Глава 14.
(заключительная)
– Ах, так? Ну, тогда пеняйте на себя… – Катя прицелилась, размахнулась с ведром и… и окатила водой Валерия Сергеича, который в этот момент как раз отворил входную дверь…
– А… а… а… – только и мог, что сказать в первый момент Пушкарев, шокированный столь освежающей процедурой.
– Папочка…
– Ка… Ка… – грозный военный продолжал хватать ртом воздух, в точности, как рыба, вытащенная из проруби.
– Прости, я нечаянно.
– Катерина! – разгневанного отца наконец прорвало. Он уже успел снять ботинки, вылить из них воду и теперь грозно тряс одним штиблетом в воздухе:
– Как это прикажешь понимать?!
Бедная Катенька молчала, дрожа всем телом и прижимая к груди пустое ведро. Что же теперь будет? Кого папа убьет первым, ее или Жданова, который в данный момент служит дополнительной опорой для несущей стены? Кстати, а где Миша?
И неизвестно, чем бы все это закончилось, если б напряженное молчание не нарушил самый великий спасатель всех времен и народов… да-да, вы угадали, речь идет о неподражаемом Ромуальдо, временно исполняющим обязанности внучки президента «Зималетто»:
– Валерий Сергеич! Как же я вам завидую, – начал этот «Снегурок», утерев косичкой нескупую девичью слезу.
– Завидуешь, но чему? – удивленно обернулся Пушкарев: – Что я так плохо воспитал дочь, которая так встречает родного отца?
– Что вы, Катя прекрасно воспитана! А вы теперь самый счастливый человек, потому что на вас была вылита благая водица.
– Как это? – удивленно воскликнула Елена Сана, помогая мужу снять промокший насквозь пиджак.
– А вы разве не знаете, какая сейчас наступила эпоха?
– Конечно знаем, – буркнул Пушкарев: – Эпоха лицемерия, разврата и бездуховности, в общем, этого, как его… слово вылетело…
– Гламура? – робко подсказала Катя.
– Умница!
– Да нет же, я сейчас не о том! – возразил Малиновский: – Я говорю о наступившей эпохе Водолея. Водолей что у нас делает? Правильно, льет воду. Поэтому тот, на кого в канун Нового Года выльют ведро, у того исполнится все, чего бы он ни пожелал… А я так хотела, чтобы водичка вылилась на меня, тогда бы может, хоть в этом году удалось бы наконец выйти замуж. Но увы, – и Снегурка трагически шмыгнула носом.
– Ладно тебе расcтраиватьcя, куколка, – вкрадчиво проворковал Зорькин, нежно обнимая свою зазнобу за нехрупкие плечики:
– Я готов жениться на тебе хоть сейчас, еще в этом году! – и он смачно погладил потенциальную невесту по мускулистой спинке.
– Ладно, отставить разговоры, – проворчал Пушкарев: – Дедушка Мороз уже успел вернуться, Новый Год вот-вот наступит. Поэтому слушай мою команду: я иду переодеваюсь в сухое обмундирование, остальные заносят новый телевизор и подключают его. Вопросы есть? – он уже направился к комнате, но тут вдруг споткнулся о нечто, лежащее на полу и чуть не упал:
– Это еще что, туды-его-растуды? Почему на плацу валяется разный хлам?
– А мы тут не валяемся, мы тут отдыхаем, –вдруг ответил заплетающимся языком «хлам», вернее, пьяный в хлам Борщов, при этом перевернувшись на другой бок и прижав еще крепче к груди «Кулинарную камасутру».
– Михаил, ты? – несказанно удивился Пушкарев. Ничего не скажешь, хорош потенциальный зятек!
– Мишенька, бедненький, ему же нехорошо! – заохала сердобольная Елена Сана, присаживаясь рядом с Борщовым:
– Нужно срочно вызвать «Скорую». Что же вы стоите, дайте ему скорей воды, воды…
– Шампанского! – прокричал вдруг «больной», потом видимо решил все же прервать свой отдых на полу прихожей и встать на ноги. Но принять вертикальное положение, опираясь всего лишь на две конечности, было крайне затруднительно, чтоб не сказать – невозможно. А Мишенька вообще очень ценил стабильность и надежность. Поэтому и укрепил опору тела, став на четвереньки и зажав собственный бестселлер зубами.
– М-да, если он сейчас залает, я не удивлюсь, – пробормотала Снегурочка.
– А может, вы позволите мне избавиться от нашего четвероного друга? – начал добрый Дедушка Мороз, медленно закатывая рукава.
– Анд… то есть, Дедушка, не надо! – испуганно воскликнула Катя, подкрепляя свою просьбу умоляющим взглядом.
– Как избавиться? – задумчиво cпросил Зорькин, в рассеянности поднеся ко рту пульт от нового телевизора вместо пирожка:
– Усыпить, что ли?
– Колька, ты что, спятил? – ужаснулась Катя.
– Фу! – брезгливо скривилась Снегурочка, отодвигаясь от Кольки подальше: – Между нами все кончено, я лучше останусь старой девой, чем выйду замуж за живодера.
– Да вы, что с ума все посходили? – обиделся Зорькин, с досадой отбрасывая пульт, об который он только что чуть не сломал зуб:
– Я имел ввиду совсем не то! Просто предложил уложить его на диван, чтоб уснул.
– Гав! – согласился Борщов, разжав челюсти и выронив на пол уникальное издание.
– Убаюкать, что ли? – насмешливо переспросил Андрей, едва сдерживаясь:
– Колыбельную ему спеть?
– Уууууу… – завыл Мишенька, по всей вероятности демонстрируя жанр, в котором ему хотелось бы услышать колыбельную. На этот раз все присутствующие подверглись такому шоку, что только молчали, изумленно взирая на оживший персонаж из Булгаковского «Собачьего сердца».
А между тем, сам прототип незабвенного Шарикова все же решил не поддаваться депрессии в праздничный вечер. То ли потому, что не в прихожей не было окошка, из которого было бы видно луну, то ли, его обострившееся обоняние уловило соблазнительный аромат запеченной курицы, истории неизвестно. Но Борщов вдруг резко прекратил душераздирающий вой и бодро прошлепал на четвереньках в гостиную.
– Во дает! – только ахнул Валерий Сергеич, который уже успел переодеться в сухую одежду:
– Много я повидал на своем веку, думал, меня уже ничем не удивишь, но чтоб такое… Ладно, давайте все за стол, включайте старый телевизор, новый установим в новом году.
Не смея перечить главе семьи, все послушно направились в гостиную. Миши нигде не было видно и только из-под стола раздавалось быстрое чавканье и довольное рычание.
– Господи, прости, – Катина мама испуганно перекрестилась.
– Прошу, присаживайтесь, – радушно приглашал глава семьи. Катя осторожно приподняла скатерть и увидела под столом останки несчастной курицы, очевидно, расчлененной по всем правилам «Кулинарной камасутры» и довольную физиономию Шарика… то есть, Борщика… неважно. Настоящее имя лица, с упоением грызущего кость, было уже не столь существенно.
– Даже не знаю, как нужно себя вести в присутствии бешеных, – пробормотал Малиновский, осторожно присаживаясь за стол.
– Пристрелить, – буркнул Жданов.
– Не обращать внимания, – философски заметил Коля. –
– Ладно, – несмотря на форс мажорные обстоятельства, Валерий Сергеич открыл шампанское, наполнил всем бокалы и начал говорить тост:
– Ну… как говорится… желаю, чтобы Новый Год принес нам счастья, крепкого здоровья, хорошей дисциплины всем, понимаешь ли и исполнения всех-всех желаний, самых заветных. Вздрогнем же, товарищи…
Раздался мелодичный звон хрусталя, все отпили шампанского и у каждого во взгляде появилось мечтательное выражение. Поскольку была дана команда обдумать желания, которые принято загадывать во время боя курантов, все дружно бросились выполнять ее. Каждый прикрыл глаза и будто унесся на миг в мир своих мечтаний.
Валерий Сергеич вдруг очутился на берегу лесного озера, c удочкой в руках и гигантской щукой, плескавшейся в ведерке для улова. Его распирало от гордости и счастья, что он сейчас подплывет к берегу, где его уже ждут две самые любимые женщины на свете – Леночка и Катюшка. И он увидит восхищение в их глазах, услышит их счастливый смех, о чем еще можно было мечтать?
Елена Сана же в мечтах уже вовсю нянчилась с хорошенькой внучкой-хохотушкой в смешных каштановых кудряшках и внуком – серьезным мальчуганом с умными карими глазами. Малыши с аппетитом уплетали вкусности, которые им утра до вечера готовила счастливая бабушка…
Что касается мечт Романа Дмитрича Малиновского, то на них мы не будем подробно останавливаться. Поскольку, хоть и говорят, что бумага не краснеет, но мало ли… Скажем только, что они были связаны с круглосуточными трансляциями футбольных матчей и самого Романа, восседающего перед телевизором в окружении дюжины прекрасных юных болельщиц (разумеется, обнаженных).
А вот все помыслы , желания и мечты Николая Зорькина были связаны с белокурой дивой, сидящей так близко, но при этом такой холодной и далекой. Эх, он готов был на любые подвиги, чтобы только растопить эту прекрасную Снегурочку. Спасти ее во время пожара? Да запросто! Он готов даже надорвать грыжу, неся на руках грацию, намного превосходящую весом его самого. Или спасти ее от хулиганов, если конечно, найдутся смельчаки, готовые пристать к девчушке, ростом под два метра и с косой саженью в плечах? Хорошо, пусть не от хулиганов… от террористов, грабителей, землетрясения, наводнения, конца света, в конце-концов! Он готов спасти ее от чего угодно, лишь бы только она помогла ему собрать осколки его разбитого сердца…
В отличие от остальных мечтающих, Катя с Андреем не закрывали глаз. Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Мысленно наши влюбленные сейчас находились в новогоднем лесу, где кудесница Зима выстроила волшебные дворцы из причудливо сплетающихся заснеженных веток и устроила в честь праздника бал с выступлением тысячи прекрасных балерин – снежинок. Но даже эти озорницы замирали, когда им приходилось кружиться возле пары, одетой в костюмы Деда Мороза и Снегурочки и стоящей взявшись за руки посреди заснеженной поляны. И даже вьюга приглушила свой оркестр до трепетного пьяниссимо, чтобы только подслушать разговор этих двоих.
– Катенька, родная…
– Андрюша, любимый… Я люблю тебя и всегда любила только тебя одного, cлышишь?
– Кать, выйдешь за меня?
– Да…
А дальше следовал такой поцелуй, что снежинки вместе с вьюгой делали вид, что они страшно заняты танцами и ничегошеньки не замечают.
Но это были всего лишь мечты и хоть все присутствующие мысленно окунулись в их ласковые волны на короткий миг, они все вскоре вынуждены были спуститься на землю. Все, кроме одного. Мишенька Борщов – единственный, кто не стал дожидаться исполнения желаний, а решил осуществить свое тут же, немедленно. Катенькина ножка под столом была такой соблазнительной и аппетитной, что этот Полиграф Полиграфыч не удержался и… с наслаждением впился в нее зубами.
– Аааа!!! – девушка закричала больше от испуга, чем от боли. По счастливой случайности борщевские челюсти скользнули по поверхности чулка и не успели прокусить кожу.
– Он… он… он меня укусил!
– Что?! – переспросили все практически одновременно.
– Укусил за ногу, как собака!
– Придется теперь делать уколы от бешенства, – ужаснулся Малиновский.
– Но для начала я сверну челюсть этому бультерьеру, – пообещал Жданов, заглядывая под стол. Но Борщова там уже не было. Вкусив хлеба, он захотел зрелищ. А поскольку телевизор – главный источник развлечения любого среднестатистического россиянина, включить еще не успели, то Мишенька решил развлечь присутствующих сам. И выбрал для этой цели экзотический номер – танец живота прямо на столе.
– Ах, ты… – остолбенел Валерий Сергеич: – Туды его, растуды…
– Миша, остановись, опомнись, – просила Катенька.
– Зажигай, Мишаня! – хохотала развеселившаяся Снегурочка до тех пор, пока нога танцора не угодила в блюдо с рыбой под маринадом и томатные брызги не обогатили макияж морозовой внучки.
– Осторожней, гад, куда же ты, там пирожки! – Коля самоотверженно пытался спасти от ног вандала все, что мог, рискуя остаться с раздробленными пальцами.
– Миша, – потрясенная Елена Сана до сих пор не верила собственны глазам, что это Мишенька Борщов – кавалер их дочери:
– Это же не ты, ведь ты не такой!
– Я не такой? – переспросил Борщов, которого уже схватили за шиворот и поставили на пол сильные руки Андрея:
– Как раз я – это я, – пьяно ухмыльнулся буян, пытаясь укусить крепко держащего его Жданова за руку:
– А вот Дед Мороз у вас не настоящий, фальшивый, вот! – он вдруг схватился за многострадальную дедушкину бороду и резко дернул ее вниз. Миг! И присутствующие увидели, как Дед Мороз превращается… превращается Дед Мороз… в не очень элегантного и изрядно помятого обстоятельствами президента «Зималетто»
– Андрей Палыч!
– Что? Вы?! – выдохнул Пушкарев, медленно поднимаясь из-за стола.
– Валера!
– Я сейчас все объясню…
– Папочка, – Катя вскочила, подбежала к Андрею и прижалась к его плечу.
– Ой, совсем забыла, нам ведь уже пора, – пропела Снегурочка, пытаясь своим непринужденным тоном спасти ситуацию.
– Ну, я вас сейчас… – прорычал Пушкарев, закатив рукава и двигаясь в сторону троицы. Те дружно попятились к стене.
– Ой! – вдруг воскликнул Малиновский, тыча пальцем на дверь:
– А вас молоко убежало!
– Как? – ужаснулся Валерий Сергеич, на миг потеряв бдительность и отвернувшись от молодых людей.
– Жданов, линяем, – быстро шепнул Ромка сквозь зубы и друзья вместе с Катей пулей прошмыгнули мимо Пушкарева.
– Мать, ты что, молоко ставила?
– Я? Да нет же…
– Тогда… мошенники, обманщики и Катька наша с ними заодно! Сейчас я эту шайку-лейку выведу на чистую воду.
– Убить их мало, – cтукнул кулачком по столу Мишенька.
– Живьем брать демонов! – кинул боевой клич разгневанный Пушкарев и… началось…
Давно не помнили такого веселого Нового Года соседи Пушкаревых снизу, сверху и со всех сторон.
Сначала до их слуха донесся дикий топот погони вперемешку с улюлюканьем, испуганные женские вскрики, потом, очевидно в ход пошла тяжелая артиллерия и на пол стали падать тяжелые предметы, а потом последовала кульминация, апофеоз - хлопок, похожий на взрыв (предположительно, упала елка и взорвалась гирлянда) и все смолкло.
– Катерина, сейчас же открой дверь! – грозно требовал Валерий Сергеич, колотя в дверь спальни дочери, которую они с Андреем и Ромкой забариккадировали шкафом.
– Открой, не то хуже будет…
– Что нам делать? – прошептал Андрей: – Кать, может, откроем дверь, бросимся с тобой перед ним на колени…
– Ага… прикольно, конечно! – зашипел Ромка, срывая c cебя парик, ресницы, грудь и так далее:
– Вы броситесь в ноги, тут же получите благословление, а что делать мне? Бросаться в окно четвертого этажа?
– А что ты предлагаешь?
– Приступить к пункту 3, плану с… – хитро улыбнулся шалопай, подняв с пола эксклюзивное платьице Гюльчатай.
– Катерина, до Нового Года пять минут, открывай!
– Пап, а ты тогда позволишь моим друзьям уйти из квартиры?
– Да легко! Готов их вот этими руками вынести с музыкой…вперед ногами.
– Папа!
– Ладно, – проворчал Пушкарев: – Пусть эти аферисты убираются подобру-поздорову.
– Вот и чудесно!
И уже через пару минут из спальни вышел пристыженный Дед Мороз, за ним Снегурочка с косичками, свисающими на лицо. А затем перед изумленным взглядом публики предстала пугливая газель Гюльчатай. Бедняжка так испугалась, что под «чадрой» не разглядела, где дверь. Поэтому едва не сорвала с петель дверцу шкафа в прихожей, настойчиво пытаясь выйти на улицу. Разумеется, ей это никак не удавалось, поэтому из-под хламиды вдруг послышался голос (очень напоминающий по тембру Романа Малиновского), произносящий такие многоэтажные и витиеватые словесные конструкции, что окружащие даже заслушались.
– Упс! – Зорькин вдруг прислонился к стенке и стал медленно оседать на пол:
– Наша немая заговорила. Только вот теперь она ослепла, выход никак не может найти.
Когда, наконец, Валерий Сергеич захлопнул дверь за Гюльчатай Дмитриевной, он облечено выдохнул:
– Ух, наконец-то мы можем начинать праздновать Новый Год в кругу семьи.
Он подошел к Катиной комнате:
– Катя… Катюшка, ладно, выходи, не буду бить… Но где же она?
– Катенька… Валера, доченька наша пропала!
– Да никуда она ни делась, наша Катька, – засмеялся Зорькин, стоявший у окна:
– Где она? Где? – подбежали взволнованные родители.
– Да вот же, – и уже под бой курантов он указал на Снегурочку, стоящую напротив Деда Мороза посреди заснеженного двора.
…Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. И даже озорницы-снежинки замирали, когда им приходилось кружиться возле пары. Вьюга тоже приглушила свой оркестр до трепетного пьяниссимо, чтобы только подслушать разговор этих двоих.
– Катенька, родная…
– Андрюша, любимый…
– Я люблю тебя и всегда любила только тебя одного, cлышишь?
– Кать, выйдешь за меня?
– Да…
А дальше последовал такой поцелуй, что снежинки вместе с вьюгой делали вид, что они страшно заняты танцами и ничегошеньки не замечают…
Вот и сказочке
КОНЕЦ, а кто слушал, МО-ЛО-ДЕЦ!!!
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Теперь понимаю, почему у меня сверхположительный Борщов вызывал такой негатив - тихих зануд следует опасацца, ведь и впрямь с пьяных глаз с курицей перепутают и расчленят 
