***
Жданов-младший - жуткий заказчик. Просто жуткий. Когда дело не касается показов, конечно. То ли дело – Пал Олегыч. Все ясно, четко, конкретно. А с Андреем ни на один вопрос ответа добиться невозможно. Я его еще и уговаривала! «Андрей, есть же определенный протокол, как праздновать, кого приглашать… Взгляни хоть на список гостей!» Что праздновать? Я его прошу варианты статей в прессе просмотреть, фотографии для журналов отобрать – он делает вид, что не понимает.. Зачем, спрашиваю, ты меня просил заняться твоим же днем рождения, если тебе все по барабану? А он, оказывается, не просил, и праздновать ничего не собирается… Потом я сообразила, конечно – точно ведь, это Кира. Она и звонила мне, и суетится вокруг этого праздника тоже она. Притом, что официально они расстались. Но Андрею, выходит, совсем все равно? Я разозлилась просто. Какого черта? У меня работы, что ли, мало? Выходных много?
- Жданов, - спрашиваю, - а ты сам чего хочешь?
Молчит, в окно смотрит.
- Жданов,- опять я ему. – Ты знаешь, сколько стоит организация такого праздника?
- А это праздник? – ожил наконец-то. – Дата не круглая, производственные достижения сомнительные.
- Очень даже достижения.
- Не мои.
- Чего ты хочешь? Сам?
- Честно? Проспать на работу часа на три.
Насмешил. Занимает ведь самое ранее время в расписании - в десять утра! Хотя, не сомневаюсь, Жданов и в восемь утра явится на встречу, готовый работать.
- Хорошо, пункт первый утрясли. Второй?
- Оставь меня в покое.
- Утрясли второй. Третий?
- Юлиана, зачем?
- Я работаю. У меня контракт. Так что, вперед, излагай пожелания.
- Хорошо. Верни мою жизнь на год назад. Можешь?
- Я же не волшебница, Андрюша.
- А тогда давай без выкрутасов…
Пушкаревой я об этом, конечно, не рассказываю. Не знаю, как среагирует. Не расплачется – это точно. А разозлиться может. Да и разговариваем мы редко, она работает почти без выходных. Только о работе и разговариваем. Со Ждановым, кстати, тоже только о работе. Но разговариваем. Сначала отчеты перепроверяли, потом с перспективным планированием разбирались. А тут вечером в Зималетто приехал, смету до ночи пересчитывали, с ошибками бухгалтерскими разбирались, он мне и предложил должность финансового. Хватит уже по договору работать, приходи на постоянную. А что я фирму прихвачу, не боитесь? В ту же секунду пожалел, что напомнил. Но правильно напомнил – это еще через секунду понял. Потому что Жданов на ту же секунду перестал быть расчетливым бизнесменом, которого интересует только прибыль. Мы же Катькино имя ни разу за это время не произносили. Он не спрашивал, я не рассказывал – ни к чему, Пушкаревой это не понравилось бы. И рассказывать, в общем, нечего. Ничего в Катькиной жизни, кроме работы, не происходит. Были у нее парочка поклонников, но она от них быстро избавилась. Повар этот, правда, при ней задержался, но как-то… вялотекуще, что ли? То ли он есть, то ли он в ресторане…Заходит к ним, когда Пушкареву провожает домой, с тетей Леной про маринады беседует. Родители Катькины надеются, что свадьба будет. А Жданов собрался, улыбку изобразил - не боюсь, говорит, нечего бояться. Если тебя зарплата устраивает – контракт подготовим, с понедельника и приступай. Или хоть завтра. А чего тянуть – завтра, так завтра…
К концу дня Жданов сам ко мне в офис приехал. Ну, предъявляй, говорит, что меня ждет, какие сюрпризы. Предъявила все списком. Жданов список долго изучал, потом ехидно поинтересовался – уверены ли мы с Кирой, что все это счастье он заслужил? Бармен-шоу, фейерверк и дискотеку на теплоходе? Кто до такого вообще додумался? Это я ему еще предусмотрительно иллюзиониста не озвучила. Нельзя ли все это вычеркнуть? Можно, прямо сейчас, бери ручку, вычеркивай. Только скажи, что тогда оставить? Фуршет, говорит, оставь для сотрудников. Безо всяких шоу. Бутерброды-фрукты-конфеты-шампанское. Фуршет, как раз, Кирой предусмотрен и не был. Значит, фуршет и будет. А с остальным что делать? Вычеркивать, говорит. Если Кира очень хочет дискотеку на теплоходе – пожалуйста. Но тогда его, Жданова, вычеркнуть из списка гостей, у него в восемь утра планерка на производстве, вставать, значит, в шесть. Утром ему все равно было, к вечеру заинтересовался. Уже хорошо. Ладно, вычеркнули. А пункт «проспать на работу на три часа» вносить в праздничную программу? Это мечта, говорит, несбыточная. Куда уж ее в расписание…
Вечером меня тетя Лена за хлебом отправила, возвращаюсь, смотрю, во дворе машина знакомая. И Жданов в машине. А я на метро пока еще. Ничего, кредит возьму, тоже буду как человек… Завтра же к Жданову и пойду насчет кредита. Или сегодня, сейчас, раз уж он здесь оказался? То ли мимо пройти, то ли поздороваться? На работе здоровались. И даже прощались – до завтра. Понять ничего не успел, решить тоже, он меня сам окликнул. И смотрю – пожалел, что окликнул, вроде я его поймал за чем-то постыдным... Тут бы приветствием и ограничиться и разойтись. У тети Лены рассольник такой… А Жданов вдруг так спрашивает: ну, что, плохой из меня шпион? Или шпион плохой, под самыми окнами в машине сидеть, или, говорю, хотите, чтобы вас раскрыли, Андрей Палыч.
- Не раскрыли пока.
- А часто вы здесь…
- Шпионю? Бывает, Николай.
Усмехается он. А там рассольник стынет. Я от батона кусок отломил, не выдержал.
- Ты ужинать к ним бежишь?
Бежал. Пока на начальника не наткнулся в пяти шагах от подъезда. Жданов тоже кусок от батона отломил:
- Хорошо тебе. Ужином накормят. Что на ужин-то?
- Рассольник. И пирог с капустой.
Опять не выдержал, опять от батона отломил. И Жданов не торопится никуда, еще кусок отламывает. А как я ему сейчас скажу: ну, ладно, Андрей Палыч, мне ужинать пора? И остаток батона отберу? Он, небось, салаты в супермаркете на ужин себе купит, рискуя жизнью.
- А вы специально у подъезда…
- Шпионю?
- Хотите, чтобы Катька вас увидела, - сойдет ли, соображаю, мне это нахальство?
- Я ее график – улыбается невесело – выучил. Она на работе теперь не задерживается, в семь возвращается. И потом дома весь вечер.
А он, значит, как раз к семи и подъезжает, контролирует, чтобы Пушкарева вовремя домой пришла.
- И вот так просто сидите?
- Ну, да. Глупо, конечно.
- А вы здесь… зачем?
Молчит. Глупо не то, что он под окнами Катькиными сидит, глупо то, что я спросил. Но уже спросил.
- А Катя знает… ну, где ты работаешь?
- Нет, конечно. Знает, что работаю. Вот…в маленькой фирме, бухгалтером, временно…
Последний кусок батона я разломил, стоим, жуем. Чего делать – не знаю. С собой Жданова не позовешь, уйти неловко.
- Зорькин, - он вдруг смеется, - хлеб-то мы уничтожили. Как ты теперь явишься?
И правда – меня ж за хлебом посылали, а батон этот несчастный мы со Ждановым и сжевали.
- Как явлюсь? А нормально явлюсь. В булочную еще раз схожу – и явлюсь.
- Давай я тебя до булочной подброшу, а?
_________________
|