|
Нет, Она уже не боялась. Каждое её прикосновение, каждый взгляд, каждый вздох кричали «ТВОЯ». А Он… с каким-то диким, неописуемым, неиспытанным ранее восторгом принимал это и вслед за Ней вторил «МОЯ»… своими ласками, поцелуями…
- Девочка моя! – прошептали губы, а вконец осмелевшие руки скользнули вниз, вдоль Её тела. Нежно провели по внешней стороне бедра и, не останавливаясь, двинулись дальше, туда, где Его прикосновения доставят Ей особое удовольствие…
Когда Его пальцы коснулись мягкой ткани нежных «губок», Она резко свела колени и затаила дыхание. Он тихонько засмеялся: «Глупенькая».
- Тише, родная, тише… - и поцелуем, долгим и чувственным, заставил Её расслабиться и подчиниться Ему.
И Она подчинилась. Прерывисто выдохнула в Его полуоткрытый рот и закрыла глаза, отдав Ему своё тело, свои ощущения, свои эмоции – всю себя.
- Люблю тебя, - шепчет Он.
Она улыбается, но получается немножко криво, потому что дрожит и тихонько стонет – его умелые руки уже добрались до самого «чувствительного» бугорка и дразнят лёгкими прикосновениями, разжигая внутри неё пламя наслаждения и восторга. Вокруг… ещё раз…ещё… пальцы чуть сильнее надавили на «горошинку», и Она, зажмурившись, закусила губу и выгнулась на постели.
Потом Её стоны и еле различимое «Андрей» приведут Его в такой восторг, что Он, считающий себя опытным и умелым любовником, почувствует себя подростком, впервые доставившим женщине удовольствие в постели. Будет ловить каждый Её вздох и задыхаться от счастья.
А потом Она не выдержит. Ей будет мало только поцелуев и прикосновений – даже тех, которые уносят её в поднебесье. Ей надо выше. Ей надо к небесам. Вместе с Ним. Туда, где Он будет с Ней, Рядом с Ней, в Ней.
***
Симпатичная девушка в белом халате зашла в приёмную, улыбнулась сидящему на диване мужчине и поздоровалась. Мужчина поднял голову, автоматически кивнул и, как только медсестра исчезла за дверью кабинета, поднялся и отошёл к окну.
А за окном был декабрь. Мерзкий, слякотный, вкупе с погодой, даже отдалённо не напоминающую зимнюю. На улице было промозгло и ветрено, прохожие прятали носы в шарфы и старались держаться подальше от проезжей части, откуда на тротуар из-под колёс машин летели комья мокрого снега.
Снова открылась дверь. Мужчина обернулся. Из кабинета вышла молодая женщина. Белокурые волосы, аккуратно собранные на затылке, выразительные глаза, чуть тронутые помадой губы. Женщину можно было бы назвать красивой, но опущенные плечи и бледность лица вызывали сейчас скорее сочувствие, чем восхищение.
Мужчина подошёл к ней.
- Нет? – осторожно спросил он.
Она ничего не ответила, только отрицательно покачала головой.
Он обхватил её затылок ладонью и прижал лбом к своей груди. Женщина вцепилась в лацканы его пиджака и начала мелко сотрясаться всем телом. Заплакала.
- Кир, я прошу тебя, не плачь. У нас обязательно всё получится.
- Я устала, Андрей, - сквозь рыдания проговорила она. – Устала верить в то, что всё получится. Я больше так не могу.
- Тише, тише… - он провёл рукой по её спине, прижимая к себе, подхватил пальто и сумку с дивана и повёл жену к выходу. – Ты успокойся, ладно? Не надо отчаиваться.
***
Алёнка спала в кроватке, смешно закусив губу – даже обиженно немного, и тихонько сопела.
Андрей посмотрел на дочку, склонившись над кроваткой. Русые волосы прилипли ко лбу, а над верхней губой блестели капельки пота. Жданов поправил одеяло и опустился на пол рядом с кроваткой.
- Ты так похожа на маму…
Да, его маленькая принцесса была полной копией своей матери. Те же большие тёмные глаза, густые ресницы, аккуратный носик и светлый волосы.
В вечерней тишине Андрей слышал тихий разговор Киры и Юлианы, которые остались в гостиной пить чай. Он ушёл, потому что знал, что им надо поговорить. Он ушёл, потому что ему самому нужно было побыть одному. Расслабиться. Это получалось только рядом с дочкой. Рядом с ней становилось тепло и чуть спокойнее, чем всегда.
Четыре года назад именно рождение дочери спасло его от необдуманного поступка. С тех пор Андрей Жданов живёт только ради неё. Ради неё утром встаёт, идёт на работу, ест, пьёт, общается с людьми – только ради неё, потому что самому ему уже давно ничего не надо. Четыре года назад всё потеряло смысл.
Но в ответе Андрей не только за Алёнку, он в ответе и за Киру. Эта женщина помогла ему так, как никто другой. Когда они расставались – он думал, что уже навсегда, она сказала: «Если когда-нибудь тебе будет нужна помощь, знай, я всегда приду по первому твоему зову». И Жданов позвал, позвал тогда, когда понял, что один не справится. Кира не обманула. Она пришла и осталась. После дочери его жена – это тот человек, ради которого Андрей пойдёт на всё.
Когда три года назад Кира сказала, что хочет ребёнка, Андрей не возражал. На самом деле ему было всё равно. Алёнка занимала все его мысли. Он любил дочь до безумия, он любил её так сильно, что когда она плакала, его сердце разрывалось на части, а когда весело улыбалась, показывая пока ещё редкие зубки – он был счастлив до потери пульса. Жданов понимал, что его любовь к дочери – ненормальная, но это всё, что теперь у него было, и к ногам своей малютки он готов был положить весь мир, только бы она была счастлива.
Кира тоже любила Алёну. И только за одно это Андрей готов был сделать для своей жены всё. Она хотела ребёнка, и он согласился. В конце концов, для женщины это совершенно нормальное желание.
Только… Только не получалось у них ничего. Кира никак не могла забеременеть. За три года они прошли все мыслимые и немыслимые обследования и в России, и в Европе. Врачи только руками разводили: «У Вас всё в порядке. В чём причина – непонятно».
Жданов не сильно расстраивался – кроме Алёнки ему никто не был нужен, другое дело – Кира, она была на грани отчаяния. Её было безумно жалко: взгляд потух, щёки ввалились. С каждым днём она всё больше теряла интерес к жизни и начинала затухать. И в последнее время жена совсем потеряла надежду. А Андрей ничем не мог ей помочь. Ничем. И это его мучило.
Дверь тихонько приоткрылась, и Жданов обернулся на шорох.
- Андрюш, - шёпотом позвала Юлиана.
- Я здесь, Юль.
Виноградова на цыпочках вошла в детскую и присела рядом с Андреем на пол. Вытянула красивые стройные ноги и вздохнула.
- Ты как? – прошептала она.
- Нормально, - тихо ответил Жданов. – Кира?
- Кира в ванну пошла. А я хочу с тобой поговорить.
Андрей молчал. Юлиана за это время стала лучшей подругой его жены. Она лучше всех знала о том, как тяжело Кире, сочувствовала ей и всегда была рядом. Наверное, она была единственной поддержкой для Киры. И Андрей был Виноградовой благодарен. Да, он старался быть хорошим мужем, он очень старался, изо всех сил, сил, которые оставались после его любви к дочери, но Жданов отдавал себе отчёт в том, что при всех его стараниях, он не сможет стать Кире подружкой, которой бы она полностью изливала душу, тревоги и душевные терзания. С этой ролью отлично справлялась Юлиана, и это, положа руку на сердце, Андрею сильно облегчало существование.
- Я знаю, что всё, что я тебе сейчас скажу, ты воспримешь, как полную ерунду и бабские вымыслы. Но ты должен меня выслушать. Кира на грани отчаяния. Ты сам это прекрасно видишь. На неё в последнее время смотреть страшно. Она измотана, у неё опускаются руки…
- Знаю, - кивнул Андрей, снял очки и потёр переносицу. – Юль, я делаю всё, что могу, чтобы её поддержать.
- Я верю, Андрюш, верю. И нисколечко в этом не сомневаюсь. Но… послушай меня, - Виноградова тронула его за плечо и заставила повернуться к ней лицом. – Ты сам видишь, что медицина беспомощна. С вами обоими всё в порядке, но почему-то ничего не получается.
- И что ты предлагаешь?
- Тебе надо, чтобы она тебя отпустила…
Он дёрнулся, но Виноградова крепко удерживала его за плечо.
- Подожди, Андрей. Я знаю, что тебе трудно об этом говорить. Ты сам живёшь с этой болью. Но так бывает, понимаешь? Бывает, когда чувства настолько сильны, что один держит другого очень крепко. Она тебя держит, она не отпускает тебя. Ты должен поговорить с ней. Сам. Один на один. Понимаешь?
Иначе вы с Кирой так никогда и не станете счастливыми.
Ему стало так больно, как будто внутри, прямо по сердцу, прошлась бензопила и снова, и снова разрывала его на куски. Андрей сильно зажмурился и, пряча от Виноградовой нахлынувшую боль, резко закрыл ладонями лицо.
- Юль, это глупо. Как наши отношения с Катей могут сказываться на том, что Кира не может забеременеть? Ты сама не понимаешь, о чём говоришь.
- Ты ошибаешься, Андрюш. Я не требую от тебя быстрых действий. Ты просто подумай над моими словами и сам поймёшь, что я права. Это невозможно осознать умом, это нужно прочувствовать сердцем. Она должна тебя отпустить. Но только ты сам должен попросить об этом. Она любит тебя, я уверена, и очень хочет, чтобы ты был счастлив.
Жданов вдруг резко повернулся и гневно взглянул на сидящую рядом с ним женщину.
- Счастлив? – У него звенело в ушах, а всё внутри, казалось, забилось в судорогах. – Неужели ты не понимаешь, что я никогда не буду без неё счастлив? Ты мне сейчас говоришь про сердце? Но без неё это сердце уже давно не живёт. Можешь ты это понять?
Алёнка зашевелилась и что-то промямлила во сне. Андрей и Юлиана одновременно обернулись и посмотрели на ребёнка.
- Ты должен, - прошептала Виноградова. – Ради своей дочери ты должен быть счастлив. И чтобы сделать счастливой Алёну, у вас с Кирой должна быть полноценная семья. Понимаешь? Алёне нужна счастливая мама. А Кира будет счастлива только в том случае, если у вас появиться ещё один ребёнок.
Подумай об этом, Андрюш! – она поцеловала Жданова в макушку, поднялась и почти бесшумно вышла из комнаты.
_________________ Сама накосячила, сама виновата, сама удивляюсь?! Какая же я, чёрт возьми, самостоятельная! (с)
Есть ли во мне изюминка? Во мне масса изюминок! Да я практически кекс!(с)
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
ЖДУ !!! 
Маладцаааа ! 
Если Катя жива - почему дочь не с ней? 
