ALEPA писал(а):
Ведь Шурочку частенько в фиках обходят стороной, незаслуженно просто.
Согласна! За фиковое будущее Шурочки!
Спасибо, заказчик, едем дальше:
11. Ночь с Пушкаревой – это самое трудное, но ты уж постарайся. С другой стороны говорят, что страшилки любят, как в последний раз.- Танечка, - Жданов гостеприимно махнул рукой в сторону своего накрытого стола: два стаканария, заграничная бутыль со слегка обозначенной талией, серебряные газыри «Вдохновения», - я давно хотел с вами поговорить,
буль-буль-буль.
Танюша напряглась. От угощения, особенного жидкой его части, отказываться не хотелось, но и наболтать лишнего под действием дармовых, а оттого особенно мстительных градусов – было опасно. Бежать пить растительное масло уже поздно: и почему начальник никогда не предупредит заранее о своих намерениях? Она б могла и закуску получше подогнать. А то шоколадом закусывать виски! Да еще этот: с таким приятным торфяным послевкусием – фууу, только портить приятные ощущения. Ладно, справимся без закуси!
- Да, Андрей Палыч, я вас слушаю.
- Скажите-ка мне, Татьяна, вы, человек чуткий и внимательный, как объясняете себе и своим подругам резкие изменения в настроении и поведении некоторых наших сотрудников? Вот, Екатерины Валерьевны, например?
- Вы про смену ее пищевых предпочтений? Я тоже заметила, да. Раньше Катя всегда выбирала салат «Витаминный», брала его изо дня в день, изо дня в день, я даже удивлялась, как не надоест, а теперь почему-то переключилась на мраморную говядину под соусом из этих, вонючих... трюфелей. И ладно б если съедала, а то поковыряет и бросит. Запах что ли нравится... Я даже подумала, не беременна ли она,
дзынь-дзынь.
Танюша выпила много, Андрей тоже глотнул.
- Беременна? – виски потекли не в то горло огненной дорожкой, которая грозила раз и навсегда избавить Жданова от житейских мук посредством спазма дыхания.
- Нет! Точно нет, Андрей Палыч! – Таня обошла стол и энергично стучала Жданова по спине, проталкивая горячие капли все ниже в трахею. – Мы с девчонками проследили. Ну, проследили, вы понимаете?
Слезы, выступившие на глазах Андрея, жгли, как будто они и сами были крепостью в сорок градусов.
- Понимаю, Таня. Но раз вы подумали об этом, значит, она могла быть...?
- Ну почему – нет? Молодая, здоровая, при женихе... есть у Кати, конечно, старорежимные странности... Но и Коля – не лыком шит! Так изобретательно и настойчиво ухаживает! Вот, например, настоял же, чтобы она маскироваться перестала.
- В каком смысле – маскироваться?
- Ну, стала прежней, красоткой. Вы что, не заметили? Кате всегда досаждали ухажеры. С детских лет. Подруги дулись и дружить не хотели: умная, красивая, веселая – затмевала любую, мальчики из-за нее дрались, страсти всякие вечно... а она девушка серьезная, целеустремленная. Добрая. Как один вылетел из университета из-за своей несчастной любви к ней, так она и решила: чтобы больше проблем не было – маскироваться. Костюмчики, прическа, очки – ну, вы знаете, все тщательно продумала, чтобы уж наверняка и без проблем. И все шло хорошо, спокойно, пока... вот точно не знаем, что произошло, но думаем, и Амура это подтвердила по картам, что Николай ей сказал: чего тебе бояться-то теперь? У тебя есть я! Если кто будет липнуть – только скажи! У него удар только левой, – Танюша протянула пустой стакан,
буль-буль, - не помню, сколько килограмм, девчонки говорили. Ну, вот ей и пришлось из тени выйти, чтобы жениха не обижать да и не позорить. Теперь он ей говорит, будь посовременней, что ты такая честная?
- А... так значит, она маскировалась...и всегда за ней бегали... А честная – это в каком смысле?
- Ну, Андрей Палыч, что вы как маленький!
- Аааа? А! А Катя, действительно, собирается замуж за этого Николая?
- А вы б не собирались, Андрей Палыч? Вот если б вас на руках носил влюбленный, красивый, веселый, богатый, предприимчивый...
- Еще какой предприимчивый!
- А его задницу вы видели? Даже меня, замужнюю женщину, пробирает. Странно было бы, если б она не собиралась за него замуж. Просто это ж Катя. У нее свои правила. Хотя, с тех пор, как она вышла из подполья, выбор-то у нее ого-го! И я не говорю про Роман Дмитрича, который рядом с ней дышать перестает, и про Милко, у которого от Кати шарики за ролики, на этих она даже и смотреть не станет, но сколько других? Все так и крутятся, таки крутятся…
Танюша допила и вторую приличную порцию очень приличного виски.
Глупости про Роман Дмитрича и Милко Жданов пропустил мимо ушей, а вот этот предприимчивый Николай…
- И... она его любит? Этого, с пудовыми гирями, вместо рук?
- А как его не любить? Он ей, знаете, что сказал, Андрей Палыч? «Ты, Катюха, не вздумай худеть, как все теперь, этой дурью маяться! Ты мне именно такой пышечкой нравишься, ватрушечка моя сладкая! А родишь пятерых парней, еще раздобреешь - я вдвое счастливее стану!» Вот если б вам такое сказали, вы б что, не влюбились бы? Ну, мне идти надо. На посошок?
Два глотка виски не смогли снять тревожности и раздражительности, еще более разбережденные Танюшиными словами. Крайне беспокоили парни в ассортименте: начиная от школьных Пушкаревских страдальцев и заканчивая теми, кого она должна родить от Зорькина. Эти нервировали больше всего, вечно орущие и сопливые, испортившие Кате фигуру, оттянувшие грудь. Значит, его догадки верны: Пушкарева-то... Катя! Только прикидывалась... непривлекательной, хотя, надо заметить, не очень-то у нее получилось! Он-то разглядел, разгадал, рассекретил! Ай, да Жданов! Все кругом не видели, а он – увидел! Только что ему от его рентгеновского зрения? Особенно теперь, когда его бронебойный взгляд в качестве умолятельного, убедительного, приказательного и наказательного рычага не работает. Если раньше он мог сказать, перевря Архимеда: дайте мне глаза, в которые я могу посмотреть – и я переверну Землю, то теперь наоборот, каждый раз, когда он смотрел на Пушкареву, земля уходила у него из под ног.
- Андрей, - Роман плавно втекает в кабинет, излучая что-то непонятное, но мощно позитивное. – Привет! А Катерина у себя?
- Нет. А ты почему спрашиваешь? – отрыжкой с висковым послевкусием всплывают Танины слова.
- Просто поздороваться хотел, - чуть приглушает свечение Малиновский. – Она ж для нас с тобой столько делает, а добрых слов практически не слышит.
Андрей несколько удивлен, и что-то в Романе заставляет его насторожиться.
- Как ты себя чувствуешь? Только ничего не скрывай от меня! Сколько тебе осталось?
- Я? А! Прекрасно! Надеюсь, что лет пятьдесят-шестьдесят у меня есть. Это все было пустое. Напрасные страхи. Бабья болтовня.
- Правда? Ээээ.... А! Так ты сходил на прием к психиатру! Галоперидол, шоковая терапия, купание с дельфинами?
- Нет, зачем? Зачем к психиатру, Андрей, когда источник нашего благополучия... , - Роман неопределённо махнул рукой, Андрею показалось, что в сторону каморки, но Малиновский, посмотрев на Жданова, тут же махнул другой рукой, как Василиса Премудрая, и добавил, - в нас самих!
- А, ну если в нас самих, - Андрей был зол сам в себе: что за мания П-преследования? Если уж и Малиновского подозревать, что он имеет что-то к Пушкаревой, то можно смело отправляться в психушку для добровольной сдачи. А чего это Ромка крыльями тут машет, лыбедь?
Лыбедь будто услышал мысли орла:
- Ладно, я полетел! – сказал Роман, дико раздражающий своей беззаботностью (как не зазорно при изнывающем под тяжестью проблем лучшем друге?) и светозарностью (при столь густом мраке в дружеской душе?), - А ты сегодня вечером в аэропорт? За родителями?
- Да, в отсутствии невесты оказался один большой минус: их встретить, кроме меня теперь некому! А я так хотел отвезти Катерину сегодня домой! Сам, чтобы не изводиться, кто ее там везет, какими маршрутами, с какими мыслями... довозит ли до дому вовремя.
- Мммм... Хочешь, это сделаю я? Помогу, я ж верный оруженосец...
- Встретишь родителей? – обрадовался Андрей, как ребенок, которому товарищ предложил сделать реакцию Манту вместо него.
- Нет, отвезу Екатерину домой, чтобы ты не изводился.
Друг предложил спасти друга от куска слишком вкусного торта.
И снова нехороший холодок скользнул змейкой за пазуху Андрею.
- Нет, думаю, что не нужно так напрягаться. Насколько я помню, Екатерина тебе всегда была несколько… неприятна как женщина? – радужки глаз Жданова стали почти горько-шоколадными с искорками карамельных вкраплений, – Да и она от тебя всегда старалась держаться подальше, как чувствовала... а может и слышала что нехорошее... из твоих уст. Ты все только испортишь. Не надо, я что-нибудь... Кого-нибудь... Сам!
Дверь открылась, в кабинет вошла Катя. Как там, в сказках? – еще краше прежнего, хотя иной, взглянув на нее, сказал бы «краше в гроб кладут», но этих иных среди людей слишком мало, чтобы можно было учитывать их мнение. Но Жданов бросил лишь короткий взгляд на свою в принципе ненаглядную помощницу: он смотрел на Романа. И то, что он видел, ему категорически не нравилось!
Когда Андрей остался сидеть в своем кабинете один, задрав ноги на угол стола и откинув голову на спинку кресла, чтобы всем желающем удобнее было рассматривать волосики в его носу, за кадром зазвучала такая песня (музыка М. Дунаевского сперта из любимейшего мюзикла про трех мушкетеров и одного сначала не мушкетера):
- Один…, один я…, как в трусах карман…!
- Мой президент, у Вас есть ваш Роман!
- Есть мой Роман!? Гм…, оставьте…!
Зималетто, Зималетто, вечно – Зималетто…!
Экий вздор! Галиматья!
Жаль не я! Ах, жаль не я!
А зритель догадался:
«Зималетто – это я! Зималетто — это я!
Зималетто – это я! Это — я!»
- Доколь мне ждать отчетный документ?!
- У Вас есть Пушкарева, Президент!
- Есть Пушкарева!? Ах…, оставьте…!
Зималетто, Зималетто, вечно – Зималетто…!
Экий вздор! Галиматья!
Жаль не я! Ах, жаль не я!
А зритель догадался:
«Зималетто – это я! Зималетто — это я!
Зималетто – это я! Это — я!»
Станешь суеверным тут
От дружб и от любвей...
Фатально не везет тебе,
Прекраснейший Андрей!
- Катенька, а давайте я сегодня отпущу вас с работы пораньше и сам отвезу до дому?
- Катенька, а давайте я сам посажу вас в такси?
- Катенька, вы что-то выглядите уставшей, хотите я позвоню вашему папе, и он приедет за вами?
Катенька сказала, что доделает отчет и хочет поехать до дому как все российские служащие на троллейбусе.
- Катенька, давайте я куплю вам троллейбус, чтобы вы, как все российские служащие...
По просьбе Романа верная секретарша Шурочка сообщила, получив самые свежие сведения из самых надежных источников, что Андрей Палыч отбыли в аэропорт за родителями. Через – сколько там шагов? - секунду Малиновский был на подходах к президентскому кабинету.
- Екатерина Валерьевна, кхм, Катенька, а что, Андрей уже ушел? – тучкой небесною вечною странницей влетел Роман в каморку.
- Да, Роман Дмитрич, - Катя подняла на него глаза. В них был живой интерес, перемешанный с удивлением. Или он опять ошибался. – Что вы хотели?
- А, ничего, что было бы настолько важным, чтобы это не могло подождать до завтра. Вы, кстати, Катенька, сногсшибательно выглядите, - сказал искренне и с чувством.
- Спасибо, - сказала Катя и замолчала: что дальше?
Робкая снаружи, смелая внутри? Он не забыл ее мечты о сене.
- Я сегодня вечером абсолютно свободен, и мы могли бы вместе поехать...
Катя наклонила голову, словно не веря тому, что слышит... Это так волновало! Ее скрытый трепет, ее невидимые бурлящие чувства! Ее ожидание чуда!
(в перьях)- Домой, - решил действовать аккуратно Роман, чтобы девушка прямо тут, на рабочем месте, не скончалась от восторга, а то Жданов прилично попадет с разбирательствами и выплатами компенсаций за смерть на производстве.
- Домой? – чуть-чуть удивилась Катя, – К кому?
- А к кому бы вы хотели? – мгновенно среагировал: смешочки, улыбочки. Ой, как не прост Малиновский! – Этим вечером я готов на любые шалости! – переход в безопасный легкий флирт.
- К вам! Хотя, у меня есть ключи и от Андрей Палычевой квартиры, – Катюша бьет, как ей и положено, ракетами.
И не улыбается. Наверное, сама потрясена своей смелостью. Смелостью отчаяния? Как бы в обморок не свалилась от чувств-с.
- Нет, лучше ко мне! Зачем нам Андрей Палыч и его квартира? Андрей Палыч нам не нужен... – божество шутит и проникновенно смотрит своими воспетыми в дневнике глазами.
- Да? А я по наивности думала, что может, есть какое-то правило... Так, девчачьи фантазии. А консьерж как же? Хотя… он меня и не узнает, наверное. Мне нужно полчаса, чтобы доделать отчет, - по-деловому завершила разговор Катя.
- Замечательно, Катенька. Я буду ждать вас в машине, - сделав вид, что ни капельки не удивлен таким поворотом событий, просто сказал Роман. А сам два раза свернул не туда по дороге в свой кабинет.
- Клюнул, - сказала Катя одно лишь слово в трубку.
Женский туалет – это вам не туалет. Это штаб группы быстрого реагирования на ЧСсМ, то есть, на чрезвычайную ситуацию с Малиновским.
- Кто ж знал, что он так скоро начнет действовать?
- Я ему помогла, - Катя одна сидит на пуфике, все остальные кружат рядом, движение Ж-частиц хаотичное и разноскоростное.
- У нас же практически все готово! Чего нам его скорости? – Амура настроена решительно.
- У меня дети одни...
- Я Пончику обещала сегодня оладьев напечь...
- Егорка ждет...
- Девочки, давайте вы сами, а? – Света знает, что неправа, поэтому ей стыдно.
- Либо все, либо никто, - удивляет твердостью Уютова.
- Отменяем? – надеется склонить чашу весов в нужную сторону Шурочка.
- Революция, о которой так долго говорили большевики, не свершилась, потому что Пончик ждал оладьев, - сказала Амура. – Ну, что ж... Отменить все проще простого. Давайте только честно признаем, что мы не сделали этого потому, что кишка тонка, что языки длиннее рук и что своя рубаха ближе к телу! Давайте хоть перед собой останемся честными, дорогие бабоньки, может не так тошно будет вспоминать потом о позорном провале группы страхосерей.
Кого больше задел длинный язык, кого – тонкая кишка уязвила, кому-то меньше всего понравилась обычная нательная рубаха, а кого и слово «бабоньки» вдохновило: мобилизация заняла не больше десяти минут.
- Кать, это тебе, - Ольга Вячеславовна протянула Пушкаревой маленький флакончик, в котором лежали поломанные таблетки. – Один осколок, не больше.
- Все, иди! – Амура как обычно дала Кате установку, – Мы ждем твоего звонка.
Катя кивнула и вышла.
- Она всегда одна, это мы стаей, и то чего-то боимся, – посмотрела ей вслед Тропинкина.
- Все, больше Катьку задействовать не будем. В последний раз. Все готовы? Где инвентарь, костюмы, грим?
- Все здесь.
- Как же мне страшно!
- И мне.
- И мне!
- И мне...
Можно было бы продолжить перекличку, но у автора кончились подходящие знаки препинания, а повторяться – не красивишно получится.
- Катенька, - вы голодны? Мы могли бы заехать сначала куда-нибудь поужинать, - Роман удивляется волнению, которое чувствует в разных частях своего здорового (не здоровенного, наш Роман хорошо сложен, гармонично) организма.
- Я голодна и поэтому хотела бы побыстрее попасть к вам домой, - очень серьезно и устало сказала Катя.
Малиновский, если честно, все же немного припухает от Катиного темперамента и напора, хотя он что-то такое смутно помнит из Андреевых рассказов. Тигрица? Это будоражило. Это заводило и интриговало. Вот так сидит, сидит молча – и кааак прыгнет?
За последние полчаса он передумал кучу всяких мыслей. Ему было немножко жаль Андрея: тот, наверное, уже привык к мысли, что его обожают и что он свет в окне? И если вдруг все вскроется, Андрею, конечно, будет немного досадно, что он зря прикладывал столько усилий. Но с каким упоением он тогда рассказывал о своей ночи с Катей! «Это было сказочно!» - еще долго потом звучало в ушах Романа, потому что гложило любопытство: а что, что именно-то было сказочным? Да что там вообще может быть сказочным? В их возрасте и при их опыте? Но ведь что-то Жданова потрясло? Пробрало до чертиков. И это при том, что она ж его совсем не любила... Что же это тогда будет за торнадо – с ним? Ах, хотелось, хотелось сказки – зачем врать? Это Андрею он потом скажет, если придется объясняться, что ночь с Катенькой была необходима для гарантированной защиты Зималетто от посягательств коварных Катиных женихов. За Зималетто Жданов ему простит это своеволие. А еще в глубине души (сколько там этой глубины - мнения душных специалистов расходятся, причем кардинально) он был немножко рад превзойти Жданова в этом смысле - выбрали его! Тот и так брюнет, ему что, мало?
- Отлично, я накормлю вас и дома, если вы не испугаетесь моей креативной стряпни, - пошутил Малиновский.
- А есть, чего бояться? Вы же не собираетесь угощать меня нацюцюрниками? – пошутила и Катя.
Малиновский был пристегнут, двери заблокированы, и он крепко держался за руль, только поэтому не выпал из машины. Да, такой впечатлительный! А вы думали, что его вообще ничем нельзя пробить?
Роман очень хотел повернуть голову и посмотреть внимательно на Катю, но хоть Москва – это вам ни разу не Неаполь, не Ереван и даже не Казань – куда нам малокровным-замороченным угнаться за столь автотемпераментными городами, - все же московские водители не могут себе позволить ездить, как в американском кино: рулишь вперед, а смотришь на соседа сбоку или даже на пассажира, что на заднем сидении.
Да и что он смог бы разглядеть на ее лице, кроме некоторой отрешенности, видимо из-за неверия в происходящее и желания скорее оказаться в его квартире?
Роман нажал на газ: не в его правилах мариновать женщин, сгорающих от желания.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
)
Правда, не та, о которой ему Андрюша так упоённо пел 
