|
Та, для которой
3
Похороны должны были состояться через неделю. Дела в компании требовали срочного присутствия Кати и Андрея, да и Андрей становился всё нетерпеливей. Он был уверен в том, что когда они окажутся в привычной обстановке, боль притупится, всё изменится - от внешнего и внутреннее... Содержание зависит от формы?.. Да, что-то в этом роде. И на это были основания - он был очень восприимчив к внешнему миру, не любил копаться в себе и в том, что уже прошло, закончилось - ведь для настоящего это не имело значения...
Павла Олеговича они оставляли бодрым. Катя опасалась - не надломится ли в нём тот стержень, который помогал держаться Андрею. Целая жизнь связывала его с той, что ушла, у него начиналась новая жизнь - и в этом была горькая ирония судьбы, ведь её жизнь закончилась... Сможет ли он начать всё заново, хватит ли сил? Пока длилась вся эта суета - хлопоты, звонки, поездки, а до этого - целый месяц встряски, необычной, тревожной жизни, которая рано или поздно должна была закончиться, - он не мог почувствовать длительности, необратимости того, что предстояло ему... А теперь они уедут - и первый вечер одиночества. Первая ночь одиночества. Полного, невременного, данности... И потом - много, много таких вечеров и ночей. Навсегда.
Но в последний день перед отъездом Катя поняла, что он справится. Он говорил, что тоже скучает по Арине, ждёт не дождётся, когда сможет увидеть её... Радовался, что это уже скоро случится - ведь через неделю они все вместе полетят в Москву... Потом его отвлекали чьи-то звонки, он долго разговаривал с каким-то знакомыми, с Лидией - и Катя видела, что его по-настоящему интересуют эти разговоры, он уже не отмахивается от них, как от назойливой, неприятной обязанности...
И Андрей видел это и радовался.
- Ты знаешь, - говорил он, - я даже был бы рад, если б он нашёл сейчас какое-нибудь новое дело... увлечение... Ведь он всё равно не сможет забыть маму, но ему было бы легче...
Она промолчала, но подумала: как он прав. И даже более того: Павел Олегович ещё не стар, может найтись женщина, которая скрасит одиночество, поможет справиться с горем.
Но это была опасная, скользкая тема, она ругала себя за эти мысли. И усмехалась в душе, зная, что мама первым делом заговорит об этом. Мама, которую она всегда корила за подобную "житейскую" мудрость. А вот папа, если бы узнал, что жена и дочка способны на такие мысли, наверняка бы пыхтел, злился, искренне возмущался: и как только в голову могло прийти такое?..
Они возвращались в Москву тем же самолётом, что и Ольга с мужем, и первую половину пути Катя сидела с Ольгой. Андрею нужно было обсудить с её супругом-юристом подробности наследственной передачи акций "Зималетто": это оказалось не таким простым делом, как выглядело поначалу.
Разговор между женщинами зашёл о Лидии. Конечно, эта яркая встреча на могла так быстро забыться, и Катя время от времени вспоминала тот немного странный разговор за столом. Но с Андреем об этом говорить было бесполезно, он лишь раздражённо отмахивался: пусть разбираются сами, хватает нам своих проблем… И вообще почему-то злился на Лидию, считал, что она нарушила покой отца, вспоминая молодость, Маргариту. Так что Катя и не спрашивала его ни о чём.
- Да она всегда была чуть-чуть не в себе, Катюш, - пожала плечами Ольга. - Вечно таинственная, загадочная Лидия... - Катя уловила в её голосе чуть насмешливые нотки. - Но с Марго она ладила!.. И меня это всегда удивляло.
- Удивляло? Почему?
- Не знаю. - Ольга улыбнулась неопределённо. - Мне казалось, что между ними так мало общего... Марго всегда чётко знала, чего хочет, а эта... вечно искала чего-то, металась... вечно ей было мало того, что имела... Вот не знаю теперь: нашла всё-таки или нет?
- А кто был её первым мужем?
- О, это простая, обычная история, в отличие от второй... Студенческая любовь, дочка родилась, когда они ещё учились в институте... Потом оба устроились инструкторами в Дом мод, там она и познакомилась с Марго и Наташей Воропаевой... У них тоже были маленькие дети… А через пару лет родила ещё и сына - Антона... Я встретилась с ней, когда у неё уже было двое детей, на Новый год, в доме Марго и Павла... С мужем у неё к этому времени уже тоже было мало общего. Он так и остался инструктором, а она - ведущая модель, много зарабатывала, всё добивалась чего-то... Помню, говорила: наш век короток, коплю на старость... Это она о модельном бизнесе говорила. Ну, это сейчас бизнесом называется, а раньше таких слов не было, но, в общем, было примерно так же, как и теперь... Валюта, теневые сбережения, все хотели хорошо одеваться, ездить за границу... Наш круг, конечно, не обычные люди... У Лидии чуть ли не у первой иномарка в Москве появилась... Всегда восхищалась Павлом, как на бога на него смотрела, говорила всем: вот с кого надо брать пример, учиться... Павел тогда быстро карьеру на своей фабрике делал, в гору шёл... Ну, на мужа-то она уже не надеялась, сама пример брала. Но надо отдать ей должное: Марго она никогда не завидовала, уважала её, по крайней мере, мне так казалось... Просто, мол, разные пути у всех: кому-то быть при муже, это тоже умение. И всегда смеялась: вот я-то при муже, за-мужем быть никогда не смогу... И тут - в сорок лет! - возьми и выйди замуж, да ещё как!.. Там, похоже, настоящая страсть, любовь была... Этот Ведищев был крупной рыбой в политике, это как раз было время смуты, перепутья, возможностей для ловких людей... Если бы не та авантюра с танками на Останкино, точно стал бы президентом или, по крайней мере, важной фигурой в правительстве... Но не судьба. Наоборот: многие из тех, кто в перевороте участвовал, по тюрьмам потом ломались, стрелялись, покаянные письма писали...
- А он?
- А он не стал стреляться. Он сохранил все свои деньги, выждал пару лет, да и появился вскоре, как птица Феникс, на одной из нефтяных скважин... Это потом уже отмыл всё в Швейцарии на часовых заводах... И всё это время Лидия была с ним – верная, преданная, он, конечно, ценил это потом, дорожил ею… Но это я по слухам знаю, да по тому, что Марго рассказывала. Но и она в то время уже почти ничего толком не знала о них.
- Почему? Они поссорились?
- Да нет... Время развело в разные стороны, так бывает. Да это задолго до замужества Лидии случилось. Андрею лет... ну да, десять-двенадцать, наверное, было, когда они всё меньше общаться начали. Потом, помню, виделись ещё пару раз... когда мой Лёня женился, Лидия шикарный подарок привезла... и когда Андрей уже в институт поступил, она к Марго приезжала погостить на лето... Я это помню, потому что как раз тогда она со своим Ведищевым познакомилась, болтала о нём без умолку, это при её-то сдержанности... И вот после этого раза - всё. Как отрезало. Вышла замуж (даже на свадьбу нас не позвала) - и звонила Марго раз в год с днём рождения поздравить, даже на похороны Наташи с Юрой не приехала... У неё ведь как раз в то время ещё, как назло, и какая-то неприятная история с дочкой приключилась, чуть ли не из дома она её выгоняла... Как гром среди ясного неба – Лена ведь всегда тихая, послушная была, даже когда выросла, всюду с ней ходила-ездила…
- Об этом шёл разговор за столом, я не поняла - это из-за внука произошло?
Ольга задумалась на минуту, пытаясь собраться с мыслями.
- Да я не знаю толком, Катюш, но, судя по всему, да. Вроде как Лена забеременела, а тот мужчина, с которым она встречалась - он был старше её лет на пять, - не захотел жениться, уехал. Он из какой-то восточной семьи был, горячий, упрямый, у них такое не принято: говорили, что не его это ребёнок был и Лена так ему и сказала... Лидия хотела, чтобы Лена аборт сделала, но та упёрлась: нет, и всё. И потом, когда она уже родила, слухи ходили, что они заставили её отказаться от ребёнка в роддоме. Но Марго не могла спрашивать об этом - Лидия от одного упоминания имени дочери беленела. Это как раз в тот период было, когда у её нового мужа всё на волоске висело, и никак нельзя было пятнать семью подобными историями... И вот сколько они потом разговаривали - ни разу, ни одним словом она Лену не упомянула, как будто её и не было, только об Антоне говорила. Так мы и не знали, что тогда случилось. И только недавно Марго мне рассказала: Лидия позвонила ей и вдруг как ни в чём не бывало стала внука расхваливать. Оказывается, всё это время Лена растила ребёнка одна, отказывалась от их помощи, хоть отчим уже давно имел возможность им помогать (и это мягко сказано!), забыл всё... Но она встретилась с матерью, только когда его не стало... ты ведь знаешь эту историю?.. ну вот, два года назад его застрелили прямо у подъезда - его и двух его охранников... Лидия одна осталась. Ну, и вроде бы Лена позвонила ей наконец, и даже с внуком познакомила... Она замуж не вышла, так и жили вдвоём с мальчиком в какой-то хрущёвке... Лидия просила Марго никому не рассказывать, даже Павлу, только обо мне вспомнила. Она ко мне всегда хорошо относилась. А вот сейчас встретились - и говорить вроде не о чем... Но я вижу: её просто распирает от гордости, что такой взрослый внук - у Антона ведь нет детей, ну, а в нашем возрасте становишься сентиментальным, вот, видно, и её обшивочка не выдержала...
Ольга умолкла и откинула голову на подголовник кресла. Видимо, рассказ утомил её.
Вдруг и у неё самой закружилась голова. Чуть-чуть. Катя сама не понимала, в чём дело. Тоже откинулась на сиденье, прикрыла глаза... Наверное, самолёт попал в зону турбулентности... Она сидела и думала о той жутковатой и немного печальной истории, которую сейчас услышала.
Казалось бы, чужой человек - но как пространство этой женщины в своё время пересеклось с пространством уже и её, Катиной, семьи... Катя словно воочию видела молодых Павла и Маргариту, Андрея-подростка. Высокий, худощавый Павел, его красивая, ухоженная жена... рядом - подруга жены, тоже красивая и тоже ухоженная... все трое смеются, разговаривают о чём-то... а в соседней комнате - дети, много детей... Самая старшая - Кристина, но её представить ребёнком почти невозможно, а вот другие так и встают перед глазами: серьёзная, сосредоточенная девочка (почему-то именно такой представлялась Лена) сидит в отдалении и молча смотрит на других детей; капризная, своенравная светловолосая Кира задирается с Андреем, тот горячится, спорит с ней; рядом не поделили что-то между собой два мальчика - насмешливый, надменный Саша и странноватый, себе на уме Антон... Обычные игры обычных детей - безмерно опекаемых и безмерно одиноких...
Головокружение прошло. Катя обернулась назад, в проём между сиденьями взглянула на Андрея. Он перехватил её взгляд, показал глазами: сейчас пересядем... И вскоре её голова уже лежала на его плече, и ни о чём не думалось, только о доме.
...Когда они уже подходили к выходу из здания аэропорта, Катя выронила свою сумку. Выпали, покатились по полу ручки, косметика, телефон... Они стали собирать вещи, складывать... неожиданно прикоснулись друг к другу щеками... как это часто бывало, вздрогнули, сплелись друг с другом, забыли обо всём... Так и стояли посреди зала: она, в коротком белом пальто, на цыпочках, запрокинув голову, и он, склонившись над ней, изломав её и изломавшись сам, почти запахнув её в свою куртку...
Ольгин муж, проходя мимо, обернулся к жене, наморщив лоб:
- Это ж сколько они женаты?
- Пять лет, - улыбаясь, ответила Ольга.
***
Отца и дочку невозможно было оторвать друг от друга. Арина намертво вцепилась в шею Андрея своими ручками и, близко-близко склонив к нему лицо, что-то тихо и сбивчиво щебетала ему на ухо, а он с сияющими глазами впитывал, ловил каждое слово, время от времени кивая головой. Никого и ничего сейчас не существовало на свете, кроме них двоих. Катя и радовалась, и огорчалась до слёз: она же почти не успела посмотреть на дочку, а так хотелось тоже пожмякать её, послушать её болтовню и самой поболтать... Так каждый раз было, и каждый раз всё заканчивалось одним и тем же: взгляд Андрея возвращался в реальность, он с минуту смотрел поверх пушистой макушки на Катю, потом шептал что-то на ухо Арине, и та, обернувшись с виноватым видом, слезала с его колен, подбегала к матери, прижималась к её ноге и ласково тёрлась о неё, запрокинув голову и глядя обожающим взглядом. И на чудо это уже невозможно было сердиться, и Катя забывала, что вообще могла на них обоих сердиться. И каждый, вот как теперь, всё равно сердилась...
Когда весь алгоритм уже был отработан и семья в полном составе - и Пушкарёвы, и Ждановы - переместилась за кухонный стол, Елена Александровна, с надеждой заглядывая в лицо дочери, сказала:
- Катенька, вы же оставите Аришу у нас, да? Ну, что вам забирать её, ведь вы же завтра на работу, а потом опять в Лондон уедете?
Андрей и Катя одновременно подняли на неё изумлённые взгляды.
- Мам, ты что... Конечно, заберём... В сад завтра пойдёт, а мы освободимся пораньше и заберём её.
- В сад, в сад, - разочарованно произнесла Елена Александровна, глядя на неё. В открытую протестовать опасалась, но и удержаться не могла. - Вот зачем ребёнка с чужими людьми оставлять, если я дома? Никак не пойму...
- Мам, всё... Уже ведь говорили об этом.
Андрей вздохнул с облегчением: жена избавила его от необходимости спорить с тёщей. А спорить бы пришлось: и речи не могло быть о том, чтобы уехать отсюда без Ариши. И это тёща тоже поняла и на время ретировалась в укрытие: разговор этот повторялся с завидным постоянством.
Потом, когда ребёнка одевали, бабушка продемонстрировала новое умение внучки, которым та овладела в отсутствие родителей: слово "рыба" по-прежнему не выговаривалось, но отдельный звук "р-р-р" получался раскатистым и вполне внятным. Арина блестела своими чёрными глазами и, сияя от удовольствия, раз за разом наглядно показывала родителям, что и бабушка с дедушкой не только одеть-накормить умеют. Когда они наконец вышли из дома и погрузились в машину, Андрей уселся на водительское сиденье и с облегчением выдохнул:
- Всё, домой.
Катя тоже радовалась. Может быть, он прав, может быть, действительно удастся обрести новое дыхание, оказавшись дома. Но как печально будет войти в квартиру и знать при этом, что в телефонной трубке, лежащей на столе, никогда больше не прозвучит такой знакомый голос... Меняемся мы - меняются вещи вокруг нас, разве не так? Всё будет пропитано печалью, грустью, так же, как печалятся и грустят они сами... Но в чём-то эта надежда имеет право на существование - заботы. Ежедневные, привычные - тоже отработанный годами алгоритм... "Зималетто" - голова кругом от одной только мысли, сколько завтра всего предстоит им... Тем более, что есть некоторые проблемы - последняя коллекция слишком дорого стоила, а банки сейчас капризничают, поднимают ставки по кредитам, наступило время потуже затянуть пояса... Да ещё и не совсем понятно, когда акции Маргариты смогут опять полноценно вступить в дело... Это, конечно, не катастрофа и не следует тревожиться больше, чем того стоит, но всё же и об этом нужно думать, и этим занимать своё время, свои мысли... А значит - оставлять меньше места для другого. Для того, что всё равно теперь будет с ними всегда - как далеко не уезжай...
И вот всё - как они мечтали. Обычный вечер. Тёплый, ласковый, какая бы погода ни стояла. По дороге заехали в супермаркет, купили продукты. Дочка выпросила мягкого львёнка с такими же огромными, как у неё, тёмными глазами - отказать невозможно... Потом тащили животное через весь супермаркет, кассу и стоянку, пока не уложили наконец на заднее сиденье. Приехали домой - в дверях записка: "Катя, у тебя телефон не работает. Зайди, когда будет время". Анфиса, соседка... Ну, вернее, не Анфиса, а Лариса, но Аришка её называет Анфиса и имя так приклеилось - не отдерёшь... Однажды даже Андрей сказал при всех - и осекся. Потом смущался и чуть ли краской не заливался. А Лариске всё нипочём - хохочет и совершенно не обижается. Да она вообще не от мира его – один раз позвонила (наверное, когда они были в самолёте) и решила, что телефон навеки отключился…
Вошли в квартиру. Спёртый, нежилой воздух. Сейчас же открыть все окна настежь, кроме детской, а потом и детскую, когда Арина ужинать сядет...
Под конец вечера - голова как чугунная, ноги не держат... День - как месяц, полугодие, год... Ещё утром - Лондон, сырой серый пейзаж за окном… Туманное лётное поле, опасения, что вылет задержат... Потом - долгий перелёт, голос Ольги, погружающий в параллельную реальность, нет - ушедшую реальность, прошлое, ставшее на час реальней настоящего. Молоденькая девушка, гордая и несломленная, с ребёнком на руках... сколько ей? девятнадцать?.. двадцать?.. Потом она же - женщина под сорок, сумевшая простить мать, которая предала её... и, наконец, сама мать - сильная, но слишком гибкая, преступившая черту, не побоявшаяся пожертвовать дочерью ради мужчины...
После всего этого – снова реальность. И любимый мужчина всегда рядом: сначала в стенах дома, бывшего ей когда-то родным, потом – в настоящем родном доме, и вот за ними уже закрылась дверь спальни, её любимого обиталища, мысль о котором греет её везде, где бы она ни была.
- Ты не представляешь, как я люблю нашу кровать... - Катя с протяжным вздохом зарылась в подушку лицом и с наслаждением потянулась. Андрей, снимая часы, улыбнулся.
- Да, конечно, мне это очень трудно представить... - И вдруг прямо в одежде упал рядом с ней, перевернул, отвёл назад волосы, обнял лицо. Поцеловал в губы, отстранился, словно любуясь. - Что бы со мной было без тебя?
- А со мной - без тебя?..
...Опять этот фонарь светит в окно. В такие ночи в его свете ей почему-то всегда чудится нотная линейка, и эта мелодия – как продолжение близости с любимым… Бесконечно знакомая и всегда, всегда новая.
А он лежит и думает о чём-то. Не о ней, о чём?.. Она ревниво дотрагивается пальцами до его губ: я здесь…
О ней, о ком же ещё?.. Он тихо спрашивает:
- Кать, ты счастлива со мной?
Она не удивилась. Откликнулась спокойно:
- Почему ты спрашиваешь?
- Не знаю… Я вдруг подумал, делаю ли я вас всё, что могу… Я ведь всегда хотел, чтобы ты была счастливой, я и матери твоей обещал…
- Я счастлива, я очень счастлива. – И она, взяв его руку, поцеловала её. – Это… из-за мамы, да? Из-за того, что случилось?
- Ну, наверное… Я не знаю… Я боюсь, что у меня не хватит сил. Я всё думаю о родителях: что они давали друг другу, что давали мне… Наверное, чтоб не навредить мне, и от второго ребёнка отказались…
- Ну вот, а кто-то недавно совсем другое говорил…
Он взглянул на неё и тоже не удержался от улыбки. Это была особенная, лишь в глазах и уголках губ, улыбка, она появлялась только тогда, когда они заговаривали об этом.
- Даже не думай… Всё будет как собирались…
- Скоро…
- Да, скоро, - счастливо прикрыл он глаза. – Вот только со всеми делами разберёмся… Я теперь даже больше хочу этого, чем раньше. И котёнок не будет одна… Я всегда хотел, чтобы у меня был брат. А ты?
- Даже не знаю… Иногда да, а иногда нет…
- Она хочет, я спрашивал… Я всё-всё сделаю, чтобы мои дети были счастливыми…
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
