26087 печатных знаков с пробелами...
***
Пражские партнеры встречу перенесли без печали – у них приближалось Рождество, проблемы бизнеса отходили на второй план, а главным становилось заранее спланированное семейное празднество. Его семейное празднество тоже было заранее спланированным, привычным, не предвещающим сюрпризов. Перелет в Лондон, родители, вечная невеста, натянутые улыбки и обязательный тост за их будущее счастье. Сюрприз, свалившийся на него сегодня утром, ставил под угрозу слишком многое, в том числе и семейный празднество. Давний друг и партнер, ссылаясь на учредителей, технические проблемы и капризы молодой жены, оставил его без зала для показа новой коллекции. До показа оставалась неделя, до Нового года две, а полгода злой, отчаянной работы обещали оказаться безрезультатными. С утра они перебирали возможные и невозможные варианты. Ромка отставил в сторону четвертую чашку кофе, Юлиана сосредоточенно листала визитницу. Было время, Андрей не хотел ее видеть, но лучше Юлианы никто не работал, и ему пришлось вернуться в число ее клиентов. Переступить через обиду. Юлиана восприняла это легко, словно заранее знала, что трудное время в их партнерских отношениях надо просто переждать. Она была единственной ниточкой, все еще связывающей его, хоть и косвенно, с Катей, и этого было достаточно, чтобы дорожить их партнерством. Он хотел бы ничего не знать о Кате, и знать каждую мелочь. Но знать было слишком больно, и он запретил себе расспрашивать Юлиану о Кате, вспоминать, думать о ней. Он видел ее – нечасто. На презентациях, вечеринках. И радовался этому, потому что видеть часто было бы мукой. Катя была не одна, всегда рядом с бережно обнимающим ее мужчиной. Суть его отношения к ней прочитывалась сразу, да и сама Катя была другой. Он пытался понять – какой именно, но понял главное. Она – не его. С этой Катей он был незнаком, не здоровался с ней при встрече, не пытался заговорить. Это оказалось проще, чем он думал, и он заставил себя смириться с тем, что она – всего лишь еще одна незнакомая ему женщина. Мало ли их таких – незнакомых…
- Андрей, давай попробуем.
Буквы на лежащей перед ним визитке расплылись, потом снова собрались в понятные слова "Екатерина Пушкарева, «Мармеладoff». Ромка заглянул Юлиане через плечо, покачал головой.
- Попробуем. Скорее всего, нам откажут. Но один шанс есть…
Один-единственный шанс в их положении мог быть спасением. И этот же единственный шанс пугал его необходимостью подойти близко к Кате. Заговорить. И снова понять главное – она не его.
- Катюша, выручай.
Замер, вслушиваясь в ее голос, искаженный, измененный громкой связью. Чужой голос. И внезапно почувствовал, как протянулась к нему тоненькая невесомая ниточка.
- Добрый день, Юлиана.
- Не очень добрый. У меня давние клиенты остались без зала для презентации. Все было согласовано, предоплата внесена. Но сорвалось. Не посмотришь, что у вас на двадцать второе?
У Катюши двадцать второе было занято. Чей-то юбилейный банкет. Он не сомневался, что единственный шанс сгинет в первые же секунды разговора. Катюше было очень жаль, но помочь она, к сожалению, не могла, в другой раз – пожалуйста, только звоните заранее…
- Катя, речь идет о Зималетто.
Пауза. Ниточка обрывается.
- Ты же понимаешь, это невозможно…
Он вслушивался в ее голос, подталкиваемый глупой надеждой уловить родные интонации, словно само название компании могло хоть на минуточку вернуть в его объятия любимую нежную девочку. Невозможно. Счастье не возвращается…
- …свободный зал на несколько дней…
- Катя, на один! Мы готовы смонтировать подиум и установить свет за ночь. И за ночь же разобрать.
Еще одна пауза. Давит виски и сохнет во рту.
- Двадцать второе – единственный вариант?
- Андрей?
Он даже понял, о чем она спрашивала. Не мог ответить – губы не слушались. Юлиана заторопилась – конечно, нет, но желательно близко к дате…
- Двадцать третье.
Этого не могло быть. И не должно было быть. Именно двадцать третьего. Он был уверен, что она теперь ненавидит это двадцать третье декабря. Хотя, почему он так решил? Может быть, для нее это все уже давно не имеет никакого значения?
- Двадцать третье. Если вас устраивает… Сегодня в офисе в пять.
Юлиана выразительно смотрела на него. Скинул оцепенение, почти справился с разом севшим голосом.
- Спасибо, Катя. Мы приедем.
***
В первый раз он должен был попасть в «Мармеладoff» месяц назад. Кира придумала разыграть очередной спектакль под названием «Будущее семейное счастье», приуроченный ко дню ее рождения. Зрителей и участников предполагалось много. Подходящей площадкой Кира сочла именно «Мармеладoff», долго и громко обсуждала меню, наряд, список приглашенных гостей и журналистов с Клочковой и Маргаритой, после чего исполнитель главной роли не явился на банкет. Не приехал – и все. Андрей сидел у себя дома, выключив все телефоны, медленно пил виски, даже не удивляясь сохраняющейся трезвости сознания. Эта площадка была не для него. Он знал (спасибо Юлиане), что Кати в ресторане не будет, вообще вечерами не бывает, всем занимался ее… слово «муж» у него не получалось произнести даже в мыслях. Впрочем, женаты они еще не были, но это не имело значения. Они были вместе. Андрей слишком ясно представлял, как Михаил приходит домой, Катя его ждет, и он рассказывает Кате все подробности вечера. За ужином. Интересно, они ужинают дома? Но тут же приходила мысль, что Михаил как раз Катю побережет и ничего не расскажет. И он со своей стороны позаботился о том, чтобы рассказывать было нечего.
Ему самому обо всем утром рассказала Кира, так громко и пронзительно, чтобы слышал весь сочувствующий Жданову персонал, – какая он скотина, что он испортил ей праздник и всю жизнь, но если он надеется таким способом заставить ее отменить свадьбу – напрасно, такого удовольствия Кира ему не доставит. Свадьба состоится, а чувства его бывших любовниц никого не интересуют. И сами бывшие – тоже. И он понял, что ресторан был выбран Кирой не случайно.
Потом звонила мама, упрекала его, что он невыносим, что его цинизм переходит все пределы, уговаривала соблюдать хотя бы внешние приличия и жалела Киру, показательно рыдавшую над язвительными статьями в желтой прессе: «Андрей Жданов снова бросил невесту накануне свадьбы». Жданов отговаривался затянувшимся подписанием долгосрочного контракта, мама в ответ требовала явиться вечером на ужин и назвать, наконец, окончательную дату бракосочетания.
Ужинал Жданов в Берлине, после встречи с немецкими партнерами, намеренно не включив после перелета телефон. И в гостиничном номере после трудных переговоров позволил себе награду - подумать о Кате. Что она стажировалась в Германии, целый год жила в Берлине, ходила по этим улицам. Что он хотел бы прогуляться сейчас по этим же, уже освещенным рождественскими огнями улицам, держа ее за руку. И вместе с ней вести переговоры, которые, несомненно, были бы легче, и потом вместе поужинать, и вместе уснуть, и вместе проснуться. Мысли растревожили душу, сон не шел, и, проворочавшись ночь, к утру он вынужден был признаться себе, что его чувство к Кате, загнанное в самый дальний угол, никуда не исчезло, и с этим надо жить.
|
