировал ее интриге, если бы только целью интриги не был Жданов.
Жданов… Андрей Жданов… Она без малого четыре года ждала сегодняшнего дня – дня, когда она станет Кирой Ждановой. Кира открыла паспорт – «Зарегистрирован брак… Ждановым Андреем Павловичем», печать – «Паспорт подлежит обмену в связи с изменением фамилии». Вот. Ее долгожданная цель. Почему же так пусто на душе? Разве цель не оправдывает средства?
Она не ждала мужа, но все-таки прибрала в квартире, поставила цветы, накрыла маленький столик. Приготовила вкусный ужин – если он придет, понадобится только двадцать минут, чтоб довести до готовности.
Перестелила постель… А вдруг?.. Она сжалась клубочком, прижав к себе подушку:
- Андрей… Андрюшенька… Любимый… Если бы ты только знал – КАК мне тебя не хватает… КАК я по тебе соскучилась… Мне так не хватает твоих поцелуев… Твоих горячих рук… Я закрываю глаза, и мне все время кажется, что ты – рядом… Что ты вот-вот подойдешь и коснешься меня… И сердце замирает. И я боюсь открыть глаза и увидеть, что тебя на самом деле нет… Я люблю тебя, Андрей, просто люблю… Все, что мне надо – быть с тобой. Я готова простить все твои измены, и прощать их в будущем, только бы ты всегда возвращался ко мне… Андрюша…
Кира переступила через себя и за весь день ни разу ему не позвонила. Нет, этой ошибки она больше не совершит. Неправильно – да, совершенно неправильно вот так начинать семейную жизнь, но… Андрей очень серьезно относится к браку. Кира знала мужчин, которые к тридцати годам успели жениться и развестись уже по три-четыре раза. Они легко шли в ЗАГС, легко и разводились, но Андрей – не такой. Он потому так долго и не решался, что для него это – очень серьезный шаг. Может быть, он и Пушкаревой увлекся потому, что боялся совершить этот шаг… Просто для того, чтобы оттянуть…
А теперь он одумается. Только она, Кира, должна ему помочь. Ничего не требовать, ничего не просить. Раствориться в нем, в его делах и заботах, стать ему другом. Может быть, у них родится ребенок…
Ее размышления прервал звонок:
- Але! Жена? Ты меня ждешь? Ну, так я еду!
Кира быстро вскочила – мясо поставила в микроволновку, подкрасилась, переоделась. Новые духи с волнующим ароматом.
Пусть даже ничего не будет… Может, они просто посидят, поговорят… как раньше… Ведь когда-то они разговаривали, обсуждали планы… Это было до тех пор, пока он не сделал ей предложение. Потом… Потом она сама все испортила – начала за ним следить, устраивать истерики и скандалы, приставала с организацией свадьбы…
Нет, теперь все будет только так, как захочет он – она и слова против не скажет.
И он забудет Пушкареву, он вернется к ней.
На этот раз – навсегда.
Андрей, пошатываясь, вышел из бара, поймал такси, назвал адрес:
- Представляешь, - поделился он с шофером, - я сегодня женился!
Водитель покосился:
- Что-то Вы мало похожи на счастливого жениха…
- А кто сказал, что я – счастливый жених? Одна стерва женила меня на себе шантажом! Да так быстро, что я и опомниться не успел! Вот идиот! Мог бы как-нибудь отбрехаться, хотя бы время потянуть, а тут! Бах! И привет! Зарегистрирован брак! Представляешь!
Водила слегка очумело посмотрел на него:
- И что теперь?
- Теперь? Теперь еду к ней – устрою ей такую первую брачную ночь, что она ее на всю жизнь запомнит! Змея!
- Она что, беременна?
- Если бы!
- Так ты тогда поостерегись, чтоб не обрюхатить… А то еще хуже будет.
- Оп-па! Это ты молодец, я об этом не подумал! Так, давай куда-нибудь к аптеке завернем, запасусь средством, проверенным электроникой. Это ты молодец!
Тихонько бренькнул звонок…
Кира, волнуясь, как первоклассница, подбежала к дверям:
- Андрюша!
Он стоял перед ней пьяный, в расстегнутом пальто:
- Ну, привет, жена! Не ждала? А я приперся!
- Андрей… - Кире хотелось одновременно смеяться, плакать, обнять его и… ударить. Она не так все себе представляла, но он все-таки пришел, и это уже какая-то победа. Пусть пьяный, злой, ненавидящий, но – пришел!
Жданов скинул пальто прошел в комнату:
- О! Как романтично! Ужин при свечах! Цветочки! Платье-то белое что ж не надела? Гостей не пригласила? СашеНьку, Викусю, Шестикову? А?
- Андрей…
- Молчи, жена! – Андрей присел к столу, расковырял еду в тарелке, положил кусок мяса в рот, прожевал, - А что, вполне себе съедобно, надо же! Тогда я, с твоего позволения, поем – голодный, как черт. А виски-то у тебя есть?
Кира молча поставила на стол бутылку. Андрей открыл ее, налил себе, плеснул Кире:
- Ну, что, жена, садись, давай выпьем за начало семейной жизни… - он поглядел на стакан в руке, усмехнулся, залпом выпил, - вот так, значит…А скажи мне, дорогая, на кой это тебе надо? Ты ведь не этого ожидала, да? Или ты думала, что печать в паспорте – как волшебная палочка? Хоп – и вот он, прежний Андрюша Жданов, попрыгунчик и балбес, снова у твоих ног? Ты чего ждала, объясни мне?
- Андрей…
- Нет, погоди… - новоиспеченный муж снова выпил, закусил, налил, - Давай-ка, пока я еще способен хоть как-то соображать, договоримся о делах… Итак, какие у тебя гарантии, что документы не отправятся к твоему братцу?
- Я… я могу все отдать тебе… - насупленно произнесла Кира. Теперь она была готова на все, чтоб только заслужить его прощение.
- Даже так? – удивленно приподнял брови Андрей, - Замечательно! А где гарантии, что ты ничего ему не скажешь? Ведь один только намек – и он сам разыщет все, что надо, а?
- Я ничего не скажу! Если ты не станешь подавать на развод, то я ничего не скажу.
- Интересно. Допустим. А после?
- Что после?
- ЗимаЛетто выйдет из кризиса. Через полгода, через год, но выйдет. Что будет тогда?
- Тогда… - Кира чуть не плакала, но еще держала себя в руках. – тогда… делай, что хочешь…
- Да ну? Ты все продумала, да? Ну… хорошо… А как насчет моих условий?
- К-каких?
- Для начала – ты никому не говоришь об этой странной свадьбе.
- Но…
- Надеюсь, Викуся еще не знает?
- Нет, но…
- Ты – умная девочка! Ты никому не говоришь об этой свадьбе по крайней мере, до возвращения Кати.
- Но...
- Я с ней хочу поговорить сам. И учти, Кирюша, если ты мне наврала, и все о Кате и Малиновском – это ложь… Я тебе не завидую… Ты меня поняла?
- Но как ты узнаешь? – Кира начала паниковать.
- Не беспокойся. Узнаю.
Жданов снова выпил и вплотную занялся ужином. Кира молчала, он – тоже, то и дело прихлебывая из стакана и с улыбкой поглядывая на жену. У той замирало сердце от его улыбки, она боялась пошевелиться, только молилась про себя, чтоб все было хорошо. Что хорошо – она не знала: хорошо сейчас, через час или ночью. Или в ближайшие полгода. На дольше она загадывать просто боялась.
- Вкусно, между прочим, - пробормотал Андрей, - я бы даже сказал: очень вкусно. И даже – изумительно! Ты себя превзошла, честное слово!
Жданов с сожалением посмотрел на опустевшую тарелку:
- А еще есть?
- Да, конечно! – вскочила Кира, - сейчас! Я только подогрею, ладно?
- Я подожду… - Андрей откинулся в кресле. Красота-то какая! Бессловесная Кира, исполняющая его желания, это что-то! Надо было вот так жениться, чтоб посмотреть на это зрелище! Интересно, а Клочкова тоже такой может быть?
Он представил и захохотал.
Кира услышала его смех, ее настроение тоже поднялось – путь к сердцу мужчины лежит через желудок! Как верно это сказано! Она включила микроволновку, а сама украдкой наблюдала за Андреем. Его лицо было вполне довольным – он растянулся в кресле, с наслаждением потягивая виски; лицо не было злым или напряженным… Таким она его знала, помнила. Нет, это, конечно, не состояние полного блаженства, но… состояние покоя.
Она слышала, как у него зазвонил телефон.
- Черт, - ругнулся Жданов, - неужели не выключил?
- Ро-о-о-омочка! Малиновский! Какими судьбами?! – с нотками издевки проговорил он.
Кира превратилась в слух.
- Что-о-о-о?.. Ах, Катенька звонила?!. Чудесно! Тебе звонила, да?… Беспокится! Ну, надо же! И тебе об этом сообщила?.. С ума сойти можно!… … … Значит так… Ты до меня не дозвонился. Меня нет, ясно? Ничего ей не говори… Да, позвоню сам… Нет, сегодня… Пьяный, да… В дрезину… Что делать? Спать буду – что еще?… Малиновский, а вот это – не твое собачье дело!.. Что-о-о-о? Это ты мне?… Ты мне еще угрожать будешь?.. Слушай, ты, Ромео! Я в твою постель не лезу, и ты в мою тоже нос не засовывай!.. Да, вот так!.. С кем хочу, с тем спать и буду, тебя забыл спросить!… Малина… Слушай меня сюда… Если ты… хоть слово Кате ляпнешь, я тебя закопаю, понятно?! Все, отбой, спокойных снов!
Малиновского он послал – это хорошо. И с Пушкаревой не хочет разговаривать – это тоже хорошо. Но все равно, как-то неспокойно было Кире от этого разговора… Она выждала несколько минут и зашла в комнату с тарелкой в руке:
- Андрюша, вот… Будешь?
Жданов посмотрел на нее так, будто вот-вот ударит; она сжалась под его взглядом.
- Буду, - буркнул, - И еще кофе горячий.
- Да, сейчас…
- Уписаться можно… - произнес ей вслед Жданов. Он вдохновенно принялся за еду.
Кира принесла кофе, Андрей поблагодарил. Доел, взялся за кофе. Кира стояла около дверей, как покорная восточная жена. Андрей хмыкнул:
- Кирюша, если ты жаждешь брачной ночи, то можешь ложиться.
- Я подожду…
- Ложись.
- Но…
- Ложись, я сказал. Как говорится – быстро-быстро, сама-сама. До отправления поезда осталось пять минут.
- Но…
- НО! – воскликнул Андрей, подняв палец, - Если не хочешь, то, конечно…
- Я хочу… - покраснела Кира.
- Тогда, в чем дело? Чего ломаешься? Или ты решила изобразить из себя непорочную девочку? Неинтересно…
Кира не знала – что делать. Он так грубо и цинично отправлял ее в постель… Что он задумал? Но… она так соскучилась по нему, от его пронизывающего взгляда мурашки начинали бегать по коже, и огонь вожделения охватывал все тело.
Закусив губу, Кира направилась к кровати и резко сдернула покрывало. Что ж, если уж так вышло, то она использует ситуацию себе во благо. И, не сводя глаз с Андрея, она начала медленно раздеваться.
Лицо Андрея выражало интерес, глаза блестели. Впрочем, он столько выпил, что блеск глаз, в любом случае, не был бы удивительным.
Блузка отлетела в сторону мужа; хищно усмехнувшись, Андрей поднял кружевную тряпочку; играясь, поднес ее к губам. С раздевающейся Киры он не сводил взгляда…
И вот она легла.
Андрей поднялся.
Кира лежала перед ним обнаженная, ее улыбка была призывной и жалкой одновременно.
Не раздеваясь, Андрей встал коленями на постель, наклонился над Кирой, приблизил губы к ее губам; Кира выгнулась ему навстречу, но он тут же отстранился, помотав головой. Тогда Кира попыталась расстегнуть рубашку, но, в ответ на это, Андрей выпрямился.
Стоя над ней на коленях, он внимательно рассматривал ее таким взглядом, что хотелось спрятаться. Кира никак не могла понять – какую игру он затеял, что собирается делать… Из кармана Андрей извлек презерватив, надорвал упаковку, бросил рядом.
- Это зачем?
- Затем, чтоб потом случайно не завелись дети.
- Но я…
- Извини, дорогая, но теперь я тебе почему-то не верю… Не знаешь – почему?
- Я…
- Не нужно… Скажи… Ты меня любишь?
- Да…
- Ты не так скажи… Вот перед тобой любимый муж… Ну… Разбуди в его сердце пожар любви, может, получится?
- Андрей… Андрюша…
- Я жду.
- Я люблю тебя! – на глазах Киры появились слезы.
- Уже лучше. Почти верю.
- Андрюш… люблю тебя очень… хочу…
- Отлично!
Жданов расстегнул брючный ремень.
Кира замерла:
- Т.ты… ты даже не разденешься?
- Не беспокойся, то, что нужно, сниму. И то, что нужно – надену. А дальше – от тебя зависит. Или ты уже меня не любишь? – он провел пальцем по ее щеке, - и не хочешь?..
Его рука небрежно проскользила по плечу, переместилась на живот, не касаясь груди, вновь поднялась к лицу… Кончиком пальцев он очертил линию рта, наклонился и… снова затормозил губы в миллиметре от ее губ:
- Хочешь? – горячим шепотом спросил он.
- Да… - пытаясь поймать его губы и стараясь не обращать внимания на стойкий запах виски, ответила она.
- Тогда – что тебе не нравится? Скажи…
- Все… Все нравится…
- Ска-а-азочно… Значит, ты ни о чем не пожалеешь? Точно?
- Да…
- А если тебе не понравится? Если это будет не так, как ты привыкла, а? Если я буду груб и жесток? Ты все равно хочешь?
- Да…
Андрей хмыкнул. Он быстро заскользил кончиком языка по ее телу – поддразнивая и останавливаясь то тут, то там: по шее, ключицам, по животу, спустился чуть ниже пупка и резко остановился, когда Кира нервно вздохнула.
- Тебе нравится?
- Д-да… Продолжай… Не останавливайся…
Андрей кивнул. Он распрямился, расстегнул брюки… Резким движением спустил все, обнажившись. Кира, округлив глаза, охнула.
Жданов посмотрел туда, куда был устремлен ее взгляд, полный ужаса.
- Что такое? – спросил самым нежным тоном, на который только был способен, - Ах!
Опустил руку, приподнял то, что должно было стоять, но – увы! – даже не пыталось.
- Как-кой кошмар! Сударыня! Вас обманули! Вам подсунули бракованный товар! Ваш муж – импотент! Даже получасовое лицезрение прекрасного обнаженного тела молодой жены не прибавили ему мужской силы. Кошмар! Правда? - он застегнул брюки, усмехнулся, - Извини, дорогая, я сделал все, что мог!
Посмотрел на нее, чуть склонив голову к плечу, улыбнулся, провел ладонью по ее груди и больно ущипнул за сосок:
- Знаешь… после нее… не впечатляет… у нее во-о-о-от такая, он очертил руками, - грудь. Мечта!
После этих слов встал, поправил пиджак, не торопясь, допил виски:
- Спасибо за ужин, дорогая.
Сходил в прихожую, вернулся, застегивая пальто:
- Моя машина у ЗимаЛетто?
Кира, натянув на себя покрывало, свернулась комочком. Она не ответила.
- А спать с тобой… Если и буду… То только тогда, когда в моей жизни не будет Кати. Пока, женушка, не скучай!
Дверь хлопнула.
Кира зарыдала в голос:
- Не-на-ви-жу! Ненавижу тебя, Жданов!
Глава 26
Андрей добрался домой абсолютно опустошенным, измочаленным как физически, так и нравственно. Какое чудо спасло его от непоправимого поступка? Сначала он ведь действительно хотел поиметь Киру с особым цинизмом, так, чтоб ей никогда больше не захотелось близости с ним; и только потом, когда он разглядывал ее холеное красивое тело, он понял, что волнует она его не больше, чем кукла Барби, выставленная на витрине магазина. Какое счастье, что его тело, душа, сердце, разум, подсознание – что еще там? – не позволили ему совершить того, о чем он сожалел бы до конца своих дней. Безумные дни и ночи с Катей настроили его на другую волну…
Да, он совершил сегодня ошибку, согласившись расписаться с Кирой, но гораздо более страшной была бы близость с ней – пусть даже без малейшего удовольствия для себя, а продиктованная местью. Вот этого Катя не простила бы никогда…
Катя!
Черт, Катя!
А если Кира соврала? Если Катя не изменяла? Малиновский провожал ее? Но они в последнее время подружились, и тогда, когда он, Жданов, обижал Катю, на помощь ей всегда приходил Ромка.
К кому, как не к нему, пошла бы Катя, услышав в новогоднюю ночь то, что услышала?
Но…
К черту – но! Если Катя виновата – это одно. А если - нет? Тогда виноват будет он! И виноват кругом, без какого-либо оправдания!
Андрей достал телефон. Чтоб не расстраивать себя, не стал даже смотреть входящие, а просто отправил ей записку:
«Прости, сел аккумулятор, только что приехал домой. Очень устал, ложусь спать. Люблю тебя безумно»
Все.
Закрыл глаза.
Уснуть, конечно, не мог – не мог просто так уйти от этого ужасного дня. Он обнял подушку, уткнулся в нее, представив Катю, зашептал, рассказывая, оправдываясь, и винясь:
- Катенька! Ну, почему же я такой глупый? Мне даже обвинять некого – я сам наворотил столько, что мне страшно вспоминать… Я сам виноват в том, что давал Кире надежду; ведь, на самом деле, если бы я не любил так тебя, этот брак не был бы таким уж страшным для меня… Да и – что там говорить, я ведь сам собирался на ней жениться: парой месяцев раньше – парой месяцев позже… Какая разница? Катенька, Катенька моя! Но только сегодня я понял окончательно, насколько ты дорога мне, как я боюсь тебя потерять… У меня снесло голову от ревности… Это ведь неправда, Катенька, да? Ты ведь любишь меня? Я не верю, не верю, что люди могут так притворяться… Если бы меня хладнокровно обманывали, просто обманывали, я бы... я бы что-то заподозрил... но я чувствовал, что... я чувствовал, что ты любишь меня... Я могу поспорить – ты была со мной искренней… Это любовь. Да, любовь… Мне всегда казалось, что мы чувствуем одинаково… Кать…
Мне страшно представить теперь – что будет, когда ты обо всем узнаешь… Кать… Прости меня… Ты сможешь меня простить, Катя? Я – дурак, я – идиот… Катенька… Я бы все отдал за то, чтоб только ты меня любила… Мне больше ничего не надо в этой жизни – только ты, только твоя любовь, Ка-а-атя…
Кира на работу не пошла. Она вообще не могла никого ни видеть, ни слышать – лежала, клубочком свернувшись под одеялом, даже слезы уже кончились.
Чем же она прогневила судьбу, что судьба так с ней обошлась?
… ей двадцать семь лет
Она еще недурна, и не ее вина, что все время с кем-то и все время одна.
И маленький столик, и прожженный диван, он заходил вчера, но было здорово пьян,
Он снова тянет время, кончается год, а ведь еще пара лет - и никто не возьмет…
Малиновский не мог найти Жданова. Он ничего не понимал: Киры нет, Жданова – нет, банкиры с утра оборвали телефон, Катя где-то вне зоны доступа – что происходит?
Его все дергали, что-то спрашивали, что-то хотели; он вертелся как уж на сковородке, подумывая о том, чтоб и самому свалить куда-нибудь в тихое местечко, отключить телефон, и пусть все идут лесом, родившись ночью – почему он должен за всех отвечать? Он, конечно, акционер, но всего лишь миноритарный – и никому ничего не должен, тем более – вот так, когда его кинули под танк без всяких объяснений.
Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва! Позади Ромки было ЗимаЛетто, в котором, как оказалось, каждый день возникали проблемы, справиться с которыми мог только президент или ИО. ИО Рома оказался случайно, что, впрочем, никого не интересовало – толпы непонятного народа тянулись к нему, как ходоки к Ленину, и всем чего-то надо, надо, надо!
В конце концов, Малиновский, взвыв, спрятался в катиной каморке, настрого приказав Шурочке ни с кем, кроме Жданова и Катерины не соединять, а остальным говорить, что он на встрече с поставщиками.
- А остальные? – спросила Шурочка?
- Сказал бы я! Но твердо я знаю только одно – Катя в Праге.
- Роман Дмитрич… а… может, Андрей Палыч и Кира Юрьевна помирились…
- … и в связи с этим отсутствуют? – ехидно перебил Рома, - Нет, Шурочка, Андрей Палыч, скорее, женится на австралийском тайпане, чем помирится с Кирой Юрьевной.
- А кто это – тайпан?
- Тайпан – это самая ядовитая змея на Земле, за один укус она может убить 100 взрослых людей или 250 тысяч мышей.
- Ой!
- Вот Вам и «ой», Шурочка! А Вы говорите – помирились.
Катя возвращалась в гостиницу с переговоров – это уже третья встреча: и все, как одна, успешные. Жаль, конечно, что не было Жданова – не то, чтобы она одна не в состоянии была провести переговоры, просто, вдвоем легче, да и – Андрей знает о коллекции все-таки побольше, чем она.
Мысленно она обращалась к Андрею – спрашивая: что вчера было? Сердце у нее как-то неспокойно стукало со вчерашнего утра; ей казалось, что с ним случилось нечто очень нехорошее, к вечеру ей самой уже стало так плохо, будто она душой попала под каток.
В голову лезла всякая чушь – он опять загулял? В это верить не хотелось, но… он всегда гулял. Почему она решила, что сейчас все изменится? Наверное, и Кире он поначалу не изменял. И Кира тоже верила, что он стал другим, а потом…
Ох, как не хотелось этого «потом».
Поздно вечером от него пришло сообщение; Катя обрадовалась, от сердца отлегло, но через полчаса она поняла, что не верит. Слишком много «почему?» - «Почему прямо так уж весь день не было связи?», «Почему не позвонил, а только послал сообщение?», «Почему весь день не давал о себе знать даже Малиновскому?»
Мерзкие «почему?» преследовали и сегодня; на переговорах она отвлеклась, а сейчас вопросы вернулись, и думалось опять об ужасном…
А Жданову ничего не думалось – он буквально летел по тротуару, полы пальто развевались на ветру, прохожие шарахались, а он не обращал ни на кого внимания.
Катя, задумавшись, со всего размаху ткнулась в грудь какому-то мужчине.
- Ой, простите! – вскрикнула она, но вместо того, чтобы тоже извиниться или обругать, мужчина вдруг крепко обнял ее.
- Это еще что такое?! – автоматически возмутилась Катя, но аромат знакомого парфюма уже подсказал: кто этот наглец.
- Жданов? – вопль изумления, казалось, перекрыл шум автомобилей, - Ты что здесь делаешь?
- Я соскучился, - прошептал он, покрывая поцелуями ее лицо, - Кать, ты даже не представляешь: как я соскучился!
- Представляю… - ответила она, не веря в реальность происходящего.
- Ты что сейчас делаешь?
- Возвращаюсь с переговоров.
- Все хорошо?
- Да.
- А в ближайшие три-четыре часа?
- Следующая встреча вечером.
- Пойдем?
Ей не надо было спрашивать – куда. Конечно, ее Жданов, ее сумасшедший, вечно озабоченный Жданов имел ввиду, конечно, не вечернюю встречу с покупателями, а уютный номер отеля, в котором она остановилась.
И он, разумеется, увлек бы Катюшу в койку с самого порога, если бы она твердо не настояла на том, что они должны заказать обед:
- Я не знаю – как ты, но я с утра только пару чашек кофе выпила, и без обеда не буду даже разговаривать.
- Хорошо, солнышко, как скажешь! Хотя, если бы ты не напоминала, рядом с тобой вообще перестал бы есть.
- Верю!
Когда, принесли обед, Андрей был в душе; Катя закрыла за официантом дверь, немного подумав, разделась, и скользнула в ванную.
Мускулистое тело Андрея всегда приводило ее в возбуждение… Он не видел Катю – защурив глаза, он намыливал голову; вода стекала по его блестящей коже, с которой, казалось, никогда не сходил загар. Катя на миг перестала дышать от открывшегося зрелища, «красив, как Аполлон» - мелькнуло глупое сравнение. Глупое – потому что никто не видел оригинал этого самого Аполлона, а вот Жданов под блестящими струями воды выглядел так, что сердце, вздрогнув, пошло вразнос, а низ живота запылал нестерпимым желанием, требуя его немедленного удовлетворения.
Фыркнув, Андрей провел пальцами по глазам, освобождая их от влаги и замер, увидев Катю. Да… посмотрела бы Кира на своего горе-мужа импотента… Это все ей бы совершенно не понравилось, ибо мужской силы в данный момент у него было явно с переизбытком, что наблюдалось Катей с восхищением.
Андрей улыбнулся и, протянув ей руку, помог забраться под душ. Катя немедленно прижалась к нему, обнимая так крепко, будто хотела удостовериться, что все это – не сон и не галлюцинация.
Они лежали на не слишком широкой кровати, Катя выводила фигурки на груди Андрея; ее пальчики то дразняще прикасались к коже, то процарапывали черточки, то просто поглаживали его.
Жданов хотел ей все рассказать, и – не мог. Не знал – как начать. Сказать после только что утихшей бури нежной страсти «Знаешь, дорогая, я вчера женился»? Или как? «Ты только не волнуйся, но я вчера расписался с Кирой». Или так – «Ты только ничего не подумай, я теперь женат». Или – «Я женился на Кире, но это не то, что ты подумала». Как?
Он вдруг понял, что не может рассказать. Пусть бы она спросила…
Катя, совершенно растаявшая в его объятиях, все-таки помнила, что она хотела спросить о вчерашнем дне, но как это сделать так, чтоб он не подумал – будто у нее какие-то подозрения. О банкирах она уже узнавала – еще пока добирались до номера, а теперь что? «Почему был отключен телефон»? Но он же в сообщении написал, что сел аккумулятор.
Беспечно и как бы между прочим: «Как прошел вчерашний день»? Беспечно не получится… «Что ты без меня делал»? Это вообще уже в духе Клочковой. «Я тревожилась за тебя вчера»? Это как Кира… Никак. Получается, что, если он сам не скажет, то не спросить никак. А он не торопится говорить… Значит, или он написал правду или… или он был с другой женщиной, и тогда правды она не узнает… А спрашивать – только хуже, он ведь соврет… Будет изворачиваться, ненавидя за это и себя, и ее.
Ну, почему она ничего не спросит о вчерашнем дне? Неужели ее совсем не волнует то, что я пропал со связи? Ей все равно? Она притворяется? Не может быть, что притворяется – она была рада, голову могу дать на отсечение, что рада – почему же ничего не спрашивает? Кира давно бы уже всю душу вытрясла и скандал устроила…
Если бы она просто спросила – как прошел вчерашний день, я бы тут же, сразу, все бы ей рассказал… Я уверен – она поняла бы, а если бы начала обижаться, то я бы сразу сгреб ее в охапку и любил бы так, чтоб она обо всех обидах и думать забыла, чтоб поняла – мне не нужны другие женщины, а, тем более – мне не нужна Кира.
Если бы он просто спросил – как прошел вчерашний день, ведь я не занималась переговорами с утра до ночи… Спросил бы – ходила ли я куда-нибудь… А я бы сказала, что совсем не знаю города и боюсь заблудиться, поэтому вечер просидела в номере… вспоминая его… и потом бы уже спросила про вчера…
Я так и не могу понять – что такого в Кате, что меня тянет к ней будто магнитом, будто ворожбой… это совсем не обычное влечение, это не просто влечение, это что-то такое, чего я не знаю… любовь… да, наверное… любовь… если это как-то называется, то это – любовь… папа сказал, чтоб я подумал, прежде чем обнадеживать… А теперь стало еще страшнее – все из-за Киры. Как было хорошо, когда Кира уехала – никаких проблем…
Сердце замирает. Укатилось куда-то в пятку - там постукивает, а здесь вместо сердца какое-то море огня… Кошмар какой, я снова его хочу… озабоченность – это, наверное, заразно…
Катя проехалась ладошкой по животу, а потом медленно-медленно - ниже.
Его плоть немедленно отозвалась на легкое прикосновение, а сам Андрей, закрыв глаза, слегка застонал, надеясь, что эта ласка продлится; просить – не смел, но очень хотелось…
Просить не пришлось – Катя сама, осмелев, усилила давление ладони, проявив неожиданную даже для себя изобретательность, да так, что уже пару минут спустя, Андрей всерьез начал опасаться чересчур быстрого окончания сладкой пытки.
- Ка-ать…
- Тебе не нравится? – остановившись, испуганно спросила Катя. Господи, какая она дура! Начиталась книжек и решила, что уже все знает - все умеет, а ведь в этих книжках – во всех! – чуть ли не жирным шрифтом (размером 24) написано, что орган сей – чрезвычайно нежный, что очень даже просто причинить боль – да такую, что обладатель органа запросто может потерять не только сиюминутное желание, но и желание вообще. Или – в частности: с особой, боль причинившей.
Он просто вежливый и не хочет ее огорчать – терпел вот, терпел, да и не выдержал больше.
А она-то думала – удивить Андрея, заставить его трепетать, метаться и сгорать от желания. Конечно, он такой опытный, а она – наивная неумеха; но как? где набраться опыта? Хоть покупай фаллоимитатор и тренируйся с ним, честное слово! Кира-то, конечно, все умела… она не тряслась от страха… и не смущалась так жестоко…
Еще бы не смущаться! Господи, видел бы ее сейчас папа – убил бы! Застрелил из дробовика дяди Володи, с которым они на утиную охоту ходили. Заряженного, естественно, солью – чтобы смерть была долгой и мучительной…
Все-все-все! Больше никаких экспериментов! Разделась – легла – приняла позу, заданную партнером. Шаг вправо – шаг влево: расстрел. Все нововведения – исключительно по желанию партнера и под его чутким руководством.
- Иди сюда… - от Андрея не ускользнуло, что Катя расстроилась.
И он притянул ее к себе, осторожно устроив сверху. Он хотел ей еще сказать, что она – умница, и ему было очень хорошо, но жар ее тела, а еще в большей мере – обзор бюста, напрочь вышибли из его травмированных чувствами мозгов остатки мыслей, а поэтому он потянулся губами к ее груди, прошептав лишь:
- Какая ты красивая, Катя…
Если бы не Катя, они бы и на встречу непременно опоздали, но для этой девушки общественное всегда превалировало над личным; поэтому внутренний будильничек сработал четко – за час до назначенного времени она, вынырнув из пьянящего океана чувственной неги, отстранилась от Андрея – в очередной раз передохнувшего и в очередной раз готового продолжить упоительный разговор тел.
- Андрюша, все, милый, нам пора!
- Куда? – возмутился Жданов, удерживая за руку Катю, уже собирающуюся ускользнуть с ложа.
- На встречу! Ты уже забыл? Мы не дома, а в Праге, и здесь я не отдыхаю, а работаю.
- Угу, - Андрей провел рукой по ее бедру, - давай продолжить работать прямо здесь…
- Жданов!
- Ка-а-ать… Я не хочу никуда идти!
- Тогда – оставайся. Я быстренько все улажу и вернусь.
- Ну, уж нет! Еще не хватало, чтоб я собственными руками отдал тебя на растерзание империалистам!
- Отдал же! Три встречи уже позади!
- Очень жаль, что отдал! Мне нужно было сразу поехать вместе с тобой! – сказал и сразу вспомнил о неприятном. Да… Если бы он поехал вместе с Катей – ничего бы не было! Женитьбы, Киры… Ох, нет, он сейчас не будет вспоминать о Кире, все неприятное оставит на завтра, а сегодня – только Катя, только их чувства, только неземное блаженство, которое их ждет сразу после встречи.
|