НРКмания
http://nrkmania.ru/

Несказка - FIN
http://nrkmania.ru/topic238.html
Страница 1 из 16

Автор:  ant-ares [ 30 окт 2007, 01:25 ]
Заголовок сообщения:  Несказка - FIN

Рейтинг: PG-13
Название: Несказка
Пейринг: Катя/Андрей
Герои: все те же
Сюжет: Катя не находила инструкцию. Александр не знает про НикаМоду. Никто ничего не подозревает.
Только что Катя выступила на Совете…

Полный веб-архив с комментами
http://flyfolder.ru/3970804
vmar.ifolder.ru/3970805

Автор:  ant-ares [ 30 окт 2007, 01:27 ]
Заголовок сообщения: 

Глава 1

Лист бумаги, который она теребила, превратился почти в тряпочку.
Почему же так долго?
Доклад прошел отлично, все вопросы они отбили. Воропаев давился ядом, но ничего не мог сделать.
Или… там уже скандал? Андрей… все-таки рассказал?
Она поежилась, представив тот кошмар, который он сейчас переживает. И сидеть больше не смогла – вышла в кабинет, осторожно прижалась ухом к дверям конференц-зала.
Тихо.
Звякают вилки, разговор неспешный, слов не слышно, криков – тоже.
Они просто обедают!
Он еще ничего не сказал!
А от сердца словно отлегло, и вместо разочарования пришло облегчение: ну, конечно, не сейчас… позже… когда они с Кирой останутся одни… и тогда он поговорит… обязательно поговорит…
Телефон. Кто это?
- Маша? Нет, Маш, я не пойду… Совет еще не закончился, вдруг еще что-то понадобится… Ну и что? Они могут обсуждать за обедом! Нет, Маша, я позже!

Она не может никуда пойти, потому что ждет Его.
Он сказал, что сегодня обязательно поговорит с Кирой.
После Совета поговорит.
Может, стоило пойти с девочками в «Ромашку»? Отвлечься?
Нет. Она не в силах разговаривать ни с кем.
Снова телефон.
- Колька? Да, доклад в порядке… Пока не знаю… Да, перезвоню, конечно…

Еще один листочек превратился в тряпочку.
Стук и шаги в кабинете – ах, как она смогла сдержаться, чтоб не кинуться туда!
Александр!
Встал у дверей, руки скрестил на груди, улыбнулся язвительно:
- Ну что же, Екатерина Валерьевна… Я отдаю должное Вашему таланту! Вы опять сумели всех провести!
- Я…
- Не утруждайтесь! Мне некогда спорить. Я зашел Вас поздравить!
- Я…
- Но это не надолго – будьте уверены!.. Мы-то ведь с Вами знаем, что дело нечисто, правда?
И посмотрел, дьявол, так, что сердце в пятки ушло – как и взгляд смогла выдержать?
Маленькая гордая девочка Катя… Перед врагом – гордая… А Андрей?
Где он?
Разговаривает с Кирой?

- Малина, понимаешь, я не знаю – что делать! Я не знаю – как к Кире подкатить с отменой свадьбы! Я этот обед чуть выдержал!
- Да, брось, Палыч, ну, что ты страдаешь? Пушкарева никуда не денется – парь ей теперь мозги, что разведешься сразу, как только компания выйдет из кризиса!
- Как ты не понимаешь – я обещал! Я – сволочь, Малиновский! Ох, какая же я сволочь…
- Ка-акие стенания! Па-а-алыч! Подумай сам – Воропаев не забрал акции только потому, что Кира просила не делать этого! Что будет, если ты откажешься от свадьбы? Сейчас? Уже накануне?!
- Но Катя!
- Пушкарева простит, прощала же раньше! Какая ей разница в качестве жениха ты с ней встречался или в качестве мужа? Ты же отлично уговаривал ее раньше, уговоришь и сейчас!
- Ты не видел – как она переживает… Ромка, я – подлец! Я не знаю – как она свадьбу переживет!
- Мне другое интересно… У тебя с Кирой так неконтакт и есть?
- Тебе нравится это мусолить?
- Мне интересно – зачем Кире это надо?
- Штамп в паспорте, фамилия и свадьба, которая затмит президентский прием! – зло усмехнулся Андрей.
- Ну и ладушки! – обрадовался Малиновский, - ты думай о том, что ты выигрываешь!
- Да что я выигрываю?!!
- Кира… перестанет… так… тебя… доставать… - раздельно ответил Роман.
- Да неужели? Еще хуже будет!
- Не будет, Палыч! Ты только подумай – если ей все равно, что ты с ней не спишь, то ей, значит, это и неважно! Она получит фамилию со штампом в придачу, а ты сможешь развлекаться с Пушкаревой сколько влезет!
- Я не хочу так, Ромка! Так нельзя!
- Хорошо… - Роман сделал скорбную физиономию, - тогда пусть Воропаев забирает акции, и-и-и… пойдем мы солнцем палимы! Ты кем устроишься? Я, наверное, пойду в жиголо! Отличная работа, кругом девочки, а…
- Перестань! – перебил его Жданов, - и так тошно…
- Тогда решай, Жданов! Ты слюнтяй или кто? Или ты отменяешь свадьбу, или мы все идем по миру! Сейчас вопрос стоит серьезнее, чем раньше – если ты не женишься на Кире, она перестанет сдерживать брата и…
- Я сам знаю! – взорвался Андрей.
- Ну, так делай что-нибудь! Иди к Пушкаревой!
- И пойду!
- О, Цезарь! Идущие на смерть, приветствуют тебя!
- Перестань!
- Да, кстати, - глумливо улыбнулся Рома, - у тебя завтра официальный мальчишник, так?
- Не напоминай…
- Ду-урень! Свой мальчишник будешь отмечать у меня. С Катюшкой. А я куда-нибудь смоюсь и прикрою вам задницу!
- Ромка! Ты гений!
- А то! Иди уже! Тебе надо успеть поговорить с Катей, пока Кира болтает с Марго. Вперед, рядовой Жданов!

- Кать… - Андрей закрыл за собой и дверь и ласково улыбнулся, - Катенька, ты снова меня спасла… Спасибо…
Катю как к месту приклеили – еще минуту назад ей казалось, что, как только она увидит его, то взлетит, а тут даже шевельнуться не может! Она уже и не знала – чего она ждет…
- Андрей Палыч…
- Катенька… - Жданов оказался возле ее стола, и вот она уже тает в его больших ласковых руках.
- Андрей…
- Катюш, давай сейчас убежим? Скажем, что поехали в банк…
- Но… как же?
- Все потом… остальное все потом, я соскучился очень! Мы уже целых три дня не были вместе!

Надо было спросить – поговорил ли он. Хотя, зачем спрашивать, когда понятно, что еще нет… Наверное, он не хочет скандала прямо тут…

- А… Кира Юрьевна?..
- Они с моей мамой засели в кабинете, это надолго…
Вот и объяснилось. Конечно, он не может выгнать из кабинета маму… сейчас совсем не время для решающего разговора…
- Поехали, Кать?
- Поехали…
- Тогда одевайся… Я сейчас отцу скажу, что мы – по делам…

Кровь короткими толчками стучала в висок.
Даже если… если случится то, о чем не хочется даже думать… сегодняшний день еще принадлежит ей…
Но Катя отгоняла эти мысли – Андрей, конечно же, поговорит с Кирой, как и обещал… Он обязательно сделает это вечером…

Отца Андрей нашел в мастерской Милко – о чём-то они мирно беседовали с Уютовой.
- Па! Звонили из банка, мы с Катей съездим туда.
- Проблемы? – поднял бровь Павел Олегович.
- Да нет. Плановый визит, я просил перенести встречу из-за свадьбы, вот они и пригласили сейчас.
- Хорошо, езжай. Предупреди маму, они, кажется, хотели, чтоб ты с ними съездил по магазинам…
Андрей поднял глаза к потолку и картинно вздохнул. Павел засмеялся:
- Привыкай, привыкай к семейной жизни!
- А семейная жизнь без совместного шоппинга невозможна? Мне кажется, к свадьбе готово все.
- А ты зайди к дамам…

Чертыхаясь, Андрей отправился к дамам.
- Андрю-ю-юша! – обрадовалась Марго, - Ты как раз вовремя! Сейчас соберемся и поедем!
- Мам, а можно без меня? Мы перенесли встречу с банкирами на сегодня, это важно! Мне надо отлучится.
Кира недовольно поджала губы:
- Ты и накануне свадьбы не можешь без сюрпризов!
- Кирюш, если не сегодня, то в понедельник – и ни днем позже! Мне кажется, что…
- Кирочка, девочка, - встала Марго на сторону сына, - ну, конечно, пусть съездит сегодня! Или ты хочешь отказаться от свадебного путешествия в пользу банка?
Маргариту Кира послушала.
- Ты надолго? – стараясь не выдавать неудовольствия, спросила она.
- Не знаю… Часа два, три…
- Мы же хотели…
- Кирочка, да ну их, этих мужчин! Пашу тоже никогда в магазины было не затащить! Поедем вдвоем, и никто не будет ныть, что мы собираемся изучить весь ассортимент! – засмеялась Марго.
Вообще-то, Кира была согласна с ней, но Жданов с каждым днем пугал ее все больше. Она не видела в нем ни малейшего желания стать мужем… Впрочем, сопротивления тоже..
Он шел под венец, словно телок на бойню, смирившись с неизбежным.
Не об этом мечтала Кира Воропаева…

Под конец планового обхода Андрей заглянул к Малиновскому.
- Ну, поговорил?
- Еще нет.
- Да ты!..
- Мы сейчас с Катей уедем. В банк.
- В банк? – хохотнул Рома, - молодца! Ну, конечно, в теплой коечке переговоры с мисс Стальные…
- Малиновский! – нахмурился Андрей, - я просил тебя, кажется… И ты понял, кажется… Ничего не изменилось, не надо начинать сначала!
- Ах-ах, прости, дорогой президент! Я так обрадовался, что Совет прошел без сучка и задоринки, что немного забылся!
- А ты не забывайся, - серьезно сказал Жданов, - и не забывай – кому мы этим обязаны!
- Яволь, мой командир!
- То-то! – Андрей шутливо ткнул его кулаком в плечо.
- Я смотрю – у тебя настроение поднялось! Это от предвкушения свадьбы или от предвкушения акробатических номеров в исполнении Катюшки?
- Заткнись, а? – ласково ответил Андрей, снова поднимая кулак.
- Да, Палыч, ты в зеркало на себя посмотри! Полчаса назад ты был злой, как голодный крокодил, а сейчас сияешь пятачком!
- Пусть все думают, что я рад свадьбе… - ухмыльнулся Жданов.
- Удачи, дружище!

…он все еще продолжал обнимать Катю, но мысли уже четко выстраивали разговор, оттягивать который далее было невозможно.
- Люблю тебя… - шепнул в ответ на шаловливую ласку девушки.
- Люблю, - эхом отозвалась та.
Долгий поцелуй скрепил взаимное признание; Андрей этим поцелуем набирался сил… сейчас он все скажет…
- Кать…
- М-м-м…
- Кать… нам нужно серьезно поговорить…
В ее глазах мелькнул испуг.
Он не отменит свадьбу! Конечно… только такая наивная дурочка, как она, могла поверить в его обещания…
- Кать… погоди… не торопись…
- Я…
- Я вижу, что ты поняла меня… но не совсем…
- А что тут можно не понять? – с горечью спросила Катя, - пусти… мне пора…
- Не пущу, пока ты меня не выслушаешь!
- Пусти!
- Пообещай выслушать!
Она сдалась.
Она всегда сдавалась.
Он ослабил объятия, и она, отодвинувшись, села. Закуталась в одеяло, и опустила голову.
Он залюбовался ее точеным профилем; вот сейчас так хотелось плюнуть на все!..
Не совладав с собой, протянул руку, коснулся кончиками пальцев нежной щечки, переместил ладонь на затылок и потянулся, чтоб поцеловать еще раз.
Катя отстранилась.
- Я слушаю тебя… - голос ее чуть дрожал.
- Кать… не все сложилась так, как мы ожидали. Сашка… он снова сказал, что хочет забрать акции. Ты же понимаешь – что это значит для нас… Он не хотел отступаться… И только Кира… она вызвала Сашку в коридор… они поговорили и… он согласился… Я… представляешь, я даже просил его… подождать… полгода подождать – пока мы закончим с задуманной реорганизацией… говорил, что нельзя сейчас… что деньги надо вынимать из оборота, что у нас и так кредиты… И осталось немного подождать. Мы выберемся из кредитов, и тогда сможем отдать его долю… Понимаешь… если бы не Кира…
- Я понимаю… - тихо сказала Катя, - вы женитесь… вы все равно женитесь…
- Женюсь, Кать! А что остается делать? Но, Кать, послушай меня! Я разведусь сразу, как только все наладится! Это – правда, Кать! - Он взял ее за руку и посмотрел в глаза, - Ты веришь мне, Кать?
Ей хотелось плакать и хохотать одновременно!
Самое страшное в том, что она верит! Верит каждому его взгляду и каждому слову! Но…
- Это невозможно, Андрей… Мы… должны расстаться… Ты прав – ты должен жениться…
- Кать! – он все-таки обнял ее и повалил, накрыв сверху собою и покрывая ее лицо поцелуями, - Кать… я не могу с тобой расстаться, слышишь? Я не могу без тебя! Я умру!
Она пыталась увернуться от его раскаленных губ, которые, казалось, оставляют на щеках ожоги.
- Так нельзя, Андрей, нельзя!
- Нам друг без друга нельзя, Кать! Мы же любим друг друга, разве нет?
Ей снова удалось вывернуться, на этот раз она не осталась на постели, а, отскочила в сторону. Даже то, что он удержал одеяло, и она осталась перед ним совсем обнаженной, не остановило ее.
- Так нельзя, Андрей! Я… я терпела потому, что верила тебе! Я… не стану любовницей женатого шефа! Ни за что!
- Катя! – в голосе его звучало отчаяние, а в глазах, пожирающих ее тело, засветилась животная страсть, - Катя, я не могу без тебя!
Она попыталась скрыться в ванной, но он настиг в один прыжок; руки пустились в путешествие по ее телу, а плоть снова жаждала соединения.
- Я не пущу тебя никуда! – он поднял девушку на руки и отнес обратно на постель, - я не пущу…
Она не могла сопротивляться.
«Это в последний раз…» - придумала она себе оправдание.

Андрей был в панике.
Не помогали никакие уговоры – Катя твердила, как заведенная, «Так нельзя!», и не желала ничего больше слушать.
Он понимал, что есть какой-то способ ее уговорить – ведь она любила! Но мысли ускользали, ниточка, ведущая к победе, не нащупывалась…
- Мне пора… - сказала Катя.
- Подожди! – он цеплялся за соломинку, надеясь неизвестно на что.
Она ушла в ванную, а он все сидел, лихорадочно придумывая нужные слова.

И он придумал!
Он встретил Катю уже одетым и очень серьезным.
- Сядь, пожалуйста, - сказал он.
Удивившись его спокойствию, Катя села. Она настраивалась на горячие речи и готовилась отбиваться – чтоб только успеть убежать, а там уж она дала бы волю слезам. Но он так спокоен…
- Катюша… Ты мне не оставляешь выбора… Мне дОрого ЗимаЛетто, но… ты дороже… Компания мне не нужна, если нет тебя.
Катя испугалась. Что он задумал?
- Я сейчас позвоню Кире… и скажу, что свадьбы не будет. А потом мы с тобой поедем в ЗимаЛетто и прикинем ликвидационный баланс. Нужно посчитать – какую сумму мы сможем выплатить Сашке сразу. Цеха и оборудование можно выставить на аукцион… Кредиты выплатим из продаж, коллекция все равно уже ушла в магазины. Думаю, с ликвидацией управимся месяца за два…
- Андрей! – глаза Кати расширились от ужаса, - ты не можешь так поступить! Ты не можешь пустить с молотка компанию!
- Я, - пожал плечами Жданов, - как богатырь на распутье: налево пойдешь – компанию потеряешь, направо – потеряешь любовь… Я предпочитаю остаться без ЗимаЛетто, потому что потерять тебя… все равно, что умереть… Без тебя мне не нужно ничего…
- Андрей, нет! – еще пять минут назад Катя была уверена в том, что сможет уйти с его пути, но сейчас? Он готов ради нее потерять все! А она?! Из-за никому не нужной морали она не хочет потерпеть всего полгода? И она еще смеет упрекать в чем-то Андрея?
- Кать… ну что, поехали в ЗимаЛетто? – он отчего-то стал таким веселым… Словно его решение вдруг, по мановению волшебной палочки, устраняло все проблемы.
Но Катя, глядя на его улыбку, осторожно покачала головой:
- Андрей, нет! Так нельзя!
- Ну, Кать! Так нельзя, и так – нельзя! Лучшее из двух зол – все равно зло, поэтому мы выберем то, при котором мы будем вместе! И-и-и… га-ари все синим пламенем! А? – он весело подмигнул девушке.
- Не-е-ет… Андрей… компания… люди… твои родители, наконец! Это невозможно! Тебе надо жениться на Кире! Это не обсуждается больше!
- Катюш, я не хочу жениться! Ты понимаешь? Не хочу – и все тут! И наплевать! И я рад, что у меня есть очень серьезный повод отказаться от этого брака! Что у меня есть ты!
- Не-е-ет… ты что?!! Нет, Андрей, нет! Так нельзя! Лучше… - она запнулась. Выход-то был только один… Согласиться на дальнейшие тайные встречи… Стать любовницей женатого шефа… И ждать еще полгода…Но – разве это жертва, по сравнению с той, которую хочет принести Андрей?
Он смотрел на нее.
А она, не сводя с него глаз, медленно произнесла:
- Хорошо…
- Поехали? – поднялся Жданов.
- Нет… ты не понял… я согласна ждать полгода…
- Ка-а-ать? – он не поверил тому, что слышал.
- Да! – твердо ответила она, - думаю, эта жертва не настолько серьезна как твоя… Не думаю, что я стОю всей компании…
- Сто-о-оишь… - Андрей медленно опустился перед ней на колени и, обняв, уткнулся лицом ей в живот, - Кать… ты не только компании стОишь… ты… таких не бывает…
- Перестань… - она чувствовала, что сейчас расплачется, - ничего… потерпим…
- Полгода быстро пройдут… если мы будем вместе, да, Кать?
- Конечно…
- Люблю тебя…

Жданов отвез Катю домой и позвонил Малиновскому.
- Ну, как? – сходу спросил Рома.
- Все в порядке. Уговорил.
- Ты ге-е-е-ений! – восхитился Роман, - И как это у тебя так получается, Палыч, а? Хоть бы поделился опытом!
- Заткнись… и так тошно…
- Но все-таки? Что ты сказал? Что ее пронялО? На что она пойтить не смогла? А? Колись!
- Я предложил ехать на фирму и начинать работу над ликвидационным балансом… - самодовольно ответил Андрей.
- Мыслитель! – восхитился Малиновский, - Спиноза! Не, Аристотель! Браво, Палыч!
- Да ну… это было естественно, что она…
- Слушай, - перебил Рома, - а если бы она сказала: едем! Составляем!
- Ну ты что-о-о? – возмутился Жданов, - Катю не знаешь? Да никогда бы она не стала жертвовать компанией! Она – не такая!
- Именно поэтому ты ее любишь! – заключил Рома.
- Заткнись!

Глава 2

Жданов подъехал к дому Киры, но покидать машину не торопился – после Кати ему все труднее было возвращаться к Кире. Он уже не пытался найти этому объяснение, принял, как данность. Если это называется «люблю» - пусть будет так. Сегодня он знал, что обязан выйти из машины и подняться к невесте, которая вызывала его раздражение даже тогда, когда молчала.
Сегодня он вернулся не поздно, вел себя, как хороший мальчик, поэтому пилить она, скорее всего, не станет. Значит, будет совать под нос покупки и рассказывать про магазины…
Потом снова спросит - не передумал ли он относительно места их свадебного путешествия. Он скажет, что не передумал… Признаться честно, он снова забыл – куда они поедут.
После обмена любезностями можно будет лечь спать..
Когда он уже ляжет, из ванной выплывет Кира в каком-нибудь очередном, очень соблазнительном, по ее мнению, наряде. И это снова произведет на него впечатления не больше, чем явление на арене цирка медведя в пеньюаре от Кардена. Или кто там их производит?
Он скажет, что устал, а Кира устроит легкую истерику, которая тоже больше не волнует его. Пока любимая невеста будет сыпать обвинениями и предположениями об имени его любовницы… он будет мысленно Киру душить. С особой жестокостью. Привяжет ее французским бельем к перевернутой табуретке, засунет в рот кляп и, наслаждаясь, будет стягивать петлю на ее шее.
Если бы Кира только знала…
Но она, прооравшись, ляжет рядом и будет всхлипывать.
И это его не тронет.
Потому что – и он это знает – это уже финал истерики, можно расслабиться и попытаться уснуть. Закрыть глаза и представить… Катю… милую, замечательную девочку Катю, которая всегда готова помочь, которая все понимает и не устраивает сцен.
- А ведь признайся, Жданов… Если бы Катя сказала сегодня «Едем!», ты бы поехал… Потом бы пожалел, конечно…
Если бы можно было решить все одним махом! Разрубить чертов гордиев узел и перейти Рубикон.
Но у него не хватает смелости на этот шаг.
Он бы сейчас, не задумываясь, отдал бы половину своих акций тому, кто предложил бы вариант выхода. Такой, чтобы и на Кире не жениться, и фирму не терять.
Запел телефон.
- Да Кира… Я у твоего дома, только что подъехал. Сейчас поднимусь.
Вздохнул и посмотрел на себя в зеркальце:
- Идущие на смерть, приветствуют тебя… урода морального…

Как обычно, он стоял у окна, потягивая виски.
Кира, как обычно, сидела, поджав под себя ноги, и рассматривала рекламные проспекты.
Она спросила, не в первый раз, впрочем:
- Может быть, путешествие будет не две недели, а месяц?
Он ответил, как всегда:
- Я не могу так надолго оставить компанию.
- А что же твоя Пушкарева? Она спит и видит: как бы похозяйничать!
И тут он взорвался.
Метнул стакан в угол, заорал:
- Не смей! Трогать Катю! Ты ей в подметки не годишься!
Его крик ничуть не тронул Киру, она лишь язвительно проговорила:
- Вот и женился бы на Пушкаревой!
А дальше пошло не по сценарию. Вместо того, чтобы в миллион первый раз объяснить: мол, Катя такая, Катя – сякая, Жданов обернулся и, глядя с холодным бешенством в глаза невесте, ответил:
- Лучше бы я женился на Пушкаревой!

Тут Кира сдулась – к такому она готова не была. Она растерянно улыбнулась, зачем-то погладила ладонью глянцевую картинку лазурного моря.
И задала очень глупый вопрос:
- Ты… не хочешь на мне жениться?
У Жданова же, нервы которого были уже на пределе, наступил какой-то бред правды:
- Можно подумать, у меня есть выбор!
- Но… разве я тебя принуждаю?
Его взгляд красноречиво сообщил: «Да!»
- Андрюша, но… что я не так делаю?! Я же просто люблю тебя!
Хмыкнул громко, картинно:
- Интересно, Кирочка, есть что-нибудь такое, что может навести тебя на мысль отменить свадьбу?
Кира ужаснулась.
- Ты постоянно ищешь любовниц, но тебя не угнетает муж-бабник. Тебе наплевать, что вы с ним и час не можете спокойно, без скандала пообщаться. Тебя не угнетает даже то, что он – пьяница и импотент! Что же должно случиться, чтоб ты от меня отвернулась?! А-а-а, знаю! Мне надо сменить фамилию. Андрюша Пупкин! Звучит? Или нет? Кира Пупкина… как-то не гламурно, а?
- Андрюша, что ты говоришь?!! Зачем?
- Или мне нужно подарить кому-нибудь свои акции? Я даже знаю – кому! Кате Пушкаревой, а?
Имя ненавистной Пушкаревой привело Киру в чувство привычного праведного гнева, и она принялась истерить.
Сценарий был восстановлен, а безумная попытка Жданова донести до невесты отрезвляющую правду – провалилась. Она банально не услышала ее!
И дальше – все как всегда.
«Андрюша… я тебя люблю…»
«Извини, я очень и устал и не могу…»
«Ну, ничего… после свадьбы отдохнешь»…

Катя пришла на работу разбитая, словно и не проспала всю ночь крепким, младенческим сном. Словно не было вчерашней – как кофе с корицей – встречи с Андреем, словно не бросил принц к ее ногам полцарства. Да какие полцарства – все! Все, чем владел! И это пьянило.
«Вот только, Пушкарева, это царство и так принадлежит тебе!» - пробубнил внутренний голос интонациями Зорькина.
- Нет! – воскликнула Катя, - Он меня любит! Лю-бит!
В кабинете раздался шум шагов, Катя удивленно прислушалась: Андрей? Но… он не должен сегодня быть здесь? Не сейчас. Не утром! Они договорились на два часа – следовало договориться о делах и прочем… она ведь оставалась за президента, пока он…
Об этом думать не хотелось.
Катя еще не решила для себя – что будет потом; предпочитала закрывать глаза…
- Все равно, пока его не будет, я должна… я не могу его бросить сейчас… Совет прошел, но кризис… еще не миновал. И я должна помочь… - эту мантру шептала она вчера вечером, перед сном, отгоняя мысли о свадьбе.
Дверь открылась и это, действительно, был Андрей.
Выглядел он ужасно – опухшие мешки под глазами, чрезмерно бледное лицо.
- Доброе утро, Катенька!
- Доброе утро… но…
- Кать… отвратительно себя чувствую, - пожаловался он, - почти не спал…
- Я понимаю… - уткнулась Катя в бумаги.
- Да ничего Вы не понимаете! – взорвался Жданов, мучимый и похмельем, и предстоящим свадебным кошмаром, и своей нерешительностью, и еще чёрти чем. Взорвался, выплеснул эмоцию и повторил уже тише, - Ничего ты, Катя, не понимаешь…
- Отчего же?.. – грустно улыбнулась Катя; Такой странной получилась это улыбка – будто и не Катя вовсе, а какая-то незнакомая женщина, умудренная годами, сединами и неведомым жизненным опытом.
- От того, Катенька! – Андрей взял табуреточку, подвинул ее к столу и взгромоздился верхом. Приступ правды грозил повториться – но с Катей этого можно было не опасаться. Он лукаво улыбнулся, подмигнул, - Вчера я сказал Кире, что не хочу на ней жениться!
- Ой… - Катя прижала ладошки к щекам, не веря услышанному.
Жданов захохотал:
- «Ой», Катенька, должен говорить я! Потому что на мою невесту это не произвело никакого впечатления! Я не знаю – сделала ли она вид, что не слышала, или просто не реагирует на определенные раздражители, но – факт остается фактом! Таким образом, получается, что единственный способ избежать свадьбы – не явиться на регистрацию! Но, Вы знаете, что?.. – Андрей понизил голос до шепота и наклонился ближе к Кате, - Я боюсь, что не поможет и это! Они поставят штамп в нужных местах, за меня распишется свидетель, и все будут делать вид, что так и надо!
- Это… Вы шутите? – догадалась, наконец, Катя.
- Какие шутки, Катенька? Хотите эксперимент?
- Что? Не надо!
Катя испугалась.
Она слишком многого пугалась, а сегодняшний Андрей был странен, да и слова, которые он говорил, не доходили до ее сознания.
- Смотрите! – хохотнул мужчина, достал телефон и набрал номер. Трубку он держал так, чтоб Катя все слышала.
- Доброе утро, мам!
- Андрюша, мальчик мой, как хорошо, что ты позвонил! Доброе утро! Послушай, мы с Кирочкой вчера…
- Мам, я не хочу жениться!
- Оставь эти глупости! Так вот, мы вчера заезжали в один салон – это новый, на…
- Я не хочу свадьбу, мам!
- …его недавно открыли, но очень, очень хорошие отзывы!

Он смотрел на Катю, а она – на него.
Зажав говорящую трубку в ладони, Андрей прошептал:
- Кать, мне кажется, я сошел с ума! Или все сговорились… они просто не слышат меня! Ты понимаешь?
- Нет… - честно призналась Катя.
- Я тоже!

Быстро закончив разговор с матерью, Андрей посерьезнел:
- Кать… это все весело, но, понимаешь, в чем дело… Если я скажу, что не явлюсь в ЗАГС… что люблю тебя…
- Нет!
- В том-то и дело… Будет большой скандал, хуже будет всем, а тебе – в первую очередь. Кира сама должна отказаться от свадьбы!
- Она не откажется…
- Кать… - он внимательно посмотрел ей в глаза, - только ты меня и понимаешь… Но есть еще один способ…
- Не надо…
- Ну, что ты такая трусишка? Я же не убийство задумал! Хотя… неплохо бы…
- Андрей! Не надо так, даже говорить – не надо! Это очень плохо!
- А-а-а-а… Все очень плохо! Как бы я хотел, Кать… прижать тебя к себе крепко-крепко… и не отпускать… и чтоб никто между нами не стоял… Но мы справимся, Кать! Ты мне веришь?
- Конечно…
- Кать, вместе мы все преодолеем! Ты только не бросай меня, пожалуйста!
- Нет… я не брошу…
- Спасибо! И, Кать, пока меня не будет, ты прикинь, пожалуйста, когда мы в минимальные сроки смогли бы расплатиться с Сашкой. Вдруг это можно сделать раньше, чем через полгода? Ты говорила, что твой Колька играет на бирже… Может быть, сделать ставку на него?
- Я поговорю, а…
Андрей не дал договорить, мягко взяв в руки ее ладошку.
- У-у-у-у, какая холодная! – прижался губами, медленно целуя пальцы. – Ты правильно поняла, Кать… только ты одна меня и понимаешь… Катюш, если получится быстрее, чем через полгода, я уйду от Киры в тот самый день, когда ты скажешь, что мы готовы расстаться с Сашкой!
- Но она может не согласиться на развод!
- Это будет уже не важно…
- Это жестоко, Андрей!
- А заставлять меня жениться – не жестоко?
- Но ведь ты сам сделал ей предложение!
- Если бы я тогда смел, хотя бы, надеяться на то, что встречу тебя! Кать, я сейчас схожу к Малиновскому, потом мы займемся делами, а потом уедем отсюда и весь день будем вместе, хорошо?
- Но… разве тебе не нужно готовиться?
- Не нужно. Костюм готов, остальное меня не интересует. Если что-то сорвется, я буду счастлив! Ты веришь мне?
- Да…

- Привет, Ромио!
- Жа-а-аних пришел! А ты что здесь делаешь? Никак, решил напоследок насладиться чтением договоров и отчетов?
- Ты почти прав. Мы с Катей уедем через пару часов, прикроешь?
- А то! Как Катюшка? Не вредничает?
- Он умница, - с нежностью сказал Жданов, - она будет ждать…
Малиновский нехорошо засмеялся:
- Жди меня, и я вернусь! Только очень жди!
- Только очень жди… - задумчиво повторил за ним Андрей, - только… ОЧЕНЬ жди… Малиновский, а ты этот стих наизусть знаешь?
- Палыч, а что так кисло? Стих какой-то? Ты про «Евгения Онегина» спроси, или про «Мцыри»!
- Я серьезно, Малина! Мне нужен этот стих!
Рома подвинул в его сторону ноутбук:
- Ну, так ищи! В Интернете, естественно, а не в моем компе!
Через пару минут Жданов ткнул пальцем в монитор:
- О! То, что надо! Ты посмотри – вот эти строчки!
Малиновский повернул ноут к себе и громко продекламировал:
- Жди меня, и я вернусь/ Не желай добра/Всем, кто знает наизусть/Что забыть пора…
Затем он почесал затылок и спросил Жданова, на лице которого замерла торжествующая улыбка:
- Это ты о чем? Кому?
- Ну, неужели не понимаешь?! – перегнувшись через плечо друга, Андрей продолжил, - Не понять, не
ждавшим им/ Как среди огня/ Ожиданием своим/ Ты спасла меня/ Как я выжил, будем знать/ Только мы с тобой/ Просто ты умела ждать/ Как никто другой.
Тут Рома понял задумку, и радостно рассмеялся:
- Гениально, Палыч! Просто гениально!
- Ага! У тебя открытки еще остались?
- Целый воз! Выбирай! – Малиновский достал из ящика стопочку и кинул на стол. Поковырявшись, Андрей выбрал, сел и, сверяясь с текстом на экране монитора, переписал нужные строки. Добавил ниже «Люблю тебя – твой А.» и полюбовался делом своих рук:
- То, что доктор прописал, - опять засмеялся Рома.
- Хватит смеяться! Вот еще что… Ты мне сделаешь свадебный подарок…
- Заколдовать невесту, чтоб она стала слепоглухонемой?
Жданов поднял брови, ухмыльнулся:
- А это идея! Жаль, что ты не можешь! Короче, вот что – насобирай мне хороших стихов. Про любовь, разлуку и прочее. Ромка, только – хороших стихов! Вроде этого! – он помахал открыточкой, - всякую чушь, вроде «люби меня, как я тебя» оставь для своих бабОчек!
Малиновский хотел возмутиться, но Андрей не слушал:
- И еще! Там на сайте, где открыточки, выбери… э-э-э-э… та-а-ак… меня не будет две недели… значит…двадцать восемь… можно тридцать… открыточек… и мне запиши прямо прямые их адреса, чтоб я мог быстренько открыть, стишок вогнать и отправить. Понял?
- Понял! Палыч, ты становишься гением! И этот человек говорил пару месяцев назад, что не умеет ухаживать? Растешь на глазах!
- Учитель хороший! – ответил Жданов, протягивая Роме руку для пожатия, - сердечно благодарю вас, сэр, за науку!
- Служу Советскому Союзу! – отрапортовал Ромка, смеясь, - но ты как, с Пушкаревой до утра собираешься кувыркаться, или оставишь немного времени для верного друга?
- Оставлю. Мы поедем скоро, так что, думаю, к полуночи освобожусь.
- Отлично! А в ЗАГС не опоздаем?
- Без нас не начнут! – хохотнул Андрей.

Автор:  ant-ares [ 30 окт 2007, 01:47 ]
Заголовок сообщения: 

Глава 3

- Мы куда приехали? – спросила Катя, глядя на незнакомый дом, у которого они остановились.
- Ко мне.
- Нет! К тебе нельзя!
- Не бойся! Я недавно сменил ключи, дубликатов нет ни у кого, а консьержку я попрошу не говорить, в случае чего, что я дома!
- Андрей…
- Кать… Это очень важно – чтобы ко мне. У меня там для тебя сюрприз. И вообще… У нас времени вагон – до самого вечера, ну, не в гостинице же сидеть! Пойдем, Кать…
Он всегда мог ее уговорить. Слишком на многое. Она не должна была с ним встречаться – ни вообще, ни, тем более - сегодня. И соглашаться на то, чтоб остаться… с ним… после свадьбы – тоже.
Но он принес сегодня стихи… «…Ожиданием свом/ Ты спасла меня/ Как я выжил, будем знать/ Только мы с тобой/ Просто ты умела ждать/ Как никто другой...»- повторила она про себя. Это будто про них написано…
- Пойдем… - робко улыбнулась ему.

Сюрприз у него и вправду был: дома он надел Кате на безымянный пальчик колечко с крохотным бриллиантиком:
- Не снимай его никогда. Пока оно у тебя, значит, мы живы и обязательно встретимся.
- Андрей…
Он привлек девушку к себе:
- И никому не говори – кто подарил, хорошо?
- Конечно!
- Считай, что мы с тобой обручились…
Катя зарделась – до такого она не доходила даже в самых смелых своих фантазиях. И тот факт, что ее нареченный уже завтра должен был жениться на другой, отодвинулся в ее сознании так далеко, что до самого вечера и не вспоминался.
Только потом, позже, когда они уже собирались уходить, взгляд наткнулся на фоторамочку, повернутую лицевой стороной к стене. Сердце кольнуло – не было нужды смотреть фотографию, чтобы понять – кто на ней изображен. Маму с папой Андрей бы не прятал.
Катя загрустила, что Жданов сразу же и заметил:
- Катенька, ну? Выше нос, любимая! Мы справимся!
- Мне почему-то кажется… что ты никогда не разведешься…
Почему-то Андрею тоже так казалось, но, конечно же, он принялся с жаром доказывать, что Катя ошибается.
- А если у вас будет ребенок? – почти неслышно произнесла она.
- Что-о-о? – удивился Андрей, - Ты о чем?
И, не дожидаясь ответа, энергично мотнул головой:
- Катюша, не может быть никакого ребенка! В принципе – не может!
- Но ведь… - Кате не хотелось говорить, что бывают случаи, но Жданов все и так понял.
- Кать… я должен тебе сказать. Ты должна это знать… - странно, но он немного смущался, - с тех самых пор, как мы с тобой… у нас с Кирой ничего не было…
- Как это? – не сдержалась Катя.
- А вот так! Она меня, как женщина, совершенно не волнует… И не только она, вообще… все… У меня есть только ты!
В носу у Кати защипало, она растрогалась и сразу поверила. Вот только Киру теперь понимала еще меньше.
- Но… как же так? А как же Кира… а… замуж? – слова не складывались в правильный вопрос, да это было и не нужно: они с Андреем и так прекрасно понимали друг друга.
- Ее, конечно, это тревожит, и она надеется, что все наладится… Но я-то знаю причину… и знаю, что мне просто никто, кроме тебя, не нужен.
У Кати перехватило дыханье, она прижалась к Андрею, боясь словами нарушить восхитительное мгновение такого признания…

Провожая, Андрей сказал:
- Я буду писать тебе, по возможности, а звонить – точно. Так что, держи мобильник всегда заряженным, да?
- Конечно… - не было сил отвести глаза от его лица.
- И завтра я тебе позвоню.
- Завтра? Но…
- В любом случае! Кроме того… - Жданов загадочно улыбнулся, - может быть, завтра ничего и не будет. Но это пока – секрет!
- Что ты задумал?
- Секре-е-ет! – Андрей нагнулся и поцеловал девушку, - ну, беги! А то я сейчас увезу тебя обратно!

Он проводил ее взглядом, достал телефон:
- Ромка, я свободен. Где встречаемся?

На трезвон будильника Малиновский среагировал не сразу – посмотрел на время, откинулся на подушку, полежал, и лишь минут пять спустя понял – зачем в выходной день так рано.
Позевывая, поднялся, сходил в душ, позвонил Жданову. Мобильник у того был отключен, что навело Романа на нехорошие подозрения. Отзвонился на стационарный – там вещал автоответчик.
- Палыч! – позвал Малиновский в тишину, наставшую после звукового сигнала, - Палы-ы-ыч! Это я, возьми трубу!
После небольшой паузы он услышал щелчок, а следом – абсолютно пьяный голос друга:
- Пр-р-ривет, Р-р-ромио! А к-который час?
- Палыч, ты рехнулся? – заорал Рома, - у тебя же свадьба!!
- Да ну-у-у-у? – издевательски захохотал Жданов, - правда, что ли?

Вскоре Малиновский уже яростно жал кнопку звонка у квартиры Андрея.
- О-о-ой, ка-кие мы краси-ивые! – ухмыляясь, встретил гостя Жданов, - Ка-а-астюмчик! Галстучек! Па-а-абритенький! Ромио-о-о! Это ты женишься?!
- Это ты женишься, идиот! – Роман вдвинул хозяина внутрь и вошел сам.
Зрелище Жданов являл прелестное – джинсы, голый торс, щетина во всю физиономию и пьяная бессмысленная улыбка.
- Я? – удивился Андрей почти искренне, - неужели? Ах, какое горе для невесты!
И загорланил:
- Я опускаюсь на коле-е-ени-и-и-и! За глупый мой вопрос прости-и-и-и! Но я все время… в изумленьи-и-и… что ты могла во мне-е-е найти-и-и-и!
- Это ты мне?! – отступил чуть в сторону Рома.
- Кирюше! Невестушке моей драгоценной, черти б ее сожрали!
- Если бы тебе не нужно было жениться, я бы первый запер дверь и составил тебе компанию! – резко сказал Малиновский, - Ты еще помнишь, что от этой свадьбы зависит ЗимаЛетто?
- От всего ЗимаЛетто зависит!!! Куда ни плюнь – от все-го! - Жданов рухнул на диван и, повернувшись на живот, спрятал лицо в ладонях, - от всего… Куда ни плюнь…Зачем… зачем, Ромка, ты уговорил меня встречаться с Катей? Зачем?!!! Все изменилось, все так изменилось!
- Пушкарева взбрыкнула? – воскликнул Рома.
- Я взбрыкнул! – Андрей сел и со всей дури треснул кулаком по подлокотнику, да так, что, болезненно сморщившись, тут же прижал ладонь к животу и согнулся.
- Не понял! – честно сообщил Малиновский.
- Не знаю, не знаю - что такое, но мысль о том, что уже сегодня мне придется назвать Киру женой, мне невыносима! И невыносима она не сама по себе, а потому что у меня есть Катя, - он бубнил на редкость связно для пьяного, и Роман, было, подумал, что, возможно, не так много Жданов и выпил, но, слушая его речь, с ужасом понял, что монолог этот будто отрепетирован и выучен наизусть; он такой, каким мог бы быть, если бы Андрей повторял его всю ночь – и про себя, и вслух, добиваясь четкости формулировок и ясности мысли. Для кого репетировался монолог? Для него, для Ромы? Для Киры или родителей? Или это было заготовкой для скандального заявления в ЗАГСе, чтоб порвать узы, связывающие его с Кирой раз и навсегда?
Что придумал Жданов, зачем он напился? Чтобы быть таким – это не рюмку и не две проглотить нужно, а напиваться методично, отшибая мозги и забывая о долге, о важном, самом главном – о компании.
Стоп, Малиновский! Какая компания? Разве компания нужна вот этому Жданову, почти уже шепчущему, потому что пропитанные алкоголем голосовые связки отказывались подчиняться? Шепчущему – что? Почти одно и то же – не хочу жениться, потому что Катя…

Катя – что? Катя не мешает! Катя не отказывается с ним встречаться! Катя влюблена и готова по велению его левой задней на все! Почему же Катя?..
Малиновский многое понимал, но отказывался принимать очевидное за чистую монету. Его даже нЭконтакт Жданова с Кирой больше посмешил, чем встревожил – а ведь ЭТО было тем симптомом, после которого надо было срочно ограждать друга от странной некрасивой девушки, которая заполнила всю его жизнь; которую тот сам впустил, вежливо распахнув двери и расшаркавшись у порога!
А он, Ромио, еще и подтолкнул девушку внутрь. И дверь за ними прикрыл, чтоб не убежали!
Теперь же они в своей каморке спрятались от всех сами и заперлись изнутри, и варят колдовские зелья, сводя друг друга с ума, а он, Ромио, даже не придал этому значения!
Надо было думать тогда, когда Жданов, глядя мечтательными глазами дебила, шелестел «Это было сказочно!», а он, Ромио… Он был так же слеп и глух, как и Кира, твердившая «Я вкусу его доверяю!». Что-то нашел, что-то раскопал Палыч в некрасивой девчонке, что теперь держит его, не отпуская, а…
Малиновский отобрал у Андрея бутылку, к которой тот приложился и запаниковал всерьез: ТАКОГО его в ЗАГС везти нельзя! И не везти – тоже нельзя!
- Думай, голова садовая, думай! Сначала – ЗАГС, потом – все остальное. Главное – женить!

- Кира, мы подъедем прямо к ЗАГСу, дома не ждите!
С этих слов для Киры Воропаевой, в скором будущем – Ждановой, начался кошмар. День, который должен был стать самым счастливым в ее жизни, превратился в череду ужасных событий.
Нет, Малиновский не стал сразу сообщать, что жених пьян в стельку – сначала он вызвал «скорую антиалкогольную помощь» для быстрого протрезвления Андрея, а пока та добиралась, собрал остатки спиртного и вылил все в раковину. Жданов, хмыкая, развалился на диване; Рома слышал его бормотание – мол, ему эта свадьба не нужна, а дергается пусть тот, кому это надо.
На прибывшего врача отреагировал спокойно, только, собравшись с силами, посмотрел на Малиновского и проговорил:
- Не надейся, что я буду благодарить…
Рома только вздохнул.
Жданова, конечно, было жалко – Малиновский как никто понимал его нежелание штамповаться, но дело требовало. Ради компании, ради дела всей жизни его отца, ради того, в конце концов, чтоб не вылетели на улицу десятки тысяч людей немножко можно было и пострадать – никто же не заставлял его жить с Кирой вечно, а, живя с Кирой, подчиняться всем ее прихотям. Ведь до сих пор вполне удавалось с Воропаевой справляться почти без ущерба.
Пока врач колдовал, Рома поглядывал на часы – шишки-то достанутся свидетелю! Протрезвев, Жданов прикусит язык и молча отправится ставить подпись на документах, к нему во время церемонии Кира даже подступиться не посмеет, а вот на Малиновского еще наорет. И припомнит милую фразочку, которую Рома сказал, чтоб она заткнулась и выслушала его по телефону.
Но ничего. Все потом.
В ЗАГС они слегка опоздали, поэтому их никто не трогал. Кира с облегчением выдохнула, увидев друзей и вполне цивильно выглядевшего Жданова - правда, мрачного и злого.
Андрей даже для фотографов не делал исключения; на просьбы улыбнуться зыркал так, что у просящего слова застревали в горле.
Кира благодарила Бога, что мероприятие было «европейским» - в свадебное путешествие молодые отбывали в тот же день. К Жданову опасалась подходить даже Марго – невооруженным глазом было видно: как психовал молодожен. А, знающие его импульсивный характер родственники, посчитали за лучшее не трогать его и не портить свадьбу еще больше.
Кира пила успокоительные, новоиспеченный муж – виски.

В аэропорту Андрей демонстративно отошел в сторону, достал телефон и сделал то, о чем мечтал все это время - позвонил Кате.
- Привет, Катюша. Надеюсь, хоть у тебя это утро было добрым…
- Андрей! Ты…
- Кать, ничего из моей затеи не вышло… все равно окольцевали… Катька-а-а… мне так плохо, ты не представляешь!
- Андрюш… ну… надо потерпеть… А… ты где?
- В аэропорту, самолет скоро. Ты представляешь – я даже не знаю: куда мы летим!
- Как это?
- Да-а-а, Кира говорила, но я внимания не обращал! А мне и неважно… потому что мне без тебя везде будет плохо…

Кира наблюдала за совершенно неконтролируемыми изменениями лица теперь уже мужа и паника начала охватывать ее: потому что вся злоба и мрачность ушли, он улыбался, да что там – он просто светился!
Когда муж вернулся, Кира, не утерпев, сквозь зубы спросила:
- С кем это ты так мило беседовал?
- С любимой женщиной! – с вызовом ответил Андрей.
Кира отвернулась, сдерживая слезы.
«Пройдет, у него все пройдет, он и раньше влюблялся, просто сейчас так совпало… мы уедем, и он забудет ее» - твердила себе госпожа Жданова, вглядываясь в табло рейсов.

Жданов заснул, не дожидаясь взлета.
Кира, уткнувшись лбом в лед иллюминатора, старалась не думать ни о чем. Потерпеть до отеля, добраться до ванной, и там, включив воду, дать волю чувствам. Никто не должен знать, что Кире Ждановой сегодня хочется умереть. Позор, который устроил Андрей, попадет во все газеты… Марго, правда, обещала, что постарается замять, насколько это возможно…
Кира покосилась на мужа – развалившись в кресле, он крепко спал.
Даже сейчас, нетрезвый, испортивший ей весь праздник, он был неотразим; Полуоткрытый рот манил, напоминая о поцелуях, которых Кира так давно была лишена.
Любовница. Любимая женщина!
Воровато оглянувшись, Кира осторожно забралась в карман Андрея и достала его телефон. Сердце бешено колотилось о ребра – сейчас… она узнает… кто…
Андрей зашевелился, Кира судорожно спрятала руку с телефоном под сумочкой, но тревога оказалась ложной – Жданов лишь поудобнее устроился в кресле.
- Так… исходящие… что?!! Пушкарева? Он разговаривал с Пушкаревой?!!
Даже злость на замухрышку-секретаршу не сдержала облегчения. Нет никакой любимой женщины! Он звонил всего-навсего Пушкаревой – ну, конечно, последние распоряжения! А лицо? Почему у него было такое лицо? Ответ очевиден – спектакль!
Все сходится!
Марго утешала сегодня – мужчины трудно расстаются с холостяцкой жизнью, Андрей – тем более: он привык к свободе. Отсюда и все нынешние капризы – он уже смирился с неизбежным, но напоследок ему хотелось показать свою независимость. Ничего… Все уладится. Кира уже столько стерпела на пути к своему счастью, что отступать не станет ни за что – наоборот, она постарается не напоминать мужу о скандальной свадьбе.
- Мужу… - произнесла Кира шепотом, - мужу… Андрей Жданов – мой муж…
Мечта стала реальностью…

В номере Андрей огляделся, раздраженно пробурчал, что испечется в этой жаре и, открыв бар, изучил ассортимент.
Достал, естественно, виски, опробовал, поморщился:
- Гадость какая! – но стакан осушил.
Приняв душ, он завалился на кровать и достал ноутбук. За все это время, Кире он не сказал ни единого слова. Она тоже молчала, а, когда добралась до ванной, дала, все-таки, волю слезам.

Собираясь спать, Катя долго не решалась проверить почту.
Она смотрела на желтый глазок, сто раз подводила к нему курсор, но каждый раз отдергивала руку – будто опасалась, что мышь немедленно вырвется из тесного экранного пространства.
Нажала.
Мышка замахала крыльями – Вам пришла открытка!
Сосчитав до десяти, чтоб унять волнение, Катя перешла по ссылке.
Смешная птичка грустно смотрела на нее.
И стихи...

Изображение


Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя – сушь,
Мне и в жару без тебя – стыть.
Мне без тебя и Москва – глушь.

Мне без тебя каждый час – с год;
Если бы время мельчить, дробя!
Мне даже синий небесный свод
Кажется каменным без тебя.

Я ничего не хочу знать –
Бедность друзей, верность врагов,
Я ничего не хочу ждать.
Кроме твоих драгоценных шагов.

Люблю – твой А.


Глава 4

Какое на Киру снизошло наитие – трудно сказать, однако, она затаилась и, превозмогая себя, делала вид, что так и надо. Она почти не трогала Андрея, предоставляя тому право отдыхать по своему разумению – то есть, валяться на кровати в обнимку с ноутбуком, молчать, игнорировать жену и пить. Впрочем, как только Андрей понял, что его не собираются пристегивать наручниками к супружескому ложу, количество спиртного резко сократилось.
Кира же наслаждалась поездкой – гуляла, изучала достопримечательности и магазины.
Кира не зря выбрала Индию – ей казалось, и не без оснований, что страна, подарившая миру Трактат о любви, не может не помочь ей в ее несчастье.
Как долго она сможет удерживать Жданова? Сашка – не панацея, в конце концов, он все-таки заберет свою долю, тем самым лишив Киру важнейшего повода для контроля мужа. И тогда останется только одно – ребенок. Ребенок, которого она жаждала всем сердцем, и который, по ее разумению, должен был привязать Андрея… Ну а потом супруг перебесится, и жизнь войдет в спокойное русло.
Гуляя по улицам Дели, Кира уже не раз, и не два заглядывала в небольшой магазинчик на довольно тихой улочке – нечто, вроде сувенирной лавки, совмещенной с секс-шопом, имеющим ярко выраженный национальный колорит. Такие лавчонки во множестве были натыканы там и сям, но эта привлекла внимание Киры даже не ассортиментом, а продавщицей – женщиной среднего возраста европейского типа. Женщина была приветлива, охотно общалась с посетителями и, судя по всему, была, одновременно, и хозяйкой бизнеса.
Обычно, когда Кира заглядывала в магазинчик, там были покупатели, но на пятый день поездки, госпожа Жданова специально пришла пораньше, к самому открытию, когда и улицы, и магазины еще не были переполнены праздношатающейся публикой.
Женщина сама подошла к Кире, обратилась по-английски.
- Вы приходите не в первый раз, - сказала она, - но ничего не покупаете. Очевидно, Вам нужно что-то особенное?
Добрый взгляд, участие и прямой вопрос сделали свое дело: Кира решилась.
Она рассказала почти правдивую историю о муже-бизнесмене, у которого работа отнимает все силы. Когда произошло первое фиаско, они не придали этому значению, но затем все повторилось и раз, и два, и три… и муж (а тогда еще жених) глубоко переживая, замкнулся в себе, прекратив даже попытки. Он и от свадьбы пытался отказаться, хотя они давно вместе, любят друг друга, свадьба же была чистой формальностью.
Как помочь мужу? Как помочь мужу тайно, ведь он не желает даже обсуждать свои проблемы?
- Помочь можно… - улыбнулась хозяйка, - вы обратились по адресу…

Катя все эти дни исправно получала по две открытки в день – утром и вечером, иногда Андрей звонил, рассказывая, как ему плохо, как он скучает и – как он был прав, когда пытался отказаться от этого брака. Он не скрывал, что почти не общается с Кирой, что та, получив штамп и фамилию, успокоилась, и теперь совсем не достает его – бродит днями по городу, оставив мужа в покое.

Не сказать, что Катя понимала Киру – самой ей и в голову не могло прийти быть довольной таким браком, но… все-таки, Кире уже двадцать семь и, наверное, она - красивая, богатая, успешная, чувствовала себя в обществе неловко от того, что ее никак не берут замуж. Жених завидный, но – светский шалопай, лишь держит ее на скамейке запасных… может, над Кирой уже и посмеивались… Если так, то желание во что бы то ни стало выйти замуж, причем – именно за Андрея Жданова, могло бы быть объяснимым…
Но не для Кати…
Но… не лучше ли будет для всех, если этот порочный треугольник порвется?

А больше всех сложившейся ситуацией был недоволен Роман Дмитриевич Малиновский. Ему-то, казалось бы, с чего? Вот только у треугольника, помимо сторон, есть еще кое-что. Биссектриса.
«Биссектриса – это такая крыса, которая бегает по углам и делит угол пополам…» - этот дурацкий стишок Роман Дмитриевич бормотал себе под нос уже который день подряд.
Они заигрались.
Игра перестала быть забавной. Если раньше Роман был уверен, что все идет по плану, а легкая влюбленность Андрея только помогает его осуществлению, то после скандала на свадьбе до Малиновского дошло, что дело зашло… совсем не в ту сторону…
Разрыв Жданова с Кирой был не менее страшен, чем разрыв его же с Катей. И то, и другое, грозило потерей компании, причем, разрыв с Кирой – более опасен. А если Жданов продолжит вести себя по отношению к Кире так же… нет, конечно, Кира не взбрыкнет, но она может пожаловаться брату; а вот Александр – это самая серьезная угроза. Если Воропаев выйдет на тропу войны и начнет осуществлять свои планы, от ЗимаЛетто, а, следовательно, от теплого местечка Романа, останутся только рожки да ножки. Значит, надо обеспечить приемлемую жизнь Кире… гарантировать сохранность их брака минимум на полгода… А для этого Пушкарева не должна долбить Палычу в темечко…
На сколько ее хватит?
А Пушкарева – тема отдельная.
Рома был уже вполне согласен с другом в том, что Катерина – особенная. Еще бы не особенная, если ей так удалось зацепит Жданова, что тот чуть было не расстался с ЗимаЛетто; Рома и представить себе не мог – чтобы Жданов, для которого компания – «наше все», мог так просто положить на нее с прибором ради девицы, да такой, что без слез и не взглянешь! Что же есть такое в Екатерине Валерьевне Пушкаревой, отличнице, умнице с прекрасным аналитическим мышлением, хватком бизнесмене и… закомплексованной дурнушке?
Именно эту загадку и хотел разгадать Роман прежде, чем начать активные действия. Он уже однажды недооценил Пушкареву, второй раз так прокалываться нельзя…

Получая пакет и инструкции – чем и как пользоваться, Кира недоуменно спросила у Джулии:
- Вы мне что, приворотные зелья даете?
Та рассмеялась:
- Я не верю в колдовство, но природа так неисчерпаема, что свойства иных трав могут быть подобны волшебству.

Андрей меланхолично разглядывал потолок.
Признаться, ему уже порядком надоела эта забастовка. Почти неделю в четырех стенах, да еще – будучи в другой стране… где он впервые, и – кто знает? – возможно, никогда больше сюда не приедет? Может быть, хватит? Свадьба все равно уже состоялась, и надо попытаться выстроить с Кирой такие отношения, которые не будут слишком мешать его жизни. Найти некий консенсус. Какое у Киры слабое место?
Андрей хохотнул – он сам. Если, например, установить такое правило – день без скандалов и истерик и… нет, не день… три дня. Да, три дня без скандалов – и Кира получает кусочек секса. А еще лучше – неделя. Спокойная неделя обеспечивает вечер любви.
Вопрос второй – как заставить свой организм подчиниться этому правилу? Но… есть же какие-то средства… Быть может, стоит выйти, наконец, из отеля и поблуждать по местным магазинчикам – наверняка индусы имеют массу возбуждающих средств. Закрыть глаза… принять препарат… выпить… и как-нибудь… Главное – начать, а там уж как-нибудь можно справиться.

Кира удивила.
Она прибежала с прогулки довольная, от самых дверей загадочно улыбнулась и подмигнула, заинтриговав Андрея.
- Андрюш… - сказала она елейным голоском, от чего Жданов немедленно насторожился. Но дальнейшее оказалось не страшным и не грозящим его свободе.
Да, действительно, была у них с Кирой традиция: прибывая в незнакомую страну, они разведывали ресторанчики с национальной кухней – но не те, что сверкали огнями и поражали воображение туристов, ибо в специальных туристских кухня лишь отдавала местным колоритом. Не-е-т… Они давно поняли, что настоящее можно попробовать только в стороне от туристских трасс.
И вот теперь Кира сообщила, что она нашла. И предлагает сегодняшний вечер посвятить Индии. Правда, учитывая, что Андрей никуда выходить не хочет, Кира заказала ужин в номер – в одном совершенно необыкновенном заведении, рецепты которого передаются только внутри семьи – от поколения к поколению.

Ровно в семь доставили заказанный ужин – сервировала стол полуобнаженная девушка в национальном наряде; она же расставила и подожгла палочки, которые немедленно начали наполнять номер сладковатым ароматом сандала. Жданов невольно улыбнулся, а потом вдруг понял, что индуска – это загримированная Кира; тут уж улыбка и вовсе расплылась до ушей! Надо же!
- Кирюш, а я тебя и не узнал! – развалившись барином в мягком кресле, вальяжно проговорил он, - Один-ноль в твою пользу!
Теперь и Кира позволила себе робко поднять уголки губ, но тут же, сложив руки, откланялась, чтобы продолжить подготовку, коей оставалось совсем немного – только включить тягучую инструментальную музыку, настраивающую на расслабление и получение удовольствия.
«Ну, что ж, - сказал себе Андрей, - неделя прошла замечательно, почему бы не начать воплощение плана сегодня?»

Кира словно догадалась – что было у него в голове.
Мила, улыбчива, загадочна в необычном костюме и макияже – будто и не Кира вовсе. Не упрекала и не просила. Рассказывала о том, что успела увидеть в городе.
А танец живота!
Андрей уже и забыл, что его жена (слово-то странное, если примеряешь его к своей жизни) когда-то профессионально занималась танцем, и теперь следил завороженным взглядом за изгибами и колебаниями, уголком сознания отмечая, что сие действо порождает у него однозначное желание.
Но Кира, вопреки обыкновению, не торопилась затянуть его в постель; он сам начал об этом подумывать.
А она предложила сделать массаж, используя местные ароматические масла.
Каким образом у них все получилось – Андрей и сам не понял; в душе ликовал, что оказался на высоте – ведь, хоть и не признавался себе, но такое положение дел, при котором он был не совсем мужчиной, его не устраивало.
Растянувшись на постели, он думал о том, что теперь, наверное, сможет устроить жизнь так, как запланировал.

Катя в этот вечер открытку не получила.
- Все нормально, - твердила она, ворочаясь в постели, - они могли уехать в джунгли или еще куда… Где просто нет интернета…
Но разыгравшаяся фантазия рисовала картинки милого времяпровождения новоиспеченных супругов.
А почему, собственно, она поверила, что между ними ничего нет?
Андрей позвонил глубокой ночью.
- Вода льется… - подумала Катя, и нечаянно сказала это вслух.
- Да… - ответил Жданов, - я в ванной. Извини, что не прислал письмо: осматривали достопримечательности, за городом… я не взял с собой ноутбук, а вернулись только что…
- Ничего! – с готовностью приняла объяснение Катя, - Ты… как?
- Очень скучаю! – проникновенно ответил Андрей, - уехал бы к тебе прямо сейчас… но ты же понимаешь!
- Конечно. Да. Понимаю.
- Спасибо, Кать… Ты – лучше всех…

Бреясь, Малиновский напевал и даже чуть приплясывал – кто бы сказал, что он будет так рад двум абсолютно нерадостным обстоятельствам, то Рома сам бы этого человека в психушку отправил. Но сегодня все сложилось как нельзя кстати.
Первое – звонок в восемь часов утра от весьма заинтересованных бизнесменов из Киева, нагрянувших как снег на голову. Испугавшийся в первую минуту, Рома не сразу сообразил, что проблем никаких нет, бизнесмены в Москве проездом, и просят они, всего-навсего, если, конечно, это возможно, ознакомления с производством ЗимаЛетто на предмет очень возможного взаимовыгодного партнерства в будущем. Да, они уже в курсе, что президент в отъезде, но номера исполняющего обязанности у них нет. А связались так рано потому, что в 16 часов у них самолет.
Чертыхнувшись, Рома поднялся, потянулся.
Номер исполняющего обязанности…
Ну, конечно, на работе он был, но вот дома телефона Пушкаревой Роман, конечно, не держал.
Зевнув и снова чертыхнувшись, он решил, что надо ехать в ЗимаЛетто, и оттуда позвонить.
Но когда зашел в ванную и, заглянув в зеркало, провел ладонью по щеке, решая – надо бриться или с вечера еще не слишком отросло, его посетила замечательная идея.
Ну, конечно! Не надо звонить Пушкаревой! Надо ехать прямо к ней домой!
И надо вылезти вон из кожи, чтоб провести с ней весь день.
Своей скривившейся физиономии Рома назидательно сказал:
- Надо! Есть такое слово – надо! И потом… ведь мне с ней спать не надо! Всего-навсего провести разведку… и попытаться узнать – что она за человек… что любит и что не любит, о чем думает, о чем мечтает…
На последнем Рома захохотал – да о чем может мечтать Пушкарева? О Жданове ненаглядном, конечно же!

Вскоре он звонил в дверь.
- Это Колька, наверное! - услышал он мужской голос, а затем замок защелкал и дверь отворилась.
Они, наверное, с минуту молча смотрели друг на друга.
Рома сначала подумал, что дверью ошибся, потом – что у Пушкаревой есть сестра, так как перед ним стояла девушка, очень похожая на Катерину, но… волосы распущены, вполне миленькое личико – нормальная девчонка, каких много. И фигура… вполне…
Катя покраснела от взгляда Малиновского, ощупавшего ее тело и липко остановившегося в районе груди.
- Р-роман Дмитрич? – наконец, смогла вымолвить она, оправившись от неожиданности.
- З-здравствуйте, Катенька! – произнес Рома как можно благодушнее, - Извините за ранний визит… образовалось важное дело…
- Катюха, кто там? – раздался в кухне мужской голос, а следом возник и обладатель этого голоса, сухощавый пожилой мужчина, отец Кати, как совершенно правильно догадался Роман, - Э-э-э… Здравствуйте, молодой человек…
- Это… Роман Дмитриевич Малиновский, наш вице-президент, - продолжая смущаться, пояснила Катя.
- Очень приятно! – мужчина подошел ближе и протянул Роме руку, - Пушкарев, Валерий Сергеевич!
Роман пожал протянутую руку.
- Извините, что ворвался, - сказал он, - Неожиданное дело… Приехали люди из Киева… у них очень мало времени. Надо с ними встретиться… Андрея нет, и…
- Хорошо, Роман Дмитриевич, я сейчас. Подождите, пожалуйста!
Кивнув, Рома хотел спуститься, но его, не смотря на сопротивление, затащили на кухню, усадили за стол, поставили перед ним чашку с чаем и подвинули блюдо со свежей выпечкой, от которой шел такой одуряющий запах, что желудок вмиг требовательно напомнил о своем существовании. А уж когда господин Малиновский опробовал приглянувшийся ему румяный пирожок, он понял, что пропал, ибо ничего вкуснее просто никогда не попадало ему в рот.
Собравшаяся Катерина с удивлением обнаружила вице-президента за занятием, достойным только Николая Зорькина – тот с упоением поедал пирожки, запивая чаем, и кивал в ответ на россказни Валерия Сергеевича.
- Э-э-э… Рома Дмитриевич, я готова…. – сказала Катя, а Малиновский с грустью обернулся на нее:
- Уже?
И столько разочарования было в его голосе, что Катя, не выдержав, засмеялась.
- Роман Дмитриевич, - Елена Александровна протянула ему пакет, - а я вам пирожков с собой собрала.
- Спасибо! – воскликнул Рома, сочась благодарностью, - Елена Сергеевна, Вы – кулинарная богиня! Ваши пирожки – это фантастика, честное слово!
Пушкарева улыбнулась, а Валерий, провожая гостя, похлопал его по плечу:
- А Вы заходите к нам вечерком, Ленка еще испечет, а мы с Вами моей наливочки фирменной опробуем!
Рома неожиданно для себя согласился, чем поверг Катерину в ужас.

- Мою маму зовут Елена Александровна, - тихо сказала Катя, едва они вышли в подъезд.
- Ну да… а я как-то не так назвал?
- Вы сказали – Сергеевна…
Рома чуть удивленно посмотрел на Катю, припоминая:
- Да? Извините! Я надеюсь, она не очень обиделась?
- Надеюсь…

В машине Катя молчала; все попытки ее разговорить, успеха не имели.
Киевляне ждали внизу, у лифтов – Катя догадалась сразу позвонить Потапкину, чтобы тот впустил гостей. К счастью, Сергей Сергеевич накануне не слишком хорошо отдыхал, а потому был свеж, бодр и даже пытался поддерживать разговор – да так активно, что гости несказанно обрадовались прибытию Малиновского с Катей.
Познакомились. Делегация – Дмитрий Яценко, президент компании «Ук-Стиль» и его помощница Надежда Ткачук; они интересовались ЗимаЛетто не просто так: возник вопрос о покупке франшизы и открытия в Киеве нескольких магазинов. Вопрос, конечно, не решался прямо сейчас – гости лишь осматривали производство, интересовались подробностями, а окончательное решение оставили до встречи с президентом.
Рома старательно не обращал внимания на симпатичную Надежду, зато не переставал следить за Катей – как говорит, что говорит, как держится. Открытием было то, что, оказывается, Пушкарева совсем не зажатое забитое существо, каким всегда казалась – она отлично вела беседу, она отлично знала производство! И это Малиновского не просто удивило, а поразило до глубины души – все эти тонкости и цифры были неизвестны ему самому!
Но главное – она даже кокетничала с Яценко! Впрочем, сама она вряд ли понимала, что это кокетство, однако, глубоко спрятанная женственность давала намек. Вряд ли Малиновский мог облечь в слова свои выводы, но он начал понимать – почему Жданов увлекся: да потому, что таинственное обаяние Катерины взывало к охотничьему инстинкту и просто требовало разгадки! Другое дело, что все это было спрятано от невнимательного взгляда – так груда деталек паззла кажется лишь разноцветным мусором, но, стоит присмотреться, как начинаешь замечать то одно, то другое; и начинается зуд: найти все кусочки, собрать, увидеть картинку!

Когда они приехали домой, и Малиновский недвусмысленно намылился идти к Пушкаревым, Катя запротестовала:
- Роман Дмитриевич, это же шутка была, Вы же не пойдете!
Рома даже обиделся:
- С чьей стороны шутка? Вы хотите сказать, Катенька, что папа Ваш так шутит?
- Нет… - замялась Катя, - но… хорошо, не шутка, но… просто вежливость…
- Ну, тогда будем считать, что я таких шуток не понимаю, и я – простой как первый советский рубль. Меня пригласили, я согласился, и я приду!
- Но зачем Вам это надо? – отчаянно спросила Катя.
- Катя! Мы целый день проторчали в компании, даже без перерыва на обед! Я элементарно хочу есть, и у меня есть подозрения, что Ваша мама даст фору всем ресторанам вместе взятым! Я от пирожков до сих пор в себя прийти не могу, а уж обе-е-ед! – Рома возвел глаза к небу и сладострастно причмокнул губами, - Кать… ну… не издевайтесь, а? Пойдемте? Или, честное слово, я пойду один!
Катя ничего не понимала. Зачем Малиновский так упорно напрашивается к ней в гости? Не верить же, в самом деле, этой ерунде с обедом?

Однако, Малиновский так приналег на обед, что Катя растерялась – и вправду, что ли, так оголодал? Пушкарев принес наливочку «самгнал», и под нее мужчины быстро нашли и общий язык, и общие интересы. Катя чувствовала себя крайне неловко, а поэтому удалилась к себе при первой же возможности, моля всех святых о том, чтоб теплой компании не присоединился бы еще и Зорькин – это будет и перебором, и крайне лишним, обещающим неприятности. Почему неприятности? Нет, Катя не знала этого, лишь чувствовала некое смутное беспокойство; но она не была уверена даже в том, что беспокойство ее связано с Малиновским… Андрей? Но с ним все в порядке… Пишет, звонит… Кира?
Кира в роли жены напрягала… Жена – не невеста, жена – это всерьез. Не верилось в то, что между ними ничего нет… Если и нет сейчас, то полгода продолжаться это не будет – и тогда либо развод со скандалом, либо нормальная ячейка общества… Возможно, Кира и успокоится, если Жданов будет только с ней.
Но разве это зависит только от Кати? Разве ее собственная разлука с Андреем даст Кире ту любовь, которой не хватает в отношениях супругов Ждановых?
Катя поежилась от своих мыслей – едва ли не впервые она объединила их… Чтобы отогнать мрак, достала из стола журнал – тот, в котором напечатан фоторепортаж со свадьбы сезона.
Нет…
Даже если бы Катя не знала Андрея, она ни за что бы не поверила в то, что чета – счастлива.
Катя достала и второй журнал – с той статьей, из которой узнала об Андрее, о Кире, о Ждановых… Без сомнения, на старых фотографиях Андрей выглядел куда более беззаботным и радостным…

Милая Катенька, не могу не поделиться.
Сегодня я впервые выбрался из отеля – надоело затворничество, да и кому хуже, если я буду сидеть в четырех стенах – все-таки, в Индии я впервые. Посещали мы нынче комплекс Кутаб-Минар. Как только входишь в арку, сразу видишь огромную башню, но сейчас туда входа нет; говорят, что она была любимым местом для самоубийц, поэтому ее закрыли, и экскурсии только по первому этажу водят. Что интересно – минареты вообще возводили для того, чтобы с них специальные люди созывали людей на молитву, этот же оказался таким высоким, что с него и крика-то не было слышно! Не продумали, выходит.
Вообще, этот комплекс – большой парк, ну и сооружения архитектурные, конечно. Бурундучки бегают прямо под ногами, попугаи орут – как у нас вороны.
Но самое интересное – это железный столб, про который говорят, что его сделали инопланетяне – очень-очень давно! Ты веришь в инопланетян? Я, признаться, не очень, но этот столб и вправду странный – он совсем-совсем не ржавеет, хотя в нем 99.7 процентов железа, представляешь? Любая железяка даже не за три тысячи лет превратилась бы в кучку ржавчины, а эта – стоит себе!
Нам рассказали про поверье, что если обхватить столб руками, стоя к нему спиной, то ему на всю жизнь обеспечено счастье и исполнение всех желаний. Раньше, говорят, к столбу даже очередь была, но теперь он огражден заборчиком – видно, что на этом уровне столб отполирован. Наверное, они опасались, что столб перетрут.
И охранник стоит.
Но я дал охраннику двести долларов, и он сделал вид, что не видит меня – тогда я быстренько перелез через заборчик и попытал счастья! У меня получилось! Получилось, Кать! Я дотянулся, и, следовательно, буду теперь счастливым человеком!
От одного осознания этого, я весь оставшийся день был в замечательном настроении, и не мог не поделиться с тобой этим настроением.
Кать, скоро я уже приеду – всего неделя осталась. Я очень скучаю по тебе, а ты?

Изображение

Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.


Глава 5

- Оно тебе надо?
Катя вздрогнула. Замечтавшись, она не заметила, как вошел Роман и остановился за ее спиной. Когда очнулась, то принялась быстро кликать мышкой, убирая с экрана открытку.
- Я все знаю, Кать… - сказал Рома, и Катя поглядела на него. В ту же секунду она поняла – о чем говорит Малиновский, и кровь немедленно прилила к лицу, а сама Катя, спрятавшись в ладонях, отвернулась.
Рома потоптался, потом сел на диван.
Зря он сказал – и кто за язык дернул?
Но когда он вошел и увидел Катю, завороженно уставившуюся в экран – на одну из тех открыток, что Рома сам и выбирал, ему вдруг стало очень жалко эту запутавшуюся и по уши влюбленную девчонку. И своя вина остро кольнула внутри – но он же не знал! Сначала он хотел лишь подшутить над Ждановым, предвкушая – как умница Пушкарева того отошьет! А она не отшила – более того, поддалась на глупые открытки… А дальше – больше… А потом Жданов на нее запал, и Рома снова злился… Да, много всего накопилось.
Ну а сегодня, особенно – сейчас, стало ее жалко. Дурочка ведь…
Но Катя только что не плакала.
- Кать…
- Он Вам все рассказал?.. – хриплым шепотом спросила Катя.
Рома готов был убить себя за болтливость – но он не хотел, это непривычная наливка Валерия Сергеевича развязала язык, а теперь срочно что-то придумывать нужно было.
- Э-э-э… не совсем… не то, что Вы подумали… Понимаете… Э-э-э… Вы знаете, что он натворил в день свадьбы?
- Нет, - покачала головой Катя, - он… говорил, что придумал что-то… чтоб свадьбы не было… а потом позвонил и сказал, что ничего не вышло…
- Рвите мою печень, Катенька, рубите голову – это я виновен в неотмене свадьбы!
- Вы?
- Да! Я же свидетель, пришел рано, а Жданов кривее сапожника – всю ночь пил, наверное. Я врача вызвал, чтоб его срочно в чувство привели… Ну а он, пьяный, мне и наболтал много чего… Что свадьбы не хотел – тут я понимал его, но он еще о Вас говорил… что у Вас отношения… ну и… - Роман сотворил пальцами какую-то замысловатую фигуру, призывающую, очевидно, добавить к монологу некие оттенки, не поддающиеся словесному выражению.
И Катя это поняла.
- Глупо, да? – спросила она, глядя в окно, - глупо, смешно и пошло… Красавчик-шеф и страшная секретарша…
- Вы не страшная, Катя…
- Да ну?! – Катя нервно засмеялась.
- Серьезно… Я Вас утром увидел и даже не узнал…
- А! Утром была еще страшнее!
- Да нет. Мне кажется, если вам сменить очки, прическу…
- Сделать пластическую операцию!
- Ерунда… Вы – вполне симпатичная девочка, по-моему, только зачем-то прячетесь. Зачем?
- Роман Дмитриевич, давайте мы не будем продолжать эту тему…
- Как скажете, но подумайте об этом.
- Не надо! Зачем Вы вообще пришли?!
- Ответ абсолютно прост, никакого подвоха! Меня пригласили на обед, и я пришел!
- Вы ко всем сотрудникам так ходите?
- Ни у кого из сотрудников нет такой изумительной мамы и такого замечательного папы!
- Что-о-о? Извините, не верю!
- Почему?
- Вы умирали от счастья, слушая папины рассказы о Забайкальском военном округе?
- Вы язва, Катерина! От счастья я, может, и не умирал, но вечер я провел замечательно!
Катя пристально посмотрела на него – не похоже, чтоб врал. И все равно она ему не верила!
Не мог же Малиновский сказать, что у его собственный отец, умерший много лет назад, был до чертиков похож на Валерия Сергеевича, и что Рома сегодня будто в детство вернулся – вот только рассказы были про другое, а хвалили не замечательного мальчика Ромочку, а умненькую девочку Катюшку…

- Андрю-ю-ю-ша… - пламенно произнесла Кира, кладя руку на грудь мужа, - ты…
- Кир, я устал сегодня… Натоптались же по городу, сил никаких нет!
- Но мы ведь давным-давно пришли!
- Ну и что? Я спать хочу…
- Андрей…
- Да что Андрей-то? Не могу, сказал же!
Он и в самом деле не чувствовал ничего, вчерашний пыл уже с утра привел его в замешательство. А сейчас, вечером, все встало на свои места – Кира в качестве женщины эмоций у него не вызывала.
- Ты не можешь так со мной поступать! – с ноткой истерики сказала Кира, садясь на постели.
Андрей лениво скользнул глазами по обнаженному торсу жены и едва сдержал хмыканье – да уж, девушки из Нагасаки явно перестали быть для него поводом для возбуждения. Зато он, прикрыв глаза, вспомнил Катю и разочарованно вздохнул – вот с кем он хотел бы валяться сейчас в постели!
- Ее вспоминаешь?! – прозорливо поинтересовалась Кира.
- Кого? – не открывая глаз, спросил Андрей.
- Её! Любовницу свою! И как она тебя в ЗАГС отпустила только?! Ты ведь с ней накануне свадьбы всю ночь кувыркался, правда? А остальное – это твой дружок придумал, чтоб отмазать, пока вы расстаться никак не могли?
- Та-а-ак… - Жданов решил, что сейчас – лучшее время для выдвижения своих условий мирного сосуществования. Он тоже сел, окинул жену тяжелым взглядом, - так, дорогая… Давай-ка мы с тобой заключим брачный договор… Иначе один из нас сопьется, а другой попадет в психушку, если не оба сразу!
- И кто в этом будет виноват? – запальчиво поинтересовалась Кира.
- Разумеется, я! Я этого еще не сказал? Ну, так слушай мои условия: если ты неделю не устраиваешь истерик и разборок, в субботу будет тебе секс-марафон.
Кира даже задохнулась от такого наглого заявления – она хватала ртом воздух, не в силах произнести ни слова.

Андрей откинулся на подушки – довольнехонек.
- Ты вообще понимаешь, что ты говоришь? – слегка пришла в себя Кира, - ты вообще понимаешь, что предлагаешь?
- Очень даже… - от удовольствия Жданов только не щурился как кот, - Давай по пунктикам… Ты прекрасно знаешь, что женился я исключительно по деловым соображениям.
- Ты-ы-ы…
- Помолчи, если хочешь выслушать. Итак, я пошел в ЗАГС не от большой любви, а от того, что, в противном случае, твой разлюбезный братец угробил бы фирму на корню! И мне нужно, как минимум, полгода для того, чтобы вывести его долю из оборота, не поставив при этом компанию на грань банкротства. Будет ли у нас что-то с тобой после этого знаменательного события – зависит только от тебя. Но я не хочу полгода ежедневно выслушивать твои истерики, у меня, как это ни странно, нет желания стать психом или алкоголиком! Так получается, что до сих пор все рычаги давления были у тебя… Тебе зачем я нужен в качестве мужа? Чтоб я ходил с тобой на светские вечеринки, лучезарно улыбался фотографам и говорил, что я безумно счастлив, а ты – мой идеал – это раз… Чтобы я выполнял супружеские обязанности – это два. Что еще? По-моему, это - все! Но, в таком случае, я могу выдвинуть и свое встречное требование, дабы обеспечить спокойную жизнь. Всего ничего, дорогая, всего только избавь меня от истерик. И будет тебе счастье!
- Андрей… как ты можешь… я же люблю тебя!
- Извини, но, даже если это правда, то любишь ты меня ничуть не больше, чем свой автомобиль, статус и прочее, вытекающее из статуса. Я ни на йоту не сомневаюсь, что, попади я в несчастье, в аварию, стань я инвалидом или что-то еще, ты первая от меня сбежишь!
- Как ты можешь! Я же люблю, я всегда буду с тобой!
- Не верю. Ты любишь образ преуспевающего бизнесмена, любимчика женщин, Андрюшу Жданова из журнала с красивой обложкой! Тебе эта свадьба нужна была, чтоб нос всем утереть – посмотрите-ка, я сделала самого Андрюшу! Нос девчонкам утереть! Самооценку повысить! Но, дорогая моя, Андрюша Жданов – это живой человек, это не манекен, не марионетка, которой удобно управлять, дергая за веревочки! Андрюша, оказывается, тоже может что-то хотеть! Удивительно, правда? Удивительно, как он может, как он имеет право на хотения? Он же пошел в этот дурацкий ЗАГС, он же сдался тебе в рабство – только для того, чтобы компания, в которую не только мой, но и твой отец вложил душу, чтобы она жила! Чтобы тысячи людей не оказались на улице, включая и тебя! Но нет! Разве тебе есть до этого дело? Вы с братцем – два сапога пара, вам плевать на всех! Главное, чтоб свое собственное хотение удовлетворить, чтобы сами, любимые, сыром в масле катались, а на остальных – плевать, плевать, плевать! Ну, вот ты и получила меня, довольна теперь? Но только в магазине тебя обманули – вместо марионетки подсунули живого, который может хотеть или не хотеть! Ну так и ешь то, что купила!
Андрей так распалился, что соскочил с постели и теперь бегал по номеру, размахивая руками, а Кира, завернувшись в одеяло, сидела, низко опустив голову, вздрагивая от каждого выкрика. Жданов напрасно старался донести до нее самое больное, то, что накипело, она слышала лишь то, что хотела слышать, а уловила то, что больше всего понравилось ей. «Будет ли у нас что-то с тобой после этого знаменательного события – зависит только от тебя» - вот что зацепилось в ее сознании и теперь давало бурные ростки, выстраивая линию правильного поведения. Он хочет жить без истерик? Ладно… она постарается… очень постарается – потому что только это дает надежду все-таки забеременеть. Возможно, она и вправду слишком контролирует его… но она добилась своего – и все-таки вышла за него замуж, хотя иногда ей казалось это уже совсем нереальным… Но она добилась. Она умеет ждать. А дальше – у них будет ребенок, и он тогда никуда не денется, а потом перебесится – ведь все когда-нибудь взрослеют… И будет нормальная семья, такая, о которой она всегда мечтала… Ради этого можно и потерпеть…
Только один последний раз… потому что она должна это сказать…
- Как же ты собираешься устраивать секс-марафон по субботам, если у тебя хроническая усталость?
Кира и не заметила, что перебила мужа на полуслове, а тот споткнулся, захлебнувшись монологом, потряс головой.
- Ничего… Как-нибудь… Неужели ты думаешь, что вчера я возбудился, глядя на твои экзотические телодвижения? – усмехнулся он, - вот то, что ты мне вчера подмешала, то и буду принимать… Надеюсь, если делать это не слишком часто, не помру!

В воскресение утром Кира, молчавшая с вечера, соизволила заговорить:
- Хорошо. Я согласна.
Андрей не ответил. Лежа на животе, и подмяв под грудь подушку, он изучал путеводитель по Дели. Честно сказать, он надеялся, что согласия не будет.
- Почему ты молчишь?
- А что говорить? Согласна – хорошо. Значит, договор ратифицирован.
- Нет! – громко возразила Кира.
- Что – нет? Ты сама сказала, что согласна? – Жданов даже приподнял голову.
- Да, я согласна. Но у меня встречное условие.
- Я слушаю…
- Ты… ты прекращаешь гулянки!
- Гулянки? – выразительно поднял брови Андрей, - я не понял. Ты о чем?!
- Я о твоей любовнице!
- Кира, господи, сколько можно об этом говорить! Какая любовница? Ты еще теперь скажи, что она поехала за нами сюда, и теперь живет в этом же отеле!
Зря он так сказал, потому что Кира немедленно именно так и подумала. И связала ждановское затворничество в отеле с присутствием здесь же неуловимой пассии.
- Так вот почему ты никуда не ходил! – вырвалось у нее помимо воли.
- Ки-и-и-ира! Это даже не смешно!
- Тебе все не смешно! Ты даже накануне свадьбы всю ночь прогулял с девочками!
- Накануне свадьбы я сидел дома и пил, - Андрей еще был спокоен, но уже начинал закипать, - Кира, может, не будем начинать?
- Ты всегда так говоришь! У людей – свадьба как свадьба! Медовый месяц как медовый месяц! А у нас все не как у людей!
- Наверное, люди женятся по любви… или, по крайней мере, по взаимной симпатии. У нас с тобой взаимная симпатия только к твоему братцу! Вот его-то я люблю нежно и пламенно!
- Хватит о Сашке!
- Взаимно. Хватит о призраках. Ты только что согласилась не скандалить, и тут же устраиваешь истерику!
- Я согласилась не скандалить, если ты не будешь гулять!
- Опять двадцать пять! – Жданов не выдержал. Вскочил, натянул джинсы, футболку, прихватил ноутбук и покинул поле боя без прощаний и объяснений.
Он еще только спустился в холл, а телефон уже разразился мелодией, приводящей в бешенство.
- Вот уж нет!

Кира понимала, что на звонок Андрей не ответит, и кляла себя, на чем свет стоит:
- Ну, почему я опять не смогла сдержаться?!!

Катя проснулась поздно – полночи она металась, отгоняя то страшные сны, то отвратительные мысли, которые никак не хотели ее покидать.
Поднявшись лишь после пятого окрика отца «Катерина, ты так и обед проспишь!», девушка нехотя потянулась, включила компьютер.
Андрей… открытка… прекрасные стихи! Как мало нужно для того, чтобы хмурый мартовский день засиял и раскрасился веселой радугой!
И только потом, насмотревшись на забавных зверюшек, Катя направилась на водные процедуры; она уже не только включила воду, но и забралась под душ, когда вспомнила, что открытку оставила прямо экране – даже не свернула!
Пришлось выбраться и, накинув мамин халат, ринуться к себе для сокрытия улик.
Неизвестно, кто испугался больше – Катя или Роман Дмитриевич Малиновский, которого она чуть не сбила с ног. Так уж вышло, что ему пришлось слегка приобнять Катюшу – исключительно для того, чтобы притормозить!! А вы что подумали? Но полы халата разошлись и – а-а-ах! Руки (точнее – одна рука), мягко легла прямиком на нежное девичье тело, от чего у вице-президента в буквальном смысле в зобу дыхание сперло. Однако, он убрал руку – возможно, медленнее, чем нужно, а через секунду, что-то пришептывая, осторожно укутал Катерину в халат и тщательно запахнул его полу:
- Кать, осторожно…
Катя при этом находилась в таком шоке, что даже не обратила внимания на то, что с минуту стояла перед Малиновским в чем мать родила.
- В-вы откуда? – смогла, наконец, выдавить из себя она.
- Д-да я, - у Ромы тоже тряслась от напряжения челюсть, - к папе Вашему, обещал… вот…
И он кивнул на стул, где лежала роскошная «Энциклопедия боевого оружия».
- А-а-а… зачем?
- Так он интересуется… спор вчера вышел… я.. обещал…
- А… Вы?.. – на этих словах Катя окончательно пришла в себя и рванула в свою комнату так, что даже пятки засверкать не успели.
Рома только глазами хлопнул вдогонку, но тут Валерий Сергеевич подоспел.
- Да, где ж ты там застрял?! – он увидел Энциклопедию и сразу жадно вцепился в нее: лишь благодаря этому от грозного отца семейства ускользнул странный вид Малиновского, - Ну, пойдем на кухню.

Катя удалила письмо с экрана, выключила компьютер. Все это она проделывала, находясь в жутком волнении, непонятного происхождения. Лишь позже, стоя под душем, она осознала, что стояла перед Малиновским голая, а он придерживал ее за бочок.
- Ка-акой кошмар… - Катя села на дно ванной, держа в руках душевой шланг, и, меланхолично поливая то правое плечо, то левое, собирала разбегающиеся мысли, умоляя всех Святых о том, чтоб Роман Дмитрич не засиделся надолго.
Ей не повезло.
Когда она вышла, отец и Малиновский яростно мусолили листы энциклопедии, тыча то в одно, то в другое изображение и спорили, перекрикивая друг друга.
- Н-да… - пробормотала Катя, подпирая спиной дверь в своей комнате, - Кажется, спелись… Какой кошмар!

Рома нарисовался в ее комнате где-то через час.
- Кать… а пойдемте куда-нибудь? В театр, а? Смотрите – распогодилось, солнце светит!
- Роман Дмитриевич, - осторожно сказала Катя, - Вы меня ни с кем не путаете?
- Вы театр не любите? Странно… Ну, в кино? А?
Взгляд Катерины был вполне красноречив.
- Ну, в цирк тогда, а!
- Вот уж нет! – воскликнула Катя, - ненавижу цирк!!
- Почему? – теперь настала ромина очередь удивляться, - цирк ведь все любят?
- Ошибаетесь!
- Что, так прямо и ненавидите?
- С детства!
- Ого! А почему, если не секрет?
- Идиотизм сплошной. Зрелище для дебилов! – отрезала Катя.
- Ого! Кать, а что, и в детстве не любили?
- С детства и не люблю!
- Так не бывает! Уж дети-то все цирк обожают!
- Значит, я исключение!
- А Вы – действительно, исключение, Катя, - сказал Роман каким-то другим тоном, но тут же спохватился, - Кать, а почему?
Пришлось рассказать.
- Мы жили в Забайкальском военном округе, в Москву переехали, когда я уже в школу ходила. Я. конечно, мечтала о цирке, и вот мы пошли. Первый ряд!! Я накануне даже спать не могла, как первоклассница, представляешь?! Ну, пришли! Первый ряд… Клоны не смешные совсем – бегали в больших ботинках, спотыкались, и кричали ерунду какую-то… Воздушные гимнасты – высоко, их не видно, а шея заболела. Акробаты… как в школе в спортзале на переменке перед физкультурой… Фокусника я ждала, а его не было – заболел! Собачки дурацкие мерзко тяфкали. А во втором отделении – вот повезло – то!! Лошади! Опилки прямо в лицо летят, навозом воняет и этой… кониной…
- Кониной? – засмеялся Рома.
Катя тоже улыбнулась:
- Ну, не кониной… а чем там от них воняет? Ну и еще не видно ничего – они носятся, а я только голову поворачивать успевала! Шарик налево – шарик направо! Фу, гадость!
Малиновский согласился:
- И правда - гадость! Значит, идем в кино!
- В какое кино?!
- Не знаю! Посмотрим по афишам!
- Роман Дмитрич! Вы…
- Ты хочешь спросить – не сошел ли я с ума? Нет, не сошел! Сегодня воскресение, солнышко, весна! Почему я могу прогуляться с девушкой в кино?!
- Сдается мне, что в последний раз вы с девушкой в кино прогуливались лет пятнадцать назад!
Малиновский снова засмеялся:
- Не совсем! Год назад выгуливал двоюродную сестру!
- И меня тоже… выгуливать?.. А зачем?
Рома растерялся, а потом разозлился:
- Низачем! Просто так! Это так дико?
- Дико, - ответила Катя, - ухаживать вы за мной не можете… Вас Андрей, что ли, попросил?
Рома хмыкнул: попросит Андрей, жди!
- А почему это, Катенька, я не могу за Вами ухаживать? Даже обидно стало!
- А потому, Роман Дмитриевич, что я не в Вашем вкусе! Я Вам, как и Милко, порчу эстетическую гармонию!
Рома отрекся и от Милко, и от совпадения с ним во вкусах, и даже от собственных эстетических канонов.
- Катя! Давайте Вы не будете искать черных кошек, которых нет. Мы идем в кино – и баста. Собирайтесь, а я Вашего папу предупрежу.
Катя даже «мяу» сказать не успела, как Малиновский уже вышел в коридор, что-то бурча себе под нос. Что он бурчал – Катя не расслышала, а коли бы расслышала, то очень удивилась. Потому что сказал Рома следующее: «Что-то я и сам нынче в своих эстетических вкусах разобраться не могу»
- Дядя Валера! – крикнул он, а Катя онемела от наглости: уже и дядя Валера!!!
- Дядя Валера, - между тем, спокойно сообщил Роман, - я Катерину в кино уговорил сходить, Вы не возражает?
Дядя Валера не возражал.

Автор:  Фама [ 30 окт 2007, 01:49 ]
Заголовок сообщения: 

:Yahoo!: :Yahoo!: :Yahoo!:
Началось. :good: :friends: :Yahoo!:

Автор:  ant-ares [ 30 окт 2007, 01:49 ]
Заголовок сообщения: 

Глава 6

Жданов не ожидал, что способен на столь сумасшедшие поступки.
Он вылетел из отеля и понесся по улице, не соображая – куда, зачем… Неизвестно – куда бы умчался, если бы не споткнулся…
Чтобы выровнять равновесие, уцепился за стену. Остановился.
Оглянулся по сторонам: куда это его занесло?
И взгляд наткнулся на огромный рекламный плакат. Авиакомпания.
- Летайте самолетами Аэрофлота… - напел Андрей, нащупывая смутно замаячившую мысль.
Через пару часов он уже сидел в самолете Дели-Москва, удачно подвернувшимся и в нужном месте, и в нужное время.

- Что же я делаю? – сказал себе перед самой посадкой, - в Москве… еще не лето…
Это весьма не глупое наблюдение сделал он, наблюдая за пассажирами, начавшими доставать теплые вещи.
- Жданов… ты сошел с ума? Зачем ты сюда примчался?
Но, на самом деле, в голове вертелось совсем другое: Катя! Он скоро увидит Катю! И это обстоятельство сводило на нет то, что ему сейчас придется в футболке пробежаться до такси. Ерунда какая!

Заехав домой, Андрей переоделся, а потом завис над телефоном.
- Нет… пусть будет сюрприз…

Катя с Малиновским возвращались домой – они смеялись, махали руками, обсуждая фильм, который понравился обоим. У подъезда остановились.
- До свиданья, Ром…
- Я тебе уже надоел? Может, пригласишь?
- Рома… прости, но мне все это не нравится. Давай ты все-таки не будешь пытаться стать другом дома, это выглядит подозрительно…
- Катя, ты опять? Я же все объяснил тебе!
- Можно подумать, у тебя нет других с такими увлечениями! На моем отце свет клином не сошелся!
- Сошелся! Друг у меня один – это Жданов. А знакомые все больше другим увлекаются.
Катя усмехнулась:
- Я тебе не верю. Извини, но… не могу.
- Хорошо. Как скажешь. Но сейчас я еще зайду. Просто потому, что обещал дяде Валере.
- Да. Кстати. Ты не мог бы так его не называть?
- Он сам предложил!
- Мне это ОЧЕНЬ не нравится! – Катя развернулась и пошла к подъезду.
Рома последовал за ней.

Жданов смотрел на них из машины и глазам не верил. Что происходит? Что здесь делает Малиновский? Откуда они приехали? И – главное – почему он пошел за ней? К ней домой?!!
Ну, Малиновский!
Но что теперь делать?
Андрей позвонил Кате еще раз – телефон у нее все еще был отключен. Зайти домой? Невозможно… Катя тогда не сможет пойти с ним…
Домашний? Но он уже звонил на домашний и наплел такой ерунды, что самому стыдно.

Малиновский снова завис с Пушкаревым на кухне – и выгнать его не было никакой возможности. Катя нервничала.
Вдобавок, обнаружила, что забыла после кино включить телефон, а там было целых четыре вызова от Андрея! Перезванивать она стеснялась, но звонки привели ее в полное смятение, вызвав прострацию.
- Андрюша… - прошептала Катя, и поудобнее устроилась на диване. Он должен перезвонить! Обязательно перезвонит!

Жданов, сидя в машине, крутил в руках телефон. Попробовать еще раз? Может быть, она заметила, что ее мобильник выключен или разряжен? Теперь она дома… и…
Он нажал снова на вызов.
- Андрей! – тут же откликнулась Катя, - я в кино ходила и забыла потом включить…
- Катя!.. – Жданов услышал ее голос и почти физически ощутил, что она рядом, - Катя, Катюша, я в Москве!
- Что? Вы вернулись?
- Потом, все потом! Ты можешь сейчас выйти? Хотя бы на несколько часов?
- Да. Конечно. Я что-нибудь придумаю. Ты где?
- Тут, у твоего дома! Кать, я звонил, когда тебя не было. Я ерунду наговорил, но… ты, наверное, можешь сказать, что тебе нужно в ЗимаЛетто, документы какие-нибудь… Придумаешь?
- Да, я сейчас!

- Папа, Андрей Палыч звонил?
- Да, дочка! Я и забыл совсем. Он про какие-то документы говорил. Я не понял. Но он сказал, что перезвонит.
- Он перезвонил, и… я поеду сейчас в ЗимаЛетто.
- А завтра нельзя?
- Завтра утром придут люди. Для которых надо подготовить договор.
- Катюха! Твой Андрей Палыч – тиран! Сам отдыхает на югах, а тебе даже в воскресение покоя нет!
- Папа, ты, кажется, забыл, что я его замещаю? Если бы Андрей Палыч был здесь, он бы тоже прервал отдых!
Малиновский едва сдержался, чтоб не пошутить. Единственное, что мешало ему в общении с Пушкаревым – то, что надо было следить за языком.
- Катя, я тебя подвезу! – вызвался Рома.
- Не надо, я сама!
Но Роман уже вышел в прихожую:
- Кать, что-то серьезное? Я могу помочь?
Катя, чуть задумавшись, посмотрела на него. Потом поманила рукой, чтоб нагнулся и прошептала на ухо:
- Рома, Андрей тут, в Москве.
- Что? – удивленно переспросил Рома.
- Тихо! Я ничего сама не поняла. Он здесь, внизу, в машине. Я поеду с ним.
- В ЗимаЛетто?
- Ты умеешь быть на редкость тупым!
- Извини.
- Если ты все-таки хочешь помочь, то можешь занять папу разговорами… и наливкой…
- Пушкарева! Ты…
- Все, я ушла! Пожалуйста, Ром…
- Что с тобой делать? Ладно. Выручу. Но – услуга за услуга.
- Ты о чем?
- Ты мне тоже будешь должна желание!
- Хорошо, все, ушла!
Жданов перестал принадлежать себе в тот миг, когда Катя села в машину. Все приготовленные слова, включая тревоживший его вопрос о Малиновском, канули в неизвестность, и он смог лишь поздороваться, а затем привлек к себе девушку, с жаром впиваясь в ее губы.
До дома домчались быстро – Катя несколько раз ойкала на поворотах, когда автомобиль заносило, и умоляла ехать аккуратнее, но он не мог – голод, проснувшийся в нем, гнал Андрея как загонщики – зайца.
- Я, - сказал он дома, едва скинув пальто, - в душ. Пойдем вместе.
И, не дожидаясь ответа, принялся расстегивать пуговки катиного жакета.
А в ванной, лишь увидел Катю обнаженной, совершенно перестал контролировать себя – крепко сжал ее в объятиях, оставляя поцелуи там и сям, шепнул: «Извини!» и развернул.
Стуча зубами от похоти, вытеснившей из него разум, вошел, даже не понимая, что причиняет боль; на короткий вскрик пробормотал:
- Прости, я быстро, - и отдался удовлетворению голода.

Отдышавшись, повернул Катю к себе.
Заметил повлажневшие ее глаза, прикоснулся к ним губами.
- Прости… Кать… я так соскучился… что просто не владел собой… Не обижайся… у нас еще есть время… Все будет хорошо.
Время было. Целых три часа!
Божественных.
Андрей, утопая в неге и блаженстве, подспудно злился – как вышло, что он, всегда такой независимый, попал в плен к этой нелепой девчонке, с которой и на людях-то появиться стыдно?! Злился он на себя, а выходило – на Катю. И за то, что она вот так самозабвенно готова мчаться на край света по его первому зову, сегодня его раздражало тоже. Безропотность пугала и заставляла хотеть насилия, жестокости какой-нибудь, чтоб и она почувствовала – как плохо ему от этой любви…
Любви?
Он мысленно произнес это слово, и вздрогнул: его разум отрицал малейшую возможность чего-то подобного, но обманывать себя не было сил.
Любви.
Которая ему совсем не нужна. И которую надо выкинуть из головы, забыть, забить кириными истериками – чтоб все женщины мира вызывали лишь омерзение и презрение.
Но душа его с легкостью противостояла злобе и наслаждалась близостью – и нежными прикосновениями, и глазами Кати, полными любви, и упоительными ощущениями тела…

Андрей посмотрел на часы:
- О-о-о, мне пора!
- Пора? – Катя удивленно взглянула на циферблат, - но… ты…
- Мне нужно обратно. Скоро самолет. Следующий только утром… Я… не хотел бы… понимаешь?

Понимала. Она все понимала.
И когда пришла домой, от счастья, только что бушевавшего в крови, не осталось и следа.
Он всегда будет уходить так: в тот самый момент, когда сказка начинает обретать очертания реальности.

Малиновский никуда не делся – они так и сидели с отцом на кухне, только к ним еще присоединился Зорькин.
Катя кивнула и спряталась в ванной.
Ей хотелось не просто плакать, а рыдать в голос, орать, биться головой о стену, выкрикивая проклятья тому, кто наверху, кто придумал эту игру себе на развлечение.
Умывшись, она ушла к себе; выгнав и Зорькина, и Малиновского, поочередно заглянувших в комнату. А маме сказала, что устала.
Наверное, слишком много всего за день произошло…

Писать письмо Жданов начал еще в самолете.


… я не знаю – что на меня нашло, но понимаю, что вел себя как умалишенный маньяк. Простишь ли ты? Нет, я знаю, ты скажешь, что простила, но там, в глубине сердца? Не останется ли осадка?
Конечно, останется… Я был скотиной. Если бы ты только знала – как мне стыдно!
Но я совсем перестал понимать себя, я чувствую себя пациентом сумасшедшего дома, сбежавшим от врачей… Я не знаю – что я сделаю или скажу в следующую минуту. Я примчался к тебе ни о чем не думая, увидел плакат аэрофлота, узнал о рейсах и свободных местах, и вскочил в самолет так, будто это обычный рейсовый автобус, и не четверть суток он добирается до тебя, а четверть часа.
Я не думал ни о чем! Был зол… на всех. На Киру… потому что видеть ее больше не могу. На тебя – потому что не знаю: что ты сделала со мной, почему меня тянет к тебе с неодолимой силой. И на себя. Потому что не могу справиться ни с мыслями своими, ни с желаниями.
Катька, мне так трудно!
Не обижайся, ладно? Простишь своего непутевого президента?
Люблю – твой А.



В отеле он, не поднимаясь в номер, отправился в бар. Пить. Не расслабляться, отдыхать или снимать усталость, а быстро набраться, чтоб ненужных вопросов было поменьше, ибо – что говорить Кире, он понятия не имел.
Дверь, конечно же, была закрыта; так не хотелось нарываться на скандал сразу! Постучался.
Кира открыла сразу – будто у порога сидела. Андрей поздоровался – вот уж точно ничего умнее придумать не смог и внутренне сжался, ощетинившись в ожидании истерики.
Вот только истерики не последовало.
Жена взглянула на него – глаза красные, опухшие от слез… несчастные…
- Я чуть с ума не сошла, - тихо сказала она, - дома проще… я не знала – что и думать… Хорошо, что не ничего страшного не случилось…
И все. И никаких разборок.
Легла, накрылась с головой и отвернулась.
Жданову во второй раз за сутки стало нестерпимо стыдно. Что ж он за человек-то такой, что ни о ком не думает? Он терпеть не может Киру – да, но заставлять женщину почти сутки изводиться в беззвестности? В чужой стране, где он никуда не мог пойти, нигде не мог застрять, и все мысли у нее, конечно же, были не о любовнице, а о несчастном случае…
- Кир… - не раздеваясь, а лишь скинув обувь, Андрей прилег на кровать, приобнял жену, - Кирюш… Ты прости, я – гад, конечно, ни о чем не подумал… отключил телефон… бродил по городу… потом в баре сидел, задремал там прямо за столом… а они – культурные, даже не тронули… Прости, а?
Кира не отвечала – тогда Андрей, забравшись головой под простынку, которой жена была накрыта, осторожно поцеловал ее плечо; раз, другой, погладил руку.
- Кирюш, не сердись…

Разве можно было на него долго сердиться? Возможно… Но Кира этого не умела. И она повернулась, обняла его и прошептала:
- Андрюша, пожалуйста… ты хотя бы сообщай, что жив… и с тобой все в порядке…
- Конечно, дорогая…
Но в ответ на попытку Киры приласкаться с намеком на большее, мягко отвел ее руки:
- Кир, я сутки практически не спал… и всю ночь пил. Извини…

Повернулся, закрыл глаза, но уснуть не смог, хотя казалось, выпадет в беспамятство, лишь коснувшись головой подушки. Но жгучие воспоминания не давали покоя; он не замечал, что громкими вздохами насторожил Киру. Та приподнялась на локте, прислушалась.
Что-то еще тревожило его, он перебирал свои сумасшедшие мгновения, не находя зацепки – до тех пор, пока не всплыла картинка Кати, входящей в подъезд вместе с Романом.
- Малиновский! Черт! Как же я забыл! – нечаянно сказал он вслух.
- Малиновский? – не сумела удержаться Кира.
- А? – Андрей недоуменно посмотрел на нее.
- Ты сказал… про Малиновского…
- Да? Черт, сам с собой вслух разговариваю. Так, ерунда…
«Надо контролировать себя. Если так дальше пойдет, я выболтаю все… Находка для шпиона…»
«Сколько можно думать о работе? Малиновский! Медовый месяц! Он не хочет спать с женой, зато у него из головы не выходит Малиновский! Если бы я так хорошо его не знала…» - Кира засмеялась, совсем-совсем тихо, уткнувшись в подушку, чтобы Андрей не услышал.
Она могла бы хохотать в голос, потому что Андрей не услышал бы все равно – он проклинал себя, ругал, что так и не удосужился спросить о Малиновском. Что он там делал?
О каком сне могла идти речь? Андрей сел, вздохнул, пытаясь привести в порядок мысли и разбушевавшиеся чувства.
- Что с тобой? – спросила Кира.
- Душно… пойду в душ…
Проследив за ним взглядом, Кира тоже встала и на цыпочках подошла к ванной. Вода была пущена, но чертыханья Андрея были слышны очень хорошо, видно он стоял у самой двери.
- Малиновский! – услышала Кира, - Привет, Ромио! Ты не соскучился?
Дальше женщина слушать не стала; бледная и растерянная отошла к постели.
- Этого не может быть… - прошептала она.

Разговор с Малиновским не успокоил, а, скорее, расстроил еще больше. Он ничего не отрицал – наоборот, был, как обычно, смешлив и циничен. Да, он решил познакомиться с Катей поближе. Да, нашел общий язык с ее отцом. Да, они гуляли и ходили в кино.
- И, между прочим, когда вы с ней в постели кувыркались, я папу Пушкарева нейтрализовывал!
- Малиновский, - прорычал Андрей, - зачем тебе это надо?
- Затем, Палыч, что ты совсем рехнулся! Ты сам не знаешь – что творишь! Ты едва не сорвал свадьбу, а потом умудрился примчаться в Москву! На несколько часов! У тебя в голове от жары помутилось? Солнечный удар? Ты хочешь, чтоб Кира нажаловалась братцу?!!
- С Кирой я сам разберусь! Не трогай Катю!
- А что ты так разволновался, Палыч? Ты в своей Катеньке так не уверен? Думаешь, она на меня перекинется? Но ты жук, Палыч! Что ж ты скрывал, что у Катеньки фигурка – что надо?
- Заткнись, кретин! Что ты знаешь о ее фигуре?
Рома счел правильным не вдаваться в подробности.
- Я дома у нее был! А дома она ходит не в танковых чехлах!
Слишком глумливо звучал его голос, но Андрей не допускал, что Катя… могла… с Малиновским… Нет. Только не это!

- Нет… - шептала Кира, - только не это! Андрей не может быть голубым, это нонсенс!
Но отчего же так прекрасно выкладывался мозаичный узор при таком допущении? Нет… это было не всегда… Она даже читала… книжку – как же она называлась? Там тоже были друзья… были, были друзья, а потом… стали любовники… Нет, Андрей не мог! Он так болезненно относился к этому всегда… Когда Милко заставил его пойти в «Голубой огонек»… Но… если с ним все в порядке, почему он так реагировал? Наверное… потому что в душе понимал, что такой, как они… но сопротивлялся… и женщин так менял потому… что не мог успокоиться, доказывал себе самому… и другим тоже… что он – не такой… а потом… что-то случилось… Но… выходит, Пушкарева все знала? И прикрывала его… не с женщинами, а с Ромой?!! Какой кошмар… И вот… когда у них с Ромой началось… он больше и не хотел с женщинами… и Малиновский окончательно порвал с Викторией! Ужас! А Пушкарева сказала «Он женится на Вас в любом случае…» Конечно! Она знала! Ведь на Малиновском он жениться не мог!
Или… или это все глупая паранойя? А на самом деле, у него любовница… и это с ней он провел прошлые сутки… и не шутил, что она здесь, в отеле?..
Нет… Если бы она была здесь, он не вел бы себя так спокойно… Ну да, сидел в отеле… Но ведь я возвращалась тогда, когда хотела, не предупреждая! Если бы он с кем-то встречался, то обязательно бы узнавал – куда и когда я пойду, и когда вернусь… А он все время был в номере… всегда валялся… как… как ленивый кастрированный кот! Вот! Вот на кого он похож – на кастрированного кота! Но, поскольку это исключается… Значит… нет любовницы… есть любовник…
Кира-а-а-а… Как же ты попала! Голубой муж – это… это черт знает что! Лучше уж бабник!

Глава 7

День не задался с самого утра. Хотя письмо и сгладило неприятные впечатления прошлого вечера, но осадок – тут Андрей был прав – все равно остался. И постоянные мысли о том, что придется как-то делить любимого с другой, не давали покоя. Это было необходимо, но очень противно. Катя старалась не думать… но воображение распалялось, мучая и не давая сосредоточится.
Примчался Малиновский:
- Кать, привет!
- Привет…
- Слушай.. Тебя Жданов вчера обо мне спрашивал?
- Жданов? О тебе? С чего вдруг?
- Он мне сегодня утром позвонил и устроил пытку с пристрастием – он видел, когда мы из кино возвращались!
Катя ойкнула.
Рома сделал страшное лицо.
- И-и-и… что?
- Пытал – что я у тебя делал.
- И-и-и… что ты сказал?
- Странный вопрос! Сказал, как есть… и не забыл, между прочим, о том, что я тебя мужественно прикрывал! А ты даже спасибо не сказала!
- Спасибо. Ты доволен?
- А про желание помнишь?
- Начать исполнять сейчас? Покукарекать? Проползти через ресепшен на четвереньках? Рома! Я работаю, между прочим!
- А я тебе еще ничего и не предлагал!
- Я рада. Взял бы да и сделал доброе дело – нашел бы отчеты о продажах.
- А они что, потерялись?
- Киры Юрьевны же нет. А их, похоже, переправили куда-то не по назначению.
- Ладно, поищу. Только…
- Надеюсь, за это ты не попросишь исполнить еще одно твое желание?
Рома задумчиво склонил голову:
- Надо подумать…
- В таком случае – не надо. Вообще ничего не надо! Сама справлюсь! – на глаза Кати неожиданно навернулись слезы, и она, не в силах сдержаться, расплакалась.
- Ка-а-ать! – испугался Малиновский, - да ты что? Найду я эти отчеты, что ты плачешь?
- Я не из-за отчетов… - всхлипнула Катя.
- Ну, привет! А из-за чего? Я что-то сказал не то? – Рома присел рядом с ней, взял за руку, - Пушкарева! Прекрати немедленно! Ты же начальник! Какой ты пример подаешь подчиненным?
Катя сквозь слезы улыбнулась:
- Надеюсь, ты этому примеру не последуешь?
- Да вот не знаю! Но что, все-таки, случилось? Жданов что-нибудь вытворил?
Она помотала головой:
- Нет… не он…
- А кто? Зорькин?!!!
- Скажешь тоже!
Катя всхлипнула, а потом подумала: ну, что она теряет?
- Ром… скажи… только честно… Андрей действительно разведется… или врет?..
Не ожидавший такого вопроса в лоб, Малиновский закашлялся.
Катя грустно хлюпнула.
- Я так и думала…
- Что ты думала? – вскочив, вдруг заорал Роман, - Что ты вообще думаешь? Она, видите ли страдает! Ах, разведется ли он! Да он уже с ума сошел! Я его знаю почти полжизни, и, поверь мне, чтоб он ради бабы сорвался из другой страны! Да никогда! Уж чего-чего, а для Жданова баб везде – как лягушек в болоте, даже ловить не надо – сами прыгают! А этот придурок…
Рома понизил голос, оглянулся на дверь, будто бы прислушиваясь, и продолжил:
- Тебе не о том думать надо! Ты знаешь, что будет, если Сашка все-таки надумает забрать акции?
Катя кивнула.
- Жданов… там… за эти две недели… Кира ему так осточертеет, что, приехав, он радостно забудет о штампе в паспорте, будь он неладен! Ты! Катя, понимаешь? Ты должна вправлять ему мозги, чтоб он раньше времени не ушел от Киры!
- Я?
- Ну, не я же! Я, извини, у него авторитетом уже не пользуюсь! Он же только тебя слушает, только тебе в рот смотрит! И ты должна обеспечить, как это тебе не неприятно, относительно спокойную жизнь! Для Киры! Чтоб она не вздумала жаловаться Сашке!
- Я? Я что?.. Мы… мы должны расстаться?
- О-о-о-о, Катя! Я думал, ты умная девушка! Какое расстаться? Ты думаешь – он даст тебе с ним расстаться? Размечталась! Короче, я не знаю пока – что нужно будет делать, но на ближайшие полгода их брак должен стать образцом добропорядочного семейства! В кириных глазах, разумеется!
- Ты сумасшедший, Малиновский!
- Станешь тут сумасшедшим! Когда сидишь как на вулкане, пока твой шеф погряз по уши в чуйствах!

Прошло два месяца. Ничем особенным не отмеченных.
Внешне жизнь супругов Ждановых выглядело идеально – они приходили на работу вместе, под ручку. Кира всегда улыбалась, но никто, включая Викторию, не знал – чего ей это стоит.
Впрочем, Жданов был почти безупречен: он свято соблюдал обязательства по их тайному договору – никто не мог упрекнуть его. Кира утешала себя тем, что, если он и гуляет налево, то делает это очень тихо, и сплетни ее ушей не касаются. Для Киры важным держать сор в избе – ничего хуже, чем обмусоливание какой-нибудь пассии мужа в прессе или в офисе, и быть не могло. И еще - Кира надеялась.
С тех пор, как она постаралась сдерживать себя, научилась выговариваться в одиночестве, ее жизнь пошла на лад – так она считала. Андрей чаще находился дома, у них даже появились маленькие семейные традиции, а – главное – когда Кира была спокойна, то и муж не раздражался.
И еще Кира надеялась, что сбудется ее мечта – ребенок. Она боялась загадывать, но… у нее были основания приходить на работу, не сдерживая счастливой улыбки.
Еще немного – и она узнает все точно. Оставалось лишь молить Бога о том, чтобы все получилось…

Катя, по совету Малиновского, старалась сдерживать порывы Андрея. Впрочем, ей и самой было так проще – не приходилось объясняться с папой из-за ночных «посиделок» на работе – папа частенько теперь приговаривал:
- Вот женился твой начальник, теперь жена его держит в узде, а то придумали моду работать по ночам!
Да, это правда. Теперь, правда, Катя и Андрей чаще «встречались с партнерами» в рабочее время, либо на излете дня. Ночи были под запретом.
Катя отмечала, что такая тактика благотворно сказывается на Кире – истерик, по крайней мере, на работе, она не устраивала. А вот – почему это, как у них протекает жизнь, Катя запрещала себе думать.
«Еще четыре месяца» - говорила она, но с каждым новым днем ей все больше казалось, что они не закончатся никогда.
- Мне тебя мало, мало! – сказал Жданов вчера, - мне мало того, что мы вместе на работе, я не хочу с тобой расставаться, каждая минута без тебя – пуста…
Жданов уже не стеснялся признаваться в любви.
Не как раньше – он принял то, что любит; когда принял – это стало для него откровением и облегчением; это объясняло все.
- Я впервые в жизни люблю! – с восторгом говорил он Кате, - Ка-а-а-тька… Ты такая необыкновенная! Я не могу понять – как, почему… но я больше не хочу себя об этом спрашивать. Я люблю – и этим все сказано! Люблю, Кать!

Малиновский очень сблизился с Валерием Сергеевичем; к тому, что Рома проводил у них почти все выходные, семейство уже привыкло, он стал таким же своим, как Колька. Вот только Николай чаще общался с Катей, а Рома – с дядей Валерой. Катя уже прекратила задавать вопрос – зачем ему это надо; она просто видела, что отцу и Роману интересно вместе – без дураков.
По субботам Рома приезжал к обеду, и когда обед для всех заканчивался, Рома с Пушкаревым оставались заседать на кухне. Страсть к оружию, объединившая их, перебарывала порой даже футбол – они могли часами обсуждать какие-нибудь модели чего-нибудь стреляющего: неважно – старого или нового… Что-то чертили на листочках, что-то доказывали друг другу.
Благодаря Роме библиотека Валерия Сергеевича существенно пополнилась – каких только книг не притаскивал Малиновский! И энциклопедиии, и специализированные издания, и мемуары военоначальников от Ромула до наших дней…
За такой деятельный и искренний интерес Валерий даже простил Малиновскому неслужбу в армии…
Вот только папа все чаще заводил разговор о том (к счастью, без Романа), что именно о таком зяте он мечтал бы… От таких бесед у Кати сводило скулы, она переводила на другое, но разве можно было свернуть папу, когда он чем-то забивал себе голову?..
А вот Жданову – молча, по сговору, они с Романом ничего не рассказывали.
Слава богу, у Андрея не было поводов – да и возможности – дежурить теперь у катиного подъезда.

На майские, выдавшиеся жаркими по-летнему, Роман вытащил семейство Пушкаревых на природу – соблазнил Валерия насчет «пострелять» в специально обустроенном местечке; обещал «бегущего кабана» и прочие радости стрелецкой жизни.
Поездка удалась.
А вечером Катя с Ромой гуляли вдоль реки, ежась от сырой прохлады, и разговаривали. Катя привыкла к Малиновскому. Оказалось, он не такой уж безмозглый, каким представлялся, но главное было в другом – только с ним можно было говорить об Андрее, о своих страхах и надеждах. Рома никогда не смеялся, хоть и подшучивал, но после этих разговоров Кате было легче пережить еще одну неделю.
«Мой воскресный доктор» - называла она Малиновского.
Но тема, возникшая первого моя, Катей была озвучена впервые.
- Знаешь, Ромка… - она нагнулась, подняла камешек и, прищурившись, пустила его плашмя по воде – выбивать «блинчики». Подсчитала, подняла следующий. Запустила.
- Так что ты хотела сказать?
- Я не выдержу. Мне все это надоело…
- Ты… разлюбила?
- Не в этом дело.
- Ты… ему не веришь?
- И не в этом дело. Все неправильно, все не так… Я, наверное, глупая и романтичная… как Ассоль… И однажды появились и Алые паруса, и мой Грей… Вот только на поверку Грей… совсем не тот, за кого себя выдавал… ему нужны отчеты… у него жена по классическому бизнес-сценарию… наши встречи… я все чаще вспоминаю «Вокзал для двоих», «быстро-быстро, сама-сама»… И, что самое ужасное, я сама охраняю его брак! Я думаю не о том, что наши с ним отношения противоестественны, а о том, чтоб он вовремя пришел домой и, не дай Бог, не расстроил жену! Рома, это же сумасшествие! Это маразм! Он – не маленький мальчик, которого надо водить за руку! Я ему не мама! Я хочу, чтоб мой мужчина заботился обо мне! Я не хочу быть секретаршей при нем! Ты можешь себе представить - на прошлой неделе, он зовет меня обедать, а я ему напоминаю, что он в этот день обещал пообедать с Кирой! Ну, бред же!
Выдохшись, Катя подняла целую горсть камешков и с ожесточением принялась их швырять один за другим в воду.
Рома обнял ее сзади за плечи:
- Катюш… я тебе понимаю… Если бы я мог что-нибудь придумать…
- Да что тут придумывать? Мне просто надо уйти. Уйти, испариться, уехать… подальше… Если я ему буду еще нужна через четыре месяца… Мы попробуем начать все сначала…
- Кать… Ты ведь этого не сделаешь? Как же мы без тебя?
- Нормально. На финансы посадим Кольку.
- Нет, Кать… ненормально! Ты думаешь только о себе! А…
- А кто обо мне подумает, кроме меня самой? Жданов? Кира? Может быть, ты?
- Ты можешь не верить, но я уж точно только о тебе и думаю…
- Не смеши, Малиновский!
Объятия стали чуть крепче, а в следующее мгновение Рома развернул ее лицом к себе.
- А почему бы и нет?
Катя освободилась.
- Отстань. Это глупо.
Рома усмехнулся.
- Давай сделаем так… Потерпи немножко…
- Спасибо за совет!
- Я же сказал – немножко! Скоро показ, потом Совет. Возьми после Совета отпуск…
- Отпуск? Знаешь… в этом что-то есть… На месяц. Да? Я ведь имею право?
- Конечно! И у меня еще идея – давай на показе пошалим?
- Пошалим? Как?
- Нет, ты сначала согласись, и…
Малиновский смотрел на нее так лукаво, что Катя взяла и согласилась:
- А пошалим! Не все же стонать!
- Умница ты моя!

Малиновский не любил откладывать дела в долгий ящик. «Мужик сказал – мужик сделал». Сломить сопротивление Катерины оказалось делом несложным, Рома бы уверен, что внутренне она уже готова к преображению – пусть пока и шутливому. Катя очень изменилась, от маленькой наивной девочки мало что осталось - проблемы быстро взрослят. Слишком много приходилось ей думать, слишком огромной оказалась ноша, которую она взвалила на себя. И слишком мало было у нее радостей – даже любовь горчила.

Уже во вторник Катерина крутилась перед зеркалом в квартире Романа, и оба они ахали, глядя: одна - в отражение, другой – на оригинал.
- В это невозможно поверить, - прошептала Катя, - это не я…
- Да нет, Кать… это – ты…
- Я не смогу так…
- Сможешь. Ты – очень сильная.
Не было совершено с ее внешностью ничего кардинального, Роман знал Катю хорошо и понимал, что радикальные изменения вызовут у нее отторжение, поэтому был выбран легкий дневной макияж, распущенным волосам придали объем, довольно скромный костюм, однако, подчеркивал фигуру; завершали все это очки в другой оправе.
Но, наблюдая за девушкой, присматривающейся к новому облику, Рома мечтал о том недалеком времени, когда она, не смущаясь, сможет раскрыться полностью… Потрясающая женщина, что и говорить! «Мне б такую…»
Если бы Малиновский мог влюбиться, он уже сходил бы с ума от страсти и любви; к счастью, Господь охранил его от ненужного проявления чувств. Холодная голова – вот чем он всегда гордился. Холодная голова лучше горячего сердца, она независима и поэтому выигрывает всегда.
- И куда я в этом пойду? – спросила Катя, оборачиваясь к нему.
- Не бойся, на работу я тебя не пошлю так. Не нужно это нам, правда? А вот погулять – можно. Поехали куда-нибудь поужинаем, а?
- Рома?
- В Лиссабон?
- С ума сошел! Я же…
- Прекрати, Катька! Сегодня ты будешь слушаться меня, хорошо?

В Лиссабон Катя, конечно, ехать не согласилась – они сошлись на менее помпезном заведении, где прекрасно провели вечер, к концу которого девушка привыкла к себе и уже не стеснялась.
- Ну, вот… через пару дней мы оденем что-нибудь более занятное, - сказал Рома, провожая Катю к подъезду.
А Катя снова спросила – зачем ему это надо?
- Мне казалось, что мы друзья. Разве нет?
- Наверное, да… Но…
- Пушкарева, вот умеешь ты испортить настроение! Я к тебе со всей душой, а ты? – Малиновский укоризненно покачал головой и пошел к машине.
Кате стало стыдно – за что обидела? Как бы там ни было, но все это время Рома относился к ней лучше, чем даже Андрей. Он не стеснялся ходить с ней в кино, в театр… были и в ресторанчиках, много гуляли… А со Ждановым… это вечное подполье… оглядки – как бы кто не увидел, не заметил… Разве Рома заслужил такое вечно настороженное отношение с ее стороны?
Неправильно это!

Следующий день сломал размеренное течение жизни, развеял по ветру прах надежд и планов.

Катя возвращалась с обеда, в приемной услышала голоса и отчего-то притормозила.
Разговаривали Кира и Вика.
Кира… делилась своей радостью.
Она была беременна, тест подтвердил.
Катя побелела и прислонилась к стене, отчаянно глотая сгустившийся воздух, который не хотел проникать в легкие.
Вот все и случилось.
На что она надеялась?
Отдышавшись, прошла к себе, сдерживая рвущиеся из глубин души слезы.
- Не плакать, не плакать Пушкарева! Терпи! Не сейчас!
Закусила губу, чтоб сдержаться… Сжала руками голову, застонав сквозь зубы…
Слышала, как открылась дверь, как вошел Жданов.
- Катюша, как наши дела? Что с тобой?
Она подняла на него невидящие глаза. Скрывать свое знание не было смысла.
- Ты мне врал…
- Катя? Что случилось?
- Ты врал… а я, дура, верила…
- Да что случилось-то?
- Кира… беременна…
Жданов отшатнулся, словно его ударили, но тут же засмеялся:
- Чушь какая, Катенька! Этого не может быть!
- Я слышала… случайно… она говорила Клочковой…
- Ерунда! Ты что-то не так поняла! Этого не может быть, слышишь?
Катя помотала головой. Она все правильно поняла.
- Я сейчас схожу к Кире! Вот увидишь – это ерунда! Кать, это не может быть, слышишь?!! Они о чем-то другом говорили!

Жданов ворвался к Кире, та посмотрела на него с улыбкой – столько неприкрытого счастья было в ее лице, что Андрей споткнулся на ровном месте и едва удержался на ногах, схватившись за стол.
- Кира… ты ничего не хочешь мне рассказать? – строго спросил он. Он понимал, что счастье сейчас уйдет из ее глаз, губы искривятся, и посыплются обвинения.
Он хотел бы, чтоб ничего этого не было, но за несколькими стенами сейчас плачет та, что ему дороже всех на свете, а за каждую ее слезинку он мог задушить своими руками любого. По иронии судьбы… жертвой предначертано стать его жене.
- Андрюша… - она, плавая в своем восторге, еще не осознавала трагичности момента, - а ты откуда знаешь? Вика, что ли проболталась?
Склонив голову набок, Кира кокетливо улыбнулась.
- Что происходит? – пока еще спокойно повторил вопрос Андрей.
- Андрю-ю-юшка! – Кира, не выдержав паузы, вскочила из-за стола и кинулась на шею мужу, - У нас будет ребенок!
Жданов брезгливо отвел ее руки, отошел к окну. Кира недоуменно глядела на мужа.
- Андрюш… Ты… не рад?.. Или ты обиделся, что я не тебе первому сказала?..
- Я действительно предпочел бы узнать обо всем первым… - подбирая слова, сказал Андрей, - хотя бы для того…
Но тут выдержка изменила ему, и он заорал:
- Почему ты принимаешь такие решения самостоятельно?!! Я, по-твоему, не имею права знать? Ты меня спросила? Ты спросила меня – нужен ли мне ребенок?
- А-андрей, но…
- Что «но»? Ты меня развела как лоха последнего! Кто еще несколько лет назад сказал, что предохранение берет на себя? У тебя таблетки внезапно кончились? Какого черта, Кира?!!
- Но… мы ведь теперь женаты… я перестала таблетки…
- Она перестала! А меня поставить в известность было нельзя? Не-е-ет! Ты нарочно ничего не сказала, потому что знала – я буду против! Ты же у нас современная женщина, ты сама решаешь! Мои желания для тебя пустой звук!
- Но… Андрей… почему?!!
- Я слыхал, что беременные женщины глупеют, но не подозревал, что настолько и сразу! Я не хочу ребенка!
Кира всхлипнула, только это было бесполезно – Андрей думал сейчас лишь о том, как просто и в одно мгновение разрушаются все мечты и лелеемые надежда. Катя… Как… что сказать Кате? Что теперь делать? Уговорить Киру избавиться от беременности? Она на это не пойдет… Она так тщательно все спланировала, что теперь ни за что не согласится…
- Значит так, - нашел он выход. Неправильный выход, который, возможно, ничего не изменит, но ничего другого в голову не приходило, - Меня твой ребенок не интересует, точно так же, как и ты сама. Я сегодня же перееду к себе.
- Но… ты не можешь так со мной поступить!
- Разуме-е-ется! – язвительно воскликнул Андрей, - разумеется, поступать можешь только ты, а я, как последний придурок, должен выполнять твои прихоти! Нет, дорогая, не выйдет! В нашем договоре не было пункта о беременности, поэтому будем считать, что ты его нарушила! А раз так, то я ухожу!
- Андрей!
Но он не слушал.
Кира разревеласьь, но в глубине души она верила, что Жданов, немного позлившись, успокоится, и все у них будет хорошо! Теперь, когда есть ребенок, королева положения – она! Он не сможет развестись, и его родители не позволят сделать ему это! Ребенок… ребенок свяжет их навсегда!

Жданов сунулся к Роме, но того не было, зато Катя, как обычно, сидела мышкой-норушкой в каморке.
- Катя! – и сник под ее взглядом, потерялся в стыде, ярости, жалости к себе и неодолимом желании, которое всегда чувствовал в ее присутствии. «Она не простит!!» - мелькнула отчаянная мысль и он рухнул на пол, уткнувшись лбом ей в колени, беззвучные рыдания спазмом прокатились по спине.
- Кать, Катя, я не хотел, - сквозь льющиеся слезы, судорожно проговаривал он, - я не хотел… Кира… змея такая… нашла способ… я… Гос-споди!.. это и было-то только несколько раз… чтоб ее держать… под контролем… она… не было никогда речи… о ребенке… я не хотел, Кать… я мечтал о разводе… мечтал… если бы ты только знала… как я ненавижу ее… Катя… прости, Катя…
Катя сама находилась в полуобморочном состоянии; гладила Андрея по волосам, и сердце разрывалось на части – она должна была бы злиться, но только жалость наполняла все ее существо… жалость к себе, к Андрею, к Кире, к их будущему малышу… надо было скинуть его с колен, взять себя в руки и уйти отсюда навсегда, но сил, как всегда не было.
Она не сможет уйти от него – вдруг подумала Катя с ужасом. Она, как и Кира, готова ему все простить, тем более, что он… любит… любит ее, а не Киру!
Но гордость, засунутая подальше, не стерпела этих мыслей, она поняла голову, расправила плечи, показала язык слишком жалостливой Пушкаревой, которой этот мерзавец на шею сел, ножки свесил и теперь еще просит прощения! Общение с Малиновским не прошло даром.
- Ты хочешь сказать, что не догадывался – откуда дети берутся? – звенящим от сдерживаемых слез и бешенства голосом, спросила она, - Ты думал, что это такая игра в маму-папу, мужа-жену?
- Что? – Андрей непонимающе уставился на девушку покрасневшими глазами. Что она такое говорит? Неужели она не понимает – как ему сейчас плохо?

Катя бы отвела взгляд, сломавшись, но тут дверь распахнулась и на пороге появился Малиновский.
- Ну и что тут происходит?
- У него будет ребенок… - совершенно без эмоций, словно речь шла о кошке или собачке, сообщила Катя.
- Оп-па! Попа-а-ал, Палыч!

Глава 8

Разобиженный на весь белый свет Жданов глушил виски, сидя в каморке.
Сегодня его предали лучший друг и любимая девушка!
Малиновский мгновенно оценил обстановку, хмыкнул и сказал:
- Так, Катя, пойдем-ка со мной!
И Катя тут же поднялась! Андрей хотел ее задержать, но Ромка преградил путь:
- А ты, Палыч, посиди, подумай о своем поведении.
- Что тут думать? Ты куда Катю уводишь?! Мне и так тошно!
- Катя тебе в психотерапевты не нанималась, - жестко ответил Роман, - ей самой доктор нужен!
- Не тебе решать – кто кому нужен!
- Возможно, что и мне. С тобой она сейчас не останется!
- Силой уведешь? Если понадобиться, то и силой!
- Ромка! – заистерил Жданов, - Ромка, мне так погано! Это же ужас что такое!
- Дорогой мой! Ты уже большой мальчик, должен бы уметь пользоваться презервативами! Ну, а коль забыл, что теперь страдать? Готовься стать отцом!
- Малиновский! Ты мог бы и не издеваться!!!
- Да ну? А вспомни, родной мой, как не далее, чем полгода назад, ты вовсю хохотал надо мной, когда я оказался в подобном положении! Не помнишь? Только моя-то ситуация была хуже, потому что хуже, чем ребенок от Клочковой, может быть только авиакатастрофа над океаном!
- Почему над океаном? – машинально спросила Катя.
- Потому что над сушей есть какая-никакая надежда застрять в дереве! А в океане, если и долетишь живым до поверхности, то до берега добраться все равно нереально! Ты готова, Кать?
- Ты не сравнивай! – заорал Жданов, - у тебя все обошлось!
- А ты Богу помолись, может, и у тебя рассосется! Я только и делал, что к господу взывал! «Просите, и дастся вам!»
- Малиновский!
- Тридцать лет как Малиновский. Пока, Палыч. Я тебе серьезно говорю – подумай! очень! серьезно! И не торопись виски жрать, как ты любишь! Хоть раз в жизни поразмышляй на трезвую голову! Кать, иди вперед, я догоню.
Дождавшись, когда Катя выйдет, обернулся:
- Ну, ты и сволочь, Жданов! К чему ни прикоснешься, все в дерьмо превращаешь! Не смей Кате звонить сегодня и приезжать к ней! Девчонка едва на ногах держиться, а еще тебя, гада, утешала! Ты о ней бы подумала сначала, а не о себе! Ур-род моральный! Каким ты был, таким ты и остался, а еще трепался о любви! Любовь, Жданов, это не про тебя! Тебе только трах нужен!
- А тебе?! – возмутился Андрей.
- А я не кричу про лубофф и про то, что жить не могу без нее! Но за Катьку… я бы тебе морду набил, честное слово! С-с-скотина!
И ушел.
А Жданов остался.
Достал виски.
Потом уже плохо помнил – что было; приходила Кира, он наорал на нее, требуя оставить его в покое и не лезть хотя бы сегодня.
Так и уснул, положив голову на катин стол, моля ее о прощении.

Катя тоже не пошла домой – осталось у Ромки; он ее притащил к себе и лишь тогда, когда дверь захлопнулась, Катя перестала сдерживаться и расплакалась – горько, размазывая слезы ладошками по щекам. Малиновский не утешал – просто сидел рядом, молча заключив ее в объятия.
Когда слезы кончились, притащил две бутылки – коньяк и виски.
- Кать, выпей немножко…
Катя не стала отказываться, выбрав коньяк – виски, как любимый напиток того, кто ее предал, отставила в сторону, попросив убрать бутылку с глаз долой. Как это ни странно, Рома все понял.
Выпив несколько глотков, Катя жалобно сказала:
- Ромка, я не могу идти домой… я расплачусь снова, мама начнет допрашивать… Не могу же я сказать правду, а соврать сейчас – не сумею… можно… я останусь у тебя?
- Конечно! Но родители ведь волноваться будут! Ты даже не позвонишь?
- Позвоню…
Глотнув еще коньяку, Катя набралась храбрости и сообщила отцу, что будет работать ночью – у них на носу Совет, надо успеть. В ответ на возмущения сказала, что сразу после Совета ей дают отпуск, так что несколько дней можно и потерпеть.

Рома не умел утешать, но умел отвлекать. Да и – как тут можно утешить, что сказать? Не плачь, Катя, у меня есть Золотая рыбка? Не было Золотой рыбки! И волшебной палочки не было, и знакомого Джинна… Поэтому оставалось лишь прижимать к себе всхлипывающее хрупкое тельце, да нашептывать на ухо смешные истории из своей жизни, усиленно обходя все, что касалось Жданова.
А потом он уложил ее, довольно нетрезвую, спать, и сам лег рядом, накрывшись, естественно, другим одеялом.
- Пушкарева, ты во сне не пинаешься? – спросил он.
- Кажется, нет…
- А как насчет храпа?
- Тоже не жаловались!
- Это хорошо! Я тоже не пинаюсь и не храплю, но только ты ко мне не прижимайся, я стесняюсь!
Катя засмеялась, Малиновский – следом, довольный тем, что удалось ее еще раз рассмешить. О завтрашнем дне он старался не думать…

Андрей схватил телефонную трубку, не вполне понимая – где он, что с ним?
- Катерина?! – прорычал в трубку какой-то мужчина.
- Не-ет…
- А кто это?
Жданов спросонья да спьяну даже не подумал возмутиться и поинтересоваться: кто это его допрашивает.
- Жданов… Андрей Жданов… - обведя глазами каморку, добавил, - президент компании ЗимаЛетто.
- А Катерина где?
- Катерина?.. А-а-а…
- Катерину позовите!
- Так ее нет! – сообразил Жданов, наконец, кого спрашивают.
- Как нет? Вы там один?
- Один… да… совсем один…
- И что вы там делаете?
- Я… я работал… и, кажется, задремал нечаянно…
- А Катерина?
Да что ж такое?
- Нету Кати… Она давно уехала… Ночь же! – слегка придя в себя, Андрей задал вопрос, с которого надо было начинать, - А Вы, вообще, кто?
- Конь в пальто! – рыкнул незнакомец и отключился.
- Однако… - Андрей посмотрел на пиликающий телефон, положил трубку, поморщился от головной боли и тошноты. Глянул на часы – почти два. Налил, выпил.
- Погодите-погодите… - пробормотал после того, как в голове после дозы чуть-чуть просветлело, - кто может спрашивать Катю среди ночи? Напрашивался только один ответ: отец. Да, конечно, это Валерий Сергеевич, это его командный голос, от которого сразу хочется вытянуться в струнку... Но почему он ищет Катю в такое время?
- Катя не ночует дома? – спросил Андрей у своего отражения в мониторе, - А где тогда, позвольте, она ночует?
ЕЕ мобильный не отвечал. Очень хотелось верить, что она загуляла, скажем, с Машей Тропинкиной, но ушла-то она с Малиновским! Катя? Катя ночует у Малиновского? Нет, не может быть!
Но рука потянулась к аппарату, и вот уже где-то там, через улицы и дома, в квартире Малиновского раздается мелодия.
- Ж-ж-жданов, что ж тебе не спится-то… - пробурчал Рома, дотягиваясь до телефона.
- Малиновский… - вкрадчиво произнес Андрей, - друг мой дорогой… я к тебе сейчас приеду…
Рома метнул взгляд на сладко спящую Катерину и чертыхнулся:
- Мне тебя, Палыч, только и не хватало! Я не один!
- Представляешь… а я догадался… я даже догадался – с кем…
- Ну и молодец, - фыркнул ничего не подозревающий Рома, - могу лишь заметить, что ты здесь лишний!
- Коне-е-ечно… еще бы не лишний… - Жданова хватило ненадолго, и он рявкнул во всю мощь легких, - Что у тебя с Катей?!
- Ты о чем?
- Я все знаю! Катя у тебя, ведь так?
Малиновский запаниковал… Жданов следил за ними?
- С чего ты взял? – осторожно спросил он.
- Да вот тут только что один отставной военный очень интересовался своей дочерью… говорит, тИран ты, Жданов, ребенка ночами работать заставляешь… не знаешь, случайно, о ком это он?
Голос Романа дрогнул, выдавая волнение:
- И… что ты сказал?
- Да я пьян был, пАнимашь… Вдобавок, со сна… короче, не смог катенькин нежный голосок изобразить, пришлось признаться, что я тут совсем один!
- Ты идиот, Жданов!
- Коне-е-ечно… Вы меня, как идиота, за нос водите, а сами за моей спиной…
- Ты трижды идиот, Жданов! Катя, в отличие от тебя, на два фронта не работает! Ей было очень плохо, и она не хотела ехать домой – чтоб родители не расспрашивали! Тебе напомнить – почему ей было плохо?
- И я тебе должен поверить?
- Ты мне ничего не должен! Не меряй всех по себе!
- Я ТЕБЯ знаю!
- А Катю?
Андрей не знал – чему верить… Конечно, Катя не могла, ни за что не могла вот так, с кем попало, даже будучи разобиженной на весь свет! Но Малиновский?
- Я сейчас приеду!
- Еще чего не хватало! Я лучше ее домой сейчас отвезу, от греха подальше. Соврем что-нибудь…

Рома наклонился к Кате, осторожно прикоснулся к ее плечу:
- Кать… Катя… Полундра!
- А? – открыла глаза девушка, - Что? Что случилось?
- Полундра, говорю! Твой папа звонил в ЗимаЛетто, а там наш любезный президент пьянствует. Он ничего не понял и сказал, что тебя нет. Наверное, лучше будет, если ты поедешь домой.
С минуту Катерина соображала, потом кивнула головой:
- Да… Пожалуй…

Рома настоял на том, чтоб проводить ее до квартиры:
- Кать, мало ли – папа не спит! Вдвоем проще отбиться!
Папа и в самом деле не спал – едва Катя открыла дверь, как он оказался рядом с ней.
- И на какой же работе ты работала? – едва сдерживая гнев, поинтересовался Пушкарев.
- Дядя Валера! – чертиком из коробочки возник рядом с Катей Роман, - простите, это я виноват!
- И ты тут! – зловеще произнес Валерий Сергеевич, - Это еще интереснее!
- Дядя Валера, я за Катей заехал на работу – она ж до утра готова там сидеть была! И забрал! Но -моя вина: уговорил ненадолго в кафе заехать, да как-то заболтались!
- Заболтались они! – все еще раздраженно, но уже спокойнее, проворчал отец, - А позвонить нельзя было? Что вам, дня мало?
- Пап… так ведь я сказала, что задержусь!
- Задержится она! Мобильный почему не работает?
- Разрядился!
- Покажи!
Катя достала телефон и продемонстрировала отцу – тот действительно был разряжен.
- Ладно… иди спать! Как на работу-то завтра пойдешь?
- Ей не нужно прямо с утра, Жданов сказал, что можно попозже! – предупредил Рома.
- Это он тебе сказал? – удивленно спросила Катя.
- И тебе тоже! Ты, наверное, просто отвлеклась на что-то…
- Моду завели какую… ночью работают, днем спят… совиное гнездо, а не работа…

- Палыч, ты все еще в ЗимаЛетто?
- А где мне еще быть?
- Замечательно сказано! Президент, как капитан на корабле – всегда на мостике! Спустись вниз, открой мне, Потапкин спит.
Зачем Рома приехал в офис? Утешать Жданова – глупо, следовало дать ему больше возможности поразмышлять над создавшимся положением, прочувствовать в полной мере последствия беспечности и наметить пути выхода. Но какие пути выхода можно наметить под солидным градусом? Еще Роман все-таки не хотел, чтоб к их отношениям примешивалась ревность – что бы ни было у него с Катей, Жданову знать об этом вовсе не обязательно, тем более – сейчас.
Разговор вышел тяжелый, Ромка все время срывался на крик – его, как и Катю, бесило инфантильное восприятие Андреем проблемы – и вправду казалось, что он неадекватно реагирует на окружающий мир. Не в беременности дело… Двойная жизнь словно подкосила Жданова, превратив его из активного, хоть и беззаботного, человека в рефлексирующего зануду, способного лишь жаловаться, да плыть по течению. Он как бы впал в летаргический полугодовой сон, и сам проснуться уже не может. Встряска привела его в замешательство, но не разбудила.
- Палыч! Вот скажи – ум у тебя есть? Катю поддержать надо, придать ей сил, а ты жалуешься и плачешься! Тебе плохо, а ей каково? Ты о ней подумал?
- А к кому я еще пойду? – угрюмо насупился Андрей.
- А друга к тебя нет?
- Друга! – скривился Жданов, - Ты сегодня ясно дал понять, что на друга я рассчитывать больше не могу!
Малиновский даже задохнулся от такой наглости:
- Слушай, дорогой мой президент! По-твоему, я должен был наплевать на Катю и кинуться утешать бедного мальчика, раздружившегося с мозгами, так?
- Нет! Не должен! Мог бы вообще не вмешиваться! Мы бы договорились!
- О да! Вы бы договорились! До того, что Катя упала бы в обморок, она, бедняга из последних сил держалась! Ты вообще, кроме себя, замечаешь кого-нибудь? Ты знаешь, что Кате бесконечно плохо, что она готова бросить все и бежать куда глаза глядят?
- Ты врешь! Катя любит меня!
- В том-то и дело! Не любила – то и не страдала бы! Я уговорил ее потерпеть чуть-чуть, с тем, что после Совета она сможет взять отпуск.
- Что-о-о-о?
- То-о-о-о! Дай девочке отдохнуть, развеяться, с силами собраться! Ты думал хоть раз – каково ей? Что ты ей даешь? – тут Рома вспомнил катино сравнение с фильмом, - как в «Вокзале для двоих», приехал проводник такой весь из себя замечательный, дыньки приволок – работай, дорогая, а потом в купе – «быстро-быстро, сама-сама»! А что-то, кроме секса? Погулять? Сходить куда-нибудь, хоть в кино? Не-е-ет, зачем это? Ходим мы с Кирюшей, а Катьке только секс остается! А то, что женщине этого мало, ты думал? Женщине общение нужно, общение больше, чем секс, запомни это Жданов! Общение и внимание!
- Да когда? - Андрей с ненавистью глянул на пустую бутылку – хотелось добавить, но уже не было ничего, - Когда?
- Ты со своим «когда?» чего добился? Жену обрюхатить время у тебя нашлось!
- Да что ты пристал?! У нас с Кирой и было-то всего раз пять, не больше!
- Однако, хватило!
- Да сама она всегда предохранялась!
- В твоем положении, Палыч, ты должен был все предусмотреть, все! Нашел на кого надеяться – на Киру!
- Но ведь и разговора об этом не заходило!
- А зачем ей теперь разговоры? Кира не такая дура, какой кажется! У нее теперь статус есть, и фамилия есть! И ребенок, по ее мнению, отличный способ тебя удержать! Наша Кирюша ведь всегда надеялась, что ты перебесишься! Теперь у нее почти два года на это есть! А если ты дальше будешь ушами хлопать, она тебе и второго наследника обеспечит!
- Ну, уж нет!
- Думай, Палыч! Только головой думай, а не другими частями тела!
- Вот умеешь ты утешить!
- А ты не детсадовец, чтоб тебя утешать! Все, пошел я. Я разрешил Кате завтра опоздать – ничего? Не превысил свои полномочия?
- Нет… Я тоже поеду… утром позвони мне, если я не проснусь…
- Куда?
- Ко мне домой, не к Кире же! Не поеду я к ней, и жить с ней не буду!
- Да ну? А СашеНнька?
- Плевать!
- Раньше плевать надо было!
- Если бы не ты, Малиновский, я бы, между прочим, и не женился бы!
- О да, нашел виноватого! Ты еще вспомни о том, что, если бы не я, то ты и в Катю бы не втрескался!
Андрей удивленно посмотрел на друга и неожиданно улыбнулся:
- А ведь правда! Но… нет, за это – только благодарить могу. Как бы ни было плохо, но без Кати – не хочу… Я что-нибудь придумаю.
- Слова не мальчика, но мужа!

Утром Катя ни с кем разговаривать не хотела, но отец потянул к ответу. Катя односложно повторила вчерашнее – сидела на работе, позвонил Роман, возмутился, приехал и забрал. Отправились в кафе потому, что он во что бы то ни стало желал накормить Катю и себя ужином, а домой было уже поздно. Не позвонила – но ведь она сообщила, что задерживается.
Не сказать, что Пушкарев был удовлетворен – впрочем, наличие в истории Малиновского усмиряло. Роме Валерий Сергеевич доверял.
А когда Катя отправилась к себе в комнату за сумкой, следом вошла мама и притворила за собой дверь.
- Катенька… скажи… ты с Ромой встречаешься?
Катя покраснела, и мама, конечно, приняла это смущение за положительный ответ. Разумеется, Катя подумала совсем о другом – что стала бы с мамой, узнай она правду. Но какие-либо другие отношения с Малиновским, кроме дружеских, она отвергла.
Впрочем, мама не поверила, дала только совет – быть осторожнее.
Отвернувшись, Катя невесело хмыкнула. Поздно уже осторожничать…


Едва войдя в приемную, Катя услышала громкий рык Андрея:
- Уйди, я не хочу сейчас с тобой разговаривать!
Дверь открылась и мимо проскочила заплаканная Кира. У Кати сжалась сердце – а ведь причиной этому она! Нет, все, хватит! Дорабатывает до совета и уходит! Так нельзя!
Тихо, словно можно было проскользнуть мимо Жданова, зашла она в кабинет.
- Катя!

Андрей ждал ее с утра – приехал рано, потому что спать не мог. Голова болела дико, а Кати все не было, и не было. Не выдержал, заказал в баре виски.
Голова стала болеть меньше, зато тоска стала давить больше.
И снова вопрос – простой до безумия: зачем он женился?
Сейчас, когда последствия его безалаберности накрыли океанской волной, под которой только и осталось захлебнуться, стало ясно, что можно было уберечь фирму от банкротства иным способом, не свадьбой! Да ведь и Сашка больше всего хотел, чтоб они с Кирой расстались – можно же было поговорить с ним, объяснить что-то… но Сашка хотел и другого – чтоб Кира была счастлива… А начни она проклинать Жданова – что бросил накануне свадьбы, что опозорил? Нет, все равно… Как-то можно было бы…
Явилась Кира, пряча глаза, предложила поговорить.
- Рассосалось? – холодно спросил Андрей.
- Что?
- Беременность твоя – рассосалась?
- Андрей, как ты можешь так! – воскликнула Кира с истеричными нотками в голосе, - Ведь это же и твой ребенок!
«Началось…» - хмуро подумал Андрей.
- Ну, что ты молчишь? Теперь мы с тобой должны…
- Да какого черта! – Жданов взорвался, - Уйди, я не хочу сейчас с тобой разговаривать!
Кира метнулась вон из кабинета, Андрей уронил голову на руки. Но дверь скрипнула снова, и он был готов растерзать милую женушку на части, но…
- Катя!
Тугой комок нежности ударился в грудь, сбивая дыхание, но сразу стало легче, мир наполнился красками, а ситуация перестала казаться абсолютно безнадежной.
- Катя! Катенька! Соскучился – смертельно!! – Андрей вскочил из-за стала, намереваясь обнять девушку, но та, сдав назад, обошла его и скрылась в каморке, сказав лишь:
- Не надо этого… пожалуйста…
- Что случилось? – встал Жданов возле косяка и нахмурился, - Катюша? Это ведь не означает… то… что я подумал?
- Не знаю – что ты подумал… но, я думаю, нам нужно прекратить нашу бессмысленную связь…
- Катя!
- Все стало слишком серьезным, Андрей… Мне и раньше было не по себе… а теперь… теперь у тебя будет ребенок, ты должен думать о нем, и о том, как тебе наладить отношения с Кирой…
- О чем ты говоришь? Какие отношения можно наладить, если я ее терпеть не могу?
Катя усмехнулась. Ребенка, однако, сделал…
- Катя, не думай об этом! Я все равно не буду жить с Кирой – хоть с ребенком, хоть без! Я не могу с ней!
- Однако, ребенка сделал… - не удержавшись, катя озвучила свои невеселые мысли.
- Да что ты об этом знаешь?!! – закричал Жданов, - что ты знаешь о моей жизни с ней?!!!
- Не кричи. Услышат.
Андрей вошел в каморку, прикрыл дверь и продолжил громким шепотом:
- Что ты знаешь об этом? Она мне противна, я тебе не врал! Меня тошнит от нее, от ее духов, от ее разговора, от голоса, от улыбки! Я ненавижу – как она ест, как смеется, как говорит, как орет! Я всего лишь хотел хоть какой-то комфорт себе создать – минимальный, чтобы с ума не сойти от ее истерик и вечных скандалов! Ты что, думаешь, я ее страстно хотел? Кувыркался с ней в постели, крича от восторга?
- Уволь меня от этих подробностей!
- Нет уж! Коль ты меня обвиняешь, я тебе все скажу, чтоб ты знала все, и лишь тогда ты будешь решать – должен я с ней расстаться или не должен!
- Я не хочу ничего слышать! – Катя в отчаянии закрыла себе уши ладонями, - не хочу!

Автор:  ant-ares [ 30 окт 2007, 01:57 ]
Заголовок сообщения: 

Глава 9

- Малиновский, черт тебя дери! Ты дашь нам поговорить или мне на ключ запираться?!!!
Рома был невозмутим:
- Палыч, не время разбираться, Юлиана пришла, у нее вопросы по мероприятию, и счета. Она у Милко, сейчас придет.
- Я не собираюсь ни с кем разбираться! Я не буду! Мне не нужна эта поганая фирма!
- Ты пьян!
- Да, пьян! Меня все достало – сколько можно! Катя! Ты простишь меня?
- Мне не за что тебя прощать, Андрей… Все нормально, это – твоя жизнь. Давай лучше займемся делами!
- Я займусь делами… - глаза Жданова лихорадочно блестели, - обязательно займусь… Только… Катя, поехали со мной, а?
Голос стал умоляющим.
- Жданов, ты рехнулся?! – вмешался Рома, - Ты о чем сейчас вообще? Тебе нужно о показе думать, завтра он, ты не забыл?
- Забыл! Все забыл! Если Катя сейчас со мной не поедет… то я…
- Скажи еще, что с крыши сбросишься!
- Рома! – прервала его Катя, - перестань! Не издевайся!
- Это кто тут над кем издевается? Истеричность – это заразно, наверное, он от Киры заразился. Был мужик, стал визгливой бабой – сопли, слезы, истерики! Что дальше? Может, ты сам уже беременный, а? От Милко?
В следующее мгновение Рома получил по зубам, а Жданов, встав посреди своего кабинета, зловеще спросил:
- Катя, ты идешь со мной?
Она не могла пойти! Пойти с ним сейчас – значит, предать себя. Не пойти – предать его… Но… разве можно предать предателя? Ведь он… уже… В ту минуту, когда коснулся Киры в постели… Что же теперь? Остаться его любовницей, растоптав себя навсегда, лишившись самоуважения? Или… Или это эгоизм? И надо пойти за ним, утешить, успокоить… Но сколько можно?…
- Я… не… могу! – Катя разрыдалась сама, а Малиновский выкрикнул, держась за скулу:
- Да мотай ты куда хочешь! Баба, тряпка половая!
И Жданов, скривившись, резко развернулся и ушел, хлопнув дверью.
Тишина.
Только Катя чуть всхлипывала.
- Так, Кать… - помолчав, сказал Роман, - это серьезно… Может, догонишь?
Катя помотала головой:
- Я… не могу…
- Ну и правильно! – преувеличенно бодро воскликнул Малиновский, - Кать… я все понимаю, только… Юлиана же сейчас придет! Что делать?
Стиснув кулаки, Катерина изо всех сил зажмурилась, стараясь взять себя в руки.
- Я поговорю с ней…
- Только сходи, умойся, а то зареванная.
- Да. Сейчас.

Катя приняла Юлиану. Про Андрея они с Ромой сообщили, что тот срочно отбыл в отель – понадобилось личное присутствие президента. К счастью, Виноградова не сомневалась в полномочиях Катерины, а потому все вопросы благополучно разрешились.
Но после они сидели уже несколько испуганные – что делать дальше? Мобильник Жданов, конечно же, отключил. Что он делал в таких случаях?
Ответ один – пил.
- Не дай Бог, понесет его на Кольцо… Он обожает гоняться, когда настроение плохое…
- ГАИшники задержат? – спросила-предположила Катя.
- Откупится.
- Пьяный? С превышением? Они ж не настолько идиоты!
- Дай Бог, чтоб никуда не вляпался!
У Кати задрожала губа:
- Мне не нужно было его отпускать! Если… если… что-нибудь случится… я себе этого не прощу…
- Та-а-ак, Пушкарева! – преувеличенно бодрым тоном сказал Рома, приобнимая ее за плечи, - кому суждено повеситься, тот не утонет! Если он попадет в аварию, значит – судьба такая, значит – все равно попал бы!
Как противно строить из себя морячка-бодрячка, когда поджилки трясутся, и поганое предчувствие холодит желудок! Но что делать? Нельзя поддаваться панике, нельзя показывать, что сам не в своей тарелке…
- Кать, Катюша… Соберись, пожалуйста! Ну, на тебя ведь вся надежда, а? Подумай – столько мы уже из-за фирмы вынесли, давай поднатужимся: ты и я? А? Пусть Андрей проветрится, пусть расслабится, у него положение, конечно, тоже аховое, я, хоть и ругаюсь, но мне тоже его жалко, но, Кать, не должен мужик так раскисать! Ты же любишь его, а мне он – друг… так давай мы с тобой с силами соберемся и не дадим врагам восторжествовать, а? Подготовим все к показу, сможем же?
- Сможем… - тихо ответила Катя, - конечно, сможем, Ром… Мы – ты прав – раскисать не должны.
- Отлично. У тебя по отчету еще много работы?
- Нет, он почти готов. Еще часа три-четыре.
- Тогда садись за отчет, а я – на производство, проверю – как там.

Около пяти Малиновский зашел к Кате:
- Ну, ты как, все готово?
- Да. Все. А как вообще?
- И вообще все в норме. Милко, конечно, истерит, но разве без этого бывает? Нам нужно еще заехать в отель – посмотреть, как монтируют подиум. К утру он должен быть готов. Жданов не звонил?
- Нет… Рома, я… боюсь…
- Перестань! Если бы что-то случилось, мы бы уже знали.
- Но как показ? И его родители же сегодня приедут!
- Родителей встретит Кира, я ее только что видел – чуть отвязался. Естественно, она не верит, что мы не знаем – где Жданов.
- Но как показ?!
- Показ, Катя, состоится при любой погоде! Если он так и не появится, значит, пусть Павел Олегович открывает, главное, что мы все, от нас зависящее, сделаем.
- Ромка, мы не можем без него!
- Можем! – жестко ответил Роман, - Можем и должны. Сорвать мы не можем, вот что!

А после отеля Малиновский потащил Катю в бутик:
- Мы должны выбрать тебе костюм на завтра.
- Ты с ума сошел? Я не пойду!
- Пойдешь! Если Жданов так и не появится, кому-то придется отвечать на вопросы журналистов, не Павел же это будет делать!
- Но и я не я!
- Ты. И я. Мы вместе. Катя, пожалуйста, прекрати детский сад, все очень серьезно!

Рома, как нарочно, предлагал такие платья, что Катя чувствовала себя в них совершенно голой. Она смотрела на себя в зеркало, и у нее кружилась голова – в это невозможно было поверить… Мысленно она пыталась представить себя отдельно, а наряд – отдельно, и тогда мурашки носились по спине от восторга, но…
- Это – не я, Ромка!! Я в этом никуда не пойду!!
В конце концов, удалось выбрать то, что Катю более или менее устроило, при этом Малиновский счел одеяние достойным для мероприятия.
- На каблуках ты ходить, надеюсь, уже научилась?
Катя слегка покраснела:
- Я тренировалась…
- Прекрасно!
- Но на работу в этом, я надеюсь, идти не надо?
- Не надо… А жаль! – Рома смотрел на Катерину с явным удовольствием – не меньшим, чем Милко на своих бабОчек.
- Не смотри на меня так, а то я…
- Все-все! Пушкарева, как же с тобой тяжело!!


Об Андрее Катя старалась не думать – впрочем, она так устала от примерок и от сумасшедшего дня, что уснула, едва коснувшись подушки.

Утром Жданова снова не было.
Кира устроила истерику, а Павел Олегович, пришедший, когда его невестка выкрикивала проклятья и оскорбления, удивленно покачал головой. После ухода Киры он поинтересовался:
- Что тут происходит, мне может кто-нибудь объяснить?
Катя с Романом, сидевшие на низких креслах (не сговариваясь, они суеверно не занимали президентский стол), потупились.
- Я слушаю… Катя? Роман?
Малиновский понял, что Катя ничего объяснять не собирается, но, наверное, и правильно – с чего бы помощнику знать о личных делах своего президента. Не до такой степени.
- Они поругались с Кирой, очень крепко. И Андрей вчера днем психанул и уехал. Телефоны не отвечают.
- Из-за чего поругались? – очевидно, Жданов-старший уже имел некую версию, преподнесенную Кирой, а теперь хотел услышать версию сына – пусть и в изложении друга.
Рома замолчал – ох, не хотелось ему встревать в семейные разборки!
- Я слушаю, Роман! Только не говори, что ничего не знаешь.
Малиновский вздохнул.
- Из-за беременности Киры… - тихо сказал он, - Андрей не хотел ребенка… Он утверждал, что Кира не поставила его в известность… что перестала предохраняться… Она его поймала…
После этих слов Рома снова помолчал, а потом поднял голову и твердо произнес:
- Этот брак был ошибкой, Павел Олегович! Андрей не хотел жениться, но у него не хватило решимости разорвать помолвку. Эти два месяца… Было уже понятно, что ничего не получится. Андрей не просто не любил Киру… порой, его нелюбовь доходила до ненависти… Он хотел развестись… Он только хотел подождать показа, чтоб не устраивать дополнительной нервотрепки…
- И Совета… - дополнил Павел, - чтоб снова получить ее голос…
- Вы все знали? – не удержалась от вопроса Катя.
- Я догадывался.
- Тогда… почему не удержали?
- Я не думал, что у него так серьезно… Он гулял – Кира прощала… Но он не уходил от нее. Неужели с тех пор, как он стал президентом, их отношения держались только на этом голосе?
- Да, - ответил Рома, - иначе он сделал бы предложение… А, примерно, в декабре… они бы расстались…
- В декабре? Почему? – Павел очень заинтересовался такой точкой отсчета. Он вспомнил, что в январе, когда молодые гостили у них в Лондоне, Кира все время жаловалась Марго, а Андрей был довольно холоден с невестой.
Но Малиновский не так прост – он просто пожал плечами:
- К декабрю ему основательно все надоело. Кира… она совсем перестала себя контролировать… Устраивала сцены прямо на работе… на людях…
- А мой сын, конечно, был ангелом? И ни в чем не виноват?
- Виноват! – не стал отрицать Рома, - но разве истериками можно чего-то добиться? Он не раз намекал, да что там – было, что и прямым текстом говорил, что надо расстаться. Но Кира… однажды она сказала «Я все равно выйду за тебя замуж и буду счастлива!»… Что тут можно сказать?
- Ясно… - Павел поднялся, - Ну а где же этот несчастный муж сейчас? Президентское кресло ему уже надоело? Столько жертв ради того, чтоб сорвать показ? И он надеется, что на этом совете мой голос, да и голос Киры… будут за него?
Кате очень хотелось вмешаться, объяснить Павлу Олеговичу, что нельзя так, что это его методика кнута и пряника, совместившихся в президентском кресле, порочна! Что это из-за него Андрей сейчас находится неизвестно где! Как можно работать, заниматься реорганизацией фирмы, которая сопряжена с риском, если каждые три месяца собирается толпа жаждущих его крови, и каждый раз нужно опасаться… Дикость!
Но Катю никто не спрашивал.
Точнее, Павел спросил о другом:
- Катя, вы сможете отчитаться на Совете без Андрея, если его не будет?
- Смогу… - прошептала Катя, - но… Павел Олегович, я уверена, что Андрей появится, сегодня появится!
- Посмотрим…

Рома забрал Катю от стилиста и всю дорогу до отеля то и дело поворачивался, посматривая на нее.
- Рома, прекрати так на меня смотреть, я смущаюсь!
- Там, на показе, на тебя будут смотреть гораздо больше! Кать, ты выглядишь бесподобно!
А Катя подумала: Жаль, Андрей не видит…
В зале на нее сразу никто и внимания не обратил – мало ли какая девушка пришла с Малиновским!
Когда до открытия показа оставалось десять минут, к ним подошел Жданов-старший.
- Ну что? Он так и не появился?
Рома развел руки:
- Павел Олегович… Вы откроете показ?
- Я? – Павел усмехнулся, - почему я? Вы с Катериной его замещали последние два дня, вам и открывать. Где, кстати, она? Неужели тоже не пришла?
Малиновский дернул Катю за руку, и она вынуждена была повернуться к экс-президенту.
- Я тут, Павел Олегович.
Если он и удивился, то виду не подал – лишь бровь удивленно поднял.
- Прекрасно выглядите! Что ж, готовьтесь…
- Павел Олегович! – умоляюще прижала Катя руки к груди, но Жданов уже отошел.
- Ромка, без меня!
- Ну уж нет! Если я выйду один, то все сразу решат, что в компании переворот! Давай вместе!
- А про Жданова?
- Скажем, что приболел... Простудился…
- Голос сел!
Так и сказали. Вышли вдвоем, извинились, сообщили, что президент, к сожалению, болен.

- Кажется, нормально… - сказал Рома, когда они отошли в сторонку, чтобы отдышаться.
- У меня коленки дрожат, - призналась Катя, - я боюсь даже шаг ступить, кажется, что сейчас упаду…
- Тогда пойдем, сядем?
- Куда? Мне здесь место не забронировано!
- Ждановское свободно, - кивнул Рома на стул, но Катя покачала головой:
- Вот уж нет! Только не это! Ром, слушай, принеси, пожалуйста, что-нибудь попить, а?
- Сейчас.

Катя устремила глаза на подиум. Смотрела и не видела ничего, сердце стучало громче музыки, а губы, чуть шевелясь, шептали:
- Андрюша, ну, где же ты?… Приди, пожалуйста… Хоть позвони…

- Вот значит, как! – услышала Катя прямо над своим ухом голос Киры, - Замечательно выглядите, Екатерина Валерьевна!
Катя обернулась: Кира была зла, дышала тяжело, а губы змеились тяжелой усмешкой.
- Сколько раз Клочкова мне говорила, в качестве бреда, что таинственная любовница Андрея – это не кто иная, как верная Катенька! Но я же вкусу своему доверяла! Я же была уверена, что Андрей на чучело не позарится! А тут – вот оно что! Мы маскарад устраивали, да? Цирк-шапито? Ах ты, тварь!
Катя побледнела, прислонилась к стене. Ее и так бил мандраж, ноги не слушались, а теперь они и вовсе отнялись.
- Что ж вы молчите, Катенька? Язык проглотили? Или вот так, прямо в глаза, врать, все-таки, неудобно? Неужто какие-то остатки совести еще есть?
- Кира Юрьевна… я… я не…
- Ну, конечно! В Индии у него на мобильном все исходящие были к Вам, да к Малиновскому, и к вам на порядок больше! Я-то, дура, думала, что он о работе беспокоился, а он любовнице названивал! Что, честная девочка Катенька, чистая душа – ясные глазки, все для шефа, да? И отчетики, и от жены прикрыть, и любовниц спрятать, и п..ду подставить?
- Кира, что ты несешь?! – это подошел Рома, - С ума сошла?
- О-о-о! Верный Санчо-Панса! Прикрыли шефа? Ромочка, а ты Пушкареву тоже пользуешь? Вы по очереди или хором? Очень удобно, да? Не отходя от рабочего стола!
- Прекрати, Кира! Да ты пьяна!
- И пьяна! А что - Кира?! Вы меня за нос водили! Теперь-то и я вижу, что вы Пушкареву искусно маскировали – никогда не подумаешь, что чувырла может быть любовницей президента! А что ж вы сегодня прокололись? Думали – я не догадаюсь?
- Кира… - теряя терпение, сквозь зубы проговорил Малиновский, - Катя – не любовница Андрея!
- О да! А я – ему не жена!
- Катя – моя невеста!
- Что-о-о-о? – очень одинаково уставились на Рому и Катя, и Кира.
- Катя – моя невеста, - повторил Рома.
- А почему она так удивлена? – ехидно спросила Кира, - не меньше, чем я.
- А просто я еще предложение не делал… Сегодня как раз собирался. Придется сейчас, а хотел в другой обстановке… - Малиновский достал из кармана маленькую коробочку, открыл ее, демонстрируя Кире колечко с крохотным изумрудиком, повернулся к Кате и, встав на одно колено, проговорил, - Катюша, выходи за меня замуж!
- Рома, да ты что? Ты серьезно? - Катя понимала, что фарс устроен ради Киры, но… откуда у него взялось кольцо? Ну, не носит же он кольца с собой - на всякий случай!
Кира удивилась еще больше и только сейчас заметила, что они – на «ты», что их отношения и в самом деле теплее и ближе, чем бывают у коллег… За своими переживаниями она на многое не обращала внимания, но какие-то сценки, особенно, из последних дней, вдруг всплыли в памяти.
С каким-то испугом Кира посмотрела на этих двоих и тихо отошла.
- Происходит нечто, о чем надо подумать… Я не могу поверить, что Малиновский способен жениться… Пушкарева оказалась шкатулочкой с секретом, но это не повод… Не мог Малиновский захотеть жениться, это – нонсенс!

- Ромка, спасибо, ты меня спас! Я совсем растерялась, не представляю – что бы было!
- Да ладно, все нормально.
- Но… что это за кольцо? Я надеюсь, ты несерьезно говорил?
Что ж, несерьезно, так несерьезно. Малиновский не собирался уточнять – пусть будет так, как ей удобнее думать, незачем настаивать и ставить себя в глупое положение: он не влюблен, так что ожидание не в тягость. Лучше оставаться другом и держать руку на пульсе. Ну а кольцо… нет смысла скрывать правду…
- Кольцо… Это кольцо Жданов хотел подарить тебе после показа. Оно лежало у него в столе. Я подумал – если он здесь появится… увидит тебя, такую красивую… ему захочется немедленно… вот и прихватил. На всякий случай. И случай подвернулся…
- Андрей?.. это мило с его стороны… но… оставь его у себя и положи завтра на место… В той ситуации, в которой мы оказались… я не приму этот подарок…
- Ты уверена?
- Я не могу продолжать с ним отношения…
- Так все просто? Раз – и все? Мне кажется…
- Мне тоже кажется! Но давай не будем об этом, и так… Я еще сомневалась, но после Киры… нет… не будет у нас с ним ничего хорошего…
- С одной стороны, мне хочется сказать – не торопись… с другой… я могу понять… И все-таки, я скажу – не торопись…

Тем временем, дефиле закончилось Ждановых, Воропаевых и Милко окружили журналисты, фотографы.
А Катя с Ромой стояли в стороне, на них никто не обращал внимания.
- Пошли отсюда? – ухмыльнулся Рома, - Мавр сделал свое дело…
- Да…
Нет, Катя радовалась, что не ей нужно позировать, но… просто обидно… сейчас поздравляли с успехом тех, кто не имел к нему отношения (кроме Милко, конечно)… тех, кто сделал все от них зависящее, чтобы этот праздник не состоялся… А про них с Малиновским просто забыли… Мавр сделал свое дело…
И никто не вспомнил про Андрея. Будто и не было его…
Заболел? Да, пожалуйста!
Умер? Еще лучше! Он не будет расстраивать папу, маму, Киру, Сашу… И у Милко будет другой начальник, совсем не тИран… Потому что при Александре Милко даже слово такое забудет…
- Кать, не расстраивайся…
- Я не расстраиваюсь.

Глава 10

Жданов открыл глаза и увидел подмигивающие звезды. И в ту самую секунду ожило тело – оно дало о себе знать болью. Болью, заменившей собой его тело.
Только боль и звезды.
- Где я? – спросил Андрей, но не смог даже пошевелить губами – у него не было губ. И лица не было, и рук, и ног… Только боль.
Боль и звезды.
Он попытался подняться, но сознание снова померкло.

К девяти в конференц-зале собрались все, кроме президента.
Александр, вальяжно откинувшись на спинку кресла, безостановочно хмыкал.
Клочкова:
- А вот и кофе!
- Спасибо, Виктория! В такую жару нет ничего лучше, чем прохладительные напитки, - съязвил Александр, - А принеси-ка лучше льда!
Павел Олегович.
Только он кажется невозмутимым – помешивает ложечкой темную жидкость, оглядывая исподлобья собравшихся.
Милко шепчется с Кристиной, Александр пристает к Вике с насмешками, Кира опустила голову – ее лица не видно, но, судя по тому, как Марго поглаживает ее руку, Кира на взводе.
И Пушкарева с Малиновским.
Бледные. Сидят плечом плечу – они чужие здесь. Им так не хватает третьего, место которого они оставили свободным…
Павел посмотрел на часы – десять минут десятого.
- Начнем собрание. Катя, Вы готовы предоставить отчет?
Катя, взяв себя в руки, кивнула.
Вот они, папки.
Руки медлят, глаза нет-нет, да и обращаются к дверям: а вдруг?
Вздохнула поглубже и начала:
- За отчетный период… мы… если вы откроете график в приложении три…

Все в порядке. Ну, еще бы! Кто бы сомневался!
Доклад принят. Павел доволен, Воропаев неприязненно смотрел в документы, пытаясь там отыскать ошибку или несостыковку.
Ничего не найдете, Александр Юрьевич, ничего не найдете!
- Ну, что ж… - довольное выражение ушло с лица Жданова старшего, - а теперь, я думаю, следует приступить к голосованию.

Она не верила своим глазам. За Андрея – только Малиновский и Марго.
Катя даже прониклась симпатией к этой женщине – в отличие от Павла, она всегда поддерживала сына, жаль, что ее поддержка не имеет решающего голоса, жаль, что она не понимает – что действительно нужно ее сыну… Симпатия к Марго увеличилась, когда женщина демонстративно отодвинулась от Киры, голосовавшей за Александра.
А Милко? Этот чего ищет? Он, конечно, гений в своем деле, но мозгов у него не больше, чем у Клочковой.
Павел встал и спокойно, словно речь идет о чем-то тривиальном, сказал:
- Большинством голосов избран Александр. Поздравляю, Саша!
Мерзкая усмешка Воропаева вывела Катю из себя.
- Вы не имеете права! – сказала она срывающимся голосом, - Вы не имеете права переизбирать в его отсутствие!
- Он са-а-ам не явился! – ласково произнес Саша, - ведь вы не думаете, что я его связал и держу пленником?
- А вдруг с ним что-то случилось?! – отчаянно выкрикнула Катя.
Глаза Марго, устремленные на нее, потеплели.
- Паша… Катя права… Мы же не знаем, что…
- С ним бы ничего не случилось, если бы он был там, где должен был быть, - ответил Павел, - мой сын меня разочаровал. Человек, способный бросить компанию на произвол судьбы, не достоин быть ее президентом…
- Вы предали его! – воскликнула Катя.
- А Вас здесь никто не держит! – ехидно сказала Кира. Пришло счастье и на ее улицу – теперь она сможет избавиться от ненавистной Пушкаревой!
Зря она это сказала, Если у Кати и были еще сомнения, то теперь они рассеялись.
- Александр не будет президентом! Никогда!
- И кто же этому помешает? Вы? – Саша даже рассмеялся.
- Я! – вскочила Катя, - Я!
Малиновский смотрел не нее – и не узнавал. Куда делась робкая девочка? Сейчас перед своими врагами стояла – не на жизнь, а на смерть, разъяренная женщина. Сильная женщина, отвечающая за свои слова.
Рома все понял.
- Катя… ты уверена? – тихо спросил он.
- Я уверена. Уверена так, как ни в чем и никогда, - и тоном, не терпящим возражений, сказала акционерам, - Подождите меня, я отлучусь на минуту.
Малиновский ушел следом за ней, а акционеры заговорили, перебивая друг друга. Никто ничего понять не мог.
Кира обратилась к Марго, но та, резко отодвинув стул, поднялась:
- Я не ожидала этого от тебя, Кира.
И перешла на другое место.
Кира растерянно посмотрела на свекровь.

Жданов снова очнулся. Теперь не было звезд – небо голубело над ним.
- Где я? – подумал он.
Теперь он смог пошевелиться и приподняться. Он лежал в какой-то канаве, все тело болело. Были слышны какие-то голоса.
Собравшись с силами, он уцепился за край канавы, но смог только лечь на ее край.
Прошло совсем немного времени и к нему подошли люди – он не мог поднять голову, видел лишь рабочую обувь, заляпанную цементом.
«Я на стройке» - подумал он, и простонал:
- Помогите…
- Бомж? – произнес один из подошедших.
- Не думаю, - ответил второй, - костюм дорогой…
- Откуда ты знаешь?
- Знаю… вижу… Парня, наверное, избили и ограбили.
- Или хотели убить.
- Сейчас, если хотят убить, морду не расквашивают. Беритесь, ребята, отнесем в бытовку и вызовем скорую.

- Может не надо?
Катя оторвалась от компьютера, в котором лихорадочно просматривала документы, выбирая те, что нужно показать сразу.
- Что не надо, Рома? Все вскроется в тот момент, когда Воропаев начнет принимать дела! Нет, у нас, конечно, есть выбор – забаррикадироваться здесь и отказаться передавать документы. Но, боюсь, долго мы не продержимся. Так что, лучше сделать ход конем.
- На-до сде-лать ход ко-нем! – пропел Малиновский, - гениальная идея, а что дальше?
- А дальше – я… приведу состояние де-юре в де-факто. И заявлю права на ЗимаЛетто.
- А затем? Коварная прожорливая НикаМода схрумкает ЗимаЛетто?
- Зачем? – пожала плечами Катя, - Я напишу доверенность на Андрея и назначу его управляющим.
- А если обиженные акционеры все-таки переизберут его после выхода из кризиса?
- Ром… я ему не нянька… Дальше пусть справляется сам. А сейчас… сейчас мы должны помочь.
Наблюдая, как принтер выплевывает распечатанные бумаги, Катя стукнула ладонями по столону:
- Черт, черт! Ромка, ну, где же он? Я с ума сойду! Я не спала сегодня совсем – все кошмары мерещатся! Ну, почему, если все в порядке, он даже не позвонит? Почему? Я боюсь, Ромка! А… вдруг…
- Не смей об этом даже думать! Мысль – материальна, слыхала такое?
- А какие они все, Ромка! Ну, ладно, Воропаев, Милко, Урядов… Но Кира! А она еще твердит, что любит!
- Она обижена.
- Обижена… - горько усмехнулась Катя.
- А ты не сравнивай! Ты – другая. Поэтому он и любит тебя – не ее…
- Любит меня, а детей рожать ему она будет, - усмехнулась Катя еще горше.
- Ох, Пушкарева! Так рожай сама!
- Ему? – уточнила Катя.
- А у тебя есть на примете другой?
- Я буду рожать детей? А он будет жить с Кирой? А мой папа подвесит меня к потолочному крюку на шнурках от ботинок?
- Дело только в папе?
- Дело не только в папе! Я нормальную семью хочу, а не черт знает что!
- Так будет тебе нормальная семья!
- Нормальной уже не будет! Как там говорили? Дифференцированное отцовство?
- То есть, ты его приговариваешь к пожизненному заключению?
- Перестань, Ромка! Не время!
Катя сложила бумаги в кучку, и все медлила, не решаясь встать и пойти в конференц-зал.
- Ну, где же он! – снова воскликнула она, хлопнув ладонью по кучке, от этого бумаги разлетелись по полу, а Катя кинулась их поднимать.
У Малиновского ожил мобильник.
- Да, привет… да ты что-о-о-о?… Точно?.. Это точно он?.. А документы?.. Нет?.. Что с ним?.. так…так… Ох, спасибо! Раечка, солнце мое ясное, ты перезвонишь, да?.. А магарыч за мной!
- Ну что, Катерина, смотришь на меня как на призрака? Палыч нашелся!
- Ро-о-омка! – в порыве восторга они обнялись, а потом Катя затеребила его, загадочно молчащего, - Ну, Рома? Что? Где?
Малиновский, наконец, соизволил ответить:
- В Склифе соседка моя работает в приемном покое, я ее попросил. Ну, если вдруг Палыч у них объявится. И фотку туда отдал, чтоб на всех сменах знали.
- В Склифе? Рома, что с ним?
- Ничего особенного. Она позже перезвонит, скажет точно. Но он жив, побит только сильно.
- Ох… дурище какой…
- Дурище! Но главное – нашелся!
- Да. Тогда бумаги наши прячем пока.

Они вошли в конференц-зал.
- Ну и где вас носит? Вы вызывали команду «Альфа»? – вопросил Воропаев.
Остальные молча посмотрели на них, но лишь Марго увидела их сияющие лица и поняла все правильно:
- Нашелся Андрей? – заволновалась она.
Катя кивнула, а Малиновский сказал:
- Да. Полчаса назад его привезли в Склиф.
- Что с ним? – спросили сразу все, кроме Павла и Воропаева.
- Кажется, особо страшного нет. Когда поставят диагноз – перезвонят. Он попал в какую-то переделку.
Маргарита поднялась:
- Я немедленно еду туда!
- Я тоже! – сказала Кира.
- Не стоит, - отозвалась Марго, неприязненно посмотрев на невестку, - Паша… я надеюсь, голосование будет считаться недействительным?
Павел пожевал губы, помолчал. По его лицу нельзя было понять – что он думает.
- Пока подождем, - проговорил Павел.
Воропаев, кинул на стол папку, которую крутил в руках:
- З-з-здоровья Андрюшеньке.
И ушел. Следом – Кристина, на ходу что-то спрашивая у него.
Павел позвал Катю в президентский кабинет. Урядов с Милко тоже удалились.
Остались только Кира и Роман.
Малиновский не мог удержаться, чтоб не подколоть.
- Ну что, Кира Юрьевна? Как ты себя чувствуешь?
- Ты о чем?
- Да так… Иудины одежки не жмут?
- Как ты смеешь?!! Да ты!
- Ладно, Кира… С кем не бывает… Все грешны…

- Катерина Валерьевна… скажите, пожалуйста… если бы Андрей не нашелся… что Вы собирались сделать? – испытующе посмотрел Павел на Пушкареву, - есть какие-то обстоятельства, о которых мне неизвестно?
Катя с трудом выдержала его взгляд. Врать было трудно, но подогревала неприязнь к этому человеку. Андрей может быть сто раз не прав, но кто, как не отец защитит, подскажет, поставит плечо?! А этот… бросил в воду, как щенка… без подстраховки. Понятно, чего он добивается, но даже щенка, если он тонет, вытягивают.
- Нет никаких обстоятельств… - хмуро ответила Катя.
- Но Вы как-то хотели помешать переизбранию.
- Мы хотели оттянуть время. Заблокировать доступ ко всем финансовым документам, чтоб Александр не мог принять дела.
- Неужели Вы понимаете, что не имеете полномочий на такие действия? Что за этим могло последовать увольнение?
- Неужели Вы думаете, что я стала бы работать с Воропаевым? – презрительно бросила Катя, - Никогда!
- Вы хотите сказать…
- Я хочу сказать, что работать с таким мерзавцем, как Александр – себя не уважать! Да ему и не надо работать! Только Вы один слепы, как крот, и не видите того, что Александру не нужна компания! Он спит и видит как бы забрать свою долю!
- Ерунда, Катя! Саша, конечно, не ангел, он – человек жесткий, руководителем будет суровым. Но ЗимаЛетто для него, как и для всех…
- Вы слепы! Мы делали все возможное, чтоб суметь не позднее, чем к концу лета, вывести из оборота сумму, потребную для того, чтоб отдать Александру долю. Он неоднократно… только Кира… - Катя вздохнула поглубже, - его удерживала от раздела только Кира. Именно поэтому Андрею пришлось жениться! Он… он не хотел… и собирался развестись сразу, как только не будет опасности раздела и банкротства компании, потому что сейчас, в процессе реорганизации, у нас все еще слишком много заемных средств. Но доход от следующей коллекции мог бы уже пойти на эту выплату! Конечно, потом мы снова бы вернулись в финансовом отношении назад, но с помощью кредитов вскоре поставили бы фирму на ноги!
- Это все очень интересно – то, что Вы говорите. Но у Андрея на почве вечных ссор с Александром развилась паранойя. Если Саша что-то подобное и говорил, то лишь для того, чтобы припугнуть и подразнить. Не более.
- Думайте, как хотите. Но в любом случае – переизбрание, которое Вы устроили… это… это…
- Не Вам решать, Екатерина Валерьевна.
- Не мне. Но теперь то Вы подождете выздоровления Андрея?
- Посмотрим.

Послышался аккуратный стук, а затем голос Романа:
- Простите, у меня новости об Андрее, можно?
Катя, не дожидаясь реакции Павла, откликнулась:
- Рома, да, заходи!
- Вы слишком много на себя берете, Екатерина Валерьевна!
Но Катя только сверкнула глазами на Жданова-старшего:
- У меня почему-то складывается ощущение, что он Вам не сын, а пасынок! Вы ведете себя по отношению к нему как сказочные мачехи.
Павел, бесконечно удивленный новым выпадом, заметил:
- Вы не боитесь, Екатерина Валерьевна?
- Мне нечего бояться! Без Андрея я здесь работать все равно не буду. А пока президент он, у меня опасений нет.
- Вы неплохо спелись, - усмехнулся Павел, - теперь я понимаю – почему Кира всегда так беспокоилась.
Но Катя, не слушая его, все внимание обратила на Малиновского.
- Значит так, - сказал он, - многочисленные ушибы, трещина ребра, легкое сотрясение.
- Жить будет, - констатировал Павел, - напился, подрался, устроил панику, едва не сорвал показ. Теперь будет жертвой. Ведь так, Екатерина Валерьевна?
И он преувеличенно нежно наклонился над ней.
Катя едва выдержала.
Малиновский покачал головой.
- Кать, я поеду в больницу! Ты со мной?
- Разве к нему пускают? Нас пустят, - Рома подмигнул, - да и страшного ничего нет, с такой ерундой не станут там держать.
- Сотрясение? – с сомнением произнесла Катя, - Мне кажется, станут.
- Ну, съездим, все и узнаем!
- Наверное, надо заехать к нему домой… Что-то из одежды взять?
- Думаешь, Марго не догадалась?
- Вряд ли… Она была слишком расстроена и взволнована.
- Хорошо. Заедем. Ключ, наверное, у консъержа есть.
Катя не сказала при Павле, что ключ есть у нее.
Пока Катя с Ромой переговаривались, Жданов-старший смотрел в окно с таким видом, словно его это все не касается.

- Пушкарева, какая муха тебя укусила?
Раж у Катерины прошел сразу, как только они покинули здание ЗимаЛетто.
- Укусила… да…
- Или ты с цепи сорвалась?
- Угу… с цепи…
- Ты говорила Павлу такие вещи!
- Какие вещи?! – взорвалась Катерина, - я ему говорила чистую правду! Меня подмывало сказать ему все, но эту радость я оставлю Андрею, а сама буду зрителем! Мне не терпится увидеть, как этот самодовольный буржуй проглотит свой снобизм!
- Ты злая, однако!
- Станешь тут злой… Я их ненавижу, Ромка!
- Всех?
Катя задумалась:
- Нет… не всех… кроме Марго и… Сашки…
- Сашки?
- Да. Воропаев – открытый враг, он не прячется, и не притворяется другом… А остальные… лицемеры!
- Кира и Павел? – уточнил Роман.
- Да.
- Ты сегодня непохожа на себя. Будто, сменив внешность, ты сменила характер…
- Никакой связи. Любого человека можно довести до белого каления, я слишком долго терпела и молчала. Обычный всплеск эмоций…

Андрей временами выплывал из небытия, и с каждым разом все дольше находился в сознании, что-то припоминая при этом и начиная осознавать происходящее вокруг.
Была стройка, потом - машина и врачи, а потом кровать и белый потолок. Глаза открывать не хотелось, он лишь чувствовал, улавливал слухом, что в палате он не один. Из приоткрытого окна или форточки доносились звуки улицы, перемежаемые криками «Ма-ша! Ма-ша!», чуть поскрипывала рядом кровать.
Следующий возврат в реальность сопровождался шипением и гулом настраиваемого приемника, промелькивали обрывки песен, новостей, а потом вдруг возникла пауза, заполненная тишиной зрительного зала, и знакомый всем жителям шестой части суши голос захрипел с надрывом:

Быть иль не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться.
Уснуть... и видеть сны?


Это… это же про меня! – вздрогнул Андрей, - это про мою схватку… Быть или не быть! Черт!

Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться.
Так всех нас в трусов превращает мысль,
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика,
Так погибают замыслы с размахом,
В начале обещавшие успех,
От долгих отлагательств. Но довольно!


Андрей снова впал в беспамятство, а когда очнулся, то был наполнен решимостью сделать все правильно.
Расстаться с Кирой. Что ж, если будет ребенок, он постарается стать ему хорошим отцом. Но – не жертвуя при этом своей жизнью, жизнью Кати и жизнью своих возможных других детей.
Он с такой естественностью представил картинку – он, Катя и малыш в коляске, что картинка эта показалась уже сбывшейся реальностью. И к этому малышу – не то, чтобы не родившемуся, а даже не значившемуся в планах, он уже испытывал симпатию.
Понимал, что это мерзко, что думать он должен о том ребенке, который уже зачат, но… не мог себя заставить. Тот, кирин, существовал как бы вне его пространства, и даже жалость, которую Андрей настойчиво пытался в себе разбудить, отсутствовала.
Несчастное дитя, - думал он, - как неуютно тебе должно быть сейчас, когда ты, наверное, чувствуешь, что мир, в который ты придешь, не станет для тебя счастьем. Ты не нужен отцу… ты вряд ли нужен матери – все равно для нее ты будешь вечным напоминанием о несбывшемся…
Господи, всемудрый и всемогущий, ты же можешь все, зачем, зачем тебе выпускать в этот мир заведомо несчастную душу? Ты же все знаешь, господи!

- Андрюша, мальчик мой…
Он открыл глаза – рядом сидела мама.
- Мама… - попытался он улыбнуться, а в душе потеплело; он будто вернулся в детство, когда все проблемы исчезали, лишь только рядом оказывалась мама.
- Ты не разговаривай, сынок, тебе нельзя, врачи не велели.
- Мама… как… ты узнала?…
- Малиновский, это все Малиновский. Знакомая у него тут, в приемном покое. А ты ведь без документов был, без ничего. Тебя ограбили?
- Да, мама, кажется… надо в банк сообщить, счет заблокировать… кредитку, наверное, тоже…
- Конечно, Андрюша, прямо сейчас и сделаю. Что же случилось, сынок?
- Я… я не помню… плохо помню…
На самом деле, кое-что он уже вспомнил, но стоило об этом говорить матери.
- Мама… показ… сегодня… как…
- Андрюша, показ вчера был, - всхлипнула Марго.
- Вчера?
- Да. Не беспокойся, все прошло хорошо, Катя с Романом все сделали, они у тебя молодцы.
- Молодцы… - улыбнулся Андрей, - они молодцы…
- А Катя твоя… я понимаю теперь – почему ты ее так защищал всегда… На нее действительно можно положиться… очень хорошая девочка, надежная…
- Катя… - Андрей снова улыбнулся, а в его глазах появились теплые искорки, немного обеспокоившие Маргариту, - Катя… мама, ты только не ругайся, но я люблю Катю…
- Конечно, милый! Я тебя понимаю… Она – замечательная! Она так вступилась за тебя на Совете…
- На Совете? Мама, что, и Совет был?
Марго поняла, что сказала лишнее, не нужно было этого… пришлось изворачиваться:
- Катя отчет представила. Все хорошо, сынок, ты не волнуйся только… Все хорошо…
- Это хорошо, когда хорошо… Мама, но ты не поняла – я люблю Катю.
- Я поняла, сынок.
- Нет. Я ее как женщину люблю, мама… очень…
- Кажется, не поняла…
- Мама, лучше бы я на ней женился… Это было бы правильно…
- Андрюша, я ничего не поняла!
Но он снова потерял сознание.

Глава 11

Павел барабанил пальцами по окну, размышляя о сложившейся ситуации.
Вроде бы – все понятно, но что-то не складывалось – оно ускользало, не давая покоя, а он не мог понять – где хвостик у той ниточки, за которую следует схватиться, дабы распутать клубок. В том, что клубок был, Павел не сомневался.
Он еще раз обдумал обличительную речь тихони Пушкаревой. А девчушка-то оказалась не так проста… у нее и зубки есть, и характер, и бесстрашие… Мало кто способен кинуться на амбразуру ради шефа.
Ради шефа? А не замешаны ли здесь какие-то личные чувства? Явление Катерины на показе удивило - ведь еще утром в день показа она была обычной, а там… И сегодня она не стала пренебрегать новым имиджем…
Что-то произошло, что-то заставило ее поменяться, что?
Не связано ли это как-нибудь с Андреем?
Или… он уже знал о том, что скрывается за старомодными одежками? Если – знал, то вряд ли удержался бы от того, чтобы не приударить. А девицы падки на его сына, чем эта лучше?
Павел не понаслышке знал – как сближает общая работа, как часты романы между шефом и секретаршей, а уж если секретарша такая, как Катерина… Золотая голова, преданное сердце… симпатичное личико и неплохая фигурка… И характер… Смесь ядерная, зацепить способна…
И как она держалась… в абсолютной уверенности, что Андрей не даст ее в обиду… Переоценила свою значимость? Вряд ли… Катерина – не Вика Клочкова, она умеет оценивать все точно.
Что она говорила?
Сашка хотел забрать акции? И они готовились после следующего показа выплатить его долю?
Бред какой…
Однако…
Это вполне можно проверить.

- Кира, деточка, скажи, пожалуйста, когда Андрей планировал расплатиться с Александром? В июле?
- Не-е-ет… Скорее, в сентябре, а что?
- Просто уточняю, я просматриваю сейчас перспективный план, прикидываю. А ты сама-то – как?
- Я хотела к нему поехать, а Маргарита сказала, что…
- Я слышал. Не бери в голову, тем более – нечего там делать всем. Марго все узнает, да, наверное, он в общей палате, так что с посещениями… переведем в отдельную, вот и сходишь.

Итак, слова про Александра – не шутка.
Не хочется в это верить… Или Сашка все-таки пугал, а эти поверили? Непонятно…
Непонятно еще и другое… Катя – умная девушка, а слова про то, что они не стали бы передавать Сашке дела… Как-то странно… Они с Малиновским уединились. Минут пятнадцать прошло, что они делали, что обсуждали? Заблокировать компьютер можно быстрее, а обсуждать тут нечего… Что они вообще скрывают?
Что скрывали тогда, осенью, от Ветрова? До каких секретных документов он добрался?
Павел подошел к каморке, отворил дверь, остановился на пороге.
Что скрывает эта комнатушка, какие тайны она хранит? В том, что хранит, Павел уже не сомневался.
Он сел за стол, подергал верхний ящик.
Закрыт.
А два нижних – открыты.
Как странно все это…
Внутренний голос предлагал ему не играть в детектива – мало ли что девушка хранит в ящике письменного стола! Любовные записки и прочую дурь!
Катя? Любовные записки?
А может, они – от Андрея.
- Паша, Паша, - останавливал он себя, - не занимайся ерундой. Или хотя бы ответь – что ты хочешь найти.
Он задумался.
Вопрос не в том – что он хочет найти, а в том, что может там находиться.
Подтверждение догадки о связи Андрея с секретаршей – раз.
Подтверждение догадки о нечистых делах в компании – это два.
Стоят ли эти догадки того, чтоб вскрыть ящик?
Первая – скорее нет, чем да.
Вторая – безусловное да.
Здесь не до щепетильности.
А открыть обычный письменный стол – это не сейф взломать…

- Катя, Роман! Подождите!
Они обернулись. Марго шла по коридору за ними. Женщина странно смотрелась в больничном халате - слишком инородной была она для этого скорбного места.
- Мы, вот, одежду принесли и все такое, - показал Малиновский объемный пакет.
- Спасибо, а я так разволновалась, что даже и не подумала.
- Как он? - спросила Катя.
- Более или менее. Но сейчас он спит, ему укол сделали.
Марго исподтишка наблюдала за Пушкаревой и, конечно, заметила тень разочарования, скользнувшую по ее лицу.
Мысль – поговорить или нет – недолго мучила женщину.
- Катя, можно Вас на минуту, - и отвела ее в сторону.
Катя с беспокойством обернулась на Малиновского, тот пожал плечами.
- Катя… Андрей сказал мне странную вещь… но, я допускаю, что он еще не совсем пришел в себя, поэтому неточно выразился. Я понимаю, что он ценит Вас, Вы действительно очень много делаете и для ЗимаЛетто, и для него… Скажите… - и Марго будто нырнула в холодную воду, - у Вас с ним особые отношения?
Катя поперхнулось, что, собственно уже было ответом.
Но девушка тут же собралась:
- Что Вы имеете ввиду, Маргарита Рудольфовна?
- Катя, Вы же меня поняли.
- Поняла, но… не уверена, что правильно.
- Скорее всего, правильно. Э-э-э… дело в том, что Андрей сказал мне… - Маргарита замялась, ибо выглядело все странно, а звучало… и она не знала, как к этому относиться, - что… неравнодушен к Вам…
Катя едва выдержала ее взгляд:
- Скорее всего, он неточно выразился… Мы близки, да… можно сказать, что почти друзья… но… я бы сказала, что с Романом у меня отношения более дружеские… особенно, в последнее время… ну, Вы понимаете?
Маргарита понимала. Но не верила. Что ж, девочка не из простых, афишировать связь не собирается. А дурь у Андрея пройдет – мало ли было девочек!
Хотя, после сегодняшних событий, к Кире она испытывала неприязнь. А к Кате – наоборот, симпатию; Марго даже представить себе не могла, что в наше время кто-то способен кинуться на амбразуру – а ведь именно это Пушкарева и сделала.
Тем не менее, выводы Маргарита будет делать потом – после разговора с Кирой, после еще одной встречи с Андреем…

Павел не мог настроиться, чтобы вскрыть ящик – конечно, дело, ради которого он все это затеял, важно, но… если в ящике окажется обычная женская дребедень, ему будет трудно отмыться от грязи внутри.
Телефон оторвал его от размышлений:
- Пашка, здорово, черт! Приехал и не звонишь?
Это старинный приятель потревожил Жданова-старшего.
- Здорово! Рад, очень рад! Ты извини, замотался с делами, не успел еще.
- Ну, с делами – понятно! Показ у вас вчера успешный был, выкарабкиваетесь?
- Ты о чем? – насторожился Павел.
- Как? О вы же заложены были? Или уже все в порядке, а я древними сведениями живу.
- Заложен? Игорь, ты ничего не путаешь?
- Ты не знал? Как это возможно?
- Погоди-погоди… Что заложено – я не понял.
- Да, компания ваша! Еще перед Новым годом где-то в Вестнике было, я хотел спросить, да ты ж по заграницам все… Неужели не знал?
- Да-а-а-а… - только и смог выдавить из себя Павел.
- Пашка, да не расстраивайся! Коль ты не узнал ничего, а коллекции новые выходят, может, все уже и в порядке, а сынок просто беспокоить не хотел из-за мелочи!
- Хороши мелочи! В Вестнике, говоришь, информация была? В каком номере?
- Ну, ты допрос по всем статьям устроил, не помню я… перед новым годом или в ноябре? Смотри за последний квартал – не ошибешься.
- Спасибо, Игорь…
- Ну вот! Думал – мы встретимся, поговорим, а сам весть дурную принес… Нехорошо…

Компания в залоге! Уму непостижимо!
Павел набрал номер Малиновского, поскольку Катиного не было и металлическим голосом сказал:
- Роман Дмитриевич, потрудитесь прибыть в компанию немедленно. Вместе с Екатериной Валерьевной. Я жду.

Они предполагали самое худшее и не зря.
Павел встретил их не просто тяжелым взглядом – он фактически пригвоздил незадачливую парочку к дверям, едва те успели войти.
- Компания заложена, - произнес он четко, - мне хотелось бы знать… кому… на каком основании… и какова ситуация теперь…
Катя с Романом переглянулись.
Начинать первым не хотелось никому.
- Так что? – нарушил молчание Павел, - будете отвечать или вести себя как двоечники у директора.
Малиновский именно таким двоечником себя и ощущал, вернулись давно забытые воспоминания детства. На Катю же такой груз прошлого не давил, поэтому она, глубоко вздохнув, приняла огонь на себя:
- Компания заложена. Но все это не так страшно, как вам кажется. Только… мне нужно взять у себя документы. И, хорошо бы, кое-что привезти из дома.
- Из дома – потом. Несите – что есть здесь.
Пока Катя доставала из стола документы – надо же, как кстати распечатала! – то думала совсем не о том ужасе, который вот-вот сотворится, а о том, насколько непохожи отец и сын. Андрей сейчас топал бы ногами, орал дурным голосом, не желая никого слушать, ну а Павел внешне совершенно спокоен. Неизвестно – какой силы гнев кипит сейчас у него внутри, во что он выльется… и что будет дальше.
- Вот… - положила Катя на стол бумаги, - это – реальный отчет.
- Что-о-о? Вы подделывали… отчеты?
- В налоговую сдавалось все правильно. Исправленную версию получали только акционеры…
А Павел все не возмущался. Видно было, что руки слегка затряслись.
- И Вы, Катерина Валерьевна, пошли на это?
- А нужно было, чтоб Андрея сняли с поста, и Александр распродал компанию?
- Почему Вы так уверены, что он распродал бы компанию?
Катя пожала плечами:
- Вас, Павел Олегович, очевидно, в этом не убедит даже сам Воропаев. Вы придумали себе светлый образ Саши и…
- Что Вы себе позволяете?! – одернул ее Павел.
Давно зревшее негодование, подкрепленное, очевидно, еще и тем, что ей приходится самой отдуваться за всех – Малиновский, правда, сидел рядом, но толку от него сейчас было как от фикуса. Катя понимала, что это – дуэль. И от того, кто выйдет в ней победителем, зависит не только судьба ЗимаЛетто, но и ее судьба, и судьба Андрея. Поэтому следовало взять себя в руки и…
«Послушай, Пушкарева… Не давай себя унижать… Он все знает и теперь… ты не девочка-секретарша, ты – партнер. Партнер, которого они должны уважать… Разве стал он так разговаривать с тем же Полянским? »
- Павел Олегович… Давайте договоримся. Мне думается, мы оба хотим конструктивной беседы… Поэтому не надо меня одергивать. Я расскажу Вам о ситуации, попробуйте не перебивать, а понять все.
Павел промолчал, и она рассказала. Об ошибке в бизнес-плане, дешевых тканях и первом подделанном отчете, о давлении Воропаева, о реальной истории с Ветровым, о контрабанде, Никамоде, залоге и сегодняшнем положении. Она показала ему графики выплаты кредитов, перспективные планы и выразила твердую уверенность в том, что уже к осени ЗимаЛетто сможет расплатиться с долгами.
Слушая все внимательней, Павел погружался в пучину отчаяния, но, одновременно, в нем росла уверенность в том, что Катя владеет ситуацией, что план выхода из кризиса тщательно продуман. Новых ошибок они больше не совершали, наоборот, уверенно двигались к своей цели. И при этом они все-таки смогли осуществить планы Андрея по реорганизации производства.
Казалось бы – все в порядке, не от чего впадать в панику.
- Хорошо, Екатерина Валерьевна… Допустим… - сумел выдавить он из себя, - а скажите… почему Андрей предложил оформить Никамоду на Вас?
- Он доверял ей, - вмешался доселе молчавший Малиновский, - доверял больше, чем самому себе…
- Но почему?
- Спросите у него.
- Я обязательно спрошу, но, Катя, как Вы сами считаете?
Катя пожала плечами:
- Мы делали одно дело… и я не давала повода усомниться в моей честности… Он прекрасно знает, что компанию я верну… Ничем, кроме своего честного слова, я гарантировать этого не могу…
- Хорошо… идите… мне нужно все обдумать…
И когда они с Ромой уже выходили из кабинета, Павел спросил:
- Вы были в больнице? Как он?

Проснувшись, Андрей обнаружил, что обстановка изменилась – во время сна его перевезли в другую палату.
«Удобная и комфортабельная» - усмехнулся он.
Но очень не хватало соседа с радиоприемником: радио уникально, ибо ты не знаешь, что услышишь в следующую минуту; радио – парадоксально, ибо в следующую минуту ты можешь услышать либо ответ на мучающий тебя вопрос, либо погрузить в пучину еще бОльших вопросов.
Лежать в тишине и одиночестве невыносимо – стены палаты словно сужались кверху, а потолок нависал слишком тяжело, будто падал. Андрей понимал: это – от головокружения и легкой боли в затылке, но все равно становилось как-то не по себе.
Он закрыл глаза, вспомнилась Катя – разум отказывался верить в то, что она ушла навсегда.
Ерунда, минутная вспышка, какие были и раньше, она, конечно же, вникнет в его доводы и вернется. Как было бы хорошо забрать ее у родителей, поселить в своей квартире, чтоб можно было встречаться в то время, когда удобно, не оглядываясь на кого-то еще.
Андрей представил, как приходит ночью, а она встречает теплая со сна, прищурившись от света на лестничной площадке, улыбается, и они тут же ложатся в нагретую постель…
- Андрюша, сыночек, как ты?
Жданов обрадовался появлению матери:
- Мамочка! Как хорошо, что ты пришла! Зря ты меня в отдельную палату перевела, здесь очень скучно!
- Ничего, миленький, зато никто не беспокоит. Когда врач разрешит, можно будет телевизор поставить.
- Телевизор – это хорошо, - улыбнулся Андрей, - еще бы телефон…
Марго покачала головой:
- Телефон пока тоже нельзя, чтоб тебя никто не волновал. Тебе нужно полное спокойствие, тогда выздоровление пойдет быстрее.
- Долго?
- Около недели здесь, и потом неделю дома – с условием, что ты будешь придерживаться постельного режима. И не улыбайся так! Если ты не пообещаешь дома тоже лежать, я попрошу тебя не выписывать до полного выздоровления!
- Мамочка, я буду лежать!
- Я попрошу Кирюшу проследить!
Увидев, что лицо сына при упоминании жены непроизвольно скривилось, Марго решила все-таки выяснить тревожившую ее вещь:
- Мальчик мой… Ты вчера говорил о Кате… Мне кажется, я не совсем правильно тебя поняла… или?
Андрей, чуть напрягшись, припомнил вчерашний разговор и… испугался не на шутку. Он почти выдал тайну, которую следует хранить!
- А что я говорил о Кате? – изобразил он непонимание.
- Что ты ее любишь! – Марго посчитала возможным не ходить вокруг да около.
- Я? – очень натурально удивился Жданов, - ну-у-у… конечно, люблю… Она – классный специалист, не знаю – как бы я мог без нее обойтись, работать я без нее точно не могу. Она – надежный и преданный человек, я ей полностью доверяю. Не обманет, не предаст… Она – прекрасный человек, чуткий, умный, думающий… В общем-то, я мог бы сказать, что она – мой большой друг…
- Только это? – материнское сердце улавливало фальшь, точнее – недоговоренность.
- Конечно! А что я сказал такого, что ты подумала об ином?
Но Маргарита предпочла не уточнять, а перевести разговор на другое. В прошлый раз сын показался ей более искренним, чем теперь – одна только напрягшаяся ладонь, которую она держала в своей руке, чего стоила!
Но о Кире она спрашивать тоже не хотела – позже. Если, конечно, сам не спросит.
А он и не спросил – словно и не было у него жены; Андрея больше интересовало - как прошел показ, не было ли накладок, как понравилась коллекция – и на эти вопросы Марго отвечала с удовольствием, радуясь расцветающей горделивой улыбке сына.

И все-таки Кира не могла рассказать Марго всю правду о семейной жизни.
Оставалась только беременность.
- Он не хочет ребенка, - всхлипывая, объяснила Кира, - когда узнал… рассвирепел… Ругался последними словами… А потом вот ушел… и загул этот… бросил все…
- Кирочка, девочка моя… скажи… а вы планировали ребенка?
- Нет, конечно! Он не хотел… если бы я сама не… то и не было бы ничего…
- Но как так можно? Ты, не советуясь, ставишь его перед фактом и ждешь радости! Кирочка, но так ведь нельзя! Мужчины считают, что решения должны принимать они, им не нравится, когда происходит по-другому! Он наверняка имел другие планы, которые ты нарушила!
Кира горестно вздохнула – если бы Марго знала, какие именно планы имел Андрей! И что Кире оставалось делать? Смирно ждать развода? А потом всю жизнь знать, что любимый мужчина был у нее на крючке, а она из-за глупой щепетильности упустила его? Нет… это – история про другую женщину, Кира же не намерена упускать свое, то, что уже принадлежит ей, будет принадлежать всегда!
Маргарита тем временем мягко поучала:
- Теперь уж не исправить, но ты должна быть мягче. Попроси прощения, расскажи о том, как ты его любишь, как хотела бы подарить ему сына. Покайся… Андрюша – мальчик вспыльчивый, но добрый, он непременно простит.
- Вы думаете?
- Конечно! Я уверена, что он не сможет бросить ребенка! Но я хотела бы сказать тебе и другое… Ты голосовала на совете против из-за этого скандала?
- Конечно! Я была так зла, так расстроена, я…
- Кира! – голос Маргариты стал жестче, - ты должна помнить всегда, что никакие сиюминутные обиды не должны отражаться на том, что для него важно! Ты вспылила, через несколько часов вы помиритесь, а содеянное в запале не всегда можно исправить. Никогда, ты слышишь меня, девочка? Никогда не используй ЗимаЛетто в качестве рычага. Не смешивай личную жизнь и работу. Сегодня Андрея спасла – в буквальном смысле спасла! – Катя, а если бы не она?
- Не говорите мне про Пушкареву, я ее ненавижу! Она всегда рядом с Андреем, он с ней откровенен, она знает про него больше, чем я, она…
- А ты никогда не думала – почему?
- Я думала, что она в него влюблена как кошка и…
- Возможно, влюблена… - задумчиво проговорила Марго.
- Нет! Я ошибалась! У нее с Малиновским роман, - ехидно, но не без тайного облегчения, произнесла Кира.
- С Романом? – удивилась Жданова, - Не может такого быть!
- Может… он при мне ей предложение сделал… Признаться, я приревновала и наговорила лишнего, а Малиновский… он сказал, что хотел в другой обстановке, но раз так… и пОшло опустился на колени, и сделал предложение!
- Возможно, он спасал ее?
- Да! Если бы он не достал из кармана кольцо!
- Кольцо?
- В том-то и дело! Кольцо у него было приготовлено, так что…
- Интерее-есно… - протянула Маргарита, вспоминая, какие взгляды Катя бросала на Малиновского в больнице, - очень интересно… Но тем лучше для тебя! Значит, нет повода для ревности! И Катя для него – только лишь надежный человек, которому он может доверять, честный и профессиональный помощник! Кирочка, радоваться надо, что есть Катя, а не злиться!
- Но он все рассказывает ей, мне же – ничего!
- Она заслужила его доверие, а ты – нет, - резонно ответила Жданова, - если ты из-за ссоры способна голосовать против! Я просто убеждена, что и в мелочах ты вряд ли поступаешься своим ради него!
- Но, Маргарита, я…
- Запомни, деточка… В жене муж должен чувствовать надежный тыл, он должен знать, что дома его поймут всегда! Не стоит выпячивать свое я, не дави… Ну, что я рассказываю – ты же умная женщина! Вы с Андреем четыре года вместе, и ты уже наверняка отлично знаешь: что выводит его из себя, а что, наоборот, успокаивает!
Знала… раньше знала, а с приходом Пушкаревой его словно подменили – не сразу всего, а по частям, медленно-медленно… исчезали куда-то знакомые черты, а на их место приходили другие… и вот теперь… снаружи он, вроде, прежний Андрюша Жданов, а внутри – совершенно иной человек, совершенно незнакомый… Может, беда Киры как раз в том, что она и не пытается узнать этого нового Андрея? Может, надо забыть все прежнее и начать с нуля? Узнавать… становиться нужной… и, может быть, тогда вернется любовь? Ведь было, было!

Автор:  ant-ares [ 30 окт 2007, 02:00 ]
Заголовок сообщения: 

Глава 12

Андрей засыпал и снова просыпался – в поту, с сердцебиением, но никак не мог вспомнить – что так терзает его в этих снах. Очнувшись от одного из таких снов, увидел мать, примостившуюся в кресле с журналом в руках.
- Мама…
- Андрюша, проснулся? – обрадовалась она, - я пришла, а ты спишь…
- Весь день сплю… мам… а… Катя не приходила?
Маргарита, вставая с кресла, непроизвольно поморщилась:
- Андрюша, почему ты спрашиваешь про Катю? Не про Киру?
Теперь поморщился уже Андрей:
- Мама… этот брак был ошибкой… Я думал о разводе…
- Андрю-ю-юша… Конечно, в первое время всем нелегко, и неважно, что вы давно встречались. Притирка, привыкание к совместному быту – через это проходят все пары… Нельзя эгоистично думать только о себе. И я разговаривала вчера с Кирой, она признала свои ошибки…
Андрей усмехнулся:
- К сожалению, главная ошибка сама собой не рассосется…
- Ты о ребенке?
- Конечно! Мама, ну, как так можно? Обманом! Не предупредив, не спросив?
- Ну, сынок… теперь уже поздно об этом говорить… надо принять и внутренне подготовиться … Я уверена – ты будешь замечательным отцом, ты…
- Мама, но я не хочу!
- Нельзя так, мой мальчик… В конце концов, когда-то это должно было произойти, почему не сейчас? Да, возможно ты…
- Но почему она решила за меня?!!! Ладно, я бы смирился, если бы все произошло случайно, но она ведь это планировала, стремилась к этому! Не спросив! Это мерзко, это манипуляции! Она отлично знала, что я не хочу с ней жить! Что я собираюсь разводиться! Этим ребенком она меня привязывает, будто можно привязать!
- Привязать – нельзя, - строго сказала Марго, - но теперь у тебя есть шанс одуматься.
- Нет… нет, мама… Я все равно не буду с ней жить. О ребенке я, конечно, позабочусь, возможно, что и… - он сглотнул, ощутив внезапное головокружение, - и полюблю… Но я не стану жить с Кирой!
Маргарита молчала, глядя мимо него, в окно. Что сказать сыну? Что говорят – должны говорить – матери в такой ситуации? Киру уговорить легко на что угодно… А надо ли это Андрею? Мальчик с таким жаром противится браку, возможно, ситуация хуже… но они же оба таятся! Как понять? Как помочь сыну стать счастливым? Как уберечь его от непростительных ошибок, от поступков, последствия которых нельзя исправить? И что с Катей?
- Кстати, - произнесла она, переводя разговор на другую тему, - я журнал принесла с репортажем о нашей презентации. Хочешь посмотреть?
- Конечно! Спасибо, мам, давай его сюда!
Андрей жадно листал глянцевые страницы, разыскивая нужную, а когда разыскал – обомлел: с фотографии на него смотрела Катя.
Катя… такая необычно красивая… он бы ее и не узнал, если бы встретил просто так, на улице… Хотя – ее глаза он узнал бы и из миллиона, из многих миллионов, потому что таких необыкновенных глаз нет ни у кого из ныне живущих.
- Катя… - пробормотал он еле слышно, - Катенька…
Но Марго услышала и затаила дыхание потому что…
- Это что такое?!!! – громко, слишком громко воскликнул Андрей.
Она поняла.
Он дошел до тех самых строчек.
«Как стало известно нашему корреспонденту, в этот вечер состоялась помолвка вице-президента Романа Малиновского с помощником президента и финансовым директором компании Екатериной Пушкаревой»
Фото прилагалось – Катя и Роман открывали показ: стоя плечом к плечу в лучах софитов и держась за руки…
- Что это, мама? – вновь воскликнул Андрей, показывая на фотографию, - Катя и Малиновский женятся? Чушь какая! Кто это придумал?!!
- Это не чушь, Андрюша…
- Не понял! – уставился Андрей на мать, - ничего не понял!
И он помотал головой, подтверждая свои слова, отчего тут же заломило в затылке, а в горло полезла противная тошнота.
- На показе Роман сделал Кате предложение…
- Я сплю… - закипая, пробормотал Андрей, - я сплю, и мне это снится… Ущипни, а?
- Андрюша…
- Нет! – заорал он, - Нет!!!! Этого не может быть! Не может!!! Катя – моя!!!!
И замер, глядя на мать, невольно округлившую глаза от такого заявления.
И понял, что проговорился.
И… не огорчился от этого…

Все так неожиданно и страшно, будто спустилась, осеняя черным крылом, волшебная сказка из числа тех, которые не рекомендуется читать маленьким и не очень детям... Что-то было вчера, позавчера, неделю, месяц, три месяца, полгода?
Что это было? Затянувшийся бал Золушки?
Только не было хрустальной туфельки и забавного пажа, и тыква никогда не превращалась в карету – развеялся, растаял сам замок, принц, лишенный колдовской красной пряди, неуловимо исказился, стал другим, чужим, незнакомым… Развеялись чары, обнажив всю сущность содеянного –
… на кону компания.
Принц женился ради голоса, но, в насмешку, не может покинуть жену ради целой компании!
Ах, как гложет червь обиды и поруганного самолюбия, как гнусно зудит воспоминание о том вечере, накануне свадьбы, когда широким жестом была предложена компания, де-юре ей и принадлежащая!
Где найти еще одну такую глупышку, что с возмущением отвергла царство, променяв его на темный чуланчик! Кира бы так не сделала!
Все достояние Киры – одно «да», один-единственный голос, одно «за»! И это «за» сработало – нужно уметь пользоваться преимуществами!
Нужно, нужно, нужно!
Да разве он бросил к ее ногам царство?
Нет!
Это она предложила ему все – свой ум, знания, честь, достоинство, гордость. Всю себя – до донышка, не оставив ни капли вне его мира, и что?
Разве она что-то просила взамен?
Просила.
Ох, просила, что скрывать?
Взамен она хотела получить его – в свое безраздельное пользование!
И внезапно кольнуло в сердце, а мысли появились не свои, чьи же?
Было просто и размеренно, он был не ангелом, а бесом, шутившем с жизнью и ускользающим из рук подобно туману; но в глубине тумана заманчиво посверкивало нечто, казавшееся самым настоящим счастьем – большим, огромным, беспредельно-прекрасным!
И дорога к счастью была не пунктиром намечена – ровное шоссе, гладкое, чистое, просто загляденье! А потом пришла серая мышка и украла счастье.
Бежала-бежала, хвостиком махнула…
Остались только золотые скорлупки, которые, как ни склеивай, в Фаберже не сложатся.

Катя ужаснулась.
- Да-да, - прошептала она, натягивая одеяло на голову, - а посмотреть на это все глазами Киры… Я считаю, что мне в ладони упало мое счастье, а оно ведь – краденое… Не было бы меня, он женился бы на Кире… Ну да, не все гладко, но притерлись бы, притерпелись… А теперь она ждет ребенка, а он… Как ты могла так упасть, Катя? А еще – Пушкарева!
Усмехнулась горько, медля поставить точку в тягостных раздумьях, которые – что ни придумывай, а ведут к одному.
- Это даже и лучше, что меня к нему не пустили… А компания? Так я завтра же составлю доверенность, отправлю ее курьером… Документы все уже у Павла Олеговича, доверенность с курьером пошлю… А вещи свои утром рано заберу. И всё!

Мужчину звали… Впрочем, это тайна.
А женщину - зовите как угодно:
Она была им встречена случайно.
Она была печальна и свободна.
Мужчина думал: "Все идет по плану…"
А женщина запела про любовь.
Мужчина много пил. Чудной и пьяный
На край земли звал женщину с собой.
А женщина молчала и смеялась -
А что еще ей делать оставалось?

А утром он не ждал, пока разбудят:
Проверил нож и оседлал коня.
А женщине сказал, что не забудет.
Но очень скоро он забыл меня.


Катя припозднилась: была половина восьмого, когда она пробежала мимо Потапкина, тот что-то крикнул ей вслед, но двери лифта уже закрывались.
Прекрасно, что она не могла увидеть Андрея – еще в воскресение Маргарита безапелляционно заявила: к нему не пускают. Прекрасно, ибо, увидев его глаза, взгляд, обволакивающий разум, она не смогла бы уже пойти наперекор обстоятельствам.
Ресепшен, коридор, приемная… Все – в последний раз. Остановиться, оглянуться, вобрать в себя этот воздух и этот запах, которого не будет никогда!
Она еще думала – куда денется после, знала лишь – здесь ее не будет. Сердце стучало ровно – метрономом – тик-так, тик-так, тик-так, хладно отстукивая минуты в унисон с наручными часами.
Толкнула дверь и…
- Екатерина Валерьевна?!
А ведь, черти! Как одинаково у них поднимается в удивлении бровь!
- З-здравствуйте, Павел Олегович!
- Здравствуйте… - тон доброжелателен, словно и не было жутких новостей, - знаете, Екатерина Валерьевна, вы словно мысли читаете! Я как раз хотел вам звонить…
Катя насупилась – а вот она никого ни видеть, ни слышать не хотела. Зачем она понадобилась?
Павел ответил точно на ее мысли:
- Екатерина Валерьевна, у меня к вам очень важный конфиденциальный разговор. Не нужны уши даже секретарей.
Катя вздохнула, села на краешек кресла напротив Жданова.
Она так часто сидела здесь, и тоже напротив Жданова… только другого – горячего, открытого, сильного и слабого, дающего защиту и нуждающегося в поддержке…
Нет, стоп!
Стоп, прочь лишние мысли:
- Слушаю Вас, Павел Олегович! – и напряглась перетянутой стрункой: шевельни колок еще на сотую долю миллиметра – взорвется, калеча того, кто рядом.
- Екатерина Валерьевна… я ознакомился внимательно со всеми документами… Признаться, путь вы выбрали безумный, но, возможно, единственно верный в той ситуации… Нет, я не стану больше спрашивать: почему никому не рассказали – это слишком понятно… о таких вещах молчат, а, когда верят в скорое счастливое будущее – тем более… Что ж… признаю… ваше право на молчание…
Но теперь что-то надо с этим делать… Я молчать не смогу.
- Не надо с этим ничего делать. Надеюсь, вы сумели поверить в то, что, если бы я хотела прибрать компанию к рукам, то давно бы сделала это?
- В логике вам не откажешь. В уме, честности, благородстве – тоже. Что ж… могу сказать лишь то, что не ошибся, рекомендуя Вас сыну, а сын не ошибся, взяв. Но теперь мы решаем другой вопрос… Андрей, хоть и травмирован не сильно, пробудет на постельном режиме около месяца. Должен пробыть. Марго сказала, что, если после выписки он не будет соблюдать, она сама настоит на повторной госпитализации и будет, не отходя, сидеть рядом… Так вот… Месяц… И еще… скажем, два-три месяца, чтоб наверняка… Я правильно говорю, это – расчетное время выхода из кризиса?
- Да, - кивнула Катя.
- Прекрасно. В таком случае, на это время компанию возглавите Вы.
- Что? – Катя не думала, она была уверена в том, что ослышалась.
- Вы станете антикризисным управляющим. Кто еще?
- А-а-андрей?
- Нет, - твердо ответил Павел, - Сейчас он болен, а коней на переправе не меняют. Или Вы, или Александр.
- Ну, уж нет! – вырвалось у Кати..
- Александр не устраивает? – лукаво улыбнулся Павел; ничего, менее подходящего, чем подобная улыбка, в данной ситуации и представить себе было сложно.
- И Александр не устраивает, и я не устраиваю!
- Нет, Катя. В данном вопросе диктовать условия буду я, - жестко отрезал Павел, согнав с лица остатки улыбки, - или - или. Андрей сейчас президентом не будет!
- Ну, почему?! – умоляюще прижав руки к груди, спросила Катя, - почему не оставить его на посту?
- Потому что за ошибки человек должен расплачиваться! Но дело не в этом. Мне будет спокойнее, если у руля будете Вы.
- Но я же…
- Не член семьи. Ну и что? Другого выхода нет!
Как объяснить ему, что она не может? Что не должна даже встречаться с его сыном, потому что не сможет выдержать его термоядерного напора, способного сломить китайскую стену – ну а что говорить о хрупких девичьих баррикадах?
И надо принимать решение – взвешенное, умное. Эгоистичное.
- Хорошо, - сказала она, - я согласна, но при одном условии…
- Конечно, Екатерина Валерьевна, Ваше право!
- Акционеры не узнают о залоге!
- Что?
- Я соглашусь стать на это время президентом только в том случае, если на собрании Вы и словом не обмолвитесь о залоге. Мое назначение оправдывайте, как хотите, я…
- А зачем оправдывать? – перебил Павел, - за Вас проголосуют.
Катя коротко хохотнула:
- Кто?
- Я, Марго, Малиновский, Андрей передаст голос. Возможно, Урядов – я поговорю с ним. Тогда за Сашу будет двое – Кира и Милко.
Он заранее все просчитал?
- Марго? – усмехнулась Катя, - да она за Андрея…
- А я ей объясню, что за Вас – это значит: за Андрея.
- Хорошо… кем же станет он сам? Не секретаршей же!
- Зачем? – хмыкнул Павел, - вице-президент, направление – производство. Это – его стихия, продолжит реализацию реорганизации.
- Но я не поняла… Вы согласны?
- А у меня есть выбор?
Они изучающе посмотрели друг на друга – теперь как равноправные партнеры.
- Я позвоню всем. Назначу собрание акционеров на два часа дня.
- Скажите Маргарите Рудольфовне, чтоб… ну… в общем, мне нужно повидаться с Андреем. Он должен все узнать от меня…

- Катя, Паша мне рассказал о вашем разговоре…
- Все?
Марго поглядела ей прямо в глаза, в самую глубину и, казалось, притронулась к душе, от чего та затрепетала былинкой под порывом ветра.
- Нет. Не всё. Он просил меня приехать в ЗимаЛетто для разговора… Катя, но если у меня после разговора с мужем возникнут вопросы, я обращусь к Вам.
- Вы думаете, он что-то скроет от Вас?
- Не думаю, а знаю, - вздохнула Марго, - Паша напоминает мне черный ящик, его окончательные решения всегда очень неожиданны для меня.
Катя, застыдившись, опустила глаза.
- Катя, я только Вас попрошу… если что-то можно временно скрыть от Андрея, сделайте это, пожалуйста. Вы его знаете – он вполне способен сорваться с постели и примчаться в ЗимаЛетто, а это противопоказано.
- Да, конечно, Маргарита Рудольфовна. Правда, новости таковы, что его, похоже, придется привязывать…
- Какие-то неприятности?
- Не совсем, но…
- Катя, Вы мне только одно скажите – Павел не собирается назначить президентом Александра?
- Нет. Александра – нет.
Марго вздохнула с облегчением:
- Ну а все остальное – не так уж страшно. Идите к нему. Он, кстати, о вас спрашивал не раз, - увидев, что Катя слегка зарделась, Марго чуть качнула головой, - Дети. Какие же вы еще дети…

- Кать!.. – только и смог вымолвить Жданов, увидев девушку. Если бы не журнал, он, несомненно, был бы в шоке – приятном, конечно, - Катенька! Я соскучился, очень! Иди сюда, родная моя…
Но Катерина, смирив желания, присела на кресло.
- Андрюша, нам нужно поговорить о важном деле…
- Никаких важных дел, пока я тебя не поцелую! Иди сюда! Или мне самому встать?.. – и он сделал попытку приподняться.
- Нет! – испугалась Катя, - тебе нельзя, лежи!
- Тогда иди ко мне!
- На нужно…
- Поцеловаться! - перебил Андрей.
Она не смогла противиться – это же черт знает что! Подошла, опустилась на край кровати и тут же попала в плен его рук и губ.

Маргарита, вздыхая, отошла от двери.
Теперь она воочию убедилась в том, что только подозревала. У них роман, и они влюблены. Как обычно, она словно бы глядела на свои мысли со стороны, и не преминула отметить, что должна огорчиться – ведь обманутой оказывалась Кира, почти дочь ей… но интуиция и материнский инстинкт предлагали не торопиться и не делать поспешных выводов.
… Если там замешана не просто страсть, а любовь… я не должна мешать…
Ощущения, что она предает Киру, не было – не настолько была Маргарита глупа, чтоб не понимать – сын к жене совершенно безразличен. Брак, может быть, и не был ошибкой – если Кира сумеет принять деловую его основу, и не станет требовать пылких чувств. Хотя, ожидать от Киры разумной реакции не приходилось.
- Что ж… если будет развод, так тому и быть.
Марго не считала, что станет хуже относится к Кире – давнюю привязанность к этой девочке вряд ли можно вытеснить, да и внуку она радовалась, но полноценное счастье сына – вопрос для нее не пустой. Если ему нужна для счастья Катя, значит, так тому и быть, главное – не ошибиться…

- Катька… - млел Андрей, зацеловывая девушку, - Катька, что ж ты так долго не приходила, я с ума сходил, я почти умер без тебя…
- От собственной глупости ты чуть не умер! – дала все-таки волю своему возмущению Катя, - Как так можно? Как ребенок! Кинул все, умчался, а там – хоть трава не расти! И ты еще говоришь, что для тебя ЗимаЛетто – важнее всего на свете!
- Глупость, какая, - держа ее ладошку возле губ, - произнес Андрей, не ЗимаЛетто, а ты для меня всего важнее, жаль, что поздно понял… Кать, давай все бросим и уедем, черт с ним, пусть Александр остается…
- Ты сумасшедший? – Катя даже обиделась, - Я, понимаете ли…
Она оборвала себя.
Нет, она не станет говорить – чего ей стоило пресечь все возможности Александра занять вожделенный трон. Ни к чему.
- Кать… хочу тебя… очень…
- Тебе нельзя, ты болеешь, - отстранилась Катя, - и вообще – у нас серьезный разговор.
- Кать… не могу, честно… закрой дверь, кресло, что ли, придвинь…
- Возьми себя в руки, не будет этого, ты прекрасно знаешь – почему!
Но как найти силы выполнить данное себе обещание, если он так близко, если его умоляющие глаза со страстью ощупывают ее тело, если в ней самой кровь кипит, не разрешая отказаться от сладких минут в его объятиях?
Она сдалась, давая себе новое обещание – теперь точно в последний раз.
Оправдывалась, что слишком соскучилась, что в будущем никогда не останется с ним наедине ,что сможет, обязательно сможет выкинуть из головы и сердца всю эту дурь. Но это будет потом, а сейчас – только он, и воля – только для хотений тела.

- Паша, ты когда-нибудь что-нибудь объяснишь мне по-человечески или я должна довольствоваться собственными выводами, сделанными неизвестно из чего? – раздраженно воскликнула Маргарита, когда Павел в четвертый раз отказался обсуждать свое решение.
Позиция «Андрей еще месяц пробудет в больнице» была слишком неубедительна. Внезапная смена фаворита с Александра на Катю приводила в изумление. Просьба ничего не говорить Кире, впрочем, была понятна – вряд ли Кира без истерики воспримет новый расклад, это правильно – поставить ее перед фактом.
И Александра она не сможет предупредить…

Андрей сам поправлял на Кате воротничок блузки и, улыбаясь, не отказывал себе в удовольствии еще раз пройтись ладонью по телу, ставшему продолжением его собственного.
Блуждая внутри маленького мирка, одного на двоих, они забывали о внешнем, о проблемах, но большой мир безжалостно вторгался внутрь скорлупки, разрушая очарование близости.
Зато после взаимных заверений в любви Андрей проще выслушал новости, а Катино назначение на пост президента, он принял даже с каким-то восторгом:
- Катька! Это даже здорово!
- Что здорово? – изумилась Катя, - что? Зачем мне это надо?
- Глупенькая… это же хорошо, что отец все знает, у меня камень с души свалился! И что он согласился не говорить никому – тоже здорово!
- Не надейся. Сашка это дело так не оставит, он докопается до правды!
- Ну и пусть! Кать, вместе мы – сила! Кстати… - Андрей нахмурился и взял с тумбочки журнал, - ты это видела?
- Что там?
- Статья о показе.
- Нет, покажи!
Но Андрей отвел руку в сторону.
- Что у тебя с Малиновским?
- С Малиновским? – Катя удивилась, но ее голос чуть дрогнул, выдавая смятение.
- Здесь написано, что вы – жених и невеста…
- Чушь какая! – непритворно возмутилась Катя, - и ты поверил?!!
- Если бы поверил, то разговаривал бы с тобой не так, - усмехнулся Жданов, - тем не менее… пока ты не пришла… я сомневался…
- Глупый какой! – Катя шлепнула его ладошкой по руке, - как ты мог предположить?
- О-о-чень интересно! – вот теперь Андрей развернул журнал и указал на текст, на фото, - Вы так нежно держитесь за ручки!
- Да у меня коленки подкашивались, Ромка меня просто поддерживал!
- Поддерживал. Как мило!
- Андрюш… ты ревнуешь?
- Заревнуешь тут! – он бросил журнал и привлек к себе Катю так, что она опустила голову ему на грудь. Перебирая пальцами ее волосы, он поинтересовался, - что все таки было?
- Кира пристала… Ромка просто спасал меня… Выдумщик.
- Ну… смотри… если обманываешь… я ж Отелло!
- Глупый и смешной!
- А я серьезно, Кать… если… если ты мне изменишь…
Катя резко встала, отошла к дверям, спросила с вызовом:
- И что ты сделаешь? Убьешь обоих?
- Убивать, может, и не стану… - медленно сказал Андрей, внимательно вглядываясь в лицо Катерины, на которое набежала тень, - но…
Видит Бог - хотела она сказать… о Кире… и о том, что детей не аист приносит…
Но сейчас – зачем?
И так проклинала себя за мягкотелость, за то, что потворствовала желаниям плоти, забывая о том, что делит этого мужчину с другой… что верила его вранью о верности… какая же дура! Какая непроходимая дура!
Катя пятилась до самых дверей, лишь у выхода пробормотала быстро:
- Извини… мне пора… - и умчалась, не слушая ничего.

Глава 13

- Неужели мы без Андрюши будем принимать какое-то решение? – глумился Александр, - или нашего героя с пробитой головой сейчас привезут на каталке?
- Перестань, Саша! – одернула Маргарита, а Воропаев, хохотнув, откинулся на спинку кресла и перевел глаза на Катерину. Та сидела бледная, кусая губы.
- А что, Пушкарева у нас стала акционером? – поинтересовался Саша.
- Екатерина Валерьевна, - холодно произнес Павел, - исполняет обязанности президента…
- А может, Вы предложите ее кандидатуру вместо Андрюшиной? – ехидно спросил Воропаев и захохотал над удачной шуткой.
- Только не это! – воскликнул Милко, - я уволюсь!
Но Павел грозно посмотрел на него и медленно произнес:
- Да, Саша, ты не ошибся. Я действительно хочу предложить кандидатуру Екатерины Валерьевны для голосования.
- Что-о-о? – воскликнула Кира.
Воропаев же замер с полуоткрытым ртом и поинтересовался, уподобляясь Малиновскому:
- Это… это Вы сейчас так пошутили?
- Нет! – ответил вместо Павла Рома, - это не шутки, СашеНька!
- Черт знает что! – яростно выкрикнула Кира.
- Кира, сядь! – хлестнул ее яростным взглядом брат, - Что происходит?
- Я предлагаю на пост Президента Екатерину Валерьевну Пушкареву, - невозмутимо отозвался Павел.
- Она не член семьи! – снова встряла Кира.
- А разве в уставе есть пункт, запрещающий занимать эту должность не членам семьи? – отозвался Жданов.
- Марго! – воззвала Кира к свекрови, но та лишь пожала плечами, давая понять, что обсуждать вопрос не намерена.
- Будут другие предложения? – спросил Павел.
- Конечно! Я! – злобно отозвался Александр.
- Тогда голосуем, - спокойно кивнул Жданов и посмотрел не на Марго, сидевшую рядом, по правую руку, а на следующего за ним Милко.
- Александр! – сказал Милко, кривясь.
- Саша, - бледнея, проговорила Кира.
Урядов замялся, глаза его забегали, цепко ощупывая всех, сидящих за столом. Видно было, что он предпочел бы ответить последним, но сел неправильно, а поэтому нужно сориентироваться на ходу.
- Александр! – бухнул, как в воду прыгнул, и расплылся под одобрительной улыбкой Воропаева.
Сам Саша победителем откинулся в кресле.
- Катя, - без эмоций сообщил Малиновский.
Катя опустила глаза, ожесточенно рисуя каракули в блокнотике.
- Катя… - совсем тихо произнесла Марго, надменно встретив растерянный взгляд Киры.
- Катя, - поставил точку Павел.
- Трое на трое, - развеселился Александр.
- Почему же? – парировал Павел, - есть еще голос Андрея… и…
Воропаев не дал ему договорить – резко встал, пнув в сторону кресло, направился к выходу.
Малиновский засмеялся, Кира заплакала.
Урядов, понимая, что попал впросак, ерзал на столе, не решаясь предпринять какие бы то ни было действия.
- Кира! – позвал от дверей Александр, - пойдем отсюда!
Видя, что сестра не встает, он подошел, приподнял ее подмышки и встряхнул:
- Пойдем, говорят!
Кира послушалась.
Открывая двери, Саша нехорошо ухмыльнулся:
- Готовьте наши доли. Нам компания не нужна!
Катя, не сдерживая слез, уткнулась в плечо Роману.
Играя желваками, Павел сказал:
- Катя, прекратите! Вы теперь президент, и Вам не к лицу истерики! Ну же! Соберитесь!
- Да… - всхлипнула Катя.
- Павел Олегович, мы выйдем на минуту, - сказал Рома и увлек Катю в президентский кабинет.
Жданов сидел нахмуренный, но по его лицу невозможно было догадаться – о чем он думает.
Извинившись, тихонько ушел Урядов, а следом – присмиревший Милко, который, словно бы, интуитивно почувствовал неуместной своих истерик.
Почему-то всем было страшно…

Киры рыдала в голос, утешать же впору была Александра – тот носился по тесному кабинету наскипидаренным мерином и выплескивал ярость то короткими рыками, то стонами сквозь сжатые зубы.
- Ненавижу!.. ненавижу…
- Саш, как же… Андрей мне не простит…
Признаться, истерики сестры порядком надоели Саше, он вполне понимал Жданова, бегущего от нее как черт от ладана.
- И я бы не простил.
- Что? – вскинула Кира голову, уставившись на брата мокрыми глазами.
- Что слышала. Это называется – предательство.
- Но я же… я же… против Пушкаревой!
- Что автоматически означает – против мужа. Кира, как можно быть такой неумной женщиной, я не понимаю? Мне вообще с сестрами не повезло… Ну, вот где Кристина шляется? Ее голос не решил бы голосования, но стало бы четыре на четыре! А значит, не было бы избрания большинством!
- Я не стану здесь работать под Пушкаревой!
- То есть, ты созрела развестись? Ки-и-ира, ну, наконец-то! Дай я тебя обниму, умница! Беру назад слова о дуре!
- Нет… я не собираюсь разводиться!
- Опять интересно! Ты голосовала – дважды – против мужа, ты не собираешься здесь работать, да, вдобавок, мы заберем свои акции! И после этого ты будешь нужна Жданову?
- Мы любим друг друга, - с вызовом ответила Кира.
Александр захохотал:
- Твой Жданов любит только ЗимаЛетто! И моделек – по одной на день. Или по две, уж не знаю – как у него с потенцией! Поэтому сейчас, Кирочка, он с радостью помчится подавать заявление на развод, и, не теряя времени приударит за Пушкаревой!
- Почему- за Пушкаревой? Она же с Малиновским?
- Она? С Малиновским? Не смеши меня, сестренка! Малиновский нужен ей как рыбе зонтик! Она в Жданова по уши втрескалась еще когда серой мышью была, а уж теперь, если дурой не будет, своего не упустит!
- О чем ты говоришь?
- О том, что Жданову ты больше не нужна, он вышвырнет тебя, как использованный презерватив, а вот за Пушкаревой наверняка приударит!
- Нет! Я доверяю его вкусу, он…
- Какому вкусу, Кира? Ты Пушкареву не видела? Она оказалось вполне симпатичной дамочкой, все при ней, я и сам не отказался бы…
- Саша, как ты можешь?..
Александр постоял минуту перед ней, покачиваясь на носках-пятках. Хмыкнул:
- И все-таки, дело здесь нечистое… что-то тут не так… Ну что, сестренка? Остаешься? Или – пойдем, отметим избавление нашего семейства от семейства Ждановых?
- Я… я хочу поговорить с Маргаритой…
- На ее месте я бы даже не стал с тобой разговаривать!
- У меня будет ребенок! Их внук!
- Ах, да, я и забыл! Кирюша, а ты уверена, что это – не твой фантазия?
- Уверена!
- Н=да… очень жаль, что мой племянник будет носить фамилию Жданов… Насмешка судьбы… Но… что ж, мы заберем свою долю сейчас, а этот малец оттяпает потом все остальное… Рожай… Только рожай в разводе, мы воспитаем волчонка, который отомстит за всех нас.
- Как ты можешь так говорить, Саша?
- Я просто реально смотрю на вещи! Если ты с мАлым уедешь отсюда сейчас, у тебя есть все шансы, что ребенок будет ненавидеть отца. Сама ты Жданову отомстить не сможешь – кишка тонка.
- Я люблю его!
- Хватит петь эту песню, - оборвал Александр, - люблю - не люблю… Оставь эти сопли для Андрюшеньки. А если не веришь мне… Просто последи за ним и за Пушкаревой – я уверен, он не удержится от того, чтоб не переспать с ней – хотя бы для того, чтоб держать ее под контролем. Будет нежный роман – помяни мое слово!

- Кать, ну, не плачь! – обнял Малиновский хрупкие плечи девушки, - что ты так расстроилась?
- Ромка, ты что - не понимаешь? Если все Воропаевы потребую доли, то ЗимаЛетто перестанет существовать! Даже в лучшие времена это было бы невозможно, а теперь… - Катя всхлипнула.
- Подожди, не истери… С чего ты взяла, что заберут все? Сашка только!
- Ну да, он их всех уговорит!
- Ерунда! Кира побесится, но не станет – она не может не понимать, что Андрей от нее сразу уйдет! А Кристина на дивиденды живет припеваючи, зачем ей от этого отказываться?
- Но Сашка, он же…
- Кать, успокойся… Давай лучше покумекаем – как с Сашкиной долей быть, мы сможем?
- Я Колю просила посчитать, надо позвонить…
Катя подошла к телефону, набрала номер. Она почти не говорила, только слушала, иногда задавая односложные вопросы. Положив трубку, взглянула на Романа:
- У НикаМоды есть, примерно, половина. Вернее, не так… С продажи этой коллекции, ЗимаЛетто должно вернуть часть долга, с этими деньгами будет почти половина. Колька сказал, что может попробовать сыграть по-крупному, но это опасно… Он, конечно, в сомнительные сделки не ввязывается, и пока проколов не было, но… всякое может быть…
Малиновский задумался:
- Конечно, хочется рискнуть…
- Но мы это уже проходили, Рома! Дважды!
- А Бог любит троицу!
- Поэтому – лучше не надо, да?
- Хорошо, а если не рисковать, а понемногу?
- Он сказал, что не станет называть время точно, чтоб не сглазить.
В кабинет зашел Павел.
- Екатерина Валерьевна, мы можем поговорить?
- Да, конечно…
- Мне уйти? – осведомился Рома.
- Нет. Зачем? Вы в курсе ситуации…

- Итак, - начал Павел, когда все расселись, - если Воропаевы потребуют свои доли, то ЗимаЛетто перестанет существовать. Можно разрешить НикаМоде поглотить ЗимаЛетто…
- Павел Олегович! – Катя даже привстала, - Я не…
- Подождите! – досадливо поморщился Жданов, - эта мера – крайняя! Я пойду на нее только в том случае, если не удастся сохранить компанию другим путем! Скажите, Катя, мы можем ускорить выплату Александру? С Кирой я попробую договориться, Кристины же пока нет в стране, когда она вернется – неизвестно.
- Александру… Да, Павел Олегович, мы можем… На счету Никамоды есть деньги… И Николай Зорькин продолжает играть на бирже, увеличивая капитал… НикаМода может выкупить долю Александра. После того, как ЗимаЛетто сделает ей очередной платеж, а это будет через неделю, средств хватит примерно на половину… Но желательно не обнулять там счета, поэтому лучше говорить о четверти… Возможно ли договорится с Александром на рассрочку платежа?
- Не знаю - не знаю… - Павел вертел в руках шарики Андрея, - Не знаю… Но попробую… Но тогда доля Александра будет принадлежать Вам, Екатерина Валерьевна?
- НикаМоде, - поправила Катя.
- Это без разницы… Что ж… признаться, я не против того, чтоб Вы стали акционером вместо Александра.
- Павел Олегович, я…
- Я знаю, Вы хотите сказать, что об этом даже не думали. Верю. Но Вы – настолько ценный сотрудник, что иметь Вас в числе акционеров – большой плюс компании. И тогда я буду уверен, что Вы нас не бросите, и не уйдете из фирмы, - Павел улыбнулся.
- Павел Олегович! Да я… да я… - Катя растрогалась до слез, она хотела что-то сказать еще, но эмоции были сильнее, подбородок дрожал, и невозможно было выдавить из себя даже слово.
- Катя, Катя! Ну, что же Вы? Удивительный Вы человечек, радоваться надо, а Вы плачете!
- Это от избытка чувств, - пояснил Роман, и, подойдя к Кате, слегка сжал ей плечи, - Кать… успокаивайся уже, хватит рыдать. Давай-ка, мы лучше попросим Амуру принести отчеты о продажах и посмотрим на наши успехи!
- Совершенно верно! – согласился Павел, а Катя, сняв очки, и вытирая глаза ладонью, сказала:
- Да, кстати, насчет Амуры… Павел Олегович, может быть, я слишком многого прошу… но я не хочу, чтоб Вика была моим секретарем… Можно поменяться с Кирой Юрьевной? Вика – ее подруга, и…
Жданов захохотал:
- Ай, да, Катя! Ай, да, Екатерина Валерьевна!
- Я что-то не то сказала? – испугалась Катя.
- Очень даже то! Андрей правильно говорил о Вас – бульдожья деловая хватка! Даже в пылу дамских эмоций о делах не забываете, Вы – молодчина!
- Нельзя, да? – нечаянно тоном ребенка, интересующегося еще одной конфеткой, спросила Катя.
- Да почему нельзя? Я сейчас к Кире все равно пойду, заодно узнаю и о секретарях…

- Кира… - Жданов-старший был сух и строг.
Женщина, еще не отошедшая от пережитого, к тому же, по причине беременности более нервная, чем обычно, даже не подняла голову от стола.
На листе бумаги, лежавшем перед ней, красовались загогулины и ромбики со вписанными внутрь переплетенными буквами «ЗЛ».
Павел, не дожидаясь приглашения, присел на диванчик.
- Итак, Кира, ты намерена вслед за братом забрать акции?
Кира, неожиданно для себя, покраснела и уткнулась взглядом в стол – даже нагнулась ниже.
- Я не слышу ответа, - буднично проговорил Павел, - Понимаешь ли, девочка, если у тебя такие намерения есть, то я бы хотел знать заранее. Ты не можешь не понимать, что это крупные суммы, их нужно вынимать из оборота, и даже долю Александра мы не сможем выплатить единовременно.
Жданов хотел еще добавить, что доля Саши достанется Пушкаревой – может быть, Кира, раздраженная этим обстоятельством, отговорит брата… Но в последний момент понял – Катя в качестве акционера интересует его куда больше, чем все Воропаевы вместе взятые. С Юркой они были друзьями и работали вместе, а его детям не нужно ничего. Акции должны принадлежать тому, кого волнует дело, и если это будет человек со стороны – пусть так. Главное – ЗимаЛетто, его любимый ребенок, с которым связано столько воспоминаний!
Нет. Ни к чему Кире знать о Пушкаревой.
- Я… - прошептала Кира, - я еще не знаю…
Она растеряна, раздражена и напугана, - подумал Павел, - она сейчас не соперник. Александр ушел слишком рано, он не понял, что Кира пока ему не соратник.
- Кира, девочка моя… Я всегда знал, что в ЗимаЛетто по-настоящему можно положиться только на тебя. Я помню, твой отец…
- Не надо…. При чем здесь отец?
- Очень даже причем, - Жданов видел, что сумел зацепить Киру. Он не мог не понимать, что прием – запрещенный, однако сейчас от Киры зависит очень многое. И надо перетянуть ее на свою сторону, оградить от влияния брата сентиментальными воспоминаниями, - Сколько лет ты в компании?
- Вы забыли?
- Я прекрасно помню, как ты в первый раз пришла в этот кабинет, с папками, со своими набросками, с цветами. Обустраивалась. Твой отец смотрел на тебя и сказал: если кто и любит ЗимаЛетто больше, чем мы с тобой, так это Кира. Разве мог подумать, что его дочь, взрослая, сильная… своими руками умертвит компанию….
- Вы же ничего не знаете! Я не хочу обсуждать это. Ни с кем.
- И не надо. Если ты заберешь акции, ЗимаЛетто прекратит существование… Отдать долю Александру мы сможем. Это очень трудно, придется снова брать кредиты и туго затягивать пояс, но к концу лета отдадим… Еще один такой же финансовый удар компания не выдержит.
Кире хотелось кричать, плакать, но она вспомнила еще и слова Маргариты «Никогда не используй ЗимаЛетто в качестве рычага». И слова Сашки «Ты не собираешься здесь работать, да, вдобавок, мы заберем свои акции! И после этого ты будешь нужна Жданову?».
Надо выбрать то, что ей важнее.
Задумавшись, Кира улыбнулась краешками губ и положила руку на живот.
Павел увидел этот автоматический жест:
- Я так понимаю, ты сделала выбор?
- Да, - сказала Кира, - да. ЗимаЛетто. Я не стану забирать акции.
- Умница! Я всегда знал, что ты - душа компании. Александр озабочен личный успехом. Кристина не от мира сего. В Андрее, к сожалению, пока одно мальчишество.
Кира горько усмехнулась:
- И поэтому надо было сделать президентом Пушкареву?
- Это временно, Кирюша… Сейчас только она владеет всей информацией, и с ней будут работать банки. Для Андрея это будет уроком.
- Вы таким образом наказываете сына?
- Считай, что так. Хотя, я думаю о компании, и о том, что нам придется выплатить Александру чуть меньше шестой части активов ЗимаЛетто… Представь себе эту сумму! Екатерина справится со сбором средств куда лучше Андрея и не допустит при этом никакого необдуманного риска…
- Но ведь Сашка ушел из-за Пушкаревой!
- Разве? – приподнял брови Павел, - а разве не было договоренности прежде? Ты сама мне это подтвердила!
- Да! - Кира расстроено хлопнула ладошкой по столу, - Но ведь теперь он не будет ждать до осени!
- После выходки Андрея перед показом я решил подстраховать ситуацию. Когда расплатимся, все вернется на круги своя. Поверь, Пушкарева не горит желанием занимать эту должность вечно.
- Она врет!
Павел покачал головой.
- Нет! – а сам подумал: к сожалению, - Итак, что ты решила?
Кира подняла голову и молча посмотрела на него.
- Спасибо, девочка, - Павел поднялся и, подойдя к Кире, поцеловал ее в макушку. - Мне это сейчас очень важно. Спасибо.

Уже выходя, он обернулся:
- Кажется, У Кати не слишком ладятся отношения с Викторией? А сейчас конфликт может разрастись: девочки начинали вместе, а Вика с тех пор так и не продвинулась… Не лучше ли будет поменять вам секретарей? С Амурой ведь, кажется, у Катерины полное взаимопонимание?
Кира едва зубами не скрипнула от злости, вот уж воистину: не рой другому яму!
- Хорошо… я согласна поменяться…
А что делать оставалось?

Автор:  ant-ares [ 30 окт 2007, 02:05 ]
Заголовок сообщения: 

Глава 14

К Андрею Катя помчалась сама – кто знает: что и как расскажут Марго или Павел; нет, нужно было успокоить, объяснить и… похвастаться!
Предложение Павла стать официальным акционером наполняло ее гордостью, переполняло эмоционально. Конечно, она поведает об этом и дома, но с Андреем хотелось поделиться в первую очередь.
Услышав про Сашку, Андрей и не расстроился:
- Катька, мы же вместе, да? У нас все получится!
А по поводу акций искренне обрадовался.

Он уговорил девушку сесть на кровать:
- У меня во рту сохнет, когда я тебя вижу… Хочу скорее домой, и… - его рука неспешно обласкала ее грудь, Катя отстранилась:
- Андрей, не надо… - но и сама понимала, что если немедленно не сбежит, то не устоит перед ним, а сбежать – тоже не было сил.
«Последний раз, - подумала она, - теперь – точно в последний раз, больше я сюда не приду…» - и с легким стоном отдалась его ласкам.

Марго вошла и остолбенела от увиденного: Андрей прижимал к себе сидевшую на кровати Катерину, и они страстно целовались, не замечая ничего вокруг. В легкой панике Жданова хотела выйти, дабы подумать, но не успела; в следующий миг на нее смотрели: Андрей - с недовольством, Катя – с испугом.
Маргарита и сама покраснела, глядя на зарозовевшую Катю, но делать вид, что ничего не видела, она уже не могла.
- Что ж… День сегодня такой… Давайте поговорим… - и она присела на кресло.
Андрей лишь сначала отвел глаза, а потом с вызовом сказал:
- Ма, я тебе уже говорил, что люблю Катю…
Катя удивленно вскинула голову, Андрей важно кивнул и продолжил:
- Да, Кать, я маме уже сказал…
- А вот Катя не подтвердила…
Катя опустила глаза, прячась за ладошками, приложенными к лицу.
- Ма…
- Давайте-ка поговорим начистоту, дети мои… Итак, что происходит? Андрей, только, пожалуйста, по порядку.
Андрей улыбнулся было, а потом вдруг охнул и сжался, скривился – но лишь на минуту.
И взял себя в руки.
- Это давно началось… - стараясь говорить бесстрастно, начал он, - однажды я понял, что Катя для меня – не только помощница, но и очень близкий человек… я понимал, что у меня есть Кира, но… это было сильнее меня… и я начала ухаживать… Катя… Катя противилась… но было поздно, мы поняли, что симпатия взаимна, и… не смогли с ней справиться…
- А как же Кира?
- Кира… я собирался разорвать помолвку… и не раз во время ссор с Кирой говорил об этом… Но, мам, ты же ее знаешь – она не слышит ничего, только придумывает то, что ей нравится. Она вбила себе в голову, что выйдет за меня, чего бы это ей ни стоила, и как танк шла к своей цели – ничего не замечая, ни на что не реагируя, не гнушаясь шантажа…
- Шантажа?
- Да. Над нами постоянно висел призрак Александра – только Кира сдерживала его. Мы с Катей подсчитали – когда сможем выкупить у него долю… и мне пришлось жениться, хотя я накануне говорил Кире, что не хочу… и напился перед свадьбой, в надежде, что ее не будет… удастся оттянуть до более благополучных времен… Малиновский – вмешался…
- Ты вел себя как ребенок! И продолжаешь! Катя, скажите, неужели Вас устраивает такое положение дел?
- Н-нет… - запинаясь, прошептала Катя, - нет… И… сказала Андрюше, что мы должны расстаться… а он… вот, сюда попал…
- Замечательно! – не удержалась от ехидного вздоха Марго, - Просто замечательно! Ничего глупее я в своей жизни не слышала! Я была о Вас лучшего мнения, Катя!
- Мама! Ты ничего не поняла!
- Подожди, сын! Я прекрасно все поняла! Итак… если бы я узнала об этом странном романе всего четыре дня назад, я бы не поверила… А потом я решила бы, что Вы, Катя – искательница богатых женихов и внешнего благополучия, но…
- Мама, не говори так о Кате, она не такая!
- Я просила не перебивать! Вы уж, Катя, меня извините, но предположить, что Вы соблазнили Андрея, я не могу… Если не брать в расчет фантастические средства приворотов… И, однако, произошло нечто, чего никогда не было раньше – мой сын поставил под удар брак, против которого ничего не имел… Ни одно прежнее увлечение не заставило бы его сделать это… И я вынуждена признать, что здесь речь идет не о проходном романчике, а о чем-то бОльшем… Нет, я бы поняла… Если Андрей женился на Кире ради компании… то при нынешнем положении вещей Вы, Катя, для него более выгодная невеста, нежели Кира… С точки зрения пользы для компании…
У Андрея яростно заныло сердце от гнилого предчувствия, он снова внутренне сжался, приходя в настоящий ужас от того, что может вскрыться история с соблазнением, которая уже давно стала неправдой. А вдруг Малиновский проговорится? Или Катя найдет в столе какие-то улики?
Он попытался припомнить: не осталось ли чего, но от напряжения только голова разболелась.

Катя собралась уходить, но Марго попросила подождать ее в коридоре.
- Андрюша, скажи… что ты собираешься делать?
- От Киры я уйду, ма. Теперь, когда Александр все равно забирает свои акции, нет смысла притворяться дальше. Я ее видеть не могу… едва держусь…
- Сынок, ты хорошо подумал?
- Я люблю Катю. Я хочу быть с ней. И буду…
- Даже не знаю, что сказать… А как же Кира?
- Ма, а ты не хотела бы выйти замуж, скажем, за Урядова?
Маргарита рассмеялась.
- Вот… для меня Кира – это почти то же самое, что для тебя Урядов. Не хочу, мам. Не хочу так больше!
- Ох, сынок…
- Мама, попробуй себе представить, что я из Индии на несколько часов приехал в Москву – только для того, чтобы встретиться с Катей… Именно там, когда её долго не было рядом, я понял – насколько она мне дорогА… И то, что я ни в коем случае не хочу ее потерять. Понимаешь?
- С трудом. Мне не верится, что ты способен на такие поступки.
- Бывает…

- Катя, что Вы собираетесь делать? – спросила Марго, выйдя в коридор.
- Ничего… если честно, то я очень устала от всего этого… я хотела уехать после Совета, а тут такое…
Кате было стыдно – за себя, за Андрея, за то, что Марго их застукала, за то, что Андрей при матери наговорил много лишнего… Хотя – что еще можно скрывать, когда их застали в такой момент?
А если бы утром?
Ее лицо тут же полыхнуло жаром.
- Катя, давайте начистоту… что еще можно скрывать, если я знаю, что отношения ваши с Андреем далеки от просто производственных, и это случилось не вчера. Расскажите Вы – что происходит с Вашей точки зрения, и мы попробуем принять какое-то решение.
- Какое решение? – грустно усмехнулась Катя, - Кира беременна, так что с моей стороны оно может быть одно: уйти в сторону…
- …если он Вас отпустит, - продолжила Маргарита за нее.
- Что?
- Катя, я все-таки знаю своего сына… То, что с ним происходит – не простая прихоть… Я видела – как он смотрел на Киру тогда, когда их роман только начинался, и я вижу – как он смотрит на Вас… Материнское сердце не обманешь – он любит Вас, и этот факт…
- сводит меня с ума, - теперь продолжила Катя, - я не должна… я с самого начала не должна было, но… разве можно было убежать от него? Когда он начал за мной ухаживать… я ему не верила – ну, что за глупость: он, такой красивый, от которого без ума толпы женщин… и вдруг обратил внимание на меня, мягко говоря, совсем не красавицу…
- но зато верного и преданного человека, который всегда рядом и готов прийти на помощь в трудную минуту!
- Нет, - Катя покачала головой, - Кира гораздо… как бы это сказать… Кира прощала ему то, что я никогда не простила бы… Она…
- Кира лелеет свои амбиции, - довольно жестко сказала Марго, - её интересует лишь внешний антураж, а в гневе она способна на предательство.
Катя не могла не удивиться:
- Вы? Так о Кире? Вы же всегда…
- Девочка моя, я – прежде всего мать. И мне не все равно – как относится к моему сыну его избранница. Да, когда-то я горой стояла за Киру, и, не будь событий последних дней, узнав о вашем с Андреем романе, скорее всего, пришла бы в ярость… Но все изменилось. Если Кира, поссорившись с ним, так легко подставила его под удар… дважды голосуя против него…
- Но второй раз она голосовала против меня!
- Катя, мы же прекрасно понимаем, что в этой ситуации за вас – значит, за Андрея… Я допускаю, что у них что-то могло бы получиться с моим сыном, если бы Кира больше думала не о себе, а о нем…
- Но… у нее же будет ребенок!
- Это не повод портить жизнь Андрею… да и ребенку – тоже… Если возникнут проблемы, мы заберем ее в Лондон. Внука я не оставлю, но жить ему в скандалах совершенно не нужно.
- Я Вас не понимаю… - тихонько пробормотала Катя.
- Катенька… - улыбнулась Маргарита, - когда у Вас будет ребенок, вы меня поймете.
Катя покраснела: Маргарита, казавшаяся раньше далекой и высокомерной, спокойно приняла её… и улыбается… и даже готова забрать Киру…
- Но все равно – это нехорошо… так нельзя…
- Нельзя… Нельзя – это когда жених напивается, чтоб свадьба не состоялась… и делает это не потому, что боится за свою свободу, а потому, что любит другую женщину… любит настолько, что тайком от жены сбегает во время свадебного путешествия в Москву…
- Вы это знаете? – снова покраснела Катя.
- Он только что сказал. И сказал, что любит Вас. Я должна принять его выбор…
- …хотя он Вам и не нравится…
- Но мне очень нравится то, что Андрей, кажется, взрослеет. Я помню, что накануне свадьбы он мямлил что-то о том, что не хочет… Но делал это так, что я воспринимала все как обычную мужскую истерику. Если бы он тогда поговорил со мной честно, как сейчас, думаю, мы нашли бы выход.

Странно, но Катя ей сейчас верила – выход бы обязательно нашелся… Может, стоит ей рассказать правду и о НикаМоде? Не хотелось снова обманывать.
И она хотела уже все рассказать, но в последний момент выговорилось совсем другое:
- Маргарита Рудольфовна… Вы меня простите, если то, что я скажу, слишком резко, но… Это ведь Вы постоянно уговаривали Киру потерпеть еще, подождать, что Андрей перебесится… что он возвращается к ней, что он любит ее, в конце концов… кто знает – может быть, если бы не эти уговоры, Кира нашла бы в себе силы порвать эти странные отношения, которые несут горе… Но Вы снова уговаривали, и она снова соглашалась… Простите… но… пусть все идет своим чередом, не нужно уговаривать теперь меня… может, это и грубо, но, кажется, своя голова на плечах у меня пока есть… И… сама приму решение. То, на которое у меня не хватило сил раньше.
У них родится ребенок, а это – новые заботы… распри забудутся…
- Ты не права, Катя!
- И все-таки, какое бы решение я ни приняла, это будет мое решение!

Марго посмотрела ей вслед, улыбнулась.
Все-таки, ей нравилась эта девочка.

Прошло две недели.

Александр появлялся в ЗимаЛетто пару раз для заключения договора о выкупе акций. Разумеется, Александр не мог не удивиться, что его пай выкупает некая неведомая компания, но Катя с Павлом Олеговичем сообщили - НикаМода была создана для посреднических функций при сделках с иностранными предприятиями. И эту компанию решили сделать пайщиком.
Коля постарался на славу – первая выплата, сделанная при заключении договора, равнялась трети пая, вторая следовала через две недели, третья – и последняя - планировалась в июле.
Воропаев, хоть и скрипнул зубами, но на условия согласился.

Андрей выписался из больницы. Киру он ни разу не видел: запретил ее пускать к себе.
Маргарита на следующий день после выписки сына увезла Киру в Лондон – для поправки здоровья и нервов. Предложением уехать Марго провоцировала невестку: для себя она решила, что, если Кира откажется, то… но Кира не отказалась.
Павел был доволен хотя бы тем, что Кира не стала забирать свой пай, а ее отдел ребята как-нибудь обработают.
За две недели общения с Катей Павел настолько проникся к ней уважением и доверием, что теперь нисколько не осуждал сына за создание НикаМоды, лишь огорчался, размышляя о непонимании отцов и детей. Грустно это – когда сын доверяет чужому человеку, а не отцу.
И грустно, что отец, в сущности, доверия и не заслуживал.

Итак, прошло две недели…

Ждановы и Кира уехали, Андрей вышел на работу.
Он принял поздравления с выздоровлением и по привычке отправился сразу в свой бывший кабинет, а у дверей ошеломленно застыл, увидев Катю, пристально разглядывающую какой-то документ.
Естественно – за президентским столом.
Он не сразу вспомнил – что к чему, невозможно было вспомнить, ибо при виде Кати гормоны пошли в пляс, дыхание участилось, во рту пересохло.
- Катька… - улыбнулся он, - Катька, господи, как я соскучился!
И двинулся к ней.
Катя подняла голову, в ее глазах отразились одновременно и вселенское счастье, и вселенская тоска. Порыв навстречу ему и тут же – движение назад, попытка спрятаться.
Но Жданов был уже рядом. Не обращая внимания на ее слабые протестующие попискивания, он обнял ее, прижав к себе, и зашептал на ухо ласковые слова: не задумываясь над их смыслом, а сходя с ума от близости и восторга.
Он искал ее губы, а она уворачивалась, в буквальном смысле – едва не теряя сознание, внутренняя борьба вызвала нервную дрожь, а за ней – слезы.
Катя разрыдалась.
Андрей, ничего не понимая, ослабил объятия, чуть отстранился, чтоб видеть ее лицо; воспользовавшись моментом, Катя высвободилась окончательно и, зарыдала еще громче, уткнувшись в скрещенные на столе руки.
- Катенька, милая моя, что случилось, кто тебя обидел?
Конечно же, она не отвечала, и тогда Андрей снова попытался ее привлечь к себе, но теперь Катя отстранилась решительнее, откатилась вместе с креслом назад, вскочила и встала сзади кресла.
- Не подходи… не трогай меня…
Андрей растерянно глядел на нее:
- Кать, что случилось? Я не понимаю - что произошло? Ты не приходила ко мне в больницу – ладно, я понимаю, ты была загружена выше головы. Хотя… я часто думал о том, что, может быть, я себе все придумал? И ты не любишь меня? Ну… было увлечение, влюбленность… а с глаз долой – из сердца вон… Мы не виделись – и ты забыла меня?
Катя молчала, соображая: что сказать, что сказать такого, чтоб он перестал ее мучить? Чтоб ушел, испарился, исчез из ее жизни?
Ей было так плохо, когда его не было рядом, она столько раз приходила к больнице, стояла, глядя в его окна, и мысленно прощалась с ним, понимая – она никогда не сможет быть счастлива с ним, зная, что он бросил беременную жену.
Все, что угодно – только не это.
Но ведь объяснять – бесполезно!! Не лучше ли схватиться за предложенное?
- Д-д-да… - прошептала она, - прости… прости… ты прав… прости… не спрашивай меня больше ни о чем! – и она, вдруг снова став неуклюжей, как в первые дни, метнулась к себе в каморку. Она поняла, что со стола слетели какие-то папки, но оборачиваться не стала, а, влетев к себе, захлопнув дверь и прислонившись к ней спиной, уже не зарыдала, а тихо заплакала, судорожно всхлипывая и размазывая по щекам слезы.
- Катя! – ткнулся следом за ней Андрей, но дверь не открылась.
- Катя! – он нажал сильнее, потом навалился плечом и, конечно, Кате пришлось отступить перед его напором.
Теперь дверь была открыта, а девушка забилась в угол между стеллажами, затравленно глядя на преследователя.
Андрей увидел ее взгляд – маленького испуганного зверька и остановился, не в силах понять происходящее.
- Катя! – позвал он неслушающимся голосом, - Катенька, да что такое?
И громко, очень громко:
- Черт возьми, что происходит, ты можешь мне объяснить?

Прошу прощения за вчерашнее отсутствие - хотелось написать побольше. Но, к сожалению, сегодняшний вечер у меня будет занят, поэтому не буду больше мучить читателей и выложу то, что уже готово.
Большое всем спасибо!!!

Андрей собирался сграбастать ее в охапку, зацеловать, утвердить – не свою власть, а власть своей любви, их общей любви, потому что он ни на секунду не поверил в ее сбивчивые слова, а понял теперь, что истерика Кати вызвана проклятой его женитьбой, Кирой и Кириной беременностью. И он знал, что сможет противостоять всем ее страхам и неуверенностям – ведь ему были известны волшебные слова: «Мы многое можем, когда мы вместе!».
Но дверь в кабинет распахнулась и влетела Клочкова – впрочем, вызвала она у Жданова не злость, а улыбку: все на месте, традиции в ЗимаЛетто не меняются, по-прежнему никто не умеет стучать, прежде чем войти, и по-прежнему в президентский кабинет могут врываться все, кому не лень.
Это было непорядком, но таким милым сейчас…
- Андрей! – визгливо заорала Виктория, - Ты не можешь со мной так поступить!
- Здравствуй, Виктория! – язвительно-ласково произнес Жданов, - а стучать тебя не учили?
Но разве для Клочковой было хоть что-то более важное, чем она сама?
- Андрей! Кира уехала и Урядов ссылает меня на производственный этаж!!! Я знаю, это все Пушкарева, это она, стерва, выскочка…
- Не смей! – заорал Андрей, - не смей никогда неуважительно отзываться о Кате! Она тебе не подружка, она – умный и талантливый человек! И она – президент компании! И она – акционер компании вместо Александра! Тебе ясно?
Напряженная работа мысли могла бы отразиться на лице Виктории, если мысль у нее вообще когда-нибудь работала. Сейчас же ее лицо приняло по-детски недоумевающее выражение, и губы слегка затряслись.
- Екатерина Валерьевна зовут твоего президента! Повтори!
- Ек-катерина Валерьевна… - послушно пробормотала Вика.
- И на ВЫ, ясно?
- Яс-сно…
- А если услышу иное именование, уволю в ту же секунду! Ясно?
- Яс-сно…
- Свободна!
Вика мгновенно выскочила за дверь, но тут же постучала и, робко всунув голову в образовавшийся проем, спросила:
- Андрей… так что мне делать, пока нет Киры?
Жданов с удовольствием сообщил бы ей, что, будь его воля, Киры здесь не будет больше никогда, но, разумеется, сдержался.
- Иди на производство, - хмуро произнес он, - или в отпуск.
- Можно в отпуск? – уцепилась за подходящее предложение Клочкова.
- Можно, - и, словно вспомнив, обернулся к Кате, - Кать, можно же?
Та кивнула.
Клочкова исчезла.
Маленький инцидент немножко разрядил атмосферу, обернувшись к Кате, Андрей увидел, что она слегка улыбается. Почувствовав, что сейчас можно растопить лед, Жданов шагнул к ней, а Катя неожиданно для себя подалась ему навстречу. Лишь миг длилось это движение, но Андрей заметил, а Катя, осознав, смутилась и залилась краской.
- Глупенькая моя, - нежно проговорил Андрей, - маленькая глупенькая девочка… Я тебе не поверил… Я наговорил глупостей, прости… Конечно, я так не думаю. Я всегда верил и доверял тебе больше, чем себе…. Скажи, что все это ерунда?
Пока говорил, он оказался рядом; руки лежали на ее плечах.
Приблизиться вплотную он опасался, между ними оставалось расстояние сантиметров в двадцать, но даже через эту воздушную прослойку передавалось напряжение тел.
- Кать, скажи… что случилось?
Она помотала головой, чувствуя, что не выдержит, бросится сейчас ему на шею, забыв обо всем, потому что это – ее мужчина! Потому что она – его женщина. Потому что все остальное не имеет никакого значения!
- Люблю тебя! – порывисто прижался к ней Андрей, и Катя уступила, расслабившись, позволила себе еще немножко понежиться в его объятиях.
Понимала прекрасно, что мучает не только себя, но и его; вредные советы подсознания, отлично знающие: чего она хотела на самом деле, не призывали, а требовали прекратить глупое упрямство.
- Катька… глупенькая… ну, что ты переживаешь? Да, я очень огорчен, что так вышло, но я все равно не буду жить с Кирой! Я понимаю – ребенок, все такое… я готов взять на себя ответственность за ребенка, но не буду – слышишь? Не буду жить с Кирой ни за что и никогда! Мне этого хватило… Если бы я мог хоть на секунду представить – какой это будет ад, я удрал бы еще тогда… Да, мой папа прав, я часто бываю безалаберным, но, поверь, меня сейчас стукнуло так, что никогда в жизни я больше не совершу опрометчивых поступков.
Ты мне веришь?
Говоря, Андрей чувствовал, что Катя напрягается все больше, пытается отстранится, но не выпускал ее из объятий, сжимая крепче. Возможно, он делал ей больно, но знал одно – нельзя ее сейчас отпустить.
- Андрей… отпусти… кто-нибудь войдет, нас могут увидеть…
- Наплевать… пусть видят! Я больше не хочу скрывать наши отношения! Мы будем с тобой вместе, а ты переедешь ко мне!
Не выдержав, Катя рассмеялась. Такой глупости она не ожидала.
- Почему ты смеешься? – обиженно спросил Андрей, - что смешного я сказал?
- Интересно, - ответила Катя, - если я заберу компанию себе, в полном смысле заберу, пустив вас всех по миру, как отреагирует твой папа?
- Что-о-о-о?
- То, что мой папа примерно так же отреагирует на желание дочери жить нерасписанной с мужчиной, причем, с мужчиной женатым, имеющим, к тому же, беременную жену….
- Кать… а если ты компанию своему папе подаришь, он разрешит?
- Я серьезно! – и Катя стукнула его легонько кулачком по плечу.
- И я – серьезно! – нахмурился Андрея, - скажи, а с разведенным мужчиной он позволит тебе жить?
- Нет!
- Ты такая хитрая, Катька! – ласково прищурился Андрея, - меня по всякому ловили и разводили на женитьбу, но так, чтоб ссылаться на папу – никогда!
- Я тебя не развожу! – обиделась Катя, снова выворачиваясь из кольца его рук.
- Дурочка! – поцеловал Андрей кончик ее носа, - а колечко мое ты носишь?
- Ношу… - смутилась Катя.
- А ты помнишь, что я тебе тогда сказал?
- Помню…
- Ну, если те слова ты не расцениваешь как предложение руки и сердца, то я готов повторить: Екатерина Валерьевна, Вы согласны стать моей женой?
- Да это фарс какой-то! - почувствовав легкую слабину, Катя освободилась и отскочила, выбежав в кабинет, - Андрей, какая жена? У тебя уже есть жена, и ребенок скоро будет! Оставь меня в покое! Не мучай!
Жданов тоже вышел в кабинет. Ему надоели эти пустые, ни к чему не приводящие разговоры.
«Ты – моя женщина, я – твой мужчина,
Если надо причину, то это – причина!»
И в следующий миг он, крепко прижав Катю к себе, исступленно целовал ее, поддерживая ладонью затылок, чтоб не дать отстраниться. Под его напором они невольно сместились к столу – и вот уже летят на пол папки и договора, а сами они полулежат на нем и освободившаяся рука Андрея (он телом прижимал девушку к столу, не давая вырваться) жадно лезет ей под блузку.
У Кати больше нет сил сопротивляться, лишь тихое «Андрюша, не здесь… пожалуйста…» произнесла она в перерыве между исступленными поцелуями.
- Конечно… - пробормотал Жданов, не отрываясь от нее.

Входная дверь распахнулась.

- Ну, ёлки-палки, а что другое я мог здесь увидеть, если Андрюшка Палыч вышел на работу?!
Заслышав голос Малиновского, Андрей, не отпуская Катю, чуть повернулся в сторону друга:
- Малина, привет! Я к тебе зайду попозже!
- Нет, мне это нравится! – воскликнул Рома, - Я, между прочим, не к тебе пришел, а к Кате – это раз, а два – сейчас сюда явится Клочкова.
- Зачем это? – хмуро спросил Андрей, - я ее только что в отпуск отправил.
- Очень мудрая мысль! Но, дорогой друг, для отдела кадров нужна виза президента! Именно об этом только что Виктории говорил Урядов.
- Андрюш, пусти! – потребовала прижатая к столу Катя.
Жданов с сожалением выпрямился.
- Ну, М-м-малиновский! – недовольно прокомментировал он.
- Всегда к вашим услугам! – отозвался Ромио, - дверь закрывать не пробовали?
Катя нырнула в каморку, чтоб привести себя в порядок.
- Андрюха, а если серьезно – ты бы поаккуратнее…
- Я…
- Знаю-знаю! Ты скажешь сейчас, что тебе наплевать на сплетни, но подумай о Кате, вот ей, мне кажется, совсем не наплевать! А Клочкова с минуты на минуту явится!
Вышла Катя, смущенно улыбнулась Роману:
- Ром, мы…
- Знаю! Плюшками балуетесь! Я, собственно, что пришел… Там у меня сидит финансовый гений всех времен и народов Николя ЗорьКин и жаждет приступить к работе…
- Зорькин? – переспросил, нахмурившись, Андрей, - а он что тут делает?
- Я пригласила Колю на должность финансового директора.
- Зачем это?
- Андрюша, совмещать должности президента, его помощника и финдира – это перебор! Особенно, когда у нас и отдел продаж оголился!
- Да? – переспросил Андрей, как-то странно глядя на Катю.
- Палыч, может, ты еще не до конца выздоровел? – засмеялся Рома, - у нас Катя президент теперь!
- Я знаю, - отозвался Жданов, - Ромио, ты можешь выйти?
- Зачем?
- Мне нужно с Катей поговорить. А через… - Андрей посмотрел на часы, - приходите с Зорькиным в конференц-зал на совещание.
Видя, что Катя не возражает, Роман ушел.
- Кать, у меня провалов в памяти нет, не думай, - улыбнулся Андрей.
- Андрюш, извини, я тебе не успела про Кольку сказать…
- Не надо извиняться! Ты – президент, я за тебя сам голосовал, следовательно, я тебе доверяю. Это ты извини, что я назначил совещание.
- Ты правильно это сделал.
- Отлично! Кать, я хотел бы поговорить о нас с тобой…
- Ты не должен так больше делать…
- Я понимаю… Но, Кать, я тебя люблю, и ничего не могу с этим поделать… Я уже понял, что жить со мной до развода ты не будешь… Давай тогда обговорим – на каких условиях ты согласна со мной встречаться, чтоб я не боялся каждую минуту твоего ухода? Кать… я мог бы постараться уйти в сторону, если бы был тебе безразличен… Но ведь это не так? Зачем мучить и себя, и меня? Кать, мы должны быть вместе, как ты этого не понимаешь?
Катя находилась в смятении…
Ей ничего так не хотелось, как быть с ним вместе, жить под одной крышей, делить на двоих радости и неудачи… и делать это не тайно, скрываясь от всех. На каких условиях?
Отмотать бы назад время, вернуться в предсвадебный день и сказать ему тогда: да, едем в ЗимаЛетто!
Испугалась тогда, что они не справятся. Но… они могли открыть Павлу Олеговичу тайну о НикаМоде… Как оказалось, это не смертельно… но…
Ворвалась Клочкова.
Не слушая ее возгласов, Катя подписала заявление на отпуск, а Андрей мягко придал Вике ускорение, отправив ту за дверь; сам же прислонился к дверям спиной.
- Андрюш… - сказала, наконец, Катя, - давай мы сейчас будем работать… много дел, и много разговоров сегодня. А о нас… о нас поговорим вечером…
- У меня, - уточнил Жданов, поедая ее глазами, в которых полыхала страсть.
- У тебя, хорошо… - через силу улыбнулась Катя.
От этих слов Андрей, казалось, засветился изнутри.

Глава 15

Теперь, когда в компании вновь появился Андрей, Кате было одновременно и проще, и сложнее. Проще – потому что вдвоем с Ромкой тянуть все отделы было неимоверно трудно; конечно, помогал Павел Олегович, но он больше курировал, в чем-то давал советы, однако, старался быть как бы чуть в стороне – не то, проверяя Катерину на прочность, не то – готовя к самостоятельному плаванию в жестоком океане бизнеса. Кто бы сказал раньше, что Катя будет жалеть об отсутствии Киры! В это было почти невозможно поверить, однако, скрипя зубами над бумагами, задыхаясь от телефонных звонков и переговоров, Катя не раз и не два думала о том, готова отказаться от Андрея – лишь бы все сотрудники были на местах.
Но глубокой ночью, проваливаясь в тяжелый сон без сновидений, она еще успевала обратиться с Богу с единственным вопросом: как ей теперь быть и жить?
Ответа не поступало, а Катя ждала.
Она привыкла ждать.
Для себя она решила, что будет искать знак, который подскажет – что делать дальше. А до того – не предпринимать никаких шагов. Даже Колю она пригласила на тот день, когда Андрей должен был выйти на работу – считала неловким принимать нового сотрудника без согласования с президентом.
Неважно, что номинально руководителем была она – для нее самое президентом был и остался Андрей.
И вот он пришел.
Пришел и нарушил все планы, потому что не могла она сопротивляться, знала прекрасно – не сможет, тешила себя пустыми надеждами – сможет уйти, ускользнуть, но…
Когда он так настойчиво добивался ее, она мечтала лишь об одном – чтоб сделал он что-нибудь подлое, гадкое по отношению к ней, такое, что простить не смогла бы…
Но что?
Горячий, пылкий, влюбленный, молящий о взаимности, не разрешающий оттолкнуть, говорящий именно те слова, которые она хотела услышать…
И к черту летели все сомнения, страхи… принципы…
Какие принципы? Кира беременна? А что будет, если Катя откажется от Андрея?
Ведь сама то Катя понимала отлично – не вернется Андрей к Кире! Даже Маргарита смирилась с этим, приняв Киру как мать будущего внука, но отвергая как невестку… Так зачем ерепениться, зачем судьбу испытывать, дожидаясь непонятного знака?
И отдавала она себе отчет в том, что поступает непорядочно – не в том непорядочно, что Андрея не отталкивает, а в том, что отсылает его к Кире, ханжески твердя «так нельзя», но думать-то так не думает!
«Каждый в любви за себя!» - ох, как точна эта избитая истина!

И этот день, день возвращения Андрея, насыщен был до предела – хоть и появились в подмогу сразу двое, но их еще в курс дел ввести надо было!
Давно разбежались секретари, Катя уж думала, что и Андрей ушел – еще полчаса назад она умоляющим голосом попросила перенести их свидание и разговор на завтра, дабы передать Коле все дела, не оттягивая на потом.
Одиннадцатый час пошел, когда Жданов ввалился в кабинет, встал у дверей, ручки на груди сложил.
- Кать… ты до утра сидеть будешь, - спросил он, не обращая внимания на Зорькина.
Полыхнул румянец у нее на щеках, разозлилась на Андрея за то, что так по-простому окликнул.
- Нет, не до утра, - постаралась ответить спокойно, лишь провела тыльной стороной ладони по лбу, будто смахивая усталость, - но еще сидим. Поезжайте с Ромой по домам, не ждите нас!
Но Андрей будто и не услышал – как стоял, так и остался.
- Коль, извини, - сказала Катя другу, - я сейчас.
Встала из-за стола, чуть не застонав от резкой боли в пояснице, возмущенной сменой положения, потянулась, дабы снять напряжение, и предложила Андрею пройти в конференц-зал.

А в зале Андрей обнял ее, прижав к стене, запечатлел смачный поцелуй на губах и счастливо поинтересовался:
- Катьк… может, кинешь все, а? Ну, не горит же!
- Как ты можешь так говорить?! – возмутилась Катя, - Что значит, не горит? Я бы поняла, если б кто-то другой, да кто угодно!! Так говорил! Но ты? Ты же лучше всех должен понимать, а ты?
- Да я понимаю… - пробурчал Андрей, запуская ладонь ей под пиджак, - но, Кать, нельзя так гореть на работе, а?
- Нет! – твердо ответила Катя, высвобождаясь, - Нет, и еще раз – нет! Вот давай мы договоримся на будущее: сначала – дела, потом – все остальное!
- Ты с ума сошла? – голосом обиженного ребенка спросил Андрей, - да дел – не переделать? Что же теперь, ждать второго пришествия или волшебника в вертолете?
- Не веди себя как ребенок! – внезапно довольно жестко осадила его Катя, - дела – это дела. Они не бесконечны. Вот пришел ты, пришел Колька, теперь станет полегче!
А потом смягчила тон, сказало жалостно:
- Андрюш, я ж эти две недели не спала почти… Не мучай, а? Нам поговорить надо серьезно, а я способна лишь на то, чтоб домой добраться, да рухнуть без сил… Пожалей, а?
Жданову стало стыдно.
Внезапно – да! – чувство острого стыда возобладало надо всеми иными желаниями, и он отступился.
- Кать, прости… - прошептал он, уткнувшись ей висок и удерживаясь от поцелуя, - прости, дурака, не подумал… сам-то валялся на койке, не вставая, спал в свое удовольствие… конечно, Кать… как скажешь… Но я все-таки дождусь тебя, домой отвезу.
Катя покачала головой:
- Что ты, сама доеду!
- На автобусе? – улыбнулся Андрей.
- Почему на автобусе? Я же машину купила…
- Ка-а-ак? – изумление было грандиозным.
- Ты так удивляешься, - засмеялась Катя, - будто я сказала, что купила Боинг.
- Да нет… - попытался оправдаться Жданов, - просто… неожиданно как-то… так вдруг…
- Тут ты прав, но ведь положение обязывало! Я не хотела – это все Ромка. Насел – тебе машина нужна, президенту без машины нельзя! Ну, вот, поехали с ним и выбрали.
- И мне ничего не сказала!
- Андрюш, ты же в больнице был! Да и с какой радости докладывать? Ну, сам посуди? Я ж не игрушку приобрела!
- Автомобиль – не роскошь?
- Точно так!
Но Андрею как-то не по себе было.
Отдалялась Катя от него, чувствовал он себя каким-то ущербным, балластом… Катя сама решает свои дела, не советуясь с ним… Да не обязана она, конечно, но так хотелось бы!

И уже уходя – не нужный даже в качестве извозчика, спросил:
- Кать… у тебя с Ромкой точно ничего не намечается?
- Ты о чем? – удивленно подняла бровки Катя.
- Да, ладно, - решил не уточнять Андрей, - проехали…
Ушел.
Катя… вздохнула с облегчением. Этот раунд в мучительной игре выиграла она – оттянула еще один день. Глупо оттянула – машины то у нее не было!
А Ромка и вправду говорил.
Тогда надо завтра же купить.
И быстро перезвонила Малиновскому.
- Ромка, Андрей до тебя еще не дошел?
- Нет, а что?
- Сейчас придет. Слушай, сделай доброе дело! Вы же, наверняка, вместе уходить будете – сделай вид, что уходишь, а сам вернись – есть дело и дело срочное. Но чтоб Андрей не знал…
- Ну, хорошо…

Вот чем Ромио порою хорошо – так это тем, что не задает вопросы, когда отвечать некогда.

Малиновский так и сделал – сел в машину, замешкался, подождал, когда Жданов уедет, и вернулся.

- Подождешь немного? – спросила Катя, - нам немного осталось.
Но тут взвыл Зорькин:
- Пушкарева, ты изверг какой-то, а не руководитель! Я, между прочим, привык нормально питаться, а сейчас у меня от голода не только в животе урчит, но и голова не варит! Может, хватит? Завтра продолжим?
Катя рассмеялась, Рома улыбнулся:
- Кать, может, и вправду хватит? Не думаю, что все это так срочно, а?
Катерина, было, хотела возмутиться, но жалобный вид Зорькина ее снова рассмешил.
- Ну, ладно, голодающий Поволожья! Ты свободен!
- А ты? – спросил обрадованный Коля.
- А нам с Ромкой надо поговорить. Скажи дома, что я с Романом, и я задержусь.
Второй раз Зорькину повторять не пришлось – он быстро собрал папочки и удрал от греха подальше: мало ли о чем еще может вспомнить любимая подруга детства, которую хлебом не корми – дай поработать!

- Кать, - сказал Малиновский, - слушай, я, вообще-то, тоже голодный, перенесем разговор в ресторан? Я так понимаю, дома ты говорить не хочешь?
- Могу и дома, - пожала Катя плечами, - но уже поздно, пока вы там с папой наговоритесь, я усну.
- Да ла-а-адно! – Рома положил руку ей на талию, шутливо притянул к себе и шепнул на ухо, - что-то секретное ведь, разве нет?
- Не совсем, - смутилась Катя, - но хорошо. Только давай, чтоб заведение не было пафосным.

Андрей проехал уже полдороги, размышляя о делах своих скорбных, о Кате, о том, что он теперь лишен даже возможности подвозить ее…
- Интересно, какая у нее машина? – проговорил он, глядя на поток авто, дружно застывших в ожидании светофора, - какую машину может выбрать Катя?
Насколько он ее знал, это не должно быть чем-то вызывающим и очень дорогим… Чем больше думал – тем интереснее становилось; до невыносимости интереснее.
Настолько, что не было сил ждать до завтра – просто развернулся: вернуться и попытать Потапкина.

Вход был уже закрыт – пришлось несколько раз не слабо пнуть дверь, чтобы вызвать охранника.
Появился недовольный Потапкин; впрочем, увидев шефа, он сразу расплылся в улыбке.
- Что-то забыли, Андрей Палыч?
- А Екатерина Валерьевна уже уехала? – не посмел Андрей сразу поинтересоваться машиной.
- Да, с полчаса назад, они…
Жданов не дослушал:
- Сергей Сергеич, а какая у Кати машина?
- Машина? – удивился Потапкин, - а разве у нее машина есть?
- А разве нет? – Андрей напрягся, и, чтоб не показаться идиотом, уточнил, - Мне показалось, что я от девочек слышал что-то о новой машине Кати?
- А-а-а-а! – разулыбался Сергей Сергеич, - если от девочек! Не-е-ет, нету еще! Роман Дмитрич уговаривал ее, это правда! И девочки тоже говорили! Вы, наверное, что-то не поняли!
- Да, наверное, - Жданов старался не выдать раздражения, - А на чем же она ездит? Неужели на автобусе?
- Не-е-е, что Вы! Когда на такси, а чаще ее Роман Дмитрич подвозит. У них отношения, вроде…
- Отношения? – взвился Жданов. Он все еще держал себя в руках, только поигрывающие желваки, да голос, ставший чуть громче, выдавали напряжение.
- Ну-у-у-у, я не знаю… - слегка пошел на попятную охранник, - он ее почти всегда вечером дожидается, а – главное – иногда они утром вместе приезжают!
- Так-так… - пробормотал Андрей, все еще оставаясь внешне относительно спокойным, - а сегодня?
- А сегодня – тоже.
- Что- тоже? Мы же вместе с Малиновским уехали?
- Не-е-е… Он потом вернулся, и скоро вместе с Пушкаревой вышел! Он, наверное, ее в машине ждал, а потом забрал! Екатерина же, Валерьевна, теперь работает допоздна, если бы Роман Дмитрич ее не забирал, так, наверное, вовсе бы домой не ходила!
Потапкин коротко хохотнул, доверчиво глядя на шефа, будто ожидал и его смеха тоже.
- Ладно… понятно… - сказал Жданов, - спасибо…

Андрей отошел, удерживая вскипающую злость на той грани, которая еще не давала ему возможности немедленно начать все крушить.
- Подожди, Жданов, подожди, - пришептывал он себе, стараясь найти ту зацепку, которая позволит ему вырваться из тисков ревности, охватывающей все его существо.
Он сел в машину, но не поехал, а положил голову поверх скрещенных на руле рук.
- Что-то тут не так… Я не верю, что у них роман… я не верю… Катя не могла… И Катя никогда не нравилась Малиновскому…
Андрей цеплялся за «не могла, не мог», в глубине души осознавая, что это – такая эфемерная защита… Когда-то Кира была уверена, что ее жених не мог увлечься Пушкаревой… так уверена, что проморгала все, что творилось у нее под самым носом – даже не скрывалось особенно…
А теперь что? Он сам – жертва подобного заблуждения?
- Кат-тя…. Скажи, что это неправда! – жалобно проскулил Андрей, цепляясь зубами за плетенку руля, - Это непра-а-авда!

Автор:  ant-ares [ 30 окт 2007, 02:06 ]
Заголовок сообщения: 

Глава 16

Измученный Андрей появился задолго до начала рабочего дня.

Ночью почти не спал, разрываясь от четырех желаний
– немедленно поехать и набить физиономию Малиновскому;
– позвонить ему же и потребовать объяснений;
– вышесказанное по отношению к Кате;
– приехать к Кате домой и потребовать объяснений лично.

Но он вытерпел. Цепляясь зубами за подушку – но вытерпел.
Потому что интуитивно догадывался – ни в коем случае нельзя показывать свою болезненную ревность. Он не имел оснований не верить Кате, он даже представить себе не мог, что она станет встречаться с Малиновским за его спиной! Ревность, конечно же, все равно жгла, не спрашивая – может, не может… и горькая обида, выжимая слезы, подкатывала комком к горлу… Что-то он стал слишком сентиментален и слезлив… не к лицу… не по-мужски… надо взять себя в руки…
А как? Особенно, когда остаешься один, зная, что твоя женщина раскатывает неизвестно где с твоим лучшим другом!
Любовь – это, все-таки, вечный кошмар… Такая зависимость…
Вспомнилась Кира, ее ревность, слежки, подозрения… Теперь это было таким понятным и объяснимым – но именно Кирины выкрутасы помогают ему сейчас. Даже смешно!

Натикало девять, а Малиновского не было.
Шурочка сказала, что он отпросился до обеда.
И Кати – не было.
Амура сказала, что она, не заходя в офис, отправилась в банк.
Андрей ничем не выдал своего раздражения.
- Амура, как Вы думаете, Екатерина Валерьевна не оскорбиться, если я кое-что заберу в кабинете? Там кой-какие мои вещи остались…
- Ну, конечно, Андрей Палыч, - улыбнулась Амура, - не думаю, что Катя стала бы возражать!
- Спасибо!

Жданов вошел, втянул в себя воздух, сохранивший слабый аромат духов Кати, вздохнул.
Прошел за стол, выдвинул верхний ящик, вывалил его содержимое на стол, принялся разбирать. Ненужное летело в мусорную корзинку, нужное – на две кучки: то, что забрать с собой, и то, что оставить Кате.
Содержимое нижнего ящика не могло не вызвать у него улыбку – туда он сваливал более или менее личные вещи. Визитки «блондинок», бумажки с номерами телефонов… почему-то несколько счетов из ресторанов – видимо, освобождал карманы. Фотография девушки, которую сразу и не признал, с надписью на обороте «Любимому Андрюшеньке от Оли».
Хмыкнул, фото порвал, кинул в корзину.
Рамочка с другим фото – где он с Кирой.
Хмыкнул злобно, выковырял из рамки, тоже порвал.
Наткнулся на несколько чистых открыток – тех, что притаскивал Роман; тогда еще…
Перекосился от отвращения – порвал и их: тщательно, на мелкие-мелкие клочки, а потом вдруг вспомнил про мерзкую инструкцию – сердце вздрогнуло, и он принялся лихорадочно рыться во всей куче бумаг, одновременно соображая: куда он ее дел? Точно ли выкинул?
В бумагах ничего не было, он обвел взглядом кабинет.
Шкафчик!
Он затолкал тогда пакет в шкафчик!
Рванулся, открыл…
Так и есть!
Стоит!
Дурацкий розовый пакет с дурацкой надписью про рядового Жданова. Пустой…
Сердце чуть приуспокоилось – раз пустой, то Катя, даже если и наткнулась, не смогла бы ничего понять…
Кошмар…
Какой мог бы быть кошмар, если бы Катя тогда наткнулась на писания Малиновского!
Стоп.
Вдруг пронзило воспоминание, да так ярко, словно вчера это было…
Когда Малиновский, поддразнивая друга, изображал, кривляясь, Катю в очень нелицеприятном виде.
Почему это вдруг вспомнилось?
Потому ли, что успокаивало нервы и гасило ревность?
- Да, конечно… - произнес он вслух, негромко.

«Да не-е-е-е-ет же!» - и эта мысль настолько потрясла Андрея, что он так и сел на пол, прижав к груди розовый пакет.
- Не может быть! – прошептал, тупо глядя в стену, - Не могу поверить…

И почти сразу в приемной послышались шаги, веселый голос Малиновского
- Катьк, смотри! Похоже, Амуру на рабочем месте можно застать не чаще, чем Викусю!
- Женсовет совещается! – важно ответила Катя.
- Новые сплетни появились?
- Если ты еще не начал ухаживать за Амурой, то, пожалуй, нет!
- За Амурой? Ну, что ты! Ты у меня одна! Словно в ночи луна! Словно в…

На этой удалой нотке Пушкарева с Малиновским вошли в кабинет.
И застали сидящего на полу Андрея, к груди он прижимал розовый пакет.
Рома сразу понял – что это; лицо вице-президента закаменело.
- Андрей? – спросила ничего не подозревающая Катя, - ты что тут сидишь?

Жданов, даже не думал подниматься – он был слишком потрясен своими догадками, а теперь еще и Катя пришла вместе с Ромкой, и оба все утро отсутствовали, и Малиновский ей еще и песни поет!
- Палыч, ты… это… - Рома подошел, подал руку, чтоб помочь встать.
Андрей даже не посмотрел на него.
- Катя… - металлическим тоном сказал он, - нам надо поговорить… Малина, выйди…
Рома пожал плечами, взглянул исподлобья на Катю. Та кивнула.

Вот теперь Жданов поднялся и перешел на кресло за дверью.
- Ну… - спросил он, - я могу услышать вашу версию происходящего?
- Ты о чем? – не поняла Катя.
- О происходящем. О том, что ты из меня идиота делаешь… - и в ответ на Катино недоуменное молчание, бросил ей в лицо обвинение, - нету у тебя никакой машины! Зачем врала? Тебя вчера Малиновский отвез!
Катя задохнулась.
Ей бы рассказать сейчас правду, чтоб не нагнетать, но упрямство некстати подняло голову. И злость – он еще и обвиняет!
- Нет машины? – хладнокровно спросила она, - кто это тебе сказал?
- Потапкин!
- А-а-ах, Пота-а-апки-и-ин! Ну, конечно, Потапкину мы верим! Пошли!
- Куда?
- Машину мою смотреть!


Жданов, стоя у автомобиля, чувствовал себя идиотом, однако громы и молнии сыпал на идиота Потапкина, который умудрился не знать.
Но все равно!
Он мог ошибиться с машиной, но не галлюцинации же у него были, когда он видел, что Катя регулярно уезжала, а то и приезжала с Ромкой!
Вот он и спросил:
- А что у тебя с Малиновским?
Как Кате не хотелось отомстить за допросы, но насчет Ромки она не могла соврать.
- Мы друзья.
Андрей хмыкнул:
- С чего бы вдруг? И с чего бы слухи о вашем романе? О помолвке? А?
- Ты начал верить слухам?
Жданов осознавал, что его несет куда-то не туда, что он все портит и может испортить окончательно, но остановиться не мог! Слишком сильнО было раздражение, слишком устал организм от непривычных эмоций, слишком тяжела была зависимость от Кати.
- Я начал к ним прислушиваться… а то и глазом моргнуть не успеешь, как рога вырастут!
- Рога? – вспыхнула Катя, - ну, естественно! У кого рыльце в пушку, кто сам врет на каждом шагу, тот, разумеется, и представить себе не может, что у других – по-другому!
- Катя! – задушенно выдохнул Андрей, но было поздно. Джинн, старательно замурованный в хрупком сосуде, вырвался на свободу.
- Я… - Катя покраснела, - я… старалась не думать об этом… оправдывала как-то… но… ты… ты все время врешь, врешь, врешь! Как тебе верить вообще можно? Как я могу поверить тебе, что в будущем этого не будет? Ну да, я глупая, глупая, как и все женщины – я НЕ ХОЧУ делить тебя с другими!
- Катька, - перебил Андрей, - ну, прости! Все давно в прошлом, забудь! Ну, не нужна мне Кира, там все случайно вышло, я не хотел!
- Не хотел?! – расхохоталась Катя, - ах, ну, конечно! Шел мимо, споткнулся, потерял сознание, очнулся – лежу на Кире: только что кончил! Так дело было? Как мило, да? Или, может, она тебя изнасиловала, бедненького? А ты сопротивляться не мог, привязанный к кровати?
Катя остановилась, перевела дыхание, чуть успокоилась.
- Знаешь что?! Это ты очень удачно этот разговор завел. Я тебе тоже правду скажу – я никак решиться не могла. Да, люблю тебя, больше жизни люблю, и простила все, потому что дура, дура последняя!! Спасибо, что напомнил, потому что простить – это одно, но веры – нет! А я не хочу всю жизнь вздрагивать, ожидая нового обмана! Нет. Лучше сейчас. Расстаться, пока не стало слишком поздно.
Всхлипнув, Катя отвернулась.
Андрей кинулся к ней, обнял:
- Катенька, ну, что ты? Зачем ты так? Если бы только знала – как мне самому из-за этого всего тяжело, что я сам простить себе не могу! Ты все равно не сможешь наказать меня больше, чем я сам себя казню! А ведь мне всю жизнь будет напоминание о моей глупости!
- Глупости? – переспросила Катя.
- Конечно! – Андрей немного обрадовался, главное – чтобы Катя поняла: как он сожалеет! – Конечно, Катюш, глупости! Неужели ты думаешь, что я…
- Это не глупость, Андрей! Это называется – предательство!
И вот теперь Катя, не в силах больше сдерживаться, заплакала навзрыд. Уткнулась сначала в грудь Андрею, но уже через секунду с силой оттолкнула его от себя, процедив сквозь зубы: «Уйди!»
Благо, машину она еще не успела закрыть, и потому скользнула в отворенную дверцу, да и закрылась изнутри.
А там, отгороженная от всего мира, дала волю слезам, истерике, своему горю.
- Ненавижу, - шептала она сквозь рыдания, - не-на-ви-жу!
Жданов напрасно стучал в окошко – она, казалось, даже и не слышала этих стуков.

Может, пятнадцать минут прошло, может – два часа.
Катя выплакала свои слезы, взглянула на себя в зеркальце и разозлилась – теперь уже на себя. Глаза красные, нос распух – кому она хуже сделала? Теперь мимо ресепшена не пройти – Женсовет затерроризирует вопросами.
От Малиновского пришла обеспокоенная смс-ка, Катя перезвонила ему.
- Ну и? Ты где? – спросил Рома.
- Внизу, в машине… Спряталась от Жданова…
- Кать, ты ведешь себя как ребенок.
- Мне стыдно. Я на него наорала… хотя он прав насчет машины…
- Пойди, извинись!
- Он только насчет машины прав!
- Ох, Катя… Возвращайся в офис, поговорим.

Не успел Ромка отключиться, как, шумно дыша, ворвался Андрей.
- Нормы ГТО сдавал? – съехидничал Малиновский.
- Ага, - переводя дыхание, ответил Жданов, - сейчас будет следующий этап… бой без правил!
Глаза его при этом от злости сузились в щелочки.
- Я-то в чем перед тобой виноват? – чуть ощетинился Рома.
- А вот это мы сейчас выясним! Что у тебя с Катей?
Малиновский хмыкнул.
- Правду говорить легко и приятно… Мы друзья. Я же говорил тебе…
- Друзья?
- Точно! – кивнул Рома.
- Ответь мне, Ромио, почему я в это никак не могу поверить?
- Твои проблемы…
- Да нет… я что-то не припоминаю, чтоб у тебя были женщины-друзья. Женщин ты используешь по прямому назначению!
Это прозвучало так цинично, что поморщились оба. Но Малиновский не стал вставать в позу, строя из себя благородного героя.
- Есть две большие разницы, - изрек он, - есть женщины вообще… и есть Катя. Она – особенная…
- Сколько пафоса! – повысил голос Андрей, - ты не забыл, что она – моя женщина?
- Скажи об этом ей! – парировал Рома, - я что-то не замечаю, чтоб она спешила стать твоей душой, так сказать, и телом! Это – во-первых! Во-вторых, я говорю о дружеских отношениях, а не о трахе!
- Слушай! – прошипел Жданов, наклоняясь к столу, - я…
- Слюш-шаю! – передразнил его Ромка, - давай ты не будешь передо мной изображать шекспировские страсти! Отелло доморощенный! Сядь!
И Жданов послушался.
- Слушай сюда, говорю один раз, больше повторять не буду. Когда ты уехал, я подумал, что Катерина – девушка особенная, она вполне может взбрыкнуть. И я решил ее опекать и наставлять на путь истинный. Ради тебя, придурок, ради ЗимаЛетто! У меня была огромная фора перед Женсоветом, перед Зорькиным – я знал о вашем романе! Только со мной она могла говорить о тебе! А она оказалась очень интересным человеком! Ты можешь мне не верить, но меня действительно интересует ее мнение обо всем на свете! Потому что оно совсем не такое, какое у меня, но не вызывает раздражения. Когда мы ходим в кино, то потом еще долго обсуждаем, и – поверь! – я еще никогда и ни с кем так долго фильмы не обсуждал!
- Так вы еще и в кино ходите? – Жданов выделил из всего монолога только одно, - и как часто?
- Чаще всего, по выходным – когда ты свою жену ублажаешь, - насмешливо ухмыльнулся Ромка, - или ты предпочел бы, чтоб в это время Катя наматывала на кулак слезы?
Оба замолчали.
Андрей сел на диванчик, откинулся на спинку и закрыл глаза.
- Что же мне теперь делать? – спросил он даже не Ромку, а, словно, сам себя.
Малиновский пожал плечами.
- Что же делать? - повторил Андрей.
- Вот уж не знаю…
- Ром… поговори с Катей… может, она тебе скажет… что я должен сделать, чтоб она вернулась ко мне?

Катя вошла в кабинет.
На столе – бардак: видно, Жданов свои ящики разбирал. Отчаянный стыд заполнил ее душу – что же она наделала? Куда она влезла? Своего не построила, а чужое – разрушила! Теперь у тех, с кем она тут соприкоснулась, в душах такой же бардак, как на этом столе.
Нагнулась, подняла пакет – тот самый, что Андрей держал в руках, когда они пришли с Ромкой.
Покрутила пакет, «Спасти рядового Жданова» - было написано на наклеечке Ромкиным почерком. Усмехнулась – какой-то детский сад.
А слезы снова нахлынули, и пришлось спрятаться в каморке, чтобы привести, наконец, себя в чувство.
Малиновский пришел.
- Кать… перестань рыдать, сколько можно? - а сам обнял, прижал к себе и гладил по голове, как ребенка.
- Ромка, я не знаю, не знаю – что мне делать!
- И поэтому мучаешь и себя, и Жданова, - ответил Малиновский.
- Ох… хоть ты не терзай!
- Катьк… да как не терзать-то? Вот только что Жданов у меня сидел и примерно как ты страдал…
- Я ему не верю! Я его люблю, но не верю! Не хочу жить на вулкане, не хочу бояться каждый день…
- Чего бояться-то? Вас, женщин, понять совершенно невозможно! Одну он откровенно посылает, так она за него цепляется, и все простить готова… За другой он бегает хвостиком, надышаться не может, пылинки сдувает – так нет! Она выпендривается, и сама не знает чего хочет! Кать! Ну, что тебе надо, а? Ты сама-то можешь сказать?
- Ничего не надо! – всхлипнула Катя.
- Дурочка, какая, - произнес Рома ласково, - ну, а если он разведется?
Катя всхлипнула, задумчиво посмотрела на Ромку, однако, в результате отрицательно мотнула головой:
- А Кира как же? А ребенок?
- Опять двадцать пять! – ругнулся Рома, - и что теперь? Нет ему никакого выхода и прощения?
- Н-не знаю…
- А кто знать-то будет? Я? Ну, если тебе мое мнение интересно, то хватит дурью маяться! Ну, что тебе Кира? О ней Марго позаботится.
- Но… как же… а Андрей?..
- Можно подумать, Андрей будет с ней жить! Да не смеши меня! Он к ней теперь и близко не подойдет, после такого-то!
- И что, мне простить его?
- За что, Катерина? За то, что с женой пару-тройку раз переспал за полгода? Ну, извини! Грех это, конечно, тяжкий и смертельный!
- Нет… не за это! Он же мне говорил, что у них ничего нет и быть не может, что….
- Извини, дорогая, то три раза за полгода – это почти что нет. Или что? Ты хотела, чтоб он тебе докладывался? Мол, сегодня я переспал с Кирюшей?
Катя вздрогнула, поморщившись от отвращения:
- Не надо об этом!
- Нет уж, дорогая, ты послушай! Он тебе сказать не сможет, да и - его ты точно не станешь слушать! Так что, я тебе все расскажу.
- Не надо! – пискнула Катя, но Рома продолжил:
- Для начала. Он предлагал тебе вариант, при котором ему не придется жениться? Предлагал. Ты сама поняла, что ситуация к этому не располагает. А теперь представь Киру Юрьевну, которую жених на протяжении нескольких месяцев откровенно игнорировал как женщину, ссылаясь на усталость и тому подобное. Игнорировал, Катенька, заметь, из-за тебя! И не потому даже, что он такой морально устойчивый, а по тупой причине, что никого, кроме тебя, не хотел. И невесту свою – в том числе. Но Кира Юрьевна почему-то думала, что штамп в паспорте все изменит. Увы и ах! Не изменил! Теперь, правда, жених ее не игнорировал, это делал муж. Ты знаешь, как у них проходило свадебное путешествие? Кирюша шаталась по достопримечательностям, а Андрюша сидел в номере и пил виски. Ну, еще тебе звонил и письма писал. Отличный медовый месяц, правда?
- Но… как же…
- Не перебивай. А ты как думала? Если ты верила, что между ними нет интима, то, как ты думала – как у них жизнь протекает? Зная при этом склочный характер Кирюши? И Жданов непременно бы был уже пациентом дурдома, если бы его не посетила золотая идея… Поставить Кире ультиматум. Если она не орет и не истерит в течение недели, то в субботу получает кусочек секса! А муж при этом подбадривает себя какими-то индийскими травками, вызывающими состояние, годное для этого! Но вот только неделя – это слишком много для Киры! Поэтому таких суббот было ничтожно мало! К превеликой радости мужа, для которого эти субботние ублажения были пыткой. Понимаешь, Катя? Ему это не только не приносило никакого удовольствия, для него эти несколько субботних вечеров были настоящим кошмаром! А уж последствия…
И что ему делать теперь прикажешь? К Кире он и близко не подойдет.
И разве это будет семья? Разве ради этого стоит жертвовать твоим и его счастьем? Вашими детьми, которые будут зачаты в любви?
Катька! Да ведь, если ты так беспокоишься о ребенке Киры… то ему только лучше будет, если его папа будет счастлив! Тогда и ему достанется кусочек его любви! А иначе? А иначе он будет для Жданова вечным напоминанием о том, что именно этот ребенок разрушил всю его жизнь!
Ну?
Катя молчала. Комок плотно застрял где-то в горле, не давая вздохнуть. Это все так? Так, как говорит Рома? Нет… не может такого быть… здесь что-то не так…
Но… что не так? Все сходится… все сходится с тем, что известно ей самой… никакого расхождения… И тогда выходит, что… это она сама? Сама все портит? Своими руками?
- Рома… я… я не могу ничего тебе сказать…
- А ты мне и не должна что-то говорить… Я лишь надеюсь, что донес до тебя истину… А сказать… Жданову скажи… пока он снова не пустился во все тяжкие от безысходности… В прошлый раз он легко отделался… или ты хочешь, чтоб он напился, сел за руль и убился где-нибудь? Так, Кать, он в таком состоянии, что даже без виски способен с разгону стену врезаться…
- Нет!
- Очень даже да!
Катя замолчала. Подумала еще немного.
- Где он?
- У нас в кабинете, - ответил Рома, не веря услышанному, - Ты пойдешь к нему?
- Да! – решительно ответила Катя.
- И-и-и-и… ты с ним помиришься?
- Мы не ссорились… В общем-то…
- Не юли. Ты понимаешь – что я хотел спросить.
- Да. Да, Рома…

Открывая двери, Катя услышала:
- Чур, я буду свидетелем на свадьбе!
Ответом Малиновскому был ее счастливый смех…

Конец первой части

Автор:  ant-ares [ 30 окт 2007, 02:17 ]
Заголовок сообщения: 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Часть вторая.

Глава 1.


Это невозможно уже выносить… Это не любовь… Это страсть – жгучая, черная, злая… это как наркотик – дома говорю себе, что ни за что и никогда, но стоит увидеть… и… в лучшем случае успокою себя: это в последний раз… как наркоман… Вижу его глазищи и внутренне умираю… разум, мысли, все… все куда-то испаряется, остается только он и… сумасшествие постельное…
Все надеюсь, что пройдет… пыталась не общаться, но только хуже – через неделю разлуки мы уже ничего не разбираем, забываем о конспирации… смешно сказать - мы умудрились среди бела дня заниматься любовью в каморке! Это я? Правильная девочка Катя Пушкарева? Папа убил бы… Мама… поняла бы… но осуждала, не смея признаться в этом… Колька уже догадывается. Странно, что молчит, даже намеков не делает…

В словаре прочитала:


Страсть - сильное чувство, доминирующее над другими побуждениями человека, подчиняющее все его мысли, чувства и желания сосредоточенности на предмете страсти

Про меня это… Про нас… В каморке, вчера… Сумасшествие…
Настолько меня это из колеи выбило, что вот и дневник достала, в который миллион лет ничего не писала… Перечитала все – господи, какой же я наивной была и восторженной… полгода всего прошло, а так все изменилось… Чувствую себя – глупо, конечно, - не просто повзрослевшей, а постаревшей… Совсем другие мысли, другое восприятие всего…
Или я просто внутренне стала соответствовать своему возрасту? Была таким ребенком…
Если бы тогда мне кто сказал… рассказал про то, что будет у меня с Андреем… тогда бы рассказали – после первого поцелуя…
Хотя – Амура же гадала… то и говорили карты – я изменю его жизнь, а он - мою… только почему карты не сказали о том, что любовь, даже взаимная, это такая боль… и ежеминутное чувство потери…


СТРАСТЬ ж. страсти мн. (страдать) страданье, муки, маета, мученье, телесная боль, душевная скорбь, тоска; особ. в знач. подвига, сознательное принятые на себя тяготы, мученичества. Страсти Христовы. Страсти св. мучеников. Страсти ради нищих и воздыхания убогих, ныне воскресну, глаголет Господь, Псалм. Многия страсти претерпесте страданий, Евр. Всяких страстей в плену натерпишься. || Страх, испуг, ужас, боязнь. Ух, какие страсти! Со страстей без ума стал. Страсть берет глядеть на это! Он бить не бьет, только страсть дает. Кабы эта страсть да к ночи! Половина страстей с костей (со счета). || Бездна, прoпасть, тма, множество, сила, ужас что; ужас как, весьма сильно, крайне, страх много или страшно сильно. У них страсть денег. Страсть, как больно. Страсть хочется. Страсть, как он скуп. Денег страсть, да не во что класть. Что мне прясть, коли готового страсть? || Страсть, душевный порыв к чему, нравственая жажда, жаданье, алчба, . В животном страсти слиты в одно с рассудком, образуя побудку, а потому в страстях животного всегда есть мера; страсти человека, напротив, отделены от разумного начала, подчинены ему, но вечно с ним враждуют и никакой меры не знают. Всякая страсть слепа и безумна, она не видит и не рассуждает. Человек в страсти пуще зверя. Страсть к игре. Скупость легко обращается в страсть. Нет страсти неистовее безумной любви, но и она гаснет со временем; напротив, властолюбие, обратившись в страсть, растет с годами. Любовь и ненависть противоположные страсти. Его обуяла несчастная страсть. В нем есть страстишка к картежи.

Страсти человека… вечно с ним враждуют и никакой меры не знают…
безотчетное влеченье, необузданное, неразумное хотенье...

Как точно-то…

А вчера…
Очень хочется написать про вчера, выплеснуть это из себя – потому что сказать этого даже Ромке не могу, дико как! Вот вспоминаю, а сама краснею до ушей – и от стыда, и от воспоминания от наслаждения… Да, наслаждения особенного рода… опасность заводит…


Страстник, -ница, церк. распутный, развратный человек, предавшийся страстям; необузданный, порабощенный

В среду, четверг, пятницу - дел столько, что к вечеру и думать ни о чем не могла – сразу домой ехала… Выходные… В воскресение с Ромкой гуляли, опять за жизнь разговаривали, он все просит потерпеть… Куда терпеть-то? Вот так, в таком состоянии полтора года? Не знаю - как Андрюшка, но я точно с ума сойду…
В понедельник… с утра прибежал, глаза горят, когда дотрагивается – как током бьет, дрожим оба, и наплевать, что на работе, что зайти может кто угодно, он меня на стол усадил и целует, а я даже сопротивляться не могу – стыд такой! – сама рубашку на нем расстегиваю!
Кто бы вошел в тот момент… ужас…
Но тогда на все было наплевать – дверь только на ключ закрыли, он меня на руки взял и в каморку отнес… Каморка наша… я и так туда ходить боюсь – там вся наша love stories в концентрированном виде, а еще и это…
Когда опомнились, я и вовсе от стыда сгорела – одежда валяется где попало, я - на столе, ноги у него на плечах… порнофильм, да и только…
А он наклонился потом, целует и говорит:
- Катенька, ты с ума меня сводишь, умоляю, давай придумаем что-нибудь, чтоб жить вместе…

А что тут придумаешь то?
Он говорит, что я просто не хочу… Его уже и Ромка убеждал, что отец мне не простит этого… А он уперся:
- Если не хочешь со мной жить, значит, не любишь, не веришь…
И люблю, и верю, и хочу… и рядом всегда быть хочу, и в постели хочу… и просто за руку держаться… и вместе на работу приходить, целуясь в лифте, и не бояться, как сейчас, что застукают…
Удивительно вообще – как еще не застукали…
Сумасшествие…
И что делать - не знаю...


- Кирюша, может, передумаешь?
- Нет… - Кира присела на край большой постели, оглядела разложенные по всем поверхностям вещи. Брюки, блузки… Надо решить – что с собой брать. Но в ее положении нет смысла таскать за собой весь ворох – все равно нужно менять гардероб.
- Кирюша?

Нет… Слишком много времени она провела здесь. Или - не слишком, однако – много… Долгие разговоры с Марго помогли кое-что понять.
Сначала она пыталась звонить, но Андрей сбрасывал звонки; Кира рыдала, Маргарита успокаивала. Но это были уже не те успокоительные беседы, что прежде – о том, что Андрюша одумается. Нет… теперь она говорила о будущем внуке, и что Кира для нее все равно как родная, а мужчин, которые рвутся на волю, удержать невозможно…
Времени понадобилось много, а потом, в одно утро, когда моросил серый дождик, не давая надежд на ясный день, вдруг блеснуло за окном солнце… Тонкий луч прорвал сплошную серую пелену, чтобы заглянуть в окошко к измученной женщине и передать ей привет из иного, более счастливого мира…
- Я назову тебя Сашкой, - засмеялась женщина, положив руки на живот, - Sunny – это солнце, почти как наше Саня… Вот братец-то удивится!
А к вечеру подумала, что впервые не вспомнила о муже - такое имя не может ему понравиться… Но было как-то все равно…

Вот только вскоре после этого она засобиралась в Москву. Понять все до конца. Ведь прошли месяцы… Он мог и одуматься, а не разговаривал с ней только из-за мальчишеского упрямства… И потом – как бы то ни было, но ребенок – и его тоже… Не может быть, чтобы ему было все равно! «Андрюша – добрый мальчик» - так всегда говорила Маргарита.

- Нет, - вздохнула Кира, - я поеду. Так нужно.
- Ты всегда можешь вернуться, - произнесла Марго, отворачиваясь, чтоб не показывать неуместных слез. Предчувствия были дурными, но происхождение их – неизвестно.
- Я знаю… Спасибо…
Маргарита вздохнула:
- Зря ты… Мы могли бы постараться вызвать его сюда…
- Нет… Я соскучилась по Москве.
- Там уже холодно.
- А здесь – сыро…
Маргарита опять вздохнула.
Она много говорила с невесткой, и беседы эти, будто бы, пошли Кире на пользу. Беременность вообще пошла ей на пользу – спокойствие, рассудительность и тихая внутренняя нежность стали спутниками женщины. Такую Киру, как сейчас, Андрей, наверное, не оставил бы…
Но Маргарита так и не смогла сказать невестке, что сын продолжает встречаться с другой женщиной… И, судя по всему, обо всех походах налево, он и думать забыл… О законной жене – тоже… Хотя, о жене – пожалуй, нет. Именно жена мешала Андрею стать по-настоящему счастливым.
Долго ли сможет выдерживать Катя?
Марго удивлялась, но не могла не уважать эту странную девочку за стойкость, с которой та, стиснув зубы, ждала освобождения любимого от уз, ставших пУтами, и терпела невыносимое для любой женщины положение.
Пару раз Марго разговаривала с Катериной по телефону… В голосе девушки проскальзывали усталость и обреченность… Жданова подбадривала ее, говорила, что надеется…

А Кира просила не предупреждать Андрея о ее приезде.
- Сюрприз? – скрывая усмешку, спросила Марго. Хорош же будет сюрприз…
- Не бойтесь, - Кира усмешку не скрывала, - я не настолько глупа, чтобы ожидать от него вселенской радости… Я не стану вваливаться без предупреждения… Но, если сообщить, он наверняка примчится встречать – чтобы выяснить мои намерения… Я этого не хочу. Пусть у меня будет несколько дней счастливого заблуждения.
- Как знаешь…

Совсем скоро придет такси, чтобы отвезти в аэропорт.
- Не провожайте меня, - сказала Кира.

Маргарита, кутаясь от прохладного ветра в шаль, проводила глазами машину.
Не сдержалась – достала телефон и вызвала Андрея.
«Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети…»
- Ну что за мальчик? – в сердцах сказала женщина невесть откуда взявшейся кошке, выглядывающей из-под декоративного куста. Прислушалась к себе – не предвещает ли сердце беды?..

***

Усталость ощущалась такая, что каждая мышца отзывалась отдельно; Кире казалось - она может их пересчитать, сил, однако, на это не было.
Добравшись домой, она упала на постель и тут же заснула.

Очнулась, когда было уже темно, фонари длинным бликом отражались в мокром асфальте, неглубокие лужи мерцали сказочными огоньками.
Странно, но в Лондоне вечерний последождевой город не был ей таким красивым, а свежий запах зелени, уже подернутой прелью – таким насыщающим.
Пришло решение о прогулке, а после – поездки по ночной Москве; любимому суетливому городу.

Попав в этот двор, она напрасно убеждала себя в случайности; сама знала, что и прогулка, и поездка были выдуманы оправданием стремлению сюда…
Выбралась из машины, задержалась, запрокинув голову кверху; сквозь расплывающуюся на зрачках влагу искала окно… и нашла…
Смахнула слезинки, аккуратно протерла глаза, присмотрелась.
Окно освещалось неярким светом, идущим снизу; чуть оранжевый оттенок манил уютом домашнего тепла и нежностью полузабытых прикосновений. Проснулся голод по его ласкам и поцелуям и… и… и…
Перевела дыханье, покрутила головой, отгоняя наваждение, и опять устремилась взглядом туда…

На фоне оранжевого света показался силуэт, Кира даже подумать не успела, что Андрей выше и крупнее – будто на зов ее еще недодуманных мыслей возник и второй силуэт – он взмыл снизу, будто взлетел, и тут же два силуэта превратились в один.
Кира вздрогнула от бесстыдства картинки… закрыла глаза, автоматически отсчитывая до десяти, потом – до ста…
Что она там шептала сквозь плотно сомкнутые губы?
Пусть это будет галлюцинацией?
Ветерок пошевелил волосы, понуждая вернуться в реальность; Кира открыла глаза… окно продолжало светиться… никого не было.
Можно было вздохнуть спокойно, убеждая себя, что причудилось, сесть… за руль и умчаться подальше от этого колдовского жилища.
Но если вернуться за руль Кира и смогла, то умчаться – нет.
Застыла в ожидании неизвестно чего.
И не дождалась.

Ей даже не надо было разглядывать его сквозь мелкую морось, явившуюся для того, чтобы скрыть – нет, не его… спутницу.
Легкий шок потряс Киру – Андрей? Не просто провожает девку до такси? Спускается сам и… везет в своей машине! Куда? Продолжать удачно начавшийся вечер в ресторане?

Хотела следом ринуться, но сдержалась. Склонила голову к рулю, умом понимая, что не нужно заново лезть в капкан. Бежать.
Бежать немедленно.
Какое счастье, что он уехал!

Но надежда еще не умерла.
Время прошло, он не мог не соскучиться! Кира свято верила в возможность восстановления отношений с мужем.
Ведь теперь она поняла все свои ошибки!
Разговоры с Маргаритой помогли уяснить многие вещи. Было осознание своей вины и желание пойти с повинной, удалось унять безудержную ревность и научиться думать о муже не как о своей собственности. Была даже готовность согласиться на развод – если она поймет, что вернуть прошлое невозможно…
Но попытка – возможно, последняя... она нужна обязательно. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать… и жалеть всю жизнь…
Кира приняла решение.
Настало время воплощать его в жизнь.

**

Катя не торопилась выходить из машины, сцепив пальцы, она проговорила:
- Нет… так не может больше продолжаться…
- Кать! – немедленно подхватил тему Жданов, - так ведь я…
Не слушая его, Катя продолжила:
- Три раза в неделю по три часа… Это не любовь, это фитнесс какой-то!
- Катюша… - мужчина старался говорить спокойно, однако внутренне он даже не кипел – он плавился, мгновенно дойдя почти до точки белого каления, - но ведь ты сама это придумала!
- Да, - невозмутимо согласилась Катя, - придумала я… а устроил – ты…
- Ты согласилась! – воскликнул Андрей и тут же сник, замолчал, вжимаясь в сидение. Он не мог обвинять. Катя соглашалась совсем на другое… не на это… и он поспешно добавил, - Катенька, но мы же можем жить вместе!
- Через папин труп.
- Не утрируй, - поморщился Андрей, - ты взрослая женщина, я не понимаю – почему ты не можешь..
- Потому! – перебила Катя, - Потому! Я представить себе не могу – как сказать папе об этом! О том, что его дочь – любовница женатого начальника, который сплавил беременную жену за границу!
- Катя! Все не так, ты же знаешь!
- Я - знаю! Но есть факты! А они – однозначны!
- Катька… - Жданов нагнулся, притянул к себе ее руку, поцеловал нежную ямочку ладошки, - Катька, горе ты мое, луковое… А давай уедем?
- Уедем? – удивилась Катя.
- Ну да! В отпуск! На неделю, а? На необитаемый остров! Катька, представь только – солнце! Океан! И мы с тобой – только вдвоем, а?
- У тебя все так просто…
- Оставим Ромку на хозяйстве! Сейчас же ничего особо важного у нас нет, новая коллекция не скоро, ткани мы закупили, у Милко все есть, что ему надо! А? Кать?
- Голые люди на голой земле… - пробормотала она себе под нос.
- Что? – не расслышал Андрей.
- Это я так… - Катя откинулась на спинку сидения, закрыла глаза… представила… неделя божественной любви… медовый месяц… для незаконной и неправильной жены – кусочек ворованного рая… и два кольца – необручальных…
- Кать? А? Прямо завтра?
- А что я скажу дома? И – на работе – что?
- Командировка! В Киев!
- Командировка в Киев… что ж… наверное, можно…

Утром они уехали, куда: знал только Малиновский.

В тот же день, к окончанию рабочего дня, в компании появилась Кира.
Выйдя из лифта, усмехнулась при виде пустого ресепшена.
Ничего не меняется.
Приемная также была девственно пуста, кабинет Андрея и Ромки – закрыт.
- Они что, вымерли все тут? – удивилась Кира, - или я сошла с ума и сегодня – воскресение?
Она направилась, внутренне содрогаясь, в сторону президентского офиса. Пушкареву видеть не хотелось, но Кира могла быть уверена: трудоголичная Пушкарева будет на своем месте даже когда начнется землетрясение или атомная бомбардировка.

Резко затормозив у дверей, Кира, недовольно скривившись, постучала. Не услышав ответа, осторожно толкнула створку.
И этот кабинет был пуст.
Но тут же она услышала легкий шорох из каморки и обрадованно кашлянула, привлекая внимание. Выглянул Малиновский.
- Кира?
Лицо его при этом было как у отъявленного скептика, воочию увидевшего посадку летающей тарелки.
- Я вижу – ты мне очень рад, - грустно улыбнувшись, сказала Кира.
- Э-э-э-э…. К-кирюш… э-э-э-э… довольно неожиданно, надо сказать…
- Довольно неожиданно, что в ЗимаЛетто все повымерли! – раздражась, произнесла женщина, - Пушкарева всех уволила? Или мы обанкротились?
Рома хмыкнул:
- Хоть твой братец и постарался, но мы живы, здоровы и даже выпустили новую коллекцию.
- Саша…
- Твоими молитвами, наверное, - перебил Малиновский, - если бы не они, мы, конечно же, пошли бы ко дну, к большой радости твоего семейства...
- Мое семейство..
- Не продолжай! Итак, что тебе не нравится?
- Куда все делись?!!
- Наши служащие не обязаны находиться на рабочих местах круглосуточно! Я и сам случайно задержался – звонка ждал…
- Но наши служащие обязаны находиться на своих местах в рабочее время!
- А что, введен двенадцатичасовой? Почему я не знаю?
- Малиновский!! Шесть часов!
Рома засмеялся:
- Кирюша, мы не в Лондоне! Часы переводить надо!
- Ой… часы… - и тоже засмеялась.
А Малиновский отчетливо осознал, что Кира его бесит не по-детски. Зачем приехала? Почему никого не предупредила? Хорошо, что…
- А… Андрей… он домой уже уехал? – немного робко спросила Кира.
- А ты ему не сообщала о приезде? – Рома мог бы и не задавать этот вопрос, он прекрасно знал, что не сообщала.
- Я хотела… сюрприз…
- Сюрприз удался. Андрей с Катей утром уехали в командировку.
- Куда? – расстроено спросила Кира.
Ответить хотелось: На Кудыкину гору.
- В Киев.
- Надолго?
- На неделю…
Госпожа Жданова охнула и присела на край диванчика.
- Да-а-а… действительно… сюрприз…
- Ехала бы ты обратно в Лондон. Я очень сомневаюсь, что Андрей хочет видеть тебя.
- Он мой муж! – побледнев, с вызовом ответила женщина.
- Объелся груш! – грубо оборвал ее Роман, - ладно, все. Ты свободна. Я все дела сделал и ухожу.

Кира молча встала, прошла к дверям, там обернулась:
- Рома… откуда столько агрессии?
- Вы с подружкой своей, Викусей, очень похожи. Догадаешься – в чем?
Женщина, похоже, не поняла его, недоуменно взирая прямо в глаза – словно надеялась прочитать там ответ.
- Жениха хотела – вот и залетела, тра-ля-ля-ля-ля! – кривляясь пропел Рома, а потом, изменившись в лице, выпалил, - Ненавижу таких! От вас все зло на свете! Детей любить надо, а не как червячков на удочке использовать! Не матери, а рыболовы-спортсмены!
Вспыхнув, Жданова не стала дослушивать гневную тираду, а убежала, глотая слезы.
- С-с-сука! – выругался ей вслед Роман.

Глава 2

Затряхнуло его на третий день.
Нешуточно затряхнуло – в первый момент он и не понял: что такое; боль - почти физическая. Медленно огляделся, недоумевая. Покрутил головой, потряс даже ею.
Нет.
Ничего особенного – все, как обычно. Как всегда.
Откуда только появилась эта тоска вселенская – будто забрали у него что-то очень ценное, важное, дорогое. Настолько дорогое, что без него – хоть прямо сейчас в окошко бросайся.
Обвел глазами кабинет и понял…
А когда понял – застонал от ужаса.
Это не должно было случиться!!
- Ну, мужик, ты попал! – сказал громко, обращаясь неизвестно к кому, - так попал, что…
А что?
И что теперь с этим делать?
Катя, Катя… Катька Пушкарева… Удивительный человечек…
Он не мог назвать их отношения дружескими – потому что Роман Дмитриевич не понимал: как можно дружить с женщиной. Женщину нужно использовать для удовольствия, или обращать на нее внимания не больше, чем на зубную щетку: функциональный прибор для чего-нибудь. Принести поднос в ресторане, помыть пол в кабинете… Особое отношение к Шурочке, секретарше – это уровень почти мужчины, своего парня.
А Катя… она вообще никуда не вписалась.
Категория «женщина друга» - это не пустые слова, та женщина, которая – друга, становилась пустым местом как женщина, но вынужденно уважаемой особой.
Катька вот только – не была «вынужденно…». Мимолетное движение навстречу, когда она раскрылась, обнажив душу, стало пленом и грёзой наяву, наркотиком, к которому приходилось стремиться вне зависимости от желания.
Разговоры – нужны и важны. Мнение – единственно достойным внимания. Споры – на равных, согласие – до донышка. Желание её одобрения, и понимание, что его одобрение для нее – тоже не пустой звук.
И всему этому не было названия в Ромкиной системе ценностей.
Она не была ему другом, а если бы кто-то сказал о любви, Малиновский немедленно врезал бы тому пошляку промеж глаз.
И, тем не менее, он стоял сейчас в пустом кабинете и твердил:
- Ты попал, мужик, ох, как же ты попал!

Семимиллионный город не станет меньше,
если один человек из него уехал.
Hо вот один человек из него уехал,
и город огромный вымер и опустел.

И вот я иду по этой пустой пустыне,
куда я иду, зачем я иду, не знаю,
который уж день вокруг никого не вижу,
и только песок скрипит на моих зубах.

Прости, о семимиллионный великий город,
о семь миллионов добрых моих сограждан,
но я не могу без этого человека,
и мне никого не надо, кроме него.

Любимая, мой ребенок, моя невеста,
мой праздник, мое мученье, мой грешный ангел,
молю тебя, как о милости, - возвращайся,
я больше ни дня не вынесу без тебя!
(О Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
ну, что тебе стоит, Господи, сделать так!)

И вот я стою один посреди пустыни,
стотысячный раз повторяя, как заклинанье,
то имя, которое сам я тебе придумал,
единственное, известное только мне.

Дитя мое, моя мука, мое спасенье,
мой вымысел, наважденье, фата-моргана,
синичка в бездонном небе моей пустыни,
молю тебя, как о милости, - возвратись!
(О Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
о Господи, сделай так, чтоб она вернулась,
ну, что тебе стоит. Господи, сделать так!)

И вот на песке стою, преклонив колена,
стотысячный раз повторяя свою молитву,
и чувствую -
мой рассудок уже мутится,
и речь моя все невнятнее и темней.

Любимая, мой ребенок, моя невеста
(но я не могу без этого человека),
мой праздник, мое мученье,
мой грешный ангел
(но мне никого не надо, кроме него),
мой вымысел, наважденье, фата-моргана
(о Господи, сделай так, чтоб она вернулась),
синичка в бездонном небе моей пустыни
(ну что тебе стоит, Господи, сделать так)!


Было смешно и страшно одновременно.
- Малиновский… ох… Малиновский… ты сам-то понял?
И приказывал себе забыть, но признание рвалось наружу, жаждало быть озвученным – хотя бы один раз, для себя…
И смех вырвался из горла птичьим клекотом; он хлопнул себя по колену, заходясь в конвульсиях:
- Ты влюбился, Малиновский! Ты первый раз в жизни влюбился! В Катю Пушкареву! – произнес… и замер, осознавая сказанное до конца, - о-о-о-ох…. Какой кошмар…
Погрузил лицо в ладони, впитывая новое знание, и вновь захохотал:
- Это ужасно! Это какой-то кошмар, но… но тебе ведь это нравится, а?

**

Катя сидела в ванной, поливая себя из душа. Правое плечо – левое плечо, левое - правое, правое - левое… Потом поднять голову и направить почти горячие струи на выемки ключиц… И пусть вода стекает…
Андрей уже спал, поэтому она могла сидеть так столько, сколько душеньке угодно. И думать.
Все эти дни времени подумать не было совсем, а мысли, как назло, стали посещать в совсем не подходящие моменты.
Как сегодня.
Когда Андрей сказал: «Мне кажется, ты ко мне стала по-другому относиться», Катя внутренне съежилась, но возмутилась вполне искренне.
И ей удалось убедить любимого, что все как прежде, что нет изменений…
А они – были.
Таились на дне души, вытеснялись в подсознание, запирались на тридевять замков…
Плохие мысли потому что.
Три дня счастья. Бешеная страсть, сумасшествие, когда они ходили друг за другом по номеру, даже не одеваясь – за эти три дня они вместе были количественно больше, чем за весь предыдущий месяц. И вот сегодня утром Катя почувствовала пресыщение.
Проснувшись, она не придвинулась к Андрею, как обычно, а чуть отстранилась, убрав даже его руку со своего живота.
А чуть позже сожалела, что не убежала сразу в душ, и отдавалась, имитируя страсть.
Впервые.
И в этот же день ей впервые удалось вытащить Андрея из номера – хоть по городу погулять. Гуляли, держась за руки, болтали о пустяках, смеялись – пока не наткнулись на кинотеатр с афишей нового фильма; в Москве Катя как-то пропустила его – дела в то время замучили.
На кино Жданов согласился нехотя, признавшись, что предпочитает боевики, а эти все философские нюни – выпендреж режиссера, который не может снять ничего нормального. Катю покоробило такое высказывание, но она промолчала, зная манеру любимого безапелляционно высказываться о чем-то, чего он не знает.
Но лучше бы они не ходили – едкое бурчание Жданова испортило все впечатление от нервного, очень тонкого душевно и элегантного фильма.
Три раза он предлагал уйти – «Кать, ну, муть же!», потом смирился и ожесточенно грыз поп-корн, распугивая хрустом воздушный флер французских фантазий.
На улице приставал:
- Нет, тебе, что - правда, понравилось?
Катерина перевела разговор на другое; очень непосредственно обрадовалась вывеске ресторанчика и, чувствуя себя идиоткой, капризно надула губки:
- Да-а-а-а…. Ты поп-корном наелся, а я со вчера голодная!
Андрей тут же забыл о фильме и потащил свою ненаглядную на кормежку.
Катя же зареклась куда-нибудь с ним ходить.
Вспомнился Ромка, с которым кино обсуждать - здорово! Он въедливо расспрашивал – если что-то показалось непонятным; он спорил, если был уверен в своей правоте; он даже порой притаскивал на следующий день книжки – чтоб показать исторические неточности или, наоборот, подтвердить свою правоту. С Ромкой Катя любила ходить в кино.
С Андреем - нет.
И вот сейчас, в ванной, призналась себе в том, что, по существу, с Андреем их связывает только работа и секс.
А поговорить?..
А много ли они разговаривали о чем-то другом? Нет. Или - о работе, или – о своих проблемах. Точнее – о его проблемах. Они ходили вместе только в ресторанчики или на деловые встречи. Они – можно сказать – не общались.
И первая попытка остаться наедине друг с другом показала пропасть в интересах.
Вот так…
Катя вышла из ванной.
Второй постели в номере не было, а ложиться к Андрею она не хотела.
Села в кресло, рассматривая слабо освещенное ночником лицо любовника. И все-таки, он нереально хорош собой… Вот так сидеть и любоваться, получая эстетическое наслаждение… Чем дольше смотришь – тем сильнее хочется подойти к нему, провести ладонью по щеке, очертить кончиком пальца контуры губ и бровей… взъерошить волосы… коснуться губами ресниц, ощутив их щекочущее трепетание… прижаться к нему, почувствовать, как его тело, еще расслабленное в дрёме, непроизвольно реагирует на близость, наливаясь силой… а потом он еще в полусне по-хозяйски положит руку ей на бедро и притянет к себе, вжимаясь разбуженной плотью… и ознобные искорки пробегутся по позвоночнику… и забудутся дурацкие мысли…
Кино?
Господи, какая ерунда! Почему им должны нравиться одни и те же фильмы?

Мне сегодня не захочется
Пить печаль твоих ладоней -
Мне цыганка напророчила
Расставание в агонии.

Покачнется. Закачается
Мир вокруг со страшной силою –
От колечка обручального
До кольца петли намыленной…

Перестук шагов – как прошлое
Отзовется легкой болью…
Может, предсказанье ложное?
Может, сказано невольно?


Жданов в тот день хотел стать моложе.
Вернуться лет на десять назад. Или – хотя бы – на год.
В то время, когда он еще не понимал – что такое искренность в любви. Что такое – когда до донышка, нараспашку, душа говорит с душой без какого бы то ни было посредничества…
Он все понял в то утро.
Катя изменилась.
Она впервые была с ним по обязанности.
«И-ми-та-ция, ими-та-ция, - журчала в голове мелодия Бог знает где услышанной песни, - Все случилось быстрее, чем он ожидал… Через двадцать минут они вышли вон…»
Он все понял.
И взвыл бы - если бы не было прошлого, которое их объединяло, как ему казалось – накрепко.
В это утро он был зол, он не мог позволить ей уйти из-под него без той дозы наслаждения, которую он всегда давал ей. Только не это.
Имитации удовольствия он не сможет вытерпеть.
И он терзал ее тело и ее чувствительные точки до тех пор, пока не добился желаемого.
Она вскрикнула, судорога прошла по ее ногам, лоно несколько раз ритмично сжалось и разжалось.
Он вздохнул успокоенно и быстро дошел до финала сам – получив лишь разрядку, но ни на йоту не получив удовлетворения.
Он мог бы продолжать, но – не сейчас.
Такую – чужую и отстраненную, он ее не хотел.
Слишком много было в его жизни – таких. Неизвестно зачем приходящих в его постель.

Она потащила его в город, и он легко согласился.
Ему трудно было наедине с ней – сегодня трудно. Ушла легкость.
На улице, когда вокруг люди, стало проще.
Вдруг вернулись нежные взгляды, в которых читалось нечто, предназначенное только ему.
«Еще не все потеряно, - подумал он, - она просто устала и не выспалась. Небольшое пресыщение».
Он не мог понять этого пресыщения – ему ее было мало. Всегда мало, каждую секунду он хотел с новой силой – неважно чего: смотреть на нее, целовать, быть в ней или просто держать за руку. Она нужна как воздух для дыхания, как пища для жизни, как вода.
Просто – нужна.
И он верил – что взаимно.
До того самого утра.

Они бродили по городу, а потом – то кино.
Казалось – подумаешь, кино!
Как, почему она выбрала именно этот фильм? Нарочно?
Он сделал вид, что не знает – о чем речь.
Притворился дебилом.
Ох, как было стыдно, но… он не мог позволить ей понять…
Он сказал: Неужели тебе это нравится?
А она так посмотрела…
А он, не замечая недоуменного взгляда, добавил:
- Может, пойдем отсюда?
И взял ее за руку.
А она отчужденно отстранилась и уставилась на экран.
Он нарочно сходил за поп-корном и пепси, и нарочно громко шуршал упаковками, и нарочно громко хрустел кукурузой.
И еще несколько раз предлагал уйти.
Она все больше отдалялась и делала то, от чего он старался ее отвлечь.
Смотрела на экран.
А он сходил с ума.
Потому что главный герой – это был он сам.
Андрею казалось, что неведомые французские мужики просто забрались к нему внутрь, украли каким-то образом самое сокровенное; даже то, чего он сам о себе не знал! - и вывалили на потеху публике.
И теперь он дрожал всем телом, ужасаясь, что вот еще минута – и Катя все про него поймет… всю его внутреннюю гадость…
Отвлекал.
Хрустел поп-корном.
Громко глотал пепси, вызывая ее неприязненные взгляды.
Но радовался, что Катя, похоже, отвлекаясь на него, теряет ниточку происходящего на экране.
И есть шанс, что она не поймет…

После они долго бродили, вернулись уставшие, Андрей, не раздеваясь, лег и мгновенно уснул.
Когда проснулся – сквозь полуприкрытые веки в тусклом свете ночника увидел Катю, сидящую на кресле и завороженно всматривающуюся в его лицо.
Он предпочел не показывать, что проснулся.
Поворочался и перевернулся на другой бок.
Почему она так странно смотрела?
Что вообще происходит?

Сначала она подумала, что Андрей проснулся – он зашевелился, заерзал, но, не открывая глаз, перевернулся на другой бок. Катя вздохнула – почему-то с облегчением, почему-то радуясь, что еще не сейчас нужно будет...
- Иди ко мне… не поворачиваясь, глухо проговорил Андрей.
И она пошла.
Взобралась на постель, опустилась на коленки. Провела ладонью по плечу, скрытому рубашкой, почувствовала, как дрогнули мышцы.
- Андрюш…
Он ничего не ответил, лишь подтянул коленки к животу.
- Андрюш, ну? Что с тобой?..
Вот уж этого Жданов не выдержал, он рывком приподнялся, взял Катю за плечи и, заглядывая в глаза, спросил не в первый раз за сегодня:
- Кать… с тобой – что?
- Со мной? – притворилась Катя непонимающей, - а-а-а-а… что?
- Ка-а-ать… - почти что простонал Андрей, - за что ты со мной так? Нет, я понимаю, что недостоин тебя, но… я же живой человек!
- Но что? – вот теперь Катя и вправду не понимала.
Жданов отпустил ее и лег.
Перевернулся на живот, сгребая под грудь подушку, голос его слегка охрип от волнения.
- Ты думаешь, я ничего не заметил? Утром? Ты утром не хотела ничего… была со мной, наступая себе на горло… я тебе был противен… я, думаешь, не понял?
- Нет, Андрей, нет! – испуганно запротестовала Катя.
- Я понял, Катька… ты уходишь от меня, отстраняешься… я больше не нужен тебе…
- Погоди, что ты…
- Ты сама, может быть, еще не поняла этого… но внутри уже зреет… не было любви у тебя, правда? Влюбленность была… и она проходит… а я… я ,как последний дурак, люблю тебя… и с каждым днем… все сильнее…
- Андрюш…
- Не надо… Ты когда-то говорила «не надо меня жалеть»… Теперь мне приходится повторить эти слова… Не надо… не надо меня жалеть…
Катя не замечала, что глаза у них обоих на мокром месте, а сама она, еще полчаса назад жалевшая, что в номере нет второй кровати, готова сейчас на все, лишь бы только показать – как он ошибается!
Но он не хотел этого показа.
- Андрюш… - Катя наклонилась, чтоб поцеловать, но он отвернулся:
- Поздно уже. Давай спать.
- Андрей!
- Давай спать! – приподнялся, устроил подушку, лег, отвернувшись.
- Ты что, даже не разденешься?
- Нет. Ни к чему.
- Тело не отдохнет!
- Отдохнет!
- Я, - обиженно прикусила губу Катя, - не буду к тебе приставать…
Жданов что-то невразумительно хмыкнул.
Катя легла, демонстративно отодвинувшись к краю кровати.

Минут десять было слышно только их прерывистое дыхание.

Мужчина не выдержал первым – перекатился на бок, снова перекатился и, дотянувшись, осторожно поцеловал ее плечо.
Теперь уже Катя делала вид, что заснула, но не тут-то было: Андрей навалился на нее и принялся исступленно целовать – плечи, шею, лицо, глаза, губы; и шептал при этом:
- Катька, господи, что же мы делаем то с тобой, а? Дураки какие! Я люблю тебя, ты слышишь? Ты знай это, всегда знай…
- Андрюшка… - Катерина сдирала с его плеч рубашку, отвечая на поцелуи с такой страстью, словно они не виделись, минимум, неделю.

Уснули, обнявшись…

***
Кира – единственная, кто не испытывал потрясений. Она бродила или ездила по городу, подолгу стояла у витрин в детских магазинах, потаенно улыбаясь своим мечтам.
Но она старательно избегала любых мыслей, связанных с Андреем – вот здесь, думала она, пусть все идет своим чередом. Загадывать – только хуже себе делать. Нет уж…

***
Ко дню прибытия Андрея с Катей Малиновский не находил себе места, пытаясь, все-таки, выстроить для себя правильную линию поведения. Признаваться Кате в любви – бесполезно, это только отпугнет ее, заставит сторониться, лишит общения и малейшей надежды…
- Постой-ка, Малиновский, а она у тебя вообще есть - надежда?
Но предпочел не отвечать на этот вопрос, ибо теоретически – надежда есть всегда, главное – понимать, где границы дозволенного, и не пытаться их нахрапом преодолеть…

Автор:  ant-ares [ 30 окт 2007, 02:23 ]
Заголовок сообщения: 

Глава 3

Никто нарочно этого не планировал – просто так сошлось.
Кира не захотела звонить Роме, и из двух зол выбрала меньшее – Катю. Именно у Кати она хотела спросить – как позвонить Андрею.
Конечно, было стыдно от того, что жена не знает номер телефона мужа, но Пушкарева - и в этом Кира была уверена – в курсе всех дел Андрея. И все знает.
И поэтому – только с ней можно быть относительно свободной, и не скрывать очевидного…
Когда Катя ответила, Кира решила - не будет спрашивать, а попросит… сказать Андрею… что ждет его звонка… и, конечно, что она - в Москве…

Услышав голос Киры, Катя растерялась… Жданов был тут, в кабинете… Они только что целовались, звонок нарушил их приятное уединение, напомнив о начале рабочего дня.
Но Андрей даже не стал выходить из каморки – он присел на стол и наблюдал за Катей.
Он не то, чтобы увидел, а почувствовал – как она напряглась. Вслушался в разговор, но в это время Катя уже обернулась и, протягивая трубку, произнесла помертвевшим голосом:
- Андрей… П-Палыч… это…
- Что такое? – он вскочил со стола, но остановился в дверях.
- Кира…
Катя сама приблизилась, сунула трубку в его руку и отошла к окну.
- Да… - растерянно сказал Андрей, - я слушаю…
На самом деле – он не слушал, он смотрел на Катю: как вздрагивала ее спина. И очень хотел побыстрее закончить разговор, который был не нужен и не кстати.
- Да, Кирюша… да… - говорил он, не соображая – чему поддакивает.
- Ты, может быть, занят? – спросила Кира, чувствуя неловкость мужа и его отстраненность.
- Да! – схватился за этот вопрос Андрей, - да, извини… Позже?
- Может, заедешь? Вечером?
- Да! Конечно! – Жданов возрадовался как ребенок, получивший долгожданную игрушку, - конечно, заеду!
Он с облегчением нажал «отбой» и поспешил к Кате.
Обнял ее за плечи.
- Кать, это Кира…
- Я поняла…
- Она в Москве…
- Как это ни странно, но и это я поняла, - сказала Катя резко, чуть резче, чем хотелось бы. Обида душила, слезы подкатывались к глазам…
Надо чуть-чуть запрокинуть голову, чтобы они не смели вытекать и сделать голос равнодушным:
- Андрей… дел много, давай-ка поработаем…
- Кать… ты что? Послушай, Кать… это ничего не меняет – что она приехала! Наоборот! Она спокойно разговаривала, может быть, она согласна на развод?!
Катя смерила его взглядом… Наивный…
Но что говорить сейчас? Разубеждать? Это бесполезно… если он верит в благие намерения Киры, то все бесполезно.
- Андрей, действительно, надо работать. Через час у нас совещание, ты не забыл, что мы еще не выслушали Ромку и Колю?
- Катя… Ты обиделась? Если ты против, я не поеду никуда!
- Ты о чем? – искренне удивилась Катя, - Я, кажется, никаких жертвоприношений не требую… Кира – твоя жена. И если тебе надо с ней пообщаться, то это – ТВОЕ дело, а не мое! Я тут вообще никто и звать меня – никак!
- Катя! – Андрей снова попытался ее обнять, но Катя выскользнула.
- Все! Я не хочу больше тратить время на эти разговоры!
- Я не уйду пока ты…
Дверь распахнулась.
- А-а-а-а-а, прогульщики!! – радостно проорал Малиновский, раскрывая руки для объятий, - я тут с утра по банкам уже, а вы все еще прохлаждаетесь? У-у-у-ух, балбесы, как же я соскучился!!!
И Рома обнял сначала Андрея, шутливо поколотив того кулаками по спине, потом – Катю…

Но едва соприкоснулся с ее телом, как сердце выплеснуло – адреналин ли, тестостерон ли; кто знает, что оно вырабатывает в таких случаях? И набат бешено пульсирующей крови в висках временно оглушил Малиновского, он на несколько минут перестал соображать - что делает, а в эти несколько минут не обнял Катю - нет… Он укутал ее в сгустившийся воздух, ставший раскаленным…
И Жданов заметил, как вдруг раскраснелись их лица, и как, почти не дотрагиваясь, ведет Роман пальцы вдоль ее позвоночника, и как перестала внезапно дышать Катя, и как Рома отстранился – даже отпрянул…
Отвернулся, словно закашлявшись, а затем преувеличенно бодрым тоном стал вещать об уровнях продаж.
Катя смотрела на Рому, Рома – переводил взгляд с окна на стенку повыше ее головы, Андрей – во все глаза – на Катю.
Что, черт возьми, происходит?
- Па-а-алыч! – донесся. сквозь какую-то пелену, до него голос Романа, - Ау! Ты уснул, что ли?
- А? – очнулся Жданов, - что?
Катя с Малиновским засмеялись.
Андрею показалось - над ним.
У него, очевидно, просто растут рога…
Так просто да?

Он мчался по коридору, и от него шарахались.
Он влетел в кабинет, грузно шлепнулся на стул, и, облокотившись о стол, сжал ладонями голову.
Нет.
Ему не нужны никакие дополнительные доказательства - он видел все Сам.
Своими глазами.
Ему ли не знать того трепета, с которым Малиновский вел руки вдоль ее спины… Он физически ощущал то, что ощущал в тот момент Ромка… Он слишком хорошо знал – что творится внутри, когда – так… Это – все вместе: и «я люблю», и «я скучал», и «хочу», и «скорей бы»…
Они любовники…
Какое поганое слово!
Они… любовники…
Но зачем был нужен он? Он, Андрей Жданов? Зачем?
Извилины, казалось, замерли, загипсовались, не желая шевелиться и думать.
Что-то терзало, не давая покоя…
Постой, Жданов, внимательно, внимательно думай…
Малиновский у дома Кати…
Он вспомнил!

- А что ты так разволновался, Палыч? Ты в своей Катеньке так не уверен? Думаешь, она на меня перекинется? Но ты жук, Палыч! Что ж ты скрывал, что у Катеньки фигурка – что надо?
- Заткнись, кретин! Что ты знаешь о ее фигуре?

Вот оно!
Что Малиновский мог знать о ее фигуре? Тогда? Откуда?
Вывод напрашивался один…
Жданов закрыл глаза, а расшевелившееся воображение подкинуло сладкую картинку – Катя и Малиновский… Катька изгибалась навстречу другому мужчине… Его она обхватывала ногами, задавая темп… ему улыбалась той чувственной улыбкой, которая появлялась у нее на грани… и, закусив потом губу, тихо постанывала…
Он отвлек сам себя, стукнув изо всех сил кулаком по столу.
Нет!
Даже если так – он не хочет об этом думать!
Пусть это будет неправдой!


Весь день Жданов избегал Катю – он не знал: что сказать. Демонстрировать ревность?
До безобразия глупо! Он вообще не хотел показывать, что ревнует: не достойно…
Почему она себе позволяет все, что пожелает? Почему ведет себя так, словно она – королева? Стала президентом и что? Теперь он должен перед ней ходить на задних лапах и делать все по ее указке? Да почему? Ему нужно встретиться с Кирой, а она сразу такой вид сделала, будто он к Изотовой ехать собрался! А Кира, между прочим, жена! И ждет ребенка! И неважно - как это получилось, главное – это уже есть, от этого никуда не деться! А если там что-то важное?
А если Кира предложит развод?
Вместо того, чтобы строить оскорбленную невинность, могла бы сказать: конечно, поезжай, вдруг что-то важное. Но это и в голову не пришло!!!!
Конечно, она – президент! Ей доверили, ее выбрали! И она за эти полгода вывела ЗимЛетто из кризиса, в который ввел фирму он… И получается, что он - никчемный, зато она – на коне!
Но почему тогда Малиновский?
А потому!
Ромку всегда только бабы интересовали, кто бы мог подумать, что он способен целую неделю руководить компанией и ни разу не проколоться?! Да нет, конечно, он мог! Жданов знал, что он мог, но только он никогда этого не хотел, а хотел только баб!
А теперь - выпрыгивает из штанов, доказывая Катерине, какой он стОящий! И она ему верит – а почему нет? И он ходит к ней домой, обедает у них по воскресениям, дружит с ее отцом и вместе с Зорькиным пожирает пирожки ее мамы.
И что?
Жданов, может, ты совсем идиот и не видишь очевидного? Ты вбил себе в голову, что веришь ей?
Или – нет, не так…
Они вдвоем уверили тебя.
В том, что все в порядке.
Нет, постой… понятно, что они хотели держать фирму под контролем… и поэтому Катя остается с ним, со Ждановым… но как Малиновский мирится с тем, что она – не только его любовница? Неужели… дело в деньгах? Неужели деньги важнее человека, важнее его чувств, искренности, любви, наконец?! Как можно? Ради денег? Вот так?..


К вечеру Андрей решился.
- Ты можешь меня часик подождать?
- Подождать? – переспросила Катя, не понимая - о чем он.
- Ну… я сейчас к Кире, быстренько с ней переговорю, и потом мы поедем ко мне?
- Андрюш…
Катя слишком явно демонстрировала нежелание.
Андрей, естественно, не посвятил ее в свои реальные планы.
На самом-то деле, он был уверен, что общение с Кирой получасом не обойдется, но было необходимо не дать Кате провести сегодня вечер с Малиновским. Жданов думал так: сначала он чуть задержится, потом перезвонит, скажет, что скоро приедет, потом перезвонит еще раз, а к этому времени Кате уже надоест ждать, и она скажет, что поедет домой, а он тогда скажет, что ладно уж… Только сделает вид, что огорчится…
Но потом уже будет не страшно, потом Катя уже наверняка поедет домой, а не к Малине…

- Так что? – он изо всех сил делал безразличный вид, и его не интересует – что ответит Катя.
- Андрюш… меня же неделю не было, я домой должна ехать…
- Кать… ну… ненадолго? – он попытался обнять, она отступила – слишком хорошо зная: как трудно сопротивляться, когда он слишком близко. Но она действительно должна провести сегодняшний вечер с родителями, они не поймут просто!
- Я, правда, не могу! Я серьезно! И ты… я не думаю, что тебе хватит получаса на разговор с Кирой, если, конечно, это будет важный разговор…
Так, да? Отлично придумано! Демонстрирует заботу и понимание… и отмазывается в точку – ну, как же, мама с папой целую недели не видели свою малютку-дочку! Которая ездила подальше от Москвы трахаться со своим женатым любовником! И имеет еще одного любовника – не для кошелька, а для души!! Ну и ладно! Ей не нравится, что Кира приехала? Так пусть получит!
- Да, конечно… - елейным голосом ответил он, - конечно, ты права… Наверное, разговор может затянуться…
И не смог удержаться от удара под дых:
- Может, с ребенком что-то?..
Отметив мелькнувшую на лице Катерины тень, он развернулся, удовлетворенный, и вышел, кинув через плечо:
- До завтра… любимая!..


- Жданов вышел из себя и забыл зайти? – поинтересовался Малиновский, заходя к Кате, - чуть не снес меня, причем, кажется, даже этого не заметил? Ты его скипидаром помазала?
Катя хмурилась.
- Кать, в самом деле - что?
- Не знаю! Я ничего не поняла!
- Та-а-ак, ясно, - Рома плюхнулся в кресло, заложил ногу за ногу, - внимательно слушаю. Рассказывай по порядку, ничего не забывая и ничего не добавляя…
- Не-зна-ю! – повторила по слогам Катя, - такое ощущение, что…
- Он взбесился? Сошел с ума?
- Где-то так…
- Катерина, расскажи уже!
- Нечего рассказывать! Он пришел, сказал, что нужно съездить к Кире, и просил подождать его, примерно, час. Я сказала, что за час он не управится, и еще – что сегодня я должна быть дома.
- А он?
- А я не знаю!!! У него такая реакция была… Будто я вру…
- Ты уверена, что больше вы ни о чем не говорили? – продолжил допрос Рома, - он вылетел такой… ошпаренный…
- Конечно, если у меня провалы в памяти… - язвительно проговорила Катя, - то тогда – может быть… а так…
Роман не стал высказывать свои подозрения – ведь в этом случае ему пришлось бы открыться в чувствах. Нет. Не сейчас. Не время.
- Ладно… может, завтра объяснит… - успокоил он Катю.
- Да не хочу я ничего слушать! Никаких объяснений! – неожиданно для Романа взорвалась Катя, - Надоело!
- Та-а-а-ак… это становится совсем интересным… а вы там, в поездке, не ссорились?
- Нет.
- И что тогда? Он – бесится, ты – тоже. Не бывает это просто так…
- Малиновский… - проникновенно произнесла Катя, - а тебе-то что до этого? Тебе не надоело работать психотерапевтом?
- Надоело! – признался Рома, - но что делать? Два самых близких мне человека… которые, к тому же, еще и руководители фирмы, в которой я работаю… вдруг начинают вести себя неадекватно… И ты предлагаешь мне вести себя как ни в чем не бывало?
- Веди себя как хочешь… в душу только не лезь, а?
Рома, обидевшись, поднялся.
- Извини, - холодно буркнул он и направился к дверям.
- Подожди… - Катя поняла, что переборщила, - Извини… так все сложно… я не готова обсуждать… Не сердись…
- Да ладно… Я допускаю, что и вправду лезу не в свое дело… Ты домой или еще задерживаешься?
- Домой. Подвезешь?
- А-а-а…
- Я не на колесах – проспала, не успевала машину на стоянке забрать.
- Ясно. Тогда, может, на стоянку тебя отвезти?
- Не хочу. Вообще не хочу за руль… все завтра…

Андрей подъехал к дому Киры, припарковался. Злость немного унялась, теперь он уже размышлял о том, что напрасно так повел себя… Надо было все выяснить… А сейчас – хотя бы извиниться…
Достал телефон… много-много длинных гудков и нет ответа.
В сердцах сбросил вызов.
Она не желает с ним разговаривать?
Ну и…
Чёерт с ней!!

- Ой, Ромка, давай вернемся – я телефон на столе забыла!

Жданов, немного потоптавшись, позвонил.
Кира открыла.
- О-й-й, - чуть смутившись, сказала она, - ты уже? Я почему-то думала, что ты… позже… или позвонишь…
- Я не вовремя?
- Нет-нет! Извини… Проходи… - она отступила вглубь квартиры.
Андрей с интересом и восхищением смотрел на Киру.
Она очень изменилась.
Черты лица стали мягче, исчезло почти постоянное легкое искривление линии губ – которое было предвестником начала истерики… серые глаза смотрели доброжелательно, без тени подозрительности – они не ощупывали его взглядом, выискивая пороки…
Легка полнота не уродовала, а красила ее – потерянная угловатость компенсировалась яркой женственностью; увеличилась грудь, животик казался уютным и очень домашним…
- Тебе идет беременность, - не смог промолчать Андрей.
- Спасибо… - снова смутилась Кира.
Она чувствовала себя немного неловко – сказалась долгая разлука; Жданов предстал перед ней незнакомцем. «Очень красивым незнакомцем» - не смогла не отметить женщина.
Как-то сложатся новые отношения?

- Жданов звонил… - язвительно произнесла Катя, вернувшись с телефоном.
- И?
- Ничего! Я просто так… Ромка, поехали со мной? Там мама праздничный ужин наготовила, а у меня кусок в горло не лезет… И я не хочу родителям ничего объяснять…
- А я, значит, буду буфером? – хмыкнул Рома.
- Ну, если не хочешь…
- Поехали, конечно! Пирожки будут?
- Обжора!!


Жданов продолжал смотреть на Киру; она же, прячась от столь откровенного рассматривания, пошла в кухню.
- Ты голодный? Ужин почти готов, - сказала она, обернувшись.
- Ага, - ответил Андрей и тут же, обеспокоившись, спросил, - Что с тобой?
Кира, держась за живот, улыбнулась:
- Все нормально… Просто он иногда та-а-ак пинается! Футболист! Весь в папу!
Андрей заволновался от ощущения некоей тайны, вплотную приблизившейся к нему.
- А… можно… - от волнения пересохло во рту, слова выдавливались с трудом, - можно… потрогать?..
- Конечно… - лицо Киры осветилось счастливой улыбкой, - конечно, иди сюда…
Подошел, вывернув руку, приложил ее осторожно к животу.
- Нет, так неудобно… Ты встань сбоку или за спиной…
Встал за спиной, положив обе ладони на живот жены. Сначала ничего не было, потом что-то прошло мягкой волной, и в правую руку ему уперлось нечто округлое.
- Что это? - удивленно спросил Андрей, ощущая тепло – какое-то странное, доселе неизвестное чувство заполняло его изнутри, - это что, ножка такая?
- Пяточка.
- Пяточка! – засмеялся Жданов, - с ума сойти!
И указательным пальцем второй руки попытался пощекотать эту пяточку. Малыш немедленно спрятался, зато в другом месте ткнулся кулачком.
- Ну вот! – засмеялась и Кира, - теперь он маму тумаками наградит.
- Где?
- Вот тут! – и Кира передвинула ладонь Андрея чуть в сторону – вовремя! Малыш, действительно, выдал серию кулачных ударов, после чего, немного поерзав, успокоился.
- Здо-о-о-орово! – не смог удержаться от восторженной улыбки Андрей, - Кир, здорово-то как! Такой… как настоящий!!
- А он и есть настоящий! – чуть обиделась женщина.
- Да нет, я не о том!.. Слушай, а ты уже знаешь – кто он? Мальчик или девочка?
- Мальчик…
- Мальчик… сын… - пытаясь уяснить это для себя, медленно произнес Жданов, - у меня будет сын…
Это было очень странно, необычно… но… вместе с тем, Андрей не чувствовал чего-то такого… чересчур особенного… Было интересно, движения малыша восхищали, вызывая нежность и удивление, но чего-то глобального, что он мог бы назвать «отцовскими чувствами»…
- Знаешь, Кира… - не мог не признаться он, - я не понимаю, что я чувствую… Наверное, из меня никогда не получится хороший отец… потому что я не могу сказать… что я люблю его… Я… я не понимаю – кого любить… я вообще не понимаю…
- Не переживай… - запрокинув голову, Кира чуть потерлась затылком о его плечо, - все нормально, Андрюша… с мужчинами всегда так…
Они оба замерли – возможно, вспоминая что-то очень хорошее, что было с ними раньше, в прошлой жизни… которая ушла, оставив и плохое, и хорошее… а теперь надо учится общаться в новых обстоятельствах…
Кира очнулась первой, аккуратно убрав с живота его руки, она сказала:
- Пойдем… ужин, наверное, уже готов…

Жданов звонил еще четыре раза – мобильник не отвечал. Пришлось набрать домашний.
Он уговаривал себя, что это – важно по работе.
Он и Кире так сказал – звоню, мол, поставщику, надо встречу, назначенную на утро, перенести.
Кира, как это ни странно, объяснение приняла, сцен не устраивала. А спрашивала про дела в компании, о них Андрей рассказывал с удовольствием. Он отдавал себе отчет, что упоминает Катю, возможно, чаще, чем было бы нужно, но Кира – и что с ней случилось? – совсем не реагировала на ненавистное имя; наоборот, даже похвалила Пушкареву.
Мир сошел с ума.
Кира не могла так измениться, она что-то задумала! – мелькало в мыслях Андрея; тогда он снова брался за телефон, и, извинившись, выходил с ним в прихожую.
Катя не отвечала.
Устав от неизвестности, решил найти ее на домашнем, чего старался не делать, если это не было связано с работой. Отчаянно трусил – а вдруг подойдет Валерий Сергеевич? Уже десять почти… Черт!..
- Алло! – крикнул, едва прервались гудки.
Но ответного приветствия не услышал…
А услышал диалог, после которого не только разговаривать, но и видеть Пушкареву расхотелось, а захотелось - напиться, чтобы ничего не соображать и не помнить.
Что за диалог?
Та так, ерундовый, в общем-то…

- Ром, ответь на мобильный, это Колька…
- …
- Да я по мелодии, такая только у него!
- …
- Не придуривайся, а возьми трубу и скажи Зорькину, что папа уже собрался его убивать – ну нельзя же в соседний магазин час ходить!
- …


Свое «Алло!» Катя сказала коротким гудкам.
Пожала плечами.

Жданов вернулся в комнату.
- Кирюш… прости… мне нужно уехать… - а сам подумал: вот предложит Кира остаться… и он останется… а что? Фигурка у нее стала… аппетитная… и он, наверное, сможет сейчас с ней…

Кира видела, как мрачнел Андрей после каждого звонка, а сейчас и вовсе нахмурился грозовой тучей. До боли в сердце захотелось сказать что-нибудь нежное, прижаться к нему, поцеловать, развеять неприятности… Вот только – слишком хорошо знала: не ее утешения нужны ему…. И настроение у него ниже нуля – тоже из-за той…
Но главное не в этом.
Мужа надо вернуть, но не любой ценой. Цена строго определена, шаг вправо – шаг влево… Кира уже прошла через это. Изгнанная из рая, она с удивлением узнала, что, на самом деле, жила в аду, жила иллюзиями – плодом своей извращенной фантазии…
Но… ее доктор-психотерапевт – там, в Лондоне, говорил… много чего говорил доктор… хорошего и умного, но не это было главным; главное – в том, что Кира – самодостаточная личность, и ей не нужно вымаливать любовь. Если нет любви – надо попытаться сохранить хорошие отношения… и тогда у малыша будет не только мама, но и папа… а личная жизнь папы… что ж… самое важное сейчас – малыш… остальное… лучше не думать об этом…

- Да, конечно… - ответила Кира.

Жданов приехал к дому Пушкаревых и увидел то, что и ожидал – машину Малиновского.

- Какие еще нужны доказательства? – тихо, со злостью, сказал он и ударил ладонями по рулю.

Глава 4

Утром Андрей существенно опоздал – что немудрено: пил он полночи, пытался звонить Кате – хорошо, что та отключила оба телефона после первого же его пьяного вопроса – где Катя и с кем.
Появившись на работе, первым делом прошел в бар, скривившись, выпил порцию виски; новую бутылку взял с собой, уложив ее во внутренний карман, и направился к себе. По дороге, передумав, свернул к президентскому офису – он не сможет даже пить, пока не узнает всю правду.
От Кати, прежде всего.
Пусть расскажет.
Глядя в глаза.

Но опять все пошло наперекосяк - у Кати сидел Роман; склонившись над столом, они рассматривали какие-то бумаги и тихонько переговаривались. На звук открывшейся двери синхронно подняли головы. Андрей видел, как недовольно поморщилась Катя.
Он думал - от его появления, на самом деле - от запаха виски, щедро распространившегося по кабинету.
- Сидите? - язвительно спросил Жданов.
- Андрей... - с оттенком обреченной усталости ответила Катя, - я даже не говорю о том, что ты опаздываешь... но... не мог бы ты не являться на работу в таком состоянии? Люди же смотрят... Неудобно...
- Неудобно? - приподнял бровь Жданов, - ах, какой кошмар! А водить меня за нос, Катенька, удобно?
- О чем ты?
- Ах, мы не понимаем!
Катя с Малиновским переглянулись и недоуменно пожали плечами.
Это было той последней каплей, что еще отделяла Андрея от полной утраты контроля над собой. Дальнейшее он помнил смутно…
Ругался.
Орал.
Когда в кабинет заглянула испуганная Амура, ногой двинул дверь так, что не на шутку ударил ею девушку.
Тряс Малиновского за грудки, грозил Кате, пил из горлышка, с остервенением содрав пробку с бутылки, снова орал и снова ругался.
И ему казалось, что Катя прячет глаза, а Малиновский ехидно улыбается, и что они перемигиваются, насмехаясь над ним… А что делать – он не мог понять; утренняя выпивка тяжело легла на ночное пьянство, в голове дурманилось, неподвластные мысли ускользали, оставляя вместо себя какой-то горячечный бред…
- Андрей, да что с тобой? – донесся до него вопрос Кати, как сквозь вату… тут и рухнул последний барьер сдержанности, и сказаны были слова, перечеркнувшие все.
Вот только сам Жданов не мог тогда этого понимать – он лишь возвысил голос, почти что до хриплого визга, невозможного для его голосовых связок, и обвинил их в связи, и в том, что его за нос водят, и назвал Катю – шлюхой, а Малиновского…
Впрочем, Малиновского назвать не успел - получил по лицу удар такой силы, что отлетел к стене и сполз на пол, цепляясь за дверную ручку.
- Ромка! – воскликнула Катя, но Роман лишь отмахнулся и, наклонившись, прошипел в лицо Жданову, - Ты - подонок, понял? Убирайся или я тебя убью прямо тут!
Андрей рассмеялся, сплевывая кровь, сочившуюся из разбитого рта. Удар не привел его в чувство; разозлил – да, породил холодное бешенство – да… Но и все… И Жданов поднялся, пошатываясь, хлебнул из упавшей рядом, но не разбившейся бутылки, и, истерически захохотав, заявил:
- Да, конечно, уйду! И секунды не останусь, противно! У меня, вообще, жена есть, и у нас скоро будет ребенок! Так что вас обоих в гробу я видел!!!
И убрался, хлопнув дверью.
Рома, мотнув головой, как бы стряхивая с себя только что произошедшее, обернулся к Кате. Та сидела, невидяще уставившись в стену.
Малиновский подошел, обнял ее за плечи.
- Ром… за что? – едва шевеля губами, прошептала девушка, - за что он… так? Что с ним?.. Почему?..
- Кать… он ревнует… Он придумал себе что-то и ревнует… надо как-то ему объяснить, сказать…
Тут у Кати слезы брызнули в буквальном смысле, щеки мгновенно стали мокрыми, она опять повторила:
- За что? – и, всхлипывая, вытерла щеки ладошками, - Я не буду, не буду ему ничего объяснять, как он вообще мог такое подумать?!! Разве я давала повод?
- Давай я поговорю…
- Нет! – Катя шмыгнула и задержала дыхание, стараясь унять плач, грозивший перейти в рыдания, - не хочу, не надо, вообще ничего не хочу!
- Катя!
- Ромка… ты когда-то звал меня замуж… ты не шутил? Возьмешь?
- Ты с ума сошла, - выдохнул Малиновский, - ты совсем с ума сошла…
- Шутил? – жестко спросила Катя.
- Да не нужно это тебе! И мне – так – не нужно!
- А как тебе нужно?
- Слушай… - Роман обошел ее, положил руки на плечи, - давай мы не будем сейчас продолжать этот разговор. Ты на нервах и, извини, плохо соображаешь!
- А когда?..
- Черт тебя дери… Знаешь что? Время уже обеденное, поехали, поедим, успокоимся и потом… ладно?

Отобедали спокойно, Катя больше не вспоминала, держалась молодцом, даже шутила… Нет, конечно Роман не был настолько наивным, чтобы решить: Катя – успокоилась…
Нет. Катя взяла себя в руки.
Эту черту в ней Малиновский любил особенно: уму непостижимо, как справилась она с известием о свадьбе… о свадебном путешествии… о том, что является, по сути, любовницей… и, наконец, о ребенке… При этом, в ней не было ни капли жертвенности - того тупого всепрощения, которым была пропитана Кира, и от которого хотелось бежать сломя голову – всегда рядом с ней, ощущалась эта напряженность, давление… чувство всепоглощающей вины…
А Катя… Чуть склонив голову, она принимала удары судьбы, отлично понимая при этом – когда можно побороться, а когда нужно принять неизбежное за данность… Без слез и истерик…
Так и сейчас – сидела бледная, неестественно прямая, с яростно горящими глазами, но – спокойная.
И только за кофе абсолютно холодно спросила:
- Ну, так как, берешь меня замуж?
Малиновский немедленно поперхнулся, белоснежная скатерть покрылась коричневыми брызгами.
- Все ясно, - констатировала девушка, не обращая внимания на пытавшегося откашляться мужчину, - идея бредовая и приводит тебя в ужас…
Она поднялась и направилась к выходу.
- Черт! – Рома вскочил, догнал ее, взял за локоть и развернул лицом к себе, - Хорошо!
- Что? - не поверила своим ушам Катерина.
- Что слышала! Я согласен. Я возьму тебя замуж! Но у меня есть условия.
- Я… я тебя слушаю… - из ледяной глыбы она превратилась в испуганную дрожащую девочку.
- Я не хочу фиктивного брака. Я не хочу быть Петрушкой в твоей игре и орудием мести…
- Но… я…
- Мне не 15 лет. Я могу понять твои чувства. Но, знаешь, у меня они тоже есть… поэтому – или полноценный брак, или ничего не будет.
- Я… я согласна…
- Ты будешь со мной спать… - жестко сказал Рома и выжидающе посмотрел на нее.
Катя кивнула. Не надо даже было дотрагиваться до нее, чтобы почувствовать – как она сжалась, и как дрожит.
- Ты будешь со мной спать не когда-либо в будущем, а сразу. Не дожидаясь свадьбы.
- Да, но…
- Только не говори о нравственности и прочем. Я не предлагаю нам сразу жить вместе – твой отец этого никогда не позволит. Мы будем встречаться у меня – вечерами, в выходные…
- Хорошо… - пробормотала Катя.
- И еще… мы не будем предохраняться.
- Что-о-о?
- Что слышишь. Ребенок у нас будет сразу.
- Рома!
- Я хочу быть уверенным в том, что я для тебя – муж, а не игрушка. Тебе, в свою очередь, я могу совершенно серьезно обещать, что я налево даже не посмотрю. Ты будешь единственной женщиной для меня.
Катя опустила голову.
До этих слов, до этого момента, идея выйти замуж казалась ей заманчивой. А вот теперь… Теперь она поняла, что ее порыв был детсадовской местью… и что она не думала совершенно ни о том, что нужно будет жить и спать с мужем, ни о том, что может быть ребенок… ни, в конце концов, о чувствах Ромки.
А он был серьезен… И он, кажется, совсем не возражал против этого брака.
- Ром… - прошептала Катя, - а зачем я тебе… такая…
- Какая?
- Влюбленная в другого…
Рома пожал плечами.
- А я люблю тебя…
- Перестань…
- Уже. Так что? Идея пожениться забыта и похоронена? Слава Богу!

Но когда, уже в ЗимаЛетто, они поднимались на свой этаж, Катя сказала.
- Я согласна, Рома.
Тот, задумавшийся о своем, не сразу и понял.
Катя уточнила:
- Я согласна с твоими условиями… Кстати, мои родители будут счастливы, ты им нравишься.
- Они мне тоже нравятся, - машинально вернул комплимент Малиновский, - так ты согласна?!!
Вопреки воле в мыслях его тут пронеслись картинки: свадьба - рождение ребенка - девочка с огромными белыми бантами идет в школу - маленький пацан учится запинывать мяч в огромные ворота - девушка, похожая на Катю, идет по церковному проходу, и Рома ведет ее к венцу - и… первый внук… и глупое щенячье счастье от созерцания кружевного конверта… и Катя… всегда любимая…
Он очнулся – нельзя расслабляться!
- Я же сказала… поедем сегодня говорить родителям…
- Нет… поедем сегодня ко мне… неизвестно – нужно ли потом будет ехать к родителям… если вдруг я тебе неприятен…
Лифт открылся, Катя ничего больше не сказала.

А в конце рабочего дня позвонила ему:
- Едем… только давай закажем какой-нибудь ужин…
- Катюш… вот об этом могла бы и не говорить…

Жданов, сразу после ссоры покинувший офис, отправился в бар – снимать стресс единственным известным ему способом.
Он пил, сидя за стойкой.
Пил молча и много.
Когда набрался до кондиции, стал приставать к бармену с разговорами и признаниями. Потом привязался к сидящему рядом мужчине; тот резко отшил пьяного соседа, и ждановский кулак немедленно полетел в направлении его лица…

Через полчаса слегка побитого Андрея охранники выволокли на улицу.
Он, нешуточно пошатываясь, держался за столб и поминутно сплевывал кровавую жижу.
Провел рукавом по рту – обтирая скапливающуюся влагу; на рукаве светлого пиджака осталась кровавая полоса, которую, впрочем, он не заметил…

Подкатило такси, вызванное барменом; охранник заботливо помог сесть в машину.
- Куда тебя?
- К ж-ж-жене… - после секундной задержки ответил Андрей.
Таксист засмеялся, Жданов, напрягшись, назвал адрес.

- Ну что, жена?.. – с трудом удерживая тело в вертикальном положении, оперся о дверной косяк, - я тебе всякий нужен, или только правильный, с крылышками?
- Андрюша… - выдохнула Кира, с ужасом глядя на лицо с размазанными кровавыми потеками и бурую полосу на рукаве.

Он морщился, уворачиваясь, от тампона с перекисью, пьяно бормотал о том, что бабы – суки, и что верить никому нельзя… Кира, ликуя внутренне, не комментировала, только уговаривала лежать спокойно и не крутить головой…
Для женщины все было ясно – его любовница, узнав о приезде жены, и о его вчерашнем визите, устроила скандал… Как Жданов «любит» скандалы – Кире рассказывать было не нужно, она знала, что только сильная привязанность и интересы отнюдь не личного характера заставят мужа терпеть истерики. Но любовнице теперь ничего не отломится – Кира научилась держать себя в руках… И еще у них будет ребенок… И Андрей, похоже, смирился с этим и простил…
И все будет хорошо…

Малиновский и Катя пришли.
Ромка хлопотал, накрывая стол, Катерина просто сидела, уставившись в окно. Настраивала себя.
Настраивалась…
- Ром… ты не будешь против, если я… выпью немного больше, чем нужно?..
Малиновский пожал плечами:
- Если ты не имеешь ввиду бессознательное состояние…

Ей удалось расслабиться.
Ромка просто велел не зацикливаться, сказав, что не надо себя принуждать… и он вообще думает, что это – детский сад…
Но сам – надеялся…
Не на то, что она все-таки выйдет за него… на то, что будет хотя бы одна-единственная ночь… и его перестанут донимать безобразные сны с Катей в главной роли… Безобразные – оттого, что она лишь манила его, не подпуская близко, и желание близости стало наваждением, идеей-фикс, одержимостью… Ромка знал, что не прав сейчас, но отказаться не мог… Слишком близко желаемое… протяни руку – и возьми… вот оно, рядом…

Вечер… одинокая свеча на столе…
Катя ушла в душ… Вода лилась уже полчаса… Ромка не знал – о чем он думал, когда схватился за мобильный…
- Э-э-э-э… Кира… а-а-а… Жданова позови…
- Он спит.
- Ясно. Понял. Не дурак…
Нажал отбой, посмотрел на погасший экранчик…
- Дурак бы не понял…
И пошел расправлять постель.

Катя вышла из ванной, с испугом посмотрела на ожидающее ее ложе и Ромку, сидящего на кухне. Локти его были широко расставлены, голова опущена, пальцы вцепились в волосы…
- Ром… - дотронулась она до плеча мужчины.
- Катька…
Он вскочил, обнял ее, зашептал:
- Катя, Катюша, прости меня… я, гад такой, воспользовался ситуацией… прости… я люблю тебя… я знаю, что не нужен тебе, что нужен только на время, как орудие…. Я потому так жестко… Кать, ты забудь, слышишь? Не нужно ничего, не нужно никаких доказательств… ничего не нужно… я все сделаю, чтоб тебе спокойно было, чтоб ты счастлива была, наплевать на себя… слышишь, Кать? Не нужно… Но только и говорить Жданову, что мы женимся – не нужно, я постараюсь убедить его, что он неправ, что ты его любишь, а я тебе только друг… Кать, если нужно – я уеду куда-нибудь, чтоб не мешать вам, слышишь?
- Ром… я звонила Жданову… он у Киры… спит…

Боммммм!
Словно колокол ударил в голове Романа.
Он не сумел защитить любимую!
Он не достоин называться мужчиной!

- Ром… пошли в комнату… я… я не хочу больше со Ждановым… помоги мне вылечиться…
И заплакала.

Катя, свернувшись клубочком, лежала под одеялом, ее трясло.
Малиновский не знал – как к ней подступиться.
Она говорит – да, и тут же вжимается в постель, уходя от него, как от насильника.
Он говорит – нет! Садится, поворачивается спиной, и она тянется, лаская его плечи.
Три раза.
Потом он не выдержал, раскричался:
- Пушкарева, поимей же совесть! Я что – чурка железная?! Не хочешь – не будем! Хочешь – хватит целку строить! – закончив монолог, он глубоко вздохнул и поднялся.
- Ром… ты… куда?
- Покурить!

Катя уткнулась в подушку.
Ну, не могла она себя заставить сделать это.
И, вместе с тем, знала – надо.
Надо, потому что иначе ей не избавиться от Жданова, а избавляться – необходимо.
Теперь уже все понятно: его якобы ревность – просто провод отделаться от Кати. Он не может ей, как остальным моделькам, сказать – пошла вон, дорогая… А так – вроде и прилично… вроде и не виноват он сам ни в чем…
Но уж нет!
Она не позволит так с собой обращаться! Она не нужна Жданову?
Прекрасно! Тогда она будет с Ромкой!
Она сцепит зубы, она забудет обо всем, она будет с ним и… в конце концов, все действительно забудется.
Клин вышибают клином.
Время все лечит…
Только нужно выпить еще немного… чтоб не дрожало так противно тело при прикосновении чужих ладоней.
Совсем чуть-чуть…

Катя поднялась… Села…
После секундного раздумья сняла с себя все… Встала.
Замоталась в простыню. Пошла.

Он курил, пуская дым в форточку. Не оглянулся.
- Я немного выпью… - уведомила она. Он пожал плечами.
Она налила… виски. Он скосил глаза.
Она, поморщившись, выпила и закашлялась. Он не обратил внимания.
Она пробормотала, усмехнувшись:
- Хорошо пошла…
И налила еще.
Он обернулся, посмотрел на нее с интересом:
- А много не будет?
Она ничего не ответила. Выпила. Снова закашлялась, и простыня свалилась с плеч.
Вздрогнув, она выпрямилась.
Он слепо махнул рукой – будто отгонял видение: на самом деле – выкинул окурок в форточку.
Она стояла перед ним – вся. Как есть.
Он шагнул, протянул руку и… взял бутылку.
Сделал судорожный глоток.
И сказал.
Хрипло, вибрирующим голосом:
- Ты будешь моей. Сегодня.

Она не смогла возразить.

Он постарался найти в ней отклик.
Ему удалось.
И когда он, с победным криком, вдавливал ее в измятые влажные простыни, она плакала.
Он наслаждения и разочарования.
От реакции тела, которое, помимо ее воли, захотело его.
Она отвернула голову, чтоб он не смог поцеловать, и его губы мазнули по щеке.
Она хотела отмотать время назад, но было уже поздно.
Теперь она не сможет вернуться к Андрею.
Он ведь сказал однажды – что угодно, только не измена.
Злые слезы намочили щеки.
Пути назад – нет.

Кира осторожно опустилась на постель. Рядом с мужем… Он был пьян и расстроен, но он – ее муж, и ее любимый мужчина. И она будет с ним.
И он будет с ней, если она сможет его дождаться.
После секундного раздумья, сняла с себя все. Легла.
Прижалась к нему спиной.
Его рука, шевельнувшись от помехи, нащупала женское тело…

Он не спал, но находился в дурмане.
Он действовал, но фантазировал.
Если бы его спросили – кто с ним, он бы не сомневался в ответе.
Но, вместе с тем, он считал, что спит.
И поэтому его движения были такими быстрыми и безразличными к объекту.
Он знал, что спит и фантазирует, и что освобождение все равно наступит – как это бывало не раз во сне, когда Кати долго не было рядом.
Получив желаемое, он развернулся, свернулся клубком, и продолжил спать.

Кира не стала плакать.
- Я сильная, - прошептала она, - и вообще… раньше он не мог совсем… значит, он выздоравливает.

Малиновский отвез Катю домой.
Он был грустным – как ребенок, который узнал о несуществовании деда Мороза.
Катя погладила его по щеке, улыбнулась:
- Ромка, веселей… Будет и на нашей улице праздник!
- И мы увидим еще… небо в алмазах – отворачиваясь, проговорил Рома, - … с овчинку.
- Ромка… все будет хорошо! Я ни о чем не жалею!
- Спасибо хоть на этом…
- Дурак! Иди сюда, я хочу тебя поцеловать…
Он подставил щеку, но она повернула его лицом и сама приникла к губам.
Он ответил.
Минут пять они целовались, Малиновский сам оттолкнул:
- Иди, уже поздно…
- Ты не сердишься?
- С ума сошла?

Жданов проснулся среди ночи от дикой жажды.
Приподнял на локте, оглядевшись, с трудом сообразил – где он.
- П-п-придурок… - тихо сказал он сам себе, - выпрастывая ноги из-под одеяла, - Что-о-о?
Одежды на нем не было!
Он повернулся к Кире – то же самое.
Даже жажда прошла.
- П-п-придурок!
Нет, его, конечно, не мучила совесть.
Он мог ничего не говорить Кате, а об этом забыть, как о страшном сне.
Вот только Кира…
Что с ней-то теперь делать?

Глава 5

Катя, к своему удивлению, уснула мгновенно, едва добравшись до постели. Тело словно благодарило хозяйку за доставленное удовольствие – ему было наплевать на выкрутасы мозга и того, что называют душой.
Телу было хорошо.
Тело – пело.
Душа – смятенно молчала.
Разум выщелкивал из памяти готовые рецепты, когда-либо читанные в книгах.
Ни душа, ни разум не могли бороться с телом, наполненным приятной истомой…

А ночью снился запутанный сон, в котором Катя бегала в образе Буриданова осла и не решалась отведать ягод, маняще раскатившихся по жостовским подносам… Крупная сочная малина, элитный сорт, выведенный лучшими садоводами, и дразнящая мелочь лесной земляники, слаще которой не было ничего на свете… Благородные, по-королевски ровные малинки, и корявенькие, с червоточинками землянички…
Что выбрать-то?
Из экваториальных пустынь налетел знойный ветер, опаливший щеки, и заставил лицо пламенеть маковым цветом… На плечи легли руки… И горячий шепот – то ли ветра, то ли мужчины – невесомо проникал в сознание…
И снова жар, и горячечная дрожь лона, и изумление от понимания своей наготы, и нежное касание юной травки…
И невозможность не опуститься, не лечь на шелковисто-бархатное зеленое покрытие… и невидимая тяжесть мужского тела, и нетерпение, возникающее за несколько мгновений до экстаза, и неконтролируемое стремление навстречу, и…
стрела наслаждения…
- О-о-ох…
И улыбающееся лицо – глаза в глаза…
Невидимый обрел плоть…
- Ромка?!!!

- Ромка?!! – вскочила Катя, озираясь по сторонам.
Темно, тихо, спокойно, уютно.
Собственный дом, собственная комната, и Эйнштейн, показывающий язык щербатому месяцу, зацепившемуся за крестовину окна.
- Ромка? – прошептала Катя, - почему он?
А вот так! - блаженствующее тело вслед за Эйнштейном показывало язык…
- Я же не люблю его!
И с этим тело было согласно!
И, гаденько ухмыляясь, проявило себя в мелькнувшей мысли: ты его не любишь, но детей рожать будешь от него… Почему бы не смириться и не начать получать удовольствие прямо сейчас?
…казалось, месяц хихикнул – уж больно мерзко он щерился.

Закрыв глаза, Катя откинулась на подушку.
Андрей…
И память тут же услужливо, с интонациями, вернула голос Киры.
- Извините, Катя… Андрюша спит… Если не очень срочно, дело может потерпеть до завтра?… Да-да, конечно, я напомню… До свидания, Катя…
Ярости не было.
Злости – тоже.
Только усталость.
Можно вытерпеть что угодно – во имя любви. Если она есть - любовь… Но оказалось…
Это увлекательный был аттракцион,
Так еще никто не шутил как я и он…
Он меня, шутя, посадил в пустой вагон,
Я, шутя, уехала в поезде ночью…

Она уехала… и для того, чтобы не вернуться, разобрала рельсы и разрушила мост… Ночь с Ромкой навсегда закрыла для нее возвращение…
Это славно, что она решилась…

Утром Жданова не было.
Часов в двенадцать Катя зашла к Малиновскому:
- Ромка, тебе не кажется, что нам нужно принять на работу одного человечка?
- Ты кого-то конкретного имеешь ввиду?
- Нет. Я имею ввиду специалиста по продажам. Мне надоело, что мы с тобой вдвоем обрабатываем этот отдел, как будто нечем больше заняться!
- А… Кира? – сделал страшные глаза Роман.
- А что – Кира? – Катя заметно нервничала, но старалась не показывать этого, - Кира когда сможет выйти на работу? Мы что, будем вместо нее еще год, два, три?
Малиновский улыбнулся, глядя на чуть покрасневшую от сдерживаемой злости Катерину.
Они сегодня оба делали вид, что вчера ничего не произошло, но сдержать радостного торжества Роман не мог.
«Моя… - думалось помимо воли, когда он смотрел на Катю, - моя…» И голова дурманилась воспоминаниями, и первобытный инстинкт требовал немедленного насыщения – хотя бы касанием к запретному прежде телу…
Не удержался – дал себе волю… Медленно, как бы нехотя, поднялся из-за стола – к шкафу… Достал какую-то папку, чувствуя, что Катя наблюдает за ним…
И повернулся внезапно, ловя выражение ее глаз – поймал! Удивился…
Это не было равнодушием, скорее – интерес, любопытство, словно она видела его впервые… узнавала заново – пыталась узнать!
Счастье…
Он не стал приближаться к Кате.
Взял бумаги и вернулся к столу.
- Кать… Ты – президент, и ты – акционер… По-моему, ты имеешь право решить этот вопрос самостоятельно.
- Ты всегда лучше меня понимал – что я хочу сказать, - благодарно ответила девушка, - но они… разве не надо их поставить в известность?
- Надо, конечно! И надо найти человека до того, как состоится показ – чтобы представить и утвердить на собрании акционеров.
- Отлично! – Катя развернулась, чтобы уйти. Немножко царапнуло, что Ромка ничего не сказал и не попытался поцеловать… Как будто ничего не было!..
- Стой! – произнес вслед Малиновский, - а Жданову ты звонила?

**

- Жданов! Андрей! Андрюша же!.. – Кира тормошила мужа, который старался спрятать голову под подушку.
- Я проснулся, - наконец, пробормотал он.
- Ты… как?.. - женщина робко дотронулась до спутанных надо лбом волос, влажных от ночной испарины.
Мужчина, конечно же, ничего не ответил – перенасыщенная алкоголем кровь тягуче шевелилась в венах, мешая организму жить и дышать… Нужно хотя бы принять душ…
- Андрюша… Тебе из ЗимаЛетто звонили…
Вот!
Именно этих слов не хватало, чтобы крылатые ракеты с ядерными боеголовками вновь пришли в состояние боевой готовности!
Шахтовые люки неотвратимо откроются в нужный момент.
А мужчина пока взорвался только собственным ядом:
- У них там президентша всех мужиков за пояс заткнет, да и Роман Дмитрич трудоголиком сделался, так что мне там делать нечего!
И, ничего не объясняя напуганной жене, он встал, плюя на полную свою наготу, и отправился в ванную.
Там, прислонившись к стене и закрыв глаза, позволил прохладным струям свободно стекать по телу.
Он не мог не думать о Кате. И сейчас казалось, что она, как там, в Киеве, прижмет горячие ладошки к его телу, скажет что-то ласковое…

От злости даже зубы заскрипели.
Он не мог не думать о Кате, но ярость вскипала, утоляя даже головную боль похмелья.
Он не пойдет на работу.
Он достанет бутылку виски и будет пить, заставляя память забыть о тех, кто предал – любимой женщине, и лучшем друге.
И ему станет все равно…
А потом он найдет в себе силы и овладеет женой – раз получилось ночью, значит, он выздоравливает. Кира – поможет. Кира всегда помогала ему, ей ведь ничего не надо от него, кроме одного – чтобы он просто был рядом. Даже не рядом, а – хотя бы – вблизи.
Жену иметь хорошо… Она ухаживает, беспокоится, она боится его потерять, она простит все – а другая ему и не нужна!
Он больше не хочет выпрашивать милостыню, он будет арабским шейхом для своей жены, и жена будет делать все – как он пожелает…
- Кира! - крикнул он чуть сипловатым голосом, и через минуту жена уже появилась в дверном проеме.
Андрей не мог не заметить, как женщина отводила глаза от его мужского органа, взбудораженного злостью и ревностью, и, в общем-то, почти готового к совокуплению с кем угодно. В том числе – с женой.
Но позвал он ее по другому поводу.
- Кирюш, - постарался придать голосу мягкость, - принеси, пожалуйста, немного виски, отвратительно себя чувствую…
Жена на миг притормозила, но не смогла ослушаться.
Андрей ухмыльнулся.
Вот, прямо сейчас, он и начнет претворять в жизнь свой план.
Кира будет восточной супругой, согласной на все, на любой приказ господина.
Вскоре стаканчик с напитком был у него в руках.
Андрей отпил, чуть покачивая бедрами и наблюдая за взглядом Киры.
Алкоголь, попавший в организм, растекся кипятком, принося ожидаемое облегчение.
- Что-то еще? – спросила Кира.
Жданов ухмыльнулся.
- Конечно, родная… - протянув руку, привлек поближе жену, ухватив за плечо.
Кира промолчала.
- Любовью мы займемся позже… - он еще раз глотнул из стаканчика, - но твой муж себя чувствует некомфортно… Поможешь?
Кира торопливо кивнула.
Она еще не понимала – что происходит, осознавая только одно: у нее есть шанс.
И если она будет правильно себя вести, он останется с ней.
Он ведь говорил – тогда, еще давно, еще во время проклятого медового месяца.
Что все зависит от нее.
Больше она его не потеряет, не имеет права потерять!

- Ну, с Богом, жена!
Кира опустилась на колени…

Даже жажда прошла.

Автор:  Modin [ 30 окт 2007, 03:55 ]
Заголовок сообщения: 

:Rose: Спасибо и с новосельем :bravo:

Значит скоро будет прода :unknown: ? Заждалась продолжения :cray: ,
но надежда есть всегда... :-) - вашими же словами.

Автор:  Wredina [ 30 окт 2007, 04:07 ]
Заголовок сообщения: 

Антарес, с новосельем! Только на новом форуме у меня, наконец, получилось прочитать сразу и все! Поэтому, принимай (можно на "ты"? :red: ) в свои ряды нового читателя :), который с нетерпением ждет продолжения :D

Автор:  Мурлыча [ 30 окт 2007, 09:12 ]
Заголовок сообщения: 

С новосельем, тезка! :Rose:

И я жду продолжения... :o :oops:
Мрррррррррррррррррррррррррррррррррррррррр!!!

Автор:  Амалия [ 30 окт 2007, 09:52 ]
Заголовок сообщения: 

Ант-арес, с новосельем! Ждем и надеемся. :Rose:

Автор:  ТПРУжинка [ 30 окт 2007, 10:47 ]
Заголовок сообщения: 

Присоединилась к ожидающим. На всякий случай.
С новосельем, Звездочка!!!

Автор:  oshera [ 30 окт 2007, 10:48 ]
Заголовок сообщения: 

С переездом :missing: :missing:

Автор:  Люта [ 30 окт 2007, 11:43 ]
Заголовок сообщения: 

Ант-арес, с новосельем! :Rose: Увидела чистый текст без комментов, и поняла, что ооочень хочется перечитать всё заново, одним махом - не разрываясь во времени, не отвлекаясь на посторонние рассуждения.
А продолжение мы всегда ждем. :wink:

Автор:  Яна [ 30 окт 2007, 12:08 ]
Заголовок сообщения: 

С новосельем!
Жду продолжения.

Автор:  Ангел Любви [ 30 окт 2007, 12:48 ]
Заголовок сообщения: 

Люта писал(а):
Ант-арес, с новосельем! :Rose: Увидела чистый текст без комментов, и поняла, что ооочень хочется перечитать всё заново, одним махом - не разрываясь во времени, не отвлекаясь на посторонние рассуждения.
А продолжение мы всегда ждем. :wink:


ППКС

Страница 1 из 16 Часовой пояс: UTC + 4 часа
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
http://www.phpbb.com/