Всем НРКманам в канун Нового года и Рождества.
-----------------------------------------------------------------------------------
Окно в мечту
Катя поправила одеяльце, аккуратно положила рядом с подушкой отвергнутую дочкой пустышку и отошла от кроватки. Но не ушла из комнаты, а устало опустилась в кресло, стоящее рядом с кроваткой. Просто сидела и смотрела в освещённый проём двери, за которым был виден просторный холл квартиры.
Как у неё болит спина. Уже третий день. Это началось ещё во время беременности, и с тех пор боль время от времени даёт о себе знать. И грудь ближе к кормлению тяжелеет и тоже начинает побаливать. Слава богу, хоть уже не надо сцеживаться, - молока прибывает ровно столько, сколько съедает дочка. А ведь первые месяцы по два часа после каждого кормления приходилось сцеживаться. Как же она тогда уставала…
Календарь висит у зеркала в холле - 2007 год. Перед прошлым Новым годом они с Андреем наплевали на все дизайнерские изыски и повесили его - уж очень вечерний снегопад, изображённый на календаре, понравился им. В январе последние цифры нового года кажутся всегда такими таинственными, значительными. А в декабре, вот так, как сейчас, особенно в последних числах - жалкими, никому не нужными, использованными… Надо снять календарь. И цветы убрать - со дня рождения уже прошло время, и они успели засохнуть. И ёлки у неё всё ещё нет… И за окном - метель.
И снова, уже в который раз за день, она стала вглядываться в мерцающую пелену за окном, как будто силой взгляда и своей внутренней мольбой могла остановить идущий третий день снег и зажечь в небе звёзды.
И снова, уже в который раз за день, слёзы обиды и бессильного отчаяния наполнили вдруг глаза и тихо потекли по лицу, и она жалобно всхлипнула. Ничего, ничего не происходит. Это небо никогда не прояснится, самолёт так и не поднимется в воздух, и она так и будет сидеть здесь одна…
Тихо затренькал телефон в кармане её тёплого махрового халатика. Вытирая слёзы, Катя достала телефон.
- Алё…
- Пушкарёва! Как дела?
- Коля, ты издеваешься? В десятый раз за день спрашиваешь… Сам не видишь?
- Ну, может, это только у нас так, а там уже нормально… Не звонил?
- Зорькин, не беси меня…
- Пушкарёва, ты плачешь, что ли? С ума сошла?
- Коля!..
- Ладно, не буду, не буду… Я чего звоню - за ёлкой собрался. А то так и останешься без Нового года… Тебе какую - побольше, как у твоих всегда, или маленькой обойдёшься?
- Вообще-то я средненькие предпочитаю… Ладно, шучу, уже не надо.
- Не надо? Как это? Без ёлки Новый год?
- Да с ёлкой, с ёлкой… Сейчас привезут.
- Юлиана постаралась?
- Зорькин, знаешь, что с любопытной Варварой сделали? Ладно, пока, у меня звонок параллельный. Потом перезвоню, расскажу…
Она переключила телефон и вздохнула. Очередной, самый напряжённый, виток привычного круга звонков последних дней…
- Алло!
- Катя, здравствуй ещё раз. Ну что, никаких новостей?.. Я так и знала. Я говорила - ему не надо ехать перед самым Новым годом. Но меня же никто никогда не слушает!
- Маргарита Рудольфовна…
- Ты сходила к Виолетте Максимовне? Ты очень подведёшь меня, если не свяжешься с ней в ближайшее время. Скольких трудов мне стоило договориться, если бы вы только знали! Но вы же ничего не цените, всё делаете по-своему… Это же лучший маммолог в Москве!
- Маргарита Рудольфовна, я уже позвонила ей. Когда выходные закончатся, сразу же после Рождества, позвоню ещё раз, и она запишет меня на приём. Всё в порядке!
- Как малышка? Не простудилась? Теплее одевай её. Сейчас всё наперекосяк - все помешались на синтетике, ничего натурального! Один бог знает, как растут бедные дети…
- Маргарита Рудольфовна, в дверь звонят, ёлку принесли. Я попозже вам перезвоню, всего доброго! - И, вздохнув с облегчением, она положила телефон на столик рядом с креслом и пошла открывать дверь.
Сначала в дверь тщетно пыталась просунуться огромная ёлка. Толкаемая какой-то силой извне, она надвигалась на Катю. Большие мохнатые ветви с трудом протискивались в дверной проём, цепляясь друг за друга и за дверную коробку, но в конце концов неумолимая сила всё же вытолкнула их внутрь квартиры, ствол обхватила большая рука в кожаной перчатке, и между ветвей выглянуло разрумянившееся от мороза, довольное и исполненное гордости лицо Романа Малиновского.
- Уф! - выдохнул он. - Вас пора раскулачивать за использование рабочей силы!
Катя была так потрясена размерами ёлки, что некоторое время не могла выговорить ни слова и просто молча стояла и смотрела на неё.
- Екатерина! Я не вижу на вашем лице выражения искреннего восхищения! - Роман всё же был несколько встревожен её молчанием.
- Такая большая… - произнесла она, переводя наконец глаза на Романа.
- Имей в виду: второй раз я такое уже не повторю. Так что придётся тебе выкидывать её с балкона!
- Ром, а как мы её будем устанавливать? И украшать? - как-то по-детски, жалобно спросила Катя.
Рома притворно тяжело вздохнул.
- Ну, если господин Жданов так и не соизволит явиться домой вовремя, то… так же, как делают все! - Он широко улыбнулся, сделал какое-то движение, и в руках у него появилась невесть откуда взявшаяся коробка. - Вот это - такое специальное устройство, крест называется. Вставляешь туда ствол - и все дела, ёлка стоит.
Столь долго ожидаемое им выражение восхищения всё же появилось в Катиных глазах, и его глаза тоже потеплели. Так жалко её. Пока Андрюха мечется по аэропорту, как зверь в клетке, она сидит тут одна с малышкой… Пока связь не пропала, Андрей умолял его побыть с ней, отвлечь её. Ведь его родители остались в Лондоне, и её, как назло уехали. Папе дома не сидится, решил места боевой славы наведать. Вовремя, ничего не скажешь.
- Ну, а игрушки у вас хоть есть? - стараясь говорить, как всегда, бодро и беспечно, спросил он.
Оживившись, Катя закивала.
- Есть! Игрушки есть! Мы с Андрюшей в прошлом году знаешь сколько купили… - Но голос её при этом воспоминании дрогнул, и в глазах опять блеснули слёзы.
- Кать… - Роман понизил голос и смотрел на неё сочувственно и серьёзно. - Ну, подумай сама: даже если он не успеет - прилетит завтра. Но ведь всё равно прилетит, чего так расстраиваться? А насчёт телефона - так это мы просто привыкли, чуть что - за трубку хватаемся, как за волшебную палочку. А на самом деле - кусочек металла, и всё. Ветер чуть сильнее подул - и связи каюк. А как наши родители жили? Ну, вспомни?
Она выдавила из себя слабую улыбку.
- Ты прав. Я всё это понимаю, просто ничего с собой поделать не могу. Ладно, пойдём. Нам бы эту красотку как-нибудь до гостиной дотащить…
***
И снова она, покормив и уложив дочку, сидела в кресле у кроватки и смотрела в окно. Романа удалось уговорить не беспокоиться о них и идти по своим делам. Не хватало ещё, чтобы он праздник угробил из-за неё. Его в клубе уже ждут, телефон оборвали. Он на самом деле добрый, Роман, и его избраннице очень повезёт. Просто он ещё не нашёл её, свою единственную, и его легковесное поведение обманывает всех…
Она вздохнула. Кажется, этот снег никогда не перестанет валить с неба и скоро все деревья и дома будут упрятаны под белым покрывалом… Когда они принимали решение об этой поездке по делам компании, никто и подумать не мог, что такое случится. Ничто не предвещало непогоды, и вообще за окном была скорее осень, а не зима. Тепло, сыро и даже безветрено. И вдруг - небо заволокло, буран россыпями бросает в лицо колючие снежинки… Даже с дочкой она не могла гулять в эти дни. И при звонке в аэропорт в трубке одно и то же: рейсы задерживаются, нелётная погода…
Так сидела она, смотрела в окно, поглощённая своими грустными мыслями, и не сразу разглядела еле заметное свечение в невесомой, но плотной, словно марля, снежной завесе. На небе появилась маленькая светящаяся точка. Она то разгоралась сильнее, то снова почти угасала, но через мгновение опять посылала на землю мерцающий, но вполне различимый свет.
Словно завороженная, Катя смотрела на эту точку и почувствовала вдруг какое-то знакомое, уже испытываемое ею когда-то ощущение. Некоторое время она напряжённо пыталась вспомнить, что же это было, и наконец пришло озарение: ну, конечно, ей знакома эта звёздочка! Она же горела в небе целый год, тот самый год, когда и произошла их с Андреем история… Потом она исчезла, погасла и вспыхнула с тех пор ещё один только раз - в тот день, когда Андрей забирал её с дочкой из роддома!
Она вспомнила, как по ночам писала свой дневник и, глядя на небо, фантазировала, что, может, это какие-то другие миры наблюдают за ними, за их миром. Волнующее, таинственное это было ощущение. И вот - снова, снова в небе зажглась эта загадочная звезда, словно окошко, через которое кто-то смотрит на неё… Только маленькая она ещё, неясная, иногда лишь угадываемая.
Она не заметила, как глаза её закрылись сами собой и она уснула. Ей снилось лето. Она дохаживала последние дни перед родами и злилась на себя за неповоротливость, неуклюжесть, а он только смеялся и говорил, что сейчас она стала ещё красивее. Он тогда часто носил её на руках - до дверей поликлиники, до подъезда и просто дома… Во сне, обхватив его шею руками, она прижималась к его груди, чувствовала его надёжное тепло, ей было так уютно, так безопасно…
А на столике тихо звенел телефон, и она не слышала звонков.
…Он ворвался в подъезд, промчался мимо швейцара и, не замечая его приветственных возгласов, взлетел по лестнице. У квартиры остановился, опершись о дверь рукой, отдышался немного, достал ключи и, стараясь не шуметь, открыл дверь. Холл был освещён, в тёмной гостиной сияла разноцветными лампочками ёлка. Скинув пальто, он прошёл мимо спальни - тихо, темно и пусто. Прошёл дальше, в детскую. Подошёл к кроватке, улыбаясь, посмотрел на спящую дочку. Потом подошёл к креслу, в котором, свернувшись калачиком и положив голову на подлокотник, спала его Катя.
Он смотрел на неё и чувствовал, как по всему телу разливается волна тёплой нежности, оставляя далеко позади все треволнения и переживания сегодняшнего дня. Наклонившись, он тихо позвал её. Но она не проснулась, а только улыбнулась во сне, и тогда он, поднеся ко рту застывшие ладони, подышал на них, подложил под неё руки, поднял её и понёс в спальню.
…Какая колючая, морозная свежесть в его свитере… А шея - тёплая, она уже согрела её своей рукой. Но ведь ей снится лето - откуда мороз, откуда эта свежесть, как будто он только что вернулся с улицы… Вернулся?! И, ощутив вдруг какой-то толчок изнутри, она проснулась и открыла глаза. И увидела прямо над собой его глаза, с нежностью смотревшие на неё из-за немного запотевших от мороза стёкол очков.
И она вздохнула счастливо и, снова зажмурив глаза, ещё крепче прижалась к нему.
…Тихо звучала музыка. Мерцали свечи на столе, переливалась огнями ёлка. Они стояли рядом у окна и смотрели на прояснившееся небо, сплошь усыпанное звёздами. Одна звезда горела ярче всех, и они не могли оторвать глаз от неё.
- Как ты думаешь, нас видит кто-то? - задумчиво спросила она.
- Пока нет, - ответил он.
- А когда?
Он улыбнулся и пожал плечами.
- Не знаю. Наверное, в новом году.
- Но ведь он уже наступил?
Он обнял её одной рукой, и она прижала голову к его плечу.
- Значит, в этом году… - тихо сказал он.
- А мы увидим их? Ну, тех, кто смотрит на нас?
- Вряд ли, - покачал он головой.
- Почему?
- Наверное, потому, что они слишком далеко - или слишком близко. Они в тебе и во мне, они в нас.
Запрокинув лица к небу, слившись воедино, они стояли и смотрели на звёзды. И одна из звёзд, словно улыбаясь им, разгоралась всё ярче и ярче, освещая для всего мира эту простую и такую необыкновенную любовь…
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Снег......, ёлка, ....и самый любимый человек всё таки РЯДОМ!
СПАСИБО....... 
