Дорогие читатели, начинаю выкладывать новое произведение.
К НРК сюжет и герои отношения не имеют. Но есть одна довольно-таки крепкая ниточка, связывающая это произведение и НРК – «исполнители главных ролей». Конечно, это не сценарий, это, как правильно сказала Люта, основа для сценария. И даже если воспринимать произведение не как сценарий для будущего воплощения НУ/ГА, а просто как обычный рассказ, то нужно иметь в виду, что автор выписывал героев, видя перед собой совершенно определённые образы. Очень была бы рада, если б удалось поделиться этим вИдением с читателями.
Но здесь нужно помнить одно обстоятельство. Всем нам хотелось бы видеть наших замечательных актёров в самых разных образах, поэтому никакого сходства со Ждановым-Пушкарёвой в героях нет, по крайней мере, автор постарается его избегать.
Очень надеюсь на то, что произведение найдёт отклик у читателей нашего форума, которые, конечно же, в первую очередь приходят сюда за фан-артом НРК. Но всё же надеюсь на то, что произведение заинтересует, ну а если будут отзывы – буду просто счастлива. Для меня это первый подобный опыт, очень волнуюсь.
Название:
Семь цветов наваждения
Автор:
natally
Герои:
Лона, Артур… и другие
Пейринг:
Лона/Артур
Примечание:
Основа сценария для НУ/ГА. Не НРК.
I. Цвет жёлтый
1
25.Х, среда
Какой неудачный день. Несмотря ни на что. Ни на премьеру, ни на Сосновского, ни на что!
Даже на Сосновского… А я так ждала этого дня, готовилась… из-за премьеры?! Нет, из-за него, я даже премьеру отставила на второй план!
А что теперь? Он не виноват, ни в чём не виноват, а я даже не смогла пойти с ним в этот отель! Отчего это? Оттого, что поругалась с Игорем? Ведь ничего же не было другого, ничего… Вергейчик хвалил так, как никогда и никого ещё не хвалил. Я видела глаза Ларисы, я знаю, как она умеет смотреть, чтобы никто не понял, что она чувствует, - так вот она не сумела! Не сумела удержать своего разочарования… да, она была очарована уверенностью в моём провале. Я слышала, что она говорила Игорю… даже Игорю она не побоялась открыться, не сдержалась, видимо, это что-то, что сильнее её… Эта роль её, а я у неё эту роль украла!.. И я слышала, что он отвечал ей, и разозлилась так, что долго ещё не могла успокоиться. Да и успокоилась ли я? Вон пальцы даже дрожат, ручку держать нормально не могу!
«Лариса, вы взволнованы… Лариса, успокойтесь, прошу вас… Лона очень любит вас, вы напрасно думаете, что это не так»… Дурак! Идиот! Блаженный!
Я высказала ему всё, что думаю о нём и его дипломатических способностях. Сказала, что знаю, в чём истоки его вселенской доброты, потому что не бывает бескорыстной доброты, только с выгодой, только для себя, в сказки я не верю уже давно и в его доброту тоже не верю… В общем, наговорила всяких гадостей, которые обычно держу при себе. Внутри меня - это нормальные, выношенные, разумные вещи, но стоит озвучить – превращаются в гадости… Иногда я чувствую это отчётливо, иногда (вот как сейчас с Игорем), наоборот, чувствую наслаждение, освобождение… В конце концов, могу я хоть иногда говорить то, что думаю?..
Он спокойно ответил, что его коробит мой цинизм, а потом всё-таки не выдержал, вздохнул. Ну, конечно, он же заботится обо мне… сокрушается, что я, словно неразумное дитя, лечу на огонь… Да, ещё вот это. Сосновский. Как противно было каждую минуту ощущать за этим столом, что стоит лишь повернуть к Игорю голову, и я увижу на его лице это несчастное выражение лица, страдальческое… скорбь всего мира… Лона опять делает глупости. Какая жалость. К чёртовой матери! Мне нравится этот человек, я хочу его, и он будет моим!
Но не пошла. Игорь сумел всё-таки отравить мне всю радость – и от премьеры, и от встречи с Сосновским… А я так мечтала об этой минуте – когда он войдёт в дверь, и мы увидим друг друга… Ради этой минуты и жила всё это время. Забыла обо всём, о театре забыла!
Вошёл. Увидела. В зале ресторана (не очень, кстати, большом, организаторы сэкономили, как обычно) - шум, гам, из-за сигаретного дыма всё в тумане, в пелене… За столом – человек пятьдесят, не меньше… Так и не поняла – увидел меня Сосновский или нет. В следующий раз появился в поле зрения только минут через десять. Сел далеко, и, хоть и поглядывал в мою сторону постоянно, всё равно сумели отвлечь, увести... И сразу почувствовала усталость. Как будто эта задымлённая, душная комната разом обвалилась на меня, и я вдруг ощутила всё, до мельчайшего звука, до последнего запаха… Увидела эти лица. Угодливые, заискивающие. Пьяные, равнодушные. Сливающиеся в одно…
Впрочем, нет! Один выплыл из всего этого дыма, как раз когда я поняла, что Сосновскому плевать… Сидел напротив – я даже не помню, как он там появился, в начале его не было. Мне показалось сначала - милый такой, преданный мальчик, из тех, что смотрят с обожанием и готовы на всё… Интересно, ему сказали обо мне или видел раньше?
Мальчик! Смеюсь… На шесть лет старше! Я знаю, потому что случайно видела паспорт. Вся эта наша весёлая компания девчушек-хохотушек вилась вокруг него, кокетничали, в рот смотрели, одна крикнула: «Не верим, что вы развелись! Покажите паспорт!». И он, вместо того, чтоб послать их подальше, из кармана паспорт достаёт! Машка сидела рядом со мной, вскочила, схватила паспорт, и я по идиотскому этому из глуби веков инстинкту не смогла удержаться, скосила глаза на страницу. И он видел это, потому что опять смотрел на меня. Я повернулась к Маше с досадой: «Маша, ты дура…» (надо же было хоть на ком-нибудь злость от своей неловкости сорвать), а она хохочет-заливается… Ну, ещё бы, так смешно, целый паспорт ей показали!.. Я отвернулась гордо так, презрительно, но успела увидеть, что он усмехнулся. Ещё один идиот! Все, все идиоты!
Сосновский подошёл сзади, шепнул на ухо:
- Пойдём?
Я посмотрела на него: тоже корысть. Подкатило к горлу отвращение, знакомое… Ничего нет чистого и честного, и если привыкнешь жить вот так, то вроде и не замечаешь, но стоит лишь раз остановиться – теряется смысл сразу же, во всём, по всем фронтам… Зачем я здесь? Зачем Игорь, зачем этот стол, этот ресторан? Зачем эта премьера и – зачем этот Сосновский?
Закрыла глаза, глубоко вдохнула. Досчитала до десяти. Бывает, надо перетерпеть. Лона, приди в себя, это и есть твоя жизнь, и такая же жизнь у других, не лучше и не хуже… Открыв глаза, улыбнулась ослепительно.
- Лёва, вы не обидитесь? Я ужасно устала и хочу лечь…
Ха, не обидится ли он. У него уже, наверное, номер весь в цветах, включая постель… Он тоже хочет, чтобы я легла… только не одна, а с ним… Какой он сразу стал некрасивый, простой, такой же, как все. И глаза у него не голубые, а скучно-серые… А как я улетела от этих глаз тогда, месяц назад! Да, Лона, ты дура, не хуже Маши и всех, кого сегодня мысленно обозвала дураками… Аж трясло меня от этого взгляда, чуть-чуть сверху вниз… И глаза «мои», и рост «мой», всё, всё, как в юности… Наверное, Игорь прав? И за эту бездумную вызывающую инфантильность придётся платить?
Но он был так красив, так красив в своей спокойной уверенности! И мне льстило, что такой человек, как он, явно из-за своего положения избалованный вниманием женщин, смотрел на репетиции только на меня, дал мне визитку, а потом звонил – несколько раз в день, разговаривал подолгу, попросту, как будто знает меня сто лет! И я жила этим голосом и воспоминанием весь месяц. А теперь – смотрю на него и ничего не чувствую. А ведь он и сейчас ждёт меня, вот теперь, в эту минуту, ждёт меня. А мне абсолютно всё равно даже, где мой мобильный!
Но лучше уж так, чем пойти и постоянно думать о том, что он обманул меня. Если у тебя голубые глаза, они не имеют права через месяц становиться серыми! Наверное, есть женщины, которые умеют думать, что глаза голубые… наверное, они даже долго так думают, годы, всю жизнь… потому что любят? Что за странное слово? Что за ним скрывается?
Я не умею. Не умею убеждать себя в том, чего нет. Я смотрю – и вижу. Я умею не видеть только очень короткое время… ему надо было хватать меня и увозить с собой… пока я не увидела.
Но я ничего не скажу ему. Буду улыбаться, как прежде, дразнить, как и прежде. Удержу его около себя… кто знает, может быть, ещё через месяц призаймёт бирюзы у кого-нибудь… у моего воображения… опять… почему бы нет?
Как холодно в номере, ну можно было актёров поселить в человеческих условиях?! Вот из-за этого и люблю, и не люблю эти премьеры на выездах. Конечно, волнует сознание свободы, играть в первый раз на незнакомой публике – будоражит кровь: словно и нет никого в зале, но не репетиция… Но эти премьеры почему-то всегда в такое вот безвременье, непогодье, и обязательно в гостиницах не топят. Рассчитывают, наверное, на то, что гости перепьются на банкете и не заметят, куда их поселили… А если не пьётся? Вот как сегодня – сколько я выпила? Литр вина? Два? Где всё это?
А так хотелось быть пьяной. Когда ушёл Сосновский, так захотелось напиться, выбросить все эти мысли из головы. И Машка наливала, и Игорь удручённо посматривал, всё вроде бы как всегда, как надо, а бесполезно… И этот снукерист всё глаз не сводит. Я Машу спросила, кто он, уж очень журналисты вокруг него вились.
- Снукерист.
- Кто?
- Ну, снукер, не знаешь, что ли? Разноцветный бильярд. Щарики разных цветов, маленькие, а стол больше, чем в бильярде…
- Спортсмен, что ли?
- Та-а-ак, Лона, отдай бокал… Ну, конечно, спортсмен, о чём же я тебе говорю?!
- А что ему здесь делать, у нас?
- Ха, у нас, банкет для всех гостей города, между прочим! А здесь сейчас чемпионат России проходит! И на днях – финал! А Верещагин этот – главный претендент! Ой, ты что, наши все вчера после полуфинала с ума от него посходили! Видела бы ты, как он этого Алейникова разбил…
Ну, тут я её остановила, конечно. Она мне про какие-то сотенные брейки (или брэйки?) начала рассказывать, это, конечно, неплохо, если я голову хочу всякой ерундой забить, чтобы о другой ерунде не думать, но такие подробности – это уж слишком. Я просто перестаю слышать в таких случаях, и в голову лезет та самая ерунда, от которой избавиться хотела…
От нечего делать поддержала его игру в смотрелки. Кто кого называется, пионерский лагерь, третий отряд. Благо безопасно смотреть – не мой тип абсолютно. Тёмные волосы, почти чёрные, и глаза карие, совершенно карие, тёмные. Никогда таких мужиков не было, ничего к ним не чувствую, как братья они мне. Я даже чуть не засмеялась в какой-то момент: подумала о том, что вот этот обмануть не сможет, как таким глазам цвет изменить? Только если линзы вставить…
Но взгляд у него, конечно, умелый, продуманный. Вон у девушек как лица пятнами идут… Не может быть, чтоб он от природы так смотрел. Я, конечно, сначала подумала, что это только на меня, ну а как же, Машка вот, наверное, про себя тоже так подумала… Но потом журналистка отвлекла его, он повернул голову – господи, он же и её так завораживает! И опять смеяться захотелось.
Он с этой журналисткой ушёл надолго. Девушки наши даже приуныли, думали, уже не вернётся. Когда вставал из-за стола – окончательно убедилась, что не мой тип. Высо-о-окий, плечи широченные… У меня не было никогда высоких, я даже не знаю, как это – стоять перед высоким, смотреть на него, целоваться. Может быть, страх какой-то изначально заложен… Ну, наверное, это не просто так, наверное, где-то определено: ты всегда будешь с шатенами среднего роста. Это называется «выбирать». Всё равно ведь женщины выбирают… И никогда выше своей планки не прыгают. Или ниже. Поэтому мне смешно всегда слушать жалобы Жанкиной матери: что же я за несчастная такая, такие идиоты всю жизнь попадаются, хоть бы денёк пожить по-человечески, как другие живут… А то, что ею это и определяется, даже в голову не приходит. Спрашиваю у неё: Валентина Николаевна, ну были же у вас такие, как у «других», не может быть, чтобы за всю жизнь не было… Думает… смотрит удивлённо: были… Говорю: ну, а почему же не срослось, не получилось? Чего-то не хватило, правда? В вас самой!
Несёт меня сегодня…
Позвонил Сосновский. Лень было телефон искать, но надо было убедиться. Номер определился: он, мой Лев, мой несостоявшийся фейерверк… А завтра снова спектакль и снова банкет. И он снова придёт, а я снова устану и буду просить не обижаться…
А с какой, интересно, стати? Откуда я знаю, что так отвечу? Завтра, между прочим, Игорь улетит в Москву! У него репетиция, прогон, Вергейчик ничего слушать не станет, театр без режиссёра остался! А нет Игоря – нет этого дурацкого чувства вины перед собой, этого самокопания! И засветятся бирюзой глаза Сосновского, и не пропадут его деньги за цветы… Если не завянут к тому времени, конечно…
-------------------------------------------------------------------------
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Конечно, сперва с непривычки запуталась в героях и их взаимоотношениях, но это пройдет. 
Какая я счастливая! Спасибо, девочки!
Еще не освоилась с героями, но хочется читать дальше! 
), что села и дописала всё, что только можно было дописать. 
Я думала, будет медленней.
