Илья Любимов: "Волнует вопрос: как жить, никого не судя?"
Актёр мастерской Петра Фоменко – о мёде, дёгте и недовольстве собой
Актёры этого театра – как алмазы в королевской короне – без любого из них она была бы несовершенна. Илья Любимов, сыгравший в этом сезоне Паратова в "Бесприданнице" – алмаз двойной огранки: его кинобиография, в отличие от театральной, широко известна. Президент компании из "Не родись красивой" и нервный креативщик рекламного бизнеса из "20 сигарет" вряд ли могли тягаться с порочным барином из пьесы Островского, но в одном с ним совпадали безусловно. Широких взглядов на мораль были эти люди.
Илья Любимов рассказал "Смене" о своих героях, сложностях человеческой натуры и о грехе осуждения других
– От столь сложных характеров ваших героев у вас не развились, так сказать, профессиональные заболевания? По утрам не ощущаете себя Паратовым, проснувшись невовремя?
– Это большая отдельная тема – профессиональные заболевания. В отношении диффузии персонажа в мою личность мне есть что сказать. Это интересное явление, и во многом терапевтическое. Паратовым я ощущаю себя не более, я думаю, чем любой другой. Непростое это ремесло – изображать людей. Что-то здесь есть такое, я бы сказал, немножечко запретное, немножечко лукавое, именно поэтому очень привлекательное. Ни для кого не вопрос, что лукавого в казино или карточной игре: жизненная интрига, риск, какой-то обман. Наше ремесло, оно тоже связано с долей обмана, самого глубинного. Даже обмана самого себя. А ведь самообман, по сути, это самая интимная вещь. На сцене твой самообман происходит публично, ты множишь его, вызывая в людях вибрации того же толка… Это – как массовый психоз. Сознательный и добровольный.
– Ваш массовый психоз даёт человеку свободу.
– Конечно. Вы посмотрите, насколько изящная конструкция: вы приходите ко мне и просите, чтобы я показал вам вас со стороны. Я делаю это. А потом, если я поднаторел в этом деле, я показываю вам вас не только со стороны, но и с того ракурса, с которого вы себя никогда не видели. Просто беру и выворачиваю наизнанку то, что у вас внутри. И ещё трясу этим перед всем залом. У вас возникает странная смесь смущения, волнения, попадания и т.д.… А вы всего лишь пришли и попросили.
– Вы помните первое ощущение себя – артистом?
– Да. Мне было лет 11-12. Я был кривлякой отменным, большим провокатором. Разыгрывал людей невероятно. Швырялся яйцами с 12-го этажа. И когда автолюбители стояли внизу и высматривали, кто это сделал, выбегал и вместе с ними высматривал тоже, и ругался, и грозил пальцем. Всё это доставляло мне огромное удовольствие.
В это время я попал в "Театр юного москвича", где такие же кривляки играли спектакль "До свидания, овраг" Константина Сергиенко. Поставил его Виктор Шендерович. И спектакль этот не просто произвёл на меня впечатление, а просто вышиб дух. Я поразился, что можно кривляться "законно", на сцене.
Естественно, ринулся туда, и всю свою юность провёл под неусыпным надзором замечательных педагогов ТЮМа. На тот момент театр был популярен и известен. "Повелитель мух" Уильяма Голдинга, "Эквус" Питера Шафера – такая совсем недетская пьеса, "Благослови детей и зверей" американского классика Глендона Свартаута, и другие постановки в репертуаре.
Пятнадцатилетним театралом увидев спектакль Петра Фоменко, понял, что это следующий уровень, на который я обязательно должен попасть.
Так началась полоса в моей жизни, которая называется "Фоменко", которая, с Божьей помощью, длится и по сей день.
– Идеальный артист – это артист-адвокат? Человек, который бесконечно оправдывает людей?
– Мое поколение волнует именно это: как жить, никого не судя? Не тая камня за пазухой? Как же видеть в том, что тебе кажется изначально чёрным, светлое? Как, одним словом, вылезти из предубеждений? Как увидеть и услышать собеседника? Выясняется, что мы не умеем этого делать! Но, если мы не умеем никого слышать, значит, и нас никто не слышит тоже. И получается этакая иллюзия общения. Появляясь в компании, мы не в состоянии поделиться ничем ни с кем и не и состоянии принять ни от кого ничего. Кошмарный вакуум.
Это серьёзный дар – когда человеку дано слышать другого, забывая во многом о себе. Как редко мы встречаем этих людей, умеющих моментально расположить к себе и создать не иллюзию понимания, а само понимание!
– Как вы считаете, подобным внутренним открытием "разноцветия" мира и человека, можем мы изменить себя и свою судьбу? Выскочить из тех оков, которые налагают на нас стандарты восприятия?
– Я очень уважаю тех людей, которые понимают, что это долгое движение, сравнимое с целой жизнью. И в человеке даже намерение двигаться, не говоря уж о самом движении в эту сторону, желание каждую секунду побеждать себя в этом, утруждать себя, привыкать к новому, меняться, двигаться – уже есть большой дар и большая ответственность.
Попробуй-ка, если ты разом одним постиг, разом и изменить свою жизнь! Хотя бы постепенно, хотя бы в течение всей жизни. Хотя бы имея понимание того: чтобы вылезти отсюда, надо сначала узреть, в чём ты находишься. Хотя бы сначала признаться в том, что то, что ты раньше называл мёдом, на самом деле оказалось дёгтем, и ты в нём по горло!
– Вы производите впечатление человека, который собой недоволен.
– Это правда. Правда, периоды самоощущения у нас у всех очень изменчивы. И плохо нами контролируемы. Уж хотелось бы быть в одном самоощущении, ан нет, вот тебе другое! И этим может похвастаться практически каждый. Сейчас так. А может быть, встретились бы мы на сорок минут раньше, и пребывал бы я, наоборот, в очень самодовольном, уверенном и неприступном ощущении самого себя. Был бы слеп и глух.
Веста Боровикова
Журнал "Смена", №4, 2009
|
