Название: Такая грустная весна...
Рейтинг: PG-13
Пейринг: (сейчас буду очень оригинальна
) Катя/Андрей
Жанр: мелодрама, альтернатива НРК
По просьбам игроков Казино пишу продолжение выложенного в 74-м раунде кусочка. Продолжение не планировалось, а планировалась совсем другая альтернатива, так что это будет, скорее всего, мини-фик, так сказать, проба «альтернативного» пера.
-------------------------------------------------------------------------------------
1.
Полоска бумаги полетела в мусорную корзину.
Катя вышла из ванной и осторожно, чтобы не услышали суетящиеся в преддверии завтрака на кухне родители, вернулась в свою комнату. Войдя, легла на диван, уткнулась лицом в подушку и крепко сжала руками её края.
Надо успокоиться. Взять себя в руки. Это ещё не конец. Это всего лишь неприятность, которую можно уладить. Но что-то в ней протестующе кричало, сметая все эти доводы: нет, это конец! Конец! Что ты будешь делать – с этим?! ЧТО?!
А сегодня последний день перед Советом. И отчёт у неё не готов. Впрочем, зачем она врёт самой себе, здесь же нет никого – ни Малиновского, ни его самого… Всё у неё давно готово, в обоих экземплярах, на любой вкус – и для Воропаева и Жданова-старшего, и для Андрея с его Санчо Пансой. Вот только как передать всё это в «Зималетто»?
Ведь она не пойдёт туда сегодня. Она сейчас позвонит и скажет, что у неё болит голова… что она умерла… провалилась сквозь землю. Она не в состоянии видеть его сегодня… нет, только не сегодня. Завтра, когда она свыкнется за целых двадцать четыре часа со своей новой бедой, будет уже легче. И можно будет даже взглянуть в его глаза, и что-то сказать ему… Но только не сегодня. Боже, дай ей силы пережить это «сегодня»!!
Но ведь завтра Совет, и ему нужно точно знать, что отчёт готов. Да ей теперь на всё наплевать, на все свои игры, она готова сказать ему, что отчёт готов. Пусть только пришлёт Фёдора за ним… Нет, Фёдора нельзя, Андрей никогда не сделает этого. Да не всё ли ей равно, каким образом он заберёт этот проклятый отчёт?! Она всё продолжает жалеть его, думать за него… Пусть выпутывается сам, сам! Как придётся теперь выпутываться ей…
Но что же делать? Что? Ведь с этим надо что-то делать, ведь этого нельзя так оставить! Как же это могло случиться?! Да не всё ли теперь равно – как, если это произошло и от этого нельзя отмахнуться и внести в долгосрочные планы!
Кому это было нужно? Зачем, зачем в одну из этих двух счастливых-несчастных ночей в ней зародилась новая жизнь?.. И это как раз когда она решила уйти, решила оставить компанию, забыть всё и всех, кто связывал её с прошлой жизнью! А теперь? Теперь она связана с ним самыми крепкими, самыми неразрывными узами, окажись она хоть в Австралии, улети хоть на Северный полюс!..
Дверь осторожно приотворилась, и в проём выглянуло встревоженное мамино лицо. Увидев дочку уткнувшейся лицом в подушку, она вошла в комнату и, закрыв за собой дверь, подошла к ней.
- Катюша! Доченька! Что с тобой? – дрожащим голосом проговорила мама, положив руку ей на голову и пытаясь повернуть её лицом к себе. Катя приподнялась и посмотрела на неё – растрёпанная, раскрасневшаяся…
- Мама, я не знаю… Мне очень плохо… Ты можешь позвонить на работу и сказать, что я сегодня не приду? Скажи, что я заболела, придумай что-нибудь…
- А что такое? У тебя случилось что-нибудь? Что у тебя болит, скажи мне?
- Ничего, просто голова очень болит… Ты успокой Андрея Палыча как-нибудь, скажи, что я через полчаса сама позвоню, там надо, насчёт работы…
- Хорошо, хорошо, ты лежи, я всё сделаю! – Мама сокрушённо качала головой. - Ой, а что же папа скажет? Сейчас разволнуется… А я блинов напекла, со сметаной, с вареньем… Масленица же идёт. А ты заболела. Может, всё-таки пойдёшь, покушаешь?
- Нет, мамочка, я сейчас ничего не хочу. Я только полежу немножко и приду. Вы не волнуйтесь…
И, когда мама вышла за дверь, Катя снова опустила голову и спрятала лицо в подушке.
Она слышала, как мама звонила в «Зималетто», разговаривала с кем-то. Потом мама заглянула в комнату, сказала, что передала какой-то секретарше (Катя мысленно отметила: Клочковой), что Катя заболела и не может сейчас прийти на работу. Клочкова, конечно, не преминула съехидничать про больничный… Но какие же это пустяки по сравнению с тем, что её ждёт…
Заходил папа, пришлось успокаивать и его. «Ты чего это вздумала болеть?!» – гремел он, но она-то слышала в его голосе страх за неё. Бедный, бедный её, совсем незащищённый папа…
Вскоре раздался телефонный звонок. Она ждала его, знала, что самой не придётся звонить.
Голос Андрея дрожал от скрытого нетерпения.
- Кать, что-то серьёзное?.. Вы же знаете, что сегодня…
Она слышала, что он раздражён, взволнован, но теперь это не имело для неё никакого значения. Другое владело ею, о другом она думала и переживала.
- К тому же я хотел… я хотел попросить прощения… за вчерашнее. Я думал, что вы…
- Не беспокойтесь, Андрей Палыч… Я уже ничего не помню, всё в порядке. И тоже хотела попросить прощения… за пощёчину. Извините меня, я поступила импульсивно.
- Ну что вы, Катя, вам не за что просить прощения. – Было слышно, что он еле сдерживается, что ему хочется сказать какие-то совсем другие слова. – Что же мы будем делать? С отчётом, а, Кать? Ведь вы не успеете подготовить его…
- Я уже подготовила его, - твёрдо сказала она. – Вы можете прислать кого-нибудь за ним.
В трубке воцарилось молчание. Она просто чувствовала кожей, какое он испытал облегчение при её словах. Вот так. И всё, и нечего выдумывать, что он может беспокоиться о ней самой.
- Хорошо, я что-нибудь придумаю… Спасибо вам… Но неужели вы… неужели вы так и не придёте сегодня? А завтра? Завтра, Кать? Завтра ведь Совет…
- Завтра я буду на работе, обещаю вам… - усталым, безразличным тоном проговорила она. - Андрей Палыч, вы извините, мне тяжело разговаривать.
- Да-да, конечно…
И снова она лежала, укрывшись одеялом с головой и заставляя себя не паниковать. Она со всем справится, всё одолеет… разве она не Пушкарёва?..
Звонок в дверь взбудоражил притихшую квартиру. Зорькин, спокойно сказала себе Катя. С утра поехал в налоговую, и вот – быстренько вернулся, чует масленичные блины на расстоянии. Андрей бы позвонил, сказал, кто должен приехать… Раз не звонит, значит, ещё не решил, что предпринять.
Мама снова заглянула в дверь. Неужели всё-таки за отчётом…
- Катенька, там… Андрей Палыч… приехал… хочет видеть тебя.
Катя откинула одеяло, изумлённо приподнялась на кровати. Кровь отлила от её лица, и теперь оно выглядело совсем бледным.
- Зачем… он сам… я не хочу…
Мама внимательно смотрела на неё.
- Ну, хорошо, я тогда скажу ему…
- Нет-нет, - задумчиво остановила её Катя. – Нельзя… Это действительно надо… Ты скажи ему, что я сейчас выйду.
От слабости немного дрожали руки и ноги, когда она одевалась. Как она посмотрит на него? Что она скажет ему? А что, если взять и сказать правду, бросить её ему в лицо?! Что будет с ним, как он поступит?.. Что толку размышлять об этом, надо просто выйти и отдать ему отчёт… И всё. И никаких фантазий. Ведь они не помогут ей в том, чего она хотела когда-то больше всего на свете. Чудес не бывает.
- Какая вы бледная, Кать… - сказал он, вглядываясь в её лицо. – Вы уверены, что всё будет нормально? Может быть, нужно врача вызвать? – И он вопросительно посмотрел на её мать, стоящую с ними в прихожей.
- Андрей Палыч, ну вы же знаете её… Ни за что не позволит врача вызывать, - развела руками мама.
- Я вообще-то здесь, мама, - глухо проговорила Катя, посмотрев на неё. – И сама могу говорить. Всё будет хорошо, Андрей Палыч, - она вскинула на него открытый взгляд. – Не беспокойтесь, я сейчас принесу отчёт. - И, стараясь больше не смотреть на него, она поспешно ушла в свою комнату. Он озадаченно смотрел ей вслед.
Когда она вышла из комнаты, прихожая была пуста. Она с удивлением заглянула в кухню: Андрей, уже без пальто, сидел у стола и терпеливо смотрел, как мама ставит перед ним тарелку, на которой горкой были выложены аппетитные блины. Папы на кухне не было, мама сообщила ей, что отправила его в магазин: сметаны совсем мало осталось, а ещё ведь Коля придёт... Андрей обернулся и извиняющимся взглядом посмотрел на Катю.
- Кать, тут вот… Елена Санна меня пригласила… а я не мог отказать…
Катя медленно обошла стол кругом и села на другой стул напротив Андрея. Мама поставила тарелку и ей.
Что он делает? Зачем он сидит здесь и ест блины? Ведь у него там – отец, Воропаев, Кира, завтра Совет… Просто невозможно поверить, фантастическая картина – её мама кормит Жданова блинами с вареньем, они так мило воркуют, как будто на дворе лето, отпуск, и он просто пришёл к ней в гости, без подоплёк, без выгод, без условий… Как будто здесь, на этой кухне, ему и место, а мама только и мечтала всю жизнь, чтобы блинами его угощать…
А скула-то опухшая… Бедный… Она ударила, ударила его! А что ей оставалось делать? Он так навалился на бедного Зорькина, что, казалось, готов порвать его на части… А теперь… Теперь она узнала о себе и о нём такое, что все драки и пощёчины покажутся детскими забавами. Ну, что же ей делать? Что?!..
- Кать, вы так странно смотрите на меня, - проговорил он, беря со стола салфетку и вытирая руки. – Может, всё-таки обратиться к врачу? Я не хочу, чтобы вы заболели…
Ну, ещё скажи, скажи про завтрашний Совет… Что я нужна тебе живая и здоровая, чтобы во всей красе представить процветающее «Зималетто» Совету директоров…
Но он молчит. И только загадочно смотрит на неё своими лучистыми тёмными глазами.
Наконец он поднялся и, поблагодарив маму, пошёл в прихожую. Она шла за ним, держа в руках папку с отчётом. Надевая пальто, он скользнул по папке взглядом и снова перевёл глаза на неё. Она поспешно протянула ему папку, он помедлил немного и взял её в руки.
- Кать, это… это тот отчёт? – многозначительно произнёс он.
- Не волнуйтесь, там оба отчёта. Сами выберете, какой представлять на Совете… - не выдержала она.
Он остро взглянул на неё.
- Что вы имеете в виду?
- Ничего. – Она отвела глаза. – Только то, что я сделала всё, что могла.
- И всё-таки вы какая-то странная сегодня… - медленно проговорил он, внимательно глядя на неё. – И дело не в болезни, не в головной боли… Вы… - И глаза его вспыхнули, словно от какого-то озарения. – Вы… просто не хотите идти на работу… Совсем не хотите, вообще не хотите возвращаться. Я прав? – И он впился в неё взглядом, словно не желая пропустить ни единого изменения в её лице.
- Да, вы правы, - медленно произнесла она, тоже глядя ему прямо в глаза. – Только это… только это не потому, что я не хочу… Есть другая причина.
- Какая?.. Если вы об этой драке, то я готов извиниться, я уже извинился… Я вам даже благодарен за эту пощёчину, я и Кире об этом сказал…
Она вспыхнула.
- Кире Юрьевне? Она… она знает?!
Он растерянно смотрел на неё.
- Извините, Кать, так получилось… Виктория всё узнала и рассказала Кире. Но это ничего не значит… я ведь говорил вам… это ничего не значит. Всё остаётся по-прежнему, всё будет так, как я говорил вам…
Её лицо ожесточилось.
- Андрей Палыч, вам надо идти. Вас ждут в «Зималетто». У меня всё будет хорошо, а завтра я с утра буду на работе…
- Завтра? Завтра, Кать? – И снова он смотрел на неё каким-то загадочным взглядом. – Но ведь сегодня показ… неужели вы…
- Мне нечего делать на показе, вы же знаете, я никогда не хожу на них, - слишком резко ответила она.
После недолгого молчания он произнёс:
- И всё же я надеюсь, что мы сегодня увидимся, Кать, - твёрдым, не признающим возражений, тоном сказал он. - Я не прощаюсь с вами. До вечера.
- Всего доброго, Андрей Палыч…
Он протянул руку, как будто хотел дотронуться пальцами до её лица, но, взглянув за её плечо, увидел суетящуюся на кухне Елену Александровну и терпеливо опустил руку.
- Я не прощаюсь, Катя… Не прощаюсь, - повторил он и вышел за дверь.
Она подошла к двери и прижалась к ней лбом. Да… я никак, никак не могу попрощаться с тобой… Какое-то проклятие, какое-то наваждение… Что же ей делать? Что?!..
-------------------------------------------------------------------------------------
И не говори... Что-то я много на себя взяла. 
Не оставлю. 
