|
1.
Она сидела прямо на полу – оцепеневшая, в полуобморочном забытьи, все еще не в силах осознать, что написанное в этой мерзкой бумажке – про нее. Действительно – про нее. Еще недавно она рыдала здесь, корчилась от боли на полу его кабинета. Скулила и подвывала, как побитая собачонка.
Маленький, страдающий железнозубый монстрик. Такой нелепый и такой смешной. Вот бы Роман Дмитрич посмеялся, если бы видел. А уж как бы смеялся Андрей Палыч…
- Катя? Катюша, милая, что случилось?
Хрустальный голосок Юлианы колокольчиком прозвенел в этой плотной, вязкой тишине.
Катя подняла голову.
- Ничего, - попыталась сказать она, но не смогла – губы дрожали, не удавалось выговорить ни слова. Она опять разрыдалась, и ей даже не было стыдно, что плачет она перед чужим человеком, которому, возможно, неприятна ее истерика.
- Ну-ну, успокойся, девочка. – Юлиана присела рядом с ней, обняла за плечи. Прохладная рука коснулась Катиного лица, вытерла слезы с щек.
- Что случилось? Тебя кто-то обидел?
- Природа, - простонала Катя.
- Что?
- Природа меня обидела…
- Глупости какие… - фыркнула Виноградова.
- Вам не понять, Юлиана…
- Пойдем-ка, дорогая, со мной. – Юлиана заставила ее подняться. – Умоемся, ты успокоишься и все мне расскажешь. И, вот увидишь, тебе станет легче. Да-да, и не спорь!
Катя не собиралась спорить, просто не было сил. И она покорно позволила Виноградовой вести себя куда-то.
- Вот, Катюш, умойся.
Они в женском туалете, удивительно, что женсовета нет. Вообще никого нет. И слава Богу. Катя долго умывалась холодной-холодной водой, вздыхая и всхлипывая. Юлиана протянула ей салфетки.
Усадила на диванчик, посмотрела испытывающее.
- Болит? – сочувственно спросила она.
- Что?
- Сердце болит? Ноет, рвется из груди, рассыпается на куски от невыносимой боли?
- Да, - шепотом сказала Катя.
Юлиана кивнула.
- Я же все вижу, - сказала она. – Бедная девочка, ничему тебя жизнь не научила. Снова – на те же грабли?
Катя изумленно смотрела на нее.
- А хочешь, я тебе помогу? – улыбнулась ей Юлиана. – Хочешь?
Катя покачала головой.
- Никто мне не сможет помочь, - шепотом сказала она. – Никто.
- Да, ты права, - согласилась Юлиана. – Никто… кроме меня. И если ты послушаешь меня, это глупое сердце никогда не будет доставлять тебе проблем. Не будет разрываться от боли, не будет сжиматься от страха… Ни-че-го, только покой и умиротворение… прекрасное ощущение, не правда ли, Катюша?
Кате отчего-то стало страшно. И от ласковой улыбки Юлиана, ее кристально-чистого голоса (словно перезвон льдинок, вдруг подумала она) мороз прошел по коже.
- Спасибо, но… не надо, - откашлявшись, сказала она. – Я пойду. Спасибо, вам, Юлиана, но… я пойду.
- Катюш! – окликнула ее Юлиана. Катя остановилась, не оборачиваясь.
- Ты подумай, милая, - сказала Виноградова. – Подумай. И когда решишься… просто скажи – «согласна».
Катя кивнула и выбежала из туалета, дрожа от холода.
Остаток дня прошел как в тумане. Странные слова Виноградовой быстро изгладились из памяти, другие слова звучали в ее голове почти непрерывно, жестокие, убивающие.
… в железную пасть твоей ненаглядной…
…представляю, какое отвращение вызывают у тебя эти поцелуи…
… спать с такой женщиной, как Пушкарева, нормальный мужчина может только под наркозом…
Как же она надеялась, что это просто глупая, злая шутка Малиновского! И что Андрей тут не при чем! Она вспоминала минуты, проведенные с ним вместе, его улыбки, его слова, его поцелуи и ласки – нет, не мог он притворяться! Не мог! Не мог…
Мог. Он прочитал инструкцию. Улыбнулся особо удачным перлам Малиновского. Заглянул в открытки, хмыкнул. Нашел ту, которую должен был дарить ей сегодня.
А ей казалось, что больнее быть не может…
***
Она плохо помнила, как добралась домой. Но спешила туда, торопилась, словно в родных стенах ей должно было стать легче.
Зашла в квартиру. Из кухни слышался веселый голос отца – он явно был немного навеселе, что-то рассказывал маме. Кольки не слышно. Где же он, он так нужен ей сейчас…
Услышав ее, родители вышли в коридор.
- Катюююша наша пришла, - обрадовался папа. – И как рано!
- А где Коля? – спросила Катя через силу.
- Убежал Колька, - засмеялся Валерий Сергеевич. – Мамка вызвала зачем-то.
Он еще что-то рассказывал, смеялся и шутил, Катя какое-то время слушала, напряженно улыбаясь и не понимая, что он говорит, потом ушла в свою комнату.
Кольки нет… бросил ее…
Глупости, не бросил, просто его мама позвала. Но обида все равно не проходила. Бросил. Он нужен ей сейчас, а его нет рядом. Бросил…
Она долго сидела на своем диванчике, уставившись в одну точку. Колька ее бросил, а Андрей… - она уже не могла плакать, все слезы закончились. Осталась только, ноющая, непрекращающаяся боль в груди… и холод…
Как же холодно… Катя зябко поежилась – снова она почувствовала этот озноб, казалось, отпустивший ее дома. Она накинула теплый платок, подошла к окну.
Вой ветра, мельтешение снежинок… на стекле мороз нарисовал причудливые, фантастические картины… цветы, деревья, реки… а вот, если вглядеться, можно увидеть человеческое лицо… почти как настоящее – глаза, нос, губы… короткие кудри… Катя вдруг вскрикнула - ей показалось, что лицо уж очень напоминает Юлиану.
- Нет, глупости, - шепотом сказала она. Присмотрелась внимательнее – это действительно была Юлиана! Она улыбалась и манила Катю рукой…
Боже… я сошла с ума.
Катя потрясла головой, заморгала – но наваждение не пропало.
Юлиана рассмеялась.
- Нет, это тебе не чудится, Катюша, - сказала она. – Это все на самом деле.
Точно, я сошла с ума…
- Я жду твоего решения… - услышала она мелодичный голосок Юлианы. – Ты согласна?
Безумие, какое-то безумие… ну и пусть! Она больше не может так…
- Кто вы?
- Разве это важно? Я та, которая поможет тебе.
- А… мне больше не будет больно? – спросила Катя, сама не веря в то, что она все это говорит.
И ей показалось, что она услышала в вое ветра ответ – «никогда».
- Никогда, Катюша, - кивнула Юлиана. – Ни боли, ни страха – как я тебе и обещала. Я всегда держу слово, милая.
Никогда… не будет боли…
Катя набрала воздуха в грудь и отчетливо сказала – «согласна».
- Умница! - прозвенели льдинки. Юлиана протянула к ней руку, тонкую, белую, призрачную. Катя со страхом ждала, что будет. Она уже пожалела о сказанном, и хотела бы взять слова обратно, но от ужасающего холода губы онемели и она не могла выговорить ни слова. Рука прошла сквозь стекло, легко, словно и не было никакой преграды, и потянулась к ней, неестественно удлинившись. А она даже не могла позвать на помощь, только раскрывала рот в немом крике. Вот ледяные пальцы коснулись ее груди на уровне сердца, и Катя поняла, что настоящий холод – выстуживающий сердце, леденящий душу – она испытала только сейчас. «Потерпи немного», - услышала она ласковый шепот, но не в силах была вынести эту дикую боль. Я умираю…
Катя закричала и рухнула на пол без чувств.
***
Этой ночью Елена Александровна плохо спала. Что-то мутное и тяжелое ей снилось, она стонала и ворочалась, но не могла проснуться. Очнулась только утром, некоторое время лежала, еще не до конца понимая – проснулась она или нет. Сквозь заиндевевшее стекло пробивался тусклый свет. «Иш ты, как наморозило», - лениво подумала Елена Александровна, повернула голову и посмотрела на спящего мужа. Валерий Сергеевич хмурился во сне, потом застонал, мотая головой. Видно, и ему сегодня снились кошмары… Елена Александровна потрясла мужа за плечо и он подскочил, непонимающе и испуганно озираясь.
- А, это ты, - сказал он, отдышавшись. – А я думал…
- Что?
- Ничего, - проворчал Валерий Сергеич. – Все, никакой больше наливки на ночь, возраст у меня уже не тот. – Взглянул на часы и ахнул: - А времени-то сколько! Десятый час! Что же Катерина наша, разоспалась так, на работу опаздывает! Уже опоздала!
- Пойду, разбужу! – Елена Александровна колобком скатилась с кровати. – Не заболела бы… - прошептала она тревожно.
Валерий Александрович остался в постели, с непонятной для себя тревогой он прислушивался к шагам жены. Вот она прошлепала босыми ногами по коридору, вот открыла дверь в Катину комнату…
- Валерааааааааааааааа! – донесся до него истошный крик. Валерий Сергеич, не помня себя, ворвался в Катину комнату… и схватился за сердце. Исполнился сегодняшний ночной кошмар – его дочка, синюшно-бледная, неподвижная, лежала на полу…
- Валера, скорую… - простонала жена.
- Сейчас, - прошептал он. – Сейчас… - Снял трубку, непослушными пальцами набрал номер.
- Едем, ожидайте, - прочирикала девочка-дежурная.
Подошел к Кате, опустился на колени.
- Надо ее… на кровать… - Подхватил на руки, перенес на диванчик – не разобранный, и сама одетая, что же, она всю ночь так пролежала? А они дрыхли… У него задрожал подбородок, предметы перед глазами вдруг утратили свою четкость, расплылись мутными пятнами.
- У нее сердце не бьется, - глухо сказала Елена Александровна. – Валера, у нее сердце не бьется!
- Подожди…
Склонился над Катей, прижался ухом к груди – сердца не слышно…
- Катенька…
И тут Катя открыла глаза.
- Катенька, девочка моя! – запричитала Елена Александровна. – Доченька! Она прижала Катю к себе, целовала ее короткими, частыми поцелуями – лоб, глаза, щеки, волосы – без разбора.
- Ну, Катерина! – бессвязно повторял Валерий Сергеевич. – Ну… А мы с матерью, видно, совсем глухие стали! Да что же это ты, дочь, так нас пугаешь?
- Катюш, сейчас скорая приедет, врач тебя посмотрит…
Катя вдруг резко высвободилась из материнских объятий.
- Да успокойтесь вы! – холодно сказала она. – Я прекрасно себя чувствую, не надо никакого врача.
- Да как же прекрасно, доченька? – нахмурилась Елена Александровна. – Как же прекрасно, когда ты, почитай, всю ночь пролежала на холодном полу, без чу…
- Хватит, мама. Я сказала – никаких врачей.
Она встала, подошла к шкафу. Обернулась, посмотрела на родителей.
- Может, не будете здесь толпиться, причитать и заламывать руки? У меня мало времени, я и так опоздала.
- Катенька… - Елена Александровна с недоумением смотрела на нее. – Да что с тобой?
- Мама, мне это уже начало надоедать. Сколько раз мне повторить, что со мной все в порядке? – Катя говорила ровно и спокойно, не повышая голоса. – Уйдите, пожалуйста, мне нужно собраться. Вы мешаете.
На миг им показалось, что перед ними – не Катя, не дочка, а чужая, незнакомая девушка. Елена Александровна всхлипнула. Валерий Сергеевич нахмурился.
- Катерина, - пророкотал он. Жена сжала его руку.
- Пойдем-пойдем, - шепнула она. – И вправду, не будем мешать.
Что-то до ужаса неправильное было во всем происходящем. Нереальное. Именно поэтому они покорно и тихо, чуть ли не на цыпочках, вышли из комнаты. Именно поэтому не уложили Катю в постель, не заставили ждать врача.
Молча, они сидели на кухне, ждали… опасливо прислушивались к звукам из Катиной комнаты. Вот она прошла в ванную, зашумела вода, потом – фен. Проследовала обратно. Заскрипела дверца шкафа. Тишина. Вышла из комнаты, уже полностью одетая, заглянула к ним.
- Я пошла, - сказала равнодушно. – До вечера.
- Доченька, может, все-таки к врачу? – пролепетала Елена Александровна.
- Нет, - спокойно ответила Катя. – И не будем больше об этом.
Ушла.
- Что же это, Валера? – прошептала Елена Александровна. – Что с нашей девочкой?
_________________
мы сохранили бодрость духа
но адекват не сберегли ©
Последний раз редактировалось Селина 03 фев 2009, 22:55, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Нет, надеюсь, что Андрей вернет ее к жизни... А пока у Кати полностью отсутствуют ВСЕ переживания, боли, чувства и эмоции. Юлиана сказала "Никогда" - это.. ну-ну, посмотрим. Надеюсь, Любовь победит!!!
)
Слишком грустно для Рождества! Размораживай, пожалуйста, поскорее нашу бедную "Льдинку"!