Я буду небольшими выкладывать, ладно? Мне так удобнее.
--------------------
Когда-то они решили стать друзьями. Решение было обоюдным и обжалованию не подлежало. И в тот момент это было единственным способом остаться рядом.
Договор о дружбе носил чисто символический характер. Не вспоминаем о прошлом, не страдаем, вычеркиваем из жизни обиды и работаем. Ничего сложного. «Зималетто» большое, если постараться, то встречаться можно пару раз в неделю на совещаниях. Кате достался кабинет Ветрова, он очень удобно располагался в стороне от президентской приёмной. С Андреем они практически не встречались, особенно первое время.
Конечно, поначалу было сложно и непонятно. Почему она согласилась вернуться в «Зималетто» после всего, что было? Почему он её позвал? Когда рядом друг с другом находиться-то некомфортно. Но он позвал. Потому что ей в тот момент нужна была работа.
Странная штука жизнь. Непонятная, порой злая, шутница и стерва. Андрей именно так подумал, когда встретил Катю Пушкарёву в кафе через год после того, как она, обиженная на него, уехала из Москвы. Он тогда не смог её остановить. Не смог убедить, не смог докричаться до неё и рассказать о своей любви. Тогда она была просто не в состоянии понять его. Не верила, почти ненавидела, Жданов это чувствовал. И поэтому отпустил её тогда.
Слишком велика была обида. Её обида на него.
У Андрея в то время было много проблем и забот, они отвлекали его от страданий, работал чуть ли не сутками, и этим забивал чувство вины и тоску. Да и в страданиях смысла не видел, не ждал он Катю. Не думал, что вернётся.
Скандал, как ему показалось, со временем поутих. Даже про сорванную свадьбу все забывать начали, да и Кира из Москвы уехала и не одна, а с Минаевым. Это вызвало даже больший переполох, чем сам разрыв многолетних отношений Жданова и Воропаевой.
Катя же год провела с Зорькиным за границей, но по Москве скучала просто безумно. Уговаривала себя, что именно по Москве. Какой толк горевать по Жданову? Эта история закончена. Попытка всё вернуть была, но не удалась. Не смогла она через свою обиду переступить, как ни старалась. Всё чудилось, что он смотрит на неё с жалостью и что вернуть всё хочет, только чтобы грех свой искупить. А ей это не нужно было.
Прошёл год и прекрасный со всех сторон европейский город настолько опостылел, что даже работа, о которой она мечтала в пору своей студенческой юности, не соблазнила и не удержала. И Зорькин остановить не смог, хотя и крутил выразительно пальцем у виска и наотрез отказывался понимать её стремление вернуться на родину.
- Не могу я здесь, Коль. Не лежит душа. Никак.
Друг наградил её очередным выразительным взглядом и больше ничего не сказал.
Вот только в Москве, как оказалось, её никто особо и не ждал. Она ходила на собеседования, её с интересом выслушивали, даже кофе поили, но ничего не обещали. Не забылся ещё скандал с «Зималетто», и судебное разбирательство не забылось и видимо ещё что-то… Слухи, которые ходили по Москве, а она знала о них лишь понаслышке и всерьёз никогда к сплетням не относилась. А оказывается зря. Забыла, что репутацией рисковать нельзя.
В какой-то момент подступило отчаяние. Работы не было, сбережения таяли, а так никто и не звонил. Катя даже начала подумывать, что у неё самомнение зашкаливает. Не там она работу ищет, не там. Надо быть скромнее. Не по банкам и компаниям с громкими названиями ходить, а искать что-то попроще.
От этого «попроще» хотелось впасть в истерику.
И когда она успела стать такой отъявленной карьеристкой?
Они оба не ждали и не искали встречи друг с другом. Год с собой боролись, прошлое от себя гнали, а оно само их настигло. И как обухом по голове.
В первый момент растерялись, да ещё на виду у всех, не понятно куда спрятать глаза, куда деть руки, как не уронить чашку… А потом Андрей всё-таки подошёл и присел к ней за столик. Помолчали, даже не смотрели друг на друга, словно малознакомые люди, и только сами знали, насколько тяжело им даётся близкое присутствие другого рядом.
Ни о чём не расспрашивали, подбирали слова, боясь, что всплывёт какая-то опасная тема. И разговор вскоре затух сам собой. Катя сумбурно поздравила Жданова с новым вступлением в должность, а потом, без всякой задней мысли, рассказала о сегодняшнем собеседовании. Которое снова провалилось.
- Почему провалилось? Они что, дураки?
- Да нет, просто любят собирать сплетни. – И улыбнулась через силу.
Жданов дёрнулся.
- Вот оно что…
- Не бери в голову. Всё устроится. А может, в Европу вернусь. Там работы много…
Кидали друг на друга испытывающие взгляды, украдкой, когда другой не мог видеть, а потом Катя поторопилась проститься. А Жданов смотрел на неё глазами побитой собаки, и она в какой-то момент не выдержала:
- У меня всё хорошо, Андрей. Живая и невредимая.
Он кивнул с печальной улыбкой. А уже вечером вдруг позвонил, и Кате даже неудобно стало, - словно это само собой разумелось, что она по-прежнему живёт у родителей. Совсем не изменилась и не повзрослела.
- В «Зималетто» вернёшься? На должность финдиректора…
- Нет.
- Катя, не дури. Давай встретимся и обсудим.
- Не надо меня жалеть, - прошипела она в трубку, стараясь, чтобы родители ничего не услышали. – Я найду работу, я же сказала…
- Я верю. Но зачем её искать, если она есть? А если ты на мой счёт беспокоишься… Давай встретимся и всё обговорим, - повторил Жданов.
Она пошла. И на встречу, и обговаривать стала, и почему-то поверила его заверениям в том, что они друг другу совершенно не помешают, наоборот помогут, и почему-то поверила самой себе, что сможет рядом с ним и не сойдёт с ума от волнения и колотящегося болезненными скачками сердца.
- Мы с тобой взрослые, между нами слишком много всего было, - говорил Андрей. – И мы прекрасно знаем, что переступить через это не сможем. – На языке крутился вопрос: «Правда, ведь не сможем, Кать?», но Андрей промолчал, понимал, что прозвучит это слишком жалко и не к месту. – Вот и давай будем взрослыми. Я хочу, чтобы ты вернулась в «Зималетто», ты мне нужна… - не к месту сбился, не к месту. – Давай станем друзьями.
Катя вскинула на него глаза, а Жданов кивнул, подтверждая свои слова.
- Да, друзьями. Ведь между нами и хорошее было. Много всего… Давай постараемся. Ты согласна?
Она молчала. Нервно облизала губы, окинула взглядом зал ресторана, скомкала в руках салфетку.
- Если ты не захочешь, мы даже не увидимся… Ограничимся пока только этим. Только по работе.
- Ты не обязан это делать для меня.
- Ну, положим, я не только для тебя это делаю, но и для себя. Где я ещё такого финансиста найду?
Пушкарёва покачала головой.
- Я не уверена, что получится…
Он долго на неё смотрел. Катя встретила этот взгляд и поняла, что он означает. Странно, что не покраснела, зато затылок заломило со страшной силой. Папа всегда жалуется на боль в затылке, когда у него давление подскакивает. И у неё, что ли? Хотя, после таких разговоров и взглядов, ничего удивительного.
- Не смотри так, ты сам всё сказал. И ты прав, мы не сможем… через это…
- Ненавидишь меня? – тихо спросил он.
- Если бы ненавидела, не сидела бы сейчас здесь.
- Тогда попробуем?
Медлила всего секунду, потом кивнула. И тут же добавила:
- Но только попробуем.
На этом и порешили.
Не получалось долго. Прятались друг от друга, сворачивали в ненужный коридор, когда слышали голос другого за дверью, учились не смотреть, говорить без намёков, не реагировать на пристальные взгляды окружающих. Учились не вспоминать и не чувствовать. Без обид, без надежд.
Не замирать, когда он поднимает руку в обычном жесте, а тебя прожигает насквозь, когда вспоминаешь, как эта рука прикасалась к твоему телу.
Не сбиваться на полуслове, когда она улыбается такой знакомой улыбкой, только предназначенной не тебе.
Сколько месяцев они так жили? Пока не поняли, что это сумасшествие.
Когда-то они были влюблены друг в друга. Или им так казалось. Слишком много неприятностей из-за этого, слишком много измученных этим их странным чувством людей. Две ночи, воспоминания о которых до сих пор будоражили кровь. А иногда вызывали снисходительную улыбку.
Ничего не было. Никогда. Всё сами себе придумали, а теперь мучаются.
Андрей чувствовал себя неловко, и Катя это понимала. Он даже ни с кем не встречался. А от женсовета она знала, что до её появления у него была какая-то девушка. А теперь она исчезла. И при этом «дамочки» кидали многозначительный взгляд на Пушкарёву.
Катя лишь пожимала плечами.
Жданову было не по себе и возможно, он уже раскаивался, что позвал её в «Зималетто». Катя себе места не находила, не могла, не умела найти выход из такого щекотливого положения. Не хотела она Жданова смущать своим присутствием и поэтому, когда её пригласил на обед один из деловых партнёров, она согласилась. Совершенно не знала, что будет делать на этом обеде, почти свидании, не особо ей этот мужчина и нравился, даже внешне, но необходимо было разрядить обстановку, остановить вновь возникшие пересуды… отвлечь Жданова. Она первой свернула с той опасной дорожки, тем самым освобождая и себя, и его.
Начался новый этап – каждый сам по себе, практически чужие и незнакомые. Начали улыбаться друг другу, встречаться на коллективных обедах в конференц-зале, потом вечером у лифта и безликое «до завтра» на стоянке. Никогда не разговаривали на личные темы, не интересовались что у кого и как.
Жили так довольно долго. И как-то даже успокоились, уже не шарахались друг от друга и виновато не улыбались, когда неожиданно оставались один на один. Даже слова подбирать перестали. Наверное, просто привыкли. Каждодневные «тренировки» начали давать результат.
Первый экзамен сами себе устроили. Андрей как бы между делом пригласил её в ресторан, без всяческих намёков, а Катя согласилась, и весь обед с интересом выслушивала какие-то его истории и даже смеялась.
Поначалу, после того обеда, стало легче. Показалось, что всё отступило и у них теперь на самом деле есть шанс стать просто хорошими друзьями. Ведь знают друг о друге так много, хранят столько маленьких тайн, у них столько совместных воспоминаний, пусть и сокровенных. Понимают друг друга с полуслова, не смотря на все свои обоюдные неловкости. Они могут стать друзьями.
Могут. И хотят этого. Потому что обед послужил толчком, и их потянуло друг к другу неудержимо. Хотелось общаться, разговаривать, чем-то делиться друг с другом, правда, оба помнили и неизменно напоминали другому, даже без необходимости, что они теперь друзья. И не более того. Зато можно разговаривать часами, обсуждать какие-то глупости, просто рядом побыть.
А они, дураки, столько месяцев в прятки играли…
|
И вообще все Юрсики положительные. 
Вот предположим, что в Зималете всё с приходом к власти Андрея пошло хорошо и по возрастающей. Катя стала незаменимым секретарём, отношения у них ведь с самого начала были довертельные. С Кирой он расстался, потому как и без её голоса был президентом. Женился на ком хотел, но неудачно, а Катя, хоть и влюблена в шефа, но воспринимает его как недоступную звезду и строит свою личную жизнь. И что их отношения Катя и Андрея перешли немного и в домашнюю стадию с блинчиками, так за много лет это не удивительно. Ведь бех жены он может, а без Кати нет. И это похоже начало доходить до нашего медленного газа. 
Кстати, ничего аналогичного пока не припоминаю! 
